Текст книги "Потерянная империя"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Грант Блэквуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 37

Голдфиш-Пойнт, Ла-Хойя, Калифорния

– Уж больно много вопросов возникает, – недоверчиво заметил Сэм.

Он схватил блокнот с ручкой и принялся записывать:

Каким образом / когда Мортон заполучил журнал Блэйлока, посох и кодекс Орисаги?

Каким образом / когда колокол «Шенандоа» оказался у берегов острова Чумбе? Почему оторвался язык?

Фарго взглянул на остальных:

– Еще есть вопросы?

Вместо ответа Реми забрала у мужа блокнот и приписала:

Что известно Ривере и его нанимателю о Блэйлоке? Как они втянулись в это дело? Что ищут?

Откуда Ривера узнал о нашей поездке на Мадагаскар?

Она подтолкнула блокнот в сторону Сэма.

– Хм… У меня есть кое-какие соображения по поводу одного пункта… – сказал он. – Что они ищут? Как мы подозреваем, Ривера работает на мексиканское правительство, верно?

– Тут и спорить не о чем.

– Нынешнее правительство, партия «Мешика-теночка» во главе с президентом Гарсой, выиграло выборы благодаря ультранационалистическим настроениям. Ну, сами знаете – великие предки, истинное доколониальное наследие Мексики и так далее. В прессе это назвали «ацтекской волной народной поддержки». А головорезы из шайки Риверы носят индейские имена, равно как лидеры партии и члены кабинета министров.

Он оглядел слушателей – все дружно кивнули.

– Может, загадочный наниматель Риверы знает об ацтеках правду? Может, знал и до выборов?

– Кроме того, – добавила Реми, – за семь лет на Занзибаре погибло девять туристов. Мы полагаем, их убили. Если так, значит, уже в то время караул не дремал.

– А находка Блэйлока, если наши подозрения верны, поставит историю Мезоамерики с ног на голову, – сказал Фарш.

– Разве это повод для убийств? – с сомнением проговорила Венди.

– Еще какой! – ответила Реми. – Стоит общественности узнать, что нынешнее правительство победило ценой обмана – и его с позором выставят вон. Возможно, даже арестуют лидеров. Вот представь: Джордж Вашингтон становится первым президентом Америки, а потом выясняется, что он – предатель. Пример не очень удачный, все равно что сравнивать яблоки с апельсинами, но суть понятна.

– Фактически мы подразумеваем, что в деле замешан президент Гарса, – заметил Пит.

– Фактически да. Он, несомненно, «моторчик предприятия», Ривера действует с его подачи, – усмехнулся Сэм. – Итак, вернемся к журналу и письмам. Нутром чую, разгадка где-то там.

– С чего начнем? – деловито поинтересовалась Сельма.

– Со стихотворения. Где оно?

Перелистав несколько страниц в блокноте, Вондраш начала читать вслух:

 
Посвящение в сердце любимой пишу
На gyrare Энгаи не сбиться с пути
Сверху видно, разбита земля на квадраты
Две стрелы полуночных на четверти день рассекут
Gyrare раз, gyrare дважды
Слова Древних – слова отца Альгаризмо
 

– Первые две строки мы уже расшифровали – там речь о колоколе и спиралях Фибоначчи. Осталось расшифровать остальные…

Они разделились на группы. Сельма, Пит и Венди принялись выискивать возможные зацепки в переписке Блэйлока с Констанс Эшворт, а Фарго, вытянувшись в шезлонгах на застекленной террасе, среди комнатных пальм и раскидистых папоротников, занялись журналом – Вондраш загрузила им его на айпэды. В окна террасы били солнечные лучи, на плиточный пол неровными пятнами ложились тени.

Спустя час Сэм пробормотал себе под нос:

– Лжец Леонардо.

– Что?

– Строчка из блэйлоковского журнала: «Лжец Леонардо». Он явно намекает на Леонардо Фибоначчи.

– Прославившегося, благодаря последовательности чисел и спирали…

– Верно. Но почему он называет его лжецом?

– Вот и мне интересно, – задумчиво проговорила Реми.

– Последовательность чисел открыл не Леонардо – просто с его подачи она стала известна в Европе.

– Значит, он солгал, что открыл последовательность?

– Да нет же! Никогда даже не претендовал на лавры первооткрывателя. Блэйлок ведь математик, должен знать. Может, этой строкой он хотел о чем-то себе напомнить?

– И?..

– Насколько мне известно, открытие последовательности чаще всего приписывают индийскому математику Хемачандре, жившему в двенадцатом веке. Вот так сюрприз! Он же написал эпическую поэму «Жизнеописание шестидесяти трех замечательных мужей».

– Очередная строчка из журнала!

– Ага, она как раз напротив слов «Лжец Леонардо».

– Уж явно неспроста, – согласилась Реми. – И что тогда получается?

– Я пока не уверен в выводах. Нужно снова взглянуть на страницу.

– Можно посмотреть крупным планом участок вокруг слов «шестьдесят три великих мужа»? – обратился Сэм к Венди, когда все опять собрались у Сельмы.

– Сейчас устроим. Минуточку! – Девушка открыла изображение в фотошопе и, подкорректировав его, объявила: – Готово. Теперь должно появиться на экране… ага!

Фарго, прищурившись, всматривался в картинку.

– А можно вырезать и увеличить участок вокруг цифры?

Через полчаса на экране возник очередной рисунок. Сэм вновь пригляделся.

– Мутновато. Меня в основном интересуют крошечные пометки над и под числом.

Венди еще раз поколдовала над изображением.

– Ну как, лучше?

Кадр сменился.

– Пришлось немного изменить цвет, но я уверена, что пометки…

– Превосходно… – пробормотал он, впившись глазами в картинку.

– Не желаешь поделиться сокровенным знанием с остальными? – с улыбкой поинтересовалась жена.

– Как мы полагаем, Блэйлок зашифровал послание в колоколе, используя спираль Фибоначчи. Вопрос только, каков размах спирали? Каков масштаб? Первая клетка может быть любого размера. Но теперь у нас есть недостающая величина!

– Объясни же! – попросила Сельма.

– Слова «Лжец Леонардо» служили указателем к строчке «шестьдесят три великих мужа». Обратите внимание, что у нас над цифрой три.

– Кавычки, – уверенно сказала Венди.

– Еще так обозначаются дюймы, – добавил Пит.

– В яблочко! А черточку под числом видите? Это знак минуса. Если «дюймы» опустить, а «минус» поднять, то получим… – Сэм что-то быстро накарябал в блокноте и показал страницу остальным.

6'' – 3'' = 3''

– Блэйлок подсказывает нам, что размер первого квадрата составляет три дюйма!

Вскоре они поняли, что воссоздать спираль не так-то просто, не хватает знаний по математике – как-никак Блэйлок «чертил» ее на колоколе, имея богатый опыт в области топологии. Тут требовался настоящий специалист, поэтому Сэм позвонил в университет своему бывшему преподавателю Джорджу Милхаупту. Профессор, как оказалось, вышел на пенсию, переехал на гору Паломар, расположенную в семидесяти милях от Ла-Хойи, и, увлекшись на досуге астрономией, не вылезал теперь из близлежащей обсерватории.

Краткое объяснение бывшего студента так заинтриговало Милхаупта, что, подхватив старый кожаный портфель, через два часа после звонка он уже примчался в особняк Фарго.

Сэм провел в кабинет низенького старичка лет семидесяти пяти, с бахромой седых волос вокруг лысой макушки. Тот огляделся по сторонам.

– Великолепно!

Все по очереди пожали профессору руку.

– Ну где же она? Где загадка? – нетерпеливо спросил он.

Не желая чересчур запутывать дело, Сэм ограничился историей о «Шенандоа», колоколе и касавшихся их сведениях из блэйлоковского журнала. Милхаупт задумчиво поджал губы, сам себе покивал и наконец высказался:

– Не могу не согласиться с вашими выводами, Сэм. Очень хорошо, что вы мне позвонили. Вы прекрасно успевали по математике, но вот топология… да, никогда не была вашим коньком. Будьте добры, принесите колокол, расчеты Фибоначчи, большой альбом и оставьте меня одного. Поборемся с мистером Блэйлоком… Посмотрим, что можно придумать.

Спустя полтора часа профессор вышел на связь через интерком.

– Алло?.. Я готов, – раздался скрипучий голос.

Все вернулись в кабинет. На столе, среди россыпи циркулей, карандашей и рулеток, рядом с исписанным блокнотом, лежал чертеж.

Словно играя в «музыкальные стулья», они медленно брели вокруг стола. Наклоняли головы то так, то эдак… Все взгляды были устремлены на чертеж. Наконец Сэм сказал:

– Ну вы нас озадачили!

– Видите пометку в верхнем правом углу и нумерацию вдоль кривой?

– Видим.

– Это, разумеется, писал я. Однако то же самое вы найдете внутри колокола. Первая пометка, видимо, означает «верхний правый».

На лицах Фарго застыло удивление.

– А мы и не заметили! – растерянно проговорила Реми.

– Не расстраивайтесь. Они ведь крошечные. Без увеличительного стекла я бы тоже проглядел. Пометки, кстати, выбиты на самом краю устья.

– Пометки? – переспросила она. – Их много?

– Две. Есть второй чертеж, но уже без подписей. Они, собственно, идентичны. Когда я заметил две одинаковые пары букв, то предположил, что это ориентиры, точки отсчета двух спиралей. А почему их две… Наверное, ответ кроется в нерасшифрованной части стихотворения. Обратите внимание, рядом с крестиками стоят указатели – каждый соответствует определенному символу. Я записал систему обозначений.

– Потрясающе! – воскликнул Сэм. – Сколько же на это нужно терпения.

Милхаупт с улыбкой потер руки:

– А теперь я бы с удовольствием взялся за стих мистера Блэйлока.

Сельма прочитала стихотворение вслух.

– Совершенно согласен с вашим объяснением первых двух строк! – одобрительно кивнул профессор. – А что касается остальных… Есть у меня кое-какие догадки. До чего же абстрактное мышление у этого парня! Для математика – просто удивительно!

– Да уж, тот еще оригинал, – подтвердил Фарго. – К тому же у него, кажется, крыша поехала…

– Понятно. Это многое объясняет. Итак, третья строка – «Сверху видно, разбита земля на квадраты». По-моему, речь о спиралях – если смотреть на них сверху. На такую мысль наводят пометки внутри колокола. Согласны?

Все дружно кивнули.

– Четвертая строка – «Две стрелы полуночных на четверти день рассекут» – уже сложнее. Но поскольку мы уверены, что смотреть нужно сверху, «стрелы полуночные» могут означать стрелки часов, указывающие на цифру двенадцать. «На четверти день рассекут» – значит, Блэйлок поделил «циферблат» на четыре секции: двенадцать, три, шесть и девять. Таким образом, слова «Gyrare раз, gyrare дважды», вероятно, намекают, что первую спираль следует повернуть на «три часа», а вторую – на «шесть часов».

Милхаупт продемонстрировал свою мысль, повернув оба чертежа: конец верхней спирали указывал теперь вправо, конец другой – вниз.

– Есть какие-нибудь соображения? – Профессор обвел слушателей выжидающим взглядом.

Никто не ответил.

– Вот и у меня нет, – развел он руками. – Что там с последней строкой?

Сельма зачитала:

– «Слова Древних – слова отца Альгаризмо».

– По поводу первой части, – начала Реми, – у нас есть догадки, на что намекал Блэйлок.

– Вы об ацтекских символах внутри колокола? – точно Чеширский кот, расплылся в улыбке профессор. – Понятия не имею, как они переводятся. Но вы, похоже, знаете?

– Знаем, – ответил Сэм. – Символы взяты из ацтекского календаря, соответствуют тринадцати месяцам.

– Мистер Блэйлок увлекался ацтекской культурой?

– «Увлекался» – мягко сказано, – усмехнулась Реми.

– На «отце Альгаризмо» мы, признаться, застряли, – сокрушенно вздохнул Фарго.

– Могу вас обрадовать. Не зря я, выходит, интересовался столь малоизученной наукой, как история математики! Нет никакого отца Альгаризмо. Очередная уловка мистера Блэйлока! «Альгаризмо» – это производное от слова «алгоритм», только по-португальски означает слово «цифра».

– Если перевести целиком, получается: «Слова ацтеков в сочетании с цифрами», – подвела итог Реми. – Сэм, ты у нас знатный шифровальщик. Ничего в голову не приходит?

Фарго кивнул.

– Может быть… Вроде припоминаю испещренную точками страницу в журнале. Никакого текста, одни точки. Или померещилось?

– Нет-нет! Я тоже ее помню, – встрепенулась Венди. – Сейчас найду.

Девушка убежала в архив.

– Ага! Вижу, заработали шестеренки, – улыбнулась Реми мужу. – Что скажешь?

– По-моему, сочетать ацтекские слова с числами не нужно. Их нужно перевести. Например, взять символ, означающий «вода», и заменить буквы соответствующими цифрами.

Жена быстро набросала в блокноте ряд чисел: «3,16,5,1».

– Простой подстановочный шифр, – заметил Милхаупт.

– Верно, – согласился Сэм. – Я думаю, спирали тут, так сказать, для красоты. Взгляните на развернутые чертежи. Если спирали выпрямить, то получим две линии символов: горизонтальную и вертикальную.

– По сути, система координат, – проговорила Реми.

Из интеркома раздался голос Венди:

– Я нашла нужную страницу! Вывожу на экран.

Сельма быстро включила пультом телевизор. Страницу действительно усеивали «архипелаги» как будто бессистемно сгруппированных точек – ряд за рядом, колонка за колонкой.

– Сколько групп? – поинтересовался Фарго.

Реми как раз занималась подсчетом.

– Сто шестьдесят девять. Тринадцать вдоль, тринадцать поперек, – объявила она. – То же количество, что и на твоей «спиральной» системе координат, Сэм. Столько же месяцев и в ацтекском календаре.

– Итак, у нас победитель! – улыбнулся профессор. – Теперь остается лишь подставить точки в систему координат и разгадать, что это все означает.

Иногда Сэму казалось, что на распутывание блэйлоковской головоломки ушло уже несколько месяцев, поэтому теперь, когда до развязки было рукой подать, он не без удовольствия, с новыми силами ринулся в бой, посвятив обдумыванию «Тайны системы координат» весь вечер и несколько утренних часов следующего дня.

Сначала пришлось записывать значения ацтекских символов на английском, а потом заменять буквы цифрами – процесс простой, но трудоемкий. Следующим этапом стала подстановка «архипелагов» точек в соответствующие ряды и колонки. Получившаяся в результате картинка напоминала судоку, составленное объевшимся ЛСД наркоманом. Теперь осталось это раскодировать. Фарго перебрал всевозможные шифровальные способы в надежде, что хоть какой-то подойдет. Около полуночи один наконец сработал: система двоичного типа, где позиции точек определяют, какие числа используются в сетке координат.

– Ты сам это подобрал? Опробовал? – спросила Реми, выслушав теорию мужа.

– Да. За исключением «пустых» групп, все они обозначают широту и долготу. Это карта.

ГЛАВА 38

Голдфиш-Пойнт, Ла-Хойя, Калифорния

В восемь утра Фарго, с кофе в руках, спустились в студию. Первое, что бросилось им в глаза, – приклеенная скотчем к стене огромная карта Индийского океана, перед которой стояли рядком Сельма, Пит и Венди.

Шесть часов назад ребята-ассистенты убедили Сэма и Реми отправиться спать, заверив, что сами нанесут координаты на карту.

– Из ста шестидесяти девяти обозначений мест, проставленных в сетке Блэйлока, восемьдесят два – «пустышки», – объяснил Пит. – Из оставшихся восьмидесяти семи пятьдесят три координаты приходились на территорию океана и только тридцать четыре – на сушу. Вот их мы и нанесли. Смотрите!

Между красными кнопками, помечавшими нужные точки, тянулась белая нить. Рисунок напоминал гигантскую перевернутую букву «V». От Мадагаскара линия поднималась на две тысячи восемьсот миль к Шри-Ланке, а от Шри-Ланки на тысячу четыреста миль спускалась к Суматре, чуть выходя концом за центральное побережье.

– Где же остальные отметки? – удивился Сэм.

– Некоторые мы вытащили, большая часть их приходится на сушу, – ответила Вондраш. – Нам хотелось, чтобы вы сначала увидели именно этот участок.

В глазах Сельмы полыхнул знакомый огонек. Значит, они с ребятами за ночь откопали нечто важное.

– Рассказывай же! – нетерпеливо воскликнула Реми.

– Вернувшись с Мадагаскара, вы выдвинули теорию о миграции ацтеков с востока на запад, и я начала понемногу рыть в этом направлении. В последние годы ряд археологов и антропологов находят все больше свидетельств тому, что малагасийцы прибыли на остров еще в первом или втором веке – приплыли из Индонезии, точнее с острова Сулавеси. Мне попалась карта, на которой обозначен предполагаемый маршрут малагасийцев.

Сельма включила телевизор: от Индонезийского архипелага до восточноафриканского побережья, через Индийский океан тянулась красная линия маршрута, практически идентичная изображению на бумажной карте.

– Невероятно… – выдохнул Сэм.

– Выходит, Блэйлок обставил современных ученых. Лет на сто двадцать обогнал их с этой теорией, – ахнула Реми. – Впечатляет! Только я не…

– Погодите! – остановила их Вондраш.

Взобравшись на подставки, ассистенты вытащили кнопки и сняли со стены карту Индийского океана. Под ней оказалась вторая – территория охватывала Африку и Южную Америку. Ее тоже испещряли красные точки кнопок, соединенные между собой белой нитью.

– Это все по Блэйлоку? – уточнил Сэм.

– Да.

От прибрежного мозамбикского города Лумбо кнопки тянулись через континент на запад, к Анголе, перепрыгивали на остров, расположенный выше по побережью, а затем, через Атлантический океан, подбирались к крайней восточной точке Бразилии. Там кнопочная дорожка поворачивала на север и ползла дальше вверх, вдоль южноамериканского побережья, мимо Тринидада и Тобаго, к Карибскому морю.

– Неужели Блэйлок везде побывал? – недоверчиво хмыкнула Реми.

– Он захватил «Шенандоа» в тысяча восемьсот семьдесят втором, – ответил Фарго, – и сразу отправился разыскивать сокровища драгоценной птицы. Кто знает, сколько он бороздил моря? Может быть, десятилетиями!

– Что-то мне это напоминает… – проговорила жена. – Пит, Венди, будьте добры, повесьте первую карту рядом.

Почти с минуту она созерцала обе карты и, слабо улыбнувшись, вдруг спросила:

– Вы видите? Видите?

– Что видим? – удивился Сэм.

Вместо ответа Реми подошла к компьютеру.

– Венди меня немного учила работать в фотошопе. Посмотрим, какая я ученица. Присаживайтесь, это займет несколько минут.

Прикрыв собой экран, так, чтобы никто не смог подглядеть, она принялась за работу. Не вставая с табурета, Сэм попробовал заглянуть сбоку, но жена пресекла его поползновения.

– Даже не думай, Фарго!

– Прости, больше не буду.

Через двадцать минут Реми развернулась на стуле к коллегам.

– Итак, все мы помним кодекс Орисаги, верно?

Ответом ей было дружное кивание.

– Помните верхнюю часть изображения?

Все снова кивнули.

– Сельма, включи, пожалуйста, телевизор.

– Черт! Мы же глаз с него не сводили! Рассматривали, рассматривали… – досадливо покачал головой Сэм. – Приз по картографии за это, конечно, не получить, но все важные детали на месте. Напомните-ка, когда малагасийцы приехали на Мадагаскар?

– В первом или втором веке.

– А ацтеки когда заселили Мексику?

– В шестом.

– Выходит, сперва малагасийцы отваживаются покинуть Сулавеси, а несколько веков спустя, более внушительной армадой – сотня кораблей, если кодекс Орисаги не врет – высаживаются на Мадагаскаре. Но на этом не останавливаются – едут дальше на запад, в Мексику.

– Сколько же лет заняло путешествие! – воскликнул Пит. – На один переход через Африку ушло бы не меньше полугода. По самым скромным прикидкам, в аутригере помещаются восемь человек – всего получается восемьсот.

– Сэм и говорил, это исход, – ответила Реми.

– А может, они объехали Африку с юга? – предположила Венди.

– Исключено, – возразила она. – По двум причинам. Во-первых, эта территория на карте не обозначена. Во-вторых, я с трудом представляю, как можно обойти мыс Доброй Надежды на аутригере, хотя, возможно, они пытались.

– Да, самые суровые океанские широты, – подтвердил муж. – Итак, вопрос на миллион долларов: какой участок на карте, по-вашему, загадочнее других?

– Хм… Индонезия занимает внушительную территорию. Вероятно, Блэйлок считал, что сокровища именно там. Для ацтеков острова олицетворяли Чикомосток. Надиктовывая кодекс Орисаге, император Куаутемок пытался обозначить путь праотцев. Однако историю переселения в императорской семье передавали из поколения в поколение многие века, так что Куаутемок и сам уже не знал деталей.

– А мне интересно, – задумчиво проговорил Пит, – почему они вообще решили переехать.

Часа через два на этот вопрос частично ответил бывший преподаватель Реми, профессор Стэн Дайделл. Созвонившись с Сельмой, он попросил ее включить видеоконференцию. Едва вся команда собралась перед телевизором, на экране появился высокий худощавый мужчина с густой седеющей шевелюрой – словом, внешне полная противоположность Джорджу Милхаупту.

– Реми, доброе утро, рад вас снова видеть, – улыбнулся он.

– Взаимно, профессор.

– А рядом, должно быть, Сэм?

– Приятно познакомиться, профессор Дайделл. Наши ассистенты… – Сэм представил Пита и Венди.

Дайделл дружелюбно кивнул.

– Только мне помогает секретарь, – предупредил он. – Вы не против? Технологии так быстро развиваются, не успеваю угнаться.

– Пожалуйста! – ответила Реми.

– Вам, конечно, не терпится поговорить о находке, так что… приступим! Сначала несколько слов о вашем фото. Судно обычное: форма каноэ, пара выносных уключин, одна мачта. Правда, размеры впечатляют. Переходим к следующему пункту. Наверное, не скажу ничего нового – вы ведь и сами проводили исследования. Словом, вырезанная на бушприте фигура напоминает ацтекского бога Кетцалькоатля, Пернатого Змея.

– Мы тоже так решили.

– Только при чем тут Кетцалькоатль? – спросил Сэм.

– В ацтекской мифологии, в зависимости от времени и обстоятельств, роли Кетцалькоатля то и дело менялись. Иногда его связывали с ветром, планетой Венерой, искусствами, знанием. Кроме того, он покровительствовал жречеству. Также считалось, что Кетцалькоатль отделил землю от неба. И человеческий род вроде бы появился не без его участия.

– Надо же! И швец, и жнец… – хмыкнул Фарго. – А что скажете о другом изображении, на корме?

– Это однозначно птица, но вид мне неизвестен. Что касается пергамента… У вас на руках копия кодекса Орисаги – сами, наверное, знаете.

– Ну да, – согласилась Реми.

– А знаете, что это, похоже, единственная копия в мире?

– Впервые слышим.

– Собственно, до настоящего момента считалось, что копий вообще не существует. Только оригинал. Расскажу вкратце одну историю. С армией Кортеса в Мексику прибыл иезуит Хавьер Орисага. С собой он привез толпу монахов – видимо, для помощи в обращении язычников, – пояснил Дайделл. – Спустя несколько месяцев после написания кодекса власти предержащие велели ему возвращаться в родные пенаты. Едва Орисага ступил на испанский берег, Церковь конфисковала кодекс. Самого священника поместили в тюрьму, допросили, а через два года выпустили. Из Испании опальный иезуит отправился на острова, ныне известные как Индонезия, где и скончался в тысяча пятьсот пятьдесят шестом году.

– Опять Индонезия… – пробормотал Сэм. – Профессор, где именно он там жил, не знаете?

– С ходу не скажу. Но, если важно, проверю. Реми, а кодекс Орисаги… Где вы его нашли?

– В Африке.

– Интересно! Если он настоящий, то… это же уникально. Поистине необыкновенная находка! Вы проводили экспертизу?

– Еще нет.

– Рано или поздно придется. Пока будем считать его подлинником. Есть ряд поразительных моментов… Да что там! Они перевернут историю с ног на голову!

– Вы о чем? – уточнил Фарго. – О том, что текст надиктован последним ацтекским императором?

– Не только! Верхняя часть документа, откровенно говоря, повергла меня в ступор. А нижняя… Словом, удивило меня вот что: в середине пергамента явно идет речь о морском путешествии, причем целой флотилии. Слева внизу, по-моему, запечатлено прибытие ацтеков на место будущей столицы империи, Теночтитлана.

Глядя на их ошеломленные лица, Дайделл рассмеялся.

– Позвольте освежить в вашей памяти типичные представления об ацтеках. Согласно легенде, ацтеки увидели орла, пожирающего змею на вершине кактуса, и поняли, что отныне здесь их новая родина. Это и на кодексе нарисовано. Птица, правда, другая, флора тоже, змеи вообще нет, но мотив тот же.

– Почему бы не нарисовать, как принято? – поинтересовался Сэм.

– По-моему, тут яркий пример миграционного иконографического замещения – по крайней мере, я так это называю. Одно время меня занимала теория, суть которой сводится к следующему: при миграции древние народы имели привычку изменять мифы и образы, адаптируя их к географическим особенностям нового места жительства. Действительно, очень распространенное явление. Если ацтеки Старого Света – обозначим их так, за неимением лучшего термина – прибыли в Мексику за девять веков до расцвета Ацтекской империи, то их первоначальная иконография, несомненно, кардинально изменилась. Изменилась даже внешность людей – естественный результат смешения с коренными жителями.

Сэм и Реми переглянулись.

– Убедительно… – протянул Фарго.

– Ну и хорошо! Это ведь было самое простое. – Профессор прищурился. – Меня поразил рисунок в нижнем правом углу – Чикомосток… Реми, вы внимательно его рассматривали?

– Не очень, – со вздохом призналась она.

– Я заметил ряд принципиальных отличий между традиционным изображением Чикомостока и тем, что у вас в кодексе. Во-первых, у входа нет верховного жреца. Во-вторых, нет голов в семи пещерах.

– Неужели мы такое просмотрели? Поверить не могу!

– Не корите себя. На занятиях мы ведь почти не касались вопроса прародины ацтеков. Впрочем, неважно. Меня поразило изображение в центре пещеры! Я взял на себя смелость увеличить ваш рисунок… – Дайделл отвернулся от камеры. – Глория, пожалуйста, не могли бы вы… Да, хорошо, спасибо. – Он вновь обратился к слушателям: – Я увеличил его в четыре раза. Глория говорит, изображение должно появиться на экране. Видно?

– Да-да, видно, – подтвердил Сэм.

– В первую очередь внимание привлекает странное существо, помещенное в центр пещеры между двумя мужскими фигурами, – это знак особого почтения. Нижняя половина тела существа напоминает Кетцалькоатля. Верхнюю, правда, трудно рассмотреть. Возможно, хвост, а может, нечто иное.

– Одна из фигур стоит, другая преклонила колени, – заметил Сэм. – По-моему, неспроста.

– Верно. Здесь подразумевается мольба, прошение. Видите, фигура справа что-то держит в руках?

– Символ. На языке науатль обозначает кремень, – ответила Реми.

– Правильно, – кивнул профессор. – Я бы определил эту сцену как ритуал жертвоприношения. Однако нельзя забывать, насколько метафорично выражались ацтеки в «письменной речи». Кремень может олицетворять собой отделение, разрыв старых связей… А вот еще сюрприз. На традиционных рисунках Чикомостока внутри «ствола» изображены отпечатки ног: одни ведут внутрь пещеры, другие наружу. На вашей картинке лишь следы, ведущие…

– Наружу, – кивнул Сэм.

– Учитывая все детали: коленопреклоненного просителя, Кетцалькоатля, кремень, отпечатки ног, – я заключаю, что перед нами церемония изгнания. Человека слева и его последователей выставили вон. Согласно кодексу, изгнанники покинули Чикомосток и, погрузившись в лодки, отправились на запад. Их путешествие закончилось в Мексике, где они построили великую империю, войдя в историю под именем «ацтеки».

– Профессор, – обратилась к нему Реми, – а что стало с оригиналом кодекса Орисаги? Церковь его уничтожила? Или он захоронен в недрах архивов?

– Ни то ни другое. Хотя я больше чем уверен, духовенство желало бы о нем забыть и никогда не вытаскивать на свет божий. В тысяча девятьсот девяносто втором году Церковь устроила аукцион. Продавали старые, в основном «светские», артефакты: письма, иллюстрации и тому подобное. Очевидно, кто-то по ошибке выставил на торги и кодекс Орисаги. Кажется, его купил миллионер-мексиканец. Кофейный магнат.

– Как его зовут? – быстро спросил Сэм.

Дайделл задумался.

– Гарса, – неуверенно сказал он. – Альфонсо или Армандо… Точно не помню.

Поговорив с профессором Дайделлом еще несколько минут, Фарго завершили видеоконференцию. Как часто случалось, оба подумали об одном и том же и, бросившись к Венди, почти в унисон спросили:

– Как по-твоему, получится отчистить…

– Догадываюсь что, – улыбнулась она. – Изображение Кетцалькоатля. Я мигом.

Сельму просить ни о чем не пришлось – она уже бойко стучала по клавишам.

– Ага! Альфонсо Гарса. Сын – Фернандо Гарса, ныне известный как Куаутли Гарса, президент Мексики, глава партии «Мешика-теночка».

Фарго обменялись многозначительными улыбками.

– Вот с чего все началось, – понимающе усмехнулся Сэм. – Точь-в-точь как Блэйлок. Взял в руки кодекс – и пропал. Ушел с головой в тайну пергамента.

Реми кивнула.

– А тайна завела его туда, куда он и не предполагал…

Через полчаса Венди закончила работу.

– Пришлось немного пофантазировать, дорисовать недостающее, но, по-моему, получилось то самое, что задумывалось в оригинале.

– Знако-омое личико… – протянул Сэм.

– Еще бы! – согласилась жена. – Пташка Блэйлока.

Поздним вечером в кабинете Сельмы зазвонил телефон. Вообще-то Сэм и Реми ждали этого звонка, но от усталости к исходу дня успели о нем позабыть. Трубку сняла Вондраш. Выслушав собеседника, она поспешила к компьютеру; через минуту застрекотал лазерный принтер. К столу Сельма вернулась со стопкой бумаг.

– Лабораторный отчет по образцам с аутригера.

– Не зачитаешь? – попросил Сэм.

Она пробежала глазами по распечаткам.

– Дерево – дуриан. Произрастает на Борнео, в Индонезии и Малайзии.

– Еще очко в пользу Индонезии, – обронил Фарго. – По-моему, курс ясен.

– Смола, которую вы соскребли с остова лодки, состоит из сока каучукового дерева, которое также растет в Индонезии. И наконец, полотно… В нем обнаружены следы листьев пандана, ротанговой пальмы и пальмы гебанг.

– Так-так, – заговорила Реми. – Это материалы, из которых изготовили полотнище паруса?

Вондраш кивнула.

– И все родом из Индонезии, – добавил Сэм.

– Стопроцентное попадание! – улыбнулась Сельма. – Заказать билеты сейчас или подождем до утра?