Текст книги "Король Драконов: сильнее смерти (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Сволочь, – выдохнула она, гладя, как мародерша-Осень спешно черпает время и втирает его себе в избитое лицо. – Этого все равно тебе надолго не хватит… а я насобираю себе еще.
– Насобирай, – хохотнула Осень. – Я найду способ, чтоб отнять у тебя все и поработить тебя.
Ни слова не говоря, Аргент, до того безучастно стоящий у дверей, ринулся вперед. Налетев черным смерчем на Пустоту, он накрыл ее своим блестящим плащом, и вдруг… растворился в воздухе. И он, и раненная пустота, чье последнее лицо было бесповоротно обезображено и изуродовано.
Напрасно Осень вертела головой и прислушивалась – нет. Ни звука не выдавало магистра, и Пустота вывернулась из ее цепких рук.
****
Уна листала и листала календарь, всматриваясь покрасневшими от бессонной ночи и от книжной пыли глазами. Дело, за которое она взялась, и на самом деле было очень трудным. Практически невозможным; страницы волшебного календаря были огромными, тяжелыми, и быстро листать их не удавалось. Пока одна такая страница медленно укладывалась на кипу таких же перевернутых страниц, Уна умудрялась прочесть все, что на ней было написано, успевала рассмотреть все картинки-предсказания, вписанные магией.
Но стоило ей отвернуться, отвлечься, как неповоротливые тяжелые страницы веселой стайкой листались назад, в начал, и Уна ахала и ловила их, когда они отлистывались уже с добрый десяток назад.
Любой другой человек впал бы в отчаяние, потому что календарь вел себя совершенно по-свински. Казалось, невозможно его поймать, заставить страницы лежать спокойно. Но Уна словно не замечала этих козней; в душе ее было другое горе, и сражаясь с зловредным календарем, она глушила его, отодвигала на второй план Аргента и его предательство.
Не может быть, не может… Он же клялся! В верности и вечной дружбе Алому Королю клялся! И Король, Демьен, бесконечно доверял ему и уважал как отца. Как наставника. Как взрослого, умного, проницательного друга. Разве можно предавать такое доверие и такую дружбу?!
На глаза Уны то и дело набегали слезы, но она не стирала их, чтобы не давать календарю ни единой возможности перелистнуться, и соленые капли падали на разрисованные тяжелые страницы.
На последних страницах Уна увидела схватку между Пустотой и Осенью, и битые фарфоровые маски. Она чуть не разрыдалась в голос, провожая взглядом страницу, на которой был нарисован Аргент, развалившийся в кресле и предлагающий Пустоте свой улов – несколько масок девушек из его академии.
– Подлец! – рычала Уна. – Да как же ты смог!..
Видела Уна и то, как Аргент укрыл своим невидимым плащом Пустоту, которую Осень, казалось, вот-вот уничтожит. До этого момента в сердце Уны брезжила надежда на то, что Аргент притворяется. Что он как-то надевает Пустоту; что он вот-вот извернется.
Но картинка-предсказание показывала, как Аргент спасает Пустоту. Он увлек ее, утащил, спрятал в каком-то убежище, которое известно только ему одному, и даже картинка в календаре не в силах была указать точно это тайное логово Аргента. Он был слишком хитер, он все подготовил заранее, и оградил, видимо, какими-то артефактами, чтобы никто не смог его найти.
И на вопрос раненной Пустоты «зачем?» он ответил предельно ясно.
– Вы нужны мне в здравом уме, – наверняка это он сказал, посмеиваясь по своему обыкновению. – С магией заигрывать – дело опасное. Только здравый смысл и трезвый расчет, мадам.
Значит, он все же видит ее в своих союзниках! Уна плакала еще горше, когда на следующей странице на картинке рассмотрела, как Аргент чинит Пустоте разбитую маску, пристраивая на место выпавшего глаза алмаз из своего плаща.
– А я говорил, – раздался вдруг тихий сочувственный голос, – что Аргент тебе не пара. Я предупреждал. Но ведь еще не поздно все исправить?
Уне не надо было поднимать глаза, чтобы понять, кто перед ней стоит. На картинке-предсказании она увидела знакомые черты, белые красивые локоны и знакомый венец.
– Дерек, – эхом отозвалась она, переворачивая очередную страницу. – К сожалению, ты не прав. Поздно. Слишком поздно. Никогда… Никто… не встанет в моем сердце на то место, на котором стоит Аргент.
Дерек выступил из темноты, в которой полурастворились языки пламени свечей, и упрямо тряхнул светловолосой головой. Сверкнули кроваво-красным цветом камни на его венце.
– Уна, – произнес он непривычно-молящим тоном, таким, каким не разговаривал с ней давно уже. – Никто и не претендует на его место. Никому его место не нужно. Но разве у меня… нет моего места? Разве я не заслужил в твоем сердце ни единого уголочка? Ни отклика? Ни капли тепла?
– Дерек, – вздохнула Уна, переворачивая очередную страницу. – Но это не одно и то же. Зачем ты пришел? Зачем вернулся? Зачем оставил Демьена одного? Думаешь, сейчас подходящий момент, чтобы рассказать мне о своих чувствах? Я знаю о них, Дерек. Я всегда любила тебя, правда, но этой любви оказалось недостаточно, чтобы затмить Аргента. В этом нет моей вины, да и твоей тоже. Просто так сложилось.
– Аргент твой, – вдруг неожиданно зло и нетерпеливо произнес Дерек, что было для него уж совсем несвойственно, – расчётливый негодяй. Если не веришь мне, то посмотри в книгу, которую теперь листаешь. Посмотри, как он очаровывает нашего врага, ту, которая принесла все эти беды! Он не убивает ее, хотя держит ее в руках, он так близко! А знаешь, почему?
– Потому что не может! Потому что не умеет, как ее убить!
– Ты веришь в эту чушь?! Аргент не может кого-то убить!? Даже я знаю, как это сделать!
– Так отчего не подсказал нам раньше?!
– Может, оттого, чтобы ты увидела, чего стоит твой обожаемый Аргент?!
– Дерек! – вскрикнула Уна, насилу переворачивая следующую страницу. – Зачем ты мучаешь меня?! Зачем напоминаешь о предательстве любимого человека?! Каков бы ни был Аргент, мой ответ тебе останется неизменным – нет! Зачем тебе я?
Светлые глаза Дерека гневно сверкнули, и Уна с трудом удержала страницу, которая, как живая, вырывалась из ее рук.
– Ты не понимаешь, – ответил он. – Ты нужна мне не просто как… жена, – это слово он произнес неловко, словно ему было ужасно стыдно его говорить, – но и как союзница. Как мой друг. Как поддержка и опора.
– Союзница?.. – опешив, отозвалась Уна. – В чем союзница?.. И почему… почему на тебе корона Демьена?!
Только сейчас Уна поняла, что ее раздражало в образе Дерека больше всего – вот это резкое сверкание красных драгоценных камней. Дерек не носил никогда такого венца. Камни в его короне были голубые, светлые, прозрачные.
– Потому что я, – резко ответил Дерек, исподлобья сверля Уну недобрым взглядом, – рожден первым. Корона по праву моя! О том знаете вы с Аргентом и Демьен… добрый, но беззаботный Король, которому важнее тайком, в лесной сторожке, тискать податливую девицу в своих снах, чем заниматься делом. Так вот, мне надоела его беспечность. Его бессмысленные шутки, его полеты над крышами города, его самолюбование. Ты нужна мне как союзница и как свидетель – подтвердить, что по праву рождения корона моя. Ты знаешь меня; я привык добиваться поставленных целей. Я достаточно упрям, чтоб получить желаемое. Но я не хочу бессмысленного насилия. Поэтому мне нужны свидетели, сторонники и друзья.
– Но Демьен… – заикнулась Уна, но Дерек снова не дал ей и слова сказать.
– Демьен поехал к своей нищенке! – зло перебил Уну Дерек. – Бежал из города в лес! Ему важнее всего ее слезы и подарки для этой мыши!
– Что?! – опешила Уна. Страницы рвались из ее рук, как живые.
– Он набрал тряпок и побрякушек для нее! Весь двор гудит об этом! И, вместо того, чтобы изловить Осень и Пустоту, он отправился в лес! Развлекаться с этой нищенкой, уж не знаю, чем она его привлекла! Может, тоже околдовала! Или просто достается очень дешево! Этого, разве, от него ждет королевство? Этого хотят измученные люди?! Я слепо следовал за ним, но ничего, кроме невнятных метаний, не вижу! Он даже Аргента упустил, и тот теперь ведет свою игру, делая ситуацию еще опаснее!
Уна, потрясенная, молчала. От Дерека, этого уравновешенного и благородного рыцаря, она не ожидала таких злых слов и таких обвинений… Дерек никогда не опустился бы до оскорблений, он слишком деликатен и воспитан для этого. И Демьен – зачем Демьен поехал к Ежинке, всем троим было известно. Или не всем?..
– Что это ты напудрился так? – подозрительно спросила Уна, вглядываясь в знакомые черты. Она могла бы поклясться, что это точно Дерек. Каждая черточка, каждая родинка на его лице была ей знакома. Дерек осекся, мазнул по лицу ладонью, посмотрел на пальцы.
– Да нет на мне никакой пудры, – раздраженно ответил он, и сердце у Уны буквально оборвалось, словно в пропасть упало.
Дерек не ответил на пароль! Не понял, что означают эти слова!
– А ты кто такой? – в лоб спросила Уна, мгновенно перестав плакать. – Не смей подходить ко мне, монстр. Руки у меня заняты, но огненное проклятье читают губами.
Враг был прямо перед ней. Один из той компании негодяев, что пытались расколоть старый добрый мир, как леденец – на мелкие куски. Каждому по куску…
Лже-Дерек молча сопел, понимая, что попался.
– Я, – произнес он, наконец, – тот, кто имеет все права на трон. Посмотри в свой волшебный календарь – может, там ты найдешь ответ на свой вопрос?
Уна глянула.
И на перелистываемых страницах увидела Демьена, замерзающего в снегу, и Дерека, заплутавшего в метели.
Тот, с лицом Дерека, что стоял перед ней, нахально улыбался. В его голубых глазах разгорались адские алые точки, словно зловещее сверкание алых камней отражалось в них.
– Смотри, – он вкрадчиво кивнул на страницу календаря, – Дерек, возможно, еще выберется. А вот Король – точно нет. Замерзнет. Мне это даже выгодно. Дерек размазня; он не посмеет оспорить трон. Слишком слаб. Вот Демьен будет драться до последнего… За твой привычный мир, за твою такую увлекательную жизнь… Может, бросишь свою книгу и спасешь его?
Сказал – и расхохотался, неприятно, некрасиво. Дерек никогда так не смеялся. Его лицо, натянутое чужаком, кривлялось, искажалось, потому что не привыкло к таким страшным гримасам, и Уне казалось, что не негодяя кожа кипит, натянутая поверх его собственной физиономии.
«Не отпускать! – билась мысль в висках Уны. – Только не отпускать! Он хочет, чтоб я отпустила и снова победила бесконечная Осень!»
– Не смей так говорить о Дереке! Он слишком хорош, ты и ногтя его не стоишь, мерзавец!
Страницы рвались из ее рук, по одной-две перелистывались обратно, бились, хлестали ее по ладоням. Негодяй, похохатывая, смотрел, как она старается удержать календарь, как она сражается с ним – и не может победить.
– А знаешь, почему книга тебе сопротивляется? – ходя кругами, как кот, шептал злодей с лицом Дерека. – Потому что ты разрываешься надвое. И в календаре еще не написано, что ты выберешь. Я вижу, ты хочешь бежать, спасти Демьена; он Король! Он твой друг! Но вот незадача: как только отпустишь, все обратно перелистнется. Сколько ты осилила? Шестьдесят страниц? Сорок? Все труды насмарку. А ты, я вижу, не спала. Ты измучена, ты хочешь есть и пить. И тебе достаточно сказать мне «да», как тебе и не придется перелистывать эту глупую книгу.
Под его хохот из-под рук Уны вырвалась стайка страничек и снова улеглась налево, на свое прежнее место.
– Да кто ты такой, прах тебя подери?! – выдохнула Уна, ловя очередную страницу, вырывающуюся из-под ее ладоней.
– А если напряжешь свою память? Подумай; это же совсем не трудно! – издеваясь, промолвил он.
Уна выкрикнула в отчаянии, когда из-под ее ладони снова вырвалась и перелистнулась обратно целая кипа страниц, и терять осталось так мало; всего пять, может, десять… Однако, досада придала ей сил, и она, размахнувшись, кинула огненный шар в того, на кого никогда бы не подняла руку.
Дерек увернулся; пламя лишь слегка коснулось рукава его куртки, но этого было достаточно. По комнате разнесся запах горелой бумаги, полетели тающие искры, превращающиеся в черно-серые пепельные бабочки, и Уна – нет, не закричала, – зарычала от злости:
– Корнелиус! Никчемный сын никчемной матери! Порождение магии, бумажная кукла! Как мы могли забыть о тебе!
– Угадала, – злобно ответил Корнелиус, прибивая пламя на своем рукаве.
– Какой же ты мерзавец! – выдохнула Уна. – Какой негодяй! Вседверь дала тебе шанс!..
– Какой еще шанс? – грубо ответил он. – Вседверь отняла у меня корону и трон!
– Потому что ты не имел на них права!
– Только королева Корнелия, – грубо ответил Корнелиус, – могла решать, кто унаследует корону за ней! Меня она называла сыном; меня призвала из небытия.
– Ее сын Дерек! А ты – бумажная кукла, порождение магии!
– Это бесполезный спор, – высокомерно ответил Корнелиус. – Смотри, Уна: ты проиграла. Ты не удержала страниц и потеряла то место, где Короля можно было спасти. Ты все испортила, рыжая глупая девчонка. Будешь заново листать?
– Нет, – рыкнула зло Уна. – Я сделаю так, деревенский ты дурачок, что листать будет просто нечего!
С криком впечатала она ладонь в календарь, и под ее пальцами страницы вспыхнули. Огонь очертил ее ладонь, обвел каждый пальчик, и упрямые страницы корчились и горели под ладонь огненной магини.
В воздух полетели тлеющие клочья Корнелиус вскрикнул что-то, но было поздно: календарь сгорел, и под пальцами Уны осталось совсем немного страниц. Самая верхняя была порядком закопчена, крошилась по краям, и на ней был нарисован огромный огненный шар.
– Кто же научил тебя, болванка из папье-маше, – хохотнула Уна, медленно снимая свою руку с календаря, – газетный ты обрывок, выступать против мага огня?..
– Нет-нет, – пробормотал Корнелиус, отступая. – Ты же не сделаешь этого, верно?..
Он был очень напуган. Корнелиус действительно думал, что Уна не осмелится оторвать руки от календаря, он думал, что она надежно связана… но просчитался.
– А что, – рассмеялась Уна. – Вседверь выколотила из тебя много лишней магии? Серьезно?! Ты растерял все свои знания и стал беспомощным?! Поэтому ты заплел эту интригу с дурочками?! Обиженные безумцы – так себе выбор союзников.
– Ты должна меня понять, – отгораживаясь ладонями от Уны, ответил Корнелиус. – Нет, я не так слаб, как ты думаешь. Но и не так силен, как прежде. И да, я вынужден был с ними вступить в сговор, чтобы взять то, что мне принадлежало по праву! По праву, ты слышишь?!
– Слышу, – хихикнула Уна. На ее ладонях разгорался огромный огненный шар. Все уголки комнаты тотчас же были освещены теплым мягким светом, тени прыгали под ногами.
– Осторожнее! – истерично вскрикнул Корнелиус, отступая от Уны еще. – Тут полно книг, ты же не хочешь устроить пожар в академии?!
– Ты же не думаешь, что я не умею укрощать пламя? – снова зловеще хихикнула Уна. Огонь гудел в ее руках, и Корнелиус не успел и вскрикнуть, как этот огромный огненный клубок сорвался с кончиков пальцем Уны и врезался в его тело.
Корнелиус вспыхнул весь сразу, как старая, пожелтевшая газета. Он кричал и размахивал руками, а его пальцы распушались, словно перелистываемы огнем страницы книг, а Уна молча смотрела на пожар, в котором без остатка сгорало прошлое.
Глава 18. Конец Осени
Пепел остыл. От Корнелиуса не осталось и следа. Где-то далеко навсегда закрылась Вседверь, чтобы больше не выпускать призрак недоброго, мятежного принца, и брат – хранитель кивнул головой, соглашаясь с Уной. Это прошлое получило вполне закономерный итог.
Оставалось еще много неперевернутых страниц, но уже намного меньше, чем сгорело. И они листались проще, поддавались рукам Уны, словно напуганные ее огненной яростью. И Уна поняла, что со своей задачей она справится, но какой ценой?..
Листая, Уна видела предсказания, притом такие горькие, что от них она кричала и плакала, прощаясь с друзьями. Это было тяжелое испытание – не бросить свою миссию и не побежать на выручку, но Уна поняла сейчас так отчетливо, как никогда, что закрыть календарь нужно. Только так возможно подвести черту. И, возможно, погибнет и молодой Король, и Дерек, и она, не вынеся предательства Аргента, но прекратится эта страшная осень, и останутся живы люди…
«И уцелеет все королевство, – думала она, рыдая. – Прощай, Дерек, славный смелый мой рыцарь… навек прощай…»
***
– Проснись, молодой Король! Проснись! Ради всего святого – проснись!
Демьена кто-то тормошил, шлепал его по щекам, тянул за руку, и Король, застонав, шевельнулся в седле. Снег мягким тяжелым одеялом лежал на его плечах, конь под Демьеном дрожал и нетерпеливо переступал ногами. Остро пахло морковкой – кажется, это конь ее пережевывал и выпрашивал еще, нетерпеливо тянулся за лакомством и со звоном встряхивал удилами.
– Проснись, молодой Король! – умолял дрожащий голосок чуть не плача. – Не то ты замерзнешь здесь!
Демьен, усилием воли прогоняя сонную дурноту, поднял лицо с лошадиной гривы, раскрыл заспанные глаза.
– Ежинка, – пробормотал он, и губы его растянулись в улыбку.
Девушка, озябшая, с покрасневшим носом, стояла перед ним, на узкой тропинке, занесенной снегом. В руках ее было маленькое деревянное ведерко с морковью – там оставалось совсем немного корнеплодов, – и сама она выглядела уставшей и испуганной.
– Хвала магии, ты проснулся! – воскликнула она. – Я насилу нашла тебя в этом буране! Ты чуть не замерз! А твой конь почему-то отказывался идти за мной… Я пыталась сманить его морковью, но ее хватило ненадолго…
Слушая путанные, сбивчивые объяснения Ежинки, Демьен с облегчением рассмеялся. Горстью ухватив с плеча снег, потер им лицо, прогоняя остатки дурмана.
– Ты настоящий друг, лесной эльф! – воскликнул он, склонившись и протянув руку девушке. – Нет, лучше – ты спасительница моя. Что бы я делал, если б на свете не было такого славного светлячка, как ты? Давай, влезай ко мне в седло. Я вижу, ты замерзла, так вот я отогрею тебя под своим плащом.
Девушка зарделась и потупила взор, застеснявшись от добрых слов, что наговорил ей Король, но руку ему подала, и тотчас же оказалась на коне, рядом с Демьеном. И он обнял девушку, накрыл ее полой своего плаща и прижал к себе.
– Снова ты спасешь меня, – произнес Демьен, чувствуя, как Ежинка льнет к нему и замирает от тихого счастья – быть рядом с ним. – Снова выручаешь.
– Я не могла иначе, – прошептала Ежинка. – Я слышала… я чувствовала тебя здесь, в лесу. Я слышала, как ты едешь ко мне и вышла встречать. Но тут метель…
Демьен засмеялся, бережно обнимая девушку, прижимая ее к себе.
– Да, ты права, мой маленький эльф, – ответил он, осторожно целуя ее тонкие светлые волосы. – Я ехал к тебе, и снова за помощью. Кажется, во всем королевстве ты – самая сильная.
– А что такого особенного я могу сделать для тебя и для всего королевства? – изумилась Ежинка. Демьен тотчас стал серьезен, заглянул в ее кроткие глаза.
– Мы нашли Королю Зимы невесту, – ответил Демьен. – Но уж больно строптивую. Да и жребий ее что-то невнятное говорит. Поэтому решили, – Демьен слегка замялся, – Осень обмануть. Нарядим тебя; Осень увидит, что старика Зиму не победить, и отступит. Ты особенная; ты волшебная. Ты видишь Осень, и Зиму ты не боишься. Никто, кроме тебя, не подойдет на эту роль. Можно было б Уну попросить, но слишком она… яркая. Ее узнают. И если спросят про Аргента, она не сможет солгать. Даже если я прикажу. Солжет ее язык, но не газа и не сердце. А тебя мы нарядим, нарумяним тебе щеки так, что ты на себя не будешь похожа. Осень – глупая и невнимательная, она не заметит подвоха.
– А ты уверен? – с сомнением в голосе произнесла Ежинка. – Сработает ли этот план?
– Другого у нас нет, – признался Демьен.
– Я слышала, – задумчиво произнесла Ежинка, – что существует какая-то клятва… после которой нельзя уже ничего изменить.
– Нет, – мягко сказал Демьен. – Тебе не нужно будет произносить ни слова из этой клятвы. Клятвы святы; и я не из тех, кто нарушает священные слова. И тебя на это подбивать не стану.
– Если ты хочешь, – задумчиво произнесла Ежинка, – я могла бы …
– Нет! – снова повторил Демьен, но уже твердо и поспешно. – Я не приму такой жертвы от тебя. Нет; я не допущу этого. И если наш план провалится, мне легче будет ввязаться в драку, чем действительно отдать тебя Зиме.
– Даже если на кону целое королевство? – простодушно удивилась Ежинка.
– Даже если на кону целое королевство, – ответил Демьен серьезно. – Ну, так ты согласна?
– Конечно, – ответила Ежинка. – Разве могу я отказать тебе, молодой Король?
Однако, за этими разговорами Демьен вспомнил и о Дереке. Он должен был следовать за Королем, однако, Белого Принца нигде не было видно.
– Неужто заплутал? – забеспокоился Демьен, оглядываясь кругом. – Замерз?! У него-то нет такого светлого эльфа, как у меня!
– Так посигналь ему, – ответила Ежинка. – Вот. Возьми мой лепесток, – она раскрыла ладони и протянула Демьену призрачную магическую фиалку, распускающую нежные лепестки. – Закинь ее повыше. Он увидит, и придет сюда.
Демьен послушался; в его руках появился магический лук, он натянул позванивающую волшебство тетиву, а Ежинка положила свой цветок на самый кончик магической стрелы.
Отпущенная, стрела голубым лучом взлетела к хмурым небесам, и там, под тяжелыми облаками, расцвел огромный, как фонтан салюта, цветок. Он осветил собой весь лес и осыпался серебряным дожем на Демьена и Ежинку.
– Должен заметить, если сбился с пути, – произнес Демьен.
Так и вышло.
Не прошло и нескольких минут, как на занесенную снегом тропу выехал Дерек.
– Слава магии, ты не замерз! – воскликнул Демьен.
– Замерз? – переспросил Дерек. – Наверное, это невозможно, если со мной такая поддержка.
Только сейчас Демьен увидел, что в седле за спиной Дерека сидит сбежавшая невеста Короля Зимы и обнимает его плечи лебяжьими крыльями. Она испуганно посматривала на Короля, словно опасаясь, что он ухватит ее, стащит с коня и насильно поволочет Королю Зиме. Но Демьен лишь покачал головой.
– Не передумала? – спросил он. – Смотри – вот смелая девушка, готовая даже собой пожертвовать, если надо. А ты что же?
– А я жить хочу, – пробубнила Снеженика, прячась за спиной Дерека. – Страшно умирать, когда тебе совсем мало лет.
– Не принуждай ее, – мягко произнес Дерек. – Не нам ее судить, правда. Вот так шагнуть, и отдать свою жизнь – это не всякий храбрец решится. Не знаю, смог бы я так сделать. Так что не мне просить этого от маленькой девчонки.
– Эх, – с досадой произнес Демьен, – насколько все сложно!
Но спорить не стал.
– Я могу, – боязливо произнесла Снеженика, – помочь вам нарядить ненастоящую невесту… и научить ее, как вести себя.
– Ну, хоть что-то, – ответил Демьен печально.
– Тогда поспешим! – оживился Дерек. – Потому что Осень наступает. Я не замерз в лесу только потому, что там все растаяло и стало тепло. Слуги Осени собираются на последнюю, решающую битву.
– Мы должны ее выиграть! – горячо ответил Демьен. – Мы должны покончить с ней!
***
Осень неистовствовала и выла где-то за стенами, хлестала дорожки дождем, ожидая, что на них отпечатаются следы беглецов, но напрасно. Еще до того, как она в ярости смыла своим дождем все следы, Аргент утащил Пустоту в какую-то странную нору, большую – в ней даже он передвигался, чуть пригнув голову, – и выложенную изнутри черным старым кирпичом.
Раненную Пустоту, почти потерявшую сознания, он тащил подмышкой, как куклу, прикрывая ее болтающиеся руки и ноги плащом-невидимкой. Едва оказавшись вне досягаемости Осени, он свалил Пустоту на пол, как куль с тряпьем, и склонился над нею.
Осколки маски разъехались, глубокие черные трещины разделяли их. Из черного провала вывалившегося глаза выглядывала чернота – бесконечная. Алчная, пугающая. Чтобы не смотреть в эту мертвую бездну, Аргент торопливо выдернул из плаща черный бриллиант, очень крупный, и приложил к глазнице, шепча заклятье. Фарфоровая маска медленно срасталась, несколько раз мигнул черный пугающий глаз, но Пустота все равно дрожала, словно ей было нестерпимо больно.
– Здесь она нас не найдет, – произнес Аргент, оглядываясь на вход, который завалило снегом тотчас же, как они вдвоем с Пустотой оказались внутри странного подземелья. – Даже если пустит своих слуг искать нас – а она не пустит. Сейчас Король задаст ей жару, и вы останетесь единственной, кто что-то решает в этом мире.
– Вы могли бы, – хрипло, глотая злые слезы, промолвила она, удерживая руками рассыпающееся лицо, пока оно срасталось под пассами рук Аргента, – сейчас пронзить меня мечом, а не возиться со мной.
– Мог бы, – согласился Аргент. – Но, во-первых, вы бы залили меня временем, что течет в ваших жилах вместо крови и состарили б до смерти… а во-вторых, это мне все равно не помогло бы убить вас. Бессмертные не умирают от банальных покушений. Они же не люди. Поэтому мироздание для каждого из них уготовило особенную кончину.
– Зачем… – простонала Пустота, рассматривая свое залатанное магией лицо в карманное зеркальце, – зачем вы возитесь со мной?..
Она произнесла это таким жалобным, таким ищущим утешения голоском, что Аргент не выдержал, дрогнул. Он склонился над ней – нескладной, жалкой разноглазой девчонкой в слишком широком для нее роскошном платье, – и чуть коснулся ее щеки ладонью, заглядывая в ее изуродованное лицо.
– Мне искренне жаль вас, – ответил он, отирая ее слезы. – Правда. Я не желаю вам зла, я не хочу вам боли. Вероятно, я с вами потому… – он замялся, и Пустота затаила дыхание, ожидая от него главных слов. Но не произнес их. – Потому, что хочу уберечь от необдуманных шагов. Да, вы можете дать мне многое; все в этой жизни. Но это все я готов променять на то, чтобы вы сделали шаг назад. Отступились от своей мести. Не подвергали себя опасности. Я пойму и не стану осуждать. Вы много страдали, вы заслуживаете покой и немного счастья. Теперь, когда у меня есть магический дар, а ваш дом разрушен, я мог бы помочь вам. Спрятать вас. Вы – магическое существо, проживете долго… Вероятно, я смог бы найти лекарство от вашей болезни…
– Какой широкий жест! – со смехом воскликнула Пустота, расхохотавшись так, что Аргент отпрянул от нее с выражением гадливости на красивом лице. – Отказаться от места при моем троне! Каков хитрец! Хотите заболтать меня, усыпить мою бдительность, убедить сдаться? Хотите запереть меня в сундуке? Или в клетке? Скорее, в клетке. Оттуда мне хорошо будет видно, как вы наслаждаетесь жизнью и милуетесь с вашей рыжей Уной! Но мне до смерти надоело жить взаперти! И я до дрожи хочу отомстить всем счастливым за то, что они посмели быть счастливы, пока я мучилась!
Ее слова налились гневом и яростью, и Аргент озлобился, неприятно сжался, напряг плечи, словно получил пощечину, а вместе с ней – и отраву, пролившую злую подлость в его кровь.
– Зря, – ответил он. Все милосердие тотчас же исчезло из его черт. – Я действительно не желаю вам зла, и обманывать не хочу. Никаких клеток и сундуков, я…
– У вас и не выйдет обмануть меня, красивый пройдоха, – рассмеялась Пустота, поднимаясь. – Я не отступлю. Мне надоело жить взаперти. Я хочу все – и корону Короля я тоже хочу! И вы обещали, нет – клялись мне ее раздобыть! Так что вперед; не думайте, что я вечно буду вам благодарна за сегодняшнее спасение. В конце концов, Осень тоже не смогла бы убить меня…
– Просто потрепать и лишить лица, – угодливо подсказал Аргент.
– Это всего лишь лицо, – огрызнулась Пустота. – Вы мне еще раздобудете, милый мой магистр Аргент. Не то… вы знаете, что я сделаю.
– А вы маленькая, гнусная, отвратительная шантажистка, – заметил Аргент. – Да, я помню, вы обещали убить Уну.
– Так вперед, магистр, – весело проговорила Пустота. – В нашем тандеме я – госпожа, а вы – всего лишь мой раб, – издеваясь, продолжила она. – И вы будете делать то, что я велю.
Однако, несмотря на угрозы Пустоты, Аргент не спешил выполнять ее приказы. Жестом руки он подозвал к себе алмазы, и те одели его руку черной жесткой перчаткой.
– А я ошибался в вас, – с долей удивления проговорил Аргент, рассматривая Пустоту так, словно видел ее впервые. – Я-то думал, что вы несчастны и обижены, и вам всего-то нужна помощь. А вы, оказывается, испорчены донельзя…
– Не пытайтесь воззвать к моей совести, магистр! – с хохотом произнесла Пустота. – Вам не вывернуться. Я заставлю вас подарить мне маску Короля. Или, – она отступила, зло посмеиваясь, – еще шаг, и я убегу!
– А я, – в тон ей посмеиваясь, произнес Аргент, складывая руки на груди, – добуду маску Короля и напялю ее на себя…
Пустота взвизгнула от ярости.
– Мошенник! – выкрикнула она. – Вы притворяетесь хорошим человеком! На самом же деле вот что выползло! Вот к чему все эти душеспасительные разговоры! Вы сами хотите быть королем!
Она, размахнувшись, швырнула в него горстью времени, но Аргент ухватил его ладонью, одетой в алмазную перчатку, и растер меж черными пальцами, посмеиваясь.
– Алмазам, – веско произнес он, – как и драконам, время только на пользу. Ну, так что, прекратите меня пугать?
Пустота злобно сопела.
– Это всего лишь одна горсть, – рыкнула она. – А я способна и горло себе перерезать, чтобы вас утопить! Ненавижу, ненавижу! – люто завыла она.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся Аргент. – Итак, идем за маской Короля?.. Как поделить ее, договоримся потом.
– Куда идем? – спросила Пустота подозрительно.
– Ну как – куда? В королевский замок, конечно, – ответил Аргент. – Этот тайный ход ведет в королевскую усыпальницу. Спрячемся там; когда Король вернется, ляжет спать, мы нападем на него.
Он отвернулся от Пустоты, пренебрежительно фыркнув, и зашагал по норе, в темноте касаясь ее стен руками.
– Ляжет спать! – фыркнула Пустота, нехотя подбирая юбки и следуя за ним. – Вы так трусливы?
Аргент обернулся и с неудовольствием посмотрел на нее.
– А вы еще и глупы, – с явной неприязнью ответил он. – Кидаться на Короля? На дракона?!
– Славных рыцарей, – едко заметила Пустота, – как будто бы не смущало это обстоятельство.
– Я не ваш славный рыцарь, – огрызнулся Аргент. – Я вообще не рыцарь, я негодяй. Забыли?
Круглая нора вела, виляя, вывела их к скрипучим кованым воротцам, которые смялись и жалко повисли на петлях, повинуясь одному только пассу Аргента.
– Королевская усыпальница, – пояснил он, осторожно ступая в прохладную тишину. – Великие Алые Короли тут лежат.
Он сделал несколько шагов в величественной тишине, а вот Пустота, словно зацепившись за что-то или наступив на подол, рухнула во весь рост. Аргент тотчас обернулся к ней; но было поздно. По всему склепу пошел страшный грохот и звон, и каменные Короли, угрожающе зажав свои мечи, скрестили оружие и шагнули со своих постаментов, намереваясь переловить тех, кто потревожил их покой.
– Вот же черт! – воскликнул Аргент. – Королевские силки! Какого ж дьявола вы не смотрите под ноги?! Сейчас тут защищаться будет все, что только отдаленно похоже на оружие!