Текст книги "Наложница для нетерпеливого дракона (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4. Хлоя (+18)

Хлоя пришла в себя, был глубокий вечер. Скрипел, покачиваясь на волнах, корабль, на палубе которого стояли клетки с девушками, на ветру плескались флажки и громко хлопали крепкие полотнища парусов. На море спускался тихий вечер, тянуло холодом от потемневшей воды. У девушки невольно слезы навернулись на глаза, когда она поняла, что чуда не случилось, кошмар не обернулся тяжким ночным сном и не рассеялся с рассветом, никто ее не нашел, не спас, а корабль уносит ее в открытое море.

Куда? Зачем? Кто ее похитил и ради чего? И отчего градоначальник, узнавший ее – в этом не было никаких сомнений! – убежал, отказался освободить ее, промямлив что-то невнятное типа «я все исправлю, дорогая…»?

Девушка горько зарыдала, заметавшись на грубой подстилке в своей клетке, перебирая тонкими пальчиками прутья своей клетки и стараясь расшатать их и вырваться на свободу.

– Помогите, спасите! Пожалуйста…

Ее голос сорвался в рыдания, Хлоя, закрыв руками лицо, плюхнулась на жуткий, драный соломенный матрас, на фоне которого шелка ее роскошного платья смотрелись неуместно ярко.

– Ишь, как убивается, – раздался откуда-то сверху грубый голос.

– Ничего, Господин Дракон ее утешит, – отозвался другой, не менее грубый и даже развязный голос, и матросы, занимающиеся своими делами и слушающие этот немудреный диалог, разразились разнокалиберным хохотом.

– А жалко, бедную, – отозвался кто-то сердобольный. – Может, отпустить?..

– А домой она вплавь отправится?

Эта незамысловатая шутка снова была оценена матросней, и они снова расхохотались, представляя эту расфуфыренную плаксу, барахтающуюся в волнах в окружении собственных юбок, вздувающихся пузырем подобно огромной раскормленной медузе.

Однако, надежда, посеянная в душе девушки нерешительным, дрожащим голосом невидимого заступника, придала ей сил. Подскочив на ноги, вцепившись в решетку, Хлоя снова закричала – так пронзительно и жалобно, что у любого, кто имел сердце, оно сжалось от боли:

– Ради бога, освободите! Я отработаю… я согласна на любую работу, я буду кухаркой или пойду мыть полы, стирать вашу одежду – только отпустите! Дайте мне возможность вернуться назад! Пожалуйста!

Но матросы – люди суровые, сердец, наверное, не имеют.

– Скоро отработаешь, – отозвался грубый голос на рыдания девушки. – Говорят, господин Дракон урабатывает таких, как ты, в месяц.

Матросы так и покатились со смеху.

– Может, помочь ему? – предложил чей-то невообразимо похабный голос. – А то сам не справится, не уработает. Девка-то ничего, гладенькая…

Услышав этот хищное, мерзкое предложение, Хлоя испуганно заметалась в своей клетке, словно птичка, прикрываясь руками. Вмиг ее тюрьма показалась ей надежной защитой от тех, кто рассматривал ее горящими похотливыми взглядами, и она уже пожалела, что подала голос, и отчаялась до слез, до горьких рыданий, тонущих в скотском хохоте грубой матросни. Как она оказалась в этом жутком, грязном, опасном мире, где каждый – враг ей, и без зазрения совести разорвет на ней корсаж, чтобы добраться до трепещущего тела?…

– А ну, молчать там! – на чисто выскобленные доски палубы с треском опустилась черная трость, и матросы, до того момента глазеющие на Хлою и облизывающиеся на ее груди, виднеющиеся в глубоком декольте, прыснули в разные стороны, как вспугнутые резким светом крысы, покарабкались по вантам вверх ловчее мартышек, подальше от гнева вступившегося за Хлою человека. – Не сметь даже смотреть в сторону подарков Дракону!

Подарки Дракону!

Эти слова горьким черным пламенем обожгли разум Хлои, она заскулила, обмирая от страха. В памяти всплыл напуганный взгляд градоначальника, и его лепет – «ваша судьба всецело зависит от его милости, от Господина Дракона, так что ж я могу…»

Так значит, это не привиделось ей, значит, это не сон и бред. Но зачем она Дракону?!

– Дракону?! Зачем я ему?! Съест?!

Мрачный незнакомец, разодетый в дорогой черный бархат, высокий худощавый мужчина с блестящими черными глазами, мрачно смотрел на нее, поджав тонкие неулыбчивые губы.

– Господин Дракон, – звонко произнес он – словно выбил чеканный рисунок на монете, – не ест людей. Господин Дракон не животное и не безмозглое чудовище, думать о нем так – это оскорбление Господину Дракону.

Голос незнакомца был так резок, так жесток и холоден, что Хлоя тотчас испуганно замолкла, глядя в злые черные глазки мужчины, хотя мысль о том, что она, похищенная, напуганная, измученная, сидящая как собака в клетке, против воли предназначенная ему в подарок, оскорбляет дракона, была абсурдна.

– Я… – еле выдавила из себя Хлоя, потому что ее горло перехватил нервный спазм, на глаза навернулись слезы. – Я… меня похитили… удерживали против моей воли… я… я…

Девушка заплакала, истерика вновь накатилась на нее со всей силой, и некоторое время мрачный суровый незнакомец слушал, как она плачет и причитает, зажимая ладошками рот, чтобы не дай бог не услышать грозное «вы оскорбляете Дракона».

– Быть подарком для Дракона – это великая честь, – веско заметил незнакомец, когда плач Хлои стал чуть тише.

– Я… у меня… мой муж, он, наверное, сходит с ума от волнения, от беспокойства за меня, – произнесла Хлоя, поднимая на незнакомца взгляд заплаканных глаз. – А мои слуги? А моя нянюшка? Она места себе не найдет!

Голос девушки звучал растерянно; кажется, до сих пор не понимает, что всего того, что связывало ее с прошлой жизнью, теперь просто нет – никогда она не увидит ни слуг, ни мамушку, которая, вероятно, помрет от тоски, ни любимого мужа.

– Все это осталось в прошлом, – сухо ответил незнакомец. – Вам больше незачем думать обо всех этих людях. Мой вам добрый совет – просто забудьте их всех. Так, словно их никогда и не было, а вы только что народились на свет, заново. У вас отныне новая жизнь, новые обязанности – любить вашего Господина. Вас прежней не существует; ваше имя – герцогини Суиратонской, – никого более не волнует.

– Но как же… – глаза девушки расширились, в них промелькнул страх. Слова незнакомца, безжалостные и страшные, пугали ее. «Ты вещь, бесправная бессловесная вещь! – каркали в уши злые голоса. – Никто не заступится за тебя, никто не спасет и не защитит! Ты попала в руки самого могущественного господина – кто посмеет ему перечить?!»

– Но выкуп! – воскликнула Хлоя, загоревшись последней надеждой. – Выкуп, господин…

Она замялась, не зная, как назвать своего странного собеседника, и он угодливо поклонился.

– Робер, – представился он. – Голос Дракона и его управляющий.

– Господин Робер! – вскричала девушка. – Вы наверняка знаете, как достучаться до сердца Господина Дракона! Вы же сами сказали – он не зверь, он услышит мои слезы и мольбы! Как предложить ему выкуп?

– Глупое наивное дитя! – усмехнулся недобро Робер. – Что вы можете предложить Дракону?

– Деньги! – с жаром воскликнула Хлоя. – Я очень богата, мой муж, Мишель – он очень любит меня, и он не пожалеет ничего, чтоб вызволить вернуть меня обратно!

– Глупое наивное дитя! – насмешливо повторил господин Робер. – Вынужден разочаровать вас. Во-первых, нет таких денег, какие заставили б отказаться Дракона от новой, интересной ему игрушки. Если вы ему понравитесь – считайте, нет силы в мире, которая б вынула вас из его рук. Он слишком богат, слишком. Ну а если ваши сокровища все же соблазнят его – он их просто заберет, – от этой мысли господин Робер вдруг помрачнел, изменился в лице. – Да-с, заберет себе. Все, до последней золотой крупинки, и ваши близкие останутся ни с чем. Голыми и босыми. Так что не в ваших интересах говорить с Драконом о деньгах.

– А во-вторых? – спросила Хлоя, и господин Робер как-то нервно провел рукой по груди, словно там, под черной одеждой, у него был припрятан какой-то драгоценный предмет, быть может документ?..

– А во-вторых, – так же сухо и недоброжелательно произнес Робер с некоторым замешательством. – Во-вторых, – задумчиво произнес он. – Во-вторых, вы ничего, абсолютно ничего не можете Дракону предложить.

– Могу, – гордо произнесла Хлоя, выпрямившись и подняв голову. В ее светлых глазах промелькнула такая тоска, словно любящая и верная душа девушки рвалась напополам, слезы скатились с ресниц, но отчаянное положение требовало отчаянных решений.

– Что же? – заинтересовался Господин Робер, бочком подбираясь поближе к клетке и наклоняя голову словно любопытная птица, увидевшая что-то красивое и блестящее.

«Надеюсь, мой милый, мой великодушный, мой любимый Мишель простит меня за это невольное предательство! – с отчаянием подумала Хлоя, стискивая зубы, чтобы не разреветься в голос. – Иначе мы никогда, никогда не увидим друг друга!»

– Себя, – с вызовом ответила девушка, и господин Робер совершенно по-птичьи всплеснул руками – словно крыльями, – и рассмеялся неприятным, сухим каркающим смехом. – В обмен на свободу я отдам ему себя.

– Это, – плотоядно осклабившись, веско произнес он, – Господин Дракон итак возьмет… сам. А вы думаете, зачем вас везут к нему? Именно затем.

Пока Хлоя рыдала, уничтоженная известием о том, что ей предстоит стать игрушкой для сексуальных утех Дракона, Робер перевел дух и еще раз тайком проверил, на месте ли сопроводительное дарственное письмо. Хорошо, что не проболтался этой плаксе, что именно муж ее отдал Дракону. Слезы слезами, а девчонка, отойдя от первого шока, может захотеть и отплатить коварному супругу, отомстить ему, оставив его без штанов на улице, и сама может отдать Дракону все свои сокровища. А покуда она не знает о гнусном предательстве и свято уверена в том, что муж ее любит и беспокоится о ней, разыскивает, она так ни за что не сделает; если у нее есть надежда на то, что она вернется домой, что ее там ждет любимый муж и прежняя спокойная и сытая жизнь в достатке, она будет о богатствах помалкивать, лишь бы не причинить любимому человеку вреда.

«Как же повести себя наиболее разумно, – размышлял Робер, задумчиво наблюдая за плачущей Хлоей. – Как же заставить ее саму мне все отдать? Нет, жениться – это чересчур. Если Дракон ее натянет пару раз, без особого почтения и оглядки на ее титулы и нежное строение, от нее мало что останется. Зачем мне тогда будет нужна эта девка? Лучше обмануть, вынудить ее это сделать, лестью или угрозами».

– Вероятно, я мог бы что-то сделать для вас, – предложил господин Робер, сделав вид что сердце его смягчилось от вида слез девушки. – Например, покуда вы здесь, в таком незавидном положении, я мог бы стать вашим поручителем и вести ваши дела… передать весточку о вас вашему супругу, ну и какие-нибудь особые распоряжения?..

– Благодарю вас, вы так добры, – с тяжким вздохом произнесла Хлоя.

– Вероятно, я мог бы принести вам больше пользы, если бы был вашим законным представителем, – меж тем продолжал господин Робер вкрадчиво. – Кто знает, как сложится ваша судьба дальше. Вероятнее всего, вам удастся вернуться домой – Господин Дракон не станет настаивать на вашем пребывании у него если вы ему не понравитесь. Проще говоря, н вас просто выгонит прочь. Лишний рот в замке ему совсем ни к чему. И тогда вам придется каким-либо образом добираться домой. Я, как ваш законный представитель, мог бы изъять некую сумму из вашей казны – на ваше проживание и на путешествие по морю, разумеется.

– Благодарю, но этого не потребуется, – с прохладцей ответила Хлоя, с неприязнью глядя на хитреца, пытающегося сладким речами заморочить ей голову. – Достаточно будет и весточки Мишелю. Он все сделает сам. У него достанет и ума, и опыта, чтобы грамотно распорядиться деньгами.

«Достанет! – мрачно подумал Робер, едва не заскрежетав зубами от досады. – Уже достало, уже распорядился – и весьма мудро, надо отдать ему должное! Маленькая жадная дрянь, ее везут непонятно куда, а она умудряется думать о своих делах… Ну, ничего! Думаю, пару визитов Господина Дракона образумят тебя и ты станешь посговорчивее. Да, так; пока что она не представляет, что ее ожидает, а потому так смела. Поговорим позже, милочка – и я не я буду, если ты не отдашь мне все!»

* * *

Первую ночь в замке у Дракона Хлоя помнила плохо.

Она еле могла вспомнить, как ее доставили туда; как долго вели по темным величественным залам с высокими потолками, укрытыми полумраком. В жаркой, наполненной паром купальне всех вновь прибывших девушек молчаливые служанки, похожие на серые тени, отмыли в горячей воде от запаха морской соли. Кожа Хлои, огрубевшая от морского ветра и соленых брызг, снова стала мягкой и гладкой, зарозовела от тепла и ароматных масел, которыми прилежные служанки натерли ее с головы до пят, разминая натуженные руки и ноги, напряженную узкую девичью спинку. В предложенном зеркале она увидела свое отражение – бледное личико, немного осунувшееся, но все же довольно миловидное и привлекательное, заострившийся носик, побледневшие маленькие губы, залегшие под светлыми зелеными глазами тени – знак усталости, тревоги и печали, – и медово-золотые волосы, пышной шапкой лежащие на голове, стекающие по плечам сверкающей рекой.

«Может, мне удастся достучаться до сердца Господина Дракона? – с тоской думала Хлоя, покуда прислужницы вытирали ее насухо и одевали в ночную рубашку. – Разжалобить его и упросить отпустить меня?..»

Ночь прошла тревожно. Хлоя ворочалась в своей постели, видя какие-то сумбурные, гнетущие сны, и, изредка просыпаясь, слышала жалобные всхлипывания молоденькой графини, нудные, как капание воды в пещере.

Поутру ее разбудили, бесцеремонно встряхнув за плечо, и она уселась, потирая испуганные глаза.

В комнате, где с вечера расположили всех вновь прибывших, никого уже не было; постели остальных девушек были пусты и холодны.

Над нею, скрестив руки на животе, возвышался чернокожий раб, разодетый в яркие экзотические просторные одежды из расписных шелков. Лицо его – черное, лоснящееся, – было как-то неестественно спокойно и взгляд пустой, ничего не выражающий, словно чернокожий был не жив или мыслями витал где-то далеко, может, в ином мире. Он не пытался заговорить с Хлоей или просто издать какой-либо звук, и Хлоя с содроганием поняла, что раб-то, скорее всего, один из тех, кого Дракон пленил в одном из своих военных походов. Пленил – и отрезал язык…

«Евнух! – сообразила Хлоя, когда тот жестами пояснил ей, что теперь он ее личный слуга. – О них еще говорят – живые странники меж мирами. В этом мире у них не будет ничего, кроме служения господину, и они покорно ждут перерождения в иной жизни в надежде на лучшую долю…»

Меж тем евнух, не откладывая дел в долгий ящик, принялся спешно, но ловко и аккуратно готовить свою новоявленную госпожу к выходу. Хлоя и оглянуться не успела, как раб совершенно бесцеремонно, словно в руках его была не живая женщина, а безмолвная кукла, стащил с нее ночную рубашку – Хлоя взвизгнула и стыдливо прикрыла наготу руками, ибо никто до сего дня не видел ее обнаженной кроме ее мамушки-кормилицы и мужа, – и надел прозрачное невесомое платье, балахон с прорезью для головы и рук, и перетянул ее талию тонким пояском.

Огромными черными ручищами аккуратно причесал ее пышные волосы, поправляя их так бережно и умело, словно всю жизнь только этим и занимался. Опустившись на колени, обул Хлою в сандалии с тонкими ремешками, словно она была малым ребенком и сама бы не справилась.

Только после всего этого, придирчиво оглядев обмирающую от страха и стыда девушку, он знаком пригласил ее следовать за ним.

Послушно семеня за широко шагающим безмолвным чернокожим, Хлоя то и дело пыталась хоть как-то прикрыть тело, соблазнительно просвечивающее сквозь слишком тонкую ткань, но ей это не удавалось. Сгорая от стыда, она скрестила руки на груди и шажки делала маленькие-маленькие, наивно полагая, что так ее нагота будет менее заметна.

Куда ее вел раб? В таком виде – только к Господину, который, судя по всему, не желал откладывать знакомства со своими подарками. Хлоя обмирала от стыда, снова и снова пыталась придумать, как будет себя вести и что скажет Дракону, чтобы тот услышал ее…

«Нужно придать себе уверенный вид, – думала Хлоя, расправляя плечи и поднимая гордо голову, пытаясь спрятать свой ужас, – и говорить уважительно, но твердо…»

Комната, куда привел ее чернокожий раб, была совсем маленькой, но зато с огромной кроватью под роскошным атласным балдахинам. Она была застелена дорогими, красивыми шелками, пышно взбитые подушки казались на их фоне ослепительно, кипенно-белыми. Сгорая от стыда, Хлоя неловко топталась на пороге, не решаясь пройти дальше, прекрасно понимая, зачем она здесь и что сейчас должно произойти.

Кроме кровати, занимающей добрую половину комнаты, было и еще кое-что. Небольшой столик на изящных гнутых ножках, накрытый алой парчовой скатертью поверх тонкой льняной. На нем стояли серебряные приборы на одну персону и ваза со свежими фруктами.

А рядом со столиком стоял стул. И, в общем-то, это был бы совсем обычный стул, с сидением, обтянутым зеленым бархатом, порядком вытертым и поблекшим от времени, если б посередине него не торчал некий предмет довольно внушительных размеров, в котором Хлоя со стыдом и ужасом опознала мужской половой орган выточенный искусно из камня, белого и полупрозрачного, как сахар, с красивыми фиолетовыми прожилками, с той лишь разницей, что он был… не совсем человеческий.

Будучи замужем – хоть и весьма недолго, – Хлоя все же имела счастье видеть обнаженного мужчину и более-менее представляла, как данный орган должен выглядеть. А этот… предмет мало того, что был намного крупнее того отростка, который с гордостью демонстрировал своей невинной, краснеющей от смущения невесте Мишель в первую брачную ночь, так и выглядел он очень странно, почти пугающе.

Крупная, словно литая головка его была размером с маленькое яблочко. Кроме перевивающих вен, по всей его длине шла узкая полоска с поперечными складками, которые, вне всякого сомнения, внутри будут затруднять скольжение и создавать дополнительные ощущения.

И, кроме всего этого, у самого основания чудовищный член был словно перепоясан широким кольцом, покрытым выростами, похожими на тупые, с закругленными концами шипы.

Невозмутимый раб жестом указал на стул, нетерпеливо поясняя, что Хлоя должна было сесть на него, и девушка в ужасе замотала головой, разом позабыв все то, что собиралась говорить Дракону и о чем хотела его просить.

– Я не могу на это сесть, нет, нет! – бормотала она, отступая, готовая вот-вот разразиться рыданиями. На лоснящемся черном лице раба отразилась лёгкая досада, но он не двигался, не пытался ее как-то принудить. Видимо, прикасаться к женщинам Дракона он без разрешения хозяина не имел права. – Я не буду! Не буду!

– Вот как? Противиться воле Дракона? – раздался мягкий, словно льющийся из кружки мед, голос, в котором, однако, послышались металлические, царапающие слух нотки, и воздух задрожал и завибрировал, когда голос вопрошающего опустился до самых нижних нот.

Чуть задев плечом балдахин, небрежно запахивая полы халата, из тени выступил человек – п крайней мере, выглядел он как человек, – и у Хлои от ужаса ноги подкосились, потому что она сразу поняла, кто перед ней.

Дракон, чуть склонив голову к плечу, с усмешкой и с интересом рассматривал обмершую от испуга девушку, оценивая изгибы ее маленького тела под прозрачным одеянием. Он был высок, очень высок и широкоплеч, намного крупнее любого виденного Хлоей мужчины. На его фоне даже чернокожий раб смотрелся хрупким и маленьким, а Хлоя так и вообще производила впечатление подростка.

Если б Хлое не было так жутко, и если б от волнения все предметы не расплывались у нее перед глазами, превращаясь в мутные блины с неясными очертаниями, то девушка заметила бы, что Дракон невероятно хорош собой. Его кожа, чуть смуглая, была гладкой и чистой, не носила ни единой отметины, потому что даже самому крепкому мечу не под силу пробить драконью шкуру. Его смоляные волосы падали на плечи, на гладкий высокий лоб, черные брови вразлет было словно выписаны над насмешливыми карими темными глазами, которые нет-нет, да разгорались ярким светом как раскаленное вскипающее золото, и черный зрачок становился тонкой вертикальной чертой.

В прекрасной улыбке, которая в равной степени была завораживающая и хищная, он открывал белоснежные ровные зубы с чуть заостренными клыками, и в любой другой жизненной ситуации Хлое польстило бы его жадное, нескромное внимание, с которым Господин Дракон рассматривая ее грудь, соблазнительно просвечивающую сквозь тонкую ткань, ее стройные бедра, ее плоский животик. Но не сейчас.

– Я не могу! – прошептала Хлоя побелевшими от ужаса губами, заметив тень раздражения и неудовольствия на его лице. На глаза ее навернулись слезы, вернулись паника и мучительный стыд оттого, что сейчас ее, практически обнаженную, рассматривают сразу две мужчин, и она, давясь горькими слезами от унижения, прошептала, цепляясь за последнюю надежду: – Господин Дракон, но у меня же есть муж! Я не могу изменить ему, не могу!

Впрочем, она так рыдала, что он вряд ли разобрал что-то кроме «не могу» в ее всхлипываниях.

– Так тебе помогут, – угодливо произнес Дракон и кивнул головой, указывая евнуху на содрогающуюся от слез девушку.

– Нет, нет! – заверещала Хлоя; от ужаса ей казалось, что ее окатили кипятком и каждый ее нерв теперь пылает и горит, а тело просто не может чувствовать ничего иного кроме всепожирающего стыда. – Нет!

Молчаливый раб тем временем деловито шагнул к ней и ухватил ее поперек туловища. Бесцеремонно задрав ее прозрачные одежки, он ловко просунул широкую ладонь меж ее дрыгающихся в разные стороны ног и Хлоя ощутила, что его пальцы невероятно скользкие и какие-то масляные. Едва не задохнувшись от собственного крика, девушка почувствовала, как он поглаживает ее меж ног, щедро покрывая всю промежность ароматным маслом. Это было чудовищно унизительно и стыдно для нее, отвратительно настолько, что она малодушно помыслила о самоубийстве. Слезы бессилия душили ее, она рыдала и билась под внимательным немигающим взглядом дракона, наблюдающим за ее унижением.

Все так же молча и деловито он перевернул ее маленькое хрупкое тело, перехватил поудобнее под бедра, и Хлоя, очутившись над ненавистным стулом, почувствовала, как его черные пальцы бесцеремонно раздвигают ее нежные складочки, и как каменная головка чудовищного члена касается ее раскрытого лона, трется, словно отыскивая вход в ее тело, и как медленно и туго входит в нее огромный член.

Хлоя звонко взвизгнула, изо всех сил вцепившись в обитые бархатом подлокотники, когда с небольшим усилием головка члена все же проникла в ее тело, и рад, усадивший так ее на этот пыточный стул, отступил прочь.

Хлоя даже дышать перестала, под весом собственного тела оседая все ниже и надеваясь на каменный член все полнее. Ей казалось – е на кол сажают, все ее нежные ткани были невероятно, почти до боли растянуты, и каждая неровность, каждая выпуклость ощущалась так сильно и ярко, что Хлоя невольно закусывала губы, принимая в себя камень сантиметр за сантиметром.

Этот странный камень оказался не холодной и не жесткой, какой полагается быть любому камню. Он был тёплым, совсем как живой, и все складки, которые Хлое пришлось пересчитать собственным телом, казались упругими и приятно поглаживали ее изнутри. У изумленной девушки сложилось полное впечатление, что ее берет живой мужчина с огромным членом, осторожно и бережно двигаясь у нее внутри, и она искусала все губы, к стыду своему почувствовав, что вместо чудовищной боли ощущает в себе разгорающееся удовольствие, желание и… странную теплую пульсацию, от которой невыносимо хотелось двигать бедрами, насаживаясь сильнее и сильнее. Тяжело дыша, она вцепилась идо всех сил в скатерть, до боли стиснув пальцы и даже боясь вздохнуть, потому что с каждым вздохом странная, разжигающая наслаждение пульсация внутри ее тела только усиливалась. Ноги ее тряслись, она изо всех сил старалась опираться на них и стоять, не оседать полностью, но это было очень неудобно и трудно, Хлоя чувствовала, как дрожь напряжения охватывает все ее тело, и она не выдерживает, медленно опускается все ниже, на жуткие шипы, которые уже касались и тревожили ее нежный вход.

Кричать она давно перестала; да она и вздохнуть-то боялась, потому что каждый вздох, каждое произнесенное ею слово лишали ее сил и она, багровея от стыда, ощущала в воем теле толчки, мелкие, но чувствительные, от которых тело ее выгибалось само, против ее воли, наполняясь негой.

– Что это! – почти выкрикнула она, когда первые из шипов проникли в ее донельзя растянутое лоно и дрожь от муки, круто замешанной на невероятном наслаждении, пробежала по ее телу. – Что это такое!?

Крикнула – и застонала, не в силах сдерживаться, протяжно и жалко, дыша часто-часто, словно измученное животное в полуденную жару. Хлоя балансировала на грани боли и удовольствия, когда шипы постепенно, ряд за рядом, проникали в ее тело, массируя и растягивая ее чувствительно изнутри. Пульсация внутри нее усилилась, мягкими спазмами распространяясь по всему ее телу, и Хлоя уже почти выла, удерживая себя от того, чтобы тут же, к своему стыду, на глазах у чужих, незнакомых ей мужчин, не начать насаживаться на чёртов каменный член, чтобы унять разливающееся п ее телу дикое желание.

– Это живой камень, – угодливо подсказал Дракон, внимательно наблюдая за выражением ее лица. – Говорят, он ведет себя как тот предмет, чью форму ему придать. Это правда, интересно?

Хлоя, зажмурившись и стиснув зубы, была совсем не расположена вести научные беседы. Ее изумленный разум, существующий словно отдельно от ее корчащегося в наслаждении тела, что-то нашептал ей о том, что это правда, и если выточить из такого камня кошку, то можно будет ощутить вибрацию ее мурлыкания, положив руку на ее спинку…

Только из этого камня не кошка была выточена.

Головка каменного члена погрузилась в ее тело так глубоко, что с каждым вздохом Хлое чудилось, будто та движется внутри ее тела, вкрадчиво поглаживая бархатное упругое донышко, массируя его и крепко нажимая на самые чувствительные, самые глубинные точки, отчего у Хлои круги плыли перед глазами, и она яростно кусала губы, чтоб не раскричаться.

– Зачем это, – выдохнула Хлоя, в очередной раз пытаясь опереться, встать на ноги – и выкрикнула, припав грудью на стол извиваясь и корчась, потому что ей показалось, что огромный член с силой толкнулся в ее тело, заставив ее дрожать и поскуливать.

– Это затем, – произнес Дракон вкрадчиво, подступив ближе и осторожно поднимая лицо девушки за подбородок, – чтобы узнать, подходим ли мы друг другу. И, мне кажется, мы подходим?

Его большой палец медленно, почти нежно провел по ее раскрасневшимся, искусанным губам, скользнул внутрь ее рта, коснувшись языка. Девушка не могла даже противиться этому осторожному жесту; и когда он рывком разодрал на ней платье, обнажив ее грудь и по-хозяйски грубо ухватив ладонью приятную округлость, меж пальцев зажимая острые напряженные соски, Хлоя даже вспомнить не смогла о стыде, съедавшем ее совсем недавно. Она не двинулась, не шелохнулась, лишь ответила мучительным стоном, все так же судорожно стискивая скатерть побелевшими пальцами. Ее горячее дыхание шумно вырывалось из широко раскрытого ротика, она почти кричала, капли пота стекали по е напряженной, дрожащей шее, по извивающейся спине и поджимающемуся, вздрагивающему животу, но она даже не шевельнулась, когда руки Дракона тискали, мяли ее грудь, оглаживали бока, поглаживали обнаженный живот.

Она готова была упасть лицом на стол и умереть, но Дракон не позволял ей опустить голову, раз за разом поднимая к себе ее лицо и с интересом всматриваясь в ее подернутые дымкой страдания и невероятного, почти наркотического наслаждения глаза, и его узкие зрачки дрожали, то расширяясь до черного идеального круга, то сужаясь до тонкой, с волос, черной полоске на раскаленном золоте радужки.

Хлое казалось, что толчки в ее теле стали все чаще и крепче, каменный чертов член, казалось движется в ней все быстрее, растягивая ее и массируя изнутри, лаская каждой своей выпуклостью, наполняя все ее существо тяжелым и горячим удовольствием.

Склонившись над изнывающей, дрожащей девушкой, почти уткнувшись лицом в ее волосы, Дракон по-звериному принюхивался к ней, к запаху ее возбуждения и горячего пота, проступившего на зарозовевшей коже. Не понимая, что она делает, Хлоя, словно ища поддержки у своего мучителя, ткнулась в его шею абсолютно мокрым горячим лбом, и он замер, вслушиваясь в ее стоны, в ее громкое дыхание, перемешанное с криками.

– Смотри мне в глаза, – прошептал он жадно и горячо, поворачивая к себе ее разгоряченное лицо. – Смотри мне в глаза! Я хочу увидеть, когда тебе станет хорошо!

Измученная Хлоя, едва не разрыдавшись от бессилья, подчинилась, вся трепеща, но смотреть в глаза Дракону оказалось не так-то просто. Пульсация внутри ее тела все нарастала, изнемогающая девушка извивалась и ее трясло так, что это заметил даже Дракон – как и то, что она упрямо продолжает стоять на дрожащих ногах.

– Ах, вон оно что…

Его рука легко легла на спинку стула и Хлоя, отчаянно цепляясь носками сандалий за пол, ощутила, как он тянет, отклоняет стул назад, увлекая вместе с ним и Хлою.

– Ай! – взвизгнула девушка, плюхнувшись на сидение и оказавшись в полулежачем положении. Каменный член теперь был полностью в ней, и теперь ее тело наполняла не пульсация – нестерпимое жжение, – и она с изумлением поняла, что ее бедра жадно и откровенно движутся, спина ее изгибается, и сама она с охотой насаживается на член, сладострастно постанывая, стараясь потушить разгоревшееся желание.

– Ну-у?

Хлоя упрямо закусила губу, почти через силу останавливаясь, прекращая двигаться, хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось позабыть обо всем, закрыть глаза, и продолжить откровенные сильные движения, ощущая в себе толчки каменного огромного члена.

– Я думала, – упрямо пропыхтела она, глядя в его злые золотые глаза своими – затуманенными, – что только Дракон имеет право видеть… как кончает… его женщина…

– Его женщина! – усмехнулся Дракон, всматриваясь в раскрасневшееся лицо девушки. – Сначала нужно стать женщиной Дракона…

Однако он одним кивком головы велел черному рабу выйти, и тот поспешно выскочил вон, захлопнув за собой двери.

Грубым рывком Дракон стащил девушку со стула и повалил ее животом на стол, сметая столовые приборы со звоном на пол. Не дав ей опомниться, оголил ее зад, задрав прозрачную юбку и грубо раздвинув ее ноги. Хлоя, сжавшаяся в комочек, лишь вскрикнула, ощутив горячее прикосновение его горячей возбужденной плоти и его жесткие пальцы, жадно ощупывающие ее мокрое лоно, и в следующий миг его член – горячий, живой, – вошел в ее узкое лоно одним толчком, перемешав удовольствие с болью. Хлоя закричала, чувствуя как его жесткие пальцы впиваются в ее мягкие широко разведенные бедра. Ощущения, наполнившие тело девушки, были намного ярче и сильнее, они сводили ее с ума настолько, что Хлоя, забыв всякий стыд абсолютно, сама яростно рыча и толкаясь всем телом, насаживалась на его член. Он лишь выше поднимал ее разведенные бедра и двигался осторожно и плавно.