Текст книги "Король Драконов: сильнее смерти (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Оракул усмехнулся и кивнул головой, глядя, как Король осторожно берет корону и сдувает с ее драгоценных камней пыль. Свет медленно погас, унося с собой предсказателя, и в склепе снова стало темно и тихо.
– Вы слышали? – пробормотал Аргент на ухо Пустоте. Та ахнула и раскрыла глаза, словно вынырнув из сна. Ей казалось, что все произошедшее здесь, приснилось ей, и Аргент будто только что подошел, пробудив ее от этого странного сна.
– Что? Что? – бормотала Пустота.
– Он сейчас поедет делать предложение этой девице, – ответил Аргент чуть слышно. – Он привязан к ней, и, как не странно, влюблен. Влюблен настолько, что даже не интересуется больше, где хозяйка этой хорошенькой мордашки, которую вы напялили и носите, не снимая. Вот на эту рыбку мы поймаем короля! Он отдаст за нее все, и корону, и лицо, и королевство! Ну, пошевеливайтесь! Король ушел; да и нам надо спешить. Если удастся схватить девчонку, то считайте, корона наша!
****
С поляны исчезла безумная Осень, Дерек – новый Король Зимы, – вместе со своей невестой ушел, отправился исполнять возложенные на него обязанности. Он церемонно поклонился онемевшей Ежинке и замел снегом драконий огонь вокруг ее домика. Когда улеглась снежная пыль, Ежинка обнаружила, что осталась совсем одна – и магия вокруг нее исчезла.
Была зима, снежная и морозная. А она – она была просто лесной одинокой девушкой.
И красивого молодого Короля рядом тоже не было.
Только поблескивали на ногах красивые туфельки и сияло вышитое серебром платье, последние его подарки.
– Этого даже слишком много для такой маленькой и ничего не значащей девчонки, как я, – произнесла Ежинка, удивляясь, как громко звучит ее голос в лесной тишине.
Она неспешно зашла в свой домик и снова с удивлением оглянулась, подмечая, каким пустым и темным стал ее домик без Короля.
– Странно, что я не замечала этого раньше, – прошептала Ежинка, распуская свои волосы, которые Снеженика убрала в замысловатую прическу. – А теперь здесь темно, словно солнце зашло…
Ее, Ежинкино солнце. Без которого ей не хотелось ни есть, ни дышать, и без которого она, оказывается, не умела жить. Король спас ее лес, победил Осень, и наверняка помчался сражаться дальше, навсегда выйдя из ее жизни. И это было – нет, не грустно. Это было так невыносимо, что Ежинка не плакала и не кричала. Она уселась на низенькую скамеечку у окна и закрыла глаза, впав в какое-то странное оцепенение. Так и сидела, молча и неподвижно, до самого вечера, и ей казалось, что сердце ее бьется все медленней, все неохотнее…
И когда раскрылась дверь в ее дом, Ежинка даже не двинулась. Когда ласковые руки подхватили ее, она не сразу очнулась от своей печальной дремы. Когда ее прижали к сильно бьющемуся сердцу, она не сразу поняла, кто ласкает ее и зовет по имени.
– Проснись, мой лесной эльф! – радостно шептал Демьен, целуя ее тонкие бледные кисти. – Почему ты не встречаешь меня? Я тебе настолько надоел?
– Демьен, – прошептала девушка, едва глаза ее раскрылись. – Мой красивый молодой Король… Это правда ты, или мне снится сон?
– Конечно, это я, – ответил он. – Прийти самому намного приятнее, чем просто присниться!
– Демьен, – поспешила рассказать Ежинка, тотчас, как только пришла в себя окончательно. – Дерек и Снеженика…
Но Король приложил к ее губам палец, и она замолкла.
– Я знаю, – мягко ответил Демьен. – Мне немного грустно от этого, но сюда я пришел не затем, чтобы говорить о них. Я пришел сюда, чтобы досказать слова, которые начал говорить тебе… и не успел.
– Ох! – воскликнула Ежинка, залившись стыдливым румянцем. – О каких словах ты говоришь?
– О тех, – произнес Король – которые я осмелился сказать при всех при расставании. Я не хочу терять тебя. Понимаешь? Впервые я пришел к тебе не за помощью, и не потому, что заблудился. Впервые я пришел сюда потому, что шел именно к тебе. Не нужна мне больше красавица, о которой я грезил. Только ты мне нужна.
– Что я слышу такое?! – прошептала девушка, не веря своим ушам.
– Как глуп я был, – произнес Демьен, с любовью проводя по тонким волосам девушки ладонью. – Гонялся за бесплотными призраками, ловил прекрасный образ, который обманывал меня раз за разом! А в конце концов, еще и чуть не погубил.
– Нет, нет, – испуганно пискнула Ежинка, отгораживаясь от Демьена скрещенными руками, словно он мог коснуться ее сердца и причинить ей невероятную боль. – Не говори так, молодой Король! Не буди в моей душе напрасной надежды! Когда она умирает, нет в мире боли сильнее… пощади меня, молодой Король! Не терзай…
– Эта надежда не напрасна, – возразил Демьен. Он склонил черноволосую голову и поцеловал тонкую бледную кисть, прикрывающую остренькое плечико, и Ежинка вздрогнула, словно невидимый клинок пронзил ее. – Я прозрел и стал умнее. Поэтому спрошу у тебя сейчас, спрошу не для того, чтоб полюбопытствовать, но потому, что хочу сделать тебя своей женой. Будешь ли ты моей Королевой, маленькое прелестное лесное дитя? Подаришь ли ты мне свой чистый свет, Светлячок? Обогреешь ли – и меня, и все королевство? Ты ведь уже взрослая; разум твой добр и чист, как у ангела, но ты достаточно взрослая, чтобы тебе можно было думать о замужестве. В твои годы моя мать, верно, уже родила меня.
– Что? – выдохнула Ежинка. На ее бледной мордашке глаза превратились в черные от расширившихся зрачков. – Что ты говоришь такое?! Какое замужество? Я и ты?!..
– Я привез тебе корону, – ответил Демьен. – И себя самого. Я все решил. Если ты согласишься, то… к свадьбе все готово. Столица примет тебя радостно. Хоть завтра же.
– А как же та, что жила в твоем сердце?
– В моем сердце, – горько произнес Демьен, – жило лишь воспоминание о ее красоте. Может, мы растерялись в мирах. Может, ее и никогда не было в моей жизни. А ты – есть. И я хочу, чтоб ты осталась там навсегда, лесное дитя. Ты говорила мне, что некрасивая – так вот я не согласен. Ты видишься мне самой красивой из всех девушек. Ты полна света и нежности; и это затмевает любую некрасивость. Мне все равно, как ты выглядишь. Я хочу лишь слышать твой голос и смех и ощущать твою ладонь на моей щеке. Я хочу чувствовать тебя рядом. Ты для меня дороже всего, что я имею на этом свете. Я долго сопротивлялся этому чувству, напоминая себе о той, что любил прежде. Но не смог устоять перед тобой. С первой встречи. Маленькая смешная лесная девушка-эльф.
– В сказках, – промолвила она дрожащим голосом, – все проблемы решаются поцелуем. Молодые короли целуют заколдованных принцесс, и та становятся красавицами.
Демьен привлек девушку к себе и поцеловал ее – робко, касаясь губами ее губ, чтобы не спугнуть своего бледного мотылька. Ведь для маленькой Ежинки этот поцелуй, верно, был первым в жизни. Самым первым и самым желанным, до головокружения, до слез.
– Не изменилась, – тихо рассмеялся Демьен, уткнувшись лбом в бледный лоб девушки.
– Короли, – ответила Ежинка, растворяясь в немудреной ласке, – что целуют своих принцесс, обычно в них влюблены…
– Тогда точно помогло бы, – хитро ответил Демьен, и девушка вскрикнула, услышав его признание.
Ежинка тонкими теплыми ладонями порывисто обняла его лицо и поцеловала сама – в губы, в щеки, в глаза, – наслаждаясь тем мигом, в который ее Король принадлежал только ей, и не веря в свое счастье.
– Как страшно, – прошептала девушка, несмело обнимая Короля. – Как невероятно хорошо и как страшно…
– Отчего тебе страшно, лесное дитя? – спросил Демьен, спуская ветхую ткань с плеча девушки и целуя его горячо и страстно.
– Страшно, что это сон, неправда. И с пробуждением слова твои рассеются… или окажутся злой шуткой. И красивый Король, назвавшийся моим и сделавший предложение, уедет, играя и шаля, забрав с собой мое сердце и мою жизнь. Это убьет меня вернее ножа, пронзившего сердце…
– Это не сон, и не шутка, – ответил Демьен серьезно.
Демьен распустил завязки на красивом платье и поцеловал девушку в грудь, прямо напротив быстро бьющегося сердца.
– Так ты не ответила мне, – пробормотал он хрипло, прижимаясь лицом к ее коже, пахнущей весенними фиалками, – ты согласна? Согласна стать моей Королевой?
– Ты лукавишь, молодой Король, – ответила Ежинка, все еще не веря Демьену. – Королева – это не то же самое, что возлюбленная… Королева – это та, что разделит с тобой трон, но не обязательно любовь. А мне не нужен трон без тебя… Скажи то, что говорят влюбленные, а не короли.
Демьен рассмеялся, уткнулся лицом в ее волосы.
– Я люблю тебя, Ежинка. Люблю так, что готов прожить с тобой здесь, в лесном доме, всю жизнь свою. Мне не нужны ни шелка, ни бархат на тебе, чтоб увидеть твою красоту. Для меня ты – солнце.
– Повтори еще раз, – млея, попросила Ежинка, поглаживая Демьена по черным волосам, вглядываясь в его лицо, чтобы запомнить на всю жизнь, до самой старости, каждую черту его в тот миг, когда он впервые говорит «люблю».
– Люблю, – ответил Демьен, подхватывая легкое тело девушки на руки.
Снова за окном пела вьюга, засыпая дом пушистым снегом. В маленьком оконце отражался золотой свет свечей и очага, согревающего маленькое уютное пространство.
Маленькая, хрупкая, как лесной цветок, Ежинка, освобожденная от одежды, была прелестная и напуганная, как олененок. Она стыдливо пряталась под простыней, но Демьен поцелуями и осторожными прикосновениями успокоил ее, и она позволила прикоснуться к себе, горящей от смущения и жажды любви.
Демьен с трудом укрощал свою страсть, лаская и целуя ее невинное тело, касаясь губами светлых пятнышек остреньких сосков, любовно поглаживая ладонью вздрагивающий живот девушки. Он накрыл ее собой, прижался, согревая, целуя ее мягкие губы, хмелея от ее податливости и робкой нежности, с которой девушка отвечала на его страсть. И не было слаще поцелуев, чем неумелые поцелуи маленькой Ежинки, и не было игры прекраснее, чем игра, затеянная двумя людьми – сильным молодым Алым Королем и тонкой несмелой лесной девушкой. Его мужественность оттеняла ее утонченную хрупкую женственность, его сила подчеркивала ее нежность.
Он осторожно коснулся ладонью ее бедра, и девушка раскрылась перед ним, застенчиво, но покорно, словно готова была принадлежать ему. Эта отважность и готовность отдаться теплом пролились в его сердце. Ежинка боялась, не верила; но желала ухватить свой кусочек счастья хоть на миг, хоть на один день. Ах, маленькое отважное лесное дитя…
– Не бойся, – тихо произнес он, – Больно бывает только в первый раз. И лишь сначала.
– Я люблю тебя, – простонала она, когда он овладел ею, пометил этой первой болью. – Я твоя, мой молодой Алый Король…
– Моя, – ответил Демьен, осторожно лаская ее, стирая стон с ее губ поцелуем. – Навсегда моя. Вся моя. Моя невеста; моя Королева. Моя возлюбленная.
Он забрал ее невинность, ее чистоту и наивность себе, сделав девушку своей, обласкав все ее хрупкое тело, развеяв ее стыдливость и открыв для Ежинки новое чувство – страсть.
Сплетенные воедино тела двигались неспешно и мягко, влюбленные передавали дыхание из губ в губы, и Ежинка оттаивала, становясь все смелее, погружаясь в неведомую ей ранее чувственную любовь. Блаженно закрыв глаза, она обнимала плечи Демьена и откидывалась на постель, позволяя ему любить ее и овладевать ее телом все смелее, все сильнее толкаться в ее лоно.
И Демьену казалось, что его волшебные сны сплетались с действительностью, с происходящим настоящим, с творившейся любовью и нежностью.
– Завтра, – выдохнул Демьен, сцеловывая последние стоны и тихие вздохи с губ своей Ежинки. – Завтра мы отправимся в столицу, и обвенчаемся! Только обещай мне не покидать меня никогда, лесная девушка-эльф.
– Но сходить попрощаться с моим лесом, – ответила Ежинка, вздрагивая под горячим телом Демьена, – с моим ручьем и со всей моей прежней жизнью мне нужно.
– Пойдем вместе, – ответил Демьен. Его губы целовали девушку слишком жадно, слишком сладко. – Я не хочу отпускать тебя ни на миг.
Ежинка улыбнулась. Она ничего не сказала Демьену, но для себя решила, что сходит к ручью одна. Видимо, ей хотелось сказать лесу что-то сокровенное, интимное, такое, в чем она не готова была признаться своему Королю. Вероятно, она хотела сесть на пенек и поплакать от счастья, пустить по холодному зимнему ветру слова о том, как она стала счастлива и поблагодарить лес за то, что он привел по своим тропкам молодого Короля именно к ее порогу.
Возможно, она хотела припомнить чьи-то обидные и горькие слова, сказанные ей о ее невзрачной внешности, и посмеяться над ними, утирая катящиеся слезы.
На ее столе, сколоченном из грубо обструганных досок, лежал королевский венец Демьена, а рядом – его сумка. Она чуть приоткрылась, и Ежинка видела, как мигает красным и синим камешек на ободке еще одного королевского венца – того, который Демьен привез для нее.
– Как хорошо, что мы вместе, – произнес Демьен, прижимая к себе свою нежную возлюбленную. – Как хорошо, что ты со мной, лесная фея…
Тесно прижавшись друг к другу, они лежали, обнимаясь, а тепло гладило их влажные тела и ласкало кожу.
Глава 20. Финита ля комедия
Но поутру Демьен проснулся все же один. Спешно одеваясь, он поглядывал в оконце – не возвращается ли Ежинка? Прислушивался – не скрипят ли шаги по снегу? Но все был тщетно. Тишина, окутывающая лес, была тревожной, и Демьен, едва не плача от досады, уже на ходу надевал сапоги, скача на одной ноге по снегу.
Куда могла пойти Ежинка поутру? Конечно, к волшебному ручью. Это было недалеко, но так опасно именно сейчас разгуливать одной!
– Я не могу потерять тебя именно сейчас! – шептал Демьен, бегом несясь по снегу. Его алый шелковый шлейф лился вслед за ним кровавой рекой, и лес молча смотрел вслед спешащему Алому Королю, присыпая его черные волосы снегом. – Не могу…
…У ручья, под черным деревом, скрученным старостью и полощущим в живой воде свои долгие ветви, стояли они – Пустота и Аргент. Магистр как всегда был молчалив и зловещ, его черный бриллиантовый плащ ниспадал до самой земли, укрывая его полностью, но даже в этом неподвижном спокойствии Аргент был опасен, как спрятанное в рукаве остро отточенное лезвие. Он щурил свои синие юные глаза, глядя на молодого Короля, бегущего к ним по сугробам, а Пустота, эта старая, злая, безликая девчонка держала Ежинку, крепко прижав ее к своей груди и приставив к ее тонкому дрожащему горлышку остро отточенный кинжал.
– Отпусти ее! – выкрикнул Демьен, поскальзываясь на мокром снегу и едва не падая в черные быстрые воды. – Отпусти!.. Тебе нужен я, так возьми меня!
Ежинка молчала. Серой безвольной тряпочкой она висела в руках злобно посмеивающейся Пустоты, и ее глаза полные любви, нежности и слез, неотрывно смотрели на Демьена, на ее любимого молодого Короля, которому она подарила свое сердце и всю себя и за которого сейчас готова была отдать жизнь.
– Демьен, – выдохнула она, глотая предательские слезы страха, – не надо… уходи, молодой Король! Не торгуйся за мою жизнь с этими негодяями. Ты слишком дорог, чтобы менять тебя на лесную замарашку.
– Никогда не говори так! – Демьен жестом руки прервал ее речь. – Ты – моя Королева, моя нареченная невеста! А значит, стоишь так же дорого, как я. И, возможно, еще дороже!
– Какая трогательная сцена! – прорычала насмешливо Пустота, лишний раз встряхивая тоненькую Ежинку, словно желая причинить ей как можно больше боли и страха. – Кто бы мог подумать, что это чучело сможет понравиться Королю! Однако, непритязательный у вас вкус, Ваше Величество!
– Самый притязательный, – рыкнул Демьен, исподлобья недобро глядя на Пустоту. – Я выбрал самую лучшую, самую верную и самую чистую девушку в своем королевстве. И она будет самой прекрасной, самой великодушной и самой милосердной Королевой. Подданные будут любить ее не за красоту лица, а за доброе и верное сердце. Это куда дороже, чем румяные щеки.
– Кто – то читает слишком много сказок, и все еще не вырос из детских заблуждений! – хохотнула Пустота. – Но достаточно болтовни. К делу. Я клянусь, что отпущу ее – и даже не стану убивать тебя, – если ты отдашь мне свое лицо. Свою корону. И станешь юродивым нищим. Как, – Пустота насмешливо сощурила красивые глаза Виолетты, – согласен ты на это?
– Согласен, – не раздумывая, ответил Демьен, отбросив со смелого лица черные пряди волос, бьющиеся на ветру. – Если мы будем вместе с нею, я согласен на все.
– Но ты не будешь помнить, кто она, – издеваясь, подсказала Пустота. – Ты не узнаешь ее.
– Я полюблю ее заново, – ответил Демьен, глядя в истекающие слезами глаза Ежинки. – Я буду влюбляться в нее каждый день, если понадобится. Невозможно не полюбить ее, увидев ее свет и ее чистоту.
– Боже, как романтично! – хмыкнула Пустота. Ее красивые губы изогнулись от ярости и дрожали, словно она сейчас расплачется от зависти и досады. – Эй, Аргент! Возьми его лицо! Живо!
Демьен отступил в замешательстве, оставляя глубокие следы на снегу, Ежинка громко вскрикнула и забилась в руках жестокой Пустоты, когда черный плащ Аргента разошелся, и показалась его рука с зажатым в ней черным клинком меча Забвения. Магистр молча наступал на своего Короля, глядя на него решительными синими глазами, а Демьен смотрел в его спокойное красивое лицо напряженно и бесстрашно.
– Ну, что ж ты встал, старый добрый друг, – произнес он насмешливо и презрительно глядя на зловещего, наступающего на него Аргента, стискивая озябшие ладони в кулаки, останавливаясь на берегу черного ручья, когда отступать уже было некуда. – Рази.
Аргент не ответил, лишь его черный блестящий плащ взвился вороновыми крылами, когда он в великолепном выпаде пронзил черным клинком тело Демьена, и молодой Король кубарем покатился по снегу, по берегу тревожно звенящего ручья.
Ежинка оглушительно закричала и забилась в руках Пустоты, но теперь она была не нужна злодейке, и та оттолкнула девушку, влепив ей сокрушительную пощечину. Ежинка, кротко вскрикнув, повалилась в снег и затихла, словно удар этот выбил из нее дыхание и жизнь.
– Мне! Мне! – орала Пустота, жадно протягивая руки и неуклюже пробираясь по оседающим под ногами сугробам к Аргенту.
Тот деловито склонился над Королем – и тотчас же разогнулся. В руке его, облаченной в черную драгоценную перчатку, сверкая неестественной белизной на ярком зимнем солнце, была фарфоровая тонкая маска, невероятно похожая на Демьена. Королевское лицо, запечатленное на волшебном фарфоре, хранило выражение достоинства и гордости, и Пустота, вцепившаяся в фарфор скрюченными красными пальцами, в восхищении подняла маску повыше, любуясь темными бровями и остановившимися серыми глазами.
– Все – таки, – дрожащим и охрипшим от радости голосом, промолвила она, – жаль, что он был так несговорчив. Такой молодой, такой красивый… я даже слегка влюбилась в него.
– Династия Алых Королей всегда обладала магическим обаянием, – задумчиво заметил Аргент, рассматривая маску. – И красотой. Это верно.
– Не жалеешь, что предал своего Короля? – Пустота скосила хитрые, недоверчивые глаза на Аргента, и тот пожал плечами.
– Я получил то, чего всегда хотел – свой магический дар, – и вернул молодость. Игра стоила свеч, – просто ответил он. – Вы получили королевское лицо. Король получит свою возлюбленную. Все довольны. Отчего же мне раскаиваться.
– На очень краткий миг, – похихикивая, ответила Пустота, стыдливо и спешно отворачиваясь от Аргента, скрывая свои манипуляции с масками. Тонкое неживое лицо Виолетты упало в снег, и Аргент очень осторожно, чтобы не шуметь, и очень тщательно прицелившись, наступил на маску, раскалывая в мелкие кусочки последнее ненастоящее лицо Пустоты.
– Боюсь, никто из вас не успеет насладиться плодами своих трудов, добытыми с таким яростным боем! Ха – ха – ха! – Прокричала Пустота.
Она натянула лицо Демьена, прижала фарфоровые щеки ладонями, и нарисованные глаза ожили, прояснились и мигнули пару раз.
– Как и вы, – произнес Аргент, с интересом рассматривая Пустоту. – Как и вы.
В следующий миг красивое лицо Демьена, напяленное на мошенницу, вдруг изменилось. Из красивого и молодого оно вдруг превратилось в болезненное, восковое – желтое, исчерченное голубыми прожилками, и Пустота заверещала, пытаясь стащить его. Но оно приросло намертво, село, как приклеенное, оторвать его можно было разве что сняв кожу – но и это не помогло бы. Оно стал настоящим, единственным лицом Пустоты, потому что оно было – мертво.
Испуганные серые глаза Пустоты, так похожей на измученного, больного Демьена, сочились теперь не только слезами – песок времени, звеня и сверкая, катился по сереющим, увядающим щекам, и краденое лицо рассыпалось, крошилось, словно изломанный временем фарфор, являя черную непроглядную алчную черноту под собой. Пустота упала на колени, стараясь удержать рассыпающиеся осколки, но тщетно; все тело ее бил озноб ее ломало и корежило, словно горящий в огне лист бумаги. Она старилась и умирала, ей оставались считанные секунды.
– Попалась, – яркие юношеские губы Аргента, провернувшего хитрую штуку, дрогнули в насмешливой улыбке; он отвернулся от испуганной Пустоты, чтобы не видеть ее агонии, чтобы не наблюдать ужас в ее страдающих глазах, и произнес буднично и глухо: – Ну, все, спектакль окончен. Вставайте, Ваше Величество, а не то простудитесь.
Демьен, лежавший до того неподвижно, зашевелился, сел в сугробе, отряхивая липкий снег с куртки. Пустота, все еще пытающаяся бороться с охватившим ее умиранием, испустила вопль отчаяния, увидев, что Демьен остался при своем лице.
– Великолепная игра, Ваше Величество, – произнес Аргент, почтительно кланяясь. – Выше всяких похвал. Так правдоподобно упасть… не всякий столичный актер сумеет.
– Но как?!.. – прохрипела Пустота, изо всех сил стараясь разогнуть спину, которую сгорбила стремительно навалившаяся старость. – Как?! Это же было его лицо! Королевское лицо! Я видела, как ты пронзил его мечом Забвенья!
– Мечом? – переспросил Аргент, поднимая руку. – Каким? Этим?
Алмазы стайкой скользнули по его запястью, складываясь в подобие меча, и Пустота заорала, извиваясь, отчаянно стараясь вырваться из цепких пальцев смерти.
– В книге было сказано, – задумчиво произнес Аргент, – что упокоить неуязвимого бессмертного можно, только если он сам, по своей воле, своими руками, находясь в твердом уме, примет лик мертвеца. Только так – с магией игра в поддавки не проходит. Только сама. Только добровольно. На тебе лицо покойного Алого Короля, – пояснил безжалостный Аргент. – Я наведался к нему в гробницу и пронзил его сердце, а потом принес эту маску сюда под плащом. Не правда ли, плащ – очень удобная вещь для тех, кто хочет что-то скрыть? Надеюсь, покойный Алый Король простит мне мой поступок. Где бы он ни был. Все – таки, это помогло спасти его сына.
– Мерзавцы, – шипела Пустота, увядая и ссыхаясь. – Вы обманули меня! Вы обманули…
– В точку, – подтвердил Аргент страшно и торжественно. – Так и есть. Но это сработало. А ведь я неоднократно предлагал отступиться. Но вы меня не слушали.
Стареющие, делающиеся мутными глаза Пустоты наливались слезами, сеть морщин безжалостно уродовала красивое лицо, но двое мужчин на берегу черного ручья, несущего свои воды меж заснеженных берегов, смотрели на корчащееся магическое существо без жалости.
– Игра окончена, Агния, – произнес Демьен, глядя в стремительно стареющее лицо, так похожее на его собственное. – Ты жила так много, но так и не стала мудрой. Как и твой отец. Иначе ты бы никогда не поверила в то, что Магистр с алмазным безупречным сердцем, Аргент, может предать – и совершать такие глупые ошибки.
Аргент снова почтительно поклонился своему Королю, благодаря того за доверие, и Демьен, протянув руку, милосердно снял источенное болью и старостью крошащееся королевское лицо с Пустоты.
Под мертвой маской не было ничего, только пугающая чернота. И, лишенная последнего лица, Пустота стала тем, чем и являлась – ничем. Ее одежды, вмиг опустев, упала к ногам Короля, а он отступил от нее, словно от зачумленной.
– Надо сжечь ее, – тихо произнес он, и Аргент деликатно хмыкнул в кулак, скрывая хитрую улыбку.
– Ваше Величество, – суфлерски напомнил он, – ваша Королева. Вы о ней забыли? Она нуждается в помощи.
– Ежинка! – встрепенулся Демьен, оборачиваясь к дереву, под которое без памяти упала его возлюбленная.
Она стояла там, держась слабыми руками за черную кору.
Темные долгие косы бились на ветру, от холода раскраснелись нежные щеки и темные – карие, как перепевшие вишни! – глаза смотрели на шагающего по сугробам к ней Демьена испуганно, потрясенно и растерянно.
– Ежинка, – изумленный, пробормотал и Демьен, всматриваясь в девушку и не веря глазам своим, потому что она изменилась, очень сильно изменилась, и магистр снова деликатно хмыкнул за спиной Короля, скрывая смех.
– Виолетта же, Ваше Величество, – подсказал угодливый Аргент. – Это ваша Виолетта. Вот же лежит ее расколотая маска.
Демьен не ответил, достигнув, наконец, своей цели. Их руки – потерянной давно любви и сказочного принца, – встретились, пальцы переплелись. Демьен увидел в темных глазах девушки счастье и изумление, потому что память возвращалась к ней, и она вспоминала все – и кто она, и откуда, и как началась история ее любви с молодым Королем – тоже.
– Я нашел тебя, моя Виолетта, – пробормотал Демьен, ликуя, рассматривая лицо девушки, так часто являющееся ему во снах. – Обещанная мне волшебством любовь… Какой же я болван… надо же было догадаться, когда меня впервые потянуло к лесной девчонке! Надо было слушать свое сердце, а не упрямиться, лелея магические обещания перелистывающихся миров, которых я не мог понять! Виолетта, лесное дитя, принцесса леса! Фиалка, таящаяся под снегом…
– Как же ты догадался бы, – ослепительно улыбаясь и пряча смущенный взгляд, музыкальным нежным голосом произнесла девушка, – если я была похожа на мышку?..
– На ежа, – шепотом поправил Демьен и рассмеялся, стискивая ее замерзшие пальцы, отогревая их. – Ты была похожа на ежа, лесное дитя. И я немного жалею, что ты больше на него не похожа.
Виолетта снова рассмеялась, разглядывая свою штопанную юбку и сапоги, подаренные Демьеном, слишком большие для ее крохотных ножек. Демьен, все еще не веря глазам своим, будто боясь вспугнуть неловким движением прекрасный призрак, осторожно обнял девушку, ласково отвел темные локоны от розовой щеки, заглядывая в красивые девичьи глаза.
– Не права, – пробормотал он, – не права была Пустота! У меня самый притязательный вкус; даже в такой невзрачной оболочке я выбрал самое лучшее, самую красивую девушку королевства… и не соблазнился на меньшее!
– Это все прекрасно, – снова подал голос Аргент, – но я слышу, как по лесу идет Уна Вайтроуз. Спасите меня, Ваше Величество, скажите ей о нашем заговоре, не то она меня просто убьет.
