Текст книги "Разбитые сердца (ЛП)"
Автор книги: Колин Гувер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Я иду обратно в кровать, – говорю я и направляюсь к лестнице.
– Бейя, погоди.
Я останавливаюсь на второй ступеньке и неторопливо поворачиваюсь. Он стоит, уперев руки в бока, и напряженно на меня смотрит.
– Я горжусь тобой.
Я киваю, но как только отворачиваюсь и иду наверх, чувствую, как во мне закипает злость.
Я не хочу, чтобы он мной гордился.
Именно по этой причине я ничего ему не рассказывала.
И пускай сейчас он вроде как старается ради меня, я все равно полна обиды за то, что большая часть моей жизни прошла без его участия.
Я не допущу, чтобы мне стало приятно от его слов, и не позволю им стать оправданием тому, что он посредственно выполнял родительские обязанности.
Конечно, ты гордишься мной, Брайан. Но тебе стоит гордиться мной лишь по той причине, что я каким-то чудом сумела выжить в детстве своими силами.
Глава 14
Когда Самсон ушел сегодня утром, я больше не смогла заснуть, сколько ни пыталась. Возможно, виной тому непростой разговор с отцом.
После ланча Сара поставила на пляже шезлонги и зонт, и я, видимо, все же задремала в какой-то момент, потому что только что проснулась. На руке остался след от слюны.
Я лежу на животе, отвернувшись от Сары, и открываю глаза. Вытираю руку и приподнимаюсь, чтобы перевернуться на спину.
Устроившись, я поворачиваю голову а Сару, но вижу не ее.
Самсон.
Он заснул на ее шезлонге.
Сажусь и бросаю взгляд на воду. Сара с Маркосом на досках далеко в океане.
Затем смотрю время на телефоне: четыре часа дня. Я проспала полтора часа.
Ложусь обратно и смотрю на спящего Самсона. Он лежит на животе, сложив руки под головой. На нем кепка, надетая козырьком назад, и солнцезащитные очки. Он без рубашки, что хорошо.
Я поворачиваюсь набок и, подперев голову рукой, смотрю на него какое-то время. Я очень мало знаю о том, что формирует целостность его личности, но мне как будто известно, каким человеком это его сделало.
Может быть, незачем знать прошлое человека, чтобы понимать, кем он стал в настоящем. А его внутренний мир, который я стала постепенно узнавать, только усиливает его внешнюю привлекательность. Настолько, что я думаю о нем почти каждую секунду.
Я ловлю себя на том, что сосредоточила свое внимание на его губах. Не знаю, почему так распсиховалась, когда он поцеловал меня прошлой ночью. Возможно потому, что я все еще пытаюсь уложить в голове, что прошлая неделя произошла на самом деле.
Все разом будто сошлось в одном моменте и воплем взывало ко мне во время нашего поцелуя. Я задумываюсь, была бы моя реакция такой же, если бы он сегодня поцеловал меня снова? Или я позволила бы себе прожить поцелуй и насладиться им до конца, как наслаждалась первые несколько секунд?
Я смотрю на его губы и убеждаю себя, что стоит совершить вторую попытку. И третью и, может, четвертую. Быть может, если буду целовать его достаточно много, то, в конце концов, останутся лишь исключительно приятные ощущения.
– Ты в курсе, что мои глаза открыты?
Черт.
Я думала, что он спит. Закрываю лицо ладонью. Мне теперь никак не скрыть своего смущения.
– Не волнуйся, – говорит он хриплым голосом, будто звук с трудом продирается по горлу. – Я все время на тебя смотрел, пока ты спала. – Он тянется ко мне рукой и пальцем касается моего локтя. – Откуда у тебя этот шрам?
Я вновь поворачиваюсь набок лицом к нему.
– Получила во время игры в волейбол. – Его шезлонг стоит всего в полуметре от моего, но, когда он перестает прикасаться ко мне, кажется, что между нами километр.
– Твоя команда хорошо играла?
– Мы дважды становились чемпионами штата, – отвечаю я. – Ты занимался спортом в старшей школе?
– Нет. Я не ходил в обычную школу.
– А в какую ты ходил?
Самсон мотает головой, давая понять, что не станет отвечать на мой вопрос.
Я закатываю глаза.
– Зачем ты так делаешь? Зачем задаешь мне вопросы, на которые сам отказываешься отвечать, когда я адресую их тебе?
– Я рассказал тебе больше, чем рассказывал кому-то еще, – говорит он. – Не жадничай.
– Тогда перестань задавать мне вопросы, на которые сам не готов дать ответ.
– Перестань на них отвечать, – улыбается он.
– Думаешь, если я узнаю, в какой старшей школе ты учился, такой момент станет более личным, чем тот, когда ты засунул язык мне в рот? Или когда я рассказала тебе о Дакоте? Или когда ты рассказал мне о своей матери? – Я кладу руки под голову и закрываю глаза. – Глупая у тебя логика, Самсон.
Нет вообще никакого смысла пытаться разговаривать с ним, если он будет постоянно уходить от темы в пируэтах, как какая-то балерина.
– Я ходил в школу-интернат в Нью-Йорке, – говорит он наконец. – И ненавидел каждый миг, проведенный там.
Я улыбаюсь с чувством, что мне удалось выиграть эту битву, но от его ответа становится грустно. Ничего хорошего в школе-интернате нет. Неудивительно, что он не хотел говорить об этом.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Я поворачиваю голову и смотрю на него. Он снял очки и в отблесках солнечных лучей его глаза выглядят почти прозрачными. Кажется невероятным, чтобы человек с такими ясными глазами мог быть таким закрытым.
Мы смотрим друг на друга как обычно, но на сей раз все иначе. Теперь мы ощутили вкус друг друга. Он знает мою самую темную тайну, но все равно смотрит на меня так, будто интереснее меня ничего нет на этом полуострове.
Он опускает взгляд и смотрит в пространство между нашими шезлонгами. Водит пальцем по песку.
– Как пишется твое имя?
– Б-е-й-я.
Я наблюдаю, как он пишет мое имя на песке. Закончив, он зачеркивает его пальцем, а потом стирает ладонью.
Не знаю, как мне удается ощутить его движение под кожей, но я ощутила.
Самсон бросает взгляд в сторону океана.
– Сара с Маркосом возвращаются. – Он надевает очки и вскакивает с шезлонга.
Я лежу, сложив руки под головой, и делаю вид, будто расслаблена, но чувствую, будто меня только что пронзил разряд электрического тока. Самсон идет к Саре, которая с трудом выносит доску из воды. Он забирает ее у девушки из рук и тащит оставшуюся часть пути до берега.
Подойдя ко мне, Сара распускает собранные в хвост волосы и садится на шезлонг, в котором только что лежал Самсон. Она выжимает воду из волос.
– Хорошо спалось? – спрашивает она.
– Ага. Поверить не могу, что заснула.
– Ты храпишь, – говорит она со мехом. – Ты спросила у Самсона, хочет ли он пойти сегодня на двойное свидание?
– Нет. К слову не пришлось.
Маркос с Самсоном несут к нам доски.
– Самсон, мы все идем на двойное свидание, – сообщает ему Сара. – Будь готов к шести.
– Кто моя пара? – не мешкая, отвечает Самсон.
– Бейя, идиот.
Самсон смотрит на меня, будто обдумывает предложение.
– Мы идем на дружеское свидание?
– Мы идем есть, – говорит Маркос. – Не давай Саре вешать ярлык.
– Морепродукты? – спрашивает Самсон.
– Ты дашь нам поесть что-нибудь еще?
Самсон переводит взгляд на меня.
– Бейя, тебе нравятся креветки?
– Не знаю. Сомневаюсь, что пробовала их.
Самсон склоняет голову набок.
– Не могу понять, это сарказм или нет.
– Я из Кентукки. У нас мало доступных ресторанов, где подают морепродукты.
– Ты даже ни разу не была в «Красном Лобстере»? – спрашивает Маркос.
– Ты забываешь, что для некоторых людей и «Красный Лобстер» – дорогое заведение.
– Тогда закажу тебе креветок, – говорит Самсон.
– Очень великодушно с твоей стороны, – дразню я.
Сара надевает накидку поверх купальника и встает.
– Давайте, пойдем собираться.
– Уже? Еще два часа до выхода.
– Да, но нам нужно многое сделать, чтобы тебя подготовить.
– Например?
– Сделаю тебе смену образа.
Я мотаю головой.
– Нет. Не надо, пожалуйста.
– Надо, – кивает Сара. – Сделаю тебе прическу, маникюр и макияж. – Она берет меня за руку и поднимает с шезлонга. Затем указывает на все, что мы сегодня принесли на пляж. – Вы, два здоровых мужика, справитесь с этим, правда?
Мы на полпути к дому, когда она вдруг говорит:
– Он в тебя втрескался. Прям видно. Он не смотрит на других девушек так, как смотрит на тебя.
Я не отвечаю ей, потому что мне в этот момент приходит сообщение. Мне они редко приходят. Мало у кого есть мой номер.
Я смотрю на экран, пока Сара поднимается дом. Сообщение от Самсона.
«Смотри-ка, мы идем на незапланированное свидание. Может быть, мы все же веселые ребята».
– Ты идешь? – зовет Сара.
Я стираю широкую улыбку с лица и иду за ней в дом.
Глава 15
Все напряженно смотрят на меня и ждут, когда я попробую первый кусочек. Даже официант.
Вот как выглядит давление.
– Сначала обмакни в коктейльный соус, – предлагает Маркос.
Самсон отодвигает соус от меня.
– С ума сошел? Ее от него стошнит. – Он ставит передо мной тартар. – Вот, попробуй этот.
Сара закатывает глаза и складывает стопкой три меню. Они с Маркосом только что сделали заказ, но Самсон пока ничего не заказал, потому что сначала хотел убедиться, что мне понравятся креветки. Официант был удивлен тому, что я ни разу их не ела, и принес мне одну на пробу, а теперь стоит возле стола и ждет моей реакции.
Обжаренная креветка без хвоста и чешуи. Я не большой любитель рыбы, поэтому мои ожидания не высоки, но под таким давлением я макаю креветку в соус тартар.
– Вы все ведете себя так, будто ее реакция – вопрос жизни и смерти, – замечает Сара. – Я уже проголодалась.
– Это вопрос жизни и смерти только в том случае, если у нее аллергия на ракообразных, – говорит официант.
Я замираю с креветкой у рта.
– А что именно подразумевается под ракообразными?
– Лобстеры. Креветки. Все, что в панцире, – отвечает Самсон.
– Крабы. Лангусты. Черепахи, – добавляет Маркос.
– Черепахи – не рыбное блюдо, – возражает Сара, закатив глаза.
– Это была шутка, – отвечает Маркос.
– Ты когда-нибудь ела лобстера или краба? – спрашивает Самсон.
– Пробовала краба.
– Значит, все будет нормально.
– Господи, да съешь ты ее уже, пока я не съела, – восклицает Сара. – Я умираю с голоду.
Я откусываю кусок креветки и съедаю половину. Все смотрят, как я жую, даже Сара. Вкус нормальный. Не самая вкусная еда, что я пробовала, но недурно.
– Неплохо. – Я отправляю в рот вторую половинку.
Самсон улыбается и отдает официанту меню.
– Нам по тарелке креветок.
Официант записывает заказ и уходит, и Сара морщит нос.
– Он только что сделал за тебя заказ. Не могу понять, это мило или отвратительно.
– Я как-то пытался сделать заказ за тебя, ты толкнула меня локтем в бок, – говорит Маркос.
– Да, ты прав, – кивает Сара. – Это отвратительно. – Она отпивает из своего бокала. – Мне хочется поехать в какое-нибудь туристическое место в эти выходные.
– Например? – уточняет Маркос.
– В аквапарк? Или в утиный тур2? – Она смотрит на нас с Самсоном. – Хотите с нами?
– Я свободен каждый день после обеда, кроме пятницы. В пятницу доделываю крышу дома Марджори.
От этого мое сердце слегка тает.
– Шон?
Мы вчетвером смотрим в направлении источника голоса. К нашему столу идет парень и смотрит на Самсона. Он высокий и тощий, а его руки все покрыты татуировками. Я рассматриваю маяк на его предплечье, когда чувствую, как Самсон напрягается.
– Ни хрена себе, – говорит парень. – Это и правда ты. Как ты, приятель?
– Привет, – отвечает Самсон. Он явно не очень рад видеть этого парня. И кстати… почему незнакомец назвал его Шоном?
Самсон похлопывает меня по ноге, чтобы я дала ему выйти из-за стола. Я встаю, чтобы пропустить его, и он обнимает незнакомца. Сажусь обратно, и мы втроем даже не скрываем, что подслушиваем их разговор.
– Чувак, – обращается парень к Самсону. – Когда ты выбрался?
Выбрался?
Самсон поглядывает на наш стол. Теперь ему явно не по себе. Он опускает руку парню на спину и уводит его подальше от стола, чтобы нам был не слышен их разговор.
Я смотрю на Сару и Маркоса, чтобы увидеть их реакцию. Маркос выпивает, но Сара с любопытством смотрит на Самсона, склонив голову набок. Она откидывается на спинку дивана.
– Странно. Почему этот парень назвал его Шоном?
Маркос пожимает плечами.
– Может, Самсон – его второе имя, – говорю я больше самой себе, чем ребятам. Почему же я не настояла вчера, чтобы он назвал мне свое полное имя, когда я спросила? Странно выяснить, что я даже первого его имени не знаю. Но, наверное, он тоже не знает, что моя фамилия Грим. А может и знает, раз у нас с отцом одна фамилия.
– Почему парень спросил, когда он выбрался? – спрашивает Сара. – Откуда выбрался? Из тюрьмы?
Маркос опять пожимает плечами.
– Может, речь шла про реабилитационную клинику.
– Он был в клинике? – не унимается Сара.
– Понятия не имею, я знаю его не дольше, чем ты, – отвечает он.
Несколько минут спустя Самсон возвращается за стол без своего друга. Я встаю, и он садится обратно на диван. Ничего не говорит, не объясняет. Но это не важно, потому что Сара все равно не оставит его в покое. Вижу по ее пристальному взгляду.
– Почему он назвал тебя Шоном?
Самсон смотрит на нее с мгновение и издает тихий смешок.
– Что?
Она машет рукой в сторону, в которую ушел незнакомец.
– Он назвал тебя Шоном! Потом спросил, когда ты выбрался. Где ты был? В тюрьме?
Самсон почему-то смотрит на меня. Я молчу, потому что жду тех же ответов, что и Сара.
Он вновь смотрит на нее и отвечает.
– Так меня зовут. Шон Самсон, – он рукой указывает на Маркоса. – Он назвал меня Самсоном, когда мы познакомились, и вы двое так и стали меня называть. Все остальные зовут меня Шоном.
Маркос подносит трубочку ко рту.
– Если задуматься, что-то такое смутно припоминаю.
Шон? Его зовут Шон?
Я так привыкла называть его Самсоном. Сомневаюсь, что смогу называть его Шоном.
– Ладно, – говорит Сара. – Но откуда ты выбрался? Из тюрьмы? Ты был в тюрьме?
Самсон издает вздох, и я понимаю, что он не хочет говорить об этом.
– Оставь его в покое, – велит Маркос, тоже почувствовав дискомфорт Самсона.
Сара оправдывается, жестом указывая в мою сторону.
– Я пытаюсь свести с ним свою сестру. Считаю, что мы имеем право знать, если он преступник.
– Все нормально, – отвечает Самсон. – Он говорил о том, что я выбрался из города. Мы ходили в одну школу-интернат, и он знал, как сильно я ненавидел Нью-Йорк.
Я вижу, как после этих слов его кадык медленно движется, будто он проглатывает ложь. Каковы шансы встретить на полуострове в Техасе знакомого из Нью-Йорка?
Очень неубедительно, но разве это касается Сары? Касается ли это меня? Никто из нас не обязан рассказывать друг другу о своем прошлом.
Не понимаю, почему мне сейчас так хочется за него вступиться, но знаю, что он ненавидит говорить о себе. Может быть, Сара этого о нем не знает.
Позже узнаю от него правду. А пока я хочу развеять возникшую неловкость и перевожу тему.
– Я никогда не была в Нью-Йорке. Техас – третий штат, в котором мне удалось побывать.
– В самом деле? – интересуется Сара.
– Ага, – киваю я. – Из Кентукки я летала только в Вашингтон в гости к отцу. Даже не представляла, что в Техасе так жарко. И не уверена, что мне это по душе.
Маркос смеется.
Официант приносит закуски, которые заказала Сара. Затем берет мой бокал, чтобы вновь его наполнить, а Самсон тем временем тянется за кусочком кальмара и бросает его в рот.
– Ты когда-нибудь пробовала кальмаров, Бейя?
Я беру у него кусочек.
– Неа.
Маркос качает головой.
– Ты будто на другой планете выросла.
На сей раз Сара не ждет меня и начинает есть. Наполняет свою тарелку закусками и приступает. Этот едва уловимый момент может показаться незначительным всем собравшимся за столом, но я испытываю облегчение, зная, что Сара перестала жестко себя ограничивать в еде, как в наш первый ужин.
Она начинает расспрашивать меня, что еще я никогда не пробовала, и разговор, недавно всецело посвященный Самсону, смещается на темы, никак с ним не связанные.
Несколько минут спустя он убирает руку под стол и берет меня за руку. Сжимает мою ладонь и отпускает. Я смотрю на него, и он молча меня благодарит.
Я едва знаю этого парня, но с ним мне даже без слов удается общаться лучше, чем когда-либо удавалось общаться с кем бы то ни было.
Всего один его взгляд подтверждает, что мне не нужно знать больше. По крайней мере, пока.
Я сниму с него слой за слоем, когда он будет готов.
Глава 16
Когда мы пришли на пляж, возле костра, у которого мы проводим каждый вечер, не оказалось двух стоящих рядом свободных мест, поэтому Самсон сидит напротив меня.
К сожалению, рядом со мной сидит Бо.
Я заметила, что каждый раз, когда Бо заговаривает со мной, Самсон бросает на него взгляд. Я всячески стараюсь дать понять, что не заинтересована, но Бо намеков не понимает. Парни вроде него никогда их не понимают. Они привыкли получать желаемое и не замечают, когда желаемое не отвечает взаимностью. Не сомневаюсь, что такая мысль вообще за гранью его понимания.
– О боже, – бормочет Сара.
Я смотрю на нее, и она указывает в сторону песчаной гряды метрах в семи от нас.
Через гряду идет Каденс.
– Я думала, она уехала, – говорю я.
– Я тоже так думала, – отвечает Сара.
У меня сводит живот, когда я смотрю, как девушка подходит к нам. Самсон сидит к ней спиной и не знает о ее приближении.
Подойдя к нему, Каденс обхватывает его руками и закрывает глаза ладонями. Он убирает ее руки и, запрокинув голову, смотрит на нее.
Но не успевает отреагировать, потому что девушка восклицает:
– Сюрприз! – а затем наклоняется и целует его в губы. – Мы вернулись еще на неделю.
Такое ощущение, что кровь в моем теле превратилась в лаву.
Когда она отодвигается, Самсон тотчас встречается со мной взглядом. На моем лице никак не отражается ревность, но я отчетливо ощущаю ее внутри.
Самсон встает и поворачивается к Каденс. Я не слышу, что он ей говорит, но, бросив на меня беглый взгляд, он опускает ладонь ей на поясницу и жестом указывает на берег. Они идут к воде, а я только и могу, что потупить взгляд на колени.
Надеюсь, он отводит ее подальше от нас, чтобы мягко поставить на место. Или не мягко. Мне все равно.
Он ничего мне не должен. Это я вчера прекратила поцелуй.
– С тобой все хорошо? – спрашивает Сара, заметив перемену в моем поведении.
Я выдыхаю, чтобы успокоиться.
– Что они делают?
– Кто? Каденс с Самсоном?
Я киваю.
– Идут, – отвечает она, а затем смотрит на меня с подозрительным прищуром. – Что у вас происходит?
– Ничего не происходит, – мотаю головой я.
Сара откидывается на спинку кресла.
– Бейя, я знаю, что ты по большей части скрытна. Я могу с этим смириться, но если Самсон поцелует тебя этим летом, пожалуйста, подай мне знак. Даже не нужно ничего говорить вслух. Просто дай пять или что-то, тому подобное.
Я отвечаю ей кивком и бросаю взгляд в сторону Самсона и Каденс. Они стоят, по меньшей мере, в метре друг от друга. Девушка плотно скрестила руки на груди. Вид у нее сердитый.
Я вновь смотрю на огонь костра, но пару секунд спустя раздается всеобщий вскрик.
– Ни хрена себе, – сквозь смех говорит Маркос. Я устремляю на него взгляд, но он смотрит на Самсона, который возвращается к костру. Он идет один и потирает щеку.
– Она отвесила ему пощечину, – шепотом говорит Сара, а когда Самсон подходит к нам, спрашивает: – Что ты ей сказал?
– То, что она не хотела слышать.
– Ты что, отшил ее? – спрашивает Бо. – Какого хера ты это сделал? Девчонка – огонь.
Самсон смотрит на Бо с каменным выражением лица и машет рукой в направлении, в котором только что демонстративно удалилась Каденс.
– Она легкая добыча, Бо. Дерзай.
– Неа, – мотает головой Бо. – Меня интересует только эта добыча, – говорит он, указывая на меня.
– Этому не бывать, Бо, – отвечаю я.
Он широко мне улыбается, а я недоумеваю, как мой прямой отказ подкинул ему мысль, будто я имею в виду что-то другое. Он встает и хватает меня за руку. Пытается поднять с шезлонга, но я не поддаюсь.
– Пойдем, поплаваем, – говорит он.
Я качаю головой.
– Я уже дважды тебе отказала.
Он пытается меня поднять, но я ударяю его в колено, и в этот миг Самсон вскакивает с места и идет к нам. Встает между нами лицом к Бо.
– Она сказала «нет».
Бо смотрит на Самсона, а потом мимо него на меня. Щелкает пальцами между нами.
– А. Понятно. Вы теперь парочка.
– Это не имеет ко мне никакого отношения, – возражает Самсон. – Я слышал, как она несколько раз просила тебя отстать. Улови уже намек.
Самсон злится. Не знаю, то ли от ревности, то ли потому, что Бо сам по себе козел.
Я ожидаю, что на этом все и закончится, но Бо, по всей видимости, не любит, когда на него орут. Он замахивается и бьет Самсона в лицо. Затем выставляет оба кулака, будто готовится к драке, но Самсон лишь касается ладонью своей челюсти и напряженно смотрит на Бо.
– Ты вообще в своем уме?
– Да, в своем, – отвечает Бо все в той же боевой стойке.
Теперь уже и Маркос вскакивает с места, готовый вступиться за друга, но тот, похоже, не собирается поступать в угоду Бо.
– Иди домой, Бо, – говорит Маркос, вставая между ним и Самсоном.
Парень переводит на него взгляд.
– Как будет «мудак» на мексиканском?
Больше засранцев я ненавижу только склонных к расизму засранцев.
– Не на мексиканском, а на испанском, – говорю я. – И сдается мне, что «мудак» переводится как «Бо».
Самсон издает тихий смешок в ответ на мои слова, и Бо приходит в бешенство.
– Да пошел ты, чертов богатенький придурок. Отправляйтесь в ад, все вы. – Лицо Бо покраснело от злости.
– Мы и так в аду каждый раз, когда ты приходишь, – монотонно парирует Сара.
Бо пальцем указывает на Сару.
– Пошла ты. – Затем на меня. – И ты тоже пошла.
Похоже, в этот момент Самсон проводит черту. Он не бьет Бо, но бросается к нему так быстро, что парень отпрыгивает назад. Бо резко отворачивается, собирает свои вещи с шезлонга и уходит.
Приятная картина.
Самсон плюхается в кресло и сжимает челюсть.
– С тех пор, как ты приехала, мне влепила пощечину девушка и дважды побили мужики.
– Тогда перестань вступаться за меня.
Самсон смотрит на меня с легкой улыбкой, будто молча сообщает, что этому не бывать.
– У тебя идет кровь. – Я беру лежащее под рукой полотенце и вытираю его челюсть. Кожа на его скуле слегка рассечена. Видимо, у Бо на пальце было кольцо. – Нужно заклеить пластырем.
Самсон пристально смотрит на меня переменившимся взглядом.
– У меня дома есть парочка. – Он встает с шезлонга и, обойдя костер, направляется к дому.
Он не ждет меня и не зовет с собой, но по выражению его лица я понимаю, что он хочет, чтобы я шла за ним. Я сжимаю шею ладонью, чувствуя, как кожа начинает пылать. Встаю с кресла и смотрю на Сару перед уходом.
– Не забудь, – шепотом говорит она. – Знак. Пятюню.
Я смеюсь и иду за Самсоном к его дому. Он опережает меня на несколько метров, но, зайдя в дом, оставляет входную дверь открытой, а значит, знает, что я иду следом.
Поднявшись по лестнице, я останавливаюсь на верхней ступеньке и выдыхаю, чтобы успокоиться. Не знаю, почему так волнуюсь. Мы поцеловались прошлой ночью, самое сложное позади.
Я захожу в дом и закрываю за собой дверь. Парень стоит возле раковины и смачивает полотенце. Прохожу на кухню и замечаю, что он не стал включать свет. Дом освещают только лампочки бытовых приборов и свет луны, струящийся сквозь окна.
Я облокачиваюсь на кухонный стол, чтобы осмотреть его порез. Самсон наклоняет голову, чтобы мне было лучше видно.
– Кровь еще идет? – спрашивает он.
– Немного. – Я отодвигаюсь и наблюдаю, как он вновь прижимает полотенце к щеке.
– У меня нет пластырей, – говорит он. – Я соврал.
– Я знаю, – киваю я. – У тебя ни черта в доме нет.
Его губы подрагивают в улыбке, но какой-то невидимый груз заставляет улыбку угаснуть. Что бы ни было причиной этого тяжелого чувства, на меня оно тоже давит.
Самсон убирает салфетку от лица и, бросив ее на стол, сжимает края столешницы руками, будто ему приходится себя сдерживать.
На этот раз он не сделает первый шаг, как бы сильно ему, казалось бы, ни хотелось. А я, как бы сильно ни нервничала, хочу ощутить полноценный поцелуй с ним от начала до конца.
Взгляд Самсона тянет словно магнитом, подталкивая меня к нему. Я нерешительно подхожу ближе. Несмотря на мой взволнованный вид, он не торопит. Просто ждет. Когда нам обоим становится ясно, что я вот-вот его поцелую, сердце начинает бешено колотиться в груди.
Ощущения на сей раз не такие, как вчера ночью. Весь минувший день мы думали об этом и явно пришли к тому, что оба хотим, чтобы поцелуй повторился, и от этого он кажется более значительным.
Не разрывая зрительного контакта, я привстаю на цыпочки и легонько касаюсь губами его губ. Самсон делает вдох, не размыкая контакта, будто пытается набраться терпения, которого в нем не осталось.
Я слегка отстраняюсь, потому что мне необходимо увидеть его реакцию. Напряженный взгляд и приоткрытые губы дают многообещающую подсказку о том, что будет дальше. Минувшие сутки я провела в сожалениях о том, что убежала из его кухни, и теперь у меня не возникает чувства, что это повторится вновь.
Самсон прижимается лбом к моему лбу. Опускает ладонь мне на затылок, и я зажмуриваюсь. Мы так и стоим, соприкасаясь лбами, и я представляю, что он тоже закрыл глаза. Будто хочет быть ближе ко мне, но знает, что не может обнять и не понимает, стоит ли целовать.
Я инстинктивно запрокидываю голову, желая вновь ощутить прикосновение его губ. Он принимает мое молчаливое приглашение и целует в уголок рта, а затем и посередине. Судорожно выдыхает, будто предвкушает грядущее.
Рукой, что сжимает волосы у меня на затылке, он наклоняет мою голову еще больше, и смело меня целует.
Целует неторопливо и глубоко, будто боится, что не выживет, если не поглотит частичку моей души в этом поцелуе. На вкус он как морская вода, а моя кровь по ощущениям похожа на море, бушующее и мчащееся по венам.
Я хочу жить с этим чувством. Спать с ним. Просыпаться с ним.
Мне не хочется, чтобы поцелуй заканчивался, но мне нравится, как Самсон замедляет темп. Постепенно, осторожно, тяжело, будто притормаживает медленно, как останавливался бы поезд.
Когда поцелуй заканчивается, Самсон отпускает меня, но не отстраняется. Я так и стою, прижавшись к нему, и он вновь сжимает столешницу руками вместо меня. Я признательна за то, что он не заключает меня сейчас в объятья.
Сегодня я убедилась, что способна справиться с поцелуем. А к объятьям пока не готова, и он уже знает, как я к ним отношусь.
Я упираюсь лбом ему в плечо и закрываю глаза.
Слышу, как Самсон дышит – тяжело и глубоко – и слегка прислоняется головой к моей.
Какое-то время мы так и стоим, и я не знаю, что думать и чувствовать. Не знаю, нормально ли, чтобы ощущаемая внутри тяжесть после поцелуя возросла в тысячу крат.
Мне кажется, будто я все делаю неправильно, но в то же время возникает чувство, словно мы с Самсоном, возможно, единственные во всем мире люди, которые все делают правильно.
– Бейя, – шепотом обращается он, прижавшись губами к моему уху, отчего по шее и рукам бегут мурашки, едва он произносит мое имя. Я так и стою, закрыв глаза и прижавшись к нему лбом.
– Что?
Повисшая пауза по моим ощущениям тянется гораздо дольше, чем длится в действительности.
– Я уезжаю в августе.
Я не знаю, что отвечать. Всего четыре слова, но ими он прочертил очень глубокую черту на песке. Черту, к которой мы, в конце концов, непременно подойдем.
– Я тоже, – говорю я.
Приподнимаю голову, и мой взгляд оказывается прикован к кулону на его шее. Я прикасаюсь к нему, водя пальцами по дереву. Самсон смотрит на меня, будто снова хочет поцеловать. Сегодня я бы разделила с ним еще тысячу таких поцелуев. На этот раз я вообще не испытывала неприятных эмоций. Поцелуй был приятным, но пронизывающим. Будто он поцеловал меня наоборот, как-то изнутри, в точности как порой смотрит на меня. Словно сначала видит то, что скрыто внутри меня, и лишь потом то, что снаружи.
Парень приподнимает мой подбородок пальцами и снова приникает к моим губам в поцелуе. Но на сей раз с открытыми газами, впитывая меня. Затем отстраняется, но несильно. Когда он заговаривает, его слова как будто просачиваются в мой рот.
– Если рискнем попробовать, то нужно оставаться на мелководье.
Я киваю, но тут же мотаю головой. Не понимаю, соглашаюсь я или нет.
– Что ты имеешь в виду под мелководьем?
Его взгляд такой же напряженный, как и ощущения в моей груди. Он проводит языком по верхней губе, будто обдумывает, как озвучить свои мысли, не ранив при этом мои чувства.
– Я просто хочу сказать… если у нас что-то получится. Курортный роман. Я хочу, чтобы этим все и ограничилось. Не хочу уезжать отсюда в августе, состоя в отношениях.
– Я этого тоже не хочу. Мы будем на разных концах страны.
Самсон проводит тыльной стороной ладони по моей руке. Ведя ей обратно, он не останавливается на плече, а ведет пальцами по ключице, пока не касается щеки.
– На мелководье люди тоже иногда тонут, – говорит он еле слышно.
Мрачная мысль. Наверное, он не собирался ее озвучивать. Но я все равно снимаю с него слой за слоем, нравится ему это или нет.
Множество слоев.
Не знаю, как возможно, что целуя его, я почувствовала, будто обошла все слои и пробралась к самой сердцевине, но так и есть. Я словно бы вижу его настоящего, невзирая на все тайны, что по-прежнему его окружают.
– Что это был за парень, который подошел за ужином? – спрашиваю я.
Самсон с трудом сглатывает, отводя взгляд, отчего мне хочется нежно провести ладонью по его шее, чтобы успокоить.
– Я не хочу тебе врать, Бейя. Но и честным быть тоже не могу.
Понятия не имею, что это значит, но мне кажется, Самсон не из числа тех, кто хочет привлекать внимание и устраивать драму. А значит, сдается мне, все гораздо хуже, чем он преподносит.
– Какой самый ужасный поступок ты совершил в жизни? – спрашиваю я.
Он вновь смотрит мне в глаза и предсказуемо мотает головой.
– Все настолько плохо?
– Плохо.
– Хуже, чем мой поступок с Дакотой?
Самсон плотно поджимает губы с ноткой раздражения, а затем, опустив голову, напряженно смотрит на меня.
– Дурные поступки бывают разными. Одни совершаются из-за слабости, а другие из-за силы. Ты сделала такой выбор, потому что была сильной, и тебе нужно было выживать. А вовсе не из-за того, что была слабой.
Я хватаюсь за каждое слово, потому что хочу, чтобы это было правдой.
– Ты ответишь мне всего на один вопрос? – спрашиваю я. Он не дает ни утвердительного, ни отрицательного ответа, а просто ждет вопроса. – Ты совершил какое-то нападение?
– Нет. Ничего подобного.
Его ответ приносит мне облегчение, и он это замечает. Обеими руками смахивает мои волосы с плеч, а затем прижимается губами к моему лбу. Целует меня, а потом прижимается ко мне лбом.
– Я расскажу тебе за день до твоего отъезда в колледж.
– Если собираешься в итоге рассказать мне, то почему не можешь сделать это сейчас?
– Потому что я хочу провести остаток лета с тобой. Сомневаюсь, что ты захочешь этого, если я расскажу.
Даже не знаю, что такого он мог бы мне сказать, после чего я не захочу с ним больше разговаривать, но знаю, что только разнервничаюсь, если буду думать об этом.
