Текст книги "Падение (ЛП)"
Автор книги: Клэр Мерле
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Клэр Мерле
Падение
Серия: Вгляд – 2
Перевод и редактура: miledifir
Вычитка: DisCordia
Дизайн обложки: Milena Lots
1
За стеной
Ана притаилась в зарослях возле трехметровой стены Просвещения. Голова кружилась от жары, согнутые ноги пронзала боль, но она не двигалась. За папоротником лес разделяла тропа. Вдалеке, по другую сторону мощеной дороги, из подлеска выглядывал человек. Вот уже пятнадцать минут как Ана поймала отблески ножа, сверкавшего в солнечном свете.
Она сделала это! Убежала из дома Джаспера, за восемь минут преодолела Общину, не встретив при этом ни души, и перебралась через стену с заостренными металлическими прутьями. И вот, наконец, она внутри Просвещения, о котором говорили: те, кто туда попадает, больше никогда не возвращается; внутри обители секты, промывающей мозги, к которой в десятилетнем возрасте присоединился Коул.
Коул.
От его имени глубоко внутри живота все затрепетало. Разыскивая его, Ана нарушала обещание, данное отцу, и предавала своего мужа. Получается, что она вовсе не практичная и рассудительная, какой учил ее быть отец. Встреча с Коулом заставила ее устремиться к правде, почувствовать, что она еще жива, что жизнь растекается по венам.
Кролик без какой-либо определенной цели прыгнул по дороге в ее сторону. Он остановился, подвигал носом, словно уловил на ветру аромат – запах колокольчиков. Обманчиво приветливые, качались их фиолетовые головки.
Разминая икроножные мышцы, Ана поняла, что ей придется принять решение. Если кролик продолжит двигаться к ней, она не сможет оставаться для охотника невидимой. Скоро она попадет в поле его зрения, и не важно, насколько низко в кустах она будет припадать к земле, он заметит пятна яркой, неестественной белизны, проглядывающей сквозь заслоняющие ее листья. Халат, в котором она убежала, в лесу был подобен маяку.
Ана бросила камень, и тот упал перед кроликом. Существо подпрыгнуло и поскакало вниз по дороге. Идеально. Довольная, но напряженная, она сжала кулаки. Теперь охотник отведет ее к ним в лагерь, и она сможет заняться поисками Коула.
Затрещали ветки. Из кустов возник подросток, смахивающий грязь с зеленых военных брюк и темной футболки. Она увидела узкое лицо с неопрятными волосами, спускающимися до плеч. В руке поблескивал нож. Парень беспрестанно его крутил.
– Что ты наделал? – выкрикнул он.
Ану пронзил страх. Охотник был не один. Она оглядела траву, доходящую ей до бедра. Прямо перед ее взором из-за куста показалось плечо, и с колен встал второй мальчишка. Она предположила, что ему шестнадцать. Младше первого. Когда он встал, у него за спиной показались стрелы, перевязанные крест-накрест. Он тоже был одет в черную футболку и военные брюки. Униформа? Но если он охотился на кролика, почему тогда не стрелял?
– Я ничего не делал, – ответил юнец. – Что-то прилетело из ниоткуда.
– Ниоткуда, – пояснил Охотник, – метафизическая невероятность.
Он сжал рукоять ножа зубами и отстегнул от ремня темную дубинку. Сделав по склону широкий шаг к своему спутнику, он резко дернул запястьем, отчего металлическая палка удлинилась, превратившись в оружие.
Ана оглядела свой купальник и шлепанцы, которые позаимствовала у матери Джаспера. Такой наряд был выбран по двум причинам: дабы избежать подозрений о том, куда она направляется, и не надевать одежду, на которую ее отец мог установить «жучки». Ей следовало больше внимания уделить тому, что может произойти, когда ей, полуголой, придется столкнуться с полоумными последователями секты.
– Необходимо вернуться на пост, – произнес подросток помладше.
Охотник убрал нож.
– Откуда-то возникают летающие объекты.
Он крадучись направился к дороге, осматривая деревья возле высокой, кирпичной стены. И мог ее обнаружить в любую секунду.
Ана сдернула подол халата с кустов ежевики и встала со всем достоинством, на которое была способна. Коул служил прямым доказательством того, что не все последователи Просвещения развращены или опасны. Она не должна была бояться секты. Не сейчас, когда решила остаться с ним.
Выпрямив плечи и тяжело сглотнув, она вышла из-за папоротника.
Охотник остановился у края тропы. Его спутник замер сзади.
– Я… Я… друг… Коула Уинтера, – запинаясь произнесла она, едва слыша себя за отдававшей в ушах пульсацией.
Никто из парней не пошевелился. В воздухе повисло напряжение. От изумления на их лицах трепет в животе Аны перетек в нервные спазмы. Она сделала шаг.
– Не двигайся, – произнес Охотник. Позади него второй паренек извлек из колчана на спине стрелу и вложил ее в лук.
– Я не вооружена.
Ее голос дрожал. Между прядей волос по лицу скатилась капелька пота.
– Покажи нам.
Охотник требовал снять халат. Она вздрогнула. Встретиться с Коулом в Просвещении было ее идеей. Ночью, когда отец поймал их за кражей диска министра, времени составить надежный план не хватило. Она уверила, что разыщет его. Возможно, если бы их не разлучили, он бы смог предупредить ее, чтобы она не приходила.
– Покажи, – повторил Охотник. Он уставился на нее, крепко сжимая в кулаке дубинку.
Она завозилась с узлом на поясе халата.
Мальчишка со стрелой покачал головой.
– Блейз…
– Тихо!
Горло свело, щеки горели от унижения. Подняв подбородок, она раскрыла халат, который соскользнул с ее плеч.
Охотник пересек поляну, сократив расстояние между ними. Юнец с луком и стрелами нервно последовал за ним.
Ана скрестила руки на груди. Ноги дрожали, но она отказывалась поддаваться его запугиваниям. Он был ее возраста, худой, а его друг и вовсе не хотел в этом участвовать. У нее были хорошие шансы. Она с вызовом встретила его взгляд.
– Доволен?
Уголок его рта приподнялся в улыбке.
– Не совсем.
Он закусил нижнюю губу и втянул воздух. Его глаза скользнули по ее груди и спустились к ногам.
Ана задернула халат.
Охотник развернулся к своему спутнику.
– Думаю, я ей нравлюсь.
– Она выглядит так, будто ее сейчас стошнит.
Глаза Аны резко взметнулись к мальчишке со стрелой, направленной ей в сердце. Нужно склонить его на свою сторону.
– Знаешь Коула Уинтера? – спросила она его.
– Ты пытаешься сказать, – отрезал Охотник, – что осознаешь, где находишься?
Она встретилась с ним взглядом. Они думают, что она сошла с ума? Что она случайно попала сюда из какого-нибудь центра психиатрической реабилитации?
– В секте Просвещение. Я перелезла через стену.
Паренек со стрелой побледнел. Его лук опустился, как увядшие колокольчики у ног. Даже Охотник выглядел удивленным.
– Блейз! – сказал мальчишка.
– Что?
– Ожерелье.
Кожу Аны защипало от волнения в его голосе. Ожерелье было свадебным подарком родителей Джаспера. Платиновая луна с бриллиантом в верхнем углу. Вместе со свадебным кольцом оно было единственной вещью, которую она прихватила с собой.
Охотник сделал еще один шаг. Пока он обследовал луну, она заметила небольшой шрам, пересекающий загорелую щеку под левым глазом.
На лице паренька появилось странное выражение. Он заправил прядь непослушных волос за ухо.
– Позови их, – сказал он.
Мальчишка с луком нащупал свисток на шее. Он с силой дунул. Пронзительный свист заполнил воздух.
– Позвать кого? – прошептала Ана, грудь стянул страх. Вдалеке с деревьев взметнулась стая птиц, напуганная звуками топота ног и хруста веток. Проскочив сквозь подлесок, объявились двое мужчин в зеленых военных брюках и темных футболках с натянутыми в луках стрелами. Завидев членов своей группы, они остановились. Блондин покрутился вправо-влево, выставив перед собой оружие и оглядев лес. Темноволосый же тронулся вперед, подняв лук, готовый выстрелить.
– Она одна? – прокричал он.
– Мы больше никого не заметили, – ответил Охотник.
– С тобой все в порядке, Мики? – спросил приближающийся мужчина.
– Да, – ответил юнец через плечо. Когда темноволосый мужчина подошел ближе, Ана разглядела, насколько они с мальчишкой похожи. Те же большие, карие глаза и высокий лоб. Но разница между ними составляла всего лет десять. Братья, решила она.
– Она перелезла через стену, – сообщил Мики. – На ней ожерелье.
– И купальник, – с насмешкой добавил Охотник.
Всего в трех метрах от нее темноволосый мужчина впервые разглядел Ану. Его глаза исследовали ее лицо и спустились к шее. Он узнал ее?
– Иди и сделай так, чтобы каждый охранник оказался осведомлен об этом, – сказал он мальчишке. – Скажи им, что мы в состоянии повышенной готовности.
Мики кивнул.
– Началось? – спросил он.
– Не знаю, – темноволосый мужчина положил руку брату на плечо. – Увидимся в лагере. Будь осторожнее.
После того, как Мики ушел, Охотник протянул руку и вдруг сорвал с Аны пояс от халата. Она отшатнулась. Дыхание стало прерывистым. Больше не поддерживаемый ничем, ее халат распахнулся.
Охотник рассмеялся.
– Она пришла в купальнике!
Взгляд темноволосого мужчины окаменел.
– Сделай хоть что-то полезное, Блейз, – сказал он. – Воспользуйся поясом, чтобы завязать ей глаза.
***
Из-за закрывавшего глаза пояса халата, туго стянутого на затылке, Ана шла по неровной лесной дороге, спотыкаясь. Один из мужчин придерживал ее за локоть, подхватывая на каждом шагу. Пока они спускались по крутому склону, никто не произнес ни слова. Единственными звуками было пение птиц и шелест травы под ногами.
Двигались они быстро.
Она была обезвожена. От жары и бессонных ночей голова раскалывалась. Ей необходимо было успокоиться. Коул все объяснит охранникам. Он убедит их не трогать ее. Но глубоко в сознание проникла другая мысль, порождающая сомнения. Накануне свадьбы с Джаспером Тореллом, пробравшись в кабинет отца в поисках улик против теста на Чистоту, она обнаружила тайные записи, сделанные бывшим Министром здравоохранения. Она передала диск Коулу в кулоне в виде деревянной звезды. Если Коул добрался до секты, если ее отец сдержал свое слово и позволил ему и его сестре Лайле выбраться на свободу, что произошло с записью Министра? Уже много недель назад ей следовало быть заголовком всех новостей.
Воздух стал прохладнее, свет под завязанными глазами потускнел. Ее ноздри наполнил запах земли и листьев. Впереди один из охранников пробивал путь через заросли. Колючки цеплялись за халат, мужчина, придерживающий ее ранее за локоть, теперь тянул за запястье. Они остановились. Рука исчезла. Кто-то потянул за узел у нее на затылке и снял повязку. Когда к Ане вернулось зрение, перед глазами заплясали белые «звездочки». Они стояли посреди леса на пересечении двух дорог. Их окружали высокие сикоморы, кусты остролиста и древний дуб. Темноволосый мужчина протянул ей пояс халата.
– Спасибо, – пробормотала Аня, опуская глаза, чтобы повязать его вокруг талии. Он кивнул.
Они продолжили путь по одной из дорожек. Ана стала различать другие звуки, раздававшиеся в лесу – звуки топора, плеск воды, шаги людей. За разросшимся боярышником она увидела сарай с плетеными стенами и крышей, покрытой дерном и соломой. Большой загон вокруг строения окружали деревянные колья. В воздухе витал а вонь навоза. Она посмотрела в открытые двери сарая. Ей и раньше приходилось видеть кур, кроликов и коров, но никогда – живую овцу или свинью.
Продолжив путь, они прошли мимо сараев из гофрированного металла, длинных одноэтажных домиков, в щели на крышах которых был заткнут мох. Желудок крутило от переполнявших ее нервов и любопытства. Она нередко слышала рассказы о похищениях, промывании мозгов и контроле разума, предположительно проводимых в средневекового типа поселении, который расположился недалеко от ее дома – теперь она сама собиралась войти в его сердце.
Они достигли развилки, от которой одна дорожка продолжала свой путь в лес, а вторая – убегала между домами. С одной стороны ее сопровождал Блейз, с другой – темноволосый охранник, державший ее за руку.
– Не поднимай головы, – сказал он, когда ее потянули вперед.
С обеих сторон от дороги отходили лонгхаусы, подобно нервным окончаниям, прикрепленным к позвоночнику. Между зданиями пролегали узкие проходы, покрытые брезентовыми навесами для защиты от солнца и дождя. Они добрались до маленькой площади со складными столиками, открытой кухней и кирпичным, одноэтажным строением в центре. Под тентами, обтягивающими металлические рамы над столами, разносился запах костра и жгучих специй. Полдюжины человек трудились у кухонного огня: резали, мыли и перемешивали. Охранники поспешно ввели Ану в кирпичное здание через боковую дверь.
– Стой здесь, – проинструктировал темноволосый охранник.
Ей пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем глаза привыкли к темному помещению. Мгновением спустя она осталась одна в большом зале собраний. Холодные, каменные стены под углом склонялись к крыше. Тысячи аккуратно подогнанных камней мостили землю. В дальнем конце под помостом стоял стол, вырезанный из ствола дерева. Его окружали двенадцать деревянных стульев, а по обеим сторонам от него сквозь просветы в потолочных балках вниз спускались потоки солнечного света.
Ее любопытство перетекло в ужас. Что они с ней сделают, если Коула здесь нет?
Из-за двойных дверей в центре зала донесся скрежет. Двери со скрипом раскрылись и внутрь вошел хорошо сложенный мужчина лет сорока. Он был одет в зеленые военные брюки и черную футболку охраны. Позади него на площади собралась толпа. Когда люди заглянули в зал, их ропот стих.
Мужчина закрыл двери и подошел к столу. Из графина он налил в две чаши воды, потом повернулся и встал перед ней, не более чем в полутора метрах. Он нахмурился, и лоб прорезала глубокая морщина. Голова была обрита, чтобы скрыть вдовий пик.
У нее задрожали руки.
– Я – Тобиас, Начальник охраны, – сказал он, протягивая ей одну из чашек.
Поколебавшись, она приняла ее, не пробуя содержимое на вкус. Он в свою очередь сделал глоток.
– Я служил Начальником охраны в течение двенадцати лет, – сказал он, – и за это время никто никогда не перебирался через стену.
Двенадцать лет. Он должен знать Коула. Она потупила взор. Сейчас она узнает: здесь Коул или нет. Глубоко внутри заскребся страх.
– Извините, – сказала она. – Я не знала, как еще проникнуть внутрь.
– Не знали, – произнес Тобиас. И уставился на нее. Она попыталась ответить на его взгляд.
Кто-то постучал в боковую дверь. Ана вздрогнула. Дверь распахнулась и обозначилась двухметровая фигура.
– Коул? – прошептала она.
– Где она? – потребовал он, оглядывая зал в тусклом свете.
Ее сознание поплыло. Она смогла уловить только отдельные куски. Темная щетина. Посеревшая от усталости кожа. Ослепительно-голубые глаза. Спустя мгновение он притянул ее к себе.
Вдруг ее окутал запах лета и свежескошенной травы. Давящий. Перед ней, наконец, перестало все кружиться. Облегчение оказалось непомерным. Она утонула в объятиях Коула. Три недели надежд, что он в безопасности, и гаданий, увидит ли она его еще раз, показались месяцами. Бесконечные дни притворства, что она счастлива с Джаспером, пробуждения от кошмаров и тоски по его прикосновениям были окончены. Ана вдохнула его запах, желая, чтобы он остался с ней навсегда.
2
Совет
Тобиас подошел к главным дверям. Прижимаясь к груди Коула, Ана услышала, как снаружи Начальник охраны тихо с кем-то переговаривается. Затем донеслись удаляющиеся шаги, и они с Коулом остались наедине. Ее лицо пылало и жгло. Она отодвинулась, вытирая со щек дорожки слез. Коул изучал ее глазами цвета неба, отражающегося во льду.
– Ана…
Глубокий голос прозвучал тепло и с удивлением. Но было в нем и что-то еще. Из центра груди растекся жар.
– Да?
Он сделал шаг назад.
– С минуты на минуту прибудут остальные члены Совета, – он произнес это спокойно, но за безмятежностью таилось напряжение. – Позволь мне говорить, ладно?
Слишком нервничая, чтобы вымолвить хоть слово, она согласно кивнула.
Он улыбнулся.
– Не волнуйся, все будет хорошо.
Он поднял руку, чтобы дотронуться до ее щеки. Думая, что он собирается ее поцеловать, Ана наклонилась вперед, но он отстранился, и в тот же момент объявился Тобиас в компании высокой, стройной женщины и мужчины шестидесяти лет.
Женщина первой подошла к Ане и взяла ее за руку, нежно сжав.
– Я – Клеменс, – сказала она. – Министр Просвещения.
Ее глаза сверкали подобно блесткам на шарфике, повязанном у нее на талии. Казалось, будто внутри них горит огонь. Сквозь Ану прошла дрожь, и она не знала, отчего.
Министр. Ана знала, что секта слывет религиозной. Сестра Коула, Лайла, была истовой верующей, но в Клеменс Ана чувствовала некую скрытую силу. Было ли так на самом деле или ей лишь это почудилось – не имело значения. От этого Ане стало тревожно. Она убрала руку.
Лысый мужчина протянул ладонь.
– Сетон Холл, – сообщил он. – Глава снабжения.
– Ана, – ответила она, быстро пожав руку.
– Ана, – сказал Сетон. – Почему бы тебе не присесть?
Он шагнул к столу и выдвинул стул.
– Блейз и Мики обнаружили ее у северной стены, – начал Тобиас. – По-видимому, она перелезла через Стену из Хайгейтской общины в поисках Коула.
Взгляд Министра метнулся с Аны на Коула, ободряюще положившего руку ей на плечо. Ее ноги налились свинцом.
– Почему бы тебе не присесть? – повторил Сетон. Его голос прозвучал властно.
Она подошла к стулу и села, неловко чувствуя себя из-за того, что все остальные остались стоять. Коул встал позади нее.
– Ана, – сказал Сетон. – Значит, ты полностью осознаешь, кто мы и где ты находишься, и возможно, тебе прекрасно известно, что мы редко принимаем в Просвещение новичков. Почему бы тебе не объяснить причину своего появления?
Его слова потрясли ее. Неделями она переживала о том, что секта, взяв ее в плен, никогда не выпустит. Но оказалось, что они даже могут не позволить ей остаться. Она обернулась к Коулу.
– В доме своего отца, – произнес Коул, – Ана жила, словно заложница. Несколько недель назад, в ночь своей свадьбы, она решила покинуть Общину, но осталась, чтобы защитить меня и мою сестру. Я сказал, что, как только ей удастся сбежать, она может найти нас здесь.
Он немного исказил правду, взяв вину за ее появление на себя.
– Верится с трудом, – Тобиас вскинул руки. – Я понял, почему она кажется мне знакомой. Это дочь Эшби Барбера. Ты в своем уме?
– Достаточно, – сказал Сетон. – Тобиас, у тебя еще появится шанс официально выдвинуть Отказ, когда мы передадим ее просьбу Представителям.
– Мы не можем рассматривать вопрос о предоставлении Ариане Барбер убежища, – заспорил Тобиас. – Это поставит секту под угрозу. За ней явятся смотрители.
Ана выпрямилась. В мыслях она планировала покинуть Просвещение вместе с Коулом, как можно скорее продать драгоценности и воспользоваться деньгами, чтобы направиться на север. Она надеялась, что они выберут какой-то отдаленный город, чтобы обосноваться там на год или два, пока отец не откажется от попытки найти ее, а смотрители не перестанут искать Коула – в настоящее время его подозревали в убийстве Министра Питера Рида. Но чтобы организовать безопасный отход, требовалось время. Лица каждого из них слишком часто мелькали в новостных репортажах, чтобы им было позволено свободно разгуливать по городу.
– Смотрители, – сказал Коул, – не будут искать Ану. Ее отцу не хотелось бы, чтобы Коллегия прознала о том, что она сбежала. Он скроет эту информацию.
– Доктор Барбер – не только лицо кампании «Раздельное выживание Чистых», – зло ответил Тобиас. – Он глубоко вовлечен в тайные дела правительства. Доктор был связан с Объединенным разведывательным комитетом и тем, что осталось от Секретной службы. Он не нуждается в одобрении Коллегии или смотрителях, чтобы отправить за ней людей.
Ана внимательно поглядела на Тобиаса. Он говорил жестко, озлобленно, возможно, находясь в бешенстве, но его поведение было явно обусловлено необходимостью сохранить безопасность своих людей. И он был прав. Отец всегда расплывчато высказывался о том, что он делал для правительства в плане обеспечения безопасностью чистых Общин. Ее бы не удивило, если бы он реально оказался частью Секретной службы или главой некоего элитного агентства безопасности, которое лежало вне обширной власти смотрителей.
– Ее просьба будет выставлена на рассмотрение перед Представителями, и мы проголосуем, – сказала Клеменс. – Так же, как и всегда.
Клеменс пристально вгляделась в Ану, словно хотела залезть ей в голову. Дыхание Аны стало тяжелым. Сохраняя нейтральное выражение, она посмотрела в ответ. Она не хотела обнажать перед Министром свои чувства. Коул пол-детства провел в Просвещении, но она не доверяла этим людям.
– Ситуация является беспрецедентной, – сказал Тобиас. – Не похожа на все остальные. Она не какой-нибудь сотрудник Новастры нижнего уровня, которому вздумалось сбежать.
– Я так понимаю, ты будешь настаивать на официальном Принятии? – спросил Сетон Клеменс. Она кивнула.
– Ну, тогда, вероятно, ты захочешь, чтобы перед встречей с представителями Ана переоделась.
Ана с трудом сглотнула. Когда она встала, рука Коула мягко опустилась ей на спину. На это прикосновение тело отозвалось приливом тепла. Клеменс скользнула в сторону двери, и они последовали за ней.
– Коул – выкрикнул Сетон, когда они наполовину пересекли зал. – Я хочу с тобой поговорить.
Сердцебиение Аны участилось. В запястьях забарабанил пульс.
– С тобой все будет в порядке, – пробормотал он, убирая руку с ее спины.
Она прикусила щеку. Ей не хотелось быть в порядке. Она просто хотела побыть с ним. Ей нужно было столько всего ему рассказать. Им нужно было выстроить план. Ей нужна была уверенность в том, что приход сюда не стал ошибкой. Что когда придет время, он уйдет вместе с ней.
– Все хорошо, – сказал он. Но его голосу не хватило убедительности.
***
Министр повела Ану через лабиринт узких проходов между лонгхаусами. Для неопытного глаза Аны единственными отличительными чертами одного дома от другого являлись разноцветные полотна, натянутые над дорожками и отражавшие послеполуденное солнце. Стояла поздняя весна, но в последние две недели было так же жарко и влажно, как летом.
Она нервно следовала за Клеменс в гору, разочарованная тем, что осталась с Министром наедине. Пустошь перетекала в холм. Ступени на пути к плетеной входной двери становились шире, а устремлявшаяся вверх по землистому склону дорожка – круче. Обитель Клеменс лежала на краю поселка, в месте, напоминающем кольцо, образованное из небольших хижин. Обе стороны дверного проема отмечали два деревянных факела. Несколько женщин с маленькими детьми на руках ожидали у входа.
Увидев Ану, они резко замолчали. Даже плачущий младенец притих.
– Я скоро вернусь, – передала женщинам Клеменс. Ана чувствовала на себе их взгляды, пока следовала за Клеменс в хижину.
– Это правда? – выкрикнула одна из них, когда Министр достигла двери.
– Что правда? – переспросила Ана.
– Что ты перелезла через ограду, – сказала Клеменс, ее очаровательные глаза игриво улыбались.
Ана покраснела от досады. Как еще она должна была попасть в Просвещение? Трехметровая стена с металлическими прутьями и колючей проволокой на километры огибала пустошь, а ворота, если они вообще существовали, были скрыты от посторонних глаз.
– Я сейчас, – сказала Клеменс, пересекая хижину и откидывая крайнюю створку разделяющей комнату перегородки.
Женщина исчезла за стеной из прутьев с соломой, обвитых вокруг тяжелого, деревянного остова.
Ана вдохнула слабый запах жасмина и оглядела дом Клеменс. Рядом с перегородкой была лестница. Она тянулась вверх, к кровати на ножках, которая почти касалась потолка. Низкий, деревянный стол и три кресла-каталки, заполненные подушками, стояли вокруг неработающего камина. В одном из углов расположился большой комод, под одним из окон – небольшой столик с вазой белого боярышника. Сделанное вручную, все выглядело вполне естественно. Даже ковры на стенах и декоративные подушки, казалось, покрасили, используя ягоды или цветы.
Клеменс вернулась со струящейся юбкой и желтой блузкой. Ана взглянула на одежду без особого энтузиазма. В ее Общине девушки в «определенном возрасте» всегда носили платья или юбки охотнее, чем брюки, но ей не хотелось, чтобы Представители восприняли ее как некую наивную Чистую, которая не в состоянии позаботиться о себе.
– Что такое?
– Мне было бы комфортнее в брюках, – сказала она. – Можно?
Клеменс улыбнулась.
– Конечно, – женщина снова отправилась в глубину комнаты и вскоре вышла с парой свободных, черных брюк и однотонной блузкой. – Я немного выше, но ты можешь их подвернуть.
– Спасибо.
Клеменс протянула Ане одежду.
– Какой большой бриллиант, – произнесла она, когда их руки соприкоснулись.
Ана покраснела. Она забыла, что все еще носит свадебное кольцо. Заметил ли Коул? Она сняла его с пальца.
– Не торопись – сказала Клеменс. – Я подожду тебя снаружи.
***
На площади перед кирпичным зданием собрались десятки людей. Многие были одеты в униформу охраны или обычную робу. У некоторых женщин в ювелирных украшениях, как и у Клеменс, на голове или вокруг талии были повязаны прозрачные шарфы, а одежда расшита ярким бисером. Перед кухней, где теперь накрывали столы, в очереди стояла горстка людей, но большинство из них, как с беспокойством предположила Ана, находились там, чтобы просто на нее поглазеть.
Ее щеки вспыхнули, когда Клеменс повела их сквозь расступающуюся толпу через вымощенную камнем площадь к центральным дверям зала. В Общине народ пялился и перешептывался за ее спиной, потому что она не являлась Чистой. Здесь – он пялился и перешептывался, потому что она перелезла через стену. Она чувствовала, как поднимаются старые защитные барьеры, как внутри борются неповиновение и решимость.
Она не позволит им добраться до нее.
Ее взгляд блуждал в поисках Коула. Ей хотелось увидеть его прежде, чем она войдет в зал заседаний. Он мог бы подсказать, на каком решении будут основываться Представители и предупредить ее, какие вопросы они могут задать.
Кто-то дернул за ее за край блузки. Посмотрев вниз, Ана заметила копну каштановых волос. На нее глядел пятилетний ребенок. Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять кто это. И почувствовать неожиданный прилив радости.
– Рафферти, – сказала она, присев на корточки.
Мальчиком оказался племянник Коула. Семь недель назад она не дала ему утонуть, когда он привязал к ноге кусок металла и спрыгнул в канал Камдена. Теперь на его лице и во взгляде отражались мысли. Уже хоть что-то.
– Эй, – произнесла она. – Помнишь меня?
Он кивнул, повернулся, чтобы поцеловать ее в щеку, а потом, прячась, снова растворился в толпе. Ана встала, часто моргая, чтобы избавиться от жжения в глазах.
Крепкий великан перехватил Клеменс перед двойными дверьми зала и увлек ее в одностороннюю тираду. Неподалеку от нее кучковались люди, обсуждавшие предстоящее собрание. Симона, мать Рафферти, на восьмом месяце беременности, переваливаясь, отделилась от толпы.
– Здравствуй, Ана, – сказала она, неуверенно улыбнувшись и потирая огромный живот.
– Привет.
Мгновение они стояли в неловком молчании. Когда смотритель Домбрант объявился в поисках Аны в Камдене, брат Коула, его жена и их сын Рафферти были вынуждены запереть лодку, на которой жили, и искать убежища в секте. Из-за Аны они покинули свой дом и пришли сюда.
– Рафферти, кажется, лучше, – сказала она.
– У него все хорошо, – согласилась Симона. – Местный врач сумел договориться о встрече с экспертом из Города. Парень решил провести целую вереницу новейших тестов, – за Симоной показался Коул. – У него обнаружили гормональный дисбаланс. Сейчас ему дают гормональные заменители, и он уже завел себе здесь друзей – все это и вправду помогает.
– Здорово, – восхитилась Ана, когда Коул добрался до них. Неистовыми волнами от него исходил магнетизм. Это напомнило ей об их первой встрече в зале актонского суда.
– Где Лайла? – спросил он.
– Она в семенном питомнике, – сказала Симона. – Ее не будет до шести.
Коул озадаченно поглядел на нее.
– Тогда тебе придется убедить Нэта проголосовать за Ану.
Симона покачала головой.
– Ничто не сможет переубедить его. Извини, – сказала она, пожимая плечами.
Коул придвинулся к Ане. Его дыхание обдало ее щеку теплом, когда он произнес:
– Ты в порядке?
Она кивнула.
– Нам нужно пройти через это. Потом у нас появится шанс поговорить. Наедине, – их глаза встретились, и у нее перехватило дыхание. – Ты доверяешь мне? – тихо спросил он.
Глубоко внутри нее зашевелилось желание, переплетенное с нервозностью и страстью.
– Конечно.
«Так ли это?»
Какое-то время Коул смотрел на нее, затем отдалился: физически и эмоционально.
– Ты поговорила с Рейчел? – спросил он Симону.
Ана почувствовала небольшой укол беспокойства. Ведь Рейчел была бывшей подружкой Коула.
– Сожалею, – ответила Симона. – Но она не собирается за вас голосовать.
Коул тяжело вздохнул и нахмурился.
К ним подошла Клеменс, сияющая странного рода возбуждением.
– Все Представители уже внутри, – объявила она. – Коул, не мог бы ты сопроводить Ану?
Сердце Аны глухо застучало. Коул мягко опустил ладонь на ее плечо, и они вместе прошли сквозь двойные двери. Ей хотелось, чтобы они держались за руки, но его сосредоточенное лицо превратилось в маску.
В выложенном кирпичом зале заседаний стол отставили в сторону, а деревянные ставни на высоких окнах подперли палками, позволив воздуху циркулировать. Полчаса назад комната казалась огромной и пустынной, сейчас же она была наполнена людьми разных возрастов. «И всем им позволено голосовать?»
– Откуда их столько? – прошептала она.
– В Просвещении проживает пятьдесят восемь семейств и от каждого – свой Представитель, – пояснил Коул.
Ана набралась решимости и, преодолев две ступени, поднялась на помост, где лицом к толпе уже стояли Сетон и Тобиас. Сетон поднял руки, требуя тишины.
– Мы здесь, чтобы решить, стоит ли Ариане Барбер, дочери известного генетика, доктора Эшби Барбера, выдать разрешение на пребывание с нами в Просвещении. Тобиас выдвинул Отказ, Клеменс настаивает на Принятии.
Тобиас вышел вперед, поджав губы и стиснув зубы.
– Не думаю, что нужно говорить об этом перед всеми собравшимися, – сказал он. – Но опасность, которую создает эта девушка, очевидна. Ее отец возглавлял секретную разведку Чистых, которая убила Министра, когда он попытался передать нам информацию касательно Коллегии и теста на Чистоту, – он помолчал, скользнув взглядом по Коулу.
Ана напряглась. Сбитая с толку, она посмотрела на Коула. Рассказал ли он Тобиасу, что это она выкрала диск министра из кабинета своего отца? Что Коул сделал с записью?
– Не сомневаюсь, – продолжал Тобиас, – чтобы разыскать свою дочь, доктор Барбер отправит хорошо подготовленный отряд. Он быстро сообразит, что она здесь. Надеюсь, вы все проголосуете с умом.
Начальник охраны сделал шаг назад, сложив руки. Между Представителями разгорелись дебаты. Клеменс улыбнулась им, скользнула по помосту и вгляделась в каждого, словно в близкого друга.
