Текст книги "Наложница для нетерпеливого дракона (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Они сцепились практически беззвучно – если беззвучием можно назвать скрежет чешуи об чешую, грохот разломанной мебели, по которой яростно хлестнул огромный хвост и чудовищный лязг костей об каменный пол. Толстое питонье тело обвивало плечи черного дракона, одним прыжком настигшего хозяина дома. Данкан – несмотря на то, что, вне всякого сомнения, понял, кто перед ним, – смело вступил в драку и старался удавить «дорогого гостя», совершенно по-змеиному обхватывая его кольцами. Он, особо не раздумывая, впился б и зубами в шипастую толстую шкуру черно-фиолетового дракона, но тот, почти не размахиваясь, ударил по оскаленной морде Данкана, едва не выбив сознание из его головы. Но, несмотря на это, Данкан упорно продолжал обвивать кольцами своего змеиного тела противника, стискивая его в своих неласковых объятьях.

Однако в бою у него не доставало ни сил, ни умения, и он испустил громкий визг, от которого кровь стыла в жилах, когда Эрик лишь слегка расправил плечи, освобождая прижатые крылья, и толстое питонье тело, дрожа от усилий, не выдержав, ослабло и соскользнуло по шипастой черной броне противника, изранившись, изрезавшись в кровь.

Одна из когтистых черных лап ухватила Данкана за шею, высоко, почти у самой челюсти, и тот бессильно щелкал зубами и бестолково молотил по воздуху лапами, которые оказались слишком коротки в драке с противником, который превосходил его и в размерах, и в мощи. Безжалостно прижав тело Данкана к полу, впившись в его чешую когтями так глубоко, что по плоским пластинкам потекла кровь, Эрик, казалось, сейчас голову ему оторвет. Длинное тело Данкана извивалось и крутилось, свиваясь в кольца, как тело обезглавленной змеи, а Эрик молча, хладнокровно давил его, покуда свет не начал меркнуть в золотых драконьих глазах Данкана и язык красной тряпицей не свис бессильно меж острых зубов.

– Это, – прорычал Эрик, подавляя совершенно волю противника к сопротивлению, и его голос был металлический, неразборчивый, дышащий пламенем, – моя женщина! Как ты посмел притронуться к ней?!

Обратная трансформация произошла так же скоро, и так же незаметно, и Хлоя, мигнув, вместо двух огромных сцепившихся монстров увидела двух мужчин. Один в мрачном черном бархате, с золотой цепью, светлым лунным лучом перечеркивающей его широкую грудь, второй – полуодетый, растерзанный, в белой тонкой рубашке, задыхающийся в пальцах, железным обручем стиснувших его горло. Эрик пинком раскрыл дверь (едва не прибив при этом прячущегося за ними Робера) и вышвырнул прочь Данкана, брезгливо, словно его рука держала не отпрыска древнего и знатного рода, а изорваную падаль. Вслед за ним он, скомкав, вышвырнул его пеструю одежду.

– Пошел прочь! – прогрохотал Эрик, тяжело дыша. Черный бархат на его плечах поблескивал каплями дождя, словно Дракон долгое время провел под дождем, и драгоценными красными камнями сверкала на его одежде кровь Данкана.

Юноша, покатившись по камням, болезненно вскрикнул, но тут же зашелся хохотом, едва оказавшись на безопасном расстоянии от рассвирепевшего гостя. Он с трудом поднялся и уселся, привалившись спиной к стене, отер с разбитых губ кровь, языком ощупал белые крепкие зубы, проверяя, все ли целы – и снова засмеялся, замотав головой. Его одежда – белая рубашка, – была изорвана и окровавлена, словно его полосовали плетьми, но даже унижение и поражение не лишили его природной веселости и нахальства.

– Надо же было догадаться, – пробормотал он, – кем эта девица является на самом деле… вот я болван… любовница!

И он снова расхохотался – наверное, нарочно, чтоб поддразнить Эрика еще сильнее.

– Я оставляю тебе жизнь, – тяжким голосом произнес Эрик, исподлобья рассматривая Данкана, – лишь потому, что этой семье недостает огня, и ты, возможно, последний, кто сможет его сохранить и разжечь. Но если я увижу тебя еще хоть раз, – от его громового рычания дрогнули стекла в окнах, – я убью тебя и истреблю всю твою семью за нанесенное мне оскорбление. Пшел прочь.

В коридоре послышались встревоженные голоса, заплясали пятна света на темных стенах; откуда-то из темноты выполз Робер, подобострастно сгибаясь в поклонах едва ли не вчетверо, и Эрик, почти не размахиваясь, молча влепил ему сокрушительную пощечину тыльной стороной ладони, словно брезгуя прикасаться к его лицу. Робер с воплем отлетел к стене и осел, бессмысленно тараща очумевшие от боли глаза. Рот его оказался разбит в кровь, кровь текла меж зубов, и казалось, что от этого чудовищного удара Голос Дракона откусил себе язык.

– Почему, – от злости горло Эрика перехватил нервный спазм, и он мог лишь зловеще шептать, – охрана Леди Дракон допустила это нападение? Где ты был?! Как вышло, что в комнату к Хлое пробрался этот мальчишка?

Робер ничего не мог ответить; он зажимал руками лицо и лишь мычал что-то нечленораздельное.

Хлоя… Голос Эрика дрогнул, в нем кроме ярости проскользнуло какое-то живое, теплое чувство, и девушка, услышав свое имя из уст Дракона, вдруг очнулась, выйдя из странного ступора. Она всхлипнула, чуть слышно, но этого было достаточно, чтоб Эрик молниеносно обернулся, глянул на нее своими золотыми драконьими глазами, в которых отразилась тревога.

– Скажешь хозяевам, – грубо бросил Эрик Роберу, корчащемуся на полу, – что жених прибыл.

И он с треском захлопнул двери прямо перед носом у спешащих к комнатам гостей встревоженных хозяев, предоставив Роберу самому объясняться с ними.

За дверями стихли крики и испуганные голоса; откусил Робер себе язык или нет, но он сумел убедить драконов не поднимать скандала. Вероятно, самым его веским аргументом был изрядно потрепанный Данкан, но, так или иначе, а никто потревожить покой Эрика и Хлои не посмел.

Хлою трясло; ее дрожь была так сильна, что девушка вынуждена была сесть на постель, иначе б она просто упала. Эрик, молча оглядывая ее, не спешил подходить. Казалось, он боится, не решается сделать это. Казалось – шевельни он пальцем, сделай шаг, коснись он Хлои, и девушку накроет истерика, Хлоя забьется в рыданиях и криках, закрываясь руками от того, кто лишь минуту назад был так страшен и чудовищен, как ожившая мгла в самой глубине ада.

– Боишься меня теперь? – полуутвердительно произнес он, и Хлоя вспомнила жуткую исполинскую черную тварь, безжалостно дерущую когтями нарядную алую чешую. Его вид внушал ужас воинам на поле боя, и странно было бы ждать, что юная девушка не испугается от истинного образа господина Дракона. Однако Хлоя отрицательно качнула головой, как завороженная глядя в его глаза.

– Нет, – шепнула она. – Ты мог превратиться в Дракона в любой момент, и я знала это. Всегда помнила об этом.

Ее голос был слабый, он звучал в тишине и темноте огромной комнаты как серебристый нежный колокольчик, и расстояние, разделяющее Хлою и Эрика словно исчезало, таяло.

– Иди ко мне, – он протянул ей руку. Сам так и не сделал шага к ней, предоставляя Хлое самой сделать выбор. И она, поднявшись, покорно шагнула к нему, доверчиво вложила свои тонкие пальцы в его ладонь.

Его руки осторожно сжали ее тело, золотые драконьи глаза снова заглянули в ее, так глубоко, словно Эрик хотел рассмотреть самую крохотную тень сомнения в душе Хлои, самую маленькую песчинку страха и отвращения. И она смотрела в его глаза, разглядывая там ревность, страсть и тревогу. Сегодня, сейчас, только что он мог лишиться ее навсегда; Данкан, вне всякого сомнения, убил бы ее, не раздумывая – или взял себе, спрятал бы ото всего мира, чтобы наслаждаться ее красотой. И от этой мысли Эрик начинал дрожать, как от нестерпимой боли, как от самой страшной беды, которую ни заглушить, ни поправить невозможно.

– Да ты совсем замерзла, – пробормотал он, осторожно поглаживая горячими ладонями ее гибкую спинку. – У этих чертовых скряг холодно, как в погребе… Согреть тебя?

Впервые он спрашивал разрешения на то, чтобы коснуться ее, тревожно и почти робко. Тревога о том, что теперь Хлоя будет бояться его и испытывать к нему отвращение, не отпускала Эрика, и он в досаде закусывал губы, злясь, что так вышло, и что Хлоя увидела его таким, каким он вовсе не планировал ей показываться. С губ его готовы были сорваться слова, возможно, самые пылкие, важные и смелые, которых так ждала Хлоя и которые он готов был сказать сам, уже давно, но тень чудовища теперь стояла меж ними, и Эрик не решался произнести слова признаний вслух, боясь, что они пропадут, падут в никуда, не будут услышаны. Может быть, впервые в своей жизни Эрик испытывал страх, и сердце его дрожало. Поле боя не пугало его, а взгляд Хлои, в котором застыл молчаливый укор, страшил его больше, чем нацеленные на него стрелы со стальными магическими наконечниками. Словно извиняясь за свое долгое отсутствие, он сжал ее пальцы и горячо поцеловал ладонь девушки, снова заглядывая в ее глаза, почти заискиваясь, как провинившийся мальчишка, выпрашивающий прощения.

– Согрей, – тихо ответила Хлоя, стыдливо пряча глаза, разглаживая ладонями черный бархат на его груди. – Я скучала по тебе…

– А ну, иди сюда, сладкая моя…

Эрик подхватил девушку на руки, забыв, что его одежда мокра от проливного дождя и испачкана в крови. Хлоя приникла к нему, осторожно целуя его подрагивающие губы, чувствуя, как он горячо и жадно отвечает ей.

– Моя самка, – агрессивно произнес он, опуская ее на постель. Под его пальцами разошелся черный бархат, расстегнулись застежки. Он стащил с себя одежду и отбросил ее прочь, опускаясь на нежное тело девушки, накрывая его своим, горячим, обжигающим, целуя ее губы.

– Мой Дракон, – тихо, словно эхо, ответила она, но от этих тихих слов кровь в жилах Дракона словно закипела.

– Твой, – шептал он, разглаживая волосы на ее висках, целуя снова и снова ее губы, хмелея от ее податливости и покорности.

Он повалил ее в постель, одним взмахом разодрав на ней ночную сорочку, добираясь до теплого, живого тела.

– Мое, все мое!

Его губы жадно хватали ее напряженные соски, язык ласкал ее так настойчиво, чувствительно и сильно, что Хлоя вскрикивала, извиваясь под его тяжелым телом.

– Куда же ты, сладкая моя?

Его губы накрыли ее ротик, стирая всякий вскрик, всякий всхлип, стон, вздох, покуда его пальцы, поглаживающие ее тело, не скользнули по трепещущему животику, вниз, по гладенькому лобку.

– Сожрал бы тебя, сладкая моя…

Его пальцы чувствительно ласкали ее клитор, пока он ее целовал – рвущуюся из его рук, вскрикивающую от чересчур острых и чувствительных прикосновений.

– Ради бога, прекрати!

Он жадно перехватил ее дрожащие бедра горячими ладонями, устраиваясь между ними, продолжая целовать ее нежные губы.

– Почему, моя сладкая? Почему, моя единственная? Почему, неповторимая моя?

Его член коснулся ее лона, и Хлоя застонала, вцепляясь острыми ноготками в его плечи, чувствуя, как он проникает в ее тело, жестко, требовательно.

– Моя нежная самка, – шептал он, приподнимая ее бедра выше и вжимаясь в ее тело все крепче и крепче. – Почему мне нельзя тебя любить так сильно и страстно, как я хочу? Ответь, почему я не могу слышать твои сладкие крики?

Словно подтверждая свои слова, он двинулся в ее теле сильно и жестко, и Хлоя, обнимая его ногами, прижимаясь к нему низом живота, принимая его все полнее и полнее, вскрикнула от глубокого чувствительного проникновения, от крепкого поцелуя, запечатывающего ее губы.

– Кричи, кричи, – шептал он ей на ухо, крепко стискивая ее бедра, терзая ее тело самой сладкой в мире пыткой, – я измучаю тебя так, что ты и слова не сможешь произнести… Моя нежная, моя ласковая… моя сладкая… Моя…

Хлоя дрожала в его руках, прижимаясь к Эрику все крепче и крепче. Ее тело подчинялось тому, что он с ним делал, отвечая сладким наслаждением на каждое прикосновение, на каждое проникновение.

– Скажи, – шептала она, извиваясь под его телом, – скажи, – умоляла она, обнимая его лицо ладонями и целуя его губы. – Скажи!

Он упорно молчал, но она крепче обнимала его ногами, жарче прижималась к нему раскрытыми бедрами, и он постанывал от наслаждения, что приносило ему женское тело.

– Скажи! – молила она, покуда его губы ласкали ее шею, пока их тела, слившись воедино, двигались плавно и медленно, лаская друг друга.

– Моя самка, – шептал он, потеряв голову, – мое наслаждение… моя любовь…

Глава 15. Ритуал

За всю свою долгую службу Дракону Робер никогда не получал от него пощечин. Никогда. Более того – Дракон и недоволен-то бывал редко, и недовольство свое выражал куда менее эмоционально.

Сейчас, еле ворочаясь на полу, выплевывая покрошенные зубы и с трудом понимая, цела ли его челюсть, Робер обмирал от ужаса. Если одной пощечиной Дракон едва не вышиб из него дух, то что же будет, если он возьмется за него, Робера, всерьез? И как, однако, крепок мальчишка, если вынес неласковые объятья Эрика…

– Я говорил, – еле смог произнести Робер, кое-как ворочая распухшим языком, – я предлагал свою помощь…

– Мне не нужны подачки от мужа сестры, – грубо ответил Данкан, поднимаясь на ноги. – Не в моих правилах выпрашивать и унижаться.

«Однако в твоих правилах хитрить и жульничать, – подумал Робер насмешливо. – Какой причудливый кодекс чести…»

– Что здесь произошло?!

Голос главы семейства горных драконов звучал испуганно, хотя мужчина изо всех сил старался придать ему грозный оттенок. Фонарь в его трясущейся руке раскачивался и длинные полосы света метались по темным стенам. Вооруженная охрана, кое-как одетые братья – все столпились около дверей, за которыми были Эрик и Хлоя, но никто не посмел постучать к ним, да и просто переступить невидимую черту, приблизиться к дверям.

– Господин жених прибыл, – едко ответил Данкан вместо еле ворочающегося Робера. – Я имел счастье поздороваться с ним и познакомиться поближе.

Испуг его уже прошел и вернулась нахальная самоуверенность. Старший брат, казалось, готов был его испепелить взглядом, но, несмотря на это, Данкан преспокойно оделся и неспешно принялся застегивать пуговицы

– Почему ты здесь и отчего избит?! – рявкнул глава семейства, с ужасом глядя на Робера, половина лица которого приобретала нездоровый синеватый оттенок. – Ты посмел напасть на гостей?! На его слуг!?

– Ну, этого-то я не трогал, – хладнокровно ответил Данкан, – своего слугу господин Дракон отделал лично.

– Почему ты здесь!? – снова вскричал глава семейства. Страшная догадка озарила его разум, алым огнем разгорелись его глаза, и Данкан, глядя в узкие драконьи зрачки брата, твердо ответил:

– Захотел поближе познакомиться с Леди Дракон, и, вероятно, предложить ей свою руку и сердце.

Глава семейства схватился за голову; в глазах его плавал страх.

– Что?! – прострел он сдавленным голосом. – Безумец, ты посмел забраться к ней…

– Никуда я не забрался, – хладнокровно ответил Данкан, перебив брата, который, оказалось, готов был впасть а истерику. – Но попытался, если уж быть честным до конца. Не волнуйся; за это дорогой гость уже спросил с меня и даже дал понять, что простил – с условием, что больше не увидит перед собой моей рожи. Зато я узнал нечто такое, что тебе явно не понравится, и куда больше, чем то, что я попытался ухватить Леди Дракон за задницу.

– Что же, – скорее по инерции, чем из любопытства, спросил старший брат.

– Леди Дракон вовсе не сестра ему, – ответил Данкан. – Она человеческая самка, и его любовница, и очень дорога ему. Как думаешь, удастся тебе подложить под него Анну?

От услышанного на красивом лице старшего дракона выписались такое изумление, что Данкан расхохотался.

– Ты выглядишь очень глупо, – язвительно заметил он.

– Любовница! – выдохнул старший дракон. – Его любовница участвует в смотринах?! И решает, станет ли моя сестра его женой?!

– О да, – кивнул Данкан. – Чувствуешь, какова цена этой человеческой самки? И чувствуешь, как уплывают из твоих цепких рук его денежки?

Старший дракон не ответил; лишь желваки заиграли на его щеках, он зло сжал зубы, чтобы сию минуту не выкрикнуть оскорбительные ругательства в адрес гостя.

– Вероятно, не все ещё потеряно, – глухо произнес он наконец. – Самка из людей вряд ли сможет подарить ему наследника. Он может бесконечно любить ее, но рано или поздно она состарится и умрет, а Анна к тому времени расцветёт ещё краше. Вероятно, он понимает это, и все же захочет заключить союз.

– Не захочет, – отрезал Данкан. – Я видел его одержимость. Ради нее он готов был убить меня; он пригрозил, что истребит всю нашу семью, если с его драгоценной самкой что-либо произойдет. На твоём месте я бы не рассчитывал на брак Анны; возьми его подарки и пусть он катится обратно. Смысла унижаться перед ним нет.

Старший дракон упрямо замотал головой, отгоняя тени тех мыслей, которые все это время втайне терзали его, и которые теперь нахальный младший посмел озвучить.

– Нет, – упрямо ответил он. – Вероятно, он передумает. Если же нет, – в черных его глазах сверкнул хищный блеск, – то…

Он не договорил, чем именно Эрику грозит его увлечение Хлоей; взгляд его упал на Робера, о котором драконы забыли в пылу своего спора.

– А с этим что делать? – кровожадно поинтересовался старший дракон. – Он может нашептать господину жениху то, чего ему знать совсем не надобно. Свернуть ему шею и представить все так, будто он скончался от побоев?

– Не получится – небрежно заметил Данкан, рассматривая Робера, который от страха и слове не мог вымолвить. – От пощечин ещё никто не умирал.

– Его запросто мог хватить удар, – возразил старший дракон.

– Эй, эй, эй! – заверещал Робер, сообразив, что ему и в самом деле сейчас могут свернуть шею. – Вообще-то, я на вашей стороне!

– Отчего бы? – недоверчиво поинтересовался старший дракон.

– Точно, – подтвердил Данкан. – Он предлагал свою помощь, и даже вызывался доставить своему господину некую вещицу Анны.

– Предатель? Тогда ему точно нужно свернуть шею, он этого заслуживает!

– Да послушайте меня! – взвизгнул Робер, даже подпрыгивая от ужаса на заднице. – Я и в самом деле был бы рад видеть своей госпожой вашу благородную сестру, а не эту девушку!

– Чего плохого она тебе сделала?

– Да ничего плохого, – затрещал Робер, – дева чистый ангел…

Тут он поперхнулся, вспомнив глаза несчастного Мишеля, натянутого на живой камень.

– Просто господину Дракону нужен наследник, – вцепляясь в слова старшего дракона как в спасительную соломинку, радостно продолжил он. – Сейчас чувства ему затмили разум, а потом, тогда все окончится? Господа Анна прекрасна, такая девушка долго ждать не будет. Желающий на ее руку найдется, – пел Робер, льстя братьям. – Где потом мой господин найдет себе достойную невесту?

– Разумно, – заметил старший дракон. Данкан смолчал, но судя по выражению его лица, он ни на грош не верил Роберу.

– Поэтому, – вдохновленный поддержкой старшего дракона, пел Робер дальше, – я и хотел бы… и любые средства хороши! Я слушал о ритуале, и, поверьте, ничто не причиняет мне боли больше, чем осознание того факта, что у моего хозяина придется изъять его волю, и заставить его, но иного способа вразумить его я не вижу! Но меня утешает то, что все это я сделаю для его же блага!

– Благо, – насмешливо фыркнул Данкан. – Вам, людям, не понять, каковы последствия этого ритуала – а говорят, что после него дракона может одолеть тоска, да такая сильная, что он и убить себя может.

– Этого точно никто не знает, – огрызнулся старший дракон. – Хорошо. Мы принимаем вашу помощь; я верю в ваше бескорыстие и преданность вашему господину. Поэтому мы попытаемся свести их так… Путем ритуала.

* * *

Анна, как любая красивая девушка, была очень тщеславна и красотой своей очень гордилась. И, откровенно говоря, ей было чем гордиться.

Представляя себе свою дальнейшую судьбу, она видела себя не иначе как признанной королевой красоты. Ее жених, по ее разумению, должен был оказаться самым красивым, самым богатым и щедрым юношей в округе, разумеется таким, что все все девушки в округе тайно было в него влюблены и страдали. И встретить его она должна была где-нибудь на балу, где она непременно поразила бы его в самое сердце своей красотой, а он – ее. Разумеется, далее последовало бы пылкие объяснения, настойчивые ухаживания с принесением богатых даров, и, наконец, побег. В мечтах Анна ее возлюбленный ловко похищал у братьев, такой смельчак!

Брак с молодым соседом поэтому Анне казался банальным и скучным, а сам Эрик, которого юная невеста ни разу не видела, представлялся ей чем-то вроде деревенского увальня. Поэтому второй любимой мечтой девушки были грёзы о том, как ее свадьба с Эриком расстроится.

То ей взбредало в голову, что Эрик может оказаться столь неотесан, груб и дик, что братьям он совсем не понравится, и точас они укажут ему на дверь. То она воображала, что жених ее окажется бедным или, на худой конец, скупым, и братья не отдадут ему Анну. Пожалуй, вертясь перед зеркалом, примеряя темные строгие наряды, что выгодно подчеркнули бы белизну ее кожи и ее смиренное страдание, учась рыдать благородно – чтобы слезы катились по щекам красиво, а рот не кривился бы уродливо и глупо, – она провела больше времени, чем мечтая о судьбоносное бале. Ещё больше времени она провела все перед тем же зеркалом, разучивая пылкие и прекрасные в своей драматичности речи, которые она, Анна, собиралась произнести старшему брату, красиво бросившись ему в ноги и умоляя не отдавать ее за Эрика. Наигравшись в несчастную жертву, навертевшись перед зеркалом и налюбовавшись своей хорошенькой мордашкой, Анна тихонько вздыхала и начинала грезить о своем воображаемом прекрасном принце.

И вдруг такой конфуз!

Данкан, этот редкостный проныра, тайком шепнул ей с утра, что, кажется, ее опасения напрасны, у Эрика есть женщина – та самая, что представилась Леди Дракон, – и Анна Эрика не заинтересует.

То есть, как не заинтересует?!

Как это Анна может его не заинтересовать, этого неотесанного чурбана?!

То, что должно было ее обрадовать, на самом деле почему-то огорчило ужасно расстроило. Анна ощутила ужасный стыд – так, словно была не первой красавицей в округе, а каким-то серым ничтожеством, раз мужчина отказывается от нее, даже ни разу не взглянув.

Ещё хуже оказалось то, что Эрик был вовсе не беден. С утра слуги притащили в ее комнату подарки – сундук, доверху набитый драгоценностями, и ларец, полный ограненых драгоценных камней. В них можно было зарывать пальцы, как в песок, пересыпать с ладони на ладонь искрящуюся груду. Свет играл на разноцветных гранях, вспыхивая подобно ярким звёздам, а Анне отчаянно хотелось плакать от досады. В довершение всех бед, выбравшись перед завтраком в сад чтобы сорвать розу и украсить ею волосы, Анна нос к носу столкнулась со своим предполагаемым женихом, неспешно прогуливающимся со старшим драконам по дорожкам сада, и обомлела, потрясенная тем, как хорошо он вписывается в ее грёзы.

Эрик был намного выше ее хрупкого старшего брата, шире его в плечах и мощнее. Черно-фиолетовые дорогие бархатные одежды придавали ему вид суровый и зловещий – как раз такой, какой приличествует смелому и дерзкому похитителю, – да и лицом Эрик был хорош и достоин такой красавицы, как Анна – по ее мнению.

Солнце играло бликами на его молодом лице, высвечивало темные, как лесное озеро, глаза до самого дна. В молодом соседе не было ничего смехотворного и неловкого, над чем можно было бы посмеяться, чтоб вогнать его в краску. Не походил он и на простоватого деревенского увальня, каким Анна мстительно его себе представляла. Напротив; его взгляд был так тяжел и властен, что Анна смотрела на Эрика как завороженная, испытывая одновременно два противоречивых желания – сейчас же убежать, скрыться и шагнуть к нему, подойти ближе, отодвинуть в сторону замершего и замолчавшего старшего брата и заглянуть в лицо Эрика, в его темные глаза. Раньше Анна думала, что ее семья – образчик красоты, и понимала и принимала ее только такой – изящной, тонкой, не зная, что бывает другая – мужественная, грубоватая, но притягательная, гипнотизирующая и заставляющая покориться. Почти физически Анна ощутила желание, чтоб тяжелая ладонь Эрика легла на ее плечо, скользнула по спине, принуждая приблизиться к нему, прижаться и сделать то, что прикажет его властный гипнотизирующий взгляд.

– А вот и Анна, – произнес глава семейства, нарушив неловкое молчание. От его внимательного взгляда не укрылось смятение, охватившее сестру, и интерес, промелькнувший во взгляде Эрика. – Может, оставить вас наедине? Наверняка вам нужно познакомится?..

Анна даже дышать перестала, ожидая ответа. Сердце ее затрепетало и сладко замерло в предвкушении, она с надеждой улыбнулась и тут же стыдливо покраснела, понимая, что ее желание слишком явно и нескромно, а перед молодым соседом, которого она вчера и видеть не хотела, теперь хотелось выглядеть как можно пристойнее. Однако Эрик, рассмотрев невесту, равнодушно отвернулся и очень почтительно, вежливо и как-то мертво ответил:

– Нет; нет. Не думаю, что это уместно. Юная девушка наедине с мужчиной… что могут сказать злые языки?

Эрик снова глянул в ее черные глаза, медленно наполняющиеся слезами и самым горьким отчаянием, церемонно и почтительно поклонился, и главе семейства ничего не оставалось делать, как продолжить с ним свой путь, обсуждая какие-то свои, скучные и неинтересные Анне мужские дела.

Минута – и девушка осталась совсем одна на дорожке сада. Ее пальцы терзали розу, обрывали лепестки, кололись о шипы, но она не замечала боли.

Можно ли это назвать любовью? Кто знает; да только Анна почувствовала себя так, словно ее громом поразило в самое сердце, и все ее девичьи мечты вдруг ожили и воплотились в этом мужчине, который равнодушно прошел мимо, едва удостоив ее взглядом.

Отказался от нее, от ее красоты, даже не рассмотрев как следует.

– Но как это может быть, – прошептала потрясенная Анна, когда шаги Эрика и старшего дракона стихли, и девушка, словно очнувшись ото сна, снова услышала звуки трепещущей листвы и ощутила жар от солнечных лучей, гладящих ее кожу. – Почему нет?..

Нежелание Эрика приблизиться, поговорить, узнать ее ближе ранило Анну в сердце так же остро, как до этого ужалила любовь, и девушка чувствовала себя так, словно кто-то жестокий нанес ей сокрушительный удар, от которого она задыхалась, не в силах взять себя в руки, не в силах унять горячее дыхание. Перед глазами ее плыло, и она не помогла понять отчего – из-за слез или от головокружения.

– Что, строптивый женишок попался? – хихикнул гаденький голос над ее ухом. Даже не оборачиваясь, Анна поняла кто это – Данкан. Ходит вслед за старшим, подслушивает, злопамятный щенок.

– Что это? – прошептала Анна, прижимая руку к груди, к сильно бьющемуся сердцу. – Что это?! Может, ты поранил его ночью, когда вы дрались? Может, это магия крови?

– И не надейся, – ответил Данкан грубо. – Я его даже не оцарапал. Его чешуя слишком крепка для моих когтей, он воин и принимал на свою броню еще и не такие удары. То, что поразило тебя – это человеческая болезнь, зовется любовью. Что, очень больно?

– Очень, – шепнула Анна, растворяясь в блаженстве от первого, настоящего чувства. – Какой коварный и безжалостный, этот сладкий яд…

– Поэтому драконы разбавляют его своей кровью, – суфлерски подсказал Данкан. – Кто-то, глотнув этого яда, заболевает навсегда, а кто-то вылечивается в краткий срок. Кровь же заставляет обоих хлебнуть из одной чаши.

– Ты веришь в ритуал? – спросила Анна и Данкан задумчиво вздохнул.

– Я никогда не решился бы провести его над собой, – ответил он.

– Но ты хотел совратить Леди Дракон.

– Да; но ее крови я отведать не хотел бы. Я не люблю ее, и не готов жертвовать своей свободой – даже если она стала бы любить меня вечно. Только сумасшедший, наверное, по своей воле согласится на этот ритуал – или влюбленный, который никакой разницы не заметит.

– Я готова! – выкрикнула Анна, прижимая ладони к пылающим щекам. – Я готова отведать его крови и предложить ему свою!

– С ума сошла?! – поразился Данкан. – Даже не думай. Только заикнись об этом еще хоть раз…

– И что ты сделаешь?! – выкрикнула Анна, с ловкостью кошки отпрыгнув от брата. – Сам ты что-то не следуешь собственным мудрым советам!

– Он не свободен, – веско ответил Данкан. – Если бы я раньше знал, если бы я видел, как он смотрит на нее, на свою любовницу, и как она смотрит на него, я бы и мысли такой не допустил. Ритуал, может, и привяжет его к тебе на небольшой срок, но это добром не кончится. Лучше пережди; век человеческий короток. Она увянет, а вместе с нею – и его любовь к ней. Ты же будешь молода и красива, как и сейчас. Тогда у тебя будет шанс. Но не сейчас. Да и брат не даст благословения на ритуал. Он не пойдет на это, о, нет! Можешь даже не рассчитывать на семейный клинок, и на красивую церемонию тоже. Нет.

– Она может не состариться, – прорычала Анна таким голосом, что у Данкана мурашки про бежали по коже, холодок взобрался вверх по позвоночнику и ударил ледяной болью в мозг, и молодой дракон отступил от сестры, хохотнув.

– О, сестрица, – произнес он, почесывая ухо, словно ее грохочущий, рычащий голос повредил его слух. – Ты начала зубки показывать… не рановато ли? Не помню, чтоб в нашем роду так рано трансформация происходила…

– Не паясничай! – выкрикнула Анна злобно, скалясь, как дикая собака. – Ты знаешь, о чем я! Если он так любит ее, как ты говоришь, он может предложить ей средство – и тогда она не состарится так скоро, как старятся люди. Она вовсе может прожить долгий драконий век, и даже больше того, дольше Эрика, не старясь – смотря, как подействует средство. Да и наследника она вполне может родить.

– У него этого средства, – вкрадчиво заметил Данкан, оглянувшись, словно желая убедиться, что их никто не подслушивает, – может и не быть. Иначе, думаю, он его предложил бы ей непременно, тотчас же. И не кричи так громко; иначе он может услышать и захотеть его заполучить. Он богат, как ты, наверное, поняла. А в этом мире все продается и все покупается. Он может захотеть его раздобыть, купить. Или, что хуже всего, пожелает его сам раздобыть – и что-то мне подсказывает, что у него может запросто это получиться. К тому же, сдается мне, предки этой девушки наверняка пробовали его; иначе как объяснить некоторые ее особенности?

– Какие? – живо подхватила Анна, и Данкан густо покраснел.

– Тебе об это знать рано, – огрызнулся он. – Выйдешь замуж – поймешь.

– И что же мне делать сейчас? – растерянно произнесла Анна, так и не добившись ничего вразумительного от Данкана; тот пожал плечами.

– Ты же всегда верила в свою красоту, – ответил он, поразмыслив. – Может, и сейчас положиться на нее? Все же, он безупречный бог, а всего лишь мужчина. Может, соблазнится?

****