Текст книги "Последняя мировая. История одного снайпера"

Автор книги: Константин Якименко-Сегедский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Только осторожно, боюсь, у тебя будет не больше одного выстрела: или попадёшь ты или попадут в тебя, определив твоё местоположение по вспышке от выстрела.

– Знаю, – кивнул я, продолжив своё движение.

Вот так, брюхом по снегу, наверное, и сражались наши снайперы в Сталинграде против немцев. И вот теперь через семьдесят лет история вновь повторяется, только уже противник гораздо матёрее и технически лучше оснащён. Хотя, разве техникой наши прадеды побеждали в той войне? Нет, духом, силой воли и терпением – нашими главными качествами, которые как ни странно проявлялись у наших людей, к сожалению, лишь моменты, когда на карту была поставлена судьба нации! И теперь я надеялся, что это противостояние закончится так же, как и в той войне, в нашу пользу. Ведь недаром же говорят, что история движется по спирали. Сначала Наполеон, потом Гитлер, и вот теперь международные заговорщики, хотя какая разница, Русь ведь всё равно никогда и никому полностью не покорялась и так обязательно будет и сейчас.

Настраивая себя таким образом к предстоящему, я осторожно сместился назад, под укрытие из наваленных обломков, переполз вправо и так же осторожно начал подползать под плиту.

Теперь следовало подготовиться к стрельбе: я стянул с себя мешающий противогаз, надвинул на лицо маску с узкими прорезями для глаз и сдвинул на голову капюшон. Теперь я был готов.

Аккуратно протиснувшись под плиту, я осмотрел свою позицию: здесь почти не было снега, было сухо, а прямо передо мной плита треснула, и в месте раскола между арматурой образовалось отверстие, через которое прекрасно просматривалась лежащая впереди местность. Отличная снайперская позиция.

Я положил рюкзак прямо под отверстием и выставил вперёд винтовку, но так, чтобы она не высовывалась наружу. Теперь следовало определить, откуда были произведены выстрелы. Я осмотрелся: впереди находилось несколько полуразрушенных зданий, в каждом из которых мог засесть снайпер. Но у меня была лишь одна попытка, отчего попросту стрелять по подозрительным горбикам я не мог. Сперва я осмотрел крыши, отметив в памяти подозрительные места. Было бы, конечно, лучше осмотреть всё через оптику, но тогда меня могли бы заметить вражеские наблюдатели, отчего до самого выстрела я не мог снять крышечку с объектива.

Нет, просто так я его не увижу, понял я и сосредоточился, закрыв глаза и пытаясь чётко вспомнить то место, где в падении я заметил вспышку. У меня была неплохая зрительная память, и я сконцентрировался на картинке, которую увидел в тот момент.

Перед глазами появилась искра, вокруг которой в смутных очертаниях расположились здания. Попытавшись запомнить ту картинку, я открыл глаза, мысленно наложив картинки друг на друга.

И я увидел окно, которое искал. Да, да именно там, в глубине окна, не на крыше или ещё где, а именно в темноте того проёма и засел вражеский снайпер.

Окно находилось на верхнем из сохранившихся, третьем этаже дома, выдвинутого среди других вперёд, отчего оттуда просматривалась очень обширная территория. Тактически правильно, но лишено какого-либо творческого подхода и, хотя в темноте оконного проёма стрелка видно не было, он явно не утруждал себя в выборе и маскировке более безопасной позиции. Значит, приманок в виде чучел и зеркалец можно было не бояться. На этой уверенности в собственной недосягаемости и следовало его подловить.

Я немного сместился, устраиваясь поудобнее для выстрела, после чего примкнул к прикладу подбородком, несколько раз сделал глубокий вдох-выдох и взглянул на окно, по которому мне предстояло стрелять.

«Метров триста, – мысленно определил я. – Значит, деривацию можно не учитывать.»

Но необходимо было точно определить расстояние. И я открыл объектив прицела, взглянув на окно через оптику.

Окно увеличилось, но снайпера всё равно видно не было. Ладно, пока это не важно, главное, подготовиться к выстрелу, а потом ожидать какого-либо движения, блика, в общем, всего, что может выдать местоположение стрелка. В прицеле окно заняло примерно семь с половиной делений, а, зная строительные стандарты советской эпохи, расстояние выходило примерно такое, как я и ожидал, 320 метров. Всё-таки недаром мы обучались в академии, по старой, давно не обновляемой учебной программе. Ну, хоть теперь эти знания, наконец-то, пригодились.

Я установил верхний маховик прицела в нужное положение и стал наблюдать за ветром. Однако порывистый ветер не давал возможности установить боковую поправку в какое-либо постоянное положение. Так что придётся стрелять по ситуации, хотя на таком расстоянии отклонение должно было быть небольшим.

Я примкнул глазом к прицелу, начав внимательно наблюдать за нужным мне окном. Но окно было непроницаемо темно, и уловить в нём фигуру стрелка было невозможно. Я смотрел на окно, ощущая, что из него в это же время на меня смотрит другой снайпер, мой противник, даже не подозревая, что на него уже направлена чья-то винтовка.

Наше противостояние затягивалось, уже стали слышны отдалённые звуки приближающейся техники, а я всё никак не мог «нащупать» врага.

– Игорь, нужно торопиться! – окрикнул меня полковник. – Не уйдём в ближайшее время – останемся тут навсегда!

Это я понимал и сам, но пока ничего поделать не мог.

– Я не вижу его, он укрылся в глубине дома! Я не могу определить, где он!

Полковник что-то пробормотал про себя, явно не самые приличные слова, но быстро успокоился:

– Игорь, ты наша последняя надежда! Ты должен выбрать место, куда стрелять! Подумай, где бы ты засел на его месте, и стреляй сразу несколько раз, пока ещё не поздно! А поздно будет уже совсем скоро!

Шум приближающихся машин нарастал. Делать было нечего, и я стал подбирать место, куда стрелять.

Углы окна я отбросил сразу же, в силу сложившегося мнения о логике этого стрелка. Скорее всего, он расположился где-то по центру, откуда был наибольший обзор, за каким-то столом, для удобства, следовательно, не высоко.

Таким образом, я выбрал точку для стрельбы, решив стрелять веером, по нескольким расположенным недалеко друг от друга точкам.

Дольше ждать было нельзя. Я вдохнул воздух, задержав дыхание, и прицелился, наведя прицел на нужное мне место. Плавным движением я начал спускать курок, очень надеясь, что мне удастся попасть именно в снайпера, так как наблюдатель был для меня неопасен, а вот стрелок мог и попасть ответным выстрелом.

Я уже был готов стрелять, когда солнце снова выглянуло из-за туч, и лучи света высветили покрытую светлыми обоями заднюю стену наблюдаемой комнаты. Я вдруг увидел два тёмных силуэта на светлом фоне, перед одним из которых явно виднелось нечто большое – крупнокалиберная снайперская винтовка. Стрелок располагался несколько в стороне от моей точки прицеливания, отчего я быстро сместил дуло в сторону, вновь изготовившись для стрельбы. Стрелять нужно было быстро, пока тучи опять не скрыли солнечный свет. Похоже, те двое так и не замети, что их выдало, продолжая непрерывно следить через оптику за нами.

Ветер на мгновение затих, верхняя часть головы стрелка попала на острие прицельного пенька. Нужно было стрелять.

«Сейчас или никогда,» – сказал я себе и, затаив дыхание, дожал спусковой курок.

Грянул выстрел и через мгновение, ничего не ожидавший стрелок, дёрнулся назад, сдвинув винтовку вслед за собой в сторону. Было очевидно – пуля достигла своей цели. Я повернул ствол в сторону наблюдателя, который удивлённо развернул голову в сторону вдруг откинувшегося назад товарища и снова выстрелил. Кровь фонтаном брызнула из его головы во все стороны.

«Вот так, будете знать, как в наших стрелять,» – подумал я, на всякий случай всё ещё наблюдая за окном и убеждаясь в успехе своей стрельбы.

Через несколько секунд тучи опять сомкнулись, и окно вновь погрузилось в темноту, снова поднялся ветер, словно кто-то наверху специально создал для меня все условия, чтобы я не промахнулся. Кто знает, может это простое стечение обстоятельств, а, может, это на самом деле судьба.

– Можем идти! – крикнул я, начав выползать из-под плиты. – Я убрал обоих!

Полковник поднялся из-за укрытия, осматриваясь вокруг. Шум двигателей машин приближался сразу с нескольких сторон.

– Нас окружают! – понял он. – Скорее, бежим!

Он схватил РПГ и стянул с трупа заряды для неё, после чего бегом устремился как раз туда, откуда до этого стрелял снайпер.

– Быстрее, они ещё не знают, что произошло!

Я вылез из-под плиты и побежал за товарищами. Теперь каждая секунда была дорога.

Перебираясь через груды обломков, по горам из разрушенных зданий, мы добежали до здания, где находились снайперы.

– Куда теперь? – тяжело дыша после такого спринтерского забега, спросил Валера.

– Наверх! Нужно осмотреться! – сказал полковник. – Только осторожно, тут могут быть ловушки! У американских снайперов заложить на подходах пару растяжек, чтобы прикрыть тылы – самая обычная процедура.

– Но зачем нам тогда нужно именно это здание? – спросил я.

– У них должна быть с собой рация. Я надеюсь узнать об их планах хоть что-то. Другой такой возможности у нас точно не будет.

Мы с Валерой переглянулись:

– Хорошо, не будем терять времени, – ответил я за нас обоих.

– Тогда вперёд, следуйте строго за мной, шаг в шаг!

С этими словами, он осторожно зашёл в здание и ступенька за ступенькой, стал медленно подниматься по лестнице.

Но уже после первого этажа, прямо у основания следующего марша, полковник остановился:

– Осторожно, здесь растяжка, – указал он на тонкую проволоку, растянутую поперёк марша едва заметную на практически неосвещённой лестничной клетке.

А между решётками, в тени, замаскированная под кирпич, находилась мина.

– Мина направленного действия, – указал на неё полковник. – Аккуратно переступаем проволоку, смотрите, не зацепите!

Мы переступили через растяжку, направившись дальше по лестнице. Больше никаких ловушек не попалось, что подтверждало версию о халтурничестве иностранных снайперов.

– А вы уверены, что их всего лишь двое? Может, их тут было трое или четверо? – предположил Валера, когда мы уже вышли к третьему этажу.

– Это стандартная группа снайперов, – ответил полковник. – Они всегда ходят по двое: снайпер и наблюдатель. Хотя осторожность, конечно, не помешает.

Осторожно зайдя в квартиру, где находились мёртвые стрелки, мы увидели зрелище не для слабонервных.

Отсюда действительно очень хорошо просматривалась окружающая местность. У окна стоял передвинутый туда широкий устойчивый стол, за которым неподвижно сидели два человека. Точнее, сидел на стуле лишь один из них – стрелок. Ствол винтовки, стоявший на упоре, смотрел куда-то в сторону, в небо, а сам он, уткнувшись головой в столешницу, склонился над ней. На затылке его было видно красное отверстие, через которое ещё не свернувшаяся кровь пропитывала белый просторный маскхалат. Другой же, наблюдатель, съехал со стула, завалившись вправо, в сторону стрелка, он наполовину лежал на полу. В его голове также было видно сквозное отверстие. Кровь обильно стекала, растекаясь по полу.

– Неплохо стреляешь, – заметил Валера. – Два выстрела – два попадания.

– Это было не сложно, – ответил я. – Они сами подставились.

– Валера, – обратился к тому полковник, – ты на страже, – указал он ему на дверь, а мы подошли ближе к окну.

На диване рядом с окном находились вещи убитых: два белых рюкзака, несколько сухпайков, запечатанных в жёлтые пакеты и несколько магазинов крупнокалиберных патронов.

– Пайки американские, сто процентов, – взял один из них в руки полковник.

Рядом с наблюдателем лежал оптический прибор. Я подошёл к столу и, взяв прибор в руки, взглянул на приближающихся солдат: увеличение было просто невероятное. Внизу, под перекрестием точки наблюдения, бегала шкала, указывая силу ветра, а сбоку цифры показывали расстояние до наблюдаемого предмета.

Этот прибор я решил оставить при себе.

Тем временем полковник склонился над снайпером, снял с головы маскировочную шапочку и вынул микрофон, поднеся его к уху.

– Вот, послушай, о чем они говорят, – шёпотом сказал он, протянув его мне.

Я взял микрофон и, приложив его к уху, стал слушать:

– Ничего, – зажав микрофон рукой, сказал я. – Вызывают на связь.

– Интересно, они знают, где находились эти двое? – добавил Валера из коридора.

– Вряд ли, – ответил полковник. – Такую информацию снайпер никому не сообщает. Позиция снайпера – это такая информация, которой ни один снайпер не поделится.

– Что ж, посмотрим, где их транспорт, – предложил я, всмотревшись в трофейный наблюдательный прибор. – Три группы: одна с запада – расстояние 391, судя по всему, нужно понимать ярдов, – навёл я прибор на них.

– Примерно 360 метров, – моментально прикинул Сбруев.

– Те, что с юга – 524 ярда, – продолжал я. – С востока – 437.

– Не хватает ещё одной, они должны были направить сюда все силы.

Мы переглянулись, и в этот же момент внизу под нами прогремел мощный взрыв, сотрясший обветшавший дом.

Мы едва устояли на ногах.

– Что за… – произнёс Валера, добавив ещё ряд крепких словец.

– Это они! Последняя группа! Они нашли нас! – понял полковник.

Я взглянул на приближающуюся технику:

– Чёрт! Теперь они знают, где мы, – указал я в окно. – Скоро будут здесь!

– Придержи их! – сказал он мне. – Мы на лестницу, – и, скинув на диван РПГ, с одним автоматом в руках побежал к лестнице.

Валера последовал вслед за ним.

Я мигом осмотрелся, обратив внимание на крупнокалиберную винтовку, стоявшую на столе. Решение пришло моментально: я отбросил тело снайпера на пол, собрал магазины патронов со стола, сложив их рядом с винтовкой. Свою винтовку я так же положил на стол и сел на место снайпера.

Конечно, я мог стрелять бы и из своей винтовки, но эта была уже настроена на нужное расстояние, к тому же, при таком ветре наиболее правильно было бы использовать как раз крупный калибр, более устойчивый к боковым смещениям. Кроме того, от таких патронов не спасает ни один бронежилет.

Я устроился на стуле, взял винтовку в руки и, уперев приклад в плечо, взглянул в прицел. Мощное увеличение его позволяло очень хорошо видеть вдаль, но без дополнительного упора я не рискнул бы стрелять – слишком чувствителен был прицел даже к незначительным движениям ствола.

Точка попадания лежала на пересечении двух сверх тонких чёрточек, расположенных под прямым углом друг к другу. Кроме того, на них имелись ещё и дополнительные деления, вероятно, те самые тысячные, которые имелись и на прицельной сетке ПСО-1.

Я навёл прицел на ближайшую колонну военного транспорта, ту, что приближалась с запада. В прицеле показалась фигурка пулемётчика на Хаммере. В этот момент позади меня раздались короткие автоматные очереди. Это полковник с Валерой начали бой с американцами на лестничной клетке.

«Ну что ж, если уж нам суждено погибнуть здесь, то я попытаюсь забрать с собой как можно больше врагов,» – решил я и, задержав дыхание, выстрелил.

Винтовка дрогнула, но сильной отдачи, как можно было ожидать, я не почувствовал. Похоже, здесь использовались какие-то дополнительные пружины для уменьшения отдачи, что немаловажно при таком калибре. Мгновением спустя пуля попала в пулемётчика, буквально перерубив ему правую руку. Немного не туда, куда я целился, но уже хотя бы одного я из строя вывел.

На лестнице всё ещё продолжался бой, значит, у меня ещё было время.

Я вновь прицелился. На этот раз в водителя Хаммера.

«Интересно, насколько это стекло прочное для такого калибра?» – подумал я и снова нажал на курок.

Стекло всё-таки не выдержало и пуля, пробив его насквозь, попала водителю в грудь.

Хаммер резко дёрнулся в сторону, уткнувшись бампером в груду обломков. Грузовик, следовавший за ним, не успел затормозить по скользкому снегу и на скорости врезался в Хаммер, перегородивший дорогу.

«Так, одной проблемой меньше,» – понял я, переместив дуло винтовки в сторону следующей колонны.

Ответного огня я не боялся: пока в здании их солдаты, они не осмелятся стрелять.

Теперь я целился сразу в водителя Хаммера. Машина ехала прямо на меня. Прицелившись, я снова выстрелил. Но на этот раз мне не повезло: как раз в тот момент, когда я дожал курок, машина подпрыгнула на каком-то выступе и пуля, рикошетом отскочив от капота, ушла в сторону.

Я понял, что не попал и сразу же выстрелил снова: но пуля легла уже выше точки прицеливания, пролетев прямо над головой водителя.

Транспорт противника приближался достаточно быстро, отчего уже необходимо было брать поправку на расстояние.

Но машина, проехав ещё несколько метров, резко свернула в сторону, а вслед за ней и грузовик с солдатами.

Внезапно позади что-то громко рвануло, судя по всему, граната. Я обернулся, прислушавшись к тому, что происходило за моей спиной: похоже, бой прекратился.

Видимо, нужно было уходить, пока не поздно.

Я вновь посмотрел в окно: Хаммер вместе с грузовиком уже скрылись за полуразрушенными строениями. Ещё один Хаммер с грузовиком из другой группы тоже свернули в сторону.

Теперь стрелять уже было не в кого: к нам приближался лишь бронированный транспорт, с которым я уже ничего поделать не мог даже с такой винтовкой, как эта. На этом моя работа была закончена.

Не теряя времени, я схватил СВД с РПГ и устремился к лестничной клетке.

Выйдя из квартиры, я осторожно подошёл к лестнице с выставленным вперёд пистолетом.

Но врагов не было, напротив, внизу показался полковник с автоматом в руках. Я заметил, что он придерживался за бок, но он не подавал и виду, что ему больно.

– Скорее! Уходим! – крикнул он мне и, не дожидаясь пока я спущусь, побежал вниз.

Я бегом устремился за ним. Ниже на один марш я увидел изрешёченное пулями тело одного из НАТОвских солдат.

Он лежал боком, спиной к стене. Автомат выпал из рук, скатившись вниз. Руки и ноги его были безвольно раскиданы в стороны. Похоже, в него попало сразу несколько пуль, причём две из них угодили в голову, изувечив лицо до неузнаваемости.

Я попытался не обращать на него внимания, но то, что я увидел на нижнем этаже, повергло бы в шок любого. На это не обращать внимания было просто невозможно. Граната разорвалась как раз в месте, где находилось сразу трое солдат. Здесь всё было залито красными потёками крови, всё ещё стекающими с окружающих узкую клетку стен. Конечно, в замкнутом помещении, взрыв гранаты удваивает своё разрушающее действие. Тут уж кто быстрее бросит, тот и выиграет. По полу были разбросаны разорванные на куски части тела одного из бойцов, ещё двое находились в стороне от гранаты – их убило осколками.

Ещё ниже двое солдат были изуродованы взрывом той самой мины, что заложили их же товарищи. Как говорится: не рой другому яму…

Не знаю почему, но тогда все эти ужасы, хоть и врезались в мою память с самыми ужасающими подробностями, однако я особо не переживал по этому поводу. Возможно, благодаря выплеснувшемуся в кровь адреналину, а возможно, у нас просто не было времени на какие-либо переживания.

Мы выбежали на улицу, где нас уже ожидал Валера, внимательно осматривавшийся вокруг с изготовленным к стрельбе автоматом в руках.

Внезапно он что-то увидел и, обернувшись к нам, громко крикнул:

– Ложись, ракета!

Полковник схватил меня, бросившись на землю в сторону. В следующий момент я увидел испускающую реактивную струю ракету, быстро приближающуюся к нам.

Мы успели лишь упасть на землю, когда она на всей скорости влетела в здание, из которого мы только что вышли.

Раздался оглушающий взрыв и сверху на нас обрушился вал осколков от раскуроченного в щепки верхнего этажа.

Облако пыли мгновенно накрыло нас, сверху посыпались кирпичи и куски бетонного перекрытия. На несколько секунд мы оказались в полной темноте. Пыль залепила глаза и ударила в лёгкие, не давая нормально вдохнуть воздух.

Но нам повезло: полковник успел оттащить меня под балкон, и обломки здания упали рядом, не задев нас.

Лишь только мы пришли в себя, сразу же поднялись на ноги. Пыль быстро рассеивалась, но Валеры с нами уже видно не было.

Он стоял дальше перед зданием, куда и обрушилась основная масса обломков. Пыль рассеивалась, и мы с ужасом увидели выглядывающую из-под образовавшегося завала руку в белом рукаве.

Сомнений быть не могло: это был Валера, предупредивший нас, но, при этом, погибший сам.

– Пойдём, быстрее! – оглянулся на кучу кирпичей полковник, под которыми лежало тело Валеры, и добавил. – Мы уже ничем ему не поможем.

Мы подобрали вещи и, на всякий случай, оглядываясь по сторонам, быстро оббежали здание, скрывшись за углом.

А позади уже слышны были подбирающиеся к зданию танки.

Обогнув здание, мы увидели припаркованный позади дома грузовик. Чуть поодаль от него находился и Хаммер, на которых приехали сюда те солдаты. Похоже, в них никого не было. За ними, стояли танк с бронетранспортёром.

Судя по всему, пока из них нас никто не увидел.

Не теряя времени, мы устремились по направлению к ближайшему дому – укрытию, которое единственное могло нас сейчас спасти.

Полковник слегка прихрамывал, придерживаясь рукой за раненный бок, из которого обильно струилась кровь.

– С вами всё в порядке? – спросил я, как только мы добежали до следующего здания, пытаясь придержать его за руку.

– Ну вот, мы все и полегли, – кряхтя от боли, сказал он, осматривая свою рану. Вот и пришёл мой час.

– Не говорите так! Мы должны бороться! Мы выберемся отсюда живыми! – я взял его за руку. – Идёмте, мы ещё должны вывести людей из города. Без нас у них это точно не получится!

Он посмотрел на меня, замотав головой:

– Ничего тебе обещать не буду: пройду, сколько смогу, ну а как только почувствую, что становлюсь обузой, остановлюсь, понял? Будешь выбираться сам!

Препираться с полковником я не стал: на это времени не было, да и переубедить его, похоже, было невозможно.

– Хорошо, будь по-вашему! – сказал я и, подхватив его под плечо, потащил за собой.

Выбравшись из дома, я осмотрелся: впереди были видны одни лишь завалы. Те, что ближе можно было пройти незаметно, просто пригнувшись, но дальше ещё около километра – только ползком до ближайших построек.

– Ну вот и конец моего пути, – сказал полковник, так же осматриваясь по сторонам. – Дальше пойдёшь один.

До этого момента я всегда выполнял то, что говорил мне полковник, но теперь я этого сделать был просто не в силах.

– Нет, мы пойдём вместе!

– Не надо геройствовать! – жёстко отрезал Сбруев. – Думаешь, я не хотел бы вырваться из этого ада? Да, чёрт возьми, хотел бы! Но я умею здраво оценивать ситуацию и я не вижу выхода! Пройдёшь здесь только ты, да и то, если я тебя прикрою. Послушай, от каждого движения, я теряю всё больше и больше крови и сил. Долго я не продержусь, поэтому поторопись, тебе ещё много предстоит пройти, а за меня не беспокойся – я свой век уже отжил.

Я смотрел на него и понимал, что мне всё равно придётся сделать так, как он говорит. Иного выхода действительно не было.

– РПГ оставь себе – она ещё пригодится тебе и иди! Ну же – у тебя осталось мало времени!

Я взглянул ему в глаза:

– Хорошо, – сказал я. – Прощайте, – протянул я ему руку. – Это честь для меня быть с вами знакомым. Спасибо вам за всё…

Он пожал мою руку, скривившись от мгновенно пронзившей его боли:

– Иди и выведи отсюда людей. Уходите из страны и чем дальше, тем лучше. В Европу или Америку, там они не осмелятся сделать что-то подобное, как здесь. Уходите ночью, и не оглядывайтесь. И береги свою Юлю! Всё счастливо! Я прикрою тебя.

– Спасибо, – ещё раз поблагодарил я его и медленно пошёл дальше, ощущая всю тяжесть ситуации, но не в силах что-либо изменить.

Похоже, теперь мне одному придётся выпутываться из всего этого, без чьей-либо помощи со стороны. А ведь как было хорошо, когда за твоей спиной был полковник, который всегда выручит, всегда подскажет и всегда знает, что делать. И теперь мне стало страшно и одиноко, так, как никогда раньше. Все мои товарищи остались позади, погибнув в бою, который они не выбирали, но который произошёл в этом городе по простому стечению обстоятельств. Но я надеялся, что всему этому суждено было произойти, что всё развивалось как по календарному плану в строительстве, без выполнения каждого элемента которого невозможно построить здание как следует.

Я добрался до места, откуда далее мне оставалось только ползти ползком, и оглянулся. Полковник всё ещё стоял в дверном проёме, наблюдая за моими перемещениями. Он махнул мне рукой, дескать, иди не останавливайся.

Я последний раз кивнул ему в ответ и, надвинув на лицо маску, ползком устремился по сугробам между грудами обломков.

Я пополз так низко, как только мог, не поднимая головы, справа в одной руке я подтаскивал за собой винтовку, слева – РПГ. Понемногу продвигаясь вперёд, я кожей ощущал, как позади за мной начинали сгущаться вражеские силы.

В небе послышался гул приближающихся вертолётов, заходящих сразу с нескольких направлений. Один спереди от меня и ещё два с боков чуть дальше за мной.

Я попытался ускориться и осторожно оглянулся, выбирая маршрут дальнейшего движения.

Краем глаза я увидел вышедших из здания позади меня военных, направившихся прямо по моим следам.

Я в момент замер на месте: судя по всему, просто так уйти не получится. Я медленно подтянул к себе винтовку, начав, было разворачиваться, чтобы принять бой, но тут я услышал выстрелы и не из М16, а из нашего АК.

Я мигом обернулся: несколько солдат в белых маскхалатах упали, сражённые метким огнём стрелка, стрелявшего из окна. Другие солдаты отпрыгнули за укрытия, но по ним шарахнули из гранатомёта.

Сомнений быть не могло – это был полковник, прикрывавший моё отступление и взявший тем самым удар на себя, чтобы дать мне уйти, единственному, кто ещё мог.

Как бы я не хотел тогда помочь ему, но не мог, иначе мне было бы не выбраться. Теперь он остался один, и надеяться ему оставалось лишь на себя самого.

Я не знал, сколько продержится Сбруев, отчего мне следовало торопиться, чтобы успеть выбраться и уйти на безопасное расстояние.

Я ещё раз осмотрелся: полковник бросил гранату, но лишь только дым рассеялся, по нему открыли бешеный огонь оставшиеся в живых. Теперь их волновал лишь автомат в окне и, совсем позабыв обо мне, они устремились к зданию, быстро перебегая от прикрытия к прикрытию, постоянно посылая очередь за очередью по окнам, не давая полковнику даже выглянуть из окна.

Я развернулся, продолжив своё движение. Мост между мной и полковником рухнул, и более не оставалось и шанса, на то, что я когда-нибудь ещё увижу полковника. Наши пути разошлись, теперь уже навсегда.

Я отполз ещё метров на двадцать. Выстрелы позади меня всё не прекращались: полковник дрался, как зверь, до последнего, пытаясь как можно дороже продать свою жизнь, посылая из автомата очередь за очередью, гранату за гранатой.

Вертолёты кружили вокруг, беспомощно вертясь вокруг здания: они ничем не могли помочь своим солдатам, пока те были в здании.

Но вскоре спереди зашумели двигатели танков и машин: видимо, враги вызвали подкрепление.

«Теперь бы только не попасться, когда я уже на пол пути к спасению,» – мелькнула у меня в голове мысль.

Я мигом перебрался в ямку поглубже и затаился, ожидая, когда проедет вражеская техника, и я смогу продолжить свой путь.

Шум быстро нарастал. Я буквально вжался в снег, стараясь, чтобы меня вообще приняли за кучу какого-нибудь мусора. Ботинками я зарылся в сугроб, оружие подобрал под себя.

«Уж теперь-то не должны заметить,» – надеялся я. Собственно, больше мне надеяться уже было не на что.

Грохот двигателя танка, переваливающегося через горы разрушенных строений, нарастал. Внезапно рев его двигателей усилился ещё больше. Я понял, что сейчас что-то должно произойти и ещё сильнее вжался в землю-матушку, как делали это наши солдаты, вжимаясь в окопы при наступлении немецких танков.

Буквально тотчас же меня накрыла беспросветная тень. Гусеницы, быстро переваливаясь по сугробам, всем своим весом навалились на груды обломков прямо над моей головой. Сердце бешено заколотилось, едва не вырываясь из груди.

Я затылком ощутил, как надомной пронеслась многотонная машина, кожей почувствовав весь её вес. Ещё чуть-чуть поддайся обломки вокруг меня под огромным весом, и мне было бы несдобровать.

Грохот перекатывающихся по снегу гусениц удалился, но я ещё некоторое время продолжал неподвижно лежать, постепенно приходя в себя. Первое время я даже не заметил, что меня присыпало снегом, который вскоре неожиданно сыграл мне на руку.

Лишь только я собрался продолжить движение, как услышал приближающиеся голоса солдат. Я понял, что если они меня обнаружат, то в живых не оставят, но и противостоять им я был не в силах. Мне оставалось лишь надеяться, что меня не заметят, оставаясь неподвижным сугробом, в который никто не должен был наступить. Ведь я не был камнем и обязательно бы поддался под весом того солдата в полном облачении, а то и вовсе мог прикрикнуть от боли, смотря, куда бы тот угодил своим каблуком.

Солдаты приблизились, я уже мог отчётливо расслышать их быстрые шаги по скрипящему снегу, перебегающие с места на место под постоянным огнём прикрытия одного из солдат.

Один из солдат пробежал рядом, остановившись на время совсем недалеко от меня.

Я замер на месте, не смея даже дышать, напряжённо слушая, что происходит вокруг.

Автоматная очередь где-то с боку оборвалась и тот, что сидел возле меня, громко крикнул:

– Move! Move! Move![1]1
  Вперёд! Вперёд! Вперёд! (англ.)


[Закрыть] – и стал выпускать из автомата очередь за очередью.

Я ощутил, как гильзы полетели прямиком мне на спину, ещё горячие, грозя повредить мою маскировку обугленными тёмными пятнами.

Но стрелок, к счастью, не обратил на это внимания. Отстреляв рожёк, он побежал дальше, а вместе с тем послышались и удаляющиеся шаги остальных.

Я облегчённо вздохнул и, подождав ещё некоторое время, двинулся вперёд.

Тем временем, позади всё реже звучали очереди из АКМ. Всё чаще стреляли из М16, не скупясь на патроны. Затем прозвучал взрыв, похоже, гранаты, но затем опять очередь из АКМ и новый, двойной взрыв гранат.

Я ощутил, как здание позади меня содрогнулось, и на землю грузно обрушилась часть несущей стены здания. Очереди из автоматов на какое-то время прекратились. Я обернулся, краем глаза заметив перебегающих с места на место солдат возле здания. И затем очередной выстрел из гранатомёта из окна и несколько американцев, громко вскрикнув, упали замертво.

Значит, полковник ещё жив, понял я и оживлённо пополз дальше.

Еще метров пятьдесят я прополз под звуки стрельбы, раздававшиеся со стороны всё того же здания, после чего выстрелы прекратились.

Я оглянулся: неужели это конец? И полковника, так героично сражавшегося с противниками, больше нет?

Но нет, что-то было не похоже: солдаты как-то слишком нервно отбегали от здания, в котором только что должны были подавить неприятеля. Выходит, полковник ещё жив и продолжает сопротивляться. Но что же враги: неужели они отступают?