Текст книги "Три зимовки во льдах Арктики"

Автор книги: Константин Бадигин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 39 страниц)

И вот наступает минута разлуки. Уже стучит мотор катера. Я стою на самом краю причала, а на меня глядят полные слез глаза моей подруги.

Я говорю ей пустые, ничего не значащие слова. И обоим нам тоскливо и грустно.

– До скорой встречи! – кричу я ей на прощанье, прыгая в катер.

Она отвечает что-то, но стук мотора заглушает слова. Оля машет мне платком.

Коротки северные ночи летом... Едва спустятся синие сумерки на притихший город, а на востоке уже горит заря. Закончив последние приготовления, мы уходим вниз по течению Двины. Ветер полощет кормовой флаг – флаг Союза Советских Социалистических Республик. Капитан Н. И. Хромцов поднимается на мостик, чтобы вывести корабль в море. Слева на пологом мысу промелькнули большие здания театра и облисполкома, редкие деревья приморского бульвара, остатки древнего гостиного двора.

Все яснее становятся силуэты океанских кораблей, грузящих лес в свои обширные трюмы. И вот уже первые лучи солнца золотят штабели пиленых досок на пристанях, и даже угрюмые, приземистые здания Соломбалы выглядят веселее, облитые светом и теплом.

Город и пригороды остались за Нормой. Теперь по обеим сторонам реки расстилаются изумрудные луга, а впереди синеет высокое небо Белого моря.

* * *

Рейс начинается буднично, привычно. В официальном документе четко и ясно обозначено:

«На основании договора от 17 мая 1937 года, заключенного между Морским отделом Архангельского территориального управления Главсевморпути и Высокоширотной экспедицией Главсевморпути, ледокольный пароход «Садко» передан экспедиции в аренду на срок 90 суток. На борту парохода: экипаж судна – 43 человека, экспедиционный состав – 28 человек, состав полярной станции острова Де Лонга – 6 человек, строителей – 8 человек и пассажиров до острова Диксон – 3 человека. Грузов на борту, включая уголь и пресную воду, – 1600 тонн».

Нам предстоит пересечь Карское море, пройти проливом Вилькицкого и подняться в высокие широты так далеко, как только будет возможно: одна из основных задач нашей экспедиции – определение границы материковой отмели, где кончается море Лаптевых и начинается океан. Попутно должна быть решена загадка, уже долгие годы волнующая умы исследователей Арктики: существует ли легендарная «Земля Санникова»?

У этой земли, якобы лежащей к северу от острова Котельного, долгая и запутанная история.

Около 140 лет назад обледеневшие Ново-Сибирские острова посетил путешественник Максимилиан Геденштром. Его спутником был промышленник Яков Санников. И вот однажды Санникову, когда он был на мысе Высоком, показалось, что на севере в дымке тумана выступают контуры новой, неведомой земли. Вторично ему привиделась какая-то земля с северного берега острова Котельного. Санников сообщил, что он попытался подойти к неведомой земле по льду, но в 25 верстах от нее путь ему преградила большая полынья.

Геденштром нанес на свою карту новые острова и написал: «Земли, виденные Санниковым». Много лет не удавалось проверить правдивость карты Геденштрома. Туманы и льды ревниво хранили тайну Якова Санникова, преграждая путь кораблям.

И вот в 1881 году вблизи от этого района плавучие льды пронесли обреченную на гибель «Жаннету» Де Лонга. Призрак «Земли Санникова» снова потревожил людей. 18 мая Де Лонг записал в своем дневнике:

«Северная широта 76°44'40", восточная долгота 161°30'45". Денбар утверждает, что к западу за нашим островом (речь идет об острове Генриетты, только что открытом Де Лонгом. – К. Б.) видны горы. Я несколько раз поднимался на марс и видел то же самое, но не мог с уверенностью утверждать, что это не облако. Одно время мне показалось, что верхняя часть нашего острова спускалась, а затем поднималась, соединяясь снежной линией с хребтом за островом, но я не мог различить снежные вершины, которые Денбар видел до моего прихода. Ясная, светлая, приятная погода...»

Русский полярный исследователь Толль в 1886 году будто бы также видел эту землю с Ново-Сибирских остовов.

«При рассказе о виденной мною в 1886 году Санниковой Земле на север от острова Котельный, – пишет Толль, – мой проводник Джергели, семь раз проводивший лето на островах и видевший несколько лет подряд загадочную землю, на вопpoc мой: «Хочешь ли достигнуть этой дальней земли?» – дал мне следующий ответ: «Раз наступить и умереть».

Легенда о «Земле Санникова» долго волновала воображение исследователей. Не раз предпринимались поиски этой земли. Но льды и туманы мешали решить с исчерпывающей точностью и достоверностью, существует ли эта земля, или путешественники, видевшие ее, были жертвами оптической иллюзии.

Ни одному из судов (кроме «Фрама») не удалось в районе к северу от Ново-Сибирских островов, где предполагалось существование «Земли Санникова», выйти на большие глубины Северного Ледовитого океана. Материковая отмель по-прежнему оставалась недостаточно подробно обследованной. Можно было ожидать открытия здесь островов континентального происхождения.

Вот почему научной экспедиции на ледокольном пароходе «Садко» в 1937 году, наряду с другими заданиями, были поручены поиски «Земли Санникова»... Уже сейчас в самом начале плавания, об этой земле идут разговоры во всех каютах, – каждому было бы лестно побывать на новом, еще неведомом острове. Но пока что до неисследованных окраин моря Лаптевых далеко.

Мы идем исхоженной вдоль и поперек морской дорогой. То и дело на горизонте виднеются дымки. Арктическая навигация в полном разгаре. Десятки кораблей идут вдоль северных берегов с запада на восток и с востока на запад. Тысячи тонн грузов добавляются на них кратчайшим и самым дешевым морским путем в Якутию, на берега Енисея, Лены, Колымы. Обратными рейсами они везут плавиковый шпат из Амдермы, лес из Игарки, пушнину из Тикси. Гидрографические суда шныряют вдоль берегов и между многочисленными, островами, уточняя ходовые трассы судов. Корабли, служащие базой серьезных научно-исследовательских экспедиций – «Садко», «Малыгин» и «Седов», – пересекают под разными широтами арктические моря.

С каждым годом Северный морской путь становится все оживленнее и теперь трудно даже представить себе, что еще совсем недавно рубежом торгового мореплавания был Маточкин Шар у острова Диксон, к которому «Садко» подошел 31 июля, мы застали целую эскадру торговых кораблей. Среди них был и переполненный студентами-практикантами «Малыгин» – родной брат «Садко», строившийся на одной верфи с ним.

Дрейф судов, плавания ледоколов и полеты в районе предполагаемой «Земли Санникова» (по Зубову).

У Диксона мы получили первые известия о «Седове», отправившемся на восток для производства гидрографических работ. «Садко» попытался обойти Северную Землю вокруг мыса Молотова, но попал в тяжелые льды, сломал лопасть винта и теперь спускался к югу, чтобы пройти в море Лаптевых через пролив Вилькицкого.

Пока угольщик снабжал нас топливом, часть садковцев побывала на берегу и вернулась с покупками: в полярном магазине они запаслись одеколоном, зубным порошком и другими необходимыми вещами.

Глядя на высокие мачты раскинувшегося на каменистом берегу, радиоцентра, я невольно вспомнил рассказ Фритьофа Нансена о том, как в 1893 году он проходил мимо Диксона, который был тогда необитаемым, и мечтал подать на родину весть о себе. Нансен хотел оставить почту на холмике под грудой камней, – авось, какой-нибудь капитан нашел бы ее и доставил в Норвегию. Но потом он отказался от этой слишком ненадежной затеи. Теперь можно послать отсюда, с Диксона, любое донесение, и за 10-20 минут оно достигнет любого города мира.

Наконец 4 августа погрузка была закончена, и мы снялись с якоря. Оставалось пополнить запасы пресной воды в Енисейском заливе, пройти архипелаг Норденшельда, пролив Вилькицкого и затем в море Лаптевых возможно быстрее подняться к высоким широтам: надо было спешить с началом экспедиционных работ, так как в восточной части Карского моря и в море Лаптевых складывалась неблагоприятная ледовая обстановка.

Но продвижение на восток неожиданно замедлилось: «Садко» предложили проводить во льдах двух попутчиков – пароходы «Беломорканал» и «Ванцетти» – до встречи с ледоколом «Ермак».

Назавтра же, как только караван приблизился к шхерам Минина, навигационные условия резко ухудшились. Суда попали в торосистый крупнобитый лед мощностью 8 баллов (Моряки оценивают количество льдов по десятибалльной системе. Лед 8 баллов означает, что участок моря равномерно покрыт льдом приблизительно на 80 процентов его площади). Нанесло густой туман. С севера подул крепкий ветер, грозивший прижать дрейфующими льдами наш маломощный караван к берегу. Вначале все три судна еще кое-как двигались, пытаясь пройти северные острова Вардропер в 10-12 милях. Но к концу дня в густом тумане суда вошли в сплоченный лед, и «Садко» вынужден был оставить своих спутников, чтобы отыскать более свободный проход.

Мы двигались в самых различных направлениях, пробиваясь то на юг, то на юго-восток, то на восток, то на северо-восток, то, наконец, на северо-запад. Всюду преграждали нам путь сплоченные льды, недоступные для проводки слабых грузовых судов. Пришлось вернуться к ним и остановиться в ожидании, пока не улучшится видимость.

Утро 6 августа не принесло ничего утешительного. По-прежнему стоял туман. Вокруг нас белели льды. Но в 16 часов мы неожиданно приняли радиограмму от парохода «Искра», который сообщал, что он находится почти рядом с нами, лишь немного южнее, и без особых затруднений самостоятельно движется разреженным льдом к проливу Вилькицкого. Насколько различны бывают ледовые условия на самых близких расстояниях!

«Садко» повел своих спутников на юго-запад, чтобы они смогли присоединиться к «Искре». Вскоре действительно мы встретили разреженный лед и оставили здесь «Беломорканал» и «Ванцетти»; сами же направились на север, чтобы обследовать кромку сплоченного льда и поискать там проход на восток. «Садко» удалось продвинуться вперед до 75°17',4 северной широты. Дальше пути не было. Пришлось возвращаться на юг, чтобы попытаться пройти к проливу Вилькицкого под берегом.

И тут, у 75-й параллели, неожиданно мы встретили одинокое грузовое судно, пробиравшееся среди льдов. Это была «Сура», находившаяся в очень печальном состоянии. Ледяные поля настолько потревожили ее слабый корпус, что впору было грузы из трюмов выбрасывать на лед.

Нужно было оказать немедленную помощь бедствующему судну. Мы почти подошли к нему. В это время снова нанесло густой туман, и пришлось застопорить машину. Пароходы «Беломорканал» и «Ванцетти» сообщили по радио, что они не пробились к «Искре» и идут к «Садко». Теперь наш корабль становился лидером трех торговых судов.

Наступило 8 августа, а мы были так же далеки от начала высокоширотной экспедиции, как и неделю назад. Ледокольному пароходу «Садко» приходилось выполнять функции линейного ледокола, и немудрено, что существенных результатов на этом поприще нам не удалось добиться.

В 3 часа 45 минут мы встретились в тумане с целым караваном судов. Здесь, кроме «Беломорканала» и «Ванцетти» было еще два парохода с лучшими ледовыми качествами. По радио нам предложили захватить с собой «Суру» и пристроиться вместе с ней в кильватер каравану. Теперь уже шесть судов тщетно отыскивали свободный ото льдов путь в море Лаптевых.

Начальник каравана, подчинивший себе «Садко», повел пароходы на север. Но и на этот раз не удалось пройти дальше 75-й параллели. Тогда было решено выпустить в воздух небольшой гидросамолет, который мы везли для передачи «Ермаку». При первом же прояснении самолет поднялся. Наблюдения подтвердили данные, полученные «Садко» за день до этого: на севере – сплоченные ледовые поля. Единственный путь, которым можно было пройти к проливу Вилькицкого, лежал у самого берега материка.

«Садко» был отправлен в новую ледовую разведку по пути, указанному самолетом. Оставив караван, мы шли довольно быстро: в береговой полынье лишь изредка встречались отдельные поясины разреженного льда. Данные разведки мы сообщили каравану по радио и больше к нему не возвращались: идя по нашему пути, он мог свободно выйти на береговую полынью, чтобы следовать дальше на восток.

Обогнув остров Белуху с севера и лавируя в тумане между кромкой сплоченного льда и берегом острова Русского, мы проскочили до 95°52' восточной долготы. Здесь, на 77°08',6 северной широты. «Садко» 10 августа встретился, наконец, с долгожданным «Ермаком».

Пять дней, затраченных на разведку пути для торговых судов, изрядно истощили наши запасы топлива. Поэтому командование «Садко» подало заявку на 1000 тонн угля, которые мы намеревались погрузить в Тикси. Но нас разочаровали: угля в Тикси было мало. Значит, надо было возможно экономнее расходовать свои запасы и поскорее начинать работу по назначению.

11 августа «Ермак», приняв с «Садко» самолет и горючее, отошел от нашего борта и взял курс на юго-запад. Мы же двинулись на северо-восток, к проливу Вилькицкого, встречая с каждой милей все более и более трудную ледовую обстановку: дул крепкий северо-западный ветер, густо падал снег, к северу от острова Русского держался лед в 9-10 баллов.

Сильные ветры западной половины забили пролив Вилькицкого сплоченным льдом, против которого «Садко» был бессилен. Льды развернули его кормой вперед и потащили вслед за собой со скоростью 1 мили в час. Корабль теперь дрейфовал кормой вперед. Но лучше двигаться так, чем совсем не двигаться. И мы были очень довольны, когда ветер и льды доставили нас прямым сообщением в море Лаптевых почти без всякого вмешательства с нашей стороны. Здесь льды немного развело, и мы начали пробиваться на север, чтобы начать гидрологический разрез в высоких широтах – от берегов Северной Земли к острову Котельному.

Подобного рода работы описывались неоднократно, и я скажу здесь только, что в этом году они были организованы с большим размахом. «Садко» действовал не в одиночку. Поблизости вела исследовательские работы экспедиций на «Седове». «Малыгин» также исследовал бассейн моря Лаптевых.

Первые же глубоководные измерения принесли нашим научным работникам чрезвычайно интересные данные. В мелководном море Лаптевых неожиданно были отмечены большие глубины.

16 августа при очередном нашем измерении лот достиг дна на глубине 65 метров. Через 35 миль, остановившись в четырехбалльном льду, мы снова произвели промер. Опустили лот на 100 метров. Дна не достали. Вытравили 500 метров троса. Результаты были те же. И только на глубине 805 метров груз коснулся дна.

Весть об открытии больших глубин взбудоражила наш научный коллектив. Теперь крайне важно было определить границы неожиданно обнаруженной впадины. И, невзирая на усложнившуюся ледовую обстановку, измерения глубин мы проводили так часто, как только было возможно.

Мы двигались почти прямо на север над каким-то загадочным подводным провалом, который научные сотрудники назвали глубоководным желобом.

До сих пор подобные глубины в морях Советской Арктики были дважды обнаружены во время первой высокоширотной экспедиции «Садко» в 1935 году. Тогда такие глубины нашли у восточных берегов Земли Франца-Иосифа и у западных берегов Северной Земли. Эти глубоководные желоба шли также в направлении с севера на юг. Было выяснено, что по дну желобов атлантические воды, занесенные в Центральный Арктический бассейн ветвями Гольфстрима, проникают оттуда далеко на юг Карского моря. В то же время течения, идущие над этими ложбинами, уносят на север воды, опресненные Обью и Енисеем.

Одновременно высокоширотная экспедиция 1935 года на севере Карского моря открыла большое мелководье, посреди которого возвышался остров Ушакова.

Неожиданные открытия пролили свет на динамику дрейфов в этом секторе Арктики: в то время как на мелководье ледяные поля задерживались, вдоль глубоководных желобов шло интенсивное движение льда. Пропавшее без вести судно отважного лейтенанта Брусилова «Св. Анна» было унесено на север вдоль глубоководного желоба «Св. Анны», открытого у Земли Франца-Иосифа. На западе от Северной Земли вдоль «желоба «Седова» дрейфовал на север в 1934 году «Садко», попавший в тяжелые льды во время рейса к острову Домашнему.

Некоторые исследователи видели в этих открытиях даже подтверждение гипотезы об «арктической Атлантиде». Эта гипотеза утверждает, что восточный сектор Арктики, начиная от Карского моря, подобно легендарной Атлантиде, медленно погружается под воду. Неожиданные и резкие колебания глубин, обнаруженные глубоководными промерами, как будто бы подтверждают относительно недавнее превращение большой гористой страны в морское дно.

Открытие третьего глубоководного желоба, и притом в мелком море Лаптевых, о котором иногда шутят, что оно пуночке по колено, было чрезвычайно интересно для науки. К сожалению, наблюдения пришлось оборвать на самой интересной точке: как мы ни бились, дальше пройти не удавалось – по всему горизонту от северо-запада через север до юга лежал сплоченный, труднопроходимый лед. Однако то, что мы узнали, должно было послужить ценным материалом для ученых.

Действительно, распределение глубин в мировом океане весьма характерно. Везде у берегов океана лежит так называемая материковая отмель с глубинами, в среднем не превышающими 200 метров. Площадь материковой отмели занимает около 8 процентов всей площади мирового океана. Глубины от 200 до 2440 метров составляют материковый склон, занимающий 11 процентов площади мирового океана, и только на глубинах свыше 2440 метров начинается ложе океана с вкрапленными в него океаническими впадинами. Наибольшая океанская глубина была обнаружена у Филиппинских островов – 10830 метров.

У некоторых берегов материковая отмель почти отсутствует, у некоторых, наоборот, она очень развита! Наиболее далеко отходит от берега материковая отмель как раз у арктических побережий Европы и Азии. Все моря Советской Арктики – Баренцово, Карское, Лаптевых, Восточно-Сибирское и Чукотское – расположены на материковой отмели.

Образовалась материковая отмель в результате размыва океаном континентов и опускания берегов. Материковая отмель – это как бы подводное продолжение континентов. Поэтому на ней всегда можно встретить острова континентального происхождения, такие, как Шпицберген, Земля Франца-Иосифа, Северная Земля и др.

На океанских глубинах, то есть на глубинах свыше 2440 метров, можно встретить только острова вулканического происхождения, например остров Ян-Майен в Гренландском море.

Понятно, какой большой интерес представляет для науки каждое определение края материковой отмели и каждый выход на большие глубины. Уже говорилось, что на севере Карского моря это было сделано первой высокоширотной экспедицией на «Садко» в 1935 году. К северо-западу от Ново-Сибирских островов край материковой отмели был нащупан экспедицией на «Фраме» (1893-1896 гг.). На северо-западе от Шпицбергена край материковой отмели подробно обследовался различными экспедициями, в том числе русскими. Вот и все выходы на большие глубины, которые можно насчитать на арктическом побережье Европы и Азии.

Выйдя впервые на большие глубины, мы сразу, по распределению глубинных температур и солености, почувствовали, что мы в Северном Ледовитом океане.

Еще Нансен открыл, что повсюду на пути дрейфа «Фрама» теплые и соленые атлантические воды, проникающие в Центральный Арктический бассейн из Гренландского моря, как бы погребены под более холодным и менее соленым слоем полярных вод. Мы почувствовали эти воды, как только начали спускаться с материковой отмели, и сделали гидрологическую станцию на глубине 805 метров. В дальнейшем, по мере нашего продвижения на север, приблизительно по 118-му меридиану восточной долготы, эти атлантические воды чувствовались все явственнее и явственнее.

Вот распределение температур и солености, полученное 18 августа 1937 года при глубине моря в 2381 метр:

Глубина (в метрах)

Температура (в градусах)

Соленость[1]

0

– 1,46

30,32

10

–1,47

30,35

25

–1,70

31,58

50

–1,77

33,68

75

–1,74

33,95

100

–1,65

34,51

200

+1,09

34,65

300

+1,34

34,70

500

+0,80

34,70

800

+0,01

34,72

1000

–0,30

34,72

Из таблицы видно, что на этой станции на глубине приблизительно от 150 до 800 метров расположен слой воды сравнительно высокой солености и положительной температуры. Это атлантические воды. Они нырнули под холодные воды Арктического бассейна в районе к северо-западу от Шпицбергена и прошли к северу от Шпицбергена, Земли Франца-Иосифа и Северной Земли. Дойдя до жалоба, по которому мы шли, эти воды повернули на юг, повинуясь общему для всего движущегося на земле закону – отклоняться от направления своего движения вправо в Северном полушарии и влево – в Южном.

Эти атлантические воды, неожиданно открытые в море Лаптевых, послужили наилучшим доказательством того, что большие глубины, над которыми мы находились, не принадлежат к какой-нибудь отдельной изолированной впадине, а являются продолжением желоба, который протянулся в море Лаптевых, от больших глубин Северного Ледовитого океана.

Теперь же нам оставалось как можно скорее пробиться на юг, чтобы выйти изо льдов, – ведь впереди у нас было еще очень много работы.

19 августа «Садко» вышел в более легкие льды и взял генеральное направление на северную оконечность острова Котельного.

На этом пути, опять идя над малыми глубинами, мы производили сплошной гидрологический разрез. Он показывал полное однообразие температур и химического состава воды в этом мелководном бассейне. Мы не ощущали влияния ленских вод, – не было отмечено ни понижения солености, ни повышения температуры. Начиная со дна моря и до поверхности, температура была приблизительно одна и та же. В придонных слоях отмечалось сильное развитие сероводорода; жизнь в этих слоях почти полностью отсутствовала.

Три дня мы продвигались с запада на восток вдоль 77-й параллели, в густом тумане, лавируя среди массивных ледяных полей. Вышина торосов достигала иногда нескольких метров. «Садко» приближался к району «Земли Санникова». Предстоящие поиски волновали весь экипаж. Зимовщики, которых мы везли на острова Де Лонга, втайне мечтали высадиться именно на этой земле, – конечно, в том случае, если бы нам удалось ее открыть.

Воображение у людей разыгрывалось. Вспоминали книги о «Земле Санникова», в частности фантастический роман известного геолога академика Обручева, в котором он рисует увлекательные картины оазиса древнего, доисторического мира, сохранившегося среди льдов.

Казалось бы, вековая загадка должна была разрешиться. Но природа и на этот раз поставила на пути корабля непреодолимые препятствия: густой туман мешал осматривать горизонт; сплоченный торосистый лед не позволил «Садко» пробиться дальше на север.

Задерживаться же для поисков «Земли Санникова» мы не могли. Пришлось скрепя сердце отказаться от решения этой задачи. Теперь мы спешили к островам Де Лонга, чтобы высадить там зимовщиков и помочь им основать новую полярную станцию. Они ходили злые и хмурые: рухнула мечта о зимовке на легендарной «земле»...

Вечером 24 августа, когда мы шли чистой водой, корабль замедлил ход. Кормовой флаг дрогнул и пополз вниз. Из сирены вырвалась струя пара, и низкий, бархатный гудок «Садко» далеко разнесся над безмолвными водами. Раздался троекратный ружейный залп. «Садко» отдавал траурные почести погибшему о этом месте в 1881 году судну Де Лонга.

Снова заработала машина «Садко». Забурлил винт за кормой. Мы движемся к острову Генриетты. Судя по старой карте, остров должен быть где-то здесь, совсем рядом. Но на море опустился густой туман, и мы ложимся в дрейф до улучшения видимости.

Рано утром 25 августа туман немного рассеялся, и вдали показался остров причудливой формы, вид которого надолго врезался в память. Гигантский ледяной купол покрывал черную базальтовую скалу, возвышающуюся на 340 метров над водой. Угрюмые каменные стены вулканического происхождения уходили ввысь на десятки метров, и весь остров был похож на неприступный замок.

Мы обнаружили, что остров был неточно нанесен на карту, в стороне от предполагаемого местонахождения. Точные координаты станции, сооруженной нами на острове, таковы: северная широта 77°07'05", восточная долгота 156°57'. У северо-западного берега держался разреженный лед. «Садко» подошел поближе и попытался обогнуть остров с востока. На пути встретили сплоченные льды. Пришлось вернуться.

В трех кабельтовых от берега, между мысами Денбара и Беннета, был брошен якорь. Здесь с крутых базальтовых скал, спускался в море небольшой мостик из затвердевшего снега.

От борта «Садко» отвалила шлюпка. Руководители экспедиции подошли к берегу, высадились на снег, подняли флаг СССР и основали полярную станцию.

Надо было искать подходящее место для высадки зимовщиков и выгрузки их снаряжения. Поэтому, как только шлюпка вернулась, «Садко» снялся с якоря и медленно обошел вокруг острова. Мы все невольно любовались этой величественной каменной глыбой, рожденной силой вулкана среди льдов и мрака. «Садко» казался пигмеем рядом с береговыми скалами Генриетты, отвесно обрывавшимися в море со стометровой высоты. Эти черные базальтовые столбы, изъеденные водой и ветром, имели самые разнообразные, на редкость причудливые формы. Мы видели здесь стройные колонны, гигантские каменные зубчатые башни, пирамиды. И над всем этим царил величественный белоснежный купол, линии которого терялись в светлом небе Арктики.

Остров Генриетты

В самом низком месте берег обрывался отвесной тридцатиметровой стеной. Для того чтобы вскарабкаться на него, требовалась альпинистская техника. Нам же нужно было не только высадить на остров людей, но и выгрузить десятки тонн грузов. Поэтому пришлось волей-неволей возвратиться и пришвартоваться левым бортом к естественному причалу изо льда и снега, который спускался со скал на северо-западном берегу между мысами Денбара и Беннета.

Этот ледяной мост, толщина которого в самом слабом месте составляла около 4 метров, то и дело пускал в воду «белых лебедей» – небольшие айсберги, – один из которых так качнул «Садко», что все на борту заходило ходуном.

Следует отметить, что остров Генриетты – единственный среди островов, лежащих к востоку от Северной Земли, имеющий ледяной купол и ледники, спускающиеся к морю и рождающие айсберги. Такие ледники можно увидеть на Северной Земле, на северном острове Новой Земли, на острове Ушакова, на Земле Франца-Иосифа, на островах Виктории и Белом, между Землей Франца-Иосифа и Шпицбергеном, на Шпицбергене, на Гренландии (из 2,1 млн. квадратных километров ее поверхности 1,9 млн. квадратных километров покрыто вечным льдом, толщиной в некоторых местах до 3 километров), на берегах Баффинова залива, на островах Принца Патрика и Мельвиля в Северо-Американском архипелаге. Но нигде больше в Арктике ледников, спускающихся до уровня моря, нет.

От дрейфующего льда место выгрузки было прикрыто мысом Денбара на востоке и небольшим снежным выступом на западе. С севера могли в любую минуту надвинуться ледяные поля. При первом же нажиме льда с северо-запада, севера, северо-востока судно, производящее здесь выгрузку, оставалось без защиты и вынуждено было бы немедленно отойти.

К счастью, с 26 августа по 4 сентября 1937 года дули ветры южной половины горизонта, отгонявшие лед от северо-западного берега острова.

Но 4 сентября ветер перешел к норд-весту, и сразу же к берегу подошли дрейфующие льды. «Садко» немедленно отшвартовался, ушел от берега и лег в дрейф. Лед же подошел вплотную к берегу.

5 сентябряизменившееся течение несколько разредило льды у мыса Денбара. Для того чтобы закончить операцию, принять на борт людей и выгрузить оставшиеся вещи зимовщиков, судно приткнулось носом к берегу у этого мыса.

Выгрузка производилась в довольно сложной обстановке, при большом напряжении всех сил экипажа.

Во время разгрузки «Садко» стоял пришвартованный ко льду, словно к причалу, причем лед находился на уровне палубы. Сразу же у берега начинался очень крутой подъем по льду метров на сто.

Груз мы выгружали на лед и перевозили по склону к месту, где строилась станция, на санях, сделанных из бревен. Сани с грузом перетаскивали при помощи судовых лебедок тросом, пропущенным через блок, который был закреплен у места постройки. Всего таким путем было доставлено около 400 тонн грузов.

Пока механики и матросы производили выгрузку, а плотники строили дом для зимовщиков, научные работники торопливо изучали остров.

3 сентябряс острова весь день доносились взрывы: подрывник-челюскинец Гордеев углублялся в вечную мерзлоту, чтобы установить радиомачту высотой в 25 метров, – новая полярная станция должна была располагать надежной связью с материком.

Я вооружился фотоаппаратом и вдвоем с матросом Малыгиным облазил чуть ли не весь, остров. Вспоминается изумительное ледяное ущелье, по дну которого журчал голубой ручей, кристально-прозрачное озеро пресной воды на леднику причудливые скалы. С вершины купола, возвышающегося над уровнем моря на 318 метров, в ясную погоду был хорошо виден остров Жаннеты – совсем крохотная скала, затерянная в океане.

Там и сям встречались свежие медвежьи следы. Взобравшись на купол, мы на снегу прочли историю приключений одного моряка, которая могла бы послужить темой для юмористического рассказа.

На самом куполе был установлен флаг. По следам мы увидели, как медведь подошел к этому флагу, постоял рядом с ним, вероятно, разглядывая незнакомый предмет, осторожно обошел его и направился дальше. Потом мы увидели широкий отпечаток на снегу, – медведь лег. И тут же, рядом, – такие же свежие человеческие следы. Видимо, человек шел, не торопясь, рассеянно поглядывая по сторонам. И вдруг буквально в двух шагах от места, где лежал медведь, – два глубоко отпечатанных человеческих следа, и затем – те же, но скачущие, широко отстоящие друг от друга следы, уходящие в сторону: человек чуть-чуть не споткнулся о медведя и поспешно ретировался. Потревоженный медведь встал, лениво потоптался на месте и неторопливо ушел в противоположном направлении.

Когда мы вернулись на корабль и рассказали эту историю, громкий хохот потряс кают-компанию. Но ее героя так и не удалось найти. Тайну встречи с медведем и стремительного бегства до сих пор хранит кто-то из наших спутников...

Около 10 дней простоял «Садко» у берегов острова Генриетты, производя разгрузку.

5 сентябряпостройка полярной станции была закончена. Простившись с семью зимовщиками, мы продолжали плавание. Теперь оставалось посетить необитаемые острова Жаннеты, Беннета, Жохова и закончить на этом свои работы.

«Садко» подошел к скалистым берегам острова Генриетты...