Текст книги "Анализ на любовь. Результат положительный (СИ)"

Автор книги: Климм Ди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Ой, ну не будь таким букой, папочка. – Мила надула губки и поймала на себе самый ледяной взгляд Жаната. Если бы не плотный воздух в зале, то Мила примерзла бы голой попой к кожаному дивану от этого леденящего взора. – Я иногда в шутку называю его папочка, – по секрету поделилась Мила с Салемом, но кажется ее голос услышала половина присутствующих в зале. – Салемушка, любимка моя, принеси мне мартини. И пусть это будет самый развратный мартини, который я когда-либо пробовала.

Мила муркнула и взмахнула оттопыренными пальцами, словно пантера. Салем видимо привык к странным и капризным клиентам, потому что в ответ лишь сладко улыбнулся и пропел:

– Постараемся сделать все в лучшем виде. Пожалуйста, нажмите на кнопочку, когда будете готовы сделать заказ.

– О-о-о, – протянула Мила, глаза ее загорелись, а язычок проворно облизнул пухлые губы. – Я нажму на…кнопочку, – выдохнула Мила.

Даже выдержка Салема дала трещину, он густо покраснел и отошел от стола.

1:0 в пользу Милы, если в таком деле вообще можно вести счет.

– Какого черта ты творишь? – прошипел Жанат и с силой сжал руку Милы.

– Ай, вы делаете мне больно, – Мила вырвала руку из захвата Жаната и глянула на него. – Я просто играю свою роль.

– Ты переигрываешь, – желваки заходили на гладко выбритых скулах Жаната. Мила ответила на его прямой взгляд и проговорила:

– Безнаказанность развращает, знаете ли.

– Уверена, что этот спектакль останется безнаказанным?

Ушки Милы навострились и уловили, как над их столиком собрались грозовые тучи, а голос Жаната прозвучал, как рокот грома в преддверии грозы.

– Пока у меня есть возможность, я хочу отплатить вам за все, что вы со мной делали, – невозмутимо ответила Мила. Тогда Жанат подсел к Миле ближе, и его горячая ладонь опустилась на ее голое бедро, прожигая кожу до костей.

– Ну что ж. Придет и мое время спросить за все, что ты сейчас делаешь.

Мрачная ухмылка Жаната блеснула в полумраке ресторана и Миле показалось, что даже стихла музыка и умолк звон приборов, когда твердая ладонь Жаната поползла выше.

– Будьте умницей и начинайте того, что не сможете закончить, – прошептала Мила и озорно улыбнулась Салему, который подошел с напитками.

– Ну как, Салемчик, достаточно ли разврата ты капнул в мой мартини?

– Надеюсь, вы останетесь довольны.

Салем был вышколенным профессионалом, который умел отбивать даже самые изощрённые подачи.

– Ну смотри у меня, – пригрозила Мила пальчиком. – А то у моего папочки есть большущая пушка. Если ты понимаешь, о чем я говорю, – Мила подмигнула Салему и отпила коктейль.

Даже статуя у входа поняла, что имела в виду Мила. Вот что читалось в уничтожающем взгляде Жаната.

– Отлично, – причмокнула Мила и поиграла оливкой у губ. Жанат шумно выдохнул, закинул ногу на ногу и сделал приличный глоток виски, почти опустошив бокал.

– Рад, что вам понравилось. Сегодня у шеф-повара аншлаг, но специально для вас у него есть ребрышки, запеченные с гранатами и бадьяном.

– Неси, что есть, – грубо перебил Жанат менеджера, который даже не вздрогнул и удалился, мило улыбаясь.

– Вот эта попка! – в восхищении воскликнула Мила, глядя вслед Салему, чьи упругие ягодицы были обтянуты неприлично узкими кожаными брюками.

– Господи, – прошептал Жанат и закатил глаза.

– Ну а что? Даже у меня нет такой попки, – обиженно сказала Мила, отложив бокал.

– У тебя есть своя попка, и она вполне приличная.

Мила метнула на Жаната разъяренный взгляд и процедила:

– Приличная?! Приличными, Жанат Алиевич, бывают девушки из института благородных девиц. И кстати ни у одной из них нет такой попки как у меня.

– Напрашиваешься на комплимент? – Жанат приобнял ее за талию, и огромная ладонь прижалась к ее ягодице, прожигая сквозь тонкую ткань, и слегка сжала округлость. – У тебя такая аппетитная попка, что я еле сдерживаю себя, чтобы не впиться в нее зубами.

Кровь кипела в венах, а сердце просто пустилось в бесконтрольную скачку от хриплого голоса Жаната, его горящего взгляда и горячей ладони, не дававшая ей сосредоточиться ни на чем.

– Спасибо, – просипела Мила. – Умеете быть милым, когда захотите.

Они оба понимали, насколько они близко подошли к краю пропасти, и лишь тоненькая незримая ниточка удерживала их от бешеного падения в безумном сплетении тел и душ. Поэтому Жанат, в ком видимо было больше благоразумия, в отличие от ополоумевшей возбужденной Милы, убрал руку и откинулся на спинку стула.

Салем тут же появился возле их столика, наполнил бокал Жаната и разложил закуски на низком столике. Затем юноша принял стойку, готовый к очередному нападку Милы.

– Можно мне воды? – просто спросила Мила, и когда Салем удалился, Мила огляделась. – Что это вообще за место?

– Что-то типа гей-клуба.

– Да? Не думала, что у них такие большие возможности.

– Ты не представляешь, сколько папиков, обожающих своих мальчиков, сидят в высших эшелонах власти. И они умеют платить за свои прихоти, – с ухмылкой ответил Жанат.

– Никогда не задумывалась о масштабах.

– А это только верхушка айсберга. Так сказать, предбанник перед входом в содом, который творится в закрытых комнатах.

– Нам ведь необязательно туда идти? – Милы вытаращила глаза и уставилась на Жаната.

– Нет. Во-первых, потребует намного больше сил, чтобы получить туда доступ. А во-вторых, я рассчитываю со всем разобраться…на этом уровне.

– Фух, слава богу.

Мила откинулась на спинку дивана и впервые за вечер позволила себе немного расслабиться. Она огляделась и заметила, что почти все столики заняты. В основном тут были мужчины. Некоторые, как и Жанат, пришли с пассиями. Дородные мужчины, в дорогущих костюмах, с острым взглядом, у которых вместо сердца счетная машинка, а вместо дыхания шелест денежных купюр. Также в этих острых, словно прицел, глазах Мила заметила похоть, когда их маслянистые глаза следили за мальчиками, что разносили напитки или просто разгуливались между столиками, развлекая гостей и раскручивая их на деньги.

Внезапно Мила разразилась смехом, когда поняла, почему последние полчаса Жанат сидит мрачнее тучи, постоянно теребит манжеты и ворот рубашки, а взгляд ледяной и взбешенный не гуляет по залу, а уткнулся в одну точку перед собой.

– Да вы сегодня имеете успех у мужчин, – сквозь смех проговорила Мила и хлопнула Жаната по напряженному плечу.

– Рад, что тебя это веселит, – ледяной голос и взгляд Жаната не испугали Милу и она продолжала потешаться над мужчиной:

– Это немного обидно, когда в зале, полном мужчин, мой кавалер получает больше внимания, чем я, – Мила не сдерживала смех, глядя, как мрачный взгляд Жанат скользнул по присутствующим, пытаясь послать смертельные стрелы. Он сделал глоток виски и поправил воротник рубашки, словно тот его душил, и явно чувствовал себя неуютно. Миле стало его жалко, и она положила руку ему на плечо и улыбнулась.

– Да расслабьтесь. Подумаете, пару геев глянуло на вас. Я же не тряслась, как Святая Дева Мария, когда однажды девушка пыталась засунуть руку мне в трусики.

Жанат порывисто мотнул головой и сипло спросил:

– А ты что, когда-то была с женщиной?

От его неприкрытого интереса и горящих глаз Миле вновь стало смешно. Какие же все-таки мальчишки эти мужчины!

– О таком не принято говорить в обществе, – прошептала Мила и провела пальчиками по сжатой челюсти Жаната. – Может когда-нибудь, когда не будет свидетелей, я расскажу вам эту милую историю.

– Сучка, – прошипел Жанат и схватил со стола пачку сигарет. Протянул одну Миле и заворожено наблюдал, как она обхватила губами фильтр. Дрожащее пламя приблизилось к кончику сигарет, и Мила сочно затянулась. Жанат тоже закурил, вот только движения его были порывисты, а затяжки глубокие и частые.

Мила была опьянена, но не мартини, который лишь раз глотнула. А ощущением собственной власти над Жанатом. Ее затуманенный разум кричал, что она ступает по очень-очень-очень тонкому льду, но возбуждённое трепетное тело жило в этот вечер отдельно от мозга. А все разумные мысли враз вылетели из кудрявой макушки Милы, когда через секунду ее глазам предстало зримое и вполне ощутимое доказательство ее успеха. До этого Жанат сидел, закинув ногу на ногу, но теперь сел спокойно, слегка раздвинув ноги, и огромный бугор под ширинкой был явным показателем того, до какой степени возбуждения Мила довела мужчину.

«Ого, да у него не то что большущая, а огроменная пушка!», пронеслось в голове Милы. Она тяжело сглотнула, когда против воли ее порочный взгляд вернулся к огромной удлиненной шишке в паху Жаната. «Прекрати пялиться!», взвыла Мила и теперь уже ей пришлось скрестить ноги как можно теснее, чтобы не истечь жарким соком прямо на диване.

Жанат заметил явный интерес к его «пушке», потому что глаза его зажглись самодовольным блеском, а губы сложились в злорадный оскал. Он был истинно мужчиной и безошибочно чувствовал женщину рядом с ним. Он улавливал непрошеное вожделение в скованных движениях, а глубинное мужское начало отзывалось этому призыву явно и твердо, оттопырив штанину почти до треска ткани.

– Это неприлично, – прошипела Мила и отправила в рот острую креветку.

– Ты о чем? – невинно спросил Жанат, взял в руку поджаристое ребрышко и стал зубами снимать с него мясо, словно первобытный дикарь.

– То, что вы не пользуетесь приборами, – язвительно ответила Мила и сделала глоток ледяной воды. Еще глоток. Еще. Пресвятые боги, ей понадобится целая бочка ледяной воды, чтобы унять жар в теле.

– А-а-а, ты про это, – отмахнулся Жанат и облизал пальцы, чем вызвал не менее ядовитый взгляд Милы, которая нацепила на вилку колечко кальмара и отправила его в рот.

– А про что еще я могу говорить?

– Ну, у тебя богатая фантазия по части неприличностей. Видимо, набралась у подружки?

– Я… – начала было закипать Мила, но потом заметила озорные огоньки в глазах Жаната и поняла, что он над ней подшучивает. – Знаете, раньше я не была такой.

– А какой ты была? – серьезно спросил Жанат.

Мила начала загибать пальцы.

– Послушной. Примерной. Мягкотелой.

– Звучит неплохо.

– Звучит скучно.

– Это ВИЧ тебя изменил?

Вопрос прозвучал без издевки, презрения или любопытства, поэтому Мила спокойно ответила:

– Нет. ВИЧ – это не конец света, хотя поначалу кажется, что это так. Я привыкла к своему диагнозу и не вижу в нем катастрофы или позора. Жаль, что не все так думают.

– Отец?

– Мало кому хочется иметь дочь или сестру с ВИЧ, – голос Милы стал тише. Она уперлась взглядом в сцену. Это лучше – наблюдать, как музыканты рассаживаются на стульях и готовят инструменты, чем сдерживать слезы при мысли о родных.

– Разве это имеет значение? – просто спросил Жанат. В голосе не было сочувствия или жалости, и за это Мила была ему благодарна.

– Для вас бы имело? – слова вырвались из губ Милы прежде, чем она успела остановить себя.

– Если бы я был родителем, то нет, – отрезал Жанат.

Но нет, совсем не об этом спрашивала Мила и хотела услышать совсем другой ответ. Имеет ли для него значение то, что у Милы ВИЧ?

Если да, то насколько большое?

Если нет, то…

Мила пробормотала:

– Мой отец … другой. Для него имеет значение все, что может испортить ему жизнь.

– И ты входишь в этот список.

– О, я в топе всех черных списков, – Мила тихонько засмеялась, а Жанат улыбнулся ее мрачной шутке.

На сцене ведущий звонким голосом поприветствовал гостей и выдал остроумную шутку. Завел короткую речь, полной прибауток и острого юмора. Зал смеялся и подбадривал. И все выглядело вполне прилично до тех пор, пока в середине речи ведущий не повернулся спиной к залу и ошарашенная Мила не увидела, что закрытый спереди костюм ведущего полностью отсутствовал с задней стороны, обнажая мужчину с головы до ног. По залу прошлось легкое оживленное бормотание, и лишь ледяной голос Жаната был полон явного неодобрения, когда он смачно выматерился и отвернулся от сцены.

– А теперь, – вещал со сцены конферансье, – специально для сегодняшнего вечера, наш долгожданный и всеми любимый сахарный батончик, сладость наших сердец и виновник бессонных ночей. Да, да, да, я говорю именно о нем! Встречайте, Арже!

Зал одобрительно заулюлюкал, а Жанат стал еще мрачнее, когда свет в зале приглушили и в нагнетающей музыке при свете яркого прожектора на сцене появился обнаженный юноша.

Это был самый красивый человек, которого когда-либо видела Мила. У Жаната было и оставалось неоспоримое первенство в сердце Милы. Но она все же была эстетом, который умел оценить величие идеальной красоты. Если внешность Жаната была жесткой и немного жуткой, словно высеченной из гранита, и весь он состоял из острых резких углов в окружении мрачного ореола, то танцующий на сцене Арже состоял из идеально сплетенных нитей, начиная от скульптурно-белой кожи лица с огромными печальными глазами, тонкими линиями носа и пухлыми детскими губками. Тело его словно вылепил сам Микеланджело, уделив предельное внимание тонкому стану, изящным мышцам, идеально ровным ногам и совершенным ягодица.

– А вы говорите, что у меня самые красивые ножки и попка. Вы на него гляньте! – в восхищении выдохнула Мила и толкнула Жаната в бок, чем заслужила очередной взбешенный взгляд и мрачное молчание.

Арже исполнял одиночный танец, вытворяя на сцене такие па и повороты, которые тяжело повторить даже профессиональным танцорам. В каждом его движении скользило изящество и легкость. Это был танец любви, утраченной любви и всепоглощающей тоски по любимому. При этом взгляд его был так печален, а на лице лежала горестная печать, что удивленная Мила почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. Она смотрела на юношу, безумно влюбленного, но при этом глубоко страдающего, и в ее душе родилось странное открытие.

– Это Архат, – прошептала Мила, не отрываясь от Арже, который исполнил последний пируэт.

– Что? – удивленно переспросил Жанат, который наблюдал за танцем с каменным выражением лица.

– Женя говорил, что Архат – танцор. Арже, это соединение двух имен, – объяснила Мила. – Ар – первый слог от Архата, Же – первый слог от Жени. Это танец тоски по любимому, который никогда к нему не вернется.

И осознание того, что именно Мила была виновата в том, что она убила эту любовь, разорвала два любящих сердца, заставив одно из них остановиться навсегда, сокрушительной волной накатило на Милу.

– Боже мой, – прошептала она и схватила салфетку со стола, чтобы вытереть горькие слезы. – Мой макияж, – растерянно шептала Мила. – Все испорчено.

Вдруг она почувствовала мягкое прикосновение руки Жаната к своей руке. Мила подняла удивленный взгляд на мужчину. Жанат смотрел на нее странным взглядом, в котором мелькнула теплота.

– Ты его не убивала.

Слова Жаната подействовали, как удар кувалдой по голове.

– Что? Женя жив? – просипела Мила, глядя на Жаната шокированным взглядом.

– Нет. Но не ты его убила.

– А кто?

– Хуан.

– Но вы сказали…

– После того, как ты ушла, Женя пытался встать. Но пришел Хуан и добил его.

– И вы все это время молчали?!

Вот почему Хуан не кинулся следом за Милой. Он заканчивал то, что начала Мила – убийство Жени. Мила чувствовала волны подкатывающей истерики, схватила виски Жаната и сделала глоток. Обжигающий напиток немного снял напряжение, которое вновь стало подниматься в Миле, когда Жанат отрывисто произнес.

– У меня не было другого выхода.

– Не было? – глупо переспросила Мила.

– Что это меняет? Женя все равно мертв.

– А как же я? Вы знаете, сколько часов я провела, кляня себя и обвиняя в самых ужасных грехах? Было ли хоть одно утро, когда я бы не вспоминала Женю и не тонула в чувстве вины? – слезы вновь подступили к глазам Милы, и ей пришлось сделать пару глубоких вдохов-выдохов.

– Послушай, мне была нужна твоя помощь. И я сделал то, что посчитал нужным.

– Но почему я? Неужели вы не могли взять с собой какую-нибудь девушку вашего класса? – последние слова Мила язвительно выделила.

– Никому из них я не мог доверить такое дело. А прийти сюда одному – вызвать лишние подозрения и вопросы.

Мила молчала. Картина произошедшего виделась теперь под другим ракурсом. И она почувствовала огромное облегчение, когда поняла, что на ее руках нет крови Жени. И от этой мысли Миле стало еще гаже, так сильно она ненавидела себя за эгоизм в этот момент!

Но с другой стороны, не будь рядом Жаната, что было бы с ней сейчас? На камерах наблюдения явно есть записи, как Хуан выходит из квартиры, а Мила заходит. У нее в сумочке орудие убийства, заляпанное в крови. В квартире полно ее отпечатков, ведь в любом случае Мила не удалила все. Против нее собрался бы целый чемодан улик, который отправили бы ее на скамью подсудимых без разбирательств.

И не будь она под защитой (какой-никакой, но все же защитой) Жаната, ее бы сейчас здесь не было.

Милу разрывало на части от желания придушить Жаната и желанием слезно благодарить его, что ей оставалось лишь сидеть в потрясенном молчании.

– Ты в порядке? – тихо спросил Жанат.

– Какая информация была вам нужна от Жени? – спросила Мила, и Жанат изумленно поднял брови. – Что вы хотели получить от него?

Жанат сделал глоток виски, со свистом выпустил воздух из легких, словно готовился открыться Миле и впервые за это время довериться ей.

– Женя был … мальчиком одного человека, который держит в руках добрую половину нефтяных вышек в мире. И сейчас эта шишка перекрывает мне воздух и не отдает золотую жилу. Которую я заслужил и заработал, – Жанат рубанул воздух ладонью и сжал руку в кулак. – Когда-то именно этот человек заразил Женю СПИДом. Когда Женя узнал о своем диагнозе, он начал собирать компромат на этого ублюдка. И в один прекрасный день Женя исчезает. Вместе с ним исчезает бо̀льшая часть документов, которые могли заживо закопать одного из могущественнейших людей в мире. Никто не знал, где Женя, и где он хранит все файлы. Он залег на дно и выжидал нужный момент, чтобы взорвать бомбу. Я искал его девять месяцев. Поверь, я проделал огромную работу.

– А я все испортила, – прошептала Мила в отчаянии. Девять месяцев! Подумать только, а ведь ему потребовалось чуть больше месяца, чтобы отыскать убийцу дочери Семена.

– Мне не нужна была смерть Жени, я хотел заполучить его живым. Мне нужны эти файлы. Но не было никакой возможности подобраться к Жене. Особенно, когда рядом Хуан. Конечно, мои люди могли ворваться в квартиру и выволочь Женю за шкирку. Но этот ублюдок стал в последнее время совсем помешанным. Если бы он только почувствовал опасность, тот без сомнений пустил бы себе пулю в лоб или бросился в окно. Он знал, что на него ведется охота, и если его поймают, то…ничем хорошим для него это не закончится. К тому же болезнь прогрессировала, и никто не знал, как долго Женя протянет. Он обезопасил себя со всех сторон и не подпускал к себе никого.

– Кроме меня, – закончила Мила.

– Да, кроме тебя. Тогда я решил вырубить его мощнейшим транквилизатором. С одним Хуаном справиться легче, и тогда можно было вывести Женю тихо и без пыли. Но все получилось так, как получилось. Женя умер, и я думал о том, что других вариантов у меня не осталось, – Жанат покачал головой. – Пока ты не упомянула про этот клуб и Архата. Информацию проверили и все ниточки привели сюда. Видимо, свои визиты сюда Женя тщательно скрывал, так как до этого дня ни «Павлин», ни Архат ни разу не всплывали в досье Жени.

– Какими методами вы бы получили информацию от Жени? – хрипло спросила Мила и глянула на жесткий профиль Жаната.

– Тебе лучше этого не знать, – равнодушным голосом ответил Жанат.

– Как… В каком виде хранятся данные? Эта флешка? Диск? Или бумажные носители?

Жанат покачал головой.

– Я не знаю, – признал он свое бессилие. – Но я получу то, что мне нужно. Не этим путем, так другим, но я получу эти вышки.

Твердый взгляд и спокойный голос Жаната пробрали Милу до костей. Она поежилась, когда поняла, что следующим шагом Жаната может стать убийство того, кто стоит на его пути.

Из желания ли искупить свою преступную вину, или из желания отвести Жаната от греха убийства, но Мила приняла решение мгновенно и легко. И, как только план сформировался в голове, Мила нажала на кнопку вызова Салема.

– Ты что-то хочешь заказать? – успел только спросить Жанат, как Салем с милой улыбкой появился у их стола, словно трепетно сидел на краешке стула и ждал, когда же Мила нажмет на кнопочку.

– Что желаете?

– Ох, Салемчик! – Мила театрально прижала руку к груди. – Ваш Аржан…

– Арже, – поправил Салем.

– Арже. Ох, ну что за талант! Что за бриллиант! Он меня буквально потряс!

Мила обхватила голову руками и судорожно вздохнула. Жанат с молчаливым непониманием смотрел на ее выкрутасы.

– Да, понимаю. Арже – наше все. Многие наши гости приходят ради него.

– Я его хочу! – выдохнула Мила, чем вызвала шокированный взгляд Салема и ледяной от Жаната, который прохрипел:

– Кого̀ ты хочешь?

– Ой, папочка, ну не ревнуй. Мы все тут в курсе, что Аржан…

– Арже.

– Арже больше по мальчикам. Так же, как и я, – захихикала Мила. – Поэтому я выбрала тебя, мой любимый мальчик.

Пальчик Милы шаловливо заскользил по бедру Жаната, от чего его мышцы вмиг напряглись.

– Мальчик? – спросил он тихо и угрожающе.

– Кхе, кхе, – Салем прервал начавшуюся игру влюбленных.

– Ах, да, Салемушка, – Мила еле оторвалась от потяжелевшего взгляда Жаната. – Так вот – хочу увидеть вашего Аржана во плоти. Прямо сейчас.

– Но, боюсь, он не принимает посетителей в последнее время…

– Ну, па-а-апик, – захныкала Мила и прижалась грудью к плечу Жаната. Тот в полной мере ощутил тяжесть и упругость прижавшейся плоти, и сжал руку в кулак.

– Все-таки я думаю, можно что-то сделать, – обратился он к Салему. – Если вопрос в оплате, то…

– Нет, нет! – заверещал Салем и задумался на секунду. – Я постараюсь вам помочь.

– И обязательно скажите ему, что я люблю бурбон с перепелиным яйцом и лимоном. – подмигнула Мила недоумевающему Салему. – Надеюсь, он позволит мне нажать на кнопочку, – глупо захихикала Мила. Она видела, что хваленая выдержка Жаната трещит по швам, но не могла ничего с собой поделать.

– И что ты намерена делать? – спросил Жанат, когда Салем ушел, хотя при этом весь его вид говорил о том, что ответ волнует его в последнюю очередь.

Его обжигающий взгляд опустился на грудь Милы, все еще находящаяся в опасной близости от его рук. Привычный жар прошелся по телу Милы, и она почувствовала, как соски затвердели под тканью платья. Что, кончено же, было отмечено Жанатом, который смотрел на вздернутые полушария не отрываясь. Он разжал сжатый кулак, и его горячая ладонь опустилась Миле на бедро и заскользила вверх, заставив ее сжать ноги вместе и взять ладонь в горячий плен. Шершавая кожа царапала нежную кожу бедер Милы, и она почувствовала, как влажно становится между ног, а дыхание стало прерывистым. Она прижималась к твердому боку Жаната и их судорожные дыхания сплелись в безумном танце, высекая в воздухе искры. Их уста были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и когда Жанат направил взгляд на ее губы, Мила непроизвольно обвела их языком.

Жанат наклонился ниже, и Мила почувствовала его горячее дыхание на своих губах, и тихонько застонала, когда рука Жаната заскользила еще выше, и твердый мизинец прижался к полоске меж ее половых губ.

Когда Жанат заговорил, его губы задевали губы Милы знойными касаниями с привкусом виски и табака.

– Если прикоснешься к кому-либо хоть пальцем, я тебя убью.

Слова пламенной печатью легли на губы Милы, и она шумно выдохнула, когда Жанат спокойно откинулся на спинку дивана и заинтересованно посмотрел на полуголое шоу, творившееся на сцене.

Сердце Милы уже забыло, что значит стучать ровно и спокойно, и заходилось в нервном биении. Кровь горючей лавой скользила по венам и шумела в ушах, ладонь Жаната выбивала все мысли из затуманенного мозга. Томление меж ног Милы таким стало невыносимым, и она поерзала на диване, не в силах найти удобное положение.

И хотя Жанат играл равнодушие и безразличие, явное доказательство его возбуждения вновь оттопыривало ширинку самым наглым образом, а потяжелевшие веки не скрыли огня, горевшего в темных глазах.

Салем направился к ним, виляя бедрами. Конечно, он сразу заметил темную руку Жаната меж белоснежных бёдер Милы, почувствовал возбуждение, повисшее между мужчиной и женщиной, а восхищенный взгляд оценил возбужденно торчащий бугор Жаната.

– Арже готов вас принять, госпожа Алиева.

«Я не госпожа Алиева», хотела было протестовать Мила, но слова застряли у нее в горле. Жанат также не отреагировал на обращение Салема.

– Я иду с тобой, – Жанат попытался встать, но Мила удержала его за руку.

– Простите меня, но своим видом вы только спугнете его, – прошептала Мила.

– А что с моим видом не так? – прищурился Жанат и Мила закатила глаза.

– Вы, конечно, мужчина хоть куда. Но совершенно не располагаете к душевным разговорам.

– Я и не собираюсь вести с ним душевные разговоры, – хмыкнул Жанат. – А одну я тебя не отпущу, – непререкаемым тоном сказал Жанат. Мила положила руку ему на рукав и проникновенно прошептала:

– Арже сломлен и очень раним. Если на него надавить, все может только усложниться. Вы сами это говорили, что допускать такого нельзя.

Жанат помолчал несколько секунд.

– Я знаю, что делаю, – надавила Мила и Жанат шумно выдохнул. Сдвинул брови и нехотя кивнул.

– Хорошо. Но если почувствуешь опасность – кричи, и я приду за тобой.

Мила кивнула и встала. Тогда Жанат схватил ее за запястье, притянул к себе.

– И помни, что я тебе сказал.

Мила ободряюще подмигнула Жанату и последовала за Салемом, покачивая бедрами. Она спиной чувствовала обжигающий взгляд Жаната, который скользил по ее ногам и, конечно же, впился в ее покачивающуюся попку.

Мила с запозданием поблагодарила Соньку, научившую ее подобным трюкам.

За кулисами велась настоящая битва. Танцоры и музыканты толкались в коридоре, ругаясь и перекрикивая друг друга. Тут и там Мила видела обнаженные тела мужчин, но ничего, кроме смущения, вид оголенных чресл, в ней не вызвал.

Салем распахнул железную дверь в конце коридора, и Мила оказалась в полутемной гримерке. Кружевной абажур светильника на столе удерживал свет, слабо подсвечивая комнату.

Арже сидел перед зеркалом и смывал грим ваткой. Их с Милой взгляды встретились в зеркале, и вновь Милу потрясла печаль в огромных черных глазах юноши.

– Архат, – выдохнула Мила и замерла на пороге. Прозрачные крупные слезы повисли на кончиках длинных ресниц и скатились вниз по идеально ровной коже Архата.

– Откуда… – голос Архата дрогнул. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Так всегда делала Мила, когда ей нужно было взять себя в руки, и эта их схожесть заставила Милу шагнуть к юноше и присесть на корточки возле его стула.

Архат смотрел на Милу сверху вниз, и не осталось никого во всем мире, кроме этих двух любящих сердец, каждое из которых билось только ради любимых мужчин.

– Откуда вы знаете это имя? – наконец прошептал Архат хриплым голосом.

– Он мне сказал, – также шепотом ответила Мила и, вопреки предупреждению Жаната, сжала в ладонях тонкие красивые пальцы Архата, – И про коктейль тоже.

– Его любимый коктейль, – выдохнул Архат.

– А ты – его любимый мужчина.

Архат зажмурил глаза, но из-под напряжённых век все же выкатились крупные слезы.

– Он жив?

Мила покачала головой, и слезы потекли у нее из глаз. Архат судорожно всхлипнул и их слезы теплыми каплями падали на их сплетенные руки.

– Если тебя это утешит, он говорил о тебе. В последние минуты, – голос Милы дрожал.

– Правда? – глаза Архата загорелись огнем, который тут же погас, когда до него дошла суть разговора. – Ты была рядом, когда он…

Он не смог договорить.

– Да, – ответила Мила. – Но я его не убивала.

Она не стала говорить, что подвела Женю к той черте, за которую его подтолкнул Хуан. Измученное любящее сердце готово на безрассудные поступки. В чем убедилась сама Мила. Иначе, зачем бы она тут сидела и пыталась помочь Жанату?

Архат вырвал руки из ладоней Милы и яростно смахнул слезы, словно стыдился своей слабости.

– Я чувствовал, – проговорил Архат и отпил воды из стакана. – Я чувствовал, что его больше нет. Я знал. Ты веришь?

Большие, чуть наивные глаза устремились к Миле, и она кивнула головой.

– Конечно, верю.

– Что… Зачем ты пришла?

– Мне нужна твоя помощь. У Жени было то, что мне нужно.

– Я не знаю ничего, честно. Мы не виделись последний год. Мне оставалось только ждать. Каждый день, каждую минуту я ждал, что вот сейчас распахнется эта дверь, он войдет сюда и…

Архат не смог сдержать рыданий. Мила встала и прижала голову юноши к груди, по-матерински гладя волнистые мягкие волосы и шепча успокаивающую чепуху нежным голосом. Через пару минут тело Архата перестало содрогаться в рыданиях, он отодвинулся от Милы и схватил ватный тампон, чтобы смахнуть слезы.

– Пожалуйста, помоги мне, Архат, – тихой мольбой слова Милы прозвучали в тиши комнаты.

– Но как я могу помочь?

– У Жени была информация. Которая нужна мне. Очень нужна.

– Он ничем со мной не делился. Все, что происходило за пределами этой комнаты, меня не касалось. Он хотел уберечь меня. Приходил сюда, смотрел как я готовлюсь к номеру и пил свой гадкий коктейль, – Архат хрипло засмеялся.

– Может он что-то говорил о флешке, документах? Тайник какой-нибудь?

Архат пожал плечами.

– Были какие-то разговоры про микрочип. Но я почти ничего не понимал, и слушал в пол-уха. Просто слушал его голос. Я только знаю, что все самое важное Женя всегда носил с собой. Не доверял даже банковскому ящику. Он вообще никому не доверял. Даже мне. Так что, если вам нужно что-то найти, ищите там, где он … умер.

Голос Архата дрогнул, и он вновь шумно выдохнул.

– Это очень важно, – прошептала Мила отчаянно, чувствуя, как последняя ниточка ускользает из пальцев.

– Для тебя?

– Нет. Но это может спасти…

– Любимого?

– Да, – выдохнула Мила и поняла, что говорит чистую правду. И Архат прочитал эту правду в потрясенном взгляде Милы.

– Да, любовь потрясает, – грустно сказал Архат и сочувственно сжал руку Милы. – Он-то хоть любит тебя?

Мила грустно покачала.

– Но как так? Как можно не любить такую красоту? – изумленно спросил Архат и встал рядом с Милой.

– Ты знал про Женю? Его диагноз.

Мила нерешительно замолчала. В глазах Архата мелькнуло понимание, и он кивнул.

– Да. Но это не помешало мне любить его всем сердцем.

– Это совсем другое, – обреченно помотала головой Мила.

Она не понимала, почему открылась этому совершенно незнакомому человеку. Как можно раскрыть душу первому встречному? Но, глядя во влажные печальные глаза Архата, Мила поняла, что тесные стены комнаты и этот печальный юноша навсегда сохранят этот тайный и такой правильный разговор.

– Если есть любовь – все остальное не важно, – с мудростью столетнего старца проговорил Архат, чем вызвал мягкую улыбку Милы. – Прости, что не могу помочь.