Текст книги "Белое на белом"
Автор книги: Константин Костин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Тяжелая рука опустилась на его плечо, усаживая обратно:
– Сядь, объект.
Человек, сидевший напротив, снял цилиндр и протер платком круглую как бильярдный шар и такую же лысую голову.
13
Шестнадцатый день месяца Мастера не был праздником, также он не был отмечен ничем примечательным. Но для четырех друзей – хотя этого они еще не поняли – день был особенный.
Сегодня каждый из них встретился с тем, кто станет для него заклятым врагом и постоянным противником.
Глава 6
Бранд
Улица Лип. Королевский дворец. Королевская улица
16 число месяца Мастера 1855 года
1
Что делать, если вас шантажируют? Каждый решает этот вопрос для себя, и нет единого, абсолютно правильного для каждого ответа. Кому-то проще заплатить деньги и оставить свои грязные секреты в неизвестности для окружающих, кого-то постоянно висящая угроза собственной безмятежной жизни, безупречной репутации или чести семьи окажется слишком тяжелой и для него все закончится сумасшествием, бегством, а то и Последней Дверью, как в Белых Землях называли самоубийство. Немногим достанет смелости или безумия, чтобы отказать вымогателю.
Все возможные выходы уже были рассмотрены Йоханом, тщательно и методично, как и все, что он делал. Но, кроме этой полезной черты, у характера юноши был и существенный недостаток.
Ученые люди придумали сложное слово «прокрастинация», стремление откладывать решение неприятных вопросов на как можно более длительный срок. Крестьяне говорили про таких проще: «Погожу траву косить, вдруг сама ляжет». Йохан знал о своем недостатке, боролся с ним как мог, но в ситуации с шантажистами он поддался ему. И непозволительно затянул принятие решения.
– Вот что, паренек, – деловито взял Йохана за черную пуговицу мундира крысомордый Нагель, – походил ты, погулял по девкам…
– Слышь, Нагель, – вдруг прыснул его приятель, – ты ж поглядь… Он же…
– Заткнись, тварь! – неожиданно рявкнул главарь, оскалившись, – Не мели языком как метлой. Не твоего ума дело… Так вот, паренек… – его голос опять стих до спокойного, чуть ли не воркующего, – Погулял ты, теперь придется отрабатывать спокойную жистю. Стало нам известно, что учеба ваша не сегодня, так завтра, но закончится вскоре. Так вот тебе наше первое задание…
Йохан стоял, молча и спокойно глядя на типа в черном потертом котелке.
– Когда вас спросят, куда вы хочете пойти… а вас спросят непременно, уж не сомневайся… ты, значит, скажешь, что отправиться хочешь в Штальштадт. Запомнил? Стальной Город. Вот когда ты туда попадешь, тогда, значит, второе задание-то и получишь. А там посмотрим, может, на этом и закончим с тобой… Все понял? А то молчишь, как дохлый свин.
– Понятно, – наклонил голову Йохан, – Попроситься в Штальштадт, ждать дальнейших указаний.
– Молодец. Значит, все сделаешь как надо…
– Нет.
Рука Нагеля, которой он собирался хлопнуть юношу по плечу, повисла в воздухе.
– Чего?
– Не буду я ничего делать, – взгляд Йохана, доселе блуждавший по стенам окрестных домов, решетчатым окнам, нависающим черепичным крышам, уперся в лицо Нагеля.
Тот слегка побледнел – насколько возможно побледнеть с творожистой рожей – и занервничал. Глаза Йохана были пусты и смотрели как будто СКВОЗЬ собеседника. Да еще слова о том, что он отказывается сотрудничать…
Нагелю мгновенно припомнилось все то, что натворил в своем родном городке этой тихий юноша. Как-то сразу появилось ощущение человека, дразнившего тигра в зоопарке и вдруг заметившего, что дверь клетки хищника не заперта.
– Это чего? – сообразил наконец краснолицый Кугель, – Мальчик решил взбрыкнуть? А он не боится, что мы расскажем о нем…
– Не боюсь.
– Найдут ведь… – вступил Нагель.
– Не найдут. Сам ведь сказал, что нас, курсантов, скоро будут отправлять по месту службы. Думаете, вам так просто скажут, куда меня направили?
Громилы переглянулись. С другим человеком они обратились бы к угрозам, но с этим сумасшедшим им связываться не хотелось. Тем более что на поясе Йохана висела шпага. Нож и кастет против нее – несерьезная угроза, по крайней мере, при схватке лицом к лицу. К тому же угрожать офицеру – пусть курсанту – посреди улицы не есть удачная идея.
– Ну что ж, твой выбор… – Нагель сделал небольшой шажок назад, – Теперь ходи и оглядывайся… Кугель.
Два напарника повернулись было, чтобы уйти.
– Стоять.
За их спинами неприятно прошелестела сталь шпаги.
– Вы забыли рассказать о том, кто вас подослал ко мне.
Над их головами скрипнуло, распахиваясь, окно.
2
– Кровная месть.
Римус, вышагивавший по коридору королевского дворца и в своем клетчатом костюме резко выделявшийся на фоне лепнины и цветов, обернулся и посмотрел на Вольфа.
Камердинер, ведший их куда-то – Вольф одновременно надеялся, что к королю и боялся, что все-таки к королю – тоже обернулся и недовольно посмотрел на юношу. Два гвардейца, звеневших шпорами позади, тоже остановились и выразили свое недовольство хмыканьем и ворчанием.
– Кровная месть, – повторил курсант, – Вы именно поэтому не сообщаете о… том, о ком мы говорили в паровике… тем, кого мы упоминали в паровике… Вы хотите прикончить его сами.
– Нет, – Римус развернулся и зашагал дальше, умудряясь не поскальзываться на сатанински скользком паркете, – Кровная месть – забава дворян.
Вольф помедлил. Ему что-то не понравилось в этом ответе…
– Дворян? – медленно спросил он, – А вы…
– А я – не дворянин. Мой отец был пивоваром.
– А мать? – глупо спросил Вольф.
– А мать – женой пивовара.
Юноша сделал еще несколько шагов, и тут его окатила горячая волна стыда и злости.
НЕ дворянин?!
Он, дворянин, подчинялся ПРОСТОЛЮДИНУ?!
Нет, он, конечно, не считал, что все простолюдины – горожане, крестьяне – должны исчезнуть с лица земли, чтобы не оскорблять тонкое обоняние своей вонью. Он уважительно относился к старшим по возрасту, даже если те были слугами или конюхами. Но ПОДЧИНЯТЬСЯ?!!
Что сказал бы отец?
Тут Вольф вспомнил, из-за чего он, собственно, сбежал из родового замка.
Да… Что сказал бы на этот счет папа – вопрос без ответа.
А дедушка?
Дедушек Вольф не помнил, они оба скончались еще до его рождения, поэтому их реакцию пришлось придумывать. Когда же воображаемые гневные дедушки набрали воздуха в грудь, чтобы высказать внуку, опорочившему честь семьи, все, что в таких случаях говорят опороченные дедушки… В этот момент проход по коридору закончился.
Камердинер распахнул дверь:
– Детектив Рауль Римус с сопровождающим к его величеству королю Шнееланда Леопольду Седьмому.
Римус протер платком лысину и шагнул внутрь. Так, как будто сначала вошла его нога, а только затем – он сам. Следом двинулся покрытый красными пятнами Вольф.
Попали они оба, судя по всему, в королевский кабинет. Потому что здесь был огромный стол, за которым восседал король.
Король был вторым, что заметил Вольф. Первое, что он увидел, были ноги.
Длинные, в начищенных до блеска сапогах, они торчали вверх из кресла, стоявшего у стола. На сиденье кресла находилось туловище… руки, заброшенные за голову… и собственно, голова.
Ошарашенный Вольф наконец-то узнал в перевернутом – а скорее перевернувшемся – вниз головой незнакомце проклятого королевского шута. Только после этого он сумел обратить внимание на короля.
Леопольд Седьмой был огромен. В розовом мундире с золотыми эполетами, пуговицами и шитьем он до крайности напоминал огромный торт. Тот самый торт, который, искрясь глазурью, стоял на столе прямо перед королем. Вообще, именовать этот стол «письменным» было бы не совсем правильно. Из бумаг на нем находились только бумажные цветы, украшавшие запеченного петуха. Практически на столе кроме разнообразных блюд не было больше ничего.
За спиной короля Леопольда в розовом мундире, висел огромный портрет в золотой раме, изображавший короля Леопольда в розовом мундире. Сидевшего за этим самым столом. За спиной нарисованного короля виднелся еще какой-то портрет, но кто там на нем изображен, Вольф не понял. У него и без того закружилась голова от зрелища раздвоенного короля.
– Добрый день, – король привстал, – многое слышал о вас, Римус, и вот теперь мне понадобилась ваша помощь…
Голос его величества был приятен, этакий раскатистый баритон. Ему бы на сцене петь.
– Ник, – король повернул голову к креслу – освободи место для наших друзей.
Шут что-то пискнул и, резко оттолкнувшись, взвился свечой вверх ногами. Замер на мгновенье, стоя на руках, и перевалился через спинку кресла, приземлившись на ноги. Сыщик, повел носом, принюхиваясь и присел в кресло, скрестив длинные клетчатые ноги и ослепительно улыбнувшись.
– Добрый день, ваше величество. Я готов выслушать вас.
Король сел. Вольф, замерший у двери, с некоторым удивлением увидел, что короны на голове его величества не было. Вместо нее голову короля украшали светлые кудри и небольшая лысина.
– У нас, Римус, произошло…
– Ужасный ужас и преступное преступление, – пискнул из-за кресла шут.
– Ник! – прикрикнул король, – Прекрати. Займись лучше юношей. Угости его чем-нибудь.
Шут Ник поднялся с такой радушной улыбкой, что ему позавидовали бы все трактирщики-людоеды из народных сказок.
– Проходите, уважаемый Вольф, присаживайтесь, – он указал на низкий столик у окна и почти втиснул юношу в низкое же кресло.
– Угощайтесь, – изящно скользнув по комнате, Ник стянул с королевского стола переливающуюся перламутром тарелку с золотистым жареным картофелем, полил на нее бледно-желтой тягучей жидкостью из бутылочки и поставил на стол перед курсантом не хуже любого вышколенного слуги. Рядом бесшумно легла тяжелая вилка.
Вольф неловко взял ее в руки, но тут заговорили король и сыщик и он обратился в слух.
– Я много слышал о вас и о ваших способностях, Римус.
– Не сомневаюсь, ваше величество. Нисколько не сомневаюсь.
– Однако, – король отодвинул в сторону торт, испачкав морду поросенка кремом, – я хотел бы устроить небольшую проверку вашему уму. Вы готовы?
– Разумеется.
Шут бросил быстрый взгляд на Вольфа и уселся прямо на ковре, скрестив ноги.
– Сегодня утром, – начал король, – у служанки во дворце пропала метелка для сметания пыли. Кто ее украл?
По пухлому лицу Леопольда нельзя было понять, шутит он, или серьезен.
Римус моргнул:
– Королевский шут.
Король пристально посмотрел на сыщика, потом перевел взгляд на шута. Тот молча развел руками, посмотрел на открывшего рот Вольфа и заулыбался.
Леопольд откинулся в кресле:
– Однако… Может быть, вы раскроете мне тайну…
– Как я это понял? Извольте.
Римус поднял левую руку в перчатке и распрямил на ней указательный палец правой рукой:
– Во-первых, кража метелки – слишком мелкое происшествие, чтобы о нем доложили королю. Значит, вы узнали о нем не из докладов.
С легким скрипом был выпрямлен второй палец:
– Во-вторых, вы знали о том, что я появлюсь, и решили меня проверить. Значит, кража метелки не случайна. Украсть сами вы ее не могли, значит, это сделали по вашему приказу. Кто это мог сделать? Только ваш шут. Объяснить почему?
Король помолчал, повернул блюдо с пирожками, взял за пятачок поросенка и посмотрел ему в глаза, как будто ожидая некоего ответа.
– Не надо, – наконец ответил он, – Теперь слушайте меня внимательно.
Пухлые пальцы короля, похожие на украшенные перстнями сардельки, сплелись вместе:
– Неделю назад в Бранд приехал его преосвященство Гаттонбергский епископ Иоганн Третий. Несмотря на возраст и одолевающие его болезни…
Епископу было около семидесяти, вспомнил уроки Вольф.
– …он приехал вместе со своими помощниками и советниками для того, чтобы встретиться со мной. Не буду скрывать, по моему приглашению. Я хотел обсудить вместе с ним… впрочем, это неважно… Встреча была назначена на семнадцатое число. Вчера произошло следующее…
Вольф механически жевал вкусный, надо признать, картофель – его величество на самом деле умел готовить – слушая рассказ короля и чувствуя себя героем романа.
– Епископ жил в собственном особняке, на улице Рогатой Шляпы. Вечером он вошел в свой кабинет, чтобы поработать с бумагами. У дверей стояла стража, личная стража епископа, дверь была заперта изнутри на засов. Из комнаты он не выходил, окно было раскрыто, но находилось на третьем этаже. Иоганн был не в том возрасте, чтобы лазить в окна. Через несколько часов, служанка вошла в спальню епископа этажом выше и обнаружила его лежащим на постели. Епископ был задушен.
Пальцы металлической руки сыщика коротко пробарабанили по столу, им ответила дробь пальцев короля.
– Епископа Гаттонбергского убили в моей столице, где он был по моему приглашению. Убийц надо найти. Вся надежда на вас.
3
Цайт проклял тот момент, когда ему показалась забавной мысль загримироваться под одноглазого мошенника. К сожалению, с ним такое часто бывало: в голове рождалась мысль, казавшаяся интересной и правильной, но, как показывали дальнейшие события, недостаточно продуманной.
– Вы обознались, – улыбнулся он своей самой обаятельной улыбкой.
Тип в цилиндре даже бровью не повел. Его лицо выглядело так, как будто какой-то безумный чучельник взял человеческий череп, обтянул его кожей, оживил получившееся существо и выпустил с мир: тонкие сухие губы, глубоко ввалившиеся глаза, окруженные темной кожей, тонкий нос, похожий на лезвие ножа, выступающие скулы и впавшие щеки…
– Что ж, Второй, как ты не бегал, а мы тебя нашли…
Цайт осторожно скосил глаза – один глаз – на рыжего здоровяка. Огромная кисть левой руки, лежащая на плече юноши, толстое запястье, перевитое уродливым фиолетовым шрамом, как будто ему когда-то отрубили руку, а затем прирастили заново… Квадратные желтые ногти… Здоровяк выглядел неуклюжим увальнем, но проверять его скорость совсем не хотелось.
– Так что, – продолжал Череп, – поднимайся. Адольф проводит тебя к карете. Пора возвращаться домой.
Парочка пугала Цайта, который не боялся в этой жизни ничего, кроме разве что большого огня. Даже окажись они ворами, грабителями и убийцами – он боялся бы меньше. Преступники – народ простой и понятный. Вор хочет украсть, грабитель – ограбить, убийца – убить. Чего хотят эти двое, Цайт не понимал. Он, при всем своем опыте, даже не мог понять, кто они такие. Это пугало.
– Клянусь вам, – сделал он еще одну попытку, – что вы ошибаетесь. Я вас не знаю…
Череп вставил в глазницу монокль:
– Что ж… – вздохнул он и посмотрел на Цайта сквозь блестящую стекляшку, – Duodecim aereos sciuri. Parere aut mori.
Цайт не очень хорошо знал древнеэстский, однако слово mori в этой странной фразе ему крайне не понравилось. Его-то он знал.
Череп посмотрел на замершего Цайта и удовлетворенно кивнул:
– Иди за мной.
Хватка на плече исчезла, как будто рыжий не сомневался, что юноша подчинится. Смешно.
Цайт ужом юркнул под стол и выскочил с другой стороны. Выскочил…
И понял, что попался.
Зайдя в пивную, он выбрал угловой стол и сел спиной к стене, лицом к выходу. Сейчас он стоял так, что слева и сзади была стена, справа – стол и единственный путь в свободе был впереди. Но там уже стоял высокий, как огородное пугало, Череп.
В голове мелькнула досадливая мыслишка, что, метнись он под столом вправо, и выскочил бы прямо в зал, где не стал бы задерживаться на пути к выходу. Но такой трюк нужно было проделать в опасной близости от рыжего громилы, выглядевшего слишком опасным…
Подтверждая мысль, здоровяк уцепился рукой за стол – на правом запястье мелькнул точной такой же шрам, как и на левом – и отодвинул его чуть в сторону легче, чем девочка отодвигает в сторону корзину для пикника. Другая рука достала из кармана толстый кожаный портсигар.
В пальцах Черепа заблестел самый наверное неожиданный в такой ситуации предмет – высокая тонкая бутылочка, искрящаяся хрусталем, с блестящей медной пробкой, на коротой чернела кнопка. Внутри переливалась густая желтоватая жидкость.
И портсигар и бутылочка выглядели совершенно безобидно. Однако Цайту в своей жизни приходилось видеть много предметов, совершенно не похожих на оружие и тем не менее таковым являющихся. А занятия в химической лаборатории обогатили его знанием о том, что может натворить совершенно невинная жидкость.
Другие посетители пивной не обращали внимания на разворачивающуюся сцену. Не кричат, не дерутся, посуду не бьют, ножей и пистолетов не видно – значит, все в порядке.
Глаза Цайта лихорадочно вращались в глазницах. Глаза!
– Я не тот, кто вам нужен! – юноша сорвал повязку с лица и посмотрел обеими глазами.
Никакой реакции.
– Искусственные глаза сейчас делают настолько хорошо, – пробормотал Череп и направил бутылочку в лицо юноши. Тонкий палец лег на кнопку, как на курок пистолета.
Слева – стена, сзади – стена, справа – рыжий, прямо – Череп.
Выхода нет.
4
Убийца не заметил прыжка Ксавье из паровика, в котором ехал неприветливый тип в белом. Он все так же шагал по улице, не оглядываясь, не прибавляя шага и не замедляясь.
Ксавье шагал следом за ним, шагах в десяти, ощупывая взглядом спину. Среднего роста, темное пальто, потертый котелок на голове. Растоптанные ботинки шлепали по попадавшимся пятнам подтаявшего на весеннем солнце снега.
Юноша не мог бы сразу ответить, зачем он увязался следом за убийцей. Может быть, осознание того факта, что он фактически провалил задание, пусть учебное, может быть, привычка самому принимать решения… А может быть просто охотничий азарт, подобный азарту пса, не задумывающегося, зачем он бросился за белкой.
Убийца свернул в узкий переулок, вившийся между высокими кирпичными стенами. Ксавье последовал за ним. Шум большой улицы – топот ног, голоса, стук копыт, пыхтение паровиков – постепенно стихли, как стихает любой шум в старом ельнике. Только шаги, шаги двух человек. Удачное место, чтобы схватить человека и выпытать, зачем ему понадобился пакет, не рискуя объясняться с полицией.
Ксавье изображал курьера, который изо всех сил торопится, но при этом ни на лишний шаг не приближался к преследуемому.
Убийца прошел мимо низкой арки во двор, бросил в нее быстрый взгляд и чуть прибавил шаг. Похоже, что он приближался к цели своего путешествия… Ксавье тоже увеличил скорость.
Преследуемый, все так же не оглядываясь, свернул за угол – в этом месте от переулка отходил еще один, совсем уже узкий ход – Ксавье почти побежал, шлепая сапогами по снегу.
Звук его шагов отражался от высоких стен, дробясь, наслаиваясь, раздваиваясь…
Шаги за спиной!
Ксавье прыгнул в сторону и острая блестящая спица, вынырнувшая из рукава убийцы, прошла мимо, так и не воткнувшись в спину неосторожного юноши.
«Как он…». Загадка преследуемого, неожиданно превратившегося в преследователя, разрешилась просто, стоило только чуть подумать. Свернул за угол, пробежал через двор и вышел за спиной Ксавье из той самой арки…
Думать было особо некогда: убийца сделал еще один выпад и стальная спица прошла в опасной близи от увернувшегося курсанта.
Орудие убийства скрылось в рукаве, и в пальцах убийцы блеснул клинок ножа.
Правая рука Ксавье быстро махнула по левому бедру. Нет, шпаги курьерам не полагаются. Да и задание было учебным, совершенно не опасным…
Из рукава Ксавье скользнул в ладонь нож.
Убийца, уже было двинувшийся вперед, пригнулся и оскалился.
Узнал нож?
Они закружили вокруг друг друга, не сводя глаз с противника, пытаясь понять, с кем же столкнула судьба.
Узнал нож?
Характерно выгнутое острие и три зубца на обухе рядом с рукоятью – эти ножи знал любой драккенец. Нож горных егерей.
Земляк? Или…
Светлые волосы падают на лоб, светлые, неприятно желтого оттенка, каких нет ни у одного драккенца. Светлые, почти белые глаза, круглый нос…
Берендианин!
Восточная граница герцогства Драккен проходит по верхушкам горного хребта, поросшего черными елями. За этими горами – королевство Беренд. Давние, исконные враги Драккена.
– Берендская тварь! – хрипло вырвалось из горла Ксавье.
– Драккенский упырь! – прищурился оставшийся пока безымянным убийцей.
Блестела сталь в руках двух заклятых врагов, внезапно встретивших друг друга посреди столицы Шнееланда.
Здесь не Черные Горы и вокруг – не стволы елей, а стены домов. Но это неважно. Эту встречу переживет только один из них.
Берендский волк или драккенский вервольф.
Глава 7
Бранд
Улица Половины копья. Улица Рогатой шляпы. Королевская улица
16 число месяца Мастера 1855 года
1
Особняк епископа Гаттонбергского на тихой улице Рогатой Шляпы больше походил на монастырь: высокие гладкие стены, покрытые серой штукатуркой, узкие решетчатые окна, тяжелые двери темного дерева…
Взгляд сыщика ощупал фасад здания:
– Какое из этих окон – кабинет епископа? – спросил он у сопровождающего: невысокого толстенького священника в черной рясе и широкополой шляпе, почти полностью скрывающей лицо.
– Окно кабинета епископа выходят в сад.
Сыщик удовлетворенно кивнул и еще раз осмотрел фасад. Священник вежливо кашлянул.
– Да-да, я помню, нас ждут. Юноша, пойдемте.
Вольф двинулся за сутулой клетчатой спиной. Он до сих пор нервничал из-за необходимости подчиняться недворянину, но чувство недовольства уже сменилось острым любопытством: как же смогли убить епископа?
Раз уж тебя взял в ученики знаменитый сыщик – пусть и только на одно расследование – то будь уж добр, соответствуй этому званию. Пока в своих размышлениях курсант склонялся к мысли о подкупе стражников. Заплатили им деньги – много денег – и те, если не сами придушили епископа, то уж точно помогали перетаскивать тело. Простолюдины вообще падки на деньги…
А он, Вольф, подчиняется простолюдину…
Всплывшая было мысль тут же была загнана обратно.
Во-первых, ему уже дан приказ короля – сопровождать господина Римуса. А приказ короля – это такая вещь, с которой не поспоришь.
Во-вторых, его все-таки не стеречь преступников заставляют – постыдное дело для дворянина – или, тем более, заниматься торговлей… проклятое занятие…
Ну и в-третьих – хотя к проблеме службы с простолюдином это не имело отношения – настроение у Вольфа поднялось оттого, что мерзкий шут сел в лужу.
2
Когда прозвучали слова короля «Вся надежда на вас» – он имел в виду, конечно, Рауля Римуса, но ведь и его, Вольфа, немного – в кабинете повисла торжественная и значительная тишина. Нарушенная кашлем сыщика.
– Кха… Да, ваше величество, я согласен. Но хотелось бы сразу же уточнить вопрос оплаты.
«Простолюдин… – подумал Вольф – все мысли только о деньгах…». Он расстроено забросил в рот остатки картошки с тарелки. И тут к нему обратился шут:
– Вкусно? – с надеждой спросил он, заглядывая в глаза юноше.
– Очень, – кивнул тот.
Шут как-то занервничал, задергался, бесцеремонно протиснулся между королем и сыщиком и схватил со стола бутылочку. Откупорил, понюхал, несколько ошалело посмотрел на Вольфа:
– Точно вкусно?
– Ник, – король обратил внимание на сосуд в руках своего шута – ты полил картофель юноши медовым сиропом?
– Ну да… – шут был растерян, – А он… Вкусно…
Вольф непонимающе посмотрел на шута, король – на Вольфа. И тут вмешался сыщик:
– Мой ученик родом из Айнштайна. Жареный картофель с медовым сиропом – традиционное блюдо в тех краях на праздниках, таких как День Урожая.
Вольф подавился смешком:
– Простите, ваше величество, – покаянно встал он.
Но ситуация на самом деле была смешной: шут, желая поиздеваться над ним, полил картошку сиропом, думая посмеяться, глядя как юноша будет плеваться или пытаться проглотить приторную дрянь. Картофель по-айнштайнски не все любят. Ну, кроме коренных жителей, те, и Вольф не исключение, просто обожают это блюдо.
Нет, правда, смешно получилось.
– Вы разбираетесь в кухнях различных стран? – с энтузиазмом вопросил король у сыщика.
– Да, ваше величество, иногда это необходимо в моей работе. Был случай, когда я разоблачил мошенника, выдававшего себя за уроженца Локерланда, но не знавшего, как правильно едят локерландскую селедку.
– Кстати, о рыбе. Вы ведь прибыли из Зеебурга?
– Совершенно верно. Меня пригласили расследовать любопытную кражу, но, пока я добирался, вор признался сам.
– Ваша репутация иногда вам вредит, – король сощурил глаза в улыбке, – Но я не об этом. Вы пробовали зеебургских карасей?…
Разговор свернул на привычную его величеству Леопольду Седьмому дорогу.
3
Вольф согнал непрошеную улыбку со своего лица: двери особняка раскрывались и сейчас им предстоит встретиться…
Холера!
В дверях стояли стражники епископа. В первое мгновение Вольфу показалось, что они ошиблись зданием и попали в гостиницу, где остановился передвижной цирк.
Низкорослые, еще чуть-чуть и их можно было бы назвать карликами, в мундирах в поперечную черно-белую полоску, на голове – плоский белый берет с огромным голубым помпоном. И самое главное – в руках алебарды. Алебарды! Это в наше-то время!
– Проходите, проходите, – пробубнил им в спину низенький священник. Интересно, в Гаттонбергском епископстве все такие…
– Добро пожаловать.
О. Не все.
В зале их встречала самая необычная пара, из всех, которых только видел Вольф. Два священника в песочно-желтых рясах, с золотыми цепями из шестиугольных звеньев. Насколько помнил Вольф из лекций – знак ближайшего советника епископа.
Стоявший справа был огромен и широк, как вставший на дыбы медведь. Если бы он не был священником, то Вольф поклялся бы, что епископа придушил именно он.
Тот, что стоял слева, был не менее высок, но при этом худ, как удочка. Из-под черной шапочки с золотой вышивкой свисали жидкие пряди волос. Тощий советник стоял с трудом, опираясь на тяжелую трость, лоб был покрыт крупными каплями пота.
Низенький провожатый выкатился из-за спины Вольфа:
– Детектив Рауль Римус с сопровождающим. Его преосвященство отец Райн, первый советник епископа…
Медведеподобный отец наклонил голову, рассматривая сыщика.
– … его преосвященство отец Заубер, второй советник епископа.
– Добрый день, – произнес худой священник, вцепившись побелевшими пальцами в набалдашник трости, – Благодарю вас, отец Браун, можете идти.
В сопровождении двух советников и пяти стражников – все как один низкорослые – Вольф и сыщик – а если быть точным, то сыщик и Вольф – прошли в кабинет.
Высокое окно с узорной кованой решеткой, у которого стоял массивный стол, заваленный бумагами, вдоль стен выстроились высокие резные шкафы, запертые на замки, а также несколько черных кожаных кресел, в одно из которых рухнул отец Заубер, чуть не потеряв свою трость:
– Прошу прощения, но у меня разыгрались старые раны.
Лет Зауберу, как и первому советнику, было около сорока или чуть больше, так что за свою жизнь он мог поучаствовать не в одной войне.
– Это кабинет епископа? – деловым тоном произнес Римус, – Убийство произошло здесь?
– Нет, – ответил Райн с высоты своего роста.
– Тогда зачем мы сюда пришли?
– Нам необходимо обсудить несколько вопросов, – Райн тоже опустился в кресло. Вольф, черной тенью маячивший за спиной сыщика, отметил, что присесть им не предложили.
– Мои услуги, – взмахнул механической рукой Римус, – оплачивает его величество король Шнееланда.
– Это нас и беспокоит. Его преосвященство крайне отрицательно относился к Шнееланду, и к идеям сотрудничества с ним. В свою очередь, король Леопольд был КРАЙНЕ заинтересован в привлечении нашего епископства на свою сторону. Вы понимаете, к чему я клоню?
– Да, – сыщик кивнул, но продолжать не стал, так что отцу Райну пришлось все-таки озвучивать свои подозрения.
– Его преосвященство убили агенты короля. Люди канцлера или маршала, не знаю. И я хочу, чтобы вы, невзирая на то, кто заплатил вам, нашли доказательства того, что епископ убит шнееландцами.
Римус, неслышно ступая на доскам пола, подошел к Райну и посмотрел на него сверху вниз:
– Никто и никогда, – отчеканил он, – не скажет, что Рауля Римуса купили. Я не буду искать того, кто устраивает вас или короля Леопольда. Я просто найду убийцу.
– Епископа убили шнееландцы, и любой другой ответ будет ложью.
– Если вы уже знаете ответ, то зачем пригласили меня?
– Вас пригласил я, – прохрипел из своего кресла Заубер, отчаянно пытаясь сдержать кашель, – Найдите того, кто убил отца Иоганна. Я прошу вас.
– Отец Заубер! – вскочил Райн.
– Отец Райн! – Заубер тоже попытался вскочить, но получилось это неважно. Вообще не получилось.
Шарах!!! Железная рука сыщика с грохотом ударила по столешнице. С одной из бумажных кип спланировала и опустилась на пол бумажка.
– Проводите меня, – тихо и спокойно произнес Римус, – в кабинет, где произошло убийство.
4
В провожатые им достался все тот же толстенький отец Браун, сменивший широкополую шляпу на плоскую шапочку священника. Он был секретарем покойного епископа, поэтому мог рассказать о произошедшем во всех подробностях.
Гаттонбергский епископ приехал в этот раз с необычно малой свитой: два советника, секретарь… И все. Остальное его окружение составляла пара десятков стражников. Их малый рост, так насмешивший Вольфа, был уходящей в глубь веков традицией, впрочем, настолько строго ее начал соблюдать только епископ Иоганн Третий, сам не отличавшийся ни большим ростом, ни могучим телосложением. Маленький и хрупкий, уже достигший семидесятилетия, гаттонбергский епископ прочно держал поводья власти в своих цепких кулачках, поэтому его распоряжения оспаривались крайне редко. Последний раз – одиннадцать лет назад.
Троица – низенький священник, сутулый сыщик в клетчатом костюме и юноша в черном мундире – поднялись по широкой лестнице со второго этажа на третий, провожаемые стражниками, стоявшими на каждой площадке, а также у каждого выхода на этаж. Затем они прошли длинным прямым как стрела коридором, мимо ряда запертых дверей, и остановились у точно такой же, как и все остальные, двери, единственным отличием которой была пара стражников, замерших по обе стороны.
Отец Браун загремел ключами и отпер дверь:
– Входите.
Вольф заколебался было на пороге, но обернувшийся сыщик, который, как казалось, уже забыл о своем безмолвном сопровождающем, взмахнул ему рукой:
– Проходите, юноша.
Кабинет ничем не отличался от того, в котором они оставили ругающихся советников: массивная мебель в староренчском стиле, сколоченная из толстых досок, стол, шкафы, бумаги… Разве что кресло было одно: вполоборота к столу, спинкой к распахнутому окну.
– Окно было раскрыто? – сыщик перегнулся наружу, рассматривая черные ветви яблонь. Или груш – ботаника у Вольфа шла плохо.
– Да. Его преосвященство всегда работал при открытом окне.
Судя по этому, а также по обстановке, его преосвященство яростно блюл священническую аскезу, превращая ее почти в монашескую.
Тем временем, Римус опустил на стол свой саквояж и щелкнул замками.
Глаза священника, – да наверное, и Вольфа – расширились. Саквояж зажужжал и начал раскрываться. Вверх из него выдвинулся лакированный деревянный прямоугольник, раскрывшийся и оказался плоским ящичком с многочисленными ячейками, заполненными прелюбопытными предметами. Две половинки ящика, как два крыла, продолжили раскрываться, пока внешние края не опустились на стол, так, что превратились в два ряда наклонных полочек.
