Текст книги "Драгоценность, которая была нашей"
Автор книги: Колин Декстер
Жанр:
Полицейские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Глава тридцать седьмая
Придя снова в салон, где подавали кофе, Ашенден тут же попал в лапы миниатюрной динамо-машины из Сакраменто и с радостью ухватился за возможность удрать, пусть даже речь шла о допросе у главного инспектора Морса.
– Что, в каждой группе бывает такая? – посочувствовал Льюис.
– Нет, таких, пожалуй, еще не было, – устало улыбнулся Ашенден. – Хотя, должен сказать, Джанет не всегда такая чума, нужно только хорошенько узнать ее.
– Приходится удивляться, кто только мог жениться на ней.
Входя в боковой зал бара, Ашенден кивнул:
– Я ему не завидую!
При следующем заходе Морс отбросил все хитрости. Просто выложил на стол козыри и откинулся на спинку кресла.
Вопрос: почему Ашенден солгал о том, что ходил в Магдален?
Ответ: это не была такая уж ложь. Он ходил в Магдален-колледж, в привратницкой узнал, что парк закрыт, и пошел дальше через мост, обошел Плейн и вернулся по Хай-стрит. Глупо, конечно, было врать. Но он сделал это только ради того, чтобы не давать скучных и совершенно нелогичных объяснений.
Вопрос: а как в отношении предыдущего дня? (Морс сознался в готовности выслушать еще немного «скучных и совершенно нелогичных объяснений».)
– Никакой тайны, инспектор. В общем-то, я сказал одной паре из группы, по-моему, мистеру и миссис Кронквист, что поехал в Саммертаун.
– С чего бы это? Зачем понадобилось говорить об этом, объяснять? Вы же свободный человек, разве не так, сэр?
Ашенден задумался.
– Я понял вчера, что, вероятно, вы не совсем удовлетворены моими объяснениями относительно того, где я был, когда... э...
– ...украли Волверкотский Язык, – подсказал Морс.
– Да. Вот почему я подумал, что было бы неплохо, если бы кто-нибудь знал, где я был вчера днем.
– Ну и где же?
Ашенден выглядел как в воду опущенный, он глубоко вздохнул и сказал:
– Я провел все время после обеда в букмекерской конторе.
– А разве это преступление? – удивился Льюис.
Морсу, кажется, понравился вопрос сержанта:
– Ведь сержант Льюис совершенно нрав, сэр, а? Потрясти карман букмекера, какое же это уголовное преступление?
Ашенден говорил теперь уже с меньшей скованностью:
– Мне подсказали. Этого малого я встретил, когда мы были в Кембридже, он из Ньюмаркета. Он сказал, что наверняка можно ставить на эту лошадь, это было на скачках в Фонтуелл-парке.
– Продолжайте.
– Ну, вот и все, честное слово. Я ставил на другую лошадь в предыдущем заезде и добрался до букмекера около половины третьего, по-моему, так. Я поставил три фунта на лошадь в заезде в два пятьдесят, а потом пять на ту, что «колом не отшибешь», про нее мне говорил тот малый, в заезде то ли в три пятнадцать, то ли в три двадцать, что-то вроде этого.
– Ну и сколько мы выиграли?
Ашенден печально покачал головой:
– Не думаю, что у вас могло бы получиться со скачками, инспектор.
– У букмекера должна быть запись, по которой можно узнать, что вы были там?
Этот вопрос задал Льюис, и Ашендсн повернулся к нему:
– Вы хотите сказать, что меня там не было?
– Нет, сэр. Конечно же нет. Но это очень важное время, согласитесь? Три часа? Как раз когда доктор Кемп возвращался в Оксфорд.
– Да, – медленно протянул Ашенден. – Понимаю.
– Может кто-нибудь узнать вас, – продолжил Льюис, – если вы снова придете туда?
– Не знаю. За то время там побывало человек восемь, десять, возможно, больше. Но узнает ли меня кто-нибудь...
– У них наверняка сохранились ваши квитанции? – предположил Морс.
– Ну да, они хранят их если лошадь выиграет.
– В таком случае вам не повезло вдвойне, что вы не выбрали победителя. Получили бы выигрыш и доказали свое алиби, и все одновременно.
– В жизни полно разочарований, инспектор... – внезапно Ашенден остановился, у него радостно засветились глаза, и он вытащил из нагрудного кармана своей спортивной куртки черный кожаный бумажник. – А вы говорите, мне не везет!.. Да! Слава Богу! А я-то думал, что порвал их.
– Мне говорили, букмекерские конторы тонут в кучах разорванных квитанций, – произнес Морс, разглядывая две розовые полоски бумаги, которые подал ему Ашенден.
– Боюсь, инспектор, вы спокойно можете порвать и эти.
– Ну, что вы, сэр. Мы не должны уничтожать вещественные доказательства, так ведь, Льюис?
Ашенден пожал плечами, на этот раз несколько неуверенно:
– Что-нибудь еще, инспектор?
– Думаю, нет, – произнес Морс, – Но ведь пари – игра для дураков, неужели вам это неизвестно? И к тому же грязная.
– Вам, наверное, нужно как-нибудь самому заглянуть в букмекерскую контору. Это вполне цивилизованный бизнес теперь...
Но Морс не дал ему договорить, посмотрев на него ледяными глазами:
– Послушай, парнишка! Когда ты продуешь столько же, сколько я продул на лошадях, тогда приходи и читай мне лекции об азартных играх, идет? – Он коротко махнул рукой, давая понять, что разговор окончен. – И скажите вашему водителю, что он может выезжать в пять. Все будут безумно счастливы. До Стратфорда всего тридцать семь или тридцать восемь миль, и Льюис однажды сумел добраться туда за полчаса.
Глава тридцать восьмая
На западе бледнеют
следы зари. На постоялый двор
Коня торопит запоздалый путник.
У. Шекспир. Макбет (Перевод Б. Пастернака)
В автобусе, проехавшем сначала на север по Вудсток-роуд, а потом выехавшем на шоссе А34, члены туристической группы сидели погруженные в молчание, у всех не выходили из головы странные и трагические события, которые остались позади, в Оксфорде. Им теперь будет что рассказать, вернувшись домой. Джон Ашенден сидел один на переднем боковом сиденье и раздумывал, стоит ли или нет взяться за микрофон и сказать несколько слов о колледже Соммервилл, Радклиффской клинике, Башне Ветров, огромных особняках красного кирпича, памятнике девятнадцатого века, школе Святого Эдуарда... Он решил ничего не говорить, не было настроения ни у него, ни, насколько он мог судить, у кого другого в автобусе.
По другую сторону прохода сразу за водителем восседала с недовольным видом миссис Роско, уткнувшись своим красивым носиком в «Сон в летнюю ночь». За спиной у Ашендена сидели Говард и Ширли Браун, молчаливые и насупившиеся, каждый занятый своими мыслями, понять которые не было дано стороннему наблюдателю и даже непостижимыми полностью для них обоих. За Браунами – загадочные Кронквисты, ставшие теперь единственной зарегистрированной официально супружеской парой в туре, воздерживающейся, казалось, от участия в самых невинных разговорах. Она читала «Жаворонок над Кендлфордом», а он изучал «Путеводитель по доброму пиву» (только что изданный) за 1991 год. Сзади всех, словно специально расположившись как можно дальше от женщины, которая по собственной инициативе публично предъявила на него права как на постоянного сопровождающего и гида, сидел Фил Олдрич, не спеша штудирующий вечернее издание «Оксфорд мейл». От остальных туристов не ускользнула холодность, внезапно возникшая между ними, больше того, она оказалась одной из немногих тем, которые туристы обсуждали, пока автобус набирал скорость на двухполосной магистрали в сторону Вудстока.
На своих привычных местах не было только двоих из группы, пятьдесят часов назад приехавшей в «Рэндольф». Места эти находились непосредственно за миссис Роско. Одна из отсутствующих персон все еще лежала в полицейском морге в Сент-Олдейте, другая с полного согласия Морса уже днем этого дня выехала поездом в Лондон, не задержавшись в этот раз (как, по ее словам, задерживалась раньше) в Дидкоте, а проследовав прямо, минуя Рединг, Мейденхед, Слау, до Паддингтона, откуда означенная персона взяла такси до офиса туристической компании в Белгравии, чтобы там обсудить последние желания и последние ритуалы, связанные с бывшей законной женой, миссис Лаурой Мери Стрэттон.
Когда автобус стал подниматься в гору после Вудстока, Ашенден с некоторым беспокойством посмотрел на часы. Он звонил в отель «Лебедь» в Стратфорде, предупредив, что они прибудут в 18.15, но, насколько можно было судить сейчас, этого не получится. Тем не менее он не пытался спровоцировать водителя на превышение скорости. Они немного опоздают? Ну и что! Двадцать шесть тарелок с «муссом из лосося горячего копчения по-арбройтски» будут стоять на столе, как заверили его в «Лебеде», а вместе с ними и единственный морковный сок для единственной вегетарианки.
Действительно ли инспектор Морс (размышлял Ашенден) такой человек, каким, по-видимому, считает его большинство людей? Человек, перед умом которого спасовал бы даже мифический Майкрофт? Ашенден сомневался в этом, и сомнения его росли и укреплялись по мере того, как автобус удалялся все дальше и дальше от Оксфорда по шоссе А34.
Все обойдется. Все будет в полном порядке.
Глава тридцать девятая
Меня волненье охватило
Как миг, подобный лишь тому,
Когда Полдневное Светило
Скользнуло в ночь со счетом
тридцать к одному.
А. П. Герберт. День скачек
Морс с Льюисом наблюдали за отъезжающими из окна салона, в котором перед этим беседовали с последними свидетелями.
– Думаете, мы еще встретимся с кем-нибудь из них, сэр?
– Нет, – категорически отверг такую перспективу Морс.
– Это значит, что у вас есть какая-то идея?
– Идеи, во множественном числе, Льюис! Редко, когда у нас бывает столько существенных доказательств... – Он замолчал, но тут же стал продолжать предыдущую мысль: – Все дело в этих любовных похождениях – и я продолжаю думать, что Кемпа убили из-за того, что у него было слишком много любовниц.
– Я понимаю, что очень назойлив с этой миссис Кемп, сэр, но не думаете ли вы, что мы должны...
Морс сделал вид, что не слышит.
– Почему он был раздет? Поначалу я думал потому, что не так-то просто тащить мертвеца. Макс говорил, что там были ведра крови, и, если она залила костюм или платье... Здесь что-то есть, Льюис. А может быть и другое. Его могли раздеть, чтобы задержать идентификацию. Чем дольше труп не опознан...
– ...тем труднее для нас разрушить алиби.
Морс кивнул.
– Но я полагаю, что дело ни в том, ни в другом.
– Думаете, он занимался любовью с какой-то леди?
– С женщиной, Льюис. И поскольку нам, можно сказать, доподлинно известно, что это не была его жена, поскольку она... э... ну, из-за автомобильной аварии... нам нужно определить, кто бы это мог быть. Представь себе на минуту! Муж – или какой-нибудь другой ревнивец – входит в спальню и застает их во время полового акта. Но все-таки кто это мог быть? Хоть убей, не могу представить, чтобы он был с Шейлой Уильямс... Нет, нужно еще разок пробежать по программе скачек и посмотреть, нет ли там какой-нибудь привлекательной, доступной и не делающей из себя недотрогу кобылки, а самая вероятная кобылка – это...
Морс вдруг прервался, его мысль снова улетела далеко вперед, оторвавшись от того, что он успел сказать. До этого он утром купил экземпляр «Таймс», но до прихода в «Рэндольф» так и не удосужился просмотреть даже заголовки. А сейчас он увидел перед собой на столе две квитанции от букмекера и раскрыл газету на спортивном разделе, быстро пробежал глазами результаты конных бегов за предыдущий день в Фонтуелл-парке. Ставка Ашендена на заезд в 14.50, три фунта, на Золотой Сюрприз, по всей видимости, ушла на поддержание роскошной жизни букмекерского братства. И тут вдруг Льюис увидел, как округлились глаза шефа, когда он дошел до результата заезда в 15.15:
1 Королева Тетфорда (Дж. Фрэнсис) 30-1
– Вот это да! – прошептал Морс.
– Сэр?
– Вчера Ашенден поставил на лошадь, относительно которой кто-то в Кембридже подсказал ему. Он поставил пятерку и – выиграл! Королева Тетфорда. Вот! Это здесь, на квитанции.
– Фью! Это значит, что ему причитается сто пятьдесят фунтов.
– Нет. Он не платил налога, поэтому получит только сто сорок, включая свою ставку.
– Вот уж не думал, что вы так разбираетесь в этих делах, сэр.
Но Морс снова сделал вид, что ничего не слышал.
– Он говорит, что был там, Льюис, в букмекерской. Он поставил деньги на верную подсказку, лошадь выигрывает, и... он не берет выигрыша!
Льюис задумался над словами Морса и покачал головой, показывая, что и для него это загадка. Не может быть, чтобы Ашенден не пошел в кассу, едва только сообщили результат, если бы был там, особенно потому, что во второй раз туда он уже не мог попасть. И если по какой-то непонятной причине его дезинформировали, сказали, что лошадь проиграла, то непонятно, с какой стати он с такой тщательностью хранил эти квитанции в своем бумажнике. Почему не порвал, как это делают все, и не швырнул на пол букмекерской?
Морс не дал ему поразмыслить дальше.
– Сказать тебе, что наш руководитель тура делал в букмекерской? Обеспечивал себе алиби! Если ты поставил на две лошади и если ты на следующий день уезжаешь, ты остаешься, как и все, и послушаешь, что будет объявлено. Но если ты выбираешь полностью безнадежный вариант, явных аутсайдеров, то нет никакой необходимости задерживаться, согласен? Посмотри-ка, что там на Золотой Сюрприз? 50-1! Значит, Ашенден потратил восемь фунтов своих кровных денежек, чтобы купить себе алиби.
– Это надо же, чтобы его лошадка выиграла! Не повезло парню, если вы понимаете, что я имею в виду, сэр.
– Но все-таки куда он ходил?
– Ну, «ревнивым мужем», которого вы ищете, он быть не мог.
– Нет, но ведь он пошел куда-то, и ему не хотелось, чтобы кто-нибудь знал об этом. Вот что, а не могло ли это быть чем-нибудь вроде...
В салон быстро вошел управляющий.
– Инспектор, вы не можете сейчас же подойти к телефону? Сказали, очень срочно.
Звонил Макс.
– Морс? Ноги в руки, и скорее сюда! Черт побери! Боже!
– Говори, Макс, – тихо сказал Морс.
– Миссис Кемп, вот что! Пыталась перейти реку забвения и перешла бы, если бы неожиданно не зашла районная патронажная сестра.
– Она не умерла?
– Пока нет.
– Умрет?
– Кто знает. Я ничего не могу сказать определенно.
– Ради Бога, Макс!
– Даже ради него.
Морсу не довелось видеть миссис Марион Кемп, но, судя по свадебной фотографии на стене, она в свое время была весьма бойкой женщиной – темные волосы, кудри, стройная, ладно сбитая фигурка и необычайно дерзкие, плутовские глаза. Ее уже перевезли в отделение интенсивной терапии ближайшей к дому больницы, но здесь в комнате осталось, кажется, достаточно доказательств того, что уход из жизни она запланировала сама. На ночном столике стоял пустой, без крышечки пузырек от снотворного, а рядом с ним, на романе Джорджет Хейер, лежала короткая, разборчиво написанная (хотя и неподписанная) записка:
Если меня застанут живой, прошу, дайте мне умереть. Если найдут мертвой, прошу, пожалуйста, связаться с доктором М. Денисом в Саммертаунском центре здравоохранения – единственным человеком, кто как-то пытался понять мои страдания.
Глава сороковая
...Тот,
Кто прыгает в пучину, устрашась
Лавины бед, не доблесть проявляет,
Но только лживое ее подобье.
Филип Мэссинджер. Дева-мученица
Морс и Льюис несколько мгновений молча постояли перед дверью в квартиру Кемпа. Ничто, как знали они оба, не может быть таким тяжелым и угнетающим, как самоубийство (или, как в данном случае, покушение на самоубийство), потому что это говорило не только о невыносимых страданиях, но и о неправильно понятой и употребленной силе духа. Морс быстро прошелся по квартире, но ничего такого, что могло бы задержать его внимание, там не оказалось.
– Макс, давай попробуем сохранить ей жизнь, – негромко сказал Морс.
– Это уже не в моих руках.
– А как насчет стаканчика виски? Тут неподалеку.
– Нет времени, дорогой мой!
Он ушел, а Морс для порядка осмотрел близлежащую территорию. На цветочном бордюре, вытянувшемся перед фасадом многоквартирного дома, в котором находилась квартира Кемпа, копошился рабочий с садовыми вилами и тачкой и в ответ на вопрос Морса сказал, что он из небольшой бригады, присматривающей за тремя кварталами таких домов на восточной стороне Уотер-Итон-роуд. Да, он здесь работал последние несколько дней. Видел ли он предыдущим днем, как кто-нибудь входил в этот дом? Скажем, после трех часов? Но, на взгляд Морса, слишком молодой, чтобы успеть закончить садово-ландшафтную школу с намеком на какой-нибудь успех, собеседник с сомнением покачал головой:
– Трудно сказать, разве не так? То есть я хочу сказать, что большую часть времени работал позади дома. Я, конечно, помню, что ходили за покупками или еще куда, наверное, ходили.
– Не видели ли этого человека?
Морс вынул фотографию Теодора Кемпа, которую позаимствовал в гостиной. Ясно, фотография снята несколькими годами раньше, но даже тогда это было все то же надменное лицо, и оно смотрело в объектив с высокомерной улыбочкой над вандейковской бородкой.
– Да! Я его видел раньше, но не уверен, что видел вчера. Я же говорю, вчера большую часть времени ишачил позади дома, на газонах у реки.
У реки...
Морс поблагодарил его и пошел к спуску около дома, а там к бетонированной площадке с пятью гаражами, закрывавшими вид на реку. Затем, повернув направо, вышел к полоске ухоженною газона, сбегавшего к воде, напротив этого места на другом берегу реки выстроились безжалостно обрезанные ивы. Здесь вода затянулась ряской и стояла почти неподвижно. По мостику с надписью «Только для проживающих здесь» он перебрался к главному руслу Черуэлла, по которому вода струилась сравнительно быстро после прошедших и начале недели дождей, по ней плыли остатки всякого мусора, то и дело ударяясь о берега, сталкиваясь и переворачиваясь то одним, то другим боком, как электрические автомобильчики в парковом аттракционе. Морс несколько минут смотрел на пенившийся, мутный поток. Мысли у него неслись в таком же беспорядке. Потом вдруг он решительно кивнул сам себе и высокомерно, почти так же, как покойный Теодор Кемп, которого в какой-то момент, в каком-то месте стащили в эти самые негостеприимные воды, улыбнулся.
Когда он снова вернулся к дороге, там его ждал Льюис.
– Что теперь, сэр?
– Прежде всего нам нужно освежиться какой-нибудь живительной влагой. Где-то тут поблизости есть маленький паб, – Морс уселся в машину, – как раз по дороге.
– Сэр, до него можно дойти и пешком. Тут же каких-то пятьдесят ярдов.
Морс промолчал, но продолжал сидеть в машине и, вытащив из дверного кармана «Железнодорожную газету», притворился, будто крайне заинтересован ее содержанием, потом и в самом деле начал читать и читал несколько секунд.
Льюис подал машину немного вниз по спуску и только хотел развернуться в сторону «Черуэлл Армс», как услышал голос своего начальника – одно свистящее, хриплое, полное недоверчивости богохульство:
– Ах, ч-ч черт!
– Новые улики, сэр?
– Филипп! Ты только взгляни на это!
Льюис взял газету в руки и пробежал глазами заметку, на которую указывал Морс:
СЛАВНЫЕ СТАРИКАШКИ
Члены Общества охраны старины, несомненно, с особым интересом узнают, что 21 октября всемирно известный «Торби-экспресс» совершит ностальгический рейс по некоторым из своих старых маршрутов, но сначала будет выставлен на всеобщее обозрение в железнодорожном депо №4 в Плимуте.
Льюис взглянул на Морса:
– А он ведь сказал, что видел «Торби-экспресс» в Дидкоте. Так и написано в его показаниях, это точно.
Морс смотрел прямо перед собой, глаза у него заблестели:
– Он лжец, этот Стрэттон, он низкий подлый лжец!
– Это... это газета 1991 года? – неуверенно спросил Льюис.
Морс перевернул красочную обложку и сунул газету обратно в дверной карман.
– Так что, сэр?
– Сентябрь 1988-го, – проговорил Морс, и, нужно отметить, очень и очень тихо.
– Что все это может значить? – поинтересовался Льюис, усаживаясь за стол с двумя кружками пива – большой для Морса и маленькой для себя. Он никак не мог понять, почему Морс почти всегда считал, что пиво должен покупать Льюис. Можно было подумать, будто Морс чистосердечно полагает, что у сержанта неограниченный счет на представительские.
– Ты имеешь в виду миссис Кемп?
– Я имею в виду все. Просто не могу понять, что происходит.
– Думаешь, я понимаю?
– Я подумал, у вас, может, появилась какая-нибудь идея.
– Может, и появилась, – Он осушил кружку и удивленно посмотрел на пустое донышко. – Это твоя или моя очередь?
Льюис направился к бару с одной кружкой – даже с удовольствием.
В его отсутствие Морс положил перед собой «Таймс» последней страницей кверху и к возвращению Льюиса, что произошло минуты через две, заполнил правый нижний угол кроссворда.
– Вы всегда так решаете кроссворды, сэр?
– А? О да! Я всегда пытаюсь решать проблемы, начиная с конца, никогда не берусь за них с начала.
– Нужно как-нибудь попробовать.
– А я и не знал, что ты любишь кроссворды, Льюис.
– Еще как! Мы с супругой обычно беремся за кроссворд в вечернем выпуске «Дейли миррор».
– О! – воскликнул Морс, хотя удивления в его голосе не было и следа. Тогда вот что я тебе скажу. Если я решаю кроссворд и мне начинает казаться, что я завяз...
– Этого не может быть, сэр.
– Нет. Может, но нечасто, во всяком случае, не очень часто. Но если уж случится такая незадача и я завязну, знаешь, что я делаю?
– Расскажите!
– Я перестаю думать об этой проблеме. А что потом? Когда я к ней возвращаюсь, уже нет никакой проблемы!
– А у нас есть проблема?
– Еще бы! Потому-то нам и нужен перерыв, перерыв, чтобы промочить горло. – Морс сделал молодецкий глоток из своей кружки, которую только что вновь наполнил Льюис, и в ней осталось не больше дюйма пива. Наша проблема в том, чтобы найти связь между кражей драгоценности и убийством Кемпа. Как только мы ее найдем... Поэтому самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, это подумать о чем-нибудь, совершенно не имеющем отношения к этому делу. Расскажи-ка мне, Льюис, что-нибудь, но только такое, чтобы это не имело отношения к миссис Кемп.
– Я как раз думал об этих букмекерских квитанциях, сэр. На них проставляется время – время, когда сделана ставка.
– Я же сказал, что-нибудь совершенно другое, Льюис! Что угодно. Расскажи мне о чем угодно! Ну, как, например, звали твою первую девушку! Что угодно.
– Не могу, сэр. Только не сейчас. Не могу выбросить из головы, что подвел миссис Кемп... в какой-то степени.
– О чем ты, черт побери, говоришь? Это я подвел ее! Ты сколько раз говорил, что нужно съездить к ней?
– Почему, как вы думаете, она пыталась?..
– Откуда, черт возьми, мне знать!
– Я просто спросил, вот и все.
– Ладно. А ты что думаешь?
– По-моему, она просто решила, что жизнь не стоит того, чтобы оставаться на земле, если его нет.
– Но когда ты ее увидел, у тебя не сложилось такого впечатления, так ведь? Из того, что ты рассказал мне, можно было составить совершенно противоположное мнение: жить стоит, если его нет.
Да, Льюис понимал, что Морс прав. Тогда он почувствовал, что женщина раздражена, что не находит себе места от ярости, хотя где-то чувствовалась боль и растерянность, на что он не обратил внимания. Он понимал и то, что на нем начинает сказываться бессонная ночь.
– Вы, сэр, говорите о том, что надо дать отдохнуть вашей голове, а мне определенно нужно дать отдохнуть телу. Я просто валюсь с ног.
– В таком случае отправляйся домой! Что тебе мешает? Я всегда могу взять Диксона...
– Мне не хочется идти домой, сэр. У нас сейчас декораторы, и мне непрерывно зудят о новых коврах, новых занавесках и вообще...
Морс с сияющим лицом вскочил из-за стола.
– У тебя получилось, Льюис! У тебя снова получилось!
Льюис устало поднялся со своего места, но, правда, в полном недоумении.
Чего такого он только что сказал?
