Текст книги "Наложница для нетерпеливого дракона (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Наложница для нетерпеливого дракона
Константин Фрес
Глава 1. Рабыни для господина
Молодой Дракон вошел в возраст драконьего совершеннолетия.
В тот день на поле боя было действительно жарко, и Дракон, летая над позициями врагов, низвергал на их головы раскаленные реки пламени, испепеляя все на своем пути, сжигая даже металл доспехов и камни – до серого сухого песка, до остекленевших шлепков на земле. В этот день он был особенно беспощаден, кровожаден, бесстрашен, словно в жилах его текло белое пламя вместо живой алой крови.
Карабкаясь по стене осажденного замка, когтями вцепляясь в каменную кладку, крыльями прикрывая голову от туч стрел, он в каждое окно дышал своим смертоносным раскаленным дыханием, выжигая на своем пути все, и город пал.
В день своего рождения он отпраздновал славную победу, и его солдаты, его верные мечники и лучники, которых он вел в бой, славили его и приветствовали криками и ударами мечей о щиты, глядя, как Дракон кружит в небе над развалинами вражеского замка.
До этого дня Дракон находил удовлетворение в войне и убийствах; власть и сила насыщали его жажду, но, получив все то, что хотел – покорность сломленных врагов, новые земли и богатства, – он ощутил еще кое-что.
Жажду женщины.
Кто-то назовет это желанием любви.
Однако Дракон был так дик, жесток и ненасытен, что привезенная им из завоеванных земель прекрасная пленница умерла, не прошло и месяца. Говорят, она не вынесла суровости нового господина, его презрительного отношения к ее расе – человек, хм, слабый и хрупкий кусок мяса, – и тоски по воле, которой он лишил несчастную девушку. И не смогли ни его молодость, ни его красота, которой он, отпрыск древнего драконьего рода, обладал всецело, расположить ее сердце к нему и наполнить его любовью.
Нет.
Злые языки опасливо шептались по темным углам, что он просто измучил ее своей жадной ненасытностью, пытаясь остудить жар своей горячей крови, и умерла она от истощения сил, но открыто вслух об этом сказать никто не смел.
Дракон не горевал о своей потере; он не привязался к пленнице, не почувствовал к ней симпатии и любви – да и был ли способен он вообще на эти чувства? Его сердце было полно высокомерия, гордости. Свысока смотрел он на людей. Но, так или иначе, а он тотчас же потребовал себе новую наложницу, или – что еще лучше, – множество новых наложниц.
Таких требований раньше господин не выдвигал; такими дарами раньше верные подданные его не одаривали, и в королевстве возникли смятение и паника. Где же взять возлюбленную для Дракона?! Неумытую крестьянку, которая сопротивляться не посмеет, предложить Дракону просто невозможно – да, крестьянки крепки телом, но Дракон и на дам из знати-то смотрит с презрением, считая их не вполне достойными его. А за такой дар может и вовсе голову откусить.
Отдать красавицу-дочку знатного аристократа? Поди ж ты, сунься к его замку. За такое разгневанный феодал мог запросто и расстрелять, вызвав на оборонительные стены лучников.
Однако приказ был дан; Дракон в своем замке на далеком острове в море ждал эту страшную дань от своих подданных, и вот уже с пристани в Лазурной Гавани города Суиратона видны были паруса его кораблей, белые, украшенные рисунками, изображавшими оскаленную морду дракона.
Люди Дракона не уйдут без того, зачем приплыли. А значит, к тому моменту, как ноги их ступят в Лазурной Гавани, город должен выдать свою дань…
Глава 2. Голос Дракона
Господина Робера иначе как Голосом Дракона не называли. Нет, этот внешне строгий, худощавый человек средних лет с тонким аристократичным лицом и черными, гладко причёсанными волосами, не имел привычки реветь и рычать. Напротив – он был тих и сдержан, говорил мало, и каждое произнесенное им слово было на вес золота потому, что именно он озвучивал Волю Дракона и имел высочайшее разрешение раздавать приказы от имени повелителя.
Господин Робер имел обыкновение одеваться в цвета правящего дома – синие, черные, фиолетовые, – в длинные аскетичные камзолы, черные штаны, в плотные чулки и добротные башмаки с серебряными пряжками. Вычурностей и излишеств в виде массивных золотых цепей не любил, взяток не брал. Да и кто мог ему предложить что-то больше того, что он уже имел? Быть приближенным к Дракону стоило многого. А потому его побаивались, пожалуй, больше самого Дракона, ведь от него-то как раз слова дурного никто не слыхивал, не то, что от господина Робера, которого в народе за глаза прозвали Щучьей Пастью, отчасти за злость, отчасти за цепкость, которую Господин Робер проявлял, если ему что-то было нужно получить.
Кроме этих замечательных личных качеств господин Робер был искусным фехтовальщиком. Пожалуй, самым лучшим и самым беспощадным во всем королевстве. Не один человек закончил жизнь сердцем на острие его шпаги, но об этих подвигах господин Робер обычно помалкивал и особо не распространялся.
Именно он явился рано утром, в весенний ясный денек, в Лазурную Гавань за данью, наложенной его господином на портовый город.
Долго задерживаться в этом городе, который, к слову, носил звучное название Суиратон, господин Робер не собирался. Портовый шум, крик чаек и крепкий запах соли и морских водорослей раздражали его. К тому же, все постоялые дома и гостиницы Суиратона казались господину Роберу отвратительно грязными и душными – не то, что просторный королевский дворец, в котором он по совместительству был еще и управляющим, – а качка на корабле выматывала его. Поэтому он планировал всего лишь забрать причитающееся – «товар», как лаконично он называл драгоценный груз, – пополнить запасы еды и питья на корабле и сразу же двинуть в обратный путь. Дракон не любит ждать!
Разумеется, такого высокого гостя не оставили без внимания. Градоначальник, круглый, как шар, красный от волнения и натуги, как закатное солнце, в раззолоченной одежде, с невероятной ловкостью прыгал по шатким мосткам навстречу господину Роберу, тяжело пыхтя и одновременно с этим кланяясь, и Голос Дракона, по достоинству оценив усилия градоначальника, для которого и вытащить собственный обширный зад из удобного кресла было уже почти что подвигом, даже милостиво соизволил остановиться и обождать, пока толстяк догонит его.
– Господин Робер! – градоначальник, вытирая платком то самое место, сочленяющее его круглую красную голову и такое же круглое туловище, где у обычных людей находится шея, выкрикнул приветствие так ласково и преданно, словно от этого зависела его жизнь. – Доброго дня, доброго дня вам! Что же вы сами, почему же меня не дождались…
Эти слова были полны такой искренней заботы, выказать какую способен только искусный лжец, и господин Робер нахмурился, чуя неладное.
– Не люблю откладывать дела в долгий ящик, – произнес он, разжав свои неулыбчивые, узкие губы. – Готовы ли девы к отправке?
– О-о-о, господин Робер! – вкрадчиво запел градоначальник, замедляя шаг своих коротеньких, толстеньких ножек, так похожих на освежеванные свинячьи окорока в его бархатных алых штанах. – Конечно, готовы! Еще со вчерашнего дня готовы и ждут лишь вас! – его голос достиг высшей ноты подхалимства и уныло сник.
– Заждались, наверное, – хмыкнул насмешливо Голос Дракона, сверля внимательными черными глазками поникшего градоначальника. – Идемте, покажете, где они.
Не говоря более ни слова, он круто развернулся на каблуках и широко зашагал по пристани, к месту, где под старыми парусами были припрятаны подарки для Дракона.
Градоначальник совсем сник; похоже, зря он рассчитывал, что Господин Робер не узнает о том, в каких условиях содержатся несчастные жертвы. Ругая болтливых матросов и посматривая на безоблачное небо – не летит ли там ворон с донесением Дракону о его, градоначальника, оплошности, – но, кажется, никаких воронов над гаванью видно не было.
– Что за девушек вы отобрали для Господина Дракона? – произнес Робер, важно вышагивая впереди и мерно постукивая палкой из черного дерева по дощатому настилу. – Надеюсь, никаких отмытых и надушенных шлюх?
Он строго глянул на градоначальника, и у того губы задергались от страха.
– Ваша милость – воскликнул он голосом, полным ужаса. – Да разве я б посмел!..
– Один посмел, – произнес Робер, отводя взгляд и всматриваясь в неясные очертания клеток, закрытых плотной тканью старых рваных парусов. – И это стоило ему головы… Подобные предложения – это оскорбления Дракону. Нам нужны, – четко, словно зачитывая королевский указ, произнес Робер, – чистые, молодые, крепкие, здоровые и привлекательные девушки хорошего сословия. Желательно сильные и выносливые. Девственность не обязательна, и даже лучше б было, если бы ее не было вовсе. Господин Дракон, – тут голос Робера стал осторожней и тише, – имеет тело двадцатипятилетнего сильного и здорового мужчины и член, – он многозначительно глянул на градоначальника, – что у племенного жеребца. Выносливость девушкам понадобится, как и здоровье.
Градоначальник уважительно присвистнул и почему-то посмотрел на свое выпирающее круглое брюхо, но смолчал.
– Эти неблагодарные, – промямлил он после небольшой паузы, – должны быть счастливы…
– Сомнительное счастье, – насмешливо фыркнул Робер. – Господину Дракону безразлично, что они думают и что они чувствуют. Счастливы они или несчастны. Они должны молча подчиняться – это все, что интересует Господина Дракона.
– А они хнычут, – продолжил свою мысль градоначальник. – Плачут и бьются в истерике. Если они будут говорить, что с ними обращались плохо – не верьте им, это все ложь!
– Господину Дракону, – отчетливо произнес Робер, – все равно, как с ними обращались, и то, что они плачут – ему безразлично, лишь бы они были не тронуты никем с тех пор, как получили статус королевских невест. Не было этого?
Темные внимательные глазки Робера снова глянули на градоначальника, и тот едва не распух от волнения.
– Да что вы, – залопотал он, обрадованный тем, что Дракон не станет прислушиваться к слезам несчастных. – Кто б посмел! Товар самый лучший, самый отборный, – продолжил он, забегая вперед – тем более что они уже пришли, – и собственноручно откинул с крепких деревянных клеток выбеленный солнцем и едкой соленой водой парус. – Извольте, полюбуйтесь!
От увиденного господин Робер поморщился. По его худощавому желчному лицу скользнуло брезгливое выражение, но он смолчал, подходя ближе.
– На солнцепеке, – пробормотал Робер, отмахиваясь от надоедливой мухи. – В духоте… вы хотите попортить товар?! Ладно; показывайте, что у вас тут.
– Дочка покойного графа! – тоном фокусника, только что продемонстрировавшего невероятный трюк, воскликнул градоначальник. – Как хороша, чертовка, а?
– Да, чувствуется порода, – холодновато произнес Робер, рассматривая длинное, скуластое лицо девушки. – За что ее?..
Вопрос «за что» был задан господином Робером не случайно. Обычно девушек, что он свозил в драконий замок, пытались либо пристроить, либо избавлялись от них по какой-либо причине, и чаще все же избавлялись. По доброй воле, из великой любви к господину Дракону, никто в его наложницы не напрашивался. А господин Робер слишком хорошо знал людей…
– Обесчестила род, – угодливо сказал градоначальник. – Пыталась сбежать с каким-то проходимцем. Ну, еще и претендовала на часть наследства, а у графа, как понимаете, наследников много… И ей за позор либо в монастырь, где через пару лет она и скончается от тяжкой работы и скудной еды, либо к Дракону – авось, повезет?
Градоначальник понимающе кивнул.
– А тут у нас купеческие дочери, – угодливо продолжил градоначальник. – Умницы! Красавицы! Крепкие – ну, вы сами видите, – господин Робер кивнул. – Выдержат долго, думаю.
– Их за что? – так же спокойно произнес Робер.
– Отец их разорился, – притворно вздохнул градоначальник. – Нечем стало кормить детей – а у него еще пять сыновей, и каждого пристрой, обучи ремеслу или дай образование как у знатного господина, ну, вы понимаете… эти девицы с их-то здоровьем и силой должны за честь считать, что попадут во дворец к Дракону. Не будут дурами – приживутся и не придется им не горбатиться на тяжелой работе, и голодать тоже не придется. Словом, добровольно они.
– А это что? – господин Робер шагнул к завешенной клетке и приподнял кусочек паруса.
– Ах, это, – протянул градоначальник, стушевавшись. – Это тот самый случай, о котором я говорил.
– Случай? – переспросил Робер, сквозь решетку клетки рассматривая лежащую без чувств – или спящую? – девушку.
– Ну, плач, слезы, брань, – вкрадчиво произнес градоначальник.
Девушка, одетая в красивое и богатое платье, была неестественно бледна. Она лежала, отвернув лицо от рассматривающих ее мужчин, солнце, проникшее в ее клетку, пробравшееся под приподнятым лоскутом от паруса, позолотило ее медового цвета густые, пышные волосы, рассыпанные по грубому полу, осветило тонкую, алебастрово-белую ручку с изящными пальчиками. И даже то, что она лежала отвернувшись, не смогло скрыть от внимательного взгляда господина Робера, что она хороша, прекрасна и совершенна в своей красоте.
– Черт, – выругался он, стараясь заглянуть в ее бледное личико, – самый лучший экземпляр… Что с ней? Она умерла?
– Обморок, – ответил градоначальник. – Нервная очень. Боится господина Дракона до судорог.
– Ее за что? – спросил господин Робер. – Она выглядит как девушка из очень хорошей семьи.
– Так и есть, – угодливо ответил градоначальник. – Так и есть! Это дочь покойного герцога Суиратонского, – градоначальник сделал многозначительную мину и посмотрел на господина Робера очень многозначительно, отчего тот на мгновение буквально остолбенел, – истинный подарок Господину Дракону. Как вам, эээ?
Глава 3. Похищенная невеста или подарок Дракону
История, которую градоначальник поведал господину Роберу, была проста и незамысловата, но вместе с тем хитра, как шкатулка с недобрым секретом. Чуть зазеваешься, и отравленная пружинка выскочит, пропорет тебе руки, и конец.
Хлоя, единственная дочь герцога Суиратонского, владелица доброй половины всего Суиратона, осталась без отца весенним ясным днем.
Солнце уже припекало землю, слизывая остатки снега, но море все еще было холодно и темно, его свинцово-серые воды были тяжелы и горьки, как слезы юной красавицы, потерявшей близкого человека.
Мать Хлои умерла давно, и вместо нее отец по прошествии какого-то времени привел в дом скромную госпожу Зизи – деловитую, работящую женщину в возрасте. На герцогиню она походила мало, да герцогу, скорее всего, нужна была не любимая – любовь он утратил вместе с покойной герцогиней, – сколько экономка, аккуратно ведущая его дела.
Иногда казалось, что Зизи до ужаса глупа; даже одетая как подобает жене герцога, она казалась рядом с Хлоей неотесанной деревенщиной, служанкой, и ее внимательные, какие-то мутно-карие глаза дрожали, как стеклянные глаза куклы, умеющей опускать ресницы. Многих вещей она не понимала; например, в толк не могла взять, отчего нехорошо повесить старую, немощную дворовую собаку, честно служившую семье долгие годы, но теперь слепую и глухую. По ее скромному разумению, все ненужные, потерявшие свои основные полезные качества изломанные вещи, стоило тут же уничтожить, раз пользы от них никакой, и такие слова как «привязанность» и «милосердие» ей были непонятны и чужды. Зато она хорошо умела считать деньги и командовать работягами. Они вмиг поправляли дворовые постройки, рыли рвы и чистили колодцы, и это за небольшую плату!
У госпожи Зизи где-то был оставлен сын – Хлоя слышала о нем лишь краем уха, когда Зизи просила герцога принять мальчика в доме. Герцог буркнул что-то неразборчивое, и, как показалось Хлое, согласился – отчего же нет, все жене совсем чужой человек, – но «мальчик» в доме так и не появился. Хлоя подумала тогда – госпожа Зизи словно выпросила разрешение, а когда и воспользоваться – это она решит потом. Ее внимательные дрожащие глаза все так же пристально рассматривали мир, Хлою, и отчего-то она не казалась глупой в этот миг – нет. Она показалась девушке страшной.
Госпожа Зизи прижилась, хозяйкой себя показала добродушной и деловитой, Хлою обидеть или задеть не пыталась, и какое-то время самое знатное семейство Суиратона жило вполне себе сносно. Да, в скором времени все богатства герцога оказались у нее в руках и под замком, но стать суровой мачехой для Золушки она и не пыталась. Такие вещи выходят лишь у любимых женщин; скромной экономке провернуть такое было не под силу. Однажды она попыталась заикнуться, что герцог слишком много денег тратит на свою юную дочку, которой в ее возрасте пристало бы быть скромнее, но господин муж так выразительно посмотрел на госпожу Зизи, что она никогда более не осмеливалась озвучить что-то похожее.
Однако, возраст – а может, нечто другое, – с болезнями и немощью как-то незаметно подкрались к герцогу и источили его силы за какие-то пять лет. Из крепкого мужчины он превратился в слабого, хрупкого старика с белоснежными волосами, и ясно было всем, кто бы ни глянул в его черные упрямые глаза: дни его сочтены. Однако, даже находясь в таком незавидном положении, абсолютно бессильный, он сохранил здравый рассудок и стальную волю. Зизи, укрывшая его колени пледом и кормившая его бульонами, и слова боялась сказать поперек, когда он начал настаивать на составлении завещания – штуки мудреной и хитрой, – и скоро в его доме появились важные господа и даже главный судья города. И в их присутствии герцог Суиратонский четким, сильным голосом зачитал свою последнюю волю, из которой следовало, что все его несметные богатства, его титул, дом и прочая, прочая, прочая остаются дочери – юной Хлое. Только она вправе распоряжаться ими в полной мере и на свое усмотрение. Словом, герцог сильно озаботился тем, чтобы его юная дочь не превратилась в Золушку, вынув все ключи от кладовых и сокровищниц из цепких рук госпожи Зизи. Он был человеком грамотным и иногда читал сказки, еще не получившие своего пряничного блестящего лоска и отражающие всю правду жизни.
Словно в наказание за упрямство и такую осмотрительную практичность умирал герцог трудно и тяжело, мучился двое суток, прежде чем отойти в мир иной и оставить безутешную дочь и молчащую госпожу Зизи, сверкающую своими странными стеклянными безумными глазками.
Милая и неискушенная девушка, опечаленная кончиной отца, решила на некоторое время закрыться в опустевшем доме – покуда горе не утихнет. Госпожа Зизи с радостью в этом Хлою поддержала; юная герцогиня была слишком хороша собой и слишком богата, чтобы долго оставаться в одиночестве, выйди она в свет. Поклонники, пылкие воздыхатели и женихи тотчас вскружили бы наивной девушке голову и богатство ее – немыслимое, сумасшедшее, – тотчас уплыло бы из зоны досягаемости мадам Зизи, ушло б в руки самого пронырливого сладкоголосого пройдохи.
Впрочем, девушка и сама это понимала; несмотря на юный возраст и естественное желание нравиться, Хлоя не хотела скоропалительных браков, и ошибиться с выбором – тоже. Поэтому мир она решила познавать осторожно.
– А далее, – пел неприятным голоском градоначальник, аккуратно поддерживая под локоток господина Робера, – оказалось так, что в дом герцога все же явился этот юноша, Мишель, сын госпожи Зизи. Приятный молодой человек, ничего не скажешь, и в обращении ловок. Такой, знаете, какие девушкам нравятся – манеры, речь, голубые глаза, все зубы на месте, м-да… И поначалу он вроде как исполнял роль пажа, мальчика на побегушках. Подай-принеси-сделай. Проявил редкое рвение. Был исполнителен, угодлив и почтителен. Читал новомодные романы о любви и рыцарях вслух, знаете, которые так нравятся юным прелестным девушкам, и так заморочил голову юной Хлое, что она, запертая с ним наедине в четырех стенах, буквально в месяц влюбилась в него без памяти. Мадам Зизи рыдала, когда счастливые влюбленные дети у алтаря соединили руки и поклялись в вечной любви друг другу… Медовый месяц, увеселения… – голос градоначальника становился все тише, все вкрадчивее, – а взгляд – все внимательнее, все пристальнее, все страшнее. Для такого добродушного толстяка это был очень ужасный, ледяной взгляд, да и каким же ему прикажете быть, если градоначальник, по сути, доносил на беззаконие, которое под его носом провернула ушлая экономка и ее безродный сын! – Молодой муж и сейчас веселится.
– Но как… – не понял господин Робер.
– Очень просто, ваша милость, очень просто. Однажды супруги выехали на пикник – вы знаете, эта современная молодежь так помешана на этих картинках с цветами и бабочками, что каждый из них хочет стать частью этих картинок. Знаете, которые рисовальщики рисуют по пять монет за штуку, с голубками, котятами розами… Так вот, не успели они найти полянку поудобнее и поживописнее, где бабочек побольше, как налетели злодеи в масках, – градоначальник снова сделал многозначительную паузу, чтобы господин Робер смог по достоинству оценить масштаб плана негодяев, – напали, скрутили молодого мужа – тем более, что это было не так-то уж сложно, – а юной герцогине натянули черный мешок на голову и уволокли в неизвестном направлении.
– По-моему, – едко заметил господин Робер, – направление более чем известно. Вот же она.
– Вот, – с охотой подтвердил градоначальник. – Только что же я могу поделать теперь, когда имею на руках письмо от новоиспеченного молодого мужа о том, что он со всем уважением и почтением дарит свою молодую и прекрасную супругу Господину Дракону?
Он смотрел на Робера немигающим внимательным взглядом, вертя в пухлых пальцах невесть откуда взявшийся свиток с красивой герцогской печатью.
Однако это был смелый ход и такой неожиданный поворот, что некоторое время господин Робер просто не знал, что ответить.
– Я не смею теперь распоряжаться имуществом Господина Дракона, – резонно продолжил градоначальник, заметив, что и Робера он вверг в замешательство. – Не могу я ее просто так отпустить. Это подарок Дракону.
– Вот как, – произнес Робер, в задумчивости почесывая макушку. – Но отчего ж он не убил ее просто?
– Так она наследница всего, – ответил градоначальник веско. – А ни молодой супруг, ни его матушка права на богатства герцога не имеют. В случае ее смерти – убийства, – все будет отторгнуто в пользу казны. А так… герцогиня жива и, формально, может своими богатствами распоряжаться. Более того, – многозначительно заиграл бровками градоначальник, – она не в курсе, что похищения никакого не было. Она уверена, что молодой муж безутешен и разыскивает ее, ждет в замке, выплакав все глаза. Ей и в голову не приходит, что молодой муж ее так бессовестно выкинул прочь из дома.
– Хитро, – оценил господин Робер.
В этот момент ему вдруг показалось, что город заиграл совершенно другими красками, и йодный запах водорослей, качающихся длинными лентами у пристани, уже не так сильно раздражал нежное обоняние господина Робера. Все кругом – мостовая, выложенная серыми камнями, улица, вьющаяся меж живописными домиками, утонувшими в зелени, Лазурная Гавань, море, и даже скрипучие старые корабли, – буквально все сияло теперь нестерпимо богатым блеском, а город, располагающийся на небольшой горе, виделся ему масляно поблескивающей кучей золота. Наследница герцога Суиратонского! Богаче него только князь Нагатский – но завладеть его имуществом не представляется никакой возможности, слишком уж он лоялен к власти и дружен с Драконом…
Суиратон!
Порт, куда стекаются товары со всего королевства, где можно найти любую диковинку, за бесценок купить настоящее, драгоценное чудо – это ли не лакомый кусок? За долгие годы службы Дракону господин Робер научился у своего господина трем вещам. И первая из них – золота много не бывает. А Суиратон с его вонючей гаванью, с его скрипучими кораблями и шумными рынками был просто золотым слитком, валяющимся на дороге.
Вторая вещь, которую господин Робер усвоил, дыша одним с Драконом воздухом – люди это куски мяса. Слишком нежные, слишком хрупкие, слишком слабые. Ими должен управлять кто-то, кто умнее и сильнее, чья шкура толще и крепче, и все, что этот сильный сделает, им только на пользу. А если во вред, значит, так угодно и выгодно сильнейшему. Люди должны терпеть; они существуют лишь затем, чтобы служить, и жалость тут неуместна.
И третья вещь, которую понял хитрый господин Робер, была в том, что в мешке с живым человеческим мясом, принадлежащем Дракону, всегда можно найти лакомый кусочек для себя, иногда самый жирный из всех.
«Эту девочку неплохо было бы заставить подписать на меня право управлять ее имуществом, – мгновенно сообразил господин Робер, вынимая из пухлых пальцев градоначальника дарственное письмо. – Стать ей лучшим другом… напуганные юные девушки охотно кидаются в объятья тех, кто их распахивает первым».
Юная герцогиня, безжалостно стиснутая узким корсетом, была такая красивая, такая юная и свежая, что напомнила Роберу сломанный цветок, безжалостно кинутый в пыль. Такая же хрупкая, слабая и беспомощная. Одно неловкое движение – и она будет раздавлена, изуродована, и умрет.
«Какая жалость, – холодно подумал Робер, рассматривая прелести девушки, ее нежную грудь, чуть заметно вздымающуюся в глубоком вырезе ее расшитого разноцветными шелками корсажа. – Может, спасти ее? Жениться, например? Всегда можно утаить от Дракона, кто и что ему дарил. Или убедить его, что подарок недостоин его, это даже проще и безопаснее».
– Ну, так что? – градоначальник, чьи невероятно широко раскрытые круглые глаза теперь сделали похожим его на филина, нетерпеливо потянул господина Робера за рукав, что было совсем уж невероятно. – Как поступим с госпожой герцогиней? Отпустим? И видите ли что. Я, конечно, позвал бы сюда всех этих важных господ, и судью, и даже из своего незавидного положения она могла бы негодяя вышвырнуть из дома прочь и лишить всего, но история такая некрасивая, что может как послужить примером другим негодяям, так и вызвать волну негодования в адрес Господина Дракона. Мол, сироток притесняет. Это очень плохо для его репутации, очень! Поэтому я оставил все как есть – до вашего решения. Так что скажете?
– Признаюсь, – произнес господин Робер смущенно, мастерски придавая себе этот невиннейший вид, – что я в замешательстве. Подарок Дракону – дело священное и святое… Да, дельце обтяпано великолепно, и даже, наверное, в чем-то незаконно, но если мы вернем госпожу герцогиню домой, ее муж может устроить скандал – а он так и сделает, спасая свою шкуру. Скажет, что подарил ее Дракону, а мы дар не приняли и распорядились им по своему усмотрению… что тогда?
Градоначальник шумно сглотнул. Его глаза сделались пустыми и скучными.
– Я не знаю, – сказал он честно.
– Вот и я не знаю, – пожал плечами Робер. – Но я озвучу эту ситуацию Господину Дракону, и разрешит ее только он, как законный владелец… эээ… девушки. Можете на меня положиться. Госпожа герцогиня будет доставлена к нему в безопасности, с максимальным комфортом и со всем уважением.
– А если он не отпустит ее? – затаив дыхание, произнес градоначальник.
– Тогда быть ей наложницей Господина Дракона, – торжественно ответил господин Робер, страшно сверкнув глазами.
