Текст книги "Последняя мировая. История одного снайпера"

Автор книги: Константин Якименко-Сегедский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Я внимал каждому слову полковника, пытаясь запечатлеть его бесценные слова в памяти, да так, как никогда не слушал ни на одной лекции в академии. Конечно, о многом из всего, что говорил полковник, я уже читал раньше, но тогда это было лишь увлекательным чтением, и я не пытался запомнить всё, а теперь – необходимой для выживания информацией. К тому же повторение, как известно, – мать учения.

– Спасибо вам за советы. Я обязательно учту всё это.

– Всегда, пожалуйста, – поднялся на ноги Сбруев, похоже, довольный собой. – Да, и ещё одно, – вдруг вспомнил он. – Чтобы постоянно не подкладывать под оружие что попало, оберни ствол и прицел во что-то серое и мягкое, тем самым ты предохранишь оружие от случайных ударов, станешь менее заметен и будешь способен стрелять из любого положения, не тратя время на устройство оружия на упоре. Это особо важно при случайном уличном бою или же быстрой смене стрелковых позиций. Ну, в общем, ладно, давай, постреляй пока, а я пойду, посмотрю, как там остальные.

– Есть, – кивнул я, вновь примкнув к оружию.

Полковник ушёл, а я вновь прицелился. Я попытался определить самую дальнюю точку, куда я мог бы выстрелить и увидеть, куда я попал. Я повернул винтовку и разглядел дальний деревянный столб освещения, скрытый в массе расположенных за ним таких же серых деревьев. Похоже, лампочка была ещё цела. Высота таких столбов обычно составляла шесть метров. Но нижняя его часть была скрыта развалинами одного из складов. Однако был виден верхний край трёхметрового забора, находившегося как раз возле столба. Следовательно, от верха забора и до плафона три метра. Я развернул винтовку на 90 градусов, так чтобы горизонтальные деления в прицеле стали вертикальными, и подсчитал их количество. Семь с половиной, что в переводе означает ровно 400 метров.

«Не мало, как для начинающего, – подумал я, – а в прочем нормальная снайперская дистанция,» – и развернул винтовку в нормальное положение.

Четыре щелчка по часовой стрелке, ветер тот же – ввёл я поправку в прицел и прицелился. Плафон лёг на острие угольника. Я задержал дыхание и потянул за курок. Прозвучал выстрел, но плафон остался не повреждённым.

Не понимая, что произошло, я растерянно оглянулся, но полковника рядом не было, а значит и спросить, что произошло, уже было не у кого. Я вновь вгляделся в прицел.

Может, расстояние неверно? Поверил – семь с половиной делений, пересчитал. Нет, тут ошибки быть не может. Ветер слабый, такой же самый, как и раньше.

Может, просто промазал? Или разброс пуль у винтовки настолько велик на близких расстояниях? Нет, целился и стрелял я точно так же, как и ранее. Ну, плюс-минус два сантиметра, думаю, но не более!

И тут же вспомнил про деривацию. Ну конечно! Как я мог забыть?! Возможно, потому, что раньше я не вносил такие поправки. Хорошо хоть сейчас забыл, а не потом, в реальных боевых!

Я вздохнул с облегчением и, прицелившись, слегка подал прицел левее от плафона. Но всё-таки я ощущал, что и этого мало. При такой деривации я должен был хотя бы зацепить плафон, а он остался невредим. Возможно, прохладный ветер внёс свои коррективы, отчего воздух стал более плотным, а пуля начала лететь ниже. Я слегка приподнял дуло, целясь в верхнюю часть плафона. Ну, теперь должен попасть, решил я и выстрелил.

Плафон вдребезги разлетелся через мгновение после того, как прозвучал выстрел. Как раз так, как я и предполагал. Я улыбнулся, наблюдая в прицел, как разлетаются осколки, и плавно отстранился он окуляра. Звук разлетевшегося стекла был еле слышен здесь. Значит, изменение температуры влияет и на расстоянии в 400 метров, хоть и незначительно, понял я.

После этого я произвёл ещё ряд выстрелов, пока не опустела обойма, по самым различным предметам на разных расстояниях, ещё более уверовав в свои силы и не совершив при этом ни единого промаха. Из СВД стрелять было легко, а пули ложились так, как нужно. Правда, глаза и руки немного напряглись, а от продолжительного лежания на холодной земле, начало кидать в дрожь. Пора было заканчивать тренировки. Пожалуй, на сегодня хватит.

Я поднялся на ноги и, перезарядив винтовку, повесил её на плечо. Мои товарищи уже выходили со склада, навьюченные припасами, как верблюды в пустыне.

– Ну как, понравилось стрелять из этой игрушки? – спросил меня Валера, улыбнувшись.

– Ещё как, незабываемые впечатления! Особенно, когда попадаешь, да ещё и на дальних дистанциях, – ответил я.

Следом вышел полковник:

– Давай, запасайся патронами, мы скоро уходим, – он посмотрел вверх и по сторонам. – Скоро будет темнеть, а нам ещё следует соорудить схрон боеприпасов где-нибудь недалеко, прозапас, – объяснил Сбруев, видя наши удивлённые взгляды. – На случай, если мы вернёмся пополнить запасы, а склад окажется разрушенным или разграбленным. Такое время – теперь всё может быть. Не одни мы знаем, об этой базе, значит, не одни мы здесь будем вооружаться. Скорее, нужно уходить!

Я прошёл на склад, разложил по свободным карманам патроны к винтовке, прихватил сумку с комплектом принадлежностей для СВД, которая на стеллаже лежала ниже ниши для винтовки, и быстро вернулся к остальным на улицу. Там мои боевые товарищи навешивали на себя специальные ремни с отделениями для магазинов, гирлянды «лимонок» и пояса с гранатами для гранатомётов. Пистолеты для удобства разместили на бедре. Бронежилетов, к сожалению, не нашли, но зато нашли ящик с новенькими армейскими противогазами со сдвинутыми влево фильтрами, что удобно для стрельбы, и широкими панорамными стёклами.

– Это хорошие противогазы. Они нам понадобятся. В городе, где произошёл ядерный взрыв, многие предметы заражены радиацией, особенно опасна для нас будет радиоактивная пыль, попадание которой в организм человека может привести к серьёзному отравлению, вплоть до смерти. Поэтому, не стесняйтесь его надевать, даже если он вам неудобен – он спасёт вам жизни. Давайте потренируемся: снимите шапки и наденьте противогазы, – показывал он на своём примере. – Сначала идёт подбородок, и только затем натягивайте его на голову.

Мы надели противогазы и вдохнули через фильтры воздух. Это оказалось легче, чем тогда, ещё в школе, когда нас учили надевать противогазы ещё старого, советского образца. Уши остались открытыми, поэтому мы отчётливо слышали полковника.

– Убедитесь, что противогаз плотно примыкает к лицу, дышите равномерно и спокойно. Попробуйте прицелиться из автомата, не снимая противогаза.

Мы прислонили приклады к лицу, стукнувшись о противогаз. Немного неудобно, но ничего. Жить можно.

– Хорошо, можете снять их, – стянул с себя противогаз полковник, вновь надевая шапку. – Держите их под рукой.

Мы убрали их в специальные матерчатые сумки, прилагавшиеся к ним, перекинув через плечо, за спину. Затем навесили на себя всё остальное.

Я перекинул винтовку за спину, вложил штык-нож в специальное отделение сбоку на ремне и взял в руки АКС. Кроме того, каждый взял с собой по цинку боеприпасов, которые мы собирались зарыть недалеко от военной части, в лесу. Валера прихватил с собой РПГ с десятком зарядов, как обращаться с ним ему отдельно показал полковник.

– Хорошо, ничего не забыли? – осмотрел нас, навьюченных багажом, полковник. – Отлично, как раз потренируетесь носить тяжести. Когда разгрузимся, станет намного легче. А теперь вперед! Нам ещё нужно найти, где переночевать.

Мы направились обратно, к выходу из части. Со стороны теперь мы больше походили на боевиков-повстанцев, которых мы часто видели раньше по телевизору, сверху донизу обвешанных оружием. Вот уж не думали, что и нам когда-нибудь придётся последовать их примеру.

Мы обошли разрушенные сооружения по тому же пути, как и пришли, как вдруг увидели возле ворот чью-то фигуру, показавшуюся в тени.

– Лечь! – быстро приказал полковник, как только увидел, что впереди кто-то идёт.

Почти не раздумывая, мы упали на колени и плавно легли на живот, отползая за ближайшие укрытия, и, ощетинившись автоматами, перещёлкнули рычажки предохранителей. Мы затаились, ожидая, что последует дальше.

Похоже, незнакомец нас не заметил, продолжая своё неспешное движение вдоль разрушенного забора в нашу сторону.

Я аккуратно отложил автомат, снял с плеча винтовку и, наведя прицел на фигуру незнакомца, взглянул окуляр. В опускающихся сумерках через прицел всё действительно было отчётливо видно. Я осмотрел этого человека и отодвинул от себя винтовку:

– Это наш! Не стреляйте, это наш солдат.

– Да он еле идёт! – всмотрелся в фигуру старик, похоже, страдавший дальнозоркостью.

– Ладно, подойдём ближе, – решил полковник, поднимаясь на ноги. – Но будьте осторожны.

Мы поднялись и, рассредоточившись, начали приближаться к солдату, зорко осматриваясь по сторонам.

Вскоре он нас заметил и нерешительно остановился. Похоже, он никак не ожидал увидеть обвешанных оружием штатских в военной части.

– Стой! Кто идёт?! – издалека окрикнул его полковник.

Солдат от страха поднял руки и замер на месте, видя, что на него направлено пять автоматных дул.

– Не стреляйте! – громко прокричал тот. – Не стреляйте! Я свой!

– Спокойно, – подошёл к нему полковник, по-прежнему удерживая его мушке. – Кто такой?

Мы развернули автоматы по сторонам, отслеживая возможные места появления противников.

– Я простой солдат. Не убивайте! – глядя на дуло автомата, жалостно зажмурился он, и голос его задрожал.

В одной фуфайке, без шапки и с синими от холода губами, он дрожал, в страхе косясь на направленный на него автомат.

Полковник понял свою ошибку и опустил оружие:

– Успокойся и расскажи, что тут произошло. Мы поможем тебе, мы не враги! Опусти руки и скажи, как тебя зовут?

Солдат открыл глаза, медленно начав опускать руки:

– Ваня, – сглотнув слюну, произнёс тот.

– Хорошо, Ваня, расскажи нам, что тут произошло?

– Я… я не знаю, – как-то неуверенно, осматриваясь по сторонам, тихо ответил он. – Я был на КПП. Потом что-то взорвалось совсем рядом и… я, кажется, потерял сознание. Потом услышал какие-то выстрелы и вылез из-под обломков.

Только теперь я заметил, что из правого уха его отчётливыми потёками виднелись застывшие струйки крови.

Я отложил оружие и подошёл к нему:

– Ты пролежал на холоде полдня. Ты вообще как себя чувствуешь?

– Не очень. Всё как в тумане, правое ухо теперь совсем не слышит, – обтёр он его дрожащей рукой, взглянув на оставшуюся на руке кровь. – Холодно…

– Ну-ка присядь, – подбежал к нему Вячеслав Михайлович, доставая из сумки телогрейку, прихваченную ещё из поезда и стал быстро надевать её на него. – Тебе нужно бы согреться и отдохнуть.

– Дай, посмотрю, что можно сделать, – взялся осматривать его ухо Валера. – Похоже, плохо дело. Но хотя бы жив остался, радуйся.

– Дайте ему что-нибудь поесть, – сказал полковник и Евгений потянулся к сумке с едой.

– Но вы кто такие? – присаживаясь с помощью старика, так же растерянно, как и раньше, произнёс солдат, хватая предложенную булочку и жадно начиная её поедать.

– Мы ополченцы, наш поезд атаковали неподалёку отсюда те же истребители, что разбомбили эту часть. Я – полковник Сбруев, это, – указал он на нас, – мой отряд. Мы не собираемся просто так сдаваться. Но мы не знаем, что происходит. Ты – единственный из всей части остался жив. Думаю, тебе не говорили ничего особенного, но всё-таки расскажи, что ты знаешь, что тебе говорили после того, как прогремел ядерный взрыв. Может, ты что-то слышал? Что угодно, нам важно знать всё!

Солдат, похоже, начиная приходить в себя, кивнул:

– Я – рядовой Василин, пятьдесят первый танковый полк, – начал он, быстро пережёвывая хлеб. – Ещё вчера всё было как обычно. Но утром всё изменилось. Вы наверняка видели взрыв… – он склонился, взглянув себе под ноги. – Была объявлена тревога, и всех собрали в актовом зале и рассказали, что произошло, каждому раздали по дозиметру, который я уже где-то потерял, и приказали собираться. Выгнали грузовики, танки и быстро начали готовиться к отправлению неизвестно куда. Первая колонна прошла, после чего, примерно минут через десять… – он замотал головой, обхватив руками голову, – ну дальше вы знаете… – вздохнув, добавил он. – А начальство, как мне кажется, даже не знало, что нам делать толком. Ещё рано утром прапорщик жаловался, что что-то случилось с рацией…

– То есть как? Рация не работала ещё до взрыва? – уточнил полковник.

– Да, они не знали, в чём дело.

– Выходит, диверсия? – предположил машинист.

– Может, быть. Но не в какой-то же богом забытой части! Нет, это что-то системное. Что-то, на что я пока не могу дать ответа, – он повернулся к солдату. – Тебе повезло, что мы наткнулись на тебя. Пойдёшь с нами.

– Но… как же моя рота, мой полк? Я должен найти их.

– Мы тоже хотели бы найти тех, кто вырвался отсюда. Среди них должен быть хоть один офицер. Может хоть он что-то разъяснит. В любом случае их поддержка нам не помешает. Ты знаешь, куда они направились, хоть примерно?

– Сложно сказать, – задумчиво сказал Ваня. – Хотя мне кажется, они поехали в город.

– Это стандартное решение в таких ситуациях, – кивнул полковник. – Выходит, ваше руководство поступило в точности с уставом: спасение уцелевших от ядерного взрыва и ликвидация последствий. Конечно, они ведь не знали, что последует вслед за ним. Хотя, возможно, они просто эвакуировались из радиоактивной зоны.

– Нет, думаю в город, точно в город! – замотал головой солдат. – Парни, я помню, ещё грузили сумки с лекарствами или что-то в этом роде.

– Ну что ж, надеюсь, ты прав, хотя так или иначе, наш путь всё равно лежит в город. Идти сможешь? – спросил его Сбруев.

– Думаю, да, – закивал тот.

– Хорошо, тогда пошли. Будем надеяться, что под завалами ты не сильно нахватал радиации. Ночь проведём в деревне, обогреешься, а с утра – в путь.

– А если нахватал? – испугано округлил глаза тот.

– Тогда всё равно пойдёшь, так как без нас, ты так или иначе долго не протянешь. Выживают вместе, а не поодиночке, особенно на войне. Да не волнуйся ты, зона радиационного поражения далеко отсюда и нам практически не страшна.

На этой фразе мы помогли Ване подняться, но нагружать вещами не стали – тот и так еле держался на ногах. Уже начинало серьёзно темнеть. Нам следовало торопиться.

Мы вышли из части и, не отходя далеко, по-быстрому вырыли яму не далеко от дороги и сложили туда запасные боеприпасы, прикрыв сверху тканью и забросав всё землёй и ветвями. После чего направились к деревне, где уже в темноте нашли сохранившуюся избу. Разожгли печку, но свет не включали – итак хватало демаскирующего нас с потрохами дыма, густо валившего из трубы. В колодце набрали воды и приготовили поесть. После чего разместились у печи греться. Нарезали почти весь оставшийся хлеб и, чтобы не пропал, разложили на печи сушиться – так к утру у нас будут уже готовые сухари.

Полковник, не теряя времени, начал учить нас, как правильно чистить оружие, затем я отыскал кусок ковра с достаточно толстым ворсом и, вырезав из него кусок, обмотал им дуло винтовки и прицел, оставив открытыми лишь маховики для введения поправок. Получилось довольно аккуратно, но, главное, удобно и практично. Пользуясь свободной минутой, полковник расписал в найденной здесь же тетради таблицы поправок на деривацию, ветер, угол прицеливания, температуру, влажность, время полёта пули и даже атмосферное давление, а так же объяснил ещё ряд снайперских приёмов, определение расстояния по различным признакам и тактику поведения снайпера в той или иной ситуации. Эти рукописные таблицы я пообещал оберегать, как зеницу ока.

Ночью дежурили, чередуясь между собой через каждые полтора часа, чтобы все успели отдохнуть, тем более, после последних событий.

Первым выпало дежурить мне. Всё время я только и делал, что вглядывался в окна и время от времени подкидывал в огнь свежие дрова. На улице никого не было, хотя увидеть что-либо в сгустившейся темноте было довольно проблематично даже после того, как глаза привыкли к темноте. Но, тем не менее, всё было спокойно. Даже местные жители, покинувшие деревню этим утром, не решались возвращаться обратно. Видимо, они ушли далеко, в какую-нибудь соседнюю деревню, найдя там убежище. Иначе они бы обязательно вернулись, так как в середине декабря ночевать под открытым небом было просто невозможно.

Меня сменил старик, а я с чувством исполненного долга, прилёг прямо на ковре, поближе к печи. Сильно клонило в сон, отчего я даже не заметил, как заснул.

* * *

Рано утром нас разбудил полковник, чья смена была последней, и мы медленно и неохотно начали подниматься. Я взглянул на часы: всего шесть часов утра. Было ещё довольно темно, но на улице уже всё изменилось: за ночь выпал обильный снег, который продолжал падать до сих пор. От этого на дворе было несколько светлее, чем обычно в это время.

Быстро состряпали завтрак: кофе из найденного в избе гранулированного кофе и сухари.

– Хорошо хоть успели основать схрон, – выглянул в окно Сбруев, попивая кипящий напиток, – а то теперь бы наследили.

– Снег это хорошо – он скроет весь этот мрак, – отметил Вячеслав Михайлович, воображаемо окинув рукой вокруг. – И пожары потушит.

– Скрыть то скроет, только вот усложнит нам жизнь, однозначно.

– Чего так мрачно? – дуя на свой кофе, спросил Евгений.

– Теперь наши следы отыщет кто угодно, а по сугробам идти, да ещё и со всеми нашими припасами будет тяжело и медленно, – вздохнул полковник. – Я уж не говорю о том, что мы будем как на блюдечке в нашей тёмной одежде.

– Можно оставить кое-какие припасы, – предложил Валера. – Например, часть гранат для гранатомётов, уж больно они тяжёлые.

– Да, наверное, но если начнётся бой, мы, возможно, об этом очень пожалеем.

– А… давайте погрузим их на сани и повезём за собой, – скромно подал идею Ваня, поднимаясь с кровати за ещё одним сухарём.

– А что? Идея! – поддержал его я. – Смастерим сани и погрузим на них то, что тяжело нести. Пускай снег станет не в помеху, а в помощь нам!

– Что ж, это идея, – кивнул полковник. – Так и сделаем. А, кроме того, попытаемся стать ещё и незаметными. Нужно найти как можно больше белых простыней. Валера, Женя и ты Игорь, доедайте и идите, обыщите дома в округе. Принесите все светлые простыни, тёплые вещи, бинты и… – задумался он на мгновение, – если попадётся, то и аптечки, а то мало ли что может случиться – не на курорт едем. Хотя на курорт их стоило бы брать в первую очередь.

Не теряя времени, мы быстро допили кофе и, надев верхнюю одежду, вышли на двор.

В лицо и лёгкие ударил свежий морозный воздух. Снега вокруг навалило сантиметров тридцать – немалое количество, как за одну ночь, и продолжал идти, словно стеной преградив дорогу, мешая ориентироваться и передвигаться.

«Градусов пять ниже нуля, – оценил я. – Хорошо хоть без ветра – не так холодно».

Спешно оббежав все сохранившиеся избы, с трудом перебираясь через горы снега, мы натаскали все простыни, что нашли, кое-какую верхнюю одежду белого цвета, в основном, женскую: шапки и шарфы, а так же одну шубу из белого меха наружу. Ничего, что женская, решили мы, так как выбирать всё равно не приходилось. Кроме того, прихватили с собой несколько пар валенок – для тех, кто был в туфлях, что в мороз, как теперь, грозило бы ни больше, ни меньше – обморожением конечностей.

Всё снесли в «штаб» и сразу же принялись за дело: разрезали простыни, взяли нитки с иголками в руки и… взялись сшивать импровизированные комбинезоны. Не слишком обтягивающие, но и не слишком просторные. Примерные размеры снимали на месте, прикладывая материю на себя и замечая, где сшивать, а где отрезать. Как раз пригодились навыки далёкого детства, когда мой класс, по причине болезни трудовика примерно на месяц перекинули к девочкам, где нам, пацанам, пришлось взяться за нитки с иголками наравне с представительницами прекрасного пола. Мало того, помню, тогда я даже вязал немного спицами. Так что в жизни может пригодиться даже то, что по логике вещей вообще, казалось бы, и вовсе не нужно.

Те, кто не умел работать с иголками, учились, на ходу осваивая мастерство шитья у меня, Вячеслава Михайловича и полковника, который, кстати, тоже неплохо обращался с материей.

– Нитку с иголкой должен носить с собой каждый солдат, и не только носить, но и уметь с ними обращаться, – наставлял нас Олег Иванович. – Ведь никогда не знаешь, что случится с тобой в бою или ещё где. А вдруг придётся себе рану зашить, чтобы кровью не истечь? Никого рядом нет, помочь некому, и что тогда делать, если не умеешь? Помирать? Ну уж нет, нужно бороться за свою жизнь, а для этого нужно уметь как можно больше всего!

И те, кто не умел, учились, и вышло у нас довольно неплохо. Из-за отсутствия пуговиц комбинезоны сделали с завязками спереди, что даже оказалось надёжнее и практичнее. Сзади пришили просторные капюшоны, которые можно было в любой момент быстро накинуть на голову. Кроме того, я обмотал найденным бинтом винтовку поверх пуховика, а так же приклад и всё что только было возможно, оставив неприкрытыми лишь рабочие части оружия, памятуя «снайперскую» пословицу: цвет местности – цвет снайпера. Шуба оказалась слишком тяжёлой, отчего от неё все отказались, но я, предчувствуя свою снайперскую участь, а именно продолжительное лежание в сугробах, вырезал из неё цилиндрические пуховики, которыми обмотал ноги и руки – так будет намного теплее. Перчатки я так же обернул в белые лёгкие рукавицы, а так же сделал отверстие для указательного пальца правой руки. Открытым пальцем было удобнее стрелять, к тому же, тепло в перчатке почти не терялось. Ещё я сделал себе маску с узкими прорезями для глаз – чтобы только прицел видеть. Надев её под белую вязаную шапку, я смотал маску и подогнул её на лбу, чтобы не мешала и не пачкалась. В случае необходимости её всегда можно было быстро опустить на лицо.

Остальным это показалось лишним, но мои старания оценил полковник:

– Всё правильно, снайпер должен полностью сливаться с окружающим пейзажем, иначе это не снайпер, а мишень для другого снайпера.

– Надо бы вернуться на склад, взять автомат для Вани, – предложил Евгений.

– Нет, наследим сильно, – решил полковник. – Да и время терять не хочется, итак здесь засиделись.

– Но чем же тогда обороняться? – задал естественный вопрос рядовой. – Я могу, я снова полон сил, – убедительно приподнялся со своего места солдат.

– Не в этом дело. Вооружим тебя из собственных резервов, – Сбруев посмотрел на меня. – Игорь, дай ему свой автомат, думаю, тебе хватит и винтовки.

– Вполне, – согласно кивнул я.

Действительно автомат только мешал мне и, долго не думая, я протянул Ване свой АКС и снаряжённые магазины к нему.

– А ты Валера, отдай РПГ, – сказал полковник и вновь повернулся к рядовому. – Умеешь со всем этим обращаться?

Тот взял в руки протянутое ему оружие и проверил предохранитель на РПГ:

– Думаю, да. Нас учили, да и на стрельбище ходили.

– И из РПГ стрелял?

– Один раз приходилось, – кивнул тот.

– Отлично, – утвердительно произнёс Олег Иванович. – Тогда ты – лучшая кандидатура для этого оружия. Ну вот ещё одна проблема решена. А теперь давайте-ка заканчивать, а то скоро на дворе уже совсем светло будет.

Всего через пару часов активной работы экипировка была готова. На себя нацепили только самое необходимое: по нескольку обычных гранат, по связке гранат для гранатомёта, у кого был соответствующий автомат, патроны и магазины. Оставшиеся сухари разделили поровну и расфасовали по карманам, сделав так называемый НЗ – на всякий случай. После чего, прямо поверх всего этого надели и нашу «униформу», скрывшую под собой всё дополнительное вооружение. Всё остальное, включая противогазы, цинки с патронами, запасные заряды для РПГ и оставшиеся заряды, мы сложили в первый же попавшийся деревянный ящик. Привязав к нему два троса по два метра длиной, мы получили довольно сносные сани, которые должны были облегчить наше передвижение. Ящик накрыли и плотно обмотали со всех сторон простынёй.

После чего поднялись, навешивая на себя оружие и поправляя снаряжение под камуфляжем.

– Попрыгайте, проверьте всё ли закреплено, – сказал полковник, и сам несколько раз подпрыгнул на месте.

Мы повторяли за ним, подвязали, поправили то, что забыли закрепить. Затем попрыгали ещё раз, для контроля.

– Хорошо, вот теперь мы готовы, – довольным взглядом осмотрел нас Сбруев. – Теперь мы похожи на настоящий боевой отряд. Запомните: что бы ни случилось, сохраняйте спокойствие, чётко исполняйте мои команды и будьте осторожны, так как в прямом бою у нас шансов нет. Поэтому, по возможности, мы будем избегать вооружённых отрядов и прятаться от них. И не стоит подставлять всех, желая отомстить врагам. Медаль вам никто не даст, даже если положите всех, а вот пулю от врагов – это легко. Мы ещё успеем пострелять, но в удобной для нас ситуации.

Мы согласно кивнули.

– Тогда вперёд, не будем терять времени!

Все по очереди вышли на двор.

Снег больше не валил, а солнце уже поднялось над горизонтом, хотя его практически и не было видно за облаками, застелившими всё небо. Но даже этого света было достаточно, чтобы отражаясь от белоснежного снега, он слепил глаза, заставляя жмуриться и прикрываться ладонью.

После умеренного света в избе, этот свет был просто невыносим.

– Теперь не помешали бы солнцезащитные очки, – морщась от яркого света, произнёс Валера. – Зимой я всегда ездил на машине в специальных очках. Жаль, с собой не взял.

– Вам-то ещё ничего, а представьте, каково мне смотреть в оптику при таком свете, – возразил я.

– Ничего, привыкнете, – смело шагая по сугробам и осматриваясь по сторонам, сказал полковник. – Наши деды и не в таких условиях воевали и побеждали – и ничего, а мы что же, слабее? Давайте, вытаскивайте ящик с припасами. Женя и Валера, повезёте первыми, вы замыкающие. Мы с Игорем впереди, остальные по центру.

Стараясь поскорее привыкнуть к яркому свету, мы выстроились в колонну и с полковником во главе, устремились в путь.

Вокруг всё было укрыто снегом. Деревья, сосны и ели, припорошенные мокроватым снегом, создавали вокруг очаровывающую чистотой и изяществом красоту природы, а ровное полотно снега добавляло невинности этому девственному пейзажу. И как-то само собой забывалось всё, что мы видели вчера и мир представлялся совершенно в ином, радующем глаз, свете.

К дороге, ведущей из части, выходить не стали, опасаясь возможного появления врага, который без труда мог вычислить нас по следам. Поэтому, как и ранее, выбирали самый труднопроходимый путь среди деревьев и кустарников, постоянно осматриваясь по сторонам. Морозный воздух был прозрачен, отчего окружающая местность просматривалась далеко, даже невооружённым глазом.

Шли не спеша, так, как позволяла дорога с соблюдением всех мер предосторожности, обходя открытые участки и возвышенности. Конечно, скорость передвижения при этом значительно падала, но все понимали, что с приближением к городу, мы должны передвигаться как можно более неприметно и осторожно, так как появление врага вблизи с каждым часом становилось всё более вероятным.

К полудню мы уже у границы города. Издалека начали вырисовываться отдельные здания, по-видимому, склады и водонапорные башни с примыкающими к ним небольшими пристройками. Эти здания были целы.

Полковник остановился у группы высоких сосен, всматриваясь в бинокль на виднеющиеся вдалеке строения.

– Похоже, взрывная волна не достала до этих мест, – произнёс он, отнимая бинокль от лица. – Возможно, сила взрыва была незначительна или бомба взорвалась у противоположной окраины города, – предположил он.

– Значит, радиация нам не грозит, – вставил Ваня.

– Думаю, уже нет. Здесь точно. Снег уменьшил площадь распространения радиоактивных веществ, и уровень радиации падает с каждым часом.

– А разве после атомного взрыва осадки не радиоактивны? – вдруг спросил Валера.

– Да, но лишь те, что выпали с пеплом, поднявшимся в воздух при взрыве. Обычно, они выпадают минут через 20 после взрыва. А этот снег чистый, следовательно, он не опасен. Но не стоит расслабляться: под ним вполне вероятно лежит радиоактивная пыль, так что не вздумайте брать в рот тёмный снег – одна радиоактивная песчинка, попавшая внутрь организма, может смертельно вас отравить…

Внезапно полковник развернулся, всматриваясь вдаль, туда, где осталась разрушенная военная часть, словно увидел там что-то настораживающее. Мы повернулись туда, но ничего не увидели.

– Слышите? – спросил Сбруев.

– Что? – растерянно пожали плечами мы.

Но скоро и мы уловили еле различимый рокот, быстро нарастающий с каждой секундой.

– Вертолёт! Быстро на землю! Оружие спрятать! – крикнул полковник, плюхнувшись в сугроб прямо на месте.

Я занял позицию возле него, на всякий случай, держа замаскированную винтовку наготове. Другие легли за снег, спрятав оружие под себя.

– Головы не поднимать! – обернулся он и накрыл голову капюшоном. – Замрите!

Я опустил на лицо свою маску – только через неё можно было наблюдать, оставаясь незаметным. И, буквально через несколько секунд, из-за дальних деревьев на полной скорости «вынырнул» вертолёт достаточно крупных размеров, с большой кабиной, остеклённой множеством стёкол. Правда, оружия на нём я не заметил. Ревущий мощным турбинным двигателем вертолёт быстро пронёсся над нами на высоте пятнадцати – двадцати метров, поднимая снежный вихрь под собой, и полетел дальше, как раз в направлении центра города.

Мои товарищи поджали головы под себя, прячась от снежной бури, но мне в маске всё было ни почём и я продолжал следить за вертолётом. Я всмотрелся ему в след и различил надпись на брюхе с латинской буквой впереди: U54. Что значило только одно: это был не наш вертолёт.

Вертолёт улетел дальше, а мы начали подниматься, отряхиваясь от налипшего снега.

– Это иностранный вертолёт. Я видел маркировку: U54, – сказал я, сворачивая маску.

– Значит, враг, – сделал вывод Вячеслав Михайлович.

– Но без вооружения. Странно, не правда ли?

– Нет, это разведчик, – сделал вывод полковник. – Осматривает территорию, измеряет уровень радиации. В общем, готовит плацдарм для выдвижения основных войск.

– Вот чёрт! Нужно было его сбить, пока была возможность! Жалко не использовали удобную позицию, – упрекал себя рядовой Василин.

– И хорошо, что не сбили!

– Это почему же? – не понял тот.

– Представь, какую облаву они учинили бы, если б ты промахнулся. Ну а если бы попал, то кто знает: может, накрыли бы нас ещё одной атомной бомбой. Им, кажется, это не сложно. Проснись, рядовой, в нашей ситуации единственный козырь – это внезапность и скрытность. Пока о нас никто не знает – мы живы и способны на действия, но если узнают, тогда нам останется только бежать отсюда, поджав хвосты.