Текст книги "Потерянная империя"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Грант Блэквуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 23

Библиотека Конгресса,

Вашингтон, округ Колумбия

С «американским периодом» жизни Уинстона Блэйлока их познакомила давняя приятельница Сельмы, Джулианн Северсон, которая после увольнения Вондраш возглавила в Библиотеке Конгресса отдел редких книг и специальных собраний.

Северсон встретила Сэма и Реми у служебного входа здания Джефферсона на Второй улице. Входящие в библиотечный комплекс здание Адамса и здание Мэдисона располагались соответственно кварталом восточнее и кварталом южнее.

Обменявшись с Фарго рукопожатиями, Джулианн сказала:

– Очень рада вас видеть, мистер и миссис Фарго…

– Сэм и Реми, – поправила ее Реми.

– Чудесно! А я Джулианн, ваша давняя поклонница, между прочим. Вы, наверное, даже не представляете, какой интерес к истории пробуждают ваши приключения! Особенно среди детей.

– Спасибо, Джулианн, – улыбнулся Сэм.

Северсон протянула им ламинированные беджики на шнурках.

– Удостоверение личности читателя. – Она с улыбкой пожала плечами. – Часть программы по обеспечению безопасности собраний. После событий одиннадцатого сентября правила ужесточились.

– Мы понимаем.

– Идемте… – Фарго двинулись вслед за Джулианн. – Я буду лично вам помогать…

– Вы очень добры, – ответила Реми, – но нам не хотелось бы зря отнимать время…

– Чепуха! Библиотека прекрасно работает сама по себе. В случае чего мой помощник все уладит. – Северсон повернула к мраморной лестнице. Сэм и Реми не отставали ни на шаг. – Вы хорошо знакомы с библиотекой?

– Бывали несколько раз, но не с исследовательскими целями, хотите – верьте, хотите – нет, – улыбнулась Реми.

Даже простая экскурсия по библиотеке оставляла незабываемое впечатление. Основанное в тысяча восьмисотом году, старейшее в стране федеральное учреждение до тысяча восемьсот четырнадцатого года располагалось на Капитолийском холме, пока здание, с основной коллекцией из трех тысяч томов, не сожгли англичане. Спустя год Конгресс решил восстановить библиотеку, приобретя у Томаса Джефферсона более шести тысяч книг.

С тех пор фонд библиотеки увеличился до ста сорока пяти миллионов единиц, хранящихся на семистах сорока пяти милях полок. Тридцать три миллиона книг и других печатных материалов, три миллиона звукозаписей, двенадцать с половиной миллионов фотографий, пять миллионов триста тысяч карт, шесть миллионов единиц нотно-музыкальной литературы, шестьдесят три миллиона рукописей – и все это почти на пятистах языках.

– Скорее похоже на собор, чем на библиотеку, – заметила Реми. – Архитектура просто…

– Повергает в трепет? – подсказала Джулианн.

– Именно. Мраморные полы, колонны, арки, сводчатые потолки, произведения искусства…

Северсон улыбнулась.

– Помню, Сельма как-то назвала это место «отчасти собором, отчасти музеем, отчасти галереей, куда вдобавок втиснули немного библиотеки». Подозреваю, что в тысяча восемьсот пятнадцатом году коллективный разум Конгресса в первую очередь занимало великолепие. После устроенного британцами разора они, наверное, только и думали во время реконструкции: «Ну мы им покажем!»

– Угу… Больше, лучше, пышнее… Архитектурное носоутирательство, так сказать, – подытожила Реми.

Северсон рассмеялась.

– Мы идем в главный читальный зал? – уточнил Сэм.

– Нет, на второй этаж, в отдел редких книг и специальных собраний. В главном зале сейчас на экскурсии школьники. Будет шумновато.

Они вошли в дверь под номером двести тридцать девять.

– Садитесь за стол, а я поработаю за компьютером, – сказала Джулианн. – Хотя за последние годы наш каталог стал намного удобнее, будет, наверное, проще, если я сама поищу. Итак, Сельма отправила мне по электронке кое-какие документы и основные данные: Уинстон Блэйлок, жена Офелия, до марта тысяча восемьсот семьдесят второго года вроде бы проживал в США. Еще что-то есть?

– Приблизительное описание внешности, – ответила Реми.

– Любые сведения пригодятся.

– Рост – шесть футов четыре дюйма, вес – примерно двести пятьдесят фунтов.

– Вооружен винтовкой Генри сорок четвертого калибра, – добавил муж. – Насколько я знаю, не очень распространенное оружие.

– Да, не такое популярное, как винчестеры, «ремингтоны» или «спрингфилды», – согласилась Северсон. – Во время Гражданской войны винтовки Генри не входили в основное вооружение, многие солдаты Союза покупали их на собственные деньги. Однако правительство выдавало такие винтовки разведчикам, диверсионным группам и спецназовцам. Конфедераты на дух не переносили это оружие. В винтовку входило шестнадцать патронов – опытный солдат мог выпустить двадцать восемь в минуту. Она, как вы поняли, практически равнялась тогда ручному пулемету. А Блэйлок умел ею пользоваться?

– Согласно источникам, виртуозно!

Джулианн, кивнув, принялась печатать. На пять минут в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком клавиш и периодическими восклицаниями Северсон: «Потрясающе!», «Любопытно!» Наконец она оторвалась от компьютера.

– Нашла списки на копии микрофиши из Национального управления архивов. Источника два: СЛДВ, го есть «Свод личных дел военнослужащих», и выпуски М594 и М861 – это «Участники добровольческих объединений». Тут данные и по Союзу, и по Конфедерации.

– В списках есть Блэйлок?

– Целых пятьдесят девять. Раз Блэйлок вооружен винтовкой Генри, начнем со списка Союза. – Северсон вновь застучала по клавишам. – Беда в том, что многие выдержки указывают лишь имя, начальную букву второго имени и фамилию. Вот несколько У. Блэйлоков и два У. Л. Блэйлока. У первого вижу приложение – медицинскую справку. Ваш Блэйлок имел ранения?

– В наших источниках информации об этом ничего не сказано.

Джулианн, явно обрадованная находкой, с улыбкой стукнула кончиком пальца по экрану.

– Во время битвы при Антиетаме в полевом госпитале ампутирована правая нога. Вычеркиваем! Ой, простите… – смутилась она. – Как-то нехорошо вышло…

– Ничего, – отозвался Сэм. – Просто у вас с Сельмой страсть к исследовательской работе. Мы привыкли.

– Ладно, еще одна статья… О, любопытно! В сентябре тысяча восемьсот шестьдесят третьего года Блэйлок отослан из рядов армии Союза. Почему, не указано. Не переведен, не ранен… Просто отослан.

– И что это означает? – поинтересовалась Реми.

– Точно не знаю. Сейчас гляну, есть ли о нем еще информация.

Через пятнадцать минут Северсон вновь подняла голову от компьютера.

– Ага! Полное личное дело! Должно быть, ваш парень – Уильям Линд Блэйлок.

– Похоже, – проговорил Сэм. – Явно похоже…

– И описание внешности совпадает: шесть футов четыре дюйма, двести десять фунтов.

– После ухода из армии легко набрать тридцать-сорок фунтов, – заметила Реми.

Джулианн нахмурилась.

– Не хватает некоторых записей. Вот начало подготовки, распределение в часть, продвижение по службе, кампании, в которых он участвовал, аттестации… После тысяча восемьсот шестьдесят второго года в распределении значится «дополнительное подразделение».

– Как по-джеймсбондовски! – восхитилась Реми.

– Вы недалеки от истины, – ответила Северсон. – В записях времен Гражданской войны термином «дополнительное подразделение» обычно обозначали партизанские отряды – говоря современным языком, спецназ.

– Вроде Лудунских рейнджеров, налетчиков Квантрилла, канзасских джейхокеров… – уточнил Сэм.

Джулианн согласно кивнула.

– Правильно. А если сопоставить этот факт с таинственным откомандированием Блэйлока в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году… Солдат явно превратился в разведчика.

Время близилось к вечеру, а Северсон все печатала, печатала, делала пометки, периодически зачитывала найденную информацию Фарго… В четыре она вдруг взглянула на часы.

– О господи, как время-то летит! Скоро закроемся. Вам совсем не обязательно тут сидеть. Может, вернетесь в отель? Пообедаете. Если что-нибудь отыщу, сразу позвоню. Нет, не так – когда что-нибудь отыщу.

– Джулианн, пожалуйста, идите домой, – начала Реми. – У вас наверняка другие планы.

– Никаких! Кошку покормит соседка по комнате, я перекушу здесь.

– Но мы не можем… – запротестовал Сэм.

– Вы шутите? Для меня это все равно что «Диснейленд».

– До чего знакомо… – улыбнулась Реми. – Вы уверены, что не родственницы с Сельмой?

– Мы члены тайного Братства Библиотекарей, – ответила Северсон. – Повторяю, отправляйтесь в отель, дайте мне закончить работу. Буду держать вас в курсе.

Всякий раз, бывая в Вашингтоне, надолго или проездом, Фарго бронировали люкс Роберта Миллса в отеле «Монако». У выхода из библиотеки они взяли такси. Спустя двадцать минут автомобиль притормозил у парадной лестницы под бордовым навесом. Едва машина остановилась, швейцар распахнул дверь. Сэм и Реми ступили на тротуар.

Отель «Монако» – прежде Главпочтамт США, а теперь национальный памятник архитектуры – размещался в старинном районе Пенн-куотер. Отсюда было рукой подать до Эспланады, Смитсоновского музея американского искусства, здания управления Федерального бюро расследований, мемориала военно-морского флота США и россыпи пятизвездочных ресторанов, которые гурману не обойти и за год.

– Добро пожаловать, мистер и миссис Фарго, – приветствовал их швейцар. – Сейчас принесу чемоданы в номер. – Он обошел такси, чтобы забрать багаж. – Проходите, если желаете. Консьерж вас уже ждет.

Спустя десять минут Фарго поднялись в номер. Так как усталость от африканской одиссеи все еще давала о себе знать, они часок вздремнули, затем приняли душ и, переодевшись, отправились в ресторан отеля, «Постмодерн брассери», расположенный за углом на Восьмой улице. Чтобы попасть в ресторан, сначала требовалось пройти через арку.

Просмотрев карту вин и меню, Сэм с Реми заказали бутылку «Домен де ла Килла Мускаде» две тысячи седьмого года – пикантное, бодрящее вино из долины Луары; салат из руколы с базиликом, мятой и пармезаном; мидии бушо, тушенные в белом вине, с шафраном, горчицей и чесночным конфи. Это был традиционный выбор Фарго – как и проживание в «Монако».

Реми отпила глоток вина и, прикрыв глаза, выдохнула:

– Сэм, должна тебе кое в чем признаться. Я, конечно, обожаю приключения, но… до чего восхитительны хорошая еда и теплая постель с чистыми простынями!

– Думаешь, стану спорить?

Прозвенело уведомление о сообщении. Реми проверила айфон и отложила его в сторону.

– Сельма. Нашла новый ацтекский символ в журнале Блэйлока.

Перед отъездом в Вашингтон Фарго попросили ее сосредоточиться на поиске изображения, хоть отдаленно напоминающем символ Микицтли. Реми специально загрузила из Интернета картинку высокого разрешения – ацтекский календарь, Камень Солнца, выставленный в Национальном музее антропологии в Мехико.

– Теперь у нас четыре символа, – сказала она мужу.

– Прослеживается система? Есть пояснения к символам?

– Ни единого. Говорит, они не связаны друг с другом.

– Рано или поздно тебе придется подарить мне учебник по «ацтекологии», – подмигнул ей Сэм. – Познакомить с азами, так сказать.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Мало у кого из древних народов такая сложная история и культура. Даже после семестра учебы мне казалось, что я едва прикоснулась к той эпохе. Каждый символ многозначен, каждое божество многолико… К тому же большинство исторических свидетельств искажены в пользу испанцев.

– Историю пишут победители, – заметил он.

– Увы!

Фарго отпил из бокала.

– Почему-то я уверен, что Ривера с его таинственным нанимателем помешаны на том же, что и Блэйлок, пусть их и разделяет сто сорок лет. Впрочем, не спрашивай, с чего я это взял. Ацтекская линия тут, по-моему, не случайна. Или лезем в дебри?

– Да нет, Сэм, не думаю. Это ведь общий знаменатель под Блэйлоком, кораблем, колоколом и Риверой. Вопрос, каким боком сюда вписываются второй и третий пункты?

Официант поставил на стол салаты.

– До сих пор неясно, с чего Ривера заинтересовался «Шенандоа», – отозвался муж. – Да нам до сих пор неясно, «Шенандоа» ли это вообще! Если отбросить воображенную Блэйлоком «Офелию», корабль имел два других имени: «Си-Кинг» и «Эль-Маджиди». Вопрос не только «которое судно», но и «когда».

– А вдруг они обнаружили иные материалы, касающиеся Блэйлока? Другой журнал или, к примеру, письма? Самое ужасное, если Сельма права: возможно, Блэйлок вправду свихнулся после приступа малярии, а писанина в журнале – плод его больного воображения?

– Иными словами, – резюмировал Сэм, – мы гоняемся за миражом.

Обед Фарго завершил кусочек бисквитного клубнично-ревеневого пудинга и две чашки эфиопского кофе без кофеина. В номер супруги поднялись около девяти. На телефоне мигала лампочка: сообщение.

– Так и знала: что-то да забуду! – с досадой воскликнула Реми. – Мы не оставили Джулианн номера мобильников.

Сэм набрал номер системы речевой почты в отеле и включил громкую связь.

– Сэм, Реми, это Джулианн. Сейчас около половины девятого. Я еще поработаю дома. Буду завтра в библиотеке к шести утра. Приходите в районе восьми. По-моему, я кое-что нашла.

ГЛАВА 24

Библиотека Конгресса,

Вашингтон, округ Колумбия

К библиотеке Фарго подъехали без четверти восемь. Охранник проверил их пропуска и проводил на второй этаж в зал отдела специальных собраний. Они вошли в кабинет – Джулианн Северсон, в той же одежде, что и вчера, сидела за компьютером, уронив голову на стол.

От стука закрывшейся двери Северсон вздрогнула и, выпрямившись, осмотрелась по сторонам.

– Доброе утро! – растерянно заморгав, улыбнулась она гостям.

– Джулианн, неужели вы так и не ушли домой?! – ужаснулась Реми.

– Чуть не ушла. Правда, я собиралась! Но увлеклась распутыванием клубка, одно цеплялось за другое… Ну, знаете, как это бывает.

– Знаем, – усмехнулся Сэм. – У нас тут кофе, бейгли и сливочный сыр! Подумали, что пригодится.

При виде коробки с едой Северсон удивленно округлила глаза.

Наскоро проглотив полстакана кофе и бейгль, Джулианн вытерла губы, пригладила волосы и подсела к Фарго.

– Уже веселее, – улыбнулась она. – Спасибо.

Под рукой у нее лежали испещренный пометками блокнот и пухлая папка с распечатками.

– Пока мы тут сидим, я, разумеется, напечатаю вам все-все ссылочные материалы, а пока изложу основные факты. Нам повезло – документы давно рассекречены, лежат в открытом доступе. Ночь напролет я складывала кусочки в единую картинку, черная информацию из частных архивов, университетских собраний, материалов департамента армии и флота, документов спецслужб, научных книг, периодики… Проверила абсолютно все!

– Да-да, мы внимательно вас слушаем, – кивнул Сэм.

– Сперва покажу снимок моего Блэйлока. Скажете, похож ли он на вашего.

Она достала из папки фотографию высокого широкоплечего парня лет двадцати в офицерской форме армии Союза и придвинула ее через стол к Фарго. Реми тем временем отыскала в айфоне отсканированное фото Блэйлока из музея в Багамойо. Они сравнили снимки.

– Блэйлок, – уверенно заключил Сэм. – У нас он, конечно, постарше. Чуть поседевший, потрепанный… Но человек один и тот же.

Удовлетворенно кивнув, Северсон забрала фото.

– На самом деле человека, известного вам под именем Уинстон Ллойд Блэйлок, звали Уильям Линд Блэйлок. Родился в тысяча восемьсот тридцать девятом году в Бостоне. В девятнадцать лет – на два года раньше положенного – окончил Гарвард. Получил диплом математика со специализацией по топологии.

– Что это? – спросила Реми.

– Раздел математики, – ответил муж. – Изучает криволинейные поверхности, деформированное пространство. Например, ленту Мёбиуса.

– Ну, тогда неудивительно, что Блэйлок питал слабость к спирали Фибоначчи! Простите, Джулианн, продолжайте.

– Через месяц после выпуска его взяли на работу в Военное ведомство.

– Шифровальщиком, – догадалась Реми.

– Именно. По общим отзывам, парень был настоящим гением. Вундеркиндом!

Сэм переглянулся с женой – в журнале Блэйлока упоминались и числа Фибоначчи, и золотая спираль. Не содержат ли эти записи нечто большее, чем видно глазу? Скрытые послания, шифры… За долгие годы работы они многое узнали о кладах и кладоискательстве – в том числе главное правило: люди сделают все возможное и невозможное, чтобы скрыть подобную затею от посторонних. Блэйлок, скорее всего, воспользовался для этого своими неординарными знаниями в области математики и топологии.

– В апреле тысяча восемьсот шестьдесят первого года, спустя несколько дней после захвата форта Самтер конфедератами, Блэйлок уволился с работы и вступил в армию Союза, – продолжала Джулианн. – Пройдя курс начальной военной подготовки, он получил звание второго лейтенанта и немедленно ринулся в бой. За июль-август ему довелось поучаствовать в сражениях при Рич-Маунтин, Коррикс-Форд и в первой битве при Булл-Ран. В деле он, очевидно, показал себя с лучшей стороны – уж никак не математиком-недотепой. Его повысили до первого лейтенанта и увешали грудь медалями за отвагу. Весной тысяча восемьсот шестьдесят второго Блэйлока перевели к Лудунским рейнджерам под начало Сэмюэла Минса, который, в свою очередь, напрямую подчинялся военному министру Эдвину Стэнтону. Как вы, Сэм, правильно подметили, Лудунские рейнджеры представляли собой аналог современного спецназа. Действовали небольшими группами в тылу врага, добывали пропитание где придется, устраивали набеги, организовывали диверсии, собирали информацию… Словом, крепкие были ребята. В тысяча восемьсот шестьдесят четвертом, незадолго до того, как Лудунские рейнджеры присоединились к регулярной армии, Стэнтон завербовал несколько партизан в разведслужбу – в том числе и Блэйлока. Спустя несколько месяцев отважный математик объявился в Англии, в Ливерпуле под именем Уинстона Ллойда Блэйлока, тайно работая на Томаса Хайнса Дадли.

– A-а, куратор разведгруппы Линкольна, – вспомнил Сэм.

– Вы его знаете? – удивилась Северсон.

– Читал несколько книг, он там фигурировал. Насколько я помню, его называли Квакером. Консул США в Ливерпуле. Управлял в Великобритании шпионской сетью.

– Под его началом трудилось около сотни агентов, – подхватила Северсон, – они старались пресечь поставки товаров Конфедерации. Официально Англия держала нейтралитет, но многие симпатизировали южанам – как члены правительства, так и обычные граждане. Догадываетесь, что поручили Блэйлоку для начала?

Сэм и Реми виртуозно читали между строк.

– Смену флагов на торговых судах, подготовленных для нужд военно-морского флота конфедератов, – быстро ответила Реми.

– Опять угадали, – сказала Джулианн. – Сам Блэйлок возглавлял ячейку, занимавшуюся кораблем «Си-Кинг», которое впоследствии стало судном Конфедерации «Шенандоа».

– И лишь ему удалось ускользнуть… – задумчиво проговорил Сэм. – Не просто ускользнуть, а еще на протяжении девяти месяцев разорять торговый флот Союза, даже после окончания войны.

– Для Блэйлока это означало катастрофу как в личном, так и в профессиональном плане, – добавила Северсон.

– В профессиональном? – переспросил Сэм. – Ему объявили выговор? Отправили в отставку?

– Такая информация мне не попадалась. Напротив, Томас Хайнс Дадли очень поддерживал Блэйлока. Написал несколько лестных характеристик. В тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году в письме Уильяму Вуду, главе Секретной службы, он назвал нашего математика «одним из лучших агентов, с которыми я имел удовольствие работать». Наверное, Блэйлок воспринял провал так близко к сердцу, что решил сменить поле деятельности. Спустя две недели он отчалил из Лондона домой. По возвращении выяснилось, что, пока он был в пути, его жену Офелию убили партизаны-конфедераты, Рейнджеры Мосби, с которыми Блэйлок сражался в рядах Лудунских рейнджеров. Вот такая трагическая ирония…

– О господи… – прошептала Реми. – Бедняга… Офелию убили из-за деятельности мужа?

– Вроде бы нет. Судя по всему, просто оказалась в ненужное время в ненужном месте.

– Значит, Блэйлок мало того, что пережил позор, так еще потерял любимую, – подытожил Сэм. – Да-а, Реми, по-моему, малярия далеко не первопричина его умопомешательства.

– Пожалуй. Оно и неудивительно.

– Так же, как и его одержимость, – заметила Джулианн. – Сельма прислала мне рисунок с кораблем. Переименовать корабль в честь женщины… Вот это настоящая любовь.

– Джулианн, – спросила Реми, – у них были дети?

– Нет.

– Как складывалась жизнь Блэйлока после возвращения на родину?

– Рассказать особенно нечего. Я нашла лишь одно упоминание о нем. В тысяча восемьсот шестьдесят пятом году Блэйлок устроился на работу в новое учебное заведение, Массачусетский технологический институт. Похоже, он нашел свое место в мирной жизни – стал преподавателем математики.

– Пока в марте тысяча восемьсот семьдесят второго года не объявился в Багамойо, – подсказал Сэм.

– Спустя шесть лет после продажи «Шенандоа» султану, – сказала Реми и, криво улыбнувшись, добавила: – Мать всех совпадений… Пока его горе не переросло в ярость. Корабль уплыл из-под носа, жена умерла. Если Блэйлок действительно сошел с ума, то, наверное, однажды обвинил в своих потерях «Шенандоа». Натяжка, конечно, но человеческий разум – штука загадочная…

– Может, вы и правы. Только Блэйлок знал правду, – вздохнула Северсон. – Скажу одно: вряд ли он отправился в Африку из прихоти. По-моему, его туда направили.

– Кто?

– Военный министр Уильям Белкнап.

Какое-то время Фарго обдумывали информацию. Наконец Сэм спросил:

– Почему вы так решили?

– Вообще-то я не уверена, – ответила Северсон. – Версия основана на косвенных доказательствах – переписке между Белкнапом, министром военно-морского флота Джорджем Робсоном и главой Секретной службы Германом Уитли. В ноябре тысяча восемьсот семьдесят первого года, в письме Белкнапу и Робсону, Уитли, не указывая источник, ссылается на недавно полученный рапорт разведслужб. Меня зацепили три фразы из рапорта. Первая: «Посоветуйте апостолам капитана Джима идти по его стопам». Вторая: «Наш человек на Занзибаре принимает нас за дураков». Третья: «Из достоверных источников мне известно, что обсуждаемая якорная стоянка сейчас пуста».

– Наш человек на Занзибаре… – задумчиво повторила Реми. – Возможно, речь о султане Маджиде Втором.

– А «капитан Джим» – капитан «Шенандоа» Джеймс Уодделл, – предположил Сэм. – Занятно выражается Уитли. «Апостолы»… Не достичь бы ему таких высот, не владей он языком столь виртуозно. Апостол – надежный сторонник, призванный следовать примеру руководителя. А что касается стоянки…

– Вероятно, намек на место, где султан предположительно оставил свежепереименованный «Эль-Маджиди», – закончила его мысль жена.

– Именно.

– Это не все, – снова вступила в разговор Джулианн. – Спустя несколько дней в ответном письме Белкнап с Робсоном посоветовали Уитли связаться с «другом Квакером» – полагаю, Томасом Хайнсом Дадли – и выяснить, нет ли у него агента, который занялся бы «интересующим их судном». Уитли ответил через шесть недель. Согласно «источникам Квакера», вышеупомянутое судно нашлось, но далеко не на стоянке, а в Дар-эс-Саламе. Оно возвращалось в порт – цитирую – «при полной корабельной оснастке: с парусами, паровой машиной, пушками и экипажем, состоящим из опытных матросов-европейцев».

Повисла пауза.

– Возможно, я фантазирую на ровном месте, – заговорил наконец Сэм, – но, по-моему, «апостолы» капитана Уодделла готовились к боевым действиям.

– А теперь самое интересное, – объявила Северсон. – В том же письме Уитли уведомляет Белкнапа с Робсоном, что приказал Квакеру, то есть Дадли, отрядить в Дар-эс-Салам лучшего из агентов для изучения ситуации.

– Ну, кого Дадли считал лучшим, известно – Блэйлока!

– И через два месяца он высаживается в Багамойо, – добавила Реми.

– Все вроде бы сходится. Но вы же сами говорили, Джулианн, что доказательства косвенные.

– Я еще не закончила разбирать письма. А пока могу познакомить вас с одним знающим человеком. Не хотите съездить в Джорджию?