Текст книги "Последняя мировая. История одного снайпера"

Автор книги: Константин Якименко-Сегедский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Отлично, – осмотрел помещение полковник. – Здесь и разместим наш наблюдательный пост.

Перед кабинетом находилось небольшое помещение, отделяющее его от коридора, что-то вроде проходной, где сидел секретарь. Здесь не было окон, но была удобная мягкая мебель, отчего тут решено было обосновать комнату для отдыха. Пока одни наблюдали, другие могли вполне комфортно отдыхать.

– Итак, наблюдатели размещаются в дальнем конце кабинета, – коротко объяснял Сбруев всем. – Ни в коем случае не подходите близко к окнам: в любое подозрительное окно враги сначала запустят ракету или пушечный снаряд, а уже потом будут разбираться: это им показалось или нет. Наблюдаем попарно: смена через четыре часа. Если кто-то заметит что-либо подозрительное, сразу же докладывайте мне, даже если я буду спать. Неважно, что это будет: свои или чужие – нам необходимо владеть всей картиной происходящего вокруг. Учитесь замечать различия в обстановке: возможна работа скрытных разведгрупп и выдвижение на позиции снайперских подразделений. Записывайте всё увиденное на карточку местности с фиксацией всех окружающих предметов и сооружений с приблизительным, но достаточно точным, расстоянием до них. Итак, первыми заступаю я с Ваней, далее Игорь, – посмотрел он на меня, – и Валера. А вы, Вячеслав Михайлович, – взглянул он на него, – пока отдыхайте, будете замещать через одного. Всё понятно?

– Так точно! – сказали мы.

– Тогда приступайте.

Тем временем на улице уже просветлело. Отчётливо стали различимы здания и слегка подмёрзшая береговая полоса.

Первые двое наблюдателей заступили в дежурство, а все остальные устроились отдыхать в соседней комнате. Валера вместе со стариком поделили диван, я же разместился в удобном кресле секретаря, свернувшись калачиком. Спать хотелось ужасно, отчего, только успев устроиться, я и не заметил, как уснул.

Но даже четыре часа сна пролетели, как одно мгновение. Меня разбудил полковник: пришло время мне заступать в дежурство.

Быстро придя в себя, я протёр глаза, поднимаясь со своей «кровати». Казалось, теперь спать хотелось ещё больше. Глаза после бессонной ночи резались с ужасной болью, и смотреть на яркий солнечный свет, отражающийся от снегового покрова, было невыносимо.

Полковник быстро объяснил на что, как и куда нам следовало смотреть, после чего удалился на отдых отсыпать своё время.

К моему счастью, Валера, всю жизнь проработавший водителем, оказался более привычным к подобному ритму работы и отдыха, отчего позволил мне отсыпаться дальше, тем более что от меня в таком состоянии было мало пользы.

Перед окончанием смены он вновь разбудил меня и, сдав её, я вновь погрузился в сон. Лишь отоспавшись ещё четыре часа, мои глаза успокоились, и я смог нормально заступить на наблюдательный пост.

Вокруг по комнате валялось бесчисленное количество осколков стекла, кроме того, немало их оставалось и в самих оконных проёмах, отчего мы не боялись использовать оптику в наблюдении. Главное – не допускать специфических солнечных зайчиков, создаваемых выпуклыми линзами оптических приборов, но от этого мы были достаточно защищены, находясь в глубине помещения, куда прямые солнечные лучи не доставали. На всякий случай я всё же выдвинул защитную бленду на прицеле винтовки и через него осматривал окружающую территорию.

Конечно, вообще-то наблюдать через прицел или бинокль в снайперском ремесле, да и в любых других условиях при ведении боевых действий, запрещалось из целей безопасности, но других приборов вроде перископа у нас не было, отчего опять-таки выбирать не приходилось.

Я обвёл взглядом окружающую местность: похоже, пока что вокруг всё было спокойно. Взяв в руки нарисованную полковником, так называемую, карточку боя, я сверил её с реальным расположением сооружений и видимых ориентиров.

Я попытался запомнить их и расстояния до них, которые полковник, используя один только бинокль, сумел определить довольно точно. Но достаточно, чтобы я мог использовать их и при стрельбе. Эти числа могли серьёзно помочь мне на случай, если бы пришлось стрелять в кого-либо отсюда.

В это время мой напарник – Валера, – пользуясь возможностью, отдыхал, отчего мне приходилось, как и ему до этого, работать за двоих.

Тщательно осмотрев всю местность через прицел, и не заметив ничего нового, я отставил винтовку в сторону, далее наблюдая невооружённым глазом. В прицел с его узким обзором общую картину увидеть было невозможно, а мне сейчас нужен был именно общий план. Кроме того, обнаружить что-то подозрительное на такой обширной площади, можно было только по движению, которое одно было бы заметно издалека. Подобно тираннозавру я стал ожидать движения, которым должен был выдать себя противник.

И вскоре дождался, правда, не совсем с той стороны, с которой ожидал.

Далеко в море вначале неясным, расплывчатым контуром, показалось какое-то судно. Оно приближалось носом, отчего мне было трудно определить его назначение и принадлежность даже через оптику. Необходимо было подождать. Но уже совсем скоро к этому одинокому силуэту прибавилось ещё несколько. Вскоре я различил уже несколько судов, отметив, что в центре находилось одно большое судно, вокруг которого размещались остальные, словно защищая его.

Я взял бинокль – у него увеличение было большим, чем у винтовочного прицела. Наведя его на группу суден, я сразу понял, что это были за судна и каково было их предназначение.

Теперь-то мне и пригодились навыки, полученные в детстве, во флотилии. Ошибиться было нельзя: в центре группы находился большой десантный корабль, вокруг которого с флангов располагались прикрывающие его фрегаты и противолодочные корабли. Всего в группе было шесть судов.

Разбудив Валеру, я отправился докладывать обнаруженное полковнику.

Он быстро поднялся и взглянул на корабли в бинокль:

– Похоже, это к нам. Явно не наши, – сказал он, повернувшись ко мне. – Продолжайте наблюдение. Через час они подойдут к берегу, вот тогда и позовёте меня. А пока что тут смотреть не на что.

Так оно и вышло: примерно через часа полтора корабли подошли к берегу. И хотя на палубах стояли вооружённые до зубов вертолёты, они не взлетали, чтобы прикрывать суда от возможной засады. Судя по всему, они действительно не боялись атаки с берега, что нам было только на руку и давало надежду на успешное выполнение поставленной цели.

Я снова разбудил полковника. В свою очередь, он разбудил и всех остальных.

– А теперь внимание! – примкнул Сбруев к биноклю. – Готовьтесь! Как только определим их направления движения, сразу же выступаем! – опустил он бинокль, окинув нас беглым взглядом. – Будьте наготове!

Быстро собрав вещи и изготовив оружие к бою, мы вернулись на наблюдательный пост.

Тем временем десантный корабль уже подошёл к береговой линии чуть дальше от пляжной зоны, где уже не было подводных волнорезов. Остальные суда остались далеко в море, развернувшись к берегу боком и направив свои орудия в сторону города.

Приблизившись к береговой линии, десантный корабль снизил скорость и на малых оборотах стал всё ближе подбираться к суше. Вскоре он вылез носом на песчаный берег, крышка грузового люка медленно распахнулась, и по выдвинувшемуся трапу на берег стали выезжать бронетранспортёры, танки, армейские Хаммеры с расположенными на крышах пулемётами – все белого цвета с нанесёнными на бортах большими чёрными буквами «UN», отчётливо различимыми издалека. Машины выезжали, выстраиваясь на песчаном берегу в ровные строевые порядки. Мы насчитали по пять единиц каждого типа техники. В последнюю очередь выехало ещё пять тентованых армейских грузовика.

Следом за ними по очереди на берег стали выбегать вооружённые солдаты в белой маскировочной форме. Всего человек сто – сто двадцать. Все быстро построились, и вперёд вышел их командир, начав им что-то говорить.

– Отсюда до них около полутора километра, – прикинул я и вздохнул. – Нет, до них из винтовки не достать.

– И не нужно. Даже если это самый главный их генерал, в чём я очень сомневаюсь, его смерть нам ничем не поможет. На его место поставят другого и всё: запущенный механизм на таком уровне не остановишь, устранив всего лишь одного человека. Так что будем заниматься задачами, которые нам по плечу, – он вновь поднёс бинокль к глазам. – Посмотрим, в какие стороны они поедут.

Короткое построение быстро закончилось. Люди разбежались, занимая места в транспортных средствах. Постепенно они начали разъезжаться, выстраиваясь в колонны по четыре машины, в состав которых входило по одной единице техники каждого вида: танк и бронетранспортёр, которые выезжали впереди каждой колонны и Хаммер с Грузовиком – замыкающие. Все группы устремились в разных направлениях. Вместе с ними в воздух поднялось три вертолёта, прикрывая передвижения бронетехники сверху.

– Так, теперь бы определить, кто и куда из них направится, – произнёс полковник.

Преодолев склон в самом пологом участке, колоны машин начали разъезжаться по городу. Причём делали они это настолько уверено, что создавалось впечатление, что они не просто чётко выполняли указания командира, а знали расположение зданий и улиц наизусть.

Когда-то, года три назад, я смотрел программу о современных методах тренировки американских солдат с помощью смоделированных на компьютере трёхмерных карт, где тренирующийся в виртуальной среде мог перемещаться по изучаемой территории и наглядно запомнить, что где и за чем именно находится. Причём точность таких модуляций за три года могла вырасти настолько, что каждая ямка, каждый кустик, за которым можно укрыться, был бы там отмечен. Возможно, эти солдаты использовали как раз такую методику, иначе как бы ещё они могли так уверено передвигаться по городу, в котором ещё никогда в жизни не были? Ведь даже я, всю жизнь проживший здесь, не всегда знал, как добраться из одной части города в другую. А эти вот – знали в совершенстве!

Я поделился своими соображениями со Сбруевым.

– Я тоже это заметил, – выслушав меня, сказал тот. – Если они так хорошо знают местность, как мы предполагаем, значит, они знают, откуда можно ожидать нападения, а именно – потенциальных мест засад, и будут избегать их. Тогда шансов на успех у нас становится меньше. К тому же наша задача – это Хаммер, тогда как бронированный транспорт необходимо уничтожить.

– Допустим, мы сумеем подбить броневик, – вставил Ваня. – Но за это время нас успеет расстрелять танк, который мы никак не успеем подбить. РПГ то у нас одна, – развёл он руками. – А из гранатомётов мы подорвём максимум грузовик с Хаммером.

– Да, сейчас нам рыпаться смысла нет, – решил Сбруев. – Лучше отсидеться здесь и понаблюдать. Подождём, посмотрим, что они будут делать дальше. Выясним их маршруты, а вдруг в следующий раз они направят Хаммер без прикрытия, тогда-то мы и сделаем свой ход! А пока пускай поездят, осмотрятся, притупят бдительность, которой им в первые дни будет не занимать. Если долго ходить по краю обрыва, вскоре перестаёшь замечать опасность, которая у тебя прямо под носом. Так что пусть ходят и привыкают.

Мы несколько успокоились. Акт возмездия, как я называл нашу операцию, откладывался на неопределённый срок.

Полковник с Ваней вновь заступили на дежурство, а мы отправились отдыхать. Теперь нам оставалось только сидеть и ждать и мысленно готовиться к тому, зачем мы сюда пришли.

Не теряя времени, я взялся за изучение снайперских таблиц, значения из которых вскоре могли мне сильно пригодиться.

Временами, когда числа из таблиц начинали надоедать, я думал о Юле. Вспоминал её лицо, её причудливую походку, улыбку и замечательные карие глаза. Интересно, как она там? Вспоминает ли обо мне? Не заболела ли?

Я надеялся, что у неё всё в порядке и сердцем чувствовал, что она так же волнуется и за меня. Успокаивая себя мыслями, что она в безопасности в бомбоубежище, я вновь возвращался к таблицам, которые казались мне сухими и нудными, как на них не посмотреть.

Тем временем Валера, тихо посапывая, дремал на диване, пользуясь любой свободной минуткой, чтобы вздремнуть. Наверное, это было профессиональной привычкой, приобретённой за долгие годы работы водителем – спать, когда только можно. Вячеслав Михайлович же занялся чисткой автомата, делая это не спеша, но чётко и аккуратно раскладывая на небольшом письменном столике детали оружия.

Мы практически не говорили, лишь изредка обмениваясь двусложными фразами. В воздухе зависло некое напряжение. Конечно, не каждый день мы сидим в засаде, ожидая, что в любое следующее мгновение отправимся убивать людей, зная, что без этого не обойтись и что это последует в любом случае. Это напоминало мне о временах, когда ещё в школе, ожидая, когда меня поднимут отвечать на вопрос, я нервничал, боясь, что когда наступит моя очередь, я растеряюсь и наговорю не то, что нужно. Эта нервозность преследовала меня и сейчас, а теперь ведь не на ответ учителя придётся отвечать.

«Главное, чтобы рука не дрогнула,» – думал я, подпитывая себя воспоминаниями о том, какие ещё более ужасные вещи сделали агрессоры и что это будет всего лишь справедливая расплата или месть – называйте, как хотите.

Скучая от безделья, я подошёл к полковнику, внимательно наблюдавшему за врагами.

– Что они делают? – спросил я, заметив группу машин, двигавшуюся в полукилометре от нас.

– Прочёсывают квартал за кварталом, – ответил полковник. – Танки с броневиками работают в прикрытии, пока солдаты из грузовиков прочёсывают руины зданий. А вот в Хаммерах, похоже, находится какое-то специальное подразделение: сапёры или ещё кто. Они выходят последними.

– И на всех противогазы, – различил я их, глядя через винтовочный прицел.

– Предостерегаются от своего же газа, – как умел, выразил свою мысль Ваня.

– Видно, это точно не миротворцы. Эх, взять бы языка, да устроить допрос с пристрастием, как наши с немцами делали, – воодушевлённо произнёс Сбруев. – Только вот жаль, нет у нас на это ни сил, ни времени, – вздохнул он.

– А ведь быстро орудуют, – оценил их скорость передвижения я.

Вдруг я заметил, что двое человек установили какой-то небольшой приборчик на вершине разрушившегося здания и, направились к Хаммеру, вероятно, чтобы продолжить путь.

– Вы видели? – обратил я на это внимание остальных. – Вон те, что по центру! Что они там соорудили?

Полковник тоже наблюдал в это время в бинокль:

– Те, что только что отъехали? – уточнил он.

– Да, вон там, на грудах обломков возле той большой чёрной цистерны, видите? Какой-то тёмный предмет на снегу.

– Точно, вижу, – подтвердил полковник, всматриваясь в бинокль.

– Что это может быть?

Полковник задумался, но довольно быстро сориентировался:

– Технологии, мой друг, это современные технологии. Судя по их действиям, они намерены прочесать весь город, но в тоже время их мало. Как тогда убедиться, что на осмотренные территории не проберётся кто-то чужой? Выставлять постовых? Но ведь американцы по ночам любят спокойно спать у себя в лагере, а не стоять на морозе, выжидая противника. Поэтому я практически уверен, что этот предмет – ни что иное, как определитель движения, улавливающий всё, что больше кошки. Я слышал о таких, но в живую никогда не видел. Тем более, такого нет и не было в нашей армии.

– Но если так, – опустил я винтовку, – тогда они смогут, не опасаясь ничего, свободно перемещаться по проверенной территории, и мы никак не сможем подобраться к ним незамеченными. Наш план безнадёжен!

– Выходит так, – кивнул полковник. – Придётся атаковать их не там, где нам хочется, а там, куда они поедут, – он сделал паузу, задумавшись. – Вообще-то тактика их перемещений не отличается особым разнообразием, так что, думаю, я смогу с большой долей вероятности предугадать их дальнейшее направление движения.

Он поднялся со своего места и, позвав всех остальных в кабинет, начал излагать свой план:

– Значит так! Мы не можем больше ждать: ночью, когда противник удалится обратно к себе, скрытно выдвинемся на позицию, которую я определю чуть позднее, ближе к вечеру. Нам необходимо будет справиться с танком, бронетранспортёром, Хаммером и грузовиком одной из пяти вражеских групп. А теперь слушаем внимательно! Танк с бронетранспортёром – главные и самые опасные для нас цели. На них следует сосредоточить все свои силы. Хаммер ни в коем случае не обстреливать, максимум, это прицельный снайперский огонь, – посмотрел он на меня, я же кивнул головой, понимая, что он имеет в виду. – Не стоит забывать и о солдатах в грузовике, которые, рассредоточившись, могут сильно нам всё испортить. В каждом из грузовиков человек пятнадцать – двадцать, а это уже серьёзно превышающее нас по численности подразделение, при том, ещё и неплохо обученное. Мало того, на звуки выстрелов сразу же примчатся вертолёты, вооружённые ракетами и пулемётами, которые одним залпом способны разрезать бетонную стену. Итак, на стороне противника огромное превосходство в вооружении и живой силе, но у нас есть главное преимущество – внезапность и скрытность. Всё должно произойти быстро, гладко и без сучка и задоринки, только тогда у нас что-то получится.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями, затем вновь продолжил:

– Итак, Игорь, ты занимаешь позицию на высоте, мы – чуть ниже, каждый на отдельной позиции, так, чтобы враги оказались на уровень ниже нас. Таким образом, им будет трудно отстреливаться и негде укрыться. Когда колонна подойдёт, первым залпом из РПГ, ты Ваня, подобьёшь танк – самый опасный из всей их группы. Их Абрамсы – очень незащищённые танки, так что при точном попадании, проблем возникнуть не должно. Если не получится с первого раза, продолжай стрелять дальше, пока он не взорвётся, потом переходи к броневику. Сразу же после первого залпа, одновременно из всех трёх гранатомётов, накрываем грузовик с солдатами. Все остальные машины останутся в ловушке, и им уже некуда будет деваться. Игорь, ты снимаешь стрелка с пулемёта на Хаммере и всех остальных, кто из него высунется, а так же пулемётчика на броневике, а затем и всех тех, кого мы не подстрелим. Далее перезаряжаем гранатомёты или бросаем ручные гранаты в броневик до тех пор, пока не подобьём и его. Когда подлетит первый вертолёт, всё, кроме Хаммера, должно полыхать таким заревом, чтобы из-за него не было видно никого из нас. Затем придётся сбить вертолёт. Возможно, после первого залпа по нему, он улетит, возможно, нет. Но если подобьём его, другие уж точно не осмелятся подлететь. Тогда мы втроём, – указал он на автоматчиков, – устремляемся к Хаммеру, быстро снимаем рацию и отходим. В это время Игорь прикрывает нас от возможных оставшихся в живых солдат, а Ваня – от возможных атак с воздуха. На всё про всё должно уйти не более десяти – пятнадцати минут. Если не успеем уйти через двадцать, к нам успеет подъехать подкрепление и окружит со всех сторон. Вот так, – вздохнул он. – Всё понятно?

Мы переглянулись.

– Рискованно, – выразил общую мысль Вячеслав Михайлович.

– Знаю, но по-другому никак, – ответил полковник. – Если у кого есть другие варианты, прошу, говорите сейчас, если нет – тогда готовимся к выполнению поставленной задачи.

Вариантов не было, как и следовало ожидать.

– Тогда разойдись! И проверьте оружие – завтра оно должно работать, как часы.

Мы разошлись. Ну, теперь мы хотя бы знали к чему готовиться. Конечно же, всё могло получиться вовсе не так, как сказал полковник. Ведь даже в идеальном плане случаются просчёты, в то время как идеальным наш план сложно было назвать. Мы не знали местности, где всё это произойдёт, окажется вражеский вертолёт при этом рядом или же будет далеко от нас, а также ещё целый ряд факторов, от которых в большей или меньшей степени зависел успех нашего предприятия. Поэтому, в конечном итоге, практически всё придётся делать на ходу, на месте принимая решения. Да и кто мог предположить, как решится исход этого столкновения? Мы или они окажутся победителями? Выживет ли хоть кто-то из нас? Пожалуй, теперь только Судьба могла ответить на эти вопросы, теперь, как, наверное, и всегда, всё было в её руках. Я не сомневался только в одном: завтра так или иначе прольётся кровь, и кто-то неизбежно умрёт. Но вот кто: они или мы, или может быть все вместе – будет видно только завтра.

К вечеру вражеские патрули были уже совсем близко от нашего укрытия, вплотную подобравшись к более-менее сохранившимся постройкам старого промышленного района. И к концу дня, выставив свои маяки, стали торопливо разворачиваться обратно.

– Отлично, – произнёс полковник, наблюдая за ними в бинокль. – Мы расположимся вон в том переулке, а когда они решатся проехать по нему, атакуем их.

– Почему вы думаете, они проедут там? – засомневался Вячеслав Михайлович. – А вдруг они проедут где-то в другом месте?

– У них просто нет другого выхода. Там с двух сторон очень большие заводы. Им придётся сделать большой крюк, чтобы осмотреть их по отдельности с других улиц. Я наблюдал за их передвижениями – они не совершают лишних манёвров, ведь у них весьма ограниченные силы. Всё чётко по плану и с максимальной экономией времени. Для них план, составленный каким-то экономистом, важнее личной безопасности. Так что никуда они не денутся – проедут там обязательно.

Он ещё раз взглянул вслед удаляющимся машинам:

– Ну всё, – обернулся он к нам. – Теперь всем спать! Выступаем через шесть часов! А как проснётесь, сделайте все дела в уборной. Не хватало еще, чтобы во время боя вам приспичило в туалет! Всё ясно?

– Так точно.

– Тогда разойдись! И да поможет нам Бог, если он вообще существует!

Но, устроившись отдыхать, нам никак не спалось от ожидания неизбежного. Все были напряжены до предела, и даже усилия старика, начавшего рассказывать очередную увлекательную историю из своей жизни, тоже не сильно повлияли на нас. И хотя мы всеми силами пытались поддержать разговор, отвлекающий от мрачных мыслей, в глазах друг друга мы всё равно видели один и тот же мучавший нас вопрос.

Так мы и просидели всё отведённое на отдых время, мучимые бессонницей, как никто другой, осознавая всю серьёзность того, что должно было произойти.

Ночь давно опустилась на руины города, на небе, изредка появляясь из-за туч, светила полумесяцем луна. Однако этого было маловато, чтобы осветить нам путь. Поэтому, как и прежде, мы выдвигались на позицию практически на ощупь. Вертолёты, кружили далеко отсюда и не мешали нам. Похоже, эти места они уже не считали опасными, и зря. Ну что ж, нам это было только на руку, так что завтра утром их будет ожидать большой сюрприз.

Мы прошли несколько кварталов, выйдя к намеченному месту.

– Хорошо, засядем вон в тех зданиях, – сказал полковник, указывая направление рукой.

Улица была узкой: всего две полосы, к тому же, знания плотно примыкали друг к другу. Так что если сюда кто заедет, выехать ему будет очень не просто: укрытий мало и совершенно нет места для манёвра – в общем, отличное место для засады.

Мы подошли к зданиям, расположившимся строго напротив друг друга, в четыре этажа каждое.

– Итак, занимаем позиции, – остановился полковник. – Игорь, заберёшься на верхнюю точку, так, чтобы тебе была видна вся улица. Вячеслав, Валера – вы в другом здании. Занимаете места на втором этаже в разных концах здания, но так, чтобы в случае чего вы смогли бы быстро добраться друг к другу. Подберите также запасные позиции. Сделали выстрел из гранатомёта из одного места, второй раз не рискуйте: смените позицию, не доводите до того, чтобы по вам пристрелялись враги. И сидите тихо. Не высовывайтесь до тех пор, пока не прозвучит первый выстрел, а до этого наблюдайте за ситуацией через щели в стенах. Будьте всегда начеку! И не дай Боже, кто-то из вас заснёт: погибнем все, будьте уверены! Всё, расходимся! Ваня, ты за мной! Удачи!

Все кивнули и, пожелав друг другу удачи, разошлись по указанным местам. Я устремился вслед за полковником, в восточное здание, чтобы утреннее солнце не слепило и не выдавало мою позицию.

Аккуратно перейдя через дорогу, и веткой заметая за собой следы на снегу, мы вошли в здание, рассредоточившись по своим позициям. Сбруев и Ваня остались на втором этаже, я же поднялся на верхний этаж.

Там всё было покрыто снегом, занесённым сквозь разбитые окна и трещины в стенах и крыше. В некоторых местах крыша и примыкающая к ней наружная стена осыпалось, образовав довольно внушительные дыры. У одного из таких отверстий, находившегося у самого пола, я и решил обосноваться. Отсюда улица отлично просматривалась, в то время как я оставался невидимым, в тени помещения.

На всякий случай я подготовил ещё две запасные позиции, с разных сторон здания, куда в случае чего мог быстро переместиться и продолжать вести огонь. С тех позиций так же открывался полный обзор нужного сектора, однако такого удобства для стрельбы, как на этой, не было, отчего они и остались в резерве.

Найдя здесь же небольшой матрас и несколько тёплых одеял, я начал обустраивать позицию. Матрас уложил на пол и, устроившись на нём, хорошенько укрылся одеялами: всё-таки прохладно, а тут ещё и неизвестно сколько валяться на полу и чувствовать на себе сквозняки, пронизывающие до самих костей. Особенно это ощущалось здесь, на высоте, где сила ветра была больше почти в два раза, чем у земли. Этот факт, наверное, следовало бы учитывать при снайперской стрельбе, но на тех расстояниях, на которых мне придётся сегодня стрелять, а это меньше ста метров, влиянием ветра можно было вовсе пренебречь.

Устроившись более-менее удобно, я аккуратно выдвинулся вперёд, приложив винтовку к плечу и прикидывая свои действия при стрельбе: нужно было заранее подготовиться ко всему, что только можно предположить. Но получилось не очень удобно, да и перемещать винтовку в стороны было довольно накладно. Я немного сдвинулся в сторону и подложил под ствол свёрнутое в трубочку одеяло. Теперь стало куда удобнее. Напоследок я прикрыл голову с прицелом белым одеялом, оставив на виду лишь часть ствола – так меня уже никто бы не смог обнаружить со стороны.

И я стал ждать: в относительном тепле и уюте, неподвижно примкнув прикладом к плечу, в любой момент готовый поразить появившуюся в наблюдаемом секторе цель. Час пролетал за часом, постепенно я начинал замерзать. Даже находясь под несколькими тёплыми одеялами, я чувствовал, словно на мне и вовсе не было одежды. Но я терпел. Скоро должно было светать, отчего мне никак нельзя было даже пошевелиться, боясь открыть свою позицию возможному наблюдателю. Мне хотелось, чтобы всё это побыстрее закончилось, и я смог бы вернуться обратно к Юле, уйти отсюда навсегда и забыть, что всё это вообще когда-либо происходило.

Но слишком долго ждать не пришлось. Примерно около шести часов утра послышался отдалённый шум двигателей приближающейся техники. Значит, скоро всё должно было начаться.

Я снял руку с рукоятки и слегка размял пальцы, сжимая и разжимая кисть. Затем выдвинул защитную бленду и снял крышку с объектива: теперь я был готов на все сто.

Вскоре постепенно начало светать. Непроглядная южная ночь медленно, но верно превращалась в день. Однако пока что через линзы прицела мало что было видно, и даже подсветка прицельной сетки специальной лампочкой не помогала. Необходимо было подсветить ещё и цель, что в реальных боевых условиях было почти невозможно. Разве что если противник сам не начнёт подсвечивать друг друга фонариками, на что, конечно, надеяться можно было сколько угодно, только шансов на это было ноль целых ноль десятых. В таких условиях моя оптика была бесполезна, отчего вся надежда ложилась на открытый прицел, который недаром установили на этой винтовке её разработчики. Он работал при любых условиях: будь это дождь или туман, а при разбитой оптике он оставался последней надеждой снайпера.

Но противник не спешил. Уже взлетели вражеские вертолёты, устремляясь вглубь города, а вдалеке только-только замелькали двойные огоньки фар приближающихся колон машин.

«Примерно минут двадцать – тридцать,» – оценил их время прибытия я. Небось, все сонные, не выспавшиеся после вчерашних поисков, а ведь к такому распорядку нужно ещё привыкнуть. Ну, ничего, скоро мы их взбодрим, да так, что мало не покажется.

Огоньки увеличивались, становясь всё более отчётливыми. Я взглянул в окуляр прицела, включив подсветку: теперь, когда с каждой новой минутой становилось всё светлей и светлей, я уже отчётливо различал предметы, даже на большом расстоянии.

Первая колона проехала далеко от нашей засады, вторая удалилась в совершенно другую сторону, куда-то за город. Третья так же проехала мимо нас. Оставалось только две колоны, что существенно уменьшило шансы на успех нашей засады. Но, так или иначе, нам нужно было ждать до последнего, пока оставался хоть какой-то шанс подкараулить противника.

Но вот одна из колонн, объезжая завалы, повернула в нашу сторону. Вскоре стало очевидно, что они проедут именно возле нас. Прав оказался полковник: они просто не могли не проехать здесь.

Я напрягся, хотя знал, что любое напряжение для снайпера равносильно промаху, провалу, но, увы, ничего не мог с собой поделать. Меня всего затрясло только от одной мысли о том, что мне вскоре придётся сделать. Отвлёкшись от наблюдения, я закрыл глаза, пытаясь успокоить взбесившийся от напряжения пульс и стараясь думать о чём-то хорошем и отвлечённом. Я представил, что это всего лишь компьютерная стрелялка, тем более что современные компьютерные игры мало, чем отличаются по реалистичности от реального мира, что там, внизу будут обычные злодеи, ненастоящие и которых в играх я всегда косил с первого выстрела. Так стало немного спокойнее. Вообще я когда-то читал, что профессиональные снайперы не считают людей, в которых они стреляют, за людей. Для них это всего лишь мишени в тире, отчего они не испытывают никаких угрызений совести и живётся им так довольно спокойно.

От этих мыслей я слегка успокоился и открыл глаза: цели приблизились уже совсем близко. В окнах соседнего здания, были заметны силуэты моих товарищей, осторожно выдвинувшихся на позиции и изготовивших оружие к бою. Скоро всё должно было начаться.

Я навёл прицел на колону: машины ехали не спеша, аккуратно следуя по проложенной на снегу колее, оставляемой гусеницами тяжёлого танка.

Они двигались в том же порядке, что и прежде: огромный танк, прокладывающий дорогу с пулемётчиком на башне, затем броневик, бронированный Хаммер тоже с пулемётчиком, окружённым защитными листами метала, и грузовик, замыкающий группу.

Я навёл прицел на пулемётчика на Хаммере, у которого был наиболее опасный, крупнокалиберный пулемёт – его следовало устранить в первую очередь. На пик прицельного угольника я «усадил» левый глаз противогаза того стрелка и, передвигая винтовку в такт его движениям, стал ожидать. Совсем скоро я должен был пустить винтовку в дело.