Текст книги "Потерянная империя"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Грант Блэквуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 28

– Ну конечно! – простонал Сэм. – Это было бы слишком просто, все равно что получить карту с пометкой: «Сокровище здесь».

Опасаясь повредить оставшуюся часть пергамента – или что там еще скрывали недра посоха, – Пит и Венди решили извлечь документ в архиве, чтобы в случае чего быстро законсервировать поврежденные участки.

Спустя десять минут на телеэкране всплыло оцифрованное изображение добычи Сэма.

Из хранилища вышел Пит.

– Пришлось уменьшить, – пояснил он. – Настоящий размер карты примерно шесть на десять дюймов.

– А что за пометки вдоль побережья? – поинтересовался Фарго.

– Теперь, когда мы ее оцифровали, Венди все подчистит фотошопом. Учитывая расположение этих надписей и приписанную в конце букву «R», я бы предположил, что это названия рек – и похоже, на французском. Над обрывком слова «runes» – оно в верхнем левом углу – тоже подумаем. Тут есть еще пометка, – продолжал Пит. – Видите, где я поставил стрелочку?

– Угу, – отозвалась Реми.

– На этом малюсеньком островке мы заметили микроскопическую надпись. Сейчас с ней разбираемся.

Дверь архива распахнулась – в комнату вплыла Венди с большим прямоугольником пергамента, сплюснутого между двумя листами прозрачного стекла из высокопрочной поликарбонатной смолы.

– Что там? – спросила Реми.

– Сюрприз из-за двери номер два! – весело ответила девушка. – Свиток из нижней части посоха.

Она опустила стекло на стол.

Сэм, Реми и Сельма тут же склонились над новым пергаментом и молча, секунд десять, его рассматривали.

Наконец Реми прошептала:

– Это кодекс. Ацтекский кодекс.

Теперь предстояло разобраться с двумя не связанными между собой артефактами. Силы решили разделить: ассистенты, устроившись за компьютером, занялись картой, а Фарго и Сельма с энтузиазмом взялись за новый пергамент.

Первой заговорила Реми:

– В латинском языке слово «кодекс» означало «кусок дерева». Со временем так начали называть любую переплетенную книгу или пергамент. В современном книгопроизводстве это, конечно, норма. Однако, прежде чем переплетение стало повсеместной практикой, кодексом называли все, что напоминало книгу, даже один лист пергамента или несколько сложенных вместе. Видите ли, когда испанцы в тысяча пятьсот девятнадцатом году захватили Мексику…

Тут Сэм ее перебил:

– Может, пора прочитать лекцию об ацтеках?

– Как скажете. – Она пожала плечами. – Сразу предупреждаю: историки много спорят по поводу ацтеков – и по мелочам, и по существенным вопросам. Я вкратце перескажу среднестатистическую версию. Ацтеками называют группу народов, говорящих на языке науатль, а точнее, по мнению некоторых историков, племя мешика, которое в шестом веке мигрировало откуда-то с севера в Центральную Мексику.

– Откуда-то с севера… Расплывчатое определение, – заметила Сельма.

Реми кивнула.

– Да, это один из спорных вопросов. Через минуту расскажу подробнее. Итак, ацтеки пришли в долину Мехико, вытесняя и поглощая другие племена – при этом перенимая их мифологию и культовые обряды. Так продолжалось примерно до двенадцатого века. В то время власть была сосредоточена в руках тепанеков, в городе Аскапоцалько. Вообще власть в регионе постоянно переходила от одних к другим, союзы то заключались, то распадались, ацтеки же неизменно пребывали на нижних ступенях иерархической лестницы могущества. В тысяча триста двадцать третьем году, как гласит легенда, ацтекам было видение: орел, пожирающий змею на вершине кактуса. Через несколько лет скитаний ацтеки обнаружили в западной стороне озера Тескоко болотистый, практически незаселенный остров площадью пять миль; сейчас от него и следа не осталось, на нем стоит Мехико. И вроде бы на этом острове видение «орел, змея, кактус» явилось им снова… Они решили там осесть и построить город, который впоследствии назвали Теночтитлан. Земли, отведенные под столицу, скорее напоминали болота, но ацтеки проявили чудеса инженерного искусства: проложили к материку дороги, отстроили подъемные мосты для проезда водного транспорта; протянули акведуки, чтобы подавать в город свежую воду; возвели дворцы, площади, жилые кварталы, деловые центры – и все их соединили каналами. Население росло, продукции с сельскохозяйственных угодий на большой земле уже не хватало, поэтому ацтекские инженеры создали плавучие сады, чинампы, – они отличались исключительной плодородностью. Урожай снимали до семи раз в год! Так они прожили еще пятьдесят лет. В конце двадцатых годов пятнадцатого века Теночтитлан, Тескоко и Тлакопан объединились в Тройственный союз и по мере увеличения сил поработили остальные племена. Постепенно, на протяжении века, ацтеки и Теночтитлан только укрепляли свое могущество.

– А потом явился Кортес, – резюмировал Сэм.

– Он самый. Весной тысяча пятьсот девятнадцатого года. И за два года уничтожил Ацтекскую империю.

– Какие еще есть разногласия по поводу истории ацтеков? – спросила Сельма.

– Откуда они пришли – с севера или с юга. И насколько издалека. У культур Мезоамерики классического и доклассического периодов, таких как тольтеки, майя, ольмеки, много общего с ацтеками. Словом, неясно, что появилось раньше: курица или яйцо? Произошло ли, так сказать, «перекрестное опыление» культур или один из народов древнее остальных? Многие историки считают настоящими прародителями Мезоамерики ацтеков.

Сэм и Сельма обдумали импровизированную «лекцию» Реми.

– Ладно, – заговорил Фарго, – ты говорила о кодексах…

– Точно! – вспомнила она. – После вторжения Кортеса и падения Ацтекской империи появилось множество кодексов: большую часть написали иезуиты и монахи-францисканцы, кое-что солдаты и дипломаты, а некоторые надиктовали сами ацтеки. Вот этих кодексов, надиктованных ацтеками, крайне мало. Интересоваться ими начали недавно, последние лет двести. Они, как правило, не соответствовали испанской «политике партии», которая рисовала индейцев дикарями, а свое вторжение преподносила как милость и волю Божью. Ну, вы поняли.

– Историю пишут победители, – снова проговорил Сэм.

– Правильно.

– Вы имеете в виду, – начала Сельма, – Бурбонский кодекс, кодекс Мендосы, флорентийский…

– Именно. Да этих кодексов уйма! Обычно там описывается жизнь ацтеков – до, во время и после испанского завоевания. Некоторые содержат лишь изображения сцен из повседневной жизни, в других записаны исторические хроники: прибытие Кортеса, битвы, церемонии и так далее.

Вытащив из ящика лупу, Реми склонилась над пергаментом. Минут десять она, дюйм за дюймом, сосредоточенно рассматривала изображение и наконец, выпрямившись, вздохнула.

– По тематике напоминает кодекс Ботурини. Считается, что этот кодекс написан ацтеком, имя которого для истории не сохранилось, лет через десять после падения империи. Где-то между тысяча пятьсот тридцатым и тысяча пятьсот сорок первым годами. В нем рассказывается о легендарном путешествии ацтеков из Ацтлана на территорию современной Мексики.

– Откуда? Из Ацтлана? – переспросил муж.

– Ацтлан – одна из мифических прародин народов науа, куда входят и ацтеки. Некоторые историки до сих пор спорят, легенда это или настоящий город.

– Ты сказала «одна из прародин». Есть еще?

– Да, другая называется Чикомосток, или Семь пещер. Играет важную роль в ацтекских учениях и религии. Взгляните на кодекс. Видите рисунок в правом нижнем углу – подобие полого цветка?

Сэм и Сельма кивнули.

– Обычно так изображают Чикомосток. Но этот, по-моему, несколько отличается от классического… Нужно сравнить.

– Если я правильно понимаю, – начал Фарго, – тут подразумевается путешествие через море. Каноэ, видимо, метафора?

– Трудно сказать наверняка. Заметили сбоку, на борту, рисунок – нечто вроде расчески?

– Конечно.

– Этот символ, – сказала Реми, – у ацтеков означает число сто.

– И?.. Речь о людях или судах?

– Учитывая местоположение, наверное, о судах.

– Сотня кораблей, – задумчиво проговорил Сэм. – Путь из Чикомостока… куда?

– Туда, где обитает птичка и вон та штука под ней, – предположила Вондраш. – Что это, кстати? Никак не разберу…

– Похоже на меч, – заметил Фарго. – Или на факел?

– Понятия не имею, – качнула головой Сельма. – Но птичка знакомая…

– Еще бы! – улыбнулась Реми. – Точь-в-точь как в журнале у Блэйлока. Смотрите внимательней, тут не только птичка знакомая.

Сэм постучал пальцем по грубо намалеванному изображению в верхней части кодекса.

– Тоже из журнала!

– Звезду мистеру Фарго! Ну, еще поднапрягитесь… – Реми передала мужу лупу. – Надпись.

Сэм склонился с лупой над пергаментом и медленно проговорил:

– С испанским у меня не очень, а тут как раз… «Dado este 12vo día de Julio, año de nuestro Señor 1521, por su alteza Cuauhtemotzin. Javier Orizaga S. J.». – Он поднял глаза. – Реми?

– Переведу примерно. «Двенадцатый день месяца июля тысяча пятьсот двадцать первого года Господня. Продиктовано Его высочеством Куаутемоком. Хавьер Орисага, Эс-Джей».

– Орисага… Очередная занятная деталь из журнала Блэйлока: «Бывал ли тут Орисага?»

– Где – «тут»? – уточнила Сельма. – В Чикомостоке?

– Шут его знает, – пожала плечами Реми. – Вы упускаете из виду главное!

Не говоря больше ни слова, она села за компьютер, минут пять бродила по страницам famsi.org – Фонда поддержки исследований Мезоамерики – и наконец развернулась на стуле к Сэму и Сельме.

– Если отталкиваться от имени Орисага, то «Эс-Джей» явно означает «Societas Jesu», «Общество Иисуса» – Орисага принадлежал к ордену иезуитов. Двенадцатое июля тысяча пятьсот двадцать первого года – двенадцатый день после события, названного испанцами «Ночью печали». Тогда им пришлось спешно отступать из ацтекской столицы после резни, которую Кортес с конкистадорами учинили в храме, Темпло Майор, убив сотни ацтеков и их императора Монтесуму Второго. Это был переломный момент в истории Ацтекской империи. В августе следующего года Теночтитлан сровняли с землей, а последнего императора ацтеков, Куаутемока, захватили в плен и пытали.

– Куаутемок… – Сэм вновь бросил взгляд на пергамент. – По утверждению Орисаги, он и надиктовал этот кодекс.

– Куаутемок предвидел грядущую катастрофу, – пробормотала Сельма. – Он понимал, что его народ обречен, и хотел, чтобы хоть кто-то узнал… – Она резко умолкла.

Реми кивнула.

– Если это подлинник… значит, перед нами завещание ацтекского народа.

ГЛАВА 29

Мадагаскар, Индийский океан

– Снова Африка… – пробурчал Сэм, выруливая на обочину грунтовой дороги. Выключил зажигание, дернул ручник. – Несомненно, Африка.

– Только не ляпни при местных, – хмыкнула Реми. – До африканского побережья добрых триста миль. Не забывай, по мнению островитян, Мадагаскар – мир особый, сам по себе.

Признавая ее правоту, Сэм вскинул руки: сдаюсь! За время марафонского забега по маршруту Сан-Диего – Атланта – Йоханнесбург – Антананариву они перечитали о Мадагаскаре все, что можно.

Выбравшись из «рейнджровера», Сэм и Реми начали выгружать из багажника вещи.

Тайну побережья, изображенного на изъятой из посоха карте, разгадали за пару часов – Пит с Венди всего лишь прошерстили богатую картографическую базу данных, собранную Фарго за несколько лет. Как выяснилось, вышеупомянутая карта представляла собой часть более обширного чертежа, нарисованного в тысяча восемьсот семьдесят третьем году французским исследователем Моро спустя двадцать лет после вооруженной аннексии острова Францией. Кусочек слова в верхнем левом углу наделе оказался словом «Prunes» (по-французски «сливы») – так исследователь обозначил россыпь атоллов у побережья. Благодаря этим сведениям ассистенты легко сверили названия рек и вычленили нужный участок берега.

Почему Блэйлока так занимал Мадагаскар, осталось загадкой… Впрочем, Фарго надеялись вскоре ее разрешить. Тем временем Сельма, неразлучная парочка и Джулианн Северсон совместными усилиями препарировали-анализировали документы: записи в журнале Блэйлока, письма к Констанс Эшворт и свежеокрещенный «кодекс Орисаги».

За неимением оригинала карты Моро Сэм и Реми обходились ее ламинированной копией и увеличенным изображением территории, прилегающей к маленькой бухте, на которой Пит обнаружил крошечную надпись, сделанную Блэйлоком, что подтвердилось после сравнения почерков. Привыкнув к оригинальной манере математика-разведчика записывать свои мысли обрывками, они не удивились скудости обнаруженных сведений. Всего несколько слов:

1442 промежутка 315°

В Львиную Пасть

На огромнейшей территории Мадагаскара действительно царит особый мир. Тут, например, обитает пять процентов из существующих на земле видов животных и растений – из них восемьдесят процентов водятся исключительно на острове: лемуры всевозможной полосатости и размеров, пещерные крокодилы, хищные растения, плюющиеся жуки, гигантские сороконожки, тридцать два вида хамелеонов, двести два вида птиц, множество баобабов… Не остров, а воплощенная в жизнь фантазия режиссера научно-фантастических фильмов! При этом здесь нет ни одной эндемичной ядовитой змеи.

История Мадагаскара также представляет особый интерес. Официально ее отсчет начинался с седьмого века – тогда банту, разбив поселки на северной оконечности острова, начали торговать с проезжими арабскими купцами. Однако археологические находки последних десятилетий навели ученых на мысль, что первые поселенцы прибыли с индонезийского острова Сулавеси, в период между двухсотым и пятисотым годами нашей эры.

На протяжении следующих одиннадцати веков Мадагаскар напоминал плавильный котел всевозможных наций. В основном тут жили португальцы, индийцы, арабы, сомалийцы… А потом наступила эпоха Великих географических открытий – и началась драка за Африку. На остров хлынули европейские колонисты и пираты; к концу восемнадцатого века здесь сменилось несколько правящих династий, пока, при поддержке Британии, власть в свои руки не взял клан из народа мерина, установив единоличное господство на большей части Мадагаскара почти на сто лет. Вскоре остров приглянулся французам, и в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году разгорелась франко-малагасийская война. В тысяча восемьсот девяносто шестом Франция аннексировала Мадагаскар, выслав королевскую семью в Алжир.

Убедившись, что ничего не забыли, Фарго забросили рюкзаки на спину и осмотрелись по сторонам. От аэропорта Антананариву, с центральных, тянущихся с севера на юг нагорий, шоссе номер два привело их к восточным прибрежным низинам, где они сейчас и стояли. Вдоль побережья зеленела лента влажных тропических лесов, шириной в две мили; в ущельях, подпертых, точно контрфорсами, стапятидесятифутовыми крутыми склонами, сверкали каскады водопадов. За спиной тянулся канал Пангалан – цепочка природных и искусственных бухт и озер, соединенных между собой сетью каналов.

Как раз на этом участке Пангалана Сэм и Реми надеялись отыскать место, которое Блэйлок отметил загадочной надписью. Оттуда останется только отмерить 1442 промежутка (они полагали, что речь о длине посоха) по стрелке компаса, указывающей на 315 градусов, и там уже высматривать «Львиную Пасть», в которую можно запрыгнуть, заглянуть, или что там требовалось по задумке Блэйлока. Вот только Моро в Школе исследователей явно прогуливал уроки по картографии – никакого чувства масштаба или расстояния! Словом, действовать приходилось путем проб и ошибок.

– Я, конечно, не думала, что будет легко, – заговорила наконец Реми, – но теперь, на месте… – Умолкнув на полуслове, она расстроенно мотнула головой.

Муж согласно кивнул.

– Земля, забытая временем…

Сэм решительно сошел с шоссе на подобие звериной тропы; через сто ярдов путь им перекрыли заросли кустов высотой с человеческий рост – пришлось продираться с помощью мачете. При каждом движении голую кожу царапали зубчатые края листьев, за одежду цеплялись шипы. Фарго то и дело останавливались, чтобы высвободиться из «объятий» леса. Через полчаса, когда они одолели четверть мили, впереди показалась небольшая поляна. Реми проверила показания GPS-навигатора, огляделась, чтобы сориентироваться, и указала нужное направление. Они двинулись дальше: Сэм расчищал путь, Реми командовала, куда идти. Тридцать минут превратились в час. По исколотой, исцарапанной коже градом катил пот, одежду было хоть выжимай – точно из бассейна вынырнули. Несмотря на ослепительно сияющее солнце, обоих слегка бил озноб. Еще через полчаса Сэм резко остановился и вскинул руку: тихо! Обернувшись к Реми, он легонько стукнул себя по носу. Она понимающе кивнула. Дым. Где-то поблизости горел костер.

Слева раздался шорох – кто-то пробирался через кусты. Фарго стояли неподвижно, едва дыша, пытаясь понять, с какой стороны шум. Опять зашуршало, уже подальше.

– Вы, уважаемые, часом, не заблудились? – внезапно окликнул их мужской голос.

Сэм взглянул на Реми, та пожала плечами.

– «Заблудились» – сильно сказано, – отозвался Фарго. – Я бы назвал это «удачной возможностью познать неизведанное».

Незнакомец рассмеялся.

– Ну, тогда вы еще в самом начале. Если желаете передохнуть, у меня есть кофе.

– Конечно! Почему бы нет? Где…

– Посмотрите влево.

Фарго обернулись. Спустя миг над кустами, футах в тридцати, показался горящий конец ветки.

– Еще шагов десять – двенадцать по прямой, и выйдете на звериную тропу. Она выведет на меня.

– Уже идем!

Через пять минут, продравшись сквозь заросли, они вышли на поляну, окруженную карликовыми баобабами. Между двумя из них покачивался сетчатый гамак. В центре потрескивал костерок, а по обе стороны от него лежала пара бревен. Седоволосый мужчина лет семидесяти пяти, с козлиной бородкой, дружелюбно заулыбался гостям, зеленые глаза озорно блестели.

– Добро пожаловать! Присаживайтесь.

Скинув рюкзаки, Сэм и Реми уселись на бревно напротив старика и представились.

Тот, коротко кивнув, тоже с улыбкой представился:

– Все зовут меня Кид. [4]4
  Козленок (англ.). Также прозвище знаменитого американского бандита Уильяма Г. Бонни (Билли Кид).


[Закрыть]

– Из-за этого? – Сэм указал на револьвер у бедра.

– В некоторой степени…

– «Уэбли»?

– А у вас наметанный глаз! Модель «Марк-шесть», калибр четыреста пятьдесят пятый. Примерно тысяча девятьсот пятнадцатого года выпуска.

– Ребята, давайте не будем об оружии, – весело сказала Реми. – Спасибо за приглашение. Такое чувство, что бродили по лесу двое суток.

– По мадагаскарскому времени часа два.

Сэм посмотрел на часы.

– Верно! – Тут он заметил у ног старика двухфутовую пирамидку из грязных комьев. – Можно узнать…

– А! Это? Мадагаскарские трюфели. Лучшие в мире!

– Впервые о таких слышу, – заметила Реми.

– Их в основном продают в Японию. Тысяча долларов за фунт.

– Хм… – Фарго улыбнулся. – Значит, у ваших ботинок валяются несколько тысяч долларов!

– Ну, чуть больше, чуть меньше…

– Как вы их ищете? – заинтересовалась Реми.

– По запаху, по особым местам, по следам животных. Когда имеешь десятилетний опыт, скорее срабатывает интуиция.

– Десять лет? Но, я надеюсь, вы тут не постоянно?

Кид рассмеялся.

– Нет, конечно! Сезон сбора трюфелей длится всего пять недель. Остальные сорок семь я провожу в домике на побережье, у Андеворанто. Немного рыбачу… немного ныряю… прогуливаюсь… и до-о-олго любуюсь закатами.

– Мм… По-моему, здорово!

– Так и есть, мадам. Только не нравятся мне ваши царапины…

Сэм и Реми оглядели свои руки и ноги, расписанные алыми «узорами». Из недр старого холщового рюкзака, приваленного к бревну, старик, пошарив, извлек склянку без опознавательных наклеек.

– Местное зелье. – Он протянул ее Реми. – Творит чудеса! Только не спрашивайте, из чего оно приготовлено.

Фарго послушно натерли зудящие раны зеленоватой, мерзко воняющей мазью. Неприятные ощущения мгновенно исчезли.

– По-моему, пахнет мочой животных и…

Кид загадочно улыбнулся.

– Я же сказал: не спрашивайте. – Подхватив стоящий у костра начищенный сажей кофейник, он проворно разлил по чашкам кофе. – А вот я спрошу, если не возражаете: что же вам тут, уважаемые, понадобилось?

– Ищем одно место, которого, возможно, и в природе не существует, – ответил Сэм.

– A-а, сладкая песнь сирены о затерянных землях… – понимающе протянул он. – Кстати, поиск таинственных мест – одна из моих специальностей.

Фарго вытащил из внутреннего кармана рюкзака карту Моро и передал ее Киду. С полминуты тот внимательно всматривался в изображенный ландшафт, затем вернул распечатку Сэму.

– Есть добрые вести, есть дурные. Вам какие?

– Начнем с дурных, – выбрала Реми.

– Вы лет на восемьдесят припозднились. Этот участок Пангалана смяло землетрясение тысяча девятьсот тридцать второго года.

– А хорошие?

– Там теперь суша. Возможно, я сумею провести вас до нужного места – примерно, конечно. С поправкой на несколько ярдов.

Когда они допили кофе, старик забросал костер землей, подобрал снаряжение, и троица двинулась в путь: впереди Кид, за ним Реми, в хвосте Сэм. Без компаса и мачете, Кид шагал строго на северо-восток, определяя нераспознаваемые с первого взгляда тропы по зазорам в листве. Несмотря на почтенный возраст, двигался он ровно, экономно расходуя силы, – чувствовалась привычка к жизни на природе.

После сорока минут дружного молчания Кид вдруг спросил через плечо:

– А то место, что вы ищете… Что там такого особенного?

Реми вопросительно взглянула на мужа. После короткого раздумья Сэм ответил:

– Вы производите впечатление честного человека, Кид. Я не заблуждаюсь на этот счет?

Старик обернулся. На губах его играла улыбка.

– Не заблуждаетесь, – сказал он, останавливаясь. – За свою жизнь я сохранил секретов больше, чем отмерил шагов.

Какое-то время Фарго изучающе смотрел ему в глаза, а затем кивнул:

– Хорошо. Идемте дальше. Мы расскажем нашу историю по дороге.

Кид снова двинулся вперед.

– Вы слышали о корабле конфедератов «Шенандоа»?

Еще через час пути кустарник начал редеть, постепенно сменяясь саванной, усеянной баобабовыми рощицами. Слева на целую милю раскинулся зеленый луг, за которым высилась стена дождевого леса, простирающегося до склона оврага. Справа сверкали озера Пангалана, а вдалеке голубел Индийский океан.

Они остановились немного перевести дух и утолить жажду. Сделав большой глоток из фляги, Кид произнес:

– Ваш парень, Блэйлок… похоже, тот еще персонаж!

Реми согласно качнула головой.

– Беда в том, что мы не знаем, где правда в его истории, а где выдумки, записанные в малярийном бреду и под грузом свалившегося горя.

– Да-а, в этом вся радость приключений, в этом же их проклятие, – заметил Кид. – Я считаю, всегда нужно использовать случай пройтись по нетореной дорожке.

Сэм с улыбкой воскликнул:

– За нетореные тропы!

Все трое чокнулись флягами.

– Может, отдохнете? – предложил старик. – А я схожу на разведку. Думаю, мы уже близко, но нужно осмотреться.

Бросив рюкзак в высокую траву, Кид побрел прочь. Сэм и Реми растянулись на земле; вдалеке шумели накатывающие на берег волны. Над лугом порхала стайка разноцветных бабочек; немного покружив над Фарго, они вновь умчались к цветам. На ветке соседнего баобаба висел кошачий лемур, с любопытством рассматривая пришельцев. Через две минуты зверек неторопливо пополз вверх и скрылся из виду.

Совершенно беззвучно перед ними появился Кид.

– Эврика! – воскликнул он.

Идти пришлось минут двадцать пять. Едва они взобрались на маленький, но крутой холмик, Кид остановился и простер руки в стороны.

– Тут? – спросил Сэм.

– Тут. После землетрясения бухта сомкнулась, вода испарилась. Осталась лишь макушка острова. За восемьдесят лет, из-за нанесенного океанского ила, низина сровнялась с окружающей местностью.

Фарго огляделись: к счастью, площадь холма составляла не больше четырехсот квадратных метров.

– Теперь нужно найти отправную точку – и начинать отсчет! – объявила Реми.

– А какое расстояние обозначил Блэйлок?

– Тысяча четыреста сорок два промежутка. Чуть меньше двух миль.

Старик взглянул на небо.

– По мадагаскарскому времени это займет три или четыре часа, да еще идти через дождевой лес… Я бы посоветовал устраиваться на ночевку.