Текст книги "Оружие особого рода"

Автор книги: Константин Крайнюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)

Во время продолжительной оперативной паузы разведывательные органы 1-го Украинского фронта неутомимо добывали, многократно обновляли и обрабатывали сведения о противнике. На различных участках фронта войска занимались ночными поисками, брали пленных. Летчики и штурманы 2-й воздушной армии в большом масштабе осуществили аэрофотосъемку вражеской обороны.

Командиры и штабы средствами оптической, звуковой, фотографической и топографической разведки стремились полнее вскрыть огневую систему врага. Ценные материалы о вражеских батареях давала артиллерийско-инструментальная разведка (АИР).

В результате были взяты на учет и нанесены на карты многие артиллерийские и минометные батареи, доты, дзоты, пулеметные гнезда, траншеи, командные и наблюдательные пункты, минные поля и инженерные заграждения противника. Командиры всех степеней располагали довольно подробными данными о противостоявшей нам немецко-фашистской группировке, наличии у нас тактических и оперативных резервов. Это позволило более продуманно и детально разработать план артиллерийского наступления. Одновременно и авиаторы спланировали массированный удар главных сил 2-й воздушной армии на участке прорыва. В поддержке с воздуха наземные войска, несомненно, нуждались. Но действия авиации во многом зависели от погоды, которая зимой была особенно неустойчивой. Да и прогнозы на январь 1945 года были неутешительными. Поэтому нашей артиллерии пришлось взять на себя главную роль при подавлении обороны противника.

Маршал Советского Союза И. С. Конев с пристрастием и, я бы сказал, с любовью относился к артиллеристам. Впрочем, он сам начинал военную службу в этом роде войск и в далекие времена первой мировой войны был унтер-офицером 2-го отдельного артдивизиона. Иван Степанович высоко ценил мастерство пушкарей, требовал широко распространять опыт лучших наводчиков и командиров орудий, искусных командиров огневых взводов, батарей и дивизионов.

Помню, как после рекогносцировки на сандомирском плацдарме командующий фронтом беседовал с артиллерийскими разведчиками, расспрашивал их о результатах наблюдения на предполагаемом участке прорыва. Артразведчики ответили на все вопросы, интересовавшие Ивана Степановича, охарактеризовали огневую систему противника. Попутно он заметил, что гитлеровцы широко применяют кочующие орудия и батареи, создают ложные огневые позиции, искусно маскируют укрепления и боевую технику, применяя различные хитрости и уловки.

– Противник сильный, опытный и коварный, – сказал И. С. Конев. – Но мы тоже не лыком шиты. Многолетняя война многому нас научила.

И командующий повел рассказ об огромной ответственности артиллерийских разведчиков за успех нашего наступления. Каждая незамеченная, невыявленная, а стало быть, и неуничтоженная огневая точка, каждое неподавленное вражеское орудие – это лишние человеческие жертвы, потери боевой техники и, как следствие, срыв нашей атаки. И. С. Конев указал командирам и политработникам на необходимость неустанно повышать квалификацию артиллерийских разведчиков, воспитывать и укреплять у них чувство высокой ответственности за порученное дело, за общий боевой успех.

Иван Степанович предупредил, что противник не сидит пассивно, а совершенствует свою оборону, меняет огневые позиции батарей и дивизионов. Вот почему накануне наступления требовалось с особой скрупулезностью доразведать вражескую огневую систему, чтобы никакие неожиданности и «сюрпризы» не застали нас врасплох и колоссальное количество боеприпасов, запланированное для артподготовки, было использовано с максимальной эффективностью.

Увеличившийся к 1945 году рост тяжелой артиллерии, а также намного возросшие ее дальнобойность и скорострельность давали нам возможность поражать цели, расположенные на удалении 18–20 километров. Это позволяло в ходе артподготовки не только подавить огневые точки противника, расположенные в тактической глубине его обороны, но и нанести ощутимые потери его оперативным резервам. План артиллерийского наступления обсуждался на заседании Военного совета. В нем нашли отражение и эти важные боевые задачи. Помню, когда начальник штаба артиллерии фронта полковник Я. Скробов развернул перед нами оперативную карту, я обратил внимание на очертания сандомирского плацдарма. Он напоминал лук со стрелой, готовой поразить врага. На участке прорыва мы сумели сосредоточить по 250 орудий на каждый километр. Такая огневая плотность была довольно внушительной.

На заседании Военного совета присутствовали командиры арткорпусов прорыва генералы П. М. Корольков и Л. И. Кожухов, командиры артдивизий генералы С. С. Волкенштейн, Д. И. Краснокутский, В. И. Кофанов и другие. При обсуждении плана они внесли немало ценных предложений по организации артиллерийского наступления.

Несомненную пользу принесло и совещание начальников политорганов артиллерийских соединений. В нем участвовали полковники М. Н. Балюк, И. Е. Евдокимов, И. К. Короткий, С. И. Белобородое, Д. П. Засыпкин и другие.

Командующий и члены Военного совета фронта хорошо понимали, что немецко-фашистское командование будет любой ценой удерживать вислинский рубеж как наиболее важный и мощный. Обороняя подступы к Берлину, гитлеровские генералы могли пойти на любые жертвы. Они, как потом выявилось из показаний пленных, решили потопить в крови наступление советских войск, сражаться до последнего солдата.

Газета «Правда» справедливо предупреждала, что враг мечется, "борется из последних сил, бешенство одурманивает его, а бешеная собака опасна и при издыхании своем". Вот почему командиры и политорганы воспитывали воинов в духе высокой бдительности, дисциплинированности и организованности, решительно пресекали любые проявления благодушия и беспечности.

Ожидаемое наступление должно было круто изменить весь уклад воинов. Наши солдаты, сержанты и офицеры в течение четырех месяцев находились в обороне, жили в теплых, хорошо оборудованных землянках, в обстановке относительного затишья. Теперь предстояло по первому сигналу дружно подняться в атаку и ринуться навстречу смертоносному огню. В любую минуту они могли вступить в рукопашный бой с фашистами.

В 5-й гвардейской армии, где начальником политотдела был генерал-майор Ф. А. Катков, мне довелось наблюдать, как умело командиры и политработники применяют различные формы обучения и воспитания, как настойчиво готовят они молодое пополнение к первым ратным испытаниям. Они показали новобранцам боевую технику, которой предстояло работать на пехоту, провели их по огневым позициям противотанковой артиллерии, познакомили с легендарными «катюшами».

Бойцы видели замаскированные хвойными ветвями танки непосредственной поддержки пехоты и самоходно-артиллерийские установки.

Наконец молодые солдаты пришли на позиции, где стояли покрытые маскировочными сетями дальнобойные орудия большой и особой мощности 1-й гвардейской артдивизий РГК генерала В. Б. Хусида. Послышались восхищенные возгласы на русском и украинском языках:

– Вот это царь-пушка!

– Добра гармата!

– Вот бы из такого орудия по фашистскому логову ударить!

Командир заверил, что, когда придет срок, расчеты откроют огонь по фашистскому логову, что пехота может положиться на боевых друзей-артиллеристов.

Завязался непринужденный разговор. В ход пошли кисеты с табаком и махоркой. Кто-то принес из землянки трофейный аккордеон, и один из молодых бойцов задорно запел солдатские частушки:

Наведем мы на Берлин

Нашу дальнобойную,

Ну-ка, Гитлер, сукин сын,

Пой заупокойную!

Как на нашу гаубицу

Фрицы шибко жалуются:

"Хоть в какой залезешь дот,

Все равно насквозь пробьет".

– Это точно! – добродушно усмехнувшись, подтвердил рослый наводчик, похлопав по стволу 203-мм орудия.

На нем были нарисованы пятиконечные звездочки, обозначавшие количество крупных вражеских целей, уничтоженных расчетом. Разговор возобновился. Бывалые артиллеристы доходчиво объясняли молодым пехотинцам, какая могучая сила будет их поддерживать, сокрушая вражеские укрепления, прокладывая огнем дорогу стрелковым подразделениям.

Встречи воинов различных родов оружия проходили во многих частях и соединениях фронта. Они способствовали укреплению боевого содружества, помогали добиваться четкого взаимодействия между частями и подразделениями различных родов войск.

Перед началом Висло-Одерской операции летчики обратились через фронтовую газету к пехотинцам, танкистам и воинам других боевых специальностей с пожеланиями и дельными советами, как лучше наладить взаимодействие с ними и лучше использовать их удары с воздуха. Высказали они и ряд справедливых претензий, поскольку наземные войска не всегда четко давали целеуказания, а порой плохо обозначали даже свои боевые порядки. Особенно важно это было при ведении боев в глубине обороны противника, когда они носят стремительный и маневренный характер. "Советские пехотинцы и танкисты, вошедшие в прорыв, – напоминал летчик-штурмовик майор А. Компанеец, – обязаны обозначить себя с фронта и флангов полотнищами и ракетами. Это позволит нам быстро ориентироваться в обстановке, определить, где свои, а где противник, и с ходу атаковать цель. Ведь не секрет, что нам приходится иной раз делать холостые заходы, чтобы рассмотреть, чьи же танки идут по земле, чтобы не нанести по ошибке удар по своим. Порой случается и так, что ракетами сигнализируют не на переднем крае, а из штаба полка, расположенного в глубине на 2–3 километра. Так можно оказать и себе и нам медвежью услугу. Когда мы уверены в правильном обозначении наших боевых порядков, в начертании переднего края, то можем штурмовать самую первую цепочку вражеских солдат, отдельный фашистский танк и самоходное орудие"{61}.

Об этом же писал и Герой Советского Союза И. Антипин. Он привел довольно характерный случай. Однажды летчики получили задание проштурмовать село, превращенное противником в сильный опорный пункт. Выйдя к объекту, наши штурмовики увидели, что по указанному населенному пункту на запад движутся какие-то танки и ведут огонь. Летчики почувствовали, что обстановка изменилась и в населенный пункт, вероятно, ворвались наши танки. Наземные войска никакого сигнала по радио не передавали, не обозначили себя ни полотнищами, ни ракетами. С риском для жизни экипажи «ильюшиных» вынуждены были совершить несколько заходов на бреющем полете, пока не убедились, что это краснозвездные советские тридцатьчетверки. А ведь авиаторы могли нанести по ним штурмовой удар.

Скорость у самолетов большая, и над объектами они проходят мгновенно. Важно, чтобы целеуказания с земли были предельно краткими и четкими. Летчику И. Антипину пришлось однажды слышать, как по радио кто-то уныло тянул:

– Та-а-нки! Нас готовятся атаковать танки! Во-он выходят из леска к высоте. Они стреляют по нам. Во-он выходят из леска и стреляют…

Лучше было бы кратко передать: "Впереди, за высотой, немецкие танки. Бей!"

Летчики справедливо отмечали, что при организации взаимодействия все большее значение приобретает радиосвязь. Если же нет условий указать цель по радио, ее можно обозначить шрапнелью с цветным дымом, ракетой. В боях, отличавшихся динамичностью, маневренностью, большими темпами продвижения и быстрой сменой обстановки, было довольно сложно наладить четкое и непрерывное взаимодействие наземных войск и авиации. Но опыт Великой Отечественной войны убедительно показал, что это вполне осуществимо на всех этапах наступления.

Итак, вместо 20-го мы начинали операцию 12 января 1945 года. Вместе с командующим фронтом я заблаговременно выехал на наблюдательный пункт, расположенный в районе участка прорыва, где сосредоточились передовые батальоны нашей главной ударной группировки.

Ночь выдалась на редкость темной. Рваные облака, низко плывшие над землей, сгустились, обильно повалили крупные снежные хлопья. Видимость была настолько плохой, что водитель с трудом различал дорогу.

– При таком ненастье на авиацию надеяться не приходится, – недовольно проговорил И. С. Конев, – да и артиллеристам трудно вести наблюдение и управлять огнем.

В 5 часов утра 12 января 1945 года, когда было еще совсем темно, наша артиллерия произвела короткий, но мощный огневой налет по вражеским позициям. После него передовые батальоны перешли в наступление.

И хотя это была всего лишь короткая увертюра к гигантскому сражению, какой-то немецкий офицер открытым текстом завопил по радио: "Не могу удержаться под мощным артиллерийским огнем и напором русской атакующей пехоты! Жду указаний и подкреплений!"

Когда начальник оперативного управления фронта генерал В. И. Костылев зачитал перехваченную радиограмму, мы от души посмеялись, а Иван Степанович сказал:

– Хотелось бы услышать, как заверещит этот тип во время настоящей артподготовки.

Атаку наших передовых батальонов немецко-фашистское командование приняло за общее наступление и ввело в действие все основные средства. Ударные подразделения, захватив повсеместно первую, а на ряде участков и вторую траншеи, встретили сильное огневое сопротивление врага и остановились, залегли, стали закрепляться.

В годы Великой Отечественной войны мне довелось участвовать во многих операциях, и ни одно наступление не было похоже на какое-либо другое. Артподготовки, например, отличались и по времени, и по методу наращивания удара. Практиковались ложные переносы огня и многое другое. Из опыта минувших операций мы брали все лучшее и всегда старались избегать шаблона. Артиллерийская подготовка планировалась продуманно, изобретательно. Что же касается ее проведения в Висло-Одерской операции, то началась она весьма своеобразно. Это окончательно запутало гитлеровцев.

У противника создалось впечатление, что наша атака захлебнулась. Гитлеровцы считали артподготовку уже пройденным этапом. Но они просчитались. Главный огневой удар мы запланировали на 10 часов утра.

В подразделениях, начавших активные боевые действия еще затемно, многие командиры и их заместители по политчасти предварительно обошли траншеи, напутствуя воинов перед броском в атаку.

В частях вторых эшелонов обстановка благоприятствовала проведению митингов. Они проходили преимущественно когда уже рассвело, а кое-где и во время артподготовки. На одном из таких митингов, вылившихся в демонстрацию мощного патриотического подъема воинов, мне довелось присутствовать. Краткий газетный отчет о нем помог воскресить в памяти это давнее событие.

После того как к строю воинов вынесли развернутое боевое Знамя, командир части огласил обращение Военного совета к войскам фронта. В этом документе вдохновенно говорилось о военно-политических целях операции, великой освободительной миссии Красной Армии, важнейшем требовании Коммунистической партии и Советского правительства – добить фашистского зверя в его берлоге!

Речи были предельно краткими и содержательными. Солдаты от души говорили о том, что чувствуют и переживают, выражали общие думы и стремления.

Показав на развернутый боевой стяг, бронебойщик И. Бондаренко взволнованно произнес:

– Перед гвардейским Знаменем с изображением великого Ленина, перед командиром и боевыми товарищами торжественно клянусь: в бою не дрогну, присягу выполню до конца! Там, где буду защищать боевой рубеж, фашистским танкам не пройти, а когда поднимусь в атаку – врагу не устоять!

Горячо и проникновенно говорил красноармеец М. Джиган, закончивший свою речь словами написанной им "Песни русской полонянки":

Братики-соколики,

Где вы, краснозвездные?

Вы, наверно, слышите

Наши зовы слезные!..

И в ответ раздались взволнованные возгласы: "Слышим!" Так воины заявили о своей непреклонной решимости разгромить врага и спасти советских людей, томившихся в фашистском рабстве.

Слушая выступления фронтовиков, прошедших с боями тысячи километров, я с восхищением думал о том, как возмужали солдаты за время воины, как возросла их идейность и поднялась политическая активность. Вдохновенное слово, подобно искре, воспламеняло в них наступательный порыв.

Когда окончился митинг, я вместе с порученцем майором В. А. Ивановым поспешил на командно-наблюдательный пункт, чтобы поспеть к началу атаки.

– На сабантуй не опоздаем, – заверил нас водитель И. В. Гойчик.

И он сдержал свое слово. Мы даже раньше предполагаемого срока прибыли в фольварк, где обосновался И. С. Конев. На НП царила приподнятая обстановка, которая обычно предшествует началу наступательной операции. Генералы то и дело поглядывали на часы, ожидая той самой минуты, когда загрохочет артиллерия.

Я тоже испытывал известное волнение. Хотя и не сомневался в нашем успехе.

Как медленно движутся стрелки… Вот прошла еще секунда, другая, третья – и напряженную тишину разорвал мощный артиллерийский залп. От грохота многочисленных орудий и минометов, расположенных вблизи НП, пол под ногами ходил ходуном. Над фольварком со свистом и ревом проносились тысячи снарядов, гигантскими молниями сверкали легендарные «катюши».

Вдали, где угадывались вражеские позиции, вздыбилась земля, вырастали все новые и новые кроваво-темные столбы, а затем медленно, словно нехотя, оседали, клубясь бурым дымом…

Я вышел из фольварка и направился к высотке, где находился выносной наблюдательный пункт. Через окуляры стереотрубы можно было различить перепаханные снарядами вражеские позиции, полузасыпанные траншеи противника.

Прошел час, а артиллерия все грохотала. Быстро умолкли вражеские орудия, подавленные огнем наших батарей. Приближалось время атаки. И. С. Конев поднялся на наблюдательную вышку, прикрытую мелколесьем.

Сто десять минут, без малого два часа, артиллерийский молот колотил по позициям противника, разрушая его укрепления, уничтожая живую силу и технику. И вот настал момент, когда огневой вал начал медленно перемещаться в глубину вражеской обороны. Одновременно вся ломаная линия переднего края засверкала вспышками сигнальных ракет.

Ровно в 11 часов 50 минут 12 января 1945 года войска ударной группировки фронта перешли в наступление. В полосе прорыва 5-й гвардейской армии мне довелось быть свидетелем дружной, хорошо организованной атаки. Через проходы в заграждениях, которые еще ночью проделали саперы, пошли танки непосредственной поддержки пехоты. Прикрываясь броней, вперед устремились автоматчики. В боевых порядках стрелковых подразделений передвигались и орудия сопровождения, готовые прямой наводкой поразить уцелевшие огневые точки противника. Насыщенность пехоты артиллерией была очень высокой. Каждому стрелковому батальону для непосредственного сопровождения придавались две, а то и три батареи.

Под прикрытием огневого вала атакующая пехота уверенно продвигалась вперед. Наши войска довольно быстро прорвали первую, а затем и вторую вражескую позицию.

Вскоре появились пленные. На допросе унтер-офицер 68-й немецкой пехотной дивизии показал: "Сегодня утром мы проснулись от грома русской артиллерии. Это был настоящий ад! Таких ударов мы еще не испытывали. Не успел смолкнуть артогонь, как туча советской пехоты и танков двинулась на наши позиции. Мы понесли огромные потери". "Артогнем русских наши позиции были перепаханы, а дзоты разбиты и смешаны с землей, – сказал военнопленный 304-й немецкой пехотной дивизии. – В 8-й роте оказались уничтоженными все пулеметы и минометы. Она отошла с позиций фактически без оружия. Находившаяся в резерве 6-я рота никакой контратаки произвести не смогла, так как после артподготовки русских все было дезорганизовано, связь порвана и каждый думал лишь о себе"{62}.

В глубине вражеской обороны наступающие встретили сопротивление гитлеровцев, носившее вначале разрозненный характер. Затем немецко-фашистское командование ввело в бой резервы. Огонь стал организованным, участились контратаки противника.

В этой сложной обстановке коммунисты, как всегда, были впереди. В одном из стрелковых соединений, где мне довелось быть перед началом операции, находились представители политуправления фронта. Один из политработников доложил мне, что в стрелковом батальоне старшего лейтенанта Юдина первыми поднялись в атаку коммунисты Кравцов и Сыров. Выполняя партийное поручение, они воодушевляли воинов призывами и личным примером.

В критическую минуту боя, когда ожившие пулеметные точки врага прижали к земле атакующих советских воинов, член партии Кравцов крикнул находившемуся вблизи комсомольцу рядовому Байчуку:

– Беру левофланговый дзот на себя, а справа, возле одинокой сосны, твоя пулеметная точка. Приготовь пару гранат – и действуй!

И коммунист Кравцов быстро, сноровисто пополз по-пластунски к дзоту. Используя складки местности, он сумел вплотную подобраться к опасной огневой точке и уничтожить ее.

Следуя примеру Кравцова, комсомолец Байчук также забросал гранатами пулемет противника. Это позволило нашим пехотинцам снова подняться в атаку.

Мужество и дерзость при прорыве неприятельской обороны проявили коммунисты Перов, Дидиргалеев и Велкания. Выполняя партийное поручение, они выпускали листовки-молнии "Передай по цепи", проводили накоротке беседы с новичками о самоокапывании и маскировке, показывая при этом, как надо закрепляться на отвоеванном рубеже. Бывалые воины-коммунисты постоянно держали в поле зрения молодых, необстрелянных солдат, помогали им, подбадривали их, увлекая на ратные подвиги.

Действовавший на направлении главного удара стрелковый батальон отлично выполнил поставленную боевую задачу. В достижении этого успеха немалая заслуга коммунистов и всей партийной организации подразделения, возглавляемой старшиной Хромовым.

В течение трех часов наступательных действий войска фронта прорвали оборону гитлеровцев на глубину 6–8 километров. К сожалению, третью позицию преодолеть с ходу не удалось. Чтобы окончательно сломить сопротивление немецко-фашистских войск и выдержать запланированный темп наступления, командующий фронтом решил ввести в бой танковые армии и отдельные танковые корпуса. Он сделал это в тот момент, когда командиры стрелковых полков задействовали свои вторые эшелоны. Совместное наращивание удара принесло успех. Главная полоса обороны противника была прорвана, и танковая лавина вырвалась на оперативный простор.

Гитлеровцы пытались остановить продвижение советских войск сильными контратаками из районов Стопницы, Хмельника, Буско-Здруя. Но наши танкисты старались не ввязываться в затяжные бои и обходить опорные пункты противника. Они были уверены, что оставшиеся очаги сопротивления ликвидирует следовавшая за ними пехота. 3-я гвардейская и 4-я танковые армии настойчиво продвигались вперед.

13 января 1945 года Москва салютовала войскам нашего фронта, успешно начавшим наступление с сандомирского плацдарма, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий. В приказе Верховного Главнокомандующего по этому поводу говорилось: "Войска 1-го Украинского фронта, перейдя в наступление 12 января из района западнее Сандомира, несмотря на плохие условия погоды, исключающие боевую поддержку авиации, прорвали сильно укрепленную оборону противника на фронте протяжением 40 километров. Решающее значение в прорыве обороны противника имело мощное и хорошо организованное артиллерийское наступление"{63}.

В приказе отмечались войска 5-й гвардейской армии, которой командовал генерал-полковник А. С. Жадов, 13-й армии генерал-полковника Н. П. Пухова и 52-й армии генерал-полковника К. А. Коротеева. В большом списке отличившихся стояли фамилии генерал-лейтенантов артиллерии Н. Н. Семенова, П. М. Королькова и Л. И. Кожухова, генерал-майоров артиллерии Г. В. Полуэктова, В. Б. Хусида, В. И. Кофанова и многих других.

Сердца воинов радует каждая весть о победе Советской Армии. Но еще большее воодушевление она вызывает, когда одержана именно тем фронтом, на котором сражается тот или иной солдат, сержант, офицер. Вот почему командиры и политработники поспешили записать передававшийся по радио текст приказа Верховного Главнокомандующего об успехах наших войск. Не дожидаясь поступления к нам центральных газет, мы размножили этот документ и разослали его по частям и соединениям. Важно было как можно скорее оповестить воинов об успешном начале операции.

Там, где позволяла обстановка, политработники организовали коллективное слушание по радио приказа Верховного Главнокомандующего. О салюте Родины в честь войск 1-го Украинского фронта, прорвавших оборону гитлеровцев западнее Сандомира, агитаторы сообщили в подразделения по телефону, выпустили листовки-молнии. Позднее грамоты с благодарностью Верховного Главнокомандующего вручили всем воинам отличившихся частей и соединений. Это стало одной из форм поощрения фронтовиков, воспитания у них чувства военной гордости, любви к своей части, верности героическим традициям.

Начавшееся 12 января 1945 года наступление войск 1-го Украинского фронта развивалось успешно и даже лучше, чем предполагалось. 14 января двинулся вперед и наш сосед справа – 1-й Белорусский фронт. Он нанес удары с магнушевского и пулавского плацдармов в общем направлении на Познань. Оборона гитлеровцев на Висле затрещала по всем швам. А в результате глубоких прорывов подвижных войск она в конце концов рухнула.

3-я гвардейская армия генерала В. Н. Гордова, наносившая удар в направлении на Шидловец, впоследствии южнее этого населенного пункта соединилась с левым крылом 1-го Белорусского фронта.

Боясь окружения в районе островецкого выступа, гитлеровцы поспешно отступали на Кельце. Сюда же немецко-фашистское командование выдвигало и оперативные резервы. В результате здесь создавалась крупная группировка вражеских войск. Она состояла из 16-й и 17-й танковых, 20-й моторизованной, а также, правда сильно потрепанных, 168-й и 291-й пехотных дивизий. К Кельце откатывались из островецкого выступа 72-я и 342-я немецкие пехотные дивизии и другие части 42-го армейского корпуса. Стягивая сюда войска, немецко-фашистское командование намеревалось нанести затем контрудар, чтобы приостановить наше продвижение на запад.

Но советские войска упредили врага, спутали все его планы. Буквально на второй день операции, 13 января 1945 года, наши передовые отряды прорвались в район Кельце. В ожесточенных боях за овладение этим крупным административно-хозяйственным центром Польши и важным узлом коммуникаций большую роль сыграл обходный маневр 4-й танковой армии, охватившей город с юго-запада.

Немецко-фашистское командование попыталось локализовать наступательные действия войск фронта и поспешно предприняло контрудар. Наши передовые отряды, форсировавшие реку Чарна Нида, оказались на какое-то время отрезанными от главных сил 4-й танковой армии. Противник предполагал, что подобная угроза остановит продвижение советских войск. Но в данной обстановке решающее влияние на исход боевых действий оказало моральное превосходство советских воинов. Гитлеровцам не удалось оказать на них психического воздействия. Командиры и политработники отрезанных неприятелем подразделений укрепляли у личного состава уверенность в победе не только призывами. Они правдиво и доходчиво объясняли сложившуюся обстановку, помогали солдатам понять существо маневра и нашу общую задачу. Танкисты и мотострелки хорошо уяснили, что от главных сил они отрезаны лишь на короткое время, что дни и часы фашистской группировки под Кельце сочтены. Противник оказался в положении незадачливого охотника, который громогласно похвастался: "Медведя поймал!" Когда же охотника попросили показать пойманного зверя, он ответил: "Да не идет он". "Тогда хоть сам иди!" предложили ему. И в ответ услышали: "Да не пускает!"

Нечто подобное приключилось и с гитлеровцами под Кельце.

Советские военачальники, предугадав хитроумный замысел врага, пресекли его в зародыше. Группировка немецко-фашистских войск, пытавшаяся отрезать наши части, сама оказалась в стальном кольце.

Главные силы 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко, подкрепленные стрелковыми соединениями, решительно атаковали окруженного противника. В ожесточенном танковом сражении участвовало с обеих сторон несколько сот боевых машин. Беспощадно уничтожали гитлеровцев артиллеристы и летчики.

Наши войска быстро ликвидировали окруженную вражескую группировку. В лесу возле польского селения Янув все было вздыблено и переворочено, на дорогах валялись многочисленные груды железного лома.

В числе других соединений здесь была полностью разгромлена 17-я танковая дивизия врага. Попавшие к нам в плен офицеры штаба показали, что незадолго до нашего наступления это соединение значительно пополнилось свежими силами и насчитывало 9500 человек личного состава, 180 танков и бронетранспортеров. Дивизия находилась в резерве и должна была составлять костяк группировки, предназначенной для контрудара. Но остановить наступление советских войск фашистам так и не удалось. Их 17-я танковая вместе с другими частями угодила в котел и буквально за несколько часов была разгромлена.

Полученные сообщения политуправление фронта немедленно использовало для пропаганды на войска противника. Была издана листовка под выразительным заголовком: "Так погибают немецкие дивизии".

Войска 1-го Украинского фронта, развивая стремительное наступление, 15 января 1945 года полностью освободили крупный административно-хозяйственный центр Польши – город Кельце. Остатки разгромленной здесь группировки поспешно откатывались к Пиотркуву (Петрокову). Под натиском соседнего, 1-го Белорусского фронта сюда отходили и вражеские части, потрепанные под Радомом. В районе этого важного узла коммуникаций и опорного пункта обороны противника сосредоточились 97-я пехотная дивизия врага, дивизия «Бранденбург», а также охранный полк «Остланд».

Требовалось сорвать попытку гитлеровцев закрепиться здесь и привести в порядок потрепанные части. Эту задачу наши войска успешно выполнили.

В боях за Пиотркув особенно отличилась 52-я гвардейская танковая бригада подполковника Л. И. Куриста из 3-й гвардейской танковой армии. Под покровом темноты она совершила тридцатипятикилометровый рейд по тылам врага и, обходя части охранения противника, скрытно приблизилась к городу. На броне машин в качестве проводников находились польские патриоты, хорошо знавшие местность и расположение минных полей.

В результате внезапной дерзкой ночной атаки гвардейцы-танкисты ворвались в Пиотркув и, подняв панику в стане врага, завязали уличные бои с многочисленным вражеским гарнизоном. Они удерживали важные объекты до подхода наших главных сил. Ночным боем руководил и лично участвовал в нем заместитель командира 6-го гвардейского танкового корпуса гвардии полковник И. И. Якубовский, ставший потом Маршалом Советского Союза.