Текст книги "Огненный лед"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Пол Кемпрекос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Несмотря на возмущенный визг покрышек, автомобиль даже не качало, и Остин понял, что за рулем профессионал, который отлично знает возможности машины. Никто не пытался завязать ему глаза – вполне возможно, билет выписан только в один конец. Впрочем, они все петляли и петляли. Остин вскоре осознал, что понятия не имеет, где находится; завязывать глаза ему просто незачем. Да и приставив нож к горлу, похитители не побоятся пустить его в ход.

Через пару минут огни города потускнели, машина промчалась по темной, заваленной мусором улице и свернула в узкий переулок. Остина вытащили наружу и, поставив лицом к кирпичной стене, скотчем связали руки за спиной. Потом его втолкнули в дверь и по мрачному коридору провели в холл старого офисного здания с мраморным полом, покрытым въевшейся грязью. Медная табличка с планом помещений на стене потемнела от вековой патины. Судя по запаху лука и глухому плачу младенца, теперь здесь жили люди. Остин рассудил, что здание они, скорее всего, заняли самовольно.

Втолкнув пленника в лифт, сопровождающие встали сзади. Все, как на подбор, с него ростом, а кое-кто даже помощнее – это при том, что сам Курт на габариты никогда не жаловался. В кабине было тесно, и его прижали лицом к прохладному металлу кованой двери. Лифт наверняка сохранился еще со времен султанов. Пока кабина, качаясь и подрагивая, ползла до последнего, третьего этажа, он гнал из головы мысли о ветхих тросах. Наконец лифт замер, и ему в ухо прорычали:

– Пошел!

Остин шагнул в темный коридор. Один из похитителей ухватил его сзади за воротник и повел вперед, а потом внезапным рывком принудил остановиться. Открылась дверь, и его провели внутрь. Там пахло старой бумагой и маслом от каких-то древних механизмов. Кто-то ухватил его за плечи и потянул вниз, а сиденье стула ударило под колени. Остин сел и уставился в темноту. Свет мощного прожектора ударил прямо в лицо, и перед глазами заплясали яркие пятна. Он заморгал – словно гангстер из старого боевика на полицейском допросе.

Со стороны прожектора раздался голос. Говорили по-английски.

– Добро пожаловать, мистер Остин. Спасибо, что приехал.

Что-то в этом голосе показалось ему знакомым.

– От такого приглашения трудно отказаться.

Из темноты донесся суховатый смешок.

– Да, с годами ты ничуть не изменился.

– Мы знакомы?

В голове шевельнулась какая-то мысль и теперь ворочалась, не желая отступать, – тихо-тихо, как скребется в закрытую дверь кошка.

– Обидно, что ты меня не помнишь. Я только хотел сказать спасибо за очаровательный букет, что ты прислал в честь выздоровления. Кажется, на карточке было написано просто «Джон»…

Остина словно током ударило.

– Черт меня побери! – воскликнул он радостно, хоть и с опаской. – Иван!

ГЛАВА 9

Прожектор выключили, и в свете настольной лампы появилось лицо человека немного за сорок – с широким лбом и высокими скулами. Его можно было бы назвать красивым, если бы не шрам на правой щеке.

– Не пугайся. Я не Призрак Оперы.

Остин мысленно вернулся на пятнадцать лет назад, к событиям в Баренцевом море. Он снова ощутил, как ледяная вода проникла в его теплый гидрокостюм и как он запустил таймер двухсотфунтовой бомбы. Этот русский выжил каким-то чудом.

– Прости за тот взрыв, Иван. Я ведь предупреждал.

– Не стоит извиняться. На войне как на войне. – Петров помолчал и добавил: – Знаешь, какой вопрос меня до сих пор мучает? Предположим, мы бы тогда поменялись местами. Ты бы мне поверил?

Немного подумав, Остин ответил:

– Возможно, я, как и ты, не поверил бы. Хочется верить, что рассудительность взяла бы во мне верх над отвагой, но наверняка не скажу. Давно это было.

– Да. Очень, очень давно. – Петров грустно улыбнулся. – Так уж вышло, что моя рассудительность не совладала с мальчишеским порывом. Да, я тогда был порывист. Не беспокойся, я не виню тебя за последствия собственной глупости – иначе давным-давно убил бы. Говорю же, это война. В каком-то смысле тебя покалечило не меньше. Просто на сердце шрамов не видно. Война изуродовала нас обоих.

– Я где-то слышал, что холодная война уже закончилась. Может, твои друзья подбросят нас в «Палас»? Выпьем в баре по стаканчику, вспомним прошлое…

– Всему свое время. Нужно обсудить одно дело исключительной важности. – Петров вдруг впился глазами в собеседника и заговорил резко, по-деловому: – Я хочу знать, что вы делали на заброшенной черноморской базе советских подлодок.

– Похоже, зря я рассчитывал, что наш короткий визит останется тайной.

– Вовсе нет. Места там глухие, при обычных обстоятельствах можно хоть дивизию морской пехоты высадить – никто не заметит. Мы следим за этим районом несколько месяцев, но вы и нас застали врасплох. Судя по данным радиоперехвата, вы приземлились на неком летательном аппарате, после чего вас подобрал корабль НУПИ. Расскажи, пожалуйста, что ты делал на территории России? И не спеши, у меня времени много.

– С удовольствием объясню. – Остин поерзал на стуле. – Только мне лучше думается, когда не нужно сидеть на собственных руках. Может, обойдемся без скотча?

Немного подумав, Петров кивнул.

– Я знаю, что ты опасный человек, мистер Остин. Прошу, давай обойдемся без глупостей.

Он отрывисто скомандовал по-русски. Один из громил подошел сзади, и Остин почувствовал запястьем холодную сталь клинка. Короткое движение – и его руки оказались свободны.

– А теперь рассказывай.

Курт помассировал запястья, чтобы восстановить кровообращение.

– Я занимался метеорологическими исследованиями в Черном море на борту принадлежащего НУПИ исследовательского судна «Арго». К нам должны были прибыть трое американских телевизионщиков, но перед отплытием из Стамбула они услышали про базу подлодок и решили сначала заглянуть туда, не поставив нас в известность. Они опаздывали, и я отправился на поиски. Какие-то люди с берега застрелили турецкого рыбака, который вез съемочную группу, а потом пытались убить остальных.

– Расскажи про убийц.

– Их было около дюжины, все конные, одеты как казаки. Мало того – у них были шашки и старые винтовки. Совсем древние.

– И что случилось потом?

Остин подробно рассказал о сражении. Петров слушал с полным безразличием. Впрочем, зная изобретательность американца, он ничуть не удивился тому, как все закончилось.

– Гидросамолет, значит, – усмехнулся он. – Это ты ловко придумал – с ракетницей.

Остин пожал плечами.

– Мне просто повезло. Будь у них оружие посовременней, все кончилось бы не как в кино.

– Откуда тебе в кабине было знать, что у них старые винтовки? Как я понимаю, в итоге ты совершил посадку?

– Посадку? Винтовки, может, и старые, а крыло они мне изрешетили. Я аварийно приземлился на пляж.

– Что еще видел, кроме оружия? Пожалуйста, как можно подробнее.

– За гребнем дюны нашли тело одного из нападавших.

– Он был одет как остальные?

– Да. Меховая шапка, широкие штаны. Еще у него вот что было. – Остин порылся в кармане и достал кокарду, снятую с папахи мертвого казака.

Петров безразлично осмотрел ее и передал кому-то из своих.

– Дальше.

– Убедившись, что телевизионщики целы, я связался с «Арго». Судно подошло к берегу, и мы сразу убрались оттуда.

– Мы не нашли ни тела, ни оружия.

– Не знаю, что стало с телом. Возможно, товарищи убитого потом вернулись и забрали его. Оружие взяли мы.

– Это называется «хищение», мистер Остин.

– А по-моему, это называется «боевые трофеи».

Петров махнул рукой.

– Неважно. А что съемочная группа? Они все это снимали?

– Было не до того – они спасали свои жизни. Тело, правда, сняли, но без каких-то объяснений им с этого мало толка.

– Надеюсь, ради их же блага.

– Иван, а можно вопрос?

– Вопросы здесь задаю я.

– Знаю, но я послал такой милый букет!.. И где благодарность?

– Я тебя не убил – вот моя благодарность. Впрочем, ладно. Один вопрос.

– Что это вообще за чертовщина?

На губах русского мелькнула легкая улыбка, и он взял со стола пачку сигарет. Осторожно достав одну, Петров сунул ее в рот, зажег и выпустил дым из ноздрей. Вместо затхлой вони комнату заполнил резкий аромат табака.

– Что тебе известно о политической обстановке в России?

– То, что пишут в газетах. Не секрет, что у вашей страны серьезные трудности. Экономика слабая; преступность и коррупция круче, чем в Чикаго времен Капоне; военным не платят, и они недовольны; в здравоохранении полный бардак; в приграничных районах сплошь сепаратисты и гражданские войны. С другой стороны, у вас хватает обученной и мотивированной рабочей силы, а также природных ресурсов. Если перестанете сами себе вставлять палки в колеса, то все у вас будет нормально – только не сразу.

– Довольно точное изложение не самой простой ситуации. При обычных обстоятельствах я бы согласился, что мы как-нибудь выплывем. Страдать наш народ привычен. Ему это даже нравится. Однако в дело включились куда более мощные силы.

– Что еще за силы?

– Хуже не придумаешь. Людские страсти – национализм, цинично подогретый до кипения на огне страха и отчаянья.

– Но у вас и раньше были националистические движения.

– Конечно. Иногда мы их изолировали, иногда шантажировали идеологов или выставляли то исчадиями ада, то полусумасшедшими, прежде чем они привлекут много сторонников. Сейчас все иначе. Волна национализма вдруг поднялась на юге, в черноморских степях, где снова появились казаки.

– Казаки? Вроде тех, на пляже?

– Именно. Изначально казаки – беглые преступники, которые подались в южные области России и на Украину, основав там что-то вроде государства. Они прославились как непревзойденные наездники и очень помогли Петру Первому справиться с турками. Понемногу казаки превратились в потомственных военных. Русские цари набирали из них элитные конные отряды, которые направляли против повстанцев, бастующих рабочих и этнических меньшинств.

– А потом случилась революция, царя свергли, а казаки теперь работают в Париже таксистами, – добавил Остин.

– Не всем выпало такое счастье. Кое-кто переметнулся к большевикам, остальные же упорно защищали обломки Российской империи даже после убийства царской семьи. Сталин хотел с ними покончить, но преуспел лишь отчасти. Казаки так и остались сословием воинов, призванным, по их мнению, вернуть России-матушке былую славу. Само движение называется «казачество». Они считают себя избранниками высших сил, которым суждено править людьми низших рас.

Остин понемногу терял терпение.

– Казаки не первые, кому пришло в голову переустроить мир по собственным лекалам. В истории таких полно – они приходят и уходят, оставляя за собой горы трупов.

– Конечно. Разница в том, что остальные канули в Лету, тогда как казаки со своей слепой верой живее всех живых, – русский подался вперед и пристально посмотрел на Остина. – Россию захлестнула волна насилия – а насилие у них в крови. Казацкое движение сейчас на подъеме, оно набрало большую силу. Правительство в Москве слабое, неэффективное, поэтому казаки ему не подчиняются. Они объединяются в отряды и становятся наемниками. Многим импонирует их дерзость – ведь люди в России быстро устали от капитализма и свободы. Что в парламенте, что на улицах звучат голоса в поддержку реакционно-националистической идеологии – пора, мол, вернуть России былую славу. В армии есть казацкие подразделения со своей формой и офицерами. Они объявили причерноморские степи новой Россией и проникают на соседние территории. На кокарде, что ты нашел, их эмблема – солнце, символизирующее зарю новой России.

– Но, Иван, казаки все равно в меньшинстве. Чего вы боитесь?

– Большевики тоже были в меньшинстве, однако они уловили устремления русского народа. Они понимали, что солдаты устали от войны, а крестьянам нужна земля.

– У большевиков был Ленин.

– К этому я и веду. – Петров мрачно усмехнулся. – Революция случилась только потому, что у нее нашелся целеустремленный и жестокий вождь, который объединил страну и расправился с противниками. – Улыбка погасла. – И такой вождь есть у казаков. Михаил Разов. Он владелец концерна «Атаман индастриз», сколотил огромное состояние в добывающей отрасли и грузоперевозках. Разов стремится возродить величие России и всячески поддерживает казацкие представления о мужестве и праве сильного. По его словам, лучшее средство против коррупции – пулемет. Разов совершенный параноик – считает, что на него ополчился весь мир.

– Деньги и власть – это немало.

– Все гораздо хуже. – Петров закурил еще одну сигарету, и Остин с удивлением заметил, как дрожит спичка в его руке. – У Разова есть советник – монах по имени Борис, который обладает невероятным магнетизмом. Его даже считают пророком. Борис дурно влияет на Разова, называет того потомком русских царей, ведущим свой род от Петра Великого.

– Я-то думал, что последним из Романовых был Николай Второй.

– Там много неясностей.

– Ну и пусть. Я тоже могу объявить себя королем Испании, но трона мне не видать.

– По словам Разова, у него есть доказательства.

– Анализ ДНК?

– Он ни за что не позволит взять у себя кровь на анализ.

– Похоже, все и вправду серьезно, – признал Остин. – Националистическое движение, сильный лидер с наследственными правами, а с ним еще и пророк-мессия. Все предпосылки к революции налицо.

Петров мрачно кивнул.

– Какое еще «похоже»? Россию ожидает возрождение казачества, которое охватит всю страну. Правые силы и так уже добились канонизации царской семьи, а теперь Разов нацелился на императорскую мантию. – Он улыбнулся. – Много ли в мире политиков, чья родословная восходит к святым?

– Послушать политиков – они сами святые. Впрочем, я понял твою мысль. Иван, а ты-то здесь при чем? Ты из КГБ?

– В КГБ сплошь люди Разова. Я возглавляю небольшую группу, задача которой – следить за всем, что угрожает стабильности. Мы подчиняемся непосредственно президенту. Но это еще не все. Это ведь и ваша проблема, мистер Остин. Разов считает, что все наши беды объясняются тайным сговором мировых держав во главе с США. По его мнению, именно из-за влияния Америки Россия остается бедной и отсталой страной. В парламенте многие разделяют его взгляды.

– У Америки хватает врагов. Такова уж судьба единственной сверхдержавы.

– Вот и добавьте к списку своих врагов Разова. Дело тут не только в политике – есть и личные причины. Его подруга несколько лет назад погибла в Белграде во время бомбежки. Как я понимаю, Ирина была редкой красавицей, Разов так и не оправился от ее смерти. Очень советую отнестись к этой угрозе с предельной серьезностью – есть сведения, что он замышляет нанести жестокий удар по вашей стране.

– И каким же образом?

Петров развел руками.

– Мы не знаем. Известно только название – «Операция „Тройка“».

– Тогда ты зря тратишь свое и мое время. Нужно было задействовать дипломатические каналы, чтобы информация попала на самый верх.

– Уже задействовали и порекомендовали не делать резких движений.

– Ни за что не поверю, что Белый дом с Пентагоном отмахнулись от такой информации. Не те времена. Угрозу нужно воспринимать серьезно – у них уже есть горький опыт.

– Ну, наша позиция их не порадовала. Мы предупредили, что чересчур жесткая реакция сведет все наши усилия на нет и тогда удар будет нанесен – причем неизвестно, где и как именно.

– А при чем тут база подводных лодок?

– Сам догадайся. Ее строили для лодок, вооруженных ракетами средней дальности. Те плавали по Черному морю и в основном пугали турок, которые предоставили американцам военные базы. После развала Союза база много лет стояла заброшенной. Потом Разов арендовал ее у правительства. Там периодически появляются его суда, а казаки, с которыми вы сражались, – это охрана.

– А зачем им маскарад и старинное оружие?

– Это как-то связано с их символикой. Некоторые свои отряды Разов экипирует словно настоящую императорскую кавалерию. Тут главное не ошибиться – со времен Союза у него накопилось предостаточно современного оружия.

– Что же вы не возьметесь за этих ребят?

– Мы ждали подходящего момента, но тут появился ты.

– Прости, что сорвал операцию. Нужно было спасать людей.

– По нашей информации, Разов хочет нанести удар по США еще до того, как придет к власти.

– Я помогу вам выяснить, что у него на уме.

Петров решительно помотал головой.

– Не нужно нам американских ковбоев и пальбы из револьверов.

– Никаких ковбоев. Я ученый, работаю в НУПИ.

– Не надо лицемерить. Про «Группу специального назначения» я тоже знаю. У нас есть информационная подборка о роли НУПИ в истории с «Андреа Дориа» и попыткой прибрать к рукам запасы пресной воды на планете.

– Да, скучать мы не любим.

– Вот и займитесь своей океанографией.

Остин скрестил руки на груди.

– Постой-ка, Иван. Значит, ты предлагаешь нам любоваться рыбками, пока ваш психопат готовит теракт в моей стране? Я правильно понял?

– Мы намерены остановить Разова. Возможно, ваше вмешательство и так лишило нас шансов на успех. Не суйтесь в это дело, иначе я буду считать вас врагом русского народа – с соответствующими последствиями.

– Благодарю за совет. – Остин глянул на часы. – Мне жаль прерывать дружескую беседу, однако я опаздываю на ужин с одной очаровательной особой. Так что если ты закончил…

– Да, закончил.

Его подчиненные рывком подняли американца на ноги и стали подталкивать к выходу, но тот остался стоять.

– Приятно было познакомиться, Иван. Прости меня за все.

– Что было, то было. Сейчас надо думать о будущем. – Рука Петрова метнулась к шраму на щеке. – Знаешь, мистер Остин, а ведь ты преподал мне важный урок.

– Какой же?

– Знай своего врага.

Курта снова протащили по коридору в кабину древнего лифта, и через пару минут он уже сидел в машине. Водитель, слава богу, хоть скорость звука не превышал, и вскоре они остановились в том самом месте, где Остин впервые уселся в такси.

– Выходи, – распорядился водитель.

Он с радостью подчинился и едва успел отскочить в сторону – машина тут же рванула с места, визжа покрышками. Остин вернулся на «Арго» и позвонил в отель. В номере Кэллы трубку никто не брал. Тогда он перезвонил портье и спросил, нет ли для него записки.

– Да, сэр. Мисс Дорн оставила вам сообщение.

– Прочтите, пожалуйста.

– Конечно. Там сказано: «Ждала час. Наверное, у тебя какие-то важные дела. Иду ужинать с ребятами. Кэлла».

Остин нахмурился. Ни слова о том, чтобы поужинать вместе в другой раз. Придется звонить утром и просить прощения. А пока он вышел на палубу и зашагал взад-вперед, вспоминая мельчайшие подробности разговора с Иваном. Его губы сжимались все плотнее. Черта с два он так просто отступит, когда родной стране грозит опасность. Остин вернулся в каюту и набрал на сотовом номер.

Телефон зазвонил в пяти тысячах миль оттуда, в держателе на панели кабриолета «Корвет» шестьдесят первого года выпуска. Хосе Завала, которого все звали Джо, схватил трубку и жизнерадостно произнес:

– Алло.

Завала как раз размышлял, до чего же замечательно устроен мир. Он молод, здоров, работа необременительная, так что остается масса свободного времени. На соседнем сиденье сидела очаровательная блондинка-статаналитик из коммерческого отдела. Машина катилась по шоссе неподалеку от города Маклин, штат Виргиния, а в конце пути их ждал старинный ресторан и романтический ужин при свечах. Теплый ветерок приятно шевелил густые темные волосы Завалы. После ужина они еще выпьют по стаканчику у него дома в Арлингтоне, в здании бывшей библиотеки, ну а там… кто знает? Вдруг им суждено остаться вместе надолго? Впрочем, Завала понимал слово «надолго» несколько иначе, чем большинство людей.

Когда в трубке раздался голос его друга и коллеги, Завала обрадовался. На его губах заиграла легкая улыбка.

– Бона сера, Курт, амиго. Как твой отпуск?

– Закончился. Твой тоже. Прости.

Остин стал излагать, что ожидает Джо в ближайшем будущем, и его улыбка тут же померкла. Красивое смуглое лицо приняло печальный вид. С тяжелым вздохом он вернул телефон на место, проникновенно посмотрел в восторженные голубые глаза подруги и сказал:

– Прости, плохие новости. У меня умерла бабушка.

Пока Завала, утешая девушку, сыпал выдуманными прямо на ходу обещаниями, долговязый Пол Траут, склонившись над столом в лаборатории Вудсхолского океанографического института, изучал образцы ила из глубоководных районов Атлантики. На ученом был фирменный яркий галстук-бабочка, светло-русые волосы с пробором посередине он зачесывал назад на висках.

Пол, сын рыбака с Кейп-Кода, вырос в Вудсхоле и при первой возможности возвращался в родные края. Он дружил со многими учеными из знаменитого океанографического института и часто приходил им на выручку, когда требовалась помощь геолога.

Траут целиком погрузился в работу, когда вдруг услышал, что его зовут. Не отрываясь от окуляра, он одним глазком посмотрел в сторону. У стола стоял один из лаборантов.

– Вам звонят, – сказал тот, протягивая телефон.

Мыслями ученый все еще находился на дне океана, поэтому, услышав в трубке голос Остина, решил, что глава группы специального назначения звонит из штаб-квартиры НУПИ.

– Курт, ты что, уже вернулся?

– Вообще-то я звоню из Стамбула, и через двадцать четыре часа ты ко мне присоединишься. Есть работа в Черном море.

Карие глаза Траута прищурились.

– Стамбул? Черное море? – В отличие от Завалы, новость его обрадовала. – Всегда мечтал там поработать. Коллеги удавятся от зависти.

– Когда ты можешь вылететь?

– Вообще, я по уши в иле, но готов ехать в Вашингтон хоть сейчас.

Повисла пауза: Остин представил себе Траута в луже илистой жижи. Он привык к эксцентричным выходкам ученого и решил на этот раз не вдаваться в подробности, а просто спросил:

– Гаме позвонишь?

– Всенепременно, капитан, – ввернул Траут свое фирменное рыбацкое словцо. – Завтра увидимся.

К востоку от островов Флорида-Кис и города Марафон, на глубине семи метров, жена Траута Гаме пыталась отколоть ножом кусок большого коралла-мозговика. Отломав фрагмент, она убрала его в мешочек на грузовом поясе. Часть отпуска Гаме добровольно посвящала работе в экологической экспедиции, которая изучала причины гибели кораллов у побережья Флориды. В этот раз новости явно плохие: ситуация ухудшилась. Часть кораллов погибла от ядовитых выбросов предприятий Южной Флориды, остальные были бурыми и тусклыми – куда уж там до буйства красок на рифах Карибского и Красного морей.

В ушах вдруг раздался резкий стук – сигнал с поверхности. Гаме убрала нож, поддула компенсатор плавучести, и ее ладная фигурка метнулась вверх, повинуясь легкому движению ласт. Она вынырнула у самого борта катера и зажмурилась от яркого солнца. Управлял катером седой старик из местных, которого все звали Бад – по его любимому сорту пива. Это он стучал молотком по металлической лесенке на корме катера.

– Начальник порта вышел на связь! – крикнул Бад. – Говорит, тебя ищет муж.

Гаме подплыла к лесенке, передала ему баллон с поясом, а потом забралась на борт. Она отжала темно-рыжие волосы и вытерла лицо полотенцем. Гаме была высокой и стройной – как настоящая модель, которая не мучает себя жестокой диетой.

Она показала Баду кусочек коралла. Тот покачал головой.

– Если так дальше пойдет, моему бизнесу крышка.

Моряк прав. Всем, от местных жителей до конгресса, придется как следует потрудиться, чтобы возродить коралловые рифы.

– Муж что-нибудь передал?

– Да. Просил срочно с ним связаться. Говорит, звонил какой-то Курт. Похоже, кончился твой отпуск.

Гаме улыбнулась. Зубы у нее белоснежные, с крошечной щелкой между верхними резцами. Она бросила коралл Баду и сказала:

– Да, отпуск кончился.