Текст книги "Потеряшка (СИ)"

Автор книги: Константин Хвостополосатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

Все шло не так уж и плохо, и под прикрытием товарища пришла моя очередь эвакуации. Уже поднимаясь на щупальце, я мельком увидел в соседнем помещении большой кристалл. Тут же разделяющая наши помещения перегородка взорвалась от мощного импульса. Меня сорвало со щупальца и кинуло на стену, а тащивший меня гуапард чудом удержался в тоннеле. Я с трудом поднялся и попытался еще раз добраться к выходу из вентиляционной шахты, но меня накрыло сразу парой лучей. Мое сознание медленно погружалось в белую муть, а тело еще продолжало стоять, пока следующий импульс большого кристалла не взорвал стену, разметав кучу трупов и выкинув меня в смежную комнату. Картинка выключилась.

* * *

Сознание возвращалось медленными рывками, как будто в старом ленточном магнитофоне подклинивал лентопротяжный механизм. И все это происходило на фоне практически космического холода. Холод пытался сковать индивидуальность сознания, тем самым невольно помогая всплывать из ненавистного белого тумана. Пришли звуки перестрелки, но казались они какими-то странными, не говоря уже о том, что в отсутствие какой-либо атмосферы распространять их было совершенно нечему. Видимо, мои друзья пробивались к линии фронта. Немного странным казалось то, что сражение имело большие масштабы, в нем принимала участие явно не пара винтовок.

– Наверное, бред, – подумал я и, наконец, вынырнул из небытия.

Увидев нависающую надо мной глыбу горного хрусталя, сознание попыталось отреагировать, но тело не слушалось, скованное странным холодом. Попытка активировать броню почти удалась, но все же холод оказался сильнее, и я почувствовал, что мои бастионы падают, отдав часть энергии последней попытке. Холод и чья-то воля пытались опять загнать мое сознание в глубину белого тумана. Ясно поняв, что со мной пытаются сделать, я со всем отчаянием стал бороться с холодом. И, уцепившись за эту борьбу, откуда-то всплыли воспоминания о жарком летнем дне на Земле, враз откинувшие навязчивые ледяные объятия. Тут же в мое воображение выплеснулись виды каких-то тускло сверкающих в космосе прозрачных конструкций. Конструкции приближались, раскрывая мне всю прелесть и непознанную красоту космического безмолвия. Сознание опять стало подергиваться туманом. Я метнулся к сияющей на заднем плане звезде, но она не грела. Туман стал густеть. Я с надеждой опять потянулся к солнечному дню планеты Земля, и холод снова сдал сдавать позиции, прозрачные конструкции, которые я представлял кусками льда, помутнели и кое-где стали слезиться каплями истаявшей жидкости. Тут же картина сменилась, с высоты я увидел замерзшую планету, сплошь усыпанную кристаллическими замками. Картина пыталась донести до меня монументальную величественность и холодное великолепие. Я даже поразился увиденной красоте и попытался разглядеть ее в деталях. И это удалось, я увидел, что между "замками" парят и передвигаются огромные потоки какого-то вещества, похожего на снежинки. Издалека это казалось каким-то танцем новогодней сказки. Волевым усилием еще приблизив изображение, я понял, что потоки эти состоят из кристаллов, слишком хорошо знакомых мне. Мое сознание возмутилось, и я тут же понял, что туман практически поглотил меня. Я чуть не пал жертвой обмана. Картины солнечного безумия, виденного мной на берегу Черного моря в июле по моему желанию залили все вокруг. Белый туман рвался в клочья, тут же испаряющиеся на перегретом песке, а парящие рядом прозрачные куски льда таяли, как выкинутые на берег медузы. Мне удалось всплыть и даже открыть глаза. Но до победы оставалось еще ужасно далеко. Тело мое меня не слушалось, а глыба горного хрусталя по-прежнему висела сантиметрах в сорока надо мной. Но тут случилось нечто странное. Холод немного отпустил мое тело, по нему пробежали мурашки, какие обычно покусывают засиженную конечность. Где-то на периферии моего сознания повисла светящаяся оранжевыми сполохами фигура. Фигура постоянно меняла очертания, но я четко понимал, что это дверь. Создавалось впечатление, что кто-то приглашает меня. Помня недавний подвох, я не спешил поддаться приглашению. Но любопытство сгубило много кошек, и я тоже пал под его яростным напором. Стада мурашек бегали по моему телу, говоря о том, что ледяное давление на него ослабевает. И я рискнул, заглянув в предложенную дверь.

Там меня ждала очередная чужая планета. Вся поверхность открывшегося мне мира представляла собой узорное переплетение, и узоры эти были, несомненно, холодными. Уже отчасти знакомые мне хрустальные города и отдельные замки оказались искусно вплетенными в странные узоры. Приблизив изображение, я смог рассмотреть тысячи снующих вокруг кристаллов. И это ледяное великолепие переливалось всеми оттенками оранжевого, желтого и розового цветов, озаренное иной, нежели в первом видении звездой. И, несмотря на царящий холод, мне стало тепло и уютно. Из осторожности я резко отпрянул. Вопреки опасениям тело мое оставалось таким же относительно свободным, как и до погружения в окно. Я даже смог пошевелить пальцами рук и ног. Но что-то настойчиво манило меня к уже осмотренному мной проходу, как будто я не увидел главного. Я опять разрешил себе погрузиться в апельсиновый мир.

Немного ослабив контроль сознания, я почувствовал влечение. Меня влекло к поверхности планеты, туда, где под покровом хрустальных замков продолжалась странная апельсиновая жизнь. Приблизившись к поверхности, я моментально окунулся в мир апельсинового безумия, такого светового шоу я не видел в своей жизни ни разу. С трудом оторвавшись от игры света, я увидел то, зачем меня сюда влекло. По поверхности планеты передвигались какие-то существа. И они явно не состояли в родстве с кристаллами. Это были какие-то иные формы жизни. И эти формы жизни замечательно сосуществовали с хрустальными хозяевами этого мира. А то, что это был мир хрусталя, я почему-то нисколько не сомневался. По всему выходило, что наши захватчики, по крайней мере, не являлись тупыми уничтожителями всего живого. Покинув мир апельсинового хрусталя, я немного задумался.

– Хорошо, – подумал я. – Вы что-то пытаетесь сказать, если, конечно, это не мои личные глюки.

Я начал представлять зиму на планете Земля. В моем воображении шли бурные снегопады, простирались замерзшие торосы Ледовитого океана и белоснежные шапки гор. И на этом белом полотне катались на коньках и играли в снежки дети, взрослые выпиливали изо льда различные фигуры, строили ледяные горки и дворцы. По моему желанию картинка резко укрупнилась и сменила план, на котором проступили отдельные снежинки, вернее их фотографии, сделанные электронным микроскопом. Совершенно не вызывающая опасения "холодная" струйка коснулась моего сознания. Я решил не отпихивать ее, а понять, что ей нужно.

– А если они изучают мой мир? – пришла мысль.

– Ну и что, – ответила ей другая.

– Они могут организовать вторжение, – возразила первая. – Где гарантия, что показанный мир не отобрали у бывших хозяев?

– Мир Земли еще нужно найти, – поставила точку вторая мысль. – Его положение неизвестно даже владельцу этого тела.

Холодный сквознячок мягко тянулся в мои воспоминания о лете, и я позволил ему туда попасть. На этот раз солнце не жгло, а грело, вода ласкала, а песок ощущался мягкой и теплой подстилкой. Что-то изменилось в окружающем меня мире, на секунду он стал опасным и смертельным. Видимо, его пыталось понять существо из глубин космоса, привыкшее к холоду. Существо делало попытку за попыткой, это длилось с минуту, потом все прекратилось. Спустя еще мгновение струйка холодного сквозняка в моем сознании исчезла. Я вернулся к своему телу. На этот раз я смог сжать пальцы в кулак. Моя броня тоже отозвалась. Размышляя о происходящем, я заметил еще одну дверь. На этот раз она выделялась черным провалом.

– Что там? – подумал я. – Другой мир или другая вселенная? В любом случае, сопротивляться глупо, утерпеть я не смогу. Я – просто человек, неотъемлемой чертой которого является эта пагубная наклонность под названием "любопытство".

Я потянулся к провалу. От него веяло холодом. Но холод это не казался убийственным для моего тела. При касании провала появилось какое-то впечатление погружения в родную стихию. Решившись, я попробовал войти. Меня мягко вытолкнуло обратно. Еще три попытки кончились тем же.

– Что же не так? – подумал я. – Ведь меня явно приглашают туда.

И тут меня осенила мысль. Я, коснувшись провала, начал привычное для меня погружение в надпространство, тем более что сходные ощущения возникали и при предыдущих касаниях. И дело пошло. Я попал в какое-то фантастическое переплетение структур. Здесь все оказалось совершенно непривычным, чуждым и иным, я понимал это какой-то частью своего сознания. Здесь не наблюдалось ни кристаллов, ни хрустальных замков, а все окружающее пространство наполняла какая-то энергия, информация и еще что-то непознанное мной. Я лихорадочно пытался понять, что тут не так и что надо сделать. Знакомое чувство влекло меня куда-то дальше. Я хотел туда, но что-то меня ограничивало.

– Черт подери! – обругал я сам себя, окунаясь в более глубокие слои многомерности. – Совсем отвык от нормальных погружений.

После нескольких метаморфоз, вызванных сменой глубины погружения, передо мной предстал, видимо, мир хозяина этого сознания. Меня окутал танец энергий. Я ощущал это, хоть и не мог понять, какими органами чувств. Всеми цветами радуги переливались какие-то конструкции, вокруг сновали сгустки энергии, а потоки различной интенсивности и направленности помогали им. Я попытался сосредоточиться на какой-то детали. Тут же мир стал меняться, безупречные виды чистой энергии стали пытаться втиснуться в ограниченные образы. Мелькнули какие-то странные корабли, существа и строения. Мигнув, пространство выкинуло и развернуло энергетический сгусток, в котором появились бликующие всеми оттенками белого чудные существа с крыльями из энергетических потоков. Потом все это ангельское окружение за единый миг перетекло в мир огненного гротеска, залив пространство всеми оттенками алого.

– Не хватает мне еще библейских сюжетов! – возмутился я сам себе. – Больше нечего представить?

Буйство наносных образов быстро стаяло, вернув меня в гармоничную картину полей, увиденную мной по прибытии на место. Где-то глубоко в моем сознании появилось чувство удовлетворения, как будто кто-то порадовался тому, что я справился со своим детским лепетом. Я продолжал любоваться картиной энергетического совершенства мира, куда был приглашен. Мне постоянно показывались какие-то энергетические конструкции и сочетания потоков. Я понимал, что это чрезвычайно важно, но, к сожалению, как ни усердствовал, не смог понять, в чем меня просвещали.

Неожиданно мое сознание как бы окуталось мягким коконом. На миг мелькнул узор, в котором я привлечением всех резервов интуиции узнал свой путь в многомерности, и мое "я" оказалось в моем теле. Темный провал неистовствовал холодными выбросами различных, теперь уже легко различимых для меня потоков энергии. И какие-то силы мягко отводили эти выбросы в стороны.

– Это же невероятно! – подумал я. – Мгновенный переход внутри многомерности! Да эти существа – фактически свободная энергия, просто проявленная в нашем пространстве, называемом нами физическим миром, в кристаллы. Что же их сюда привело? Этот мир для них все равно, как для человека математическое понятие точки. Мы не можем понять, как возможно жить в одном измерении. А для них наши три еще ничтожнее, чем для нас одно. Ясно, что причиной послужил тот недомерок, за которым они пришли. Только вот что же он такого там натворил, вызвав столь сильную реакцию?

Выпав из раздумий, я сел. Кристалл продолжал висеть приблизительно в метре от меня, а я внимательно осматривал его. Не уверен, но мне показалось, что он немного отличался от других формой. Хотя, для меня все кристаллы казались на одно "лицо", как китайцы для европейца. Почему-то у меня не возникало даже мысли навредить ему, и это было хорошо, потому что, обернувшись, я увидел два других кристалла, на гранях которых переливались сполохи энергии, готовые превратиться в импульсы. Не знаю, чем бы все это закончилось, но меня привлек особенно сильный взрыв в соседнем помещении.

– Черт подери, что это такое! – возмутился я. – Что тут может передавать звук, если нет атмосферы!

Ответа, естественно, не последовало. Но, как будто издеваясь над моим сознанием, после взрыва раздались частые очереди и всполохи импульсов. Там явно происходило что-то посерьезнее отлова сбежавших пленных. Где-то позади меня снова раздался взрыв, разметавший вокруг капли металла. Все три кристалла неспешно удалились в пробитую ранее дыру, оставив меня в недоумении. Спустя пару минут сражение в соседнем помещении утихло.

– Добро пожаловать в отходняк, – сказал я сам себе. – Видимо, случилась перегрузка психики, так как я слышу частые шаги и "звуки" сопутствующего им хруста и падения всяких мелких предметов. Все бы ничего, но физически этого в отсутствие атмосферы быть не может.

Через еще пару минут в помещение дома терпимости, где я сидел на полу, заглянул какой-то боец. Экипировка выдавала в нем принадлежность к регулярным военным частям. А слишком хорошее ее состояние говорило о том, что он тут совсем недавно, не исключено, что сегодня случился его первый бой.

– Кто такой? – спросил вояка, на всякий случай держа меня на прицеле, видимо уже столкнувшись с "зомбиками". – Говори, а то огонь очередью без предупреждения!

– Да так, из партизан, – ответил я. – Мы тут как раз пленных спасали, меня контузило, хорошо вы подоспели, иначе кранты.

– Опознано, наличие живой, – отвел винтовку в сторону вояка. – Иди в проход, четыре секции, госпиталь. Док есть, нет информации по оказанию помощи. Безопасность повышенная. Ты, какой по виду?

– Силуки, – соврал я. – Худо-бедно такой же гуманоид, как и большинство параганцев.

– Да, есть сходность, – согласился солдат.

– Слушай, боец, у меня есть информация для командования, – сказал я с надеждой. – Мне бы переговорить. Может, проводишь.

– Тип информации? – уточнил боец. – Если туфта, случаться проблемам.

– Тебя не удивляет, почему бой так быстро стих? – намекнул я. – У меня как раз есть кое-какие соображения на эту тему.

– Информация не систематизирована, – переступил с ноги на ногу солдат. – Наличие факты.

– Дыру видишь? – показал я за спину. – Туда ушли трое кристаллов, один из них очень сильно пытался меня допросить. Мне кажется, мы нашли общий язык.

– Встать! Конечности, чтоб я видел! – десантник снова держал меня на прицеле. – Нет точности о целях пришельцев! Попадешь по назначению!

Так или иначе, а я попал к командующему высадкой, которому и высказал свои предположения на повод выхода из боя кристаллов. Заодно установил приличные языковые базы пары ходовых местных наречий. Как мне показалось, кристалл, с которым мы играли в "гляделки", кое-что для себя уяснил. Кем бы он ни являлся в иерархии этих существ, приказ об отходе явно пришел от него.

Вояки мурыжили меня примерно с сутки. Я наплел им несколько историй. Прикинувшись сильно контуженным, в таком состоянии мне не было необходимости следить за их соответствием одной линии. В конце концов, мне поверили, да и пока меня допрашивали, со стороны кристаллов не случилось ни единого нападения. А когда через сутки они стали покидать станцию, меня отпустили.

Брюлики постепенно оставляли станцию, срастаясь за ее пределами в большие "корабли". Без стычек не обошлось, но потери с обеих сторон оказались минимальными, все понимали, что это по большей части недоразумения. Всего около станции образовалось десять больших "кораблей-брюликов", процесс отступления подходил к концу, последний одиннадцатый кристалл, так и не сложившись даже на половину, распался, начав дополнять остальные десять. Военные однозначно ознакомились с записями боя пиратских кораблей и понимали, что десять кораблей-кристаллов представляют довольно значительную силу.

Но у кого-то не выдержали нервы. Сначала один, а затем еще несколько кораблей дали залп по ближайшему кораблю-кристаллу из лазерных орудий. Кораблю это нисколько не повредило, ответом стал единственный выстрел, расплескавший какой-то обломок вблизи ближайшего из военных кораблей. И тут вояки сорвались с цепи, большинство кораблей выпустило ракеты, начав боевое перестроение. Что думали военные, сказать трудно, скорее всего, кто-то дал приказ не отпускать кристаллы во избежание опасности возвращения с подкреплением. Кристаллы же, огорошив параганцев, тихо ушли в надпространство, растворившись в считанных километрах от станции. Вояки, да и все свидетели этого происшествия откровенно опешили. Еще большим удивлением стало зрелище исхода не успевших покинуть станцию малых кристаллов. Маленькие брюлики преспокойно уходили в надпространство буквально в нескольких метрах от станции. Военным ничего не осталось, как ликвидировать ракеты -целей для них просто не осталось. Все кристаллы благополучно покинули пределы станции, так что подоспевшим штурмовикам пришлось лишь провести облет оставленной интервентами территории.

В общей сложности с начала нападения прошло семь дней. Не знаю, сколько погибло разумных на станции, включая брюликов, а самое главное зачем. Придурок, притащивший за собой этот рой, куда-то исчез. Поиски, позднее предпринятые военными, результата не дали. Погибло множество "людей" ставших за прошедшие дни мне друзьями. Погиб, отбивая нападение на госпиталь, доктор, присматривавший за мной после первого боя. В битве за очередную энергетическую подстанцию погиб Шарикофф. Оба бойца, попавшие со мной в первый "взвод" и оставшиеся в одном подразделении после первого боя тоже погибли. Возможно, погибло множество кристаллов, хотя с уверенностью я сказать об этом не мог, есть вероятность, что они просто вернулись в свой мир, отбросив эту временную оболочку. В любом случае эта бессмысленная мини-война произошла по чьей-то явной глупости.

Как потом оказалось, "Бурундук" действительно участвовал в том нападении мелких судов на спиральное построение пришельцев. Что ни говори, но эта безумная атака не дала пришельцам расстрелять базу с безопасного расстояния. Несомненно, за пять дней они бы вполне преуспели в этом. Шила в этом бою сбила два кристалла. "Бурундук" же потерял всего несколько секций обшивки, вдобавок отделавшись выходом из строя нескольких незначительных модулей. Как Шила не старалась найти в обломках пришельцев драгоценные камни, все осколки оказались дешевыми сувенирами, имеющими ценность только для участников событий: кварц, осколки странного, но все же стекла, да пластинки обсидиана не имели шансов поразить воображение ювелиров.

* * *

Попав в объятия Шилы на практически родном корабле, я хотел было уже закатить банальную пьянку для снятия стресса, как это принято у человека войны, но Краппс высказал ряд интересных мыслей, изменивших мои, да и все наши планы.

После недавних событий около "Дороги в ад" сложилась интересная ситуация. Практически вся система находилась под полным контролем параганских вооруженных сил. Не знаю, правда ли, что эти ребятки мало чем отличались от пиратов или нет, скорее, это просто были по большей части слухи, но за дело они взялись серьезно и организованно. "Бурундук" оказался не единственным гражданским космолетом, допущенным в зону оцепления, но далеко не все желающие получили подобный допуск. Такую "честь" нашему кораблю оказали потому, что именно Шила доставила весть о нападении воякам, и пока наскоро объединенный флот шел к "Дороге в ад", Шила излагала военным всю доступную ей на тот момент информацию о пришельцах.

Вокруг станции расстилалось настоящее изобилие из разбитых кораблей, я бы сказал, что это была розовая мечта мародера. И похоже, военные в ближайшее время не собирались снимать блокаду, так что мы могли запросто озолотиться, обобрав разбитые и практически бесхозные в данный момент космолеты.

Но имелась и другая возможность. Аномальная зона в данный момент осталась практически, если не совершенно, свободна от военного заслона. А значит, и наша задача по проникновению в нее значительно упрощалась.

Из экипажа "Бурундука" только Шила немного колебалась при принятии решения. Все-таки девушке-силуки, проведшей детство в нищете, оказалось исключительно сложно отказаться от идущего прямо в руки богатства. И все же наше поспешное отбытие могло показаться подозрительным. Да и "Бурундук" имел некоторые последствия от боевого противостояния пришельцам. По этой причине и не только для отвода глаз нам стоило привести его в максимально возможный порядок, пока имелась такая возможность.

Все попытки связаться с диспетчерской станции остались безуспешными: аппаратура службы либо была полностью уничтожена нападением пришельцев, либо контролировалась военными. В принципе, могло случиться и так, что этот вопрос вообще никем пока не контролировался. Для порядку Шила запросила у вояк разрешение на посещение станции по нужде ремонта. Вояки оказались в порядке и практически сразу подтвердили смену позиции нашего корабля.

С ремонтом опять случились неожиданности. Все профильные помещения несли на себе следы сражения. Шлюзовые створки исправно работали только в одном ангаре, и он оказался полностью занят военными средствами, участвовавшими в высадке десанта. По этой причине нам пришлось "приземлиться" в одном из отсеков, где створки были выбиты взрывом. Посадка "Бурундука" через образовавшуюся дыру в створках казалась слегка рискованной, но я справился бы и сам. Анна же эту работу сделала вообще, как по нотам.

– Отличный пилот у вас на борту, – прорезалась внешняя связь, – у нас есть отличные вакансии, на службу не желаете пойти?

– Спасибо, – ответила Анна.

– А кто это собственно? – уточнила Шила, прекрасно понимая, что кроме вояк тут переговариваться не с кем.

– Миссия по спасению исчезающих видов марулинов, мадам, – ответили со смехом. – Вы же прекрасно знаете, кто тут может случиться в данный момент в эфире.

– Спасибо, у нас пока полный комплект, лишних членов экипажа нет, – ответила Шила. – Но можем подыскать вам пилота, если хорошенько заплатите. Чем, собственно, обязаны?

– Да так, хотелось поболтать, – пришел ответ. – На станции все службы пока парализованы. Так что с ремонтом у вас могут случиться проблемы, как и со снабжением. С другой стороны, что найдете для ремонта, можете взять бесплатно, так сказать, спишется на военные действия.

– Спасибо за информацию, – уныло ответила Шила. – Облом не приходит один. Вы ракет нам не подкинете? После боев у меня всего три штуки осталось.

– У нас не магазин, мадам, – ответил оператор, явно потешаясь над ситуацией.

– А вы спишите на боевые действия, – нагло огрызнулась Шила.

– Какой нужен стандарт? – уточнил оператор.

– 18-154-АУС, – ответил Краппс. – Семнадцать стартовых гнезд.

– У нас нет ракет под такой контрольный разъем, – ответил оператор, – мы же используем военную технику. В лучшем случае 17-152-БРРА.

– А это что за разъем? – поинтересовался Ося. – И что за софтина в рыбках?

– Обижаете, все местное, – оператор явно веселился. – Я запрошу руководство, может, чем и помогут.

– Спасибо и на том, – закончила связь Шила.

На станции все оказалось еще хуже, чем мы полагали. Ангар, где мы находились, от штурма пострадал преизрядно. Внутри находился какой-то корабль по возрасту ровесник моего дедушки. Сам по себе корабль не пострадал, но он попал сюда явно по причине переоборудования и находился процентов на тридцать в разобранном состоянии. Так что места для нашей "птички" нашлось в самый притык. После некоторых усилий удалось проникнуть в "большой мир" станции. Но и тут нам не повезло. Ближайшие склады снабженцев оказались заполнены какими-то электронными потрохами, которые никак не относились к системам "Бурундука". Инфраструктура станции пребывала в совершенно нерабочем состоянии, так что не то чтобы некому было доставить нам необходимые запчасти, их просто невозможно стало найти. Немного потерзавшись угрызениями совести, мы с Осей пошли на обследование реконструируемого корабля. Около главного входного шлюза имелись следы не слишком сильного сопротивления, а внутри корабля у пробитой двери покоились останки какого-то прежде разумного существа.

– Похоже, охрана или кто-то из местных жильцов, а может, квартиросъемщиков, – подвел я итог осмотру.

– Уже бывших, – согласился Ося. – Так что место можно считать необитаемым.

Внутри корабля еще кое-где нашлись следы зачистки и дополнительные два три. Бегло осмотрев внутренности космической калоши, мы с Краппсом разделились. Краппс пошел в технические отсеки осмотреться на повод наличия полезных запчастей. Я же изначально пошел с Краппсом больше в роли боевой поддержки, теперь же решил из любопытства посмотреть, что за корабль мы посетили. Недолго думая, я направился в боевую рубку. Корабль был не слишком большим, так что ходовая, она же боевая рубка состояли всего из четырех рабочих мест. Почти вся аппаратура оказалась на месте. Кое-что было раскрыто и разобрано, но в целом это касалось скорее вспомогательных систем. Кресел для пилотирования насчитывалось целых два, и одно из них я тут же занял. Понукаемая мной система корабля неохотно запустилась. Несколько минут я боролся с сообщениями об отказах, отсутствии блоков и необходимости пройти диагностику поврежденных цепей. В конце концов, я пробрался к сути. Корабль действительно весьма долго пожил на этом свете. Надпространственных двигателей тут не наблюдалось, как и каких-либо зачатков сенсор-приводного подключения к системе управления. Главные орудия оказались демонтированы, как и большинство оборонительных систем с орудиями среднего радиуса поражения. Энергоустановка явно пребывала в стадии апгрэйда, и система пессимистично выдала информацию о том, что мощность недостаточна даже для пуска диагностических контуров двигателей. Успокоив систему отказом от взлетных тестов, я продолжил знакомство с кораблем. По большому счету ничего интересного тут не оказалось, кроме возможно ракетных пусковых установок. Ракеты в них отсутствовали, но вот полезность их этим не ограничивалась. По крайней мере, в спецификации к установкам числился стандарт ракет с аббревиатурой БРРА. Хоть цифры в классификации ракет и не сходились с нашими, начинка явно могла помочь алурсианскому разведчику подружиться с изделиями местных умельцев. Дело оставалось за малым – найти местные ракеты. На обратном пути я прошелся по жилым отсекам экипажа. Две каюты имели разнообразный набор дыр дверях и несвежий труп внутри. Беглый осмотр ничего слишком ценного не обнаружил, оружие местных жильцов меня мало интересовало, по крайней мере, перспектива таскаться с ним меня не прельщала. Немного подумав, я поднялся на капитанскую палубу, которая находилась особняком от кают прочего экипажа. На палубе оказалось две заблокированных двери. Одна явно указывала на то, что это – жилье капитана, вторая же никакими значками отягощена не была. Знаю, что не хорошо, но уж очень хотелось ознакомиться с обстановочкой капитанской каюты. Ломать двери совершенно не хотелось, по этой причине я вернулся в ходовую рубку, куда вел прямой трап. Поковырявшись в системе, я смог активировать систему экстренного доступа.

Странным мне показалось то, что капитанская каюта открылась, а вот по поводу соседнего помещения система выдала доступ исключительно по идентификации. И такой доступ имели всего два члена экипажа. К моему сожалению ни одного из них живьем тут не наблюдалось. Немного подумав, я связался с Анной. Узнав суть проблемы, она пообещала помочь. Пока я налаживал канал связи, на борту корабля появилась Шила, сразу направившаяся на капитанскую палубу. И процесс вскрытия системы доступа в закрытую каюту пошел полным ходом. Я наблюдал работу Анны на развернутом голографическом экране, сидя в кресле пилота.

– А неплохая хатенка у местного кэпа, – сказала вошедшая Шила. – Да и поживиться там кое-чем удалось. В общем, ребята имели неслабую заначку на черный день.

– Слушай, а тебе это не кажется банальным грабежом? – спросил я, указывая на шкатулку, явно кричавшую о капитанских запасах.

– Ты думаешь, что парню, который лежит дохлым в своей кроватке, это понадобится? – удивилась Шила. – Он промолчал, когда я спросила, нужно ли ему это.

– Ты становишься циником, – покачал я головой, не найдя что ответить.

– Стала привыкать, глядя на тебя, – фыркнула Шила.

Пока мы вели беседу перед открытой шкатулкой, Анна закончила обман системы, и двери каюты сдались на милость хитреца.

Мы с Шилой в нетерпении ожидали окончания процесса выравнивания внутреннего давления. Уже перед самым окончанием процесса я уловил какие-то звуки.

– Это что такое? – удивилась Шила. – Как будто кто-то скулит.

– Похоже, в закрытой каюте остался кто-то живой, – предположил я.

– Чего же они раньше там молчали? – недоумевала моя капитанша.

– Появилась атмосфера, а вместе с ней и звук, – ответил я. – А может, они просто боялись, и перед самым моментом открытия не выдержали нервы.

Внутренняя дверь открылась, вызвав всплеск тихих вскриков. Мы с Шилой осторожно шагнули внутрь. Сидя на полу каюты на каких-то подстилках, на нас смотрели две живые души. Обстановка каюты богатством не блистала, но внутри оказалось все необходимое для поддержания жизни. Два едва одетых существа, обнявшись и трепеща, взирали на нас.

– Кто это? – указал я на нашу находку.

– Мне кажется, что это – турруты, – ответила Шила.

– Я видел туррутов, – не согласился я. – Они не такие.

– Это – еще дети, – ответила Шила. – Девочки, похоже, совсем на пороге взрослого преображения.

– Ты о чем? – не понял я.

– У туррутов дети проходят несколько стадий взросления, – нехотя пояснила Шила, – после завершающей у них появляются необходимые для размножения органы, и они становятся пригодными к спариванию и вынашиванию потомства.

– У меня есть дурные догадки о том, что эти девочки тут делают, – невесело высказался я.

– Похоже, ты прав и мы видим один из немногих случаев рабства, – согласилась капитанша. – Вернее не совсем так. Девушек, скорее всего, продадут какому-нибудь толстосуму, он ими попользуется какое-то время и просто выкинет на улицу. Ну а там у бедняжек окажется не так уж и много шансов нормально устроиться.

– Не понял, это типа лишения девственности? – уточнил я.

– Не знаю, о чем ты, – посмотрела на меня Шила. – Первые попытки взрослой жизни юной половозрелой девушки для туррутов – сильнейший наркотик. Тело девушки избавляется от детских гормонов, перерабатывая их во взрослые. Продукты распада гормонов и есть тот самый сильнейший наркотик. Его, конечно "добывают" всякими путями, но самым правильным и приятным употреблением считается естественное. Кроме того, получающий этот наркотик по слухам получает и несколько полноценных лет жизни, омолаживая свой организм.