Текст книги "Последняя мировая. История одного снайпера"

Автор книги: Константин Якименко-Сегедский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Я оглянулся: сзади лежали огромные бухты кабеля, среди которых можно было обосновать неплохую позицию.

– Ну что? – спросила Юля.

– Придётся ждать. Если мне не удастся подстрелить того снайпера, никто из них, – кивнул я на улицу, – не выберется живым. Ну а вам лучше уходить отсюда пока не поздно и чем дальше, тем лучше.

– Нет, без тебя я никуда не пойду! – категорично заявила она.

– Сейчас не время геройствовать, Юля. Ты должна идти. Здесь небезопасно, – ответил я и обратился к остальным. – Лучше, если спасётесь хотя бы вы, чем вообще никто. Всё равно вы ничем не поможете здесь.

– Тогда почему остаёшься ты? – не поняла Юля. – А если у тебя не выйдет? Тебя же убьют, если задержишься!

Она смотрела на меня так, словно, понимала, что у неё не получится меня переубедить, но всё же, продолжала отчаянно сопротивляться.

– Я должен остаться с ними. Раз уж я взялся вывести их отсюда, то должен довести это до конца. Иначе я не могу. Я и так потерял уже всех своих товарищей. Ещё больше я потерять просто не могу.

– Но… тогда я останусь с тобой…

– Юля, нет! – строго прервал я её.

– Похоже, нам действительно лучше уйти, – положила ей руку на плечо одна из женщин.

– Уходи, – добавил я, но уже мягко. – И не переживай за меня. Я обязательно вырвусь и вернусь к тебе, во что бы то ни стало, обещаю. Иди! Быстрее же! У вас мало времени!

– Удачи, – пожал мне руку Сергей, уже готовый отправиться в путь. – Идёмте! – обратился он к остальным.

Юля продолжала смотреть на меня. На глазах её наворачивались слезы. Но она уже поняла, что нужно идти. Обняв меня, она произнесла:

– Я не прощаюсь. Как только выйдем из города, я спрячусь у кладбища и буду тебя ждать. Столько, сколько понадобится.

– Спасибо, что понимаешь. Но всё. Теперь иди!

Я прижал её к себе и, поцеловав в голову, отстранил от себя:

– Беги и не волнуйся за меня!

Сергей потянул её за руку.

– Прощай! – произнесла она и, сделав несколько шагов назад, наконец, развернулась и поспешила за остальными, уже устремлявшимися к противоположному выходу из здания.

– Будьте осторожны! – крикнул я вдогонку, понимая, что всё-таки никакая осторожность не спасёт ни их, ни кого-либо другого от того, что им предначертано судьбой.

Юля обернулась и на прощание помахала мне рукой. Я тоже поднял руку. Что ж, теперь я остался один на один с противником, технически превосходившем меня по всем параметрам. Ну а выйдет у меня что-либо или нет – время покажет. Причём, его у меня становилось всё меньше и меньше.

Я подошёл к выбитой двери:

– Оставайтесь на своих местах, и не высовывайтесь, пока я не скажу! – крикнул я людям, которые, вжавшись в снег, всё ещё находились за случайными укрытиями, под прицелом вражеского снайпера. – Придётся потерпеть некоторое время, пока я не подстрелю того стрелка!

Мой голос заглушал женский и детский плачь ещё живых людей, отчаянно борющихся за свои жизни. Не знаю, услышал ли меня кто-либо из них, но вечно кричать я не мог. Впрочем, люди итак были настолько напуганы, что сами не скоро бы решились вылезти из укрытий.

Не теряя времени, я осторожно прошёл в торец здания, где находилось некоторое углубление в полу, по которому можно было незаметно перебраться на другую сторону склада.

Я сложил всё оружие на пол, снял с винтовки намотанный на неё бинт, затем быстро стянул с себя всё белое, чтобы ничем не выделяться из общей темноты. Тут же на полу обнаружил лужу какой-то грязи и, недолго думая, хорошенько вымазал ею лицо и левую руку – правую лишь с наружной стороны, чтобы крепко удерживать рукоять винтовки.

Замаскировавшись таким образом, я опустился в углубление между какими-то технологическими трубопроводами и, осторожно проталкивая перед собой винтовку, медленно пополз вдоль неё, оставив РПГ и все ненужные мне вещи в стороне.

Добравшись до нужного места, я повернул влево, и уже под прикрытием бухт кабеля пробрался вглубь сложенных мотков, устроившись у одного из них, стоявшего вертикально. После чего протиснул винтовку в ушко бухты, которое выходило как раз туда, куда мне и нужно было стрелять. Убедившись в том, что отсюда есть возможность для стрельбы по заданному сектору, я подложил под цевьё свой мешок и попытался как можно удобнее устроиться у винтовки. Однако как я не старался, мне всё равно было неудобно: бетонный пол был холодным, а сама поза, в которой я находился между сложенных друг к другу бухт кабеля, доставляла некоторый дискомфорт. Но лучшего места вокруг не было, так что выбирать не приходилось.

«Похоже, такова уж участь снайпера,» – понял я, попытавшись просто привыкнуть к такой позе.

Я выдвинул защитную бленду, снял крышечку с объектива и включил подсветку прицела, примкнув глазом к окуляру. Затем навёл прицел на нужный участок дома: он как раз уместился в обзорный сектор прицела. Даже с подсветкой я с трудом различал очертания здания. Благо оно располагалось не далеко – примерно сто – сто десять метров. На таком расстоянии мне хорошо был виден угол здания, так что я не должен был промахнуться.

Я всмотрелся в разбитые окна, едва различимые на тёмном фоне здания, пытаясь выявить хоть какие-то несоответствия и уже по ним, возможно, определить местоположение врага. Но, как и всё здание, окна были непроницаемо темны. Я чувствовал, что где-то там, в темноте, через оптику наблюдал мой противник, но никак не мог его увидеть.

Долго всматриваться в оптику, напрягая зрение, было не просто – глаза уставали очень быстро. Я отстранился от прицела, давая глазу отдохнуть, тем не менее, продолжая наблюдение без оптики.

Очень быстро от пребывания в неудобном положении, я начал уставать. Мышцы напрягались и затекали, дубея на холодном полу.

«Как бы после всего этого не обзавестись ревматизмом и не отморозить себе чего-нибудь,» – думал я, продолжая оставаться в неподвижном положении.

Но всё тело меня в тот момент волновало мало. Главное, чтобы не напрягалась правая рука с предплечьем – это необходимо для стрельбы. Ну а всё остальное можно будет подлечить потом, когда всё закончится. Теперь же можно и потерпеть.

Я лежал, держа палец на спусковом крючке, готовый в любой момент пустить пулю в первое же показавшееся мне подозрительным место, развлекая себя мыслями о том, что же конкретно я упустил, попавшись под огонь снайпера. И постепенно понял всю комбинацию, разыгранную им. И как меня не насторожил тогда внезапно появившийся вертолёт? А как я расслабился, когда тот был сбит, в то время как стрелок противника продолжал свою игру!

Судя по всему, вертолёт вызвал как раз снайпер, заметив как мы пробираемся через полуразрушенные постройки. Но, увидев, что вертолёт подбили, взялся за дело сам. Он дождался, пока мы все не оказались у него под прицелом, а затем просто начал стрелять, как по мишеням. И теперь ему остаётся только держать нас под прицелом до тех пор, пока не прибудет подкрепление, которое не оставит от нас даже мокрого места.

По идее из такой ситуации можно было выбраться хоть сейчас, для чего людям следует одновременно подняться и побежать разом сюда. Конечно, кого-то неизбежно настигнет пуля, но другие будут иметь возможность спастись и жить дальше. Это ведь всего лишь один снайпер и на всех пуль у него не хватит. В конце концов, что такое несколько смертей, ради жизни десятков?

Но как было объяснить это панически напуганным людям, боящимся смерти сейчас больше, чем когда-либо в жизни? Даже если смерть нескольких из них спасёт жизни товарищам.

Никак.

И они будут смирно сидеть, ожидая конца, и ничего не предпримут. Кончилась та эпоха, когда люди бросались на амбразуру, чтобы всего лишь на несколько мгновений остановить огнедышащий пулемёт. Теперь люди стали ценить свою жизнь, какой бы ничтожной она не была бы. И поэтому я сейчас лежал на ледяном полу и пытался что-то сделать для этих напуганных, но во что бы то ни стало желающих выжить, людей.

Время, между тем, быстро приближалось к шести часам. А в окнах по-прежнему ничего подозрительного не наблюдалось.

Вскоре начнётся рассвет, с которым в эти края должна была снова прийти Смерть. Которую лучше было не дожидаться.

Я уловил отдалённый шум вертолётов, кружащих невдалеке, к которому добавился быстро нарастающий шум наземной техники. И тут мне повезло. Появление вражеской техники неожиданно сыграло мне на руку.

Этот шум уловил и мой противник, и невольно повернул голову, чтобы посмотреть, откуда они приближаются.

Внезапно в темноте окна появился зеленоватый отблеск. Мгновенно я перенёс острие прицельного уголка в нужное место и спустил курок. Мне даже показалось, что кто-то дёрнулся там, в глубине окна, но я прицелился и снова нажал на курок. И так ещё восемь раз, пытаясь попасть в оптику винтовки и, по возможности, задеть наблюдателя, который тоже мог воспользоваться винтовкой.

Отстреляв весь магазин, я быстро поднялся, что оказалось после неподвижного лежания делом не простым – правый бок просто задубел, но, прихрамывая, я всё же устремился обратно к двери – снайпер ещё мог быть жив, что нельзя было исключать. Нужно было убедиться, что он больше не помешает нам. Хотя, по идее, после обнаружения позиции всякий желающий жить снайпер, должен был её покинуть.

Но лучше было не рисковать и предостеречься на всякий случай.

Я схватил РПГ, подбежал к двери и, присев на одно колено для устойчивости, выпустил снаряд туда, где не так давно находился снайпер противника.

Раздался взрыв. Здание содрогнулось, и вниз с грохотом полетели обломки стен и перекрытия.

– Скорее сюда! – что было силы, закричал я.

Люди подняли из-за укрытий головы, водя глазами между мной и взорвавшимся зданием. Лишь через некоторое время они, наконец, поняли, что нужно делать и, поднимаясь на ноги, сперва нерешительно, а затем всё более уверенно побежали в мою сторону. В них никто не стрелял, и это вселяло в них силы и надежду, что они всё-таки выберутся из этого ада.

Я быстро вернулся назад, зарядив РПГ последним оставшимся снарядом. Кто знал, может быть, совсем скоро мне придётся использовать и его. Так что стоило держать РПГ наготове.

Я схватил вещи и бегом устремился к другому выходу из здания.

Люди быстро забегали внутрь, растерянно останавливаясь посреди склада.

– Скорее сюда! – махнул я им рукой, указывая направление движения.

Я поспешил вперёд, на всякий случай, держась под прикрытием стены. И хотя снайпер молчал, кто знал, насколько сильно я его задел. Но то, что я всё-таки попал, говорило само за себя – более выстрелов не последовало.

Я добежал до выхода, осторожно выглянув наружу: начинало светать, и на снегу можно было разглядеть следы, нескольких человек. Это следы Юли – я был уверен. Они направлялись вдоль забора к разлому в ограждении.

– Идёмте по следам, скорее! – окрикнул я людей.

Позади послышались звуки подъехавшей к заводу техники. У нас почти не оставалось времени.

– Бежим, живо! – скомандовал я, в первых рядах побежав вдоль забора.

Теперь только бег и невероятная удача могли спасти нас.

Я выглянул из разлома в заборе, осмотрев подозрительные места через оптику прицела. Пока всё чисто – можно было идти.

– Быстрее, через дорогу! – сказал я и первым выбрался наружу.

Я добежал до перевёрнутой выгоревшей дотла машины, устроив возле неё временный наблюдательный пункт.

Люди, подгоняемые страхом и гулом вражеской техники, стали спешно выбираться на дорогу, следуя за мной.

– Туда, туда! – махнул я рукой, указав в сторону улицы, ведущей вглубь жилого квартала – следы уходили туда, отчего нам выбирать не приходилось.

Люди бегом устремились в указанном направлении, неся детей и раненных на руках, давно оставив свои вещи где-то по дороге. Нас оставалось не больше дюжины, так что теперь передвигались мы быстрее.

Люди уже начали забегать за угол ближайшего здания, но ещё многие находились посреди дороги, когда я уловил быстро нарастающий гул танка, исходивший с дальней стороны улицы, которую мы пересекали.

Я лишь успел крикнуть, чтобы люди поторопились, когда из-за угла вдруг показался выруливающий на дорогу Абрамс.

Люди со всех сил бросились вперёд, пытаясь укрыться за выступом здания пока их не заметили с танка.

Массивный танк быстро вырулил на улицу, метрах в ста от нас и, не снижая скорости, устремился в нашу сторону. Похоже, он не сразу заметил нас, давая возможность людям укрыться за стеной.

Но буквально через несколько секунд пушка его резко повернулась в сторону укрывающихся. Я понял, что тот собирается стрелять и, что было сил, закричал, развернувшись:

– Ложись!

Одновременно грохнул выстрел из танкового орудия и угол здания, за которым укрывались люди, разлетелся на куски.

От мощного взрыва меня отбросило в сугроб и напрочь заложило уши. Но взрыв не пощадил остальных: нескольких в прямом смысле разорвало на куски и их останки разбросало вокруг по окроплённому кровью снегу. Ещё несколько человек, похоже, оказались под завалами. Но вытаскивать их было некогда: в любой момент танк мог снова открыть огонь.

По-прежнему ничего не слыша, кроме беспрерывного звона в ушах, я выглянул из-за своего укрытия: танк, продолжая нестись на полной скорости, все ближе и ближе приближался к нам. Совсем скоро он должен был оказаться здесь, но если это произойдёт, то деваться нам будет уже некуда. Нужно было что-то сделать, причём немедленно.

Мне оставалось лишь одно – пустить в ход последний оставшийся у меня заряд.

Я схватил РПГ и присел рядом с перевёрнутой машиной, изготовив оружие к бою.

Танк нёсся прямо на меня. Промахнуться было невозможно.

Выстрел – снаряд мгновенно преодолел расстояние – и взрыв прямо на передке танка.

Танк дёрнулся в сторону, задев стоявшие в стороне обгоревшие машины, отбрасывая их в сторону. Он немного притормозил, но, перевалившись через ещё одну машину, продолжил движение. Пламя с него быстро сдувал морозный ветерок.

Я понял, что это его не остановит, отбросил уже бесполезную РПГ на землю и что было духу побежал за остальными. Следующий выстрел танка предназначался только для меня.

Я едва успел отбежать на несколько шагов от укрытия, как снова грянул выстрел.

Я прыгнул вперёд, но, ещё не успев долететь до земли, ощутил сильный толчок в спину и грохот раздираемого металла – снаряд попал прямо в машину, за которой я только что находился.

Я откатился в сторону, мельком заметив, как отлетела в сторону подорванная снарядом машина. Но сразу же вскочил на ноги, опасаясь очередного выстрела, который, я был уверен, должен был последовать незамедлительно. Изо всех сил я побежал за угол разрушенного здания, перескакивая по обломкам, оставшимся от его стены, и стараясь не наступать на трупы людей, которые в неестественных, ужасных позах лежали на снегу окровавленные и бездыханные. Кое-кто из них всё ещё был жив. Они кричали и звали на помощь или просто ворочались, размазывая свою кровь вокруг. Но я их не слышал и не мог помочь. Они УЖЕ были мертвы, не смотря на то, что жизнь пока что теплилась в них.

Я забежал за угол: люди впереди бежали со всей возможной скоростью, но даже так они успели отбежать всего-то метров на двадцать, тогда как танк уже через полминуты должен был оказаться у нас за спиной.

Нужно было какое-то препятствие, что-то, что оградило бы нас от танка – это единственное, кроме чуда, что могло спасти нас. Но ни того, ни другого пока не наблюдалось.

Не найдя ничего лучше, и вдруг вспомнив старые советские фильмы о войне, я остановился, достал три гранаты и свой белый маскхалат. Быстро связал из него небольшой мешочек, засунул туда две гранаты и ещё одну подвязал у горлышка чекой наружу, так, чтобы она не вывалилась при броске. Теперь необходимо затаиться, ведь бросок нужно было сделать прямо под гусеницу, иначе гранаты не возымеют никакого действия на мощную броню танка.

Я огляделся: сбоку от здания, в которое попал снаряд, взрывом выбило калитку.

Я мигом вернулся назад, спрятавшись за ней. Вскоре должен был показаться танк, так что мне следовало быть начеку. У меня была лишь одна попытка, и мне нельзя было ошибиться.

Левой рукой я держал гранату за кольцо, правой удерживал мешочек, готовый в любой момент швырнуть его куда следует.

Танк уже достиг поворота – я увидел его через пролом в стене разрушенного им же дома и приготовился. Теперь настал момент истины. От одного моего броска зависели жизни людей, отчаянно спасавших в этот момент свои жизни.

Танк протаранил всё ещё полыхавший автомобиль и стал разворачиваться на месте, устремляясь следом за людьми, спасающимися от него. Он быстро развернулся и, набирая скорость, поехал прямо мимо моего укрытия. Мне оставалось лишь подложить гранаты под его гусеницу.

Я дождался пока тот подъедет ближе, чтобы меня не заметили, после чего быстро подбежал к танку и, на бегу выдернув чеку, бросил мешок по ходу его движения. После чего стремглав рванул обратно и, едва успев забежать за калитку, прыгнул на землю.

Раздался мощный взрыв, разнёсший забор на куски и обсыпавший меня кусками кирпичей.

Я обернулся: танк проехал ещё несколько метров и остановился, вхолостую ёрзая стальными колёсами по развороченной взрывом дороге.

Есть! Танк был обездвижен, однако оставалась ещё башня, которая всё ещё была дееспособна.

Я схватил ещё одну гранату, намереваясь забросить её в дуло танка, когда вдруг сквозь разрушенное здание увидел как через проём в заборе, по которому мы выбрались с завода, один за другим стали выбираться солдаты противника, внимательно осматриваясь по сторонам с автоматами наизготовку. Они слышали взрыв, отчего, не спешили.

Недолго думая, я выдернул чеку и, выждав две секунды, размахнулся, метнув гранату им под ноги. Времени, чтобы отскочить у них не оставалось – граната разорвалась, лишь только коснувшись земли.

На несколько секунд всё стихло. Я выхватил пистолет, направив его в сторону пролома в заборе. Там солдаты лежали в крови, разбросанные взрывом в стороны. Некоторые из них ещё были живы, шевелясь на снегу, но они уже не представляли для меня угрозы, отчего я не стал тратить на них патроны.

Только я устроился на позиции, как из-за забора показалось дуло автомата, начав не прицельно стрелять во все стороны. Я укрылся за остатками стены, с оружием наготове. Достать меня здесь они не могли, ведь я находился за двумя стенами, словно за амбразурой, в то же время они были у меня как на ладони. Однако и уйти отсюда сейчас я не мог: обездвиженный танк теперь не представлял значительной угрозы, но куда опаснее были мобильные и вооружённые до зубов солдаты – даже один из них являл смертельную опасность для спасающихся людей и я должен был сдерживать их так долго, насколько это было возможно.

Из проёма вылез один солдат, другой остался за забором, прикрывая его из укрытия.

Тут-то я его и подловил: прицелился и выстрелил в него несколько раз. Он свалился замертво. Другой, уловив мою позицию, не жалея патронов, окропил очередью стену возле меня.

Как только тот отстрелял рожок, я сместился вниз и произвёл ещё несколько выстрелов по отверстию. Одновременно увидел, что башня танка стала быстро разворачиваться в мою сторону.

Дольше находиться здесь становилось опасно.

Я выхватил последнюю имеющуюся у меня гранату и побежал прямо на танк, по пути выдёргивая чеку из гранаты.

Дуло танка как раз завершило поворот, когда я добежал до него. Отбросив спусковой рычаг гранаты, я закатил её прямо в ствол. После чего изо всех сил рванул за своими товарищами, которые, не дожидаясь меня, уже свернули в следующий переулок.

Я успел сделать несколько шагов в сторону, когда позади глухо охнул взрыв. Я обернулся, заметив поваливший из дула и откинувшегося в сторону люка дым. Похоже, теперь этот танк уже не представлял опасности. Но даже это не позволяло расслабиться мне и на миг: позади по следу шли озлобленные солдаты, которые не пощадят никого на своём пути.

Я быстро перезарядил пистолет, продолжая бежать на всей скорости.

Добежав до первого же выступа в каменном заборе, я укрылся, выставив пистолет в сторону нападавших.

И как раз вовремя: из-за угла, выставив автомат, выпустил очередь в мою сторону один из солдат. Я едва успел спрятаться за забором, в свою очередь, отстреливаясь из пистолета.

Отстреляв обойму, я отбросил пистолет – патронов к нему у меня больше не было – и снял с плеча винтовку.

Но даже высунуть голову для прицельного выстрела я уже не мог – солдаты противника напрочь прижали меня непрекращающимся огнём. Гранат у меня не осталось, а отступать уже было некуда – я оказался зажатым со всех сторон. Мне оставалось лишь отстреливаться неприцельными выстрелами, с ужасом осознавая, что долго мне не продержаться: рано или поздно враги подберутся настолько, что мне уже будет не укрыться от их пуль. Или же попросту бросят гранату, чтобы не возиться.

Внезапно звон в ушах прекратился, и я услышал шум дизеля – из-за подбитого танка вырулил ещё один танк, направив дуло прямо на меня.

«Всё, – понял я, – теперь точно конец. Ну, хотя бы продал свою жизнь не задёшево.»

Я уже начал прощаться с жизнью, когда вдруг что-то просвистело в воздухе, и вражеский танк сотряс мощный взрыв.

Я выглянул из-за укрытия: раскуроченный танк полыхнул вовсю, застыв на месте. Я не верил глазам, не понимая, что происходит. В следующее мгновение в противоположном конце улицы я разглядел ещё один танк, но не такой, как вражеские – это определённо был наш танк, Т-80!

Это было чудо! Моё отчаяние растаяло в одно мгновение. Я снова взялся за винтовку, выглянув в сторону вражеских солдат. Теперь их внимание полностью сосредоточилось на боле серьёзной угрозе – танке, оставив меня совершенно без внимания. И очень даже зря! Благодаря этому у меня появилась возможность вести прицельный огонь, а уж это я умел делать.

Я примкнул глазом к прицелу, мгновенно оценив обстановку и позиции врагов.

«Первый – тот, что с базукой, – решил я, – второй – под первым танком, раскладывает пулемёт,» – определил я первоочередные цели.

Быстро прицелившись, я выстрелил – первый, обронив ракетницу, упал на землю, уткнувшись лицом в снег. Второй, установив пулемёт, повёл дулом в мою сторону, но тоже не успел нажать на курок – я опередил и его, всадив пулю в лоб.

В следующий момент там, где находились оставшиеся солдаты, прогремел ещё один взрыв – это снова был наш танк. Он стрелял издалека, чтобы противнику было тяжело прицелиться по нему, в то время как незначительного поворота его ствола хватало, чтобы держать под контролем весь опасный сектор.

Взрывом подняло фонтаном и снег и землю, заставив замолчать вражеских стрелков навсегда. Остальные, если таковые вообще остались, похоже, отступили. Этот бой был ими проигран всухую.

Я обернулся: из-за танка показался человек, начавший махать мне обеими руками. Я всмотрелся внимательнее: это был Сергей, он призывал меня к себе, что-то выкрикивая издалека.

Не теряя времени, я поднялся и, на всякий случай, оглядываясь и держа винтовку наготове, побежал к нему.

Когда я почти добежал до него, из танка вылез средних лет человек в камуфляже, но достаточно подтянутый и легко спрыгнул на землю.

Сергей подошёл к нему:

– Слава богу, вы живы! – обратился он ко мне. – Это капитан Тимошенко – командующий отрядом, – указал он на человека в камуфляже.

– Очень приятно, – отдал тот честь, махнув рукой у козырька. – Какова обстановка? – сразу же перешёл он к делу.

Я невольно потянулся рукой к шапке – действительно, каждый, кто с оружием на войне – солдат.

– С другой стороны завода, – махнул я рукой, – я слышал шум бронетехники. Они окружали нас со всех сторон.

– Понятно, – кивнул он и, обернувшись, скомандовал чётким командным голосом. – Отходим! Все отходим!

Тем временем я обратился к Сергею:

– Где Юля?

– Она недалеко, с остальными. Не волнуйся – с ней всё в порядке.

Танк заревел двигателем и, не спеша, сдвинулся с места.

– Скорее, за танком! – прокричал командир, указав рукой направление.

Мы побежали за ним вдоль улицы, свернув на первом же перекрёстке в ближайший переулок. Затем ещё немного покружили по узким улочкам, выйдя к ещё одному заброшенному заводу. Насколько я знал, это уже была практически окраина города.

– Мы укрылись здесь, ожидая дальнейших приказов и наблюдая за ситуацией, но приказов так и не дождались. А сегодня услышали взрыв и поняли, что кто-то в беде. Может, хоть вы скажете что-то новое? – обратился ко мне капитан, когда мы вошли на территорию завода.

– Я знаю немного, – ответил я. – Похоже, вся страна, лежит в руинах. Армия уничтожена, не считая небольших отрядов вроде вашего. А этот город шаг за шагом зачищают, судя по всему, НАТОвские солдаты.

– Зачищают?! – переспросил тот.

– Да, да, вам не послышалось. Это не война, а самое настоящее уничтожение. Я понял это ещё тогда, когда истребитель подорвал гражданский поезд, в котором я ехал. И они прибыли в эти места именно для того, чтобы очистить от нас город – большой десантный корабль и несколько кораблей прикрытия пришвартовались у берега.

– Так ты не солдат? – понял он.

– Нет. Нас было шестеро, мы организовали отряд под командованием отставного полковника. Вооружились в военной части, где узнали о вашем отряде, успевшем покинуть её до авиа удара. Ведь это были вы, не так ли? – взглянул я капитану в глаза и он согласно кивнул. – Мы пытались отыскать вас, надеясь примкнуть к вам, но нашли этих людей, – указал я в сторону стоявших неподалёку людей, тех немногих, которым посчастливилось выжить. – Мы попытались узнать, что же происходит вокруг, для чего отправились вглубь города. Нас травили отравляющими газами и гонялись на вертолётах, не давая расслабиться ни на миг. Затем мы устроили засаду и атаковали вражескую колонну. Уничтожили целую роту солдат, танк, броневик, грузовик и вертолёт, и захватили рацию. Но это только раззадорило их. После чего на нас устроили настоящую охоту. За нами гнались день и ночь. В результате в живых остался только я один. А затем я повёл этих людей из города. Но нас снова обнаружили. Прилетел вертолёт. Это его взрыв вы услышали. Потом ещё этот снайпер, но его мне удалось подстрелить. Ну а дальше вы знаете.

– Я понял. Только где ты научился так стрелять, что сумел подстрелить снайпера? – спросил, было, тот, но тут же осёкся. – А в прочем, не важно. Сейчас не об этом. Так вам удалось узнать что-то более существенное?

– Мы захватили спутниковую рацию, которую, к сожалению, в суматохе где-то оставили. Но кое-что выяснили. Оказалось, что во всём остальном мире никто и не ведает о том, что здесь происходит. Всё это похоже на какой-то невероятной величины заговор, в котором нам нет места. Думаю, нужно немедленно уходить из города, пока нас вовсе не разбомбили. Они знают, где мы находимся, наши возможности, и непременно используют авиацию.

– Не делайте спешных выводов, – возразил капитан. – За пределами города, на открытой местности, мы станем для них лёгкой добычей. Отдыхайте пока, я должен подумать над этим. Маловероятно, что они в ближайшее время что-то предпримут.

С этими словами он развернулся и удалился к другим офицерам, которые уже ждали его неподалёку.

С одной стороны капитан, конечно, был прав, да и командовал здесь он, но голос внутри призывал действовать. Я огляделся: завод охраняли расставленные по периметру солдаты с автоматами и РПГ, в то время как танки, грузовики и машины стояли под навесами открытых складов так, что их невозможно было заметить с воздуха. Может, действительно позволить себе ненадолго расслабиться?

Среди людей, укрывшихся за стенами завода, я наконец-то увидел Юлю, перевязывавшую ногу одному из раненных. Вероятно, этого человека задело снарядом во время того первого выстрела танка.

Я поспешил к ней. Юля как раз закончила делать перевязку и поднялась на ноги, переводя дыхание. Увидев меня, она радостно улыбнулась.

– Я же говорил, что вернусь, – обнял я её, слегка приподняв над землёй.

– Ох, я так боялась за тебя, – прижалась она к моей груди.

– Ну, ничего, теперь уже всё позади. Я ведь обещал, что вернусь.

Я опустил её на землю и, взглянув в глаза, поцеловал в губы, щёки, а потом прижал её к себе, клянясь про себя, что никогда, никогда её не больше не оставлю. Слёзы накатывались мне на глаза, но, опять же, я так и не сумел заплакать. А проронить слезу было от чего: в этот раз моя жизнь действительно висела на волоске, как никогда раньше. И только теперь я начал осознавать, что мог больше никогда не увидеть любимую.

– Больше не хочу без тебя оставаться, – сказала она.

– Я тоже, – смотрел я перед собой, видя лишь её и никого более. – Но теперь мы не одни: с нами военные, они позаботятся о нас.

– Игорь, я боюсь, – взволнованно произнесла она. – Враги рядом и они знают, где мы. Смогут ли эти военные защитить нас?

– Я тоже об этом думал. Но с ними всё же спокойнее.

– Нет, нам надо уходить, немедленно уходить! У меня плохое предчувствие.

– Хорошо, – мягким голосом попытался успокоить её я, – я попробую поговорить с капитаном, – сказал я, собираясь уже направиться к нему, как вдруг передумал.

Что-то внутри меня встревожилось. Невольно я напряг слух и зрение. Не знаю что, но что-то подсказывало мне – сейчас должно было произойти нечто плохое. Возможно, это было некое шестое чувство, «звериное чутьё», присущее бывалым снайперам и я решил ему довериться.

Я взглянул на небо, уловив какую-то подозрительную вибрацию.

– Скорее, за мной, – схватил я Юлю за руку. – Бежим!

– В чём дело? Куда ты? – не поняла она, но побежала за мной.

– Не знаю, но сейчас лучше найти место побезопасней!

Не далеко от входа находился железобетонный гараж, который я приметил сразу же, как только вошёл на территорию завода. Мы побежали прямо туда.

Не добежав нескольких метров до гаража, я заметил, как над нами с ужасным ревом вдруг промелькнул истребитель, выбросив что-то из-под себя.

Я услышал окрики смотровых, но прятаться уже было поздно.

Я схватил Юлю и прыгнул вниз, в смотровую яму, не думая о травмах, которые мы могли получить.

Сзади всё полыхнуло огненным заревом. Мы едва успели долететь до дна ямы, когда территорию завода и гараж, в который мы забежали, обдало огненным жаром, мгновенно накалив воздух до невероятной температуры.

Я быстро перевернулся, прикрыв Юлю своим телом.

В этот момент те, кто был вне укрытий, горели заживо в адском пламени.

Когда-то, ещё в той, прежней жизни, я видел в кино нечто подобное. Это было ни что иное, как напалм, выжигающий подчистую всё, на что попадает. Это оружие зачистки, то, чем американские военные пользовались в случаях, когда живая сила не могла справиться с целью и тогда, когда потери среди мирных жителей никого не интересовали.