Текст книги "Милая заложница"

Автор книги: Конни Мейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Этого не может быть, дурачок, – рассмеявшись, ответила она. – Просто ты не знаешь, как эти чувства называются.

И Фиона кое-что ему объяснила.

Это ощущение в животе, возникающее всякий раз при ее появлении, называется волнением. Тепло в груди означало, что он счастлив. А когда Роб сказал, что его сердце как будто стискивает чья-то рука, Фиона улыбнулась.

– Это любовь, Роб, – прямо сказала она. – Ты меня любишь, и твое сердце это знает. Так что позволь всем остальным частям твоего тела раз и навсегда признать этот факт.

Он ее любил. Это стало для него открытием.

Но теперь, когда Фионы не было рядом, Робу приходилось в полном одиночестве бороздить глубины собственной души. Дирхаунд понял, что колбаски закончились, и отошел от него, чтобы устроиться рядом с Элспет. Пес положил голову ей на колени.

– Ты ему нравишься, – заметил Роб.

– Я рада, что хоть кому-то нравлюсь, – отозвалась Элспет, погладив Фингала по голове.

У Роба сжалось сердце. Нет, это не означает, что…

– Ты нравишься мне, – услышал он свой голос, раздавшийся раньше, чем он успел как следует подумать. – Ты мне очень нравишься.

Губы Элспет дрогнули, но она удержалась от улыбки. Вместо этого девушка закатила глаза.

– По тебе этого не скажешь.

– По тебе тоже. Я не забыл, что ты меня ненавидишь, – произнес Роб, нащупав способ исправить ситуацию. Но почему она поцеловала его после того, как сообщила о своей ненависти? – Ты всегда целуешь мужчин, которых ненавидишь?

Элспет сдвинула брови.

– Я совсем немного тебя ненавижу.

– Нет, насколько я помню, ты сказала «очень, очень сильно».

Когда она его поцеловала, признавшись в своей ненависти, Роб был не на шутку удивлен. Может, Элспет Стюарт точно так же затруднялась сформулировать свои чувства, как и он?

Она отвела глаза и неожиданно поинтересовалась:

– Почему Ангус назвал свою собаку Фингалом?

Роб понял, что она отчаянно пытается сменить тему. Ответ напрашивался сам собой. Все знали, что согласно легенде Фингал был гигантом. Как и лохматый серый Фингал рядом с ними. Но Роб решил пойти Элспет навстречу.

– Видишь ли, Ангус обожает легенды, – сказал он. – А поскольку Фингал имеет непосредственное отношение к озеру Ерн, Ангус счел за лучшее обеспечить своего героя блохастым и лохматым тезкой.

Элспет закрыла руками уши собаки.

– Тс-с! Он обидится.

– Ты не моргнув глазом сообщаешь мне о том, что ненавидишь меня, но тебя волнуют чувства собаки?

– Понимаешь, Мак-Ларен, мне нравится эта собака. – Элспет приподняла бровь. – Кроме того. Фингал не похищал меня со свадьбы.

Пес повернул голову и запечатлел на ее щеке слюнявый собачий поцелуй, прежде чем она успела ему помешать. Элспет, хохоча, обняла Фингала за шею.

Роб не думал, что когда-нибудь будет завидовать собаке. Но внезапно ему ужасно захотелось поцеловать эту гладкую щечку и вызвать смех у ее хозяйки. Ах да, еще почувствовать у себя на шее ее руки.

– Не поощряй его, – предостерег Роб. – А то он сейчас оближет тебе и вторую щеку.

Элспет вытерлась рукавом.

– А какая связь между тем, другим Фингалом, я имею в виду героя, и озером[4]?

– Ты из тех, кто увлекается фантазиями?

– Ты видел, как я себя вела, столкнувшись с волчьей стаей. Так что ты знаешь, что я не принадлежу к числу тех, кто витает в облаках.

Роб кивнул.

– Ты умеешь сохранять хладнокровие, это уж точно. Просто я считаю, что такие сказки приятнее слушать, находясь на суше. Я имею в виду историю о водяной лошади.

– О водяной лошади? – Лунный свет посеребрил черты Элспет. Ее глаза вспыхнули. – Я обожаю древние легенды. Расскажи, пожалуйста.

Если бы она с такой же мольбой во взгляде попросила его пешком перейти через озеро, Роб постарался бы исполнить ее просьбу.

– Я не менестрель, как ты понимаешь, но попытаюсь. – Он налег на руль, чтобы баркас продолжал идти по прямой линии посередине узкого озера. – События, о которых я тебе расскажу, произошли давно, когда мир был юн и волшебные существа встречались на каждом шагу… совсем как… – Роб порылся в памяти в поисках поэтического сравнения, наподобие тех, которые использовали менестрели, но смог найти только собственный, далеко не поэтический оборот: —…как клопы.

– Часто, как клопы? Фу! – Элспет содрогнулась. – Ты не обманывал, когда говорил, что ты не поэт.

– Назови мне хоть что-то, встречающееся чаще клопов! – пожал плечами Роб. – Как бы то ни было, однажды утром юный Фингал шел по берегу озера, где он очень любил прогуливаться, неся в одной руке огромный валун, а в другой – ствол дуба. Он отправился скитаться по миру и искал приключений.

– Что он собирался сделать с валуном и дубовым стволом? – перебила его Элспет, опершись локтем на колено и подперев ладонью подбородок.

– Валун нужен был ему на тот случай, если он встретит недруга, которого необходимо будет чем-то раздавить, – пояснил Роб. – И хотя Фингал был достаточно велик, чтобы перешагивать через ручьи, иногда ему попадались чересчур широкие потоки, для преодоления которых был необходим мост.

– Понятно. Продолжай.

– В тот день Фингал не встретил ни одного врага. Вместо этого в одной из тенистых долин он увидел прекрасного коня, длинноногого и крепкого, с длинной гривой и хвостом, которые были черными, как… – на этот раз Робу удалось вспомнить слова последнего из менестрелей, которого он слушал, к тому же совсем недавно, – …черными, как нрав ведьмы.

– Черными, как нрав ведьмы… – повторила Элспет. – Это получше клопов. А ты не безнадежен, Мак-Ларен. Возможно, в тебе все-таки дремлет поэт.

– Миледи мне льстит. – Роб отвесил ей насмешливый поклон. – Но вернемся к коню, которого увидел Фингал. Ему показалось, что он достаточно велик, чтобы выдержать его вес. Будучи гигантом, Фингал знал, как редко встречаются жеребцы подходящих ему размеров, и решил заарканить прекрасное животное.

– Но у него не было веревки, которую он мог бы использовать для этой цели?

– Кто рассказывает легенду? – возмутился Роб. – Ты меня опережаешь.

Когда Элспет сжала губы, он продолжил:

– Итак, Фингал положил на землю валун и дуб и достал веревку. Видишь ли, у него в спорране все-таки лежала веревка, к тому же очень крепкая и длинная. Лошадь спокойно щипала сочную траву и, казалось, не обращала на него ни малейшего внимания. Фингал подобрался совсем близко…

– Разве гиганты умеют подкрадываться бесшумно?

– Я вижу, у Стюартов принято перебивать менестреля на каждом слове!

– Что ты! – воскликнула Элспет. – Мне бы и в голову не пришло перебивать настоящего менестреля.

Роб фыркнул и вернулся к повествованию.

– Итак, Фингал подкрался к лошади. Для такого гиганта, как он, он сделал это очень тихо. Он был совсем близко и уже готовился набросить петлю ей на шею, как вдруг лошадь обернулась и посмотрела на него глазами, которые, казалось, заглядывали ему в самую душу. «Фингал, тебе не нужна веревка, – поклонившись герою, произнесла лошадь. – Да, я знаю, кто ты. Кто же не знает такого героя? Я охотно буду носить тебя на спине, если тебе этого хочется».

– Звучит неправдоподобно, – пожала плечами Элспет. – Лошади не разговаривают.

– Да, не разговаривают. Во всяком случае, сейчас. Но не забывай, что все это происходило очень давно, когда такие чудеса встречались на каждом шагу и были такими же привычными, как… как нищие у церкви.

Элспет вздохнула.

– И все-таки ты не поэт.

– Да, не поэт, и я тебя об этом честно предупредил, – ответил Роб, радуясь тому, что Элспет вообще с ним разговаривает.

Несмотря на замечания, она явно получала удовольствие от его рассказа. Неожиданно Роба охватило желание радовать ее всем, чем можно, доставляя удовольствие как ее телу, так и разуму.

– Продолжай, – попросила Элспет. – Я постараюсь больше не перебивать.

– Спасибо. Так о чем я говорил? Ах да! Дело в том, что Фингалу это тоже показалось странным. Нет, не то, что лошадь умела разговаривать. В те времена в этом не было ничего необычного. Нет, лошадь заставила его призадуматься. Он был огромным парнем, и ни одна нормальная лошадь не согласилась бы по доброй воле носить его на спине.

– Гм-м-м.

– В этот момент солнце выглянуло из-за туч и Фингал увидел масть скакуна, – продолжал Роб, упиваясь лицезрением округлившихся от удивления глаз Элспет. – Темная шкура коня была зеленой, как трава.

– И благодаря этому он понял, что перед ним водяная лошадь?! – торжествующе воскликнула Элспет.

– Да, благодаря этому Фингал понял, что перед ним водяная лошадь, – сказал Роб, радуясь восторгу Элспет и не обращая внимания на то, что она снова его перебила. – «Ты водяная лошадь!» – закричал Фингал.

Всякий раз, когда Роб произносил имя героя, дирхаунд похлопывал хвостом по палубе.

– «Убирайся прочь! – приказал лошади Фингал. – Я не позволю тебе угрожать людям, живущим по берегам озера Тэй». Он схватил веревку и начал стегать лошадь, как хлыстом. Фингал гнал ее по холмам и долам, пока не пригнал к озеру Ерн. И великан, и чудовище совсем выбились из сил и по обоюдной договоренности решили передохнуть. Водяная лошадь начала умолять Фингала оставить ее в покое. Фингал позволил ей войти в озеро Ерн, взяв с нее обещание никогда не возвращаться в озеро Тэй.

– Вот откуда в озере Ерн появилась водяная лошадь! – захлопав в ладоши, вскрикнула Элспет.

– Похоже, ты неплохо осведомлена о водяных лошадях, заметил Роб.

– О да, я знаю достаточно, чтобы не садиться на незнакомых лошадей, пасущихся на берегах озер, – кивнула Элспет. – Сесть на чудовище очень легко, но как только всадник оказывается у него на спине, шкура водяной лошади! становится липкой, и как бы человек ни старался, он уже не может спрыгнуть на землю. Тут водяная лошадь забегает в озеро и топит свою жертву.

Роб засмеялся, чтобы показать, что он не верит ни единому слову. Все же порой озерные волны принимали такую причудливую форму, как будто под поверхностью воды двигалось что-то большое и злонамеренное.

– Ага, а когда жертва перестает сопротивляться, водяная лошадь ее проглатывает, – закончил за Элспет Роб.

– Да, с волосами и костями, – подтвердила девушка. – Она съедает все, кроме печени.

Элспет содрогнулась, но в ее глазах светилось волнение, вызванное рассказом.

– А ты слышала, что оборотень не всегда прикидывается лошадью? – поинтересовался Роб. – Иногда он принимает вид привлекательного мужчины. Его можно распознать по водорослям в волосах.

– Да, в легендах говорится и об этом. Но так бывает, только когда оборотень ухаживает за девушками, – сказала Элспет. – Говорят, что иногда чудовище берет в жены обычную земную женщину.

– Я тоже о таком слышал, – подтвердил Роб. – Но из оборотня не получится хорошего мужа.

– Конечно нет. Он жесток и мстителен. Он держит жену взаперти до самой смерти, которая не спешит прийти за несчастной, как бы та ее ни призывала. Во всяком случае, так говорится в легендах. – Элспет снова убежденно кивнула. – Водяная лошадь – очень плохой муж.

– Плохие мужья встречаются и среди людей, – внезапно став серьезным, произнес Роб.

Он долго молчал, и Элспет удивленно склонила голову набок.

– Что случилось?

Внезапно Робу показалось, что все его тело отяжелело, как будто его швырнули за борт и намокшая одежда начала увлекать его на дно озера.

– Не мне бросать камни в водяную лошадь, Элспет.

– О чем ты?

– Я тоже был мужем, – медленно произнес Роб. – И как оказалось, очень-очень плохим.

Глава пятнадцатая

– Я не знала, что ты женат.

– Я не женат. Я сказал, что был мужем. Моя жена умерла.

Несколько секунд Элспет молча гладила Фингала по голове, а потом подняла глаза на Роба.

– Мы могли бы об этом побеседовать. Может, тебе станет легче…

– Женщины всегда так говорят, но словами ничего не изменить. – Роб отвернулся, злясь на собственную слабость. – Хоть всю ночь беседуй, Фиону этим не воскресить.

– Прости, – прошептала Элспет.

– Ты ни в чем не виновата.

И все же он действительно заставил ее расплачиваться за смерть своей супруги. Роб понял, что должен рассказать Элспет правду.

– Ваш союз устроили родители? – спросила она.

Роб только фыркнул в ответ. Как будто он позволил бы кому-нибудь принимать за него подобные решения.

– Нет, моих родителей давно нет на свете. Я стал лэрдом еще в шестнадцать лет. Я сам выбрал Фиону себе в жены.

Элспет вздохнула. Она уже призналась ему в том, что ее свадьба представляла собой скорее союз между двумя кланами, чем слияние двух душ. Она ощутила укол зависти к Робу и его невесте.

– Женившись на ней, ты получил много пастбищ и скота? – на всякий случай уточнила Элспет. – Я слышала, что мужчины ценят это в невестах.

Он покачал головой.

– Ни дюйма земли и ни единого копыта.

– Тогда почему ты выбрал именно ее?

Он пожал плечами.

– Я женился на ней, потому что она отказалась жить со мной в грехе.

– Я не стала бы винить за это женщину.

– Я ни в чем ее не винил. Я просто не мог без нее жить.

– Но ведь живешь…

Волны плескались о борт, заполняя тишину. Раньше Робу уже почудился бы шепот Фионы, но сейчас он не слышал ничего, кроме плеска воды о корпус баркаса.

Он уже никогда не услышит голос Фионы.

– Это не жизнь, Элспет, – произнес наконец Роб. – Это существование.

– Какой… – Она замолчала, как будто опасаясь задать слишком личный вопрос. Но, будучи женщиной, не удержалась и закончила: – Какой была твоя жена?

Роб улыбнулся. Он редко говорил о Фионе, но ему казалось, что он должен делать это чаще.

– Она была… – Наконец-то он обнаружил прячущегося в глубине его души менестреля. – Фиона была лучом света на воде. Теплым очагом, согревающим во время бушующей за стенами дома бури. Она была…

– Высокой и стройной? – перебила его Элспет, невольно выпрямляясь, чтобы казаться выше. – И у нее были длинные рыжие волосы?

– Да. Откуда ты знаешь? Тебе рассказал Ангус?

Девушка покачала головой.

– Я… догадалась.

– Что ж, раз уж ты об этом заговорила, да, Фиона и в самом деле была прелестна. Она обладала не только внешней, но и внутренней красотой. Она была сама доброта.

Покойная жена до сих пор стояла перед его внутренним взором такой, какой была в день их свадьбы. Ее щеки раскраснелись, а зеленые глаза сияли. Потом Роб вспомнил, когда видел ее последний раз, и его сердце стиснула такая боль, что ему стало трудно дышать.

– Я был недостоин ее, – резко произнес он. Боль отпустила, но ему по-прежнему не хватало воздуха. – Подобно водяному коню, я стал проклятием своей невесты. Она была обречена с того дня, когда я назвал ее своей.

– Что случилось? – прошептала Элспет так тихо, что Робу показалось, будто он услышал ее мысли, а не голос.

– На Рождество будет два года, как она умерла. Я женился на ней в день рождения нашего Господа, и мы бурно отпраздновали это событие, – с грустной улыбкой произнес он. – Потом, как раз перед Двенадцатой ночью, Фиона захотела навестить кое-кого из арендаторов и занести им корзинки с едой. Но мой друг Хэмиш видел неподалеку от замка дикого кабана. По его словам, это был зверь чудовищных размеров, и он хотел, чтобы я отправился на охоту вместе с ним. Я сказал Фионе, что арендаторы могут подождать, пока мы не добавим к подаркам свежей свинины. Но она твердо решила проведать их именно в этот день.

– Это старинная традиция, – кивнула Элспет. – Лэрд и его леди накануне Двенадцатой ночи навещают тех из арендаторов, кто живет дальше всех. Мои родители делают это каждый год, потому что люди рассчитывают на то, что им подарят продукты для праздничного стола.

– Фиона так мне и сказала, – вздохнул Роб. – Это было ее первое Рождество в моем замке, и она хотела исполнить свой долг. Мы в первый и последний раз поссорились. О господи, в гневе она была прекрасна!

– Она имела полное право гневаться, – немного прищурившись, заметила Элспет. – По крайней мере, теперь я знаю, что у тебя есть привычка злить всех своих знакомых женщин.

«Если уж на то пошло, – решил Роб, – разгневанная Элспет Стюарт тоже радует глаз».

– Так, значит, ты уехал на охоту?

Роб кивнул.

– Мы не нашли даже следов того проклятого кабана. Но Фиона перехитрила людей, которым я поручил ее охранять, и уехала в гости к арендаторам в одиночестве. В это время мимо проезжал Лахлан Драммонд со своими дружками. Они увидели, что Фиону никто не сопровождает…

Элспет прижала руку к груди. Роб понял, что она догадалась, что ей предстоит услышать.

– Драммонд увез Фиону к себе и надругался над ней, – произнес он, ощущая горечь этих ужасных слов у себя на языке. – Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что оказал тебе услугу, похитив со свадьбы?

Элспет промолчала.

– Конечно, малыш Лахлан заявил, что не совершил ничего дурного и что похищение Фионы было всего лишь одной из праздничных шалостей, но я уверен, что этот мерзавец ее опозорил, – продолжал Роб. – Это единственное объяснение тому, что произошло потом.

– Что? – прошептала Элспет.

– Драммонд запер мою жену в своей башне, но она сумела сбежать от него.

– О, как я рада!

– Радоваться нечему, – сухо отозвался Роб. – Фиона сбежала, выбросившись из самого высокого окна башни на мощенный булыжником двор замка.

Элспет ахнула. Роб никогда не умел определять, что думают женщины, судя по выражению их лиц, но глаза девушки забегали из стороны в сторону, как будто она пыталась что-то вспомнить. Одновременно ее красивые черты омрачил ужас.

– Ты права, – ответил он, как будто она высказала свои мысли вслух. – Самоубийц не хоронят в освященной земле. Священник Драммонда заявил, что Фиона проклята, поскольку совершила смертный грех, прекрасно понимая, что делает. Поэтому она не имела права на отпущение грехов.

Плечи Роба поникли, но он сам начал свой печальный рассказ и был твердо намерен довести его до конца. Непролитые слезы жгли ему глаза. Роб сглотнул ком в горле и с трудом продолжил:

– Я даже не знаю, где она лежит.

Элспет не произнесла ни слова. Она просто встала и подошла к нему, уверенно ступая по качающейся под ногами палубе. Положив руки Робу на плечи, она поцеловала его в щеку.

Это был обычный поцелуй. Не более чем касание мягких губ к грубой мужской щеке. Но в груди Роба как будто что-то сломалось.

Из его горла вырвались рыдания, а из глаз хлынули слезы, которые он всегда себе запрещал. Но на этот раз ничто не могло их сдержать. Одной рукой он обнял Элспет за талию и привлек девушку к себе, прижавшись лицом к ее теплой шее.

Ему было очень стыдно. Мужчины не плачут. Но его плечи сотрясались от горя, и он был не в силах остановиться.

Элспет обвила его руками и зашептала невнятные слова утешения.

– Это я во всем виноват, – еле выговорил он.

– Нет.

– Если бы я поехал с ней…

– Прошлого не воротишь. Успокойся.

Разгоряченной кожей Роб ощущал ее прохладные ладони. Он пытался взять себя в руки, но с его душой происходило что-то странное. Огромный ком в груди несколько раз таял и возникал снова. От него отрывались клочья и куски, уносимые прочь слезами. Единственное, что удерживало Роба в собственном теле, – это тонкие руки и ласковый голос Элспет Стюарт.

Она гладила его по волосам. Сжимала в объятиях. Укачивала и нашептывала ему нежные слова, которые Робу даже не удавалось различить. Но его душа все услышала и утешилась. Боль потери, бессильная ярость и вина покинули его сердце. Вместо них в нем воцарился измученный, обессиленный покой.

Постепенно Роб затих.

Элспет отерла последние соленые слезы с его щек. Затем она снова его поцеловала. На этот раз крепко и нежно. Как будто благословляя и освящая его.

– Ты не виноват, – убежденно произнесла Элспет.

Роб не решился ей возразить, хотя и не поверил ее словам.

– После моего рассказа ты окончательно убедилась в том, что я безумен.

– Разве это безумие – оплакивать любимого человека? – Элспет покачала головой. – Я бы скорее сочла, что ты не мужчина, если бы у тебя не было слез.

– Ты странная девушка, Элспет Стюарт.

– А ты сладкоречивый демон. – Она засмеялась, явно стараясь разрядить обстановку. – И не думай, что подобными комплиментами тебе удастся вскружить мне голову.

Роб растерянно, но благодарно улыбнулся ей. Он по-прежнему оплакивал Фиону, но невыносимая боль непролитых слез и вины, все это время угрожавшая ввергнуть его во мрак безумия, притупилась.

Элспет улыбнулась в ответ. Роб удивленно покачал головой. Он похитил ее у алтаря, сделал своей пленницей, терзал ее тело коварными любовными ласками. И за все это она его утешает. Проживи он хоть до ста лет, все равно ему не понять, что творится в женской голове.

И вдруг прямо у него на глазах очи Элспет подернулись поволокой и она невидящим взглядом уставилась на что-то у него за спиной.

– Элспет?

Она его, похоже, не услышала.

Роб выпустил руль и схватил ее за плечи, но девушка продолжала не моргая смотреть в темноту. Он ее слегка встряхнул. Она взглянула ему в лицо, но Робу показалось, что она его не узнает.

– Оборотень поднимается из озерных глубин, чтобы предъявить права на свою невесту, – лишенным выражения голосом произнесла она. – Стрела из мрака цель найдет.

– Элспет!

Мощный рывок швырнул Роба вперед, едва не сбив с ног. Лодка остановилась на воде.

Глава шестнадцатая

– Что случилось? Что там такое? – раздался из каюты крик Ангуса.

Роб услышал, что его друг спешит на помощь, но такой большой человек, как Ангус, был не особо проворен. Пробудившись от глубокого сна, он ворочался, как барсук среди зимы, натыкаясь на стены и все больше выходя из себя.

– Если ты врезался в берег, Робби, я спущу с тебя шкуру!

– Нет, мы все еще посередине озера, но…

И тут Роб увидел тонкую веревку, протянутую от одного берега к другому. Нос баркаса зацепился за эту преграду, и лодку уже разворачивало кормой вперед.

Во время внезапной остановки Роб поймал Элспет, удержав ее от падения, но теперь выпустил ее и снова схватился за руль, удерживая судно на курсе. Ему не хотелось отпускать Элспет, потому что на ее лице застыло изумленное выражение и ему казалось, что она не вполне отдает себе отчет в происходящем. А от произнесенных странным голосом потусторонних слов у нею внутри все похолодело.

– Элспет, ты в порядке?

Она встрепенулась и моргнула. Затем ее ноги безвольно подкосились и она опустилась на скамью. Руки, которые она сложила на коленях, дрожали.

– Я в порядке. Что случилось? – Ее глаза распахнулись. – О нет! У меня было… Я что-то сказала?

– Да, какие-то глупости насчет оборотня, но, насколько я понимаю, нам сейчас не до водяной лошади. Мы угодили в ловушку.

Тут Роб понял, что темное пятно, которое он поначалу принял за небольшой остров, быстро приближается к ним. Элспет проследила за его взглядом.

– Это Лахлан, – безжизненным голосом произнесла она. – Он пришел за мной.

– Что ж, в мои планы не входит отдавать тебя ему.

– После того что ты мне рассказал, я благодарна тебе за это. Плот был уже совсем близко. Управлявший им мужчина быстро перебирал руками по веревке, подтягиваясь к баркасу. Роб обругал себя за глупость. Если бы он смотрел в оба, вместо того чтобы распускать сопли в объятиях Элспет, он бы заметил врагов, подобно паукам притаившихся на краю заброшенной паутины в ожидании жертвы.

Ангус пытался освободить баркас. Если бы канат скользнул вниз, они беспрепятственно проплыли бы над ним. Но нос судна украшали резные завитушки, в которых и запуталась веревка. Вес лодки и сила течения затрудняли задачу Ангуса.

Роб вспомнил, что воткнул кинжал в нос баркаса, и сообразил, что веревку можно перерезать.

– Подержишь руль? – окликнул он Элспет.

Она кивнула и нетвердыми шагами подошла к нему. Одним прыжком оказавшись на носу судна, Роб вдруг осознал, что только что произошло маленькое чудо. Элспет Стюарт решила остаться с ним по доброй воле.

– Тяни, черт тебя дери! – ревел Лахлан, подгоняя своего вассала.

После нескольких предпринятых днем попыток было установлено, что на плоту помещается всего два человека. Драммонд настоял на том, что это будет он и его слуга.

– Я ее отец! – протестовал Стюарт.

– Да, а я буду ее мужем, когда вся эта история закончится. И в качестве мужа я просто обязан отомстить Безумному Робу.

Алистер Стюарт уступил, тем самым признав, что его дочь, по всей вероятности, уже утратила невинность.

– Насколько я понял, ты хочешь омыть его кровью свой меч.

Но у Лахлана и в мыслях не было доводить дело до схватки.

У него был арбалет, который он намеревался пустить в ход. Стояла глухая ночь, но даже в темноте Лахлан определил, кто находится на борту баркаса. Они были достаточно близко, чтобы различить фигуру Мак-Ларена, стремительно бросившегося на нос. Огромный спутник Безумного Роба был уже там, пытаясь распутать удерживающую баркас веревку. Лахлан прицелился в Мак-Ларена.

– Роб! – раздался предостерегающий крик Элспет. Мак-Ларен пригнулся, и стрела просвистела у него над головой, не причинив ему ни малейшего вреда.

Лахлан возмущенно уставился в очертания девушки, обещанной ему в жены. Как она сумела так легко разглядеть грозящую Мак-Ларену опасность? Должно быть, она видит в темноте, как кошка или… как ведьма! К тому же она помогает своим похитителям, стоя у руля.

Это окончательно убедило его в том, что Роб Мак-Ларен уже овладел ею. Стоит мужчине переспать с женщиной, и она становится кроткой как ягненок, выполняя все его требования.

Жена Мак-Ларена, конечно, так ему и не покорилась, но такие, как она, всегда были большой редкостью. А если уж говорить начистоту, то когда Лахлан и его люди ее захватили, они вообще не знали, кто она такая. Кто мог их в этом винить? Леди не блуждают по полям без сопровождения.

К тому времени как Лахлан понял, с кем имеет дело, было слишком поздно. Уже ничего нельзя было исправить. И кто бы мог подумать, что она выпрыгнет из окна, вместо того, чтобы продолжать ублажать его? Даже во второй раз она сопротивлялась так же яростно, как и в первый. Ему надо было отдать ее своим людям, а не оставлять в башне. Они пустили бы ее по рукам, и она сразу бы присмирела.

Будь он проклят, если позволит такие вольности Элспет Стюарт!

– Тупая сука.

Он ее проучит. Как только он ее вернет, он ей покажет, кто у нее хозяин. Мало что доставляло Драммонду такое удовольствие, как подчинение женщины и превращение ее в дрожащее, униженное существо.

Возможно, ему даже придется применить к своей маленькой женушке кандалы и розги. Только для того, чтобы объяснить ей, как на самом деле обстоят дела.

Но сначала ее необходимо вернуть. Лахлан поднял арбалет и снова прицелился в Безумного Роба. Но он не принял в расчет того, что баркас колышут волны, неизбежно сбивая его цель. Несмотря на то что он прицелился несколько выше, стрела вонзилась не в человеческое тело, а в деревянный борт лодки и, дрожа, застряла в нем.

– Тяни быстрее, – приказал Драммонд слуге.

Плот неуклонно приближался к баркасу. Лахлан понял, что, возможно, ему и в самом деле придется пустить в ход меч. Тут он услышал звериный рык и увидел огромного дирхаунда, уперевшегося передними лапами в борт суденышка. Если ему предстояло скрестить мечи с Мак-Лареном, то эти лязгающие челюсти были ему совершенно ни к чему.

Лахлан снова зарядил арбалет и прицелился в грудь собаки. Вот он нажал на спусковой крючок, и железная стрела взвилась в воздух.

Элспет вскрикнула и, оставив руль, прыгнула к борту, закрывая телом собаку. На этот раз стрела нашла свою цель и девушка упала на пол. Лахлан ее не видел, потому что ее скрывал от него борт. Собака лаяла и кружила вокруг того места, где лежала Элспет.

Корма судна описала широкий круг, сделав невозможной любую попытку выстрелить в стоящих на носу мужчин. В то же мгновение веревка в руках слуги Драммонда ослабла, потому что Мак-Ларен ее разрубил.

Ветер наполнил парус баркаса. Озеро приподняло суденышко на своей груди и с невероятной скоростью понесло его на запад, лишив Драммонда возможности выстрелить еще раз.

Последним, что он увидел, был Мак-Ларен, опустившийся на колени возле лежащей на дне лодки Элспет. Его спутник стоял у руля.

Драммонд выругался сквозь зубы. Что, если Элспет умирает? И все это из-за собаки! К черту стада, земли и союз между кланами. Возможно, Мак-Ларен оказал ему услугу. Если Элспет Стюарт оказалась готова пожертвовать собой ради собаки, она слишком тупа, чтобы быть матерью его наследника.

– Что будем делать, милорд? – спросил вассал, из руки которого все еще свисал обрубленный конец веревки.

Драммонд извлек из колчана одну из своих стрел и воткнул ее в плот. Затем он сложил ладони рупором и закричал так, чтобы его услышали оставшиеся на берегу Стюарт и Калум.

– Мак-Ларен был вооружен арбалетом! – вопил Лахлан. – Когда мы подобрались совсем близко, мерзавец выстрелил в Элспет!

Стюарт взревел от горя. Лахлан обернулся к слуге и заговорил яростным шепотом:

– Если я узнаю, что ты хоть словом опроверг мое утверждение, я сделаю вывод, что ты совершенно не ценишь свой язык, а значит, не удивишься, если я тебя от него избавлю.

– Элспет! О боже, что случилось?

Роб упал на колени возле распростертого на полу тела девушки.

– Он… хотел… убить Фингала, – прошептала она, пытаясь приподняться. – Но я не могла позволить…

– Нет, нет, не говори ничего. – Роб уложил ее обратно. – И не двигайся.

Он пробежал пальцами по ее телу и обнаружил что-то липкое и теплое на левом бедре. Он нащупал торчащую из ноги стрелу и увидел сочащуюся из раны кровь.

Роб свирепо выругался, затем осекся и подавил свой гнев. Он понимал, что ничем не сможет помочь Элспет, если не будет сохранять спокойствие. Но в душе он обрекал Лахлана Драммонда и остальных трусов с их трижды проклятыми арбалетами на все муки ада.

– Не трогай стрелу, – предостерег его Ангус. – Сейчас рана кровоточит, но если ты выдернешь стрелу, кровь хлынет потоком.

Роб разорвал юбку вокруг стрелы, чтобы осмотреть рану на бедре. На бледной коже отчетливо виднелись ручейки крови.

– Мне нужен свет, – произнес он, подавляя вздымающуюся у него в душе панику. – Я не вижу, что тут нужно делать.

– Придется подождать до рассвета, – покачал головой Ангус. – Я не позволю зажигать на моем баркасе факел. Пожар – самое страшное, что может случиться с судном.

Самое страшное, что только мог представить себе Роб, произошло несколько мгновений назад. Элспет молчала, но с ее губ изредка срывались слабые стоны.

– Значит, поворачивай к берегу, и мы разведем костер, – скомандовал Роб.

– Оглянись вокруг, парень. Здесь нигде нет ровного места, к которому можно было бы причалить, – отозвался Ангус. Со всех сторон подобно темным часовым в ночное небо вздымались утесы нагорья. – И такие места появятся не скоро. Но даже тогда нам необходимо будет проявить осторожность. Мы сможем высадиться только на северный берег.

– Почему?

Роба приводили в отчаяние все эти проволочки, которые неизбежно должны были привести к несчастью.