355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Клайв Касслер » Огненный лед » Текст книги (страница 14)
Огненный лед
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 01:35

Текст книги "Огненный лед"


Автор книги: Клайв Касслер


Соавторы: Пол Кемпрекос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 21

БПА скользил над морским дном туда-сюда, как газонокосилка, а его маршрут в это время выводился на экран компьютера. Выполнив задачу, аппарат направился прямиком к третьему передатчику, словно щенок, которому бросили косточку. «Торпеда» всплыла носом вверх у самого борта, где специальный улавливатель подхватил ее и поднял на палубу. Мерфи подключил провод и скопировал данные с еще мокрого прибора на компьютер, после чего отсоединился.

Он пошел в конференц-зал с ноутбуком под мышкой и подключил его к большому экрану. Программа стала в замедленном режиме выводить запись, и сделанные БПА в высоком разрешении снимки морского дна потянулись на экране сверху вниз, будто два водопада. Справа отображались координаты и глубина. Мерфи настроил экран на желто-коричневую гамму, чтобы глаза не очень уставали.

Дно было ничем не примечательное. Изредка попадались валуны да сменяли друг друга темные и светлые полосы донных отложений. Однако на четвертом отрезке маршрута камера показала две сходящиеся линии. Все впились глазами в монитор. БПА доплыл до конца, развернулся и двинулся в обратном направлении. Мерфи нажал на паузу и воскликнул:

– Есть! – На экране появилось контрастное изображение – несомненно, затонувшее судно. Мерфи увеличил масштаб: темные и светлые пятна превратились в двери, люки и иллюминаторы. Компьютер рассчитал габариты судна, и ученый констатировал: – Длина – двести пятьдесят футов.

Остин заметил на корпусе темное пятно.

– А можно здесь увеличить?

Мерфи щелкнул клавишей, и заинтересовавший Остина фрагмент появился в отдельном окошке у края экрана. Стало отчетливо видно, что у самой ватерлинии зияет пробоина.

Цветную карту зоны поиска с отметкой о положении судна распечатали и расстелили на столе.

– До поверхности четыреста пятьдесят футов. Глубина на шельфе триста футов, но здесь начинается каньон. Судно лежит на его склоне, сразу за краем.

– Молодец, Мерфи, – похвалил капитан Этвуд и сказал, обращаясь к остальным: – Телеуправляемый аппарат готов к запуску.

Капитан указал на пульт управления «роботом» – так обычно называли этот аппарат – и обратился к Ганну:

– Возьмете управление на себя?

Несмотря на профессорские манеры, Руди обожал быть в гуще событий, однако с момента прибытия на «Арго» он весьма успешно держался в сторонке. Оператором Ганн был опытным, и упрашивать его не пришлось.

– С удовольствием, капитан.

– Тогда приступайте, когда будете готовы.

Ганн сел за пульт, пробежался по органам управления и попробовал джойстик, а потом с улыбкой потер руки.

– Запускайте.

Капитан что-то скомандовал в миниатюрную рацию, и через мгновение экран засветился. Носовая камера «робота» была направлена на шахту люка. Когда аппарат опустили в воду, изображение потемнело. В кадре появился водолаз в гидрокостюме. Он отцепил трос подъемного крана и исчез, а экран стал синеть и покрываться пузырями. Машина прошла сквозь люк и медленно погружалась.

Аппарат «Бентос стингрей» соединялся с кораблем трехсотметровым кабелем с кевларовым покрытием. Вниз передавались команды с пульта управления, а в обратном направлении шла видеотрансляция. На «Арго» имелись «роботы» побольше и помощнее, но, услышав рассказ подводников, капитан предпочел более компактный и маневренный аппарат. Габаритами он напоминал большой чемодан. При скромных размерах «Стингрей» был оснащен фото– и видеокамерой, а также манипулятором.

Ловко управляясь с джойстиком, Ганн направил «робота» вниз по пологой траектории. Навигационная сеть вела его точно к цели. Вода понемногу чернела: чем глубже, тем меньше в ней солнечного света. Руди включил спаренные галогеновые прожекторы на сто пятьдесят ватт, но даже их яркие лучи терялись в густой мгле.

«Робот» погрузился до трехсот футов и выровнялся в нескольких ярдах от дна. Легкое течение тормозило машину, и та плыла над слоем черного ила со скоростью чуть меньше узла. Вскоре дно ушло вниз. Каньон разверзся так внезапно, что у собравшихся в зале немного закружилась голова. Ганн направил нос аппарата вниз и повел его вдоль крутого склона.

Пока объект был слишком далеко для визуального контакта, сонар «робота» выводил его контуры на отдельный экран. Руди чуть шевельнул вертикальными рулями, и «Стингрей» проплыл прямо над целью.

Судно лежало на крутом склоне, накренившись и уйдя дном в ил. «Робот» нырнул чуть глубже и поплыл вдоль борта на уровне верхней палубы, мимо иллюминаторов, часть которых оказалась открыта. Корпус сильно зарос ракушками и выглядел особенно зловеще. Кое-где рыжеватыми пятнами проступала специальная защитная краска. Деревянная рубка исчезла без следа, палубы прогнили насквозь. Шлюпбалки торчали пустые, ванты обросли водорослями, а от трубы осталась лишь груда ржавого металла.

Загорелое лицо Остина так и светилось. Для него эта проржавевшая развалина была живой. Уже некому задраить распахнутые рвущимся наружу воздухом люки, но он все равно слышал, как скрипят мачты, как урчит двигатель пляшущего на волнах сухогруза. Прямо перед его глазами рулевой крепко вцепился в штурвал и широко расставил ноги, облокотившись на деревянные перила, а команда занималась на палубе своими делами, сражаясь с неизбежной спутницей моряка – скукой.

Остин попросил Руди подвести «робота» поближе к носу. Как и говорил Крейсман, корпус сильно зарос, и название судна не разобрать. Ганн безуспешно заглядывал во всякие укромные места, надеясь обнаружить табличку с данными производителя.

Тогда Остин обратился к Гаме:

– А что скажет об этой старушке наш штатный гидроархеолог?

Гаме задумчиво потерла подбородок, не отрываясь от мрачной картины на мониторе.

– Вообще-то я занималась греческим и римским флотом, так что куда лучше ориентируюсь в биремах и триремах. Впрочем, кое-какие мысли есть. – «Робот» проплывал в районе миделя, где ржавая обшивка вздулась и заросла не так сильно. – Листы крепятся на заклепках. К сороковым годам двадцатого века все верфи перешли на сварку. Такой рангоут характерен для грузовых судов. Построен, судя по обводам, в самом конце девятнадцатого века или чуть позже.

Остин попросил Ганна переместиться к другому борту. Судно кренилось в сторону пропасти, и с той стороны казалось, что оно вот-вот рухнет. Аппарат подплыл к самому борту, так что пробоина растянулась на весь экран. В лучах прожекторов виднелись искореженные трубы и металлические стойки.

– Руди, что думаешь о повреждениях?

– Судя по кромке, снаряд угодил в машинное отделение. Для торпеды высоковато. Скорее орудие.

– Кому понадобилось топить никчемный старый сухогруз? – удивился Завала.

– Наверное, решили, что не такой уж он никчемный, – отозвался Остин. – Посмотрим, что с надстройкой, о которой говорил Крейсман.

Ганн что-то нажал, и «робот» всплыл над палубой. Руди довольно ухмылялся – он в своей стихии. Аппарат проплыл мимо мостика и замер у темного прямоугольного отверстия. Дыра в борту была рваной – здесь же резак оставил почти ровные края. Ганн подобрался к отверстию почти вплотную, и прожектор выхватил из тьмы очертания койки, металлические ножки стола и стула.

– Мы можем попасть внутрь? – спросил Остин.

– Течение здорово усложняет дело, но я попробую. – Ганн чуть пошевелил джойстиком, и аппарат нырнул точно в центр отверстия с удивительной легкостью – так опытная швея вдевает нитку в иголку. Он мог поворачиваться, не двигаясь с места, и Руди описал полный круг. Камера показала лишь бесцветные груды мусора. Пошарив манипулятором в углу, Ганн поднял облако ржавой взвеси, а «робот» при этом застрял. Руди выждал, пока ил уляжется, и освободил аппарат – тот зацепился краем за свисавший с потолка провод.

– Что скажешь? – спросил он Остина.

– Скажу, что все ценное уже забрали. Придется складывать картину по кусочкам, отталкиваясь только от самого корабля – без груза. – Он ткнул пальцем в полку на стене. – А тут что?

Острый глаз Остина приметил какой-то темный угловатый предмет. Манипулятор «робота» отодвинул бесформенную серовато-бурую кипу хлама, и Руди попытался ухватить находку, но та постоянно вываливалась, словно игрушка, которую ни за что не вытащишь из автомата. Ганн раздраженно прикусил губу. Он загнал предмет в угол и захватил понадежнее, после чего задом вывел «робота» из каюты и поднес манипулятор ближе к прожектору. В его клешне оказалась зажата небольшая плоская шкатулка.

– Возвращаюсь, – объявил Руди.

Он направил аппарат назад, к «Арго», и через несколько минут на экране показались огни люка. Капитан распорядился стабилизировать находку в морской воде и доставить в рубку управления «роботом». Вскоре один из механиков принес белую пластмассовую банку. Из всех собравшихся самый большой опыт обращения с гидроархеологическими находками был у Гаме. Она попросила мягкую кисточку, а шкатулку достала из банки и осторожно поставила на пол. Легкими, аккуратными движениями Гаме расчистила участок размером с ноготь, и под тусклой патиной блеснул металл.

– Серебряная, – бросила она, не отрываясь от работы.

Вскоре половина крышки была очищена. На ней обнаружилась чеканка – двуглавый орел. Гаме осмотрела замок.

– Можно открыть, но я боюсь. Есть риск, что содержимое шкатулки будет уничтожено при попадании воздуха. Тут нужно специальное оборудование.

Она посмотрела на капитана.

– «Арго» предназначен для биологических и геологических исследований, – сказал Этвуд, – но поблизости есть другое судно НУПИ – «Морской охотник», и оно как раз ведет археологические работы. Может быть, там помогут.

– Конечно, помогут. Пару лет назад я бывал на «Морском охотнике», – сказал Остин. – Это ведь аналог «Арго»?

– Да. Конструкция такая же.

– Нужно скорее доставить туда шкатулку. Пока я помещу ее в морскую воду. – Гаме мечтательно посмотрела на находку. – Вот черт. Теперь я не успокоюсь, пока не выясню, что внутри.

Вскоре экран снова зажегся и показал все ту же картинку из трюма. «Робота» опять опустили в воду, и все пошло как в первый раз: водолаз, пузыри, темная вода.

Ганн направил аппарат прямо к затонувшему судну, и тот вскоре подошел прямо к его корме. Орудуя джойстиком, Руди вытянул манипулятор так, чтобы его было хорошо видно в свете прожекторов. Идею Остину подсказала кисточка, которой Гаме чистила крышку шкатулки. В клещах манипулятора была зажата металлическая щетка – прежде ею обрабатывали корпус «Арго» перед покраской.

Руди попытался отскрести ракушки, однако тут вмешался третий закон Ньютона: «Действие равно противодействию». «Робота» отталкивало от корпуса. Затонувшее судно не желало раскрывать свое имя. Тем не менее через сорок пять минут им удалось расчистить небольшой участок. На белом фоне отчетливо виднелся фрагмент надписи: возможно, буква «О» или еще какая-то – вариантов было не меньше десятка.

– Вот тебе и блестящая идея, – заметил Остин.

Ганн был расстроен ничуть не меньше. На его лбу поблескивали капельки пота. Чтобы аппарат не отбрасывало от борта, он постоянно подрабатывал двигателями, но в какой-то момент не справился, и «робот» врезался в обшивку. Наросшие ракушки не выдержали удара – разом отвалился целый кусок с полметра диаметром. Под ним обнаружилась буква «С».

– Наросты затвердели, вот их и не получается отчистить, – сказала Гаме.

– А можешь отколоть еще кусок? – поинтересовался Остин и тут же добавил, обращаясь к капитану: – Разумеется, сэр, если вы не против.

Этвуд пожал плечами.

– Да мне и самому чертовски интересно, что это за лоханка. Подумаешь, пара вмятин на казенном оборудовании!

Тут он сообразил, что за пультом сидит заместитель главы НУПИ, и покраснел. Впрочем, Ганн без всяких сантиментов сжал зубы и стал долбить в борт, словно тараня ворота вражеского замка. Твердая корка отлетала слоями, и из-под нее проступали все новые буквы. Наконец, после особенно удачного удара, отвалился целый пласт сросшихся ракушек, и взглядам собравшихся открылось все название судна.

В свете прожекторов Остин прочел его и покачал головой.

– Я не слишком силен в русском, но, кажется, здесь написано «Звезда Одессы».

– Не слыхал о таком, – сказал Этвуд. – А ты?

– Тоже нет, – отозвался Остин. – Но один мой приятель точно слыхал.

ГЛАВА 22

Вашингтон.

По просьбе Смитсоновского института Сент-Джулиан Перлмуттер посвятил почти весь день поискам информации о двухкорпусном броненосце, и от работы у него разыгрался аппетит. Впрочем, аппетит у Сент-Джулиана просыпался по любому поводу. Обычный человек в таком случае удовлетворился бы парой ломтей хлеба с ветчиной, но Перлмуттер не таков. Питая любовь к немецкой кухне, он остановился на свином колене с кислой капустой и молодом рислинге из собственного винного погреба на четыре тысячи бутылок. Столовое серебро и фарфор в доме Перлмуттера были с французского лайнера «Нормандия».

Даже резкий, как судовой колокол, телефонный звонок не вывел Сент-Джулиана из блаженного состояния сытости.

Промокнув рот и густую седую бороду льняным платком с монограммой, он протянул пухлую руку к телефонной трубке.

– Сент-Джулиан Перлмуттер у аппарата. Коротко изложите, по какому вы делу.

– Простите, я, должно быть, ошибся номером, – раздалось в трубке. – Джентльмен, которому я звоню, никогда не отличался вежливостью в телефонных разговорах.

– Ах вот как! – взревел Перлмуттер. – Ты, Курт, постыдился бы! Что с имамом?

– Имам? Не припоминаю… Попробуй позвонить в стамбульскую справочную.

– Не вздумай потешаться над серьезными вещами, нахальный мальчишка! – пророкотал Перлмуттер, ярко-синие глаза которого так и сияли на румяном лице. – Ты обещал мне раздобыть настоящий рецепт «имам баялды», что можно перевести как «обморок имама», поскольку, попробовав это блюдо, старик упал без чувств от наслаждения. Не забыл?

Остин задабривал Перлмуттера тем, что привозил ему экзотические рецепты со всех концов света.

– Конечно, нет. Как раз выпрашиваю рецепт у шеф-повара одного из лучших стамбульских ресторанов. Вышлю при первой возможности. Я же не хочу, чтобы ты умер от истощения.

Двухсоткилограммовый гигант разразился громогласным хохотом.

– Уж истощение-то мне не грозит!.. Ты еще в Турции?

– Неподалеку. Я на судне НУПИ в Черном море.

– Отдыхаешь?

– Нет, каникулы кончились. Нашлась работа, и мне нужна твоя помощь. Можешь разузнать побольше о старом сухогрузе «Звезда Одессы»? Он затонул в Черном море, только я не знаю когда.

– Проще простого – с такими-то исходными данными, – саркастически заметил Перлмуттер. – Рассказывай-ка все. – Он записал те крохи информации, что были известны Остину. – Я постараюсь, если только совсем не ослабею от голода. Вот будь у меня некий рецепт турецкой кухни…

Остин заверил, что пришлет рецепт в ближайшее время. Ему неловко – в суматохе он совершенно забыл о просьбе Сент-Джулиана.

– На камбузе есть кто-нибудь, кто разбирается в турецкой кухне? – спросил он капитана.

Остин ушел охотиться за рецептом, а в это время за много тысяч миль от Черного моря, в переделанном из сарая доме позади двух увитых виноградными лозами георгианских особняков на Эн-стрит Перлмуттер так и сиял. Разыгрывая недовольство, на самом деле он обожал загадки. Смитсоновский институт подождет, хотя таинственный двухкорпусной броненосец – это тоже очень интересно.

Сент-Джулиан окинул взглядом гостиную, служившую заодно кабинетом и спальней, каждый сантиметр которой занимали книжные полки. Любой библиотекарь упал бы в обморок, но признал бы, что здесь собрана лучшая в мире коллекция книг по истории мореплавания.

Каждую книгу хозяин дома прочел хотя бы дважды. Мозг Перлмуттера, словно энциклопедия, содержал неимоверное количество всевозможных фактов, аккуратно связанных друг с другом, как странички веб-сайта. Он мог достать из любой стопки пыльный томик, пробежать пальцем по корешку и воспроизвести его чуть ли не дословно.

Перлмуттер нахмурился. Какая-то мысль не давала ему покоя, укрывшись в дальнем уголке мозга, неподвластном сознанию. Он что-то слышал про «Звезду Одессы» еще до разговора с Остином. Надо вспомнить прямо сейчас, не то забудется…

Сент-Джулиан рылся в кипах книг и журналов, что-то бормоча себе под нос. Нет, ничего не идет на ум. Наверное, это старость.

Он достал из папки карточку и набрал код Лондона, а затем номер. В трубке раздался голос с резким британским выговором:

– Библиотека Гилдхолла.

Перлмуттер представился и попросил соединить его с ассистентом, к которому обращался в прошлый раз. Как и многие британские учреждения, библиотека Гилдхолла существовала уже не одно столетие. Она была основана в тысяча четыреста двадцать третьем году и славилась своими историческими фондами, в которых имелись работы аж одиннадцатого века.

А еще здесь было лучшее в Британии собрание книг по истории кулинарии и виноделия, и этот факт тоже не ускользнул от внимания Перлмуттера. Впрочем, чаще всего он обращался к трудам по мореплаванию. Благодаря славной истории Английского флота и колоссальному размаху колониальной торговли во времена Британской империи Гилдхолл оказался настоящим кладезем информации о любой стране мира, имеющей выход к морю.

Из трубки донесся приятный голос его знакомой – молодой женщины по имени Элизабет Босворт:

– Рада вас слышать, Джулиан.

– Спасибо, Элизабет. Как поживаете?

– Благодарю, хорошо. Последнее время много дел – составляю каталоги договоров с командами колониальных судов в восемнадцатом веке.

– Я вам не помешал?

– Нет-нет. Материалы интересные, но временами становится скучновато. Чем я могу вам помочь?

– Пытаюсь выяснить что-либо о старом сухогрузе «Звезда Одессы». Не могли бы вы глянуть в записях «Ллойда»?

В библиотеке Гилдхолла хранились все архивы этой огромной страховой компании вплоть до тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Корпорация «Ллойд» была учреждена в тысяча восемьсот одиннадцатом году как система «наблюдения и надзора» в крупных портах всей планеты. К концу девятнадцатого века на нее в разных уголках мира работали четыре с лишним сотни агентов да еще пятьсот их помощников. В библиотеке хранились отчеты о несчастных случаях, судовладельцах, поставках и фрахтах, которые интересовали историков вроде Перлмуттера.

– С удовольствием поищу, – ответила Босворт.

Приветливость девушки лишь отчасти объяснялась щедрыми пожертвованиями, которые Сент-Джулиан регулярно делал в фонд библиотеки в дополнение к обычному взносу. Как и американец, она обожала историю мореплавания и восхищалась его домашней библиотекой. Элизабет и сама не раз обращалась к нему за помощью.

Перлмуттер продиктовал все, что ему сообщил Остин, и извинился за скудность исходной информации. Босворт пообещала перезвонить, как только что-нибудь выяснит. Он повесил трубку и вернулся к работе. Перлмуттер отличался бульдожьим упорством и наконец отыскал набросок двухкорпусного броненосца конфедератов. Он уже набирал на компьютере отчет, когда зазвонил телефон. Это была Босворт.

– Джулиан, я кое-что отыскала по «Звезде Одессы». Отправлю факсом.

– Спасибо, Элизабет. Когда буду в Лондоне, обязательно приглашу вас поужинать в «Симпсонс» на Стрэнде.

– Свидание!.. Ну, вы знаете, как меня найти.

Они попрощались, а через пару минут факс зажужжал и выплюнул несколько листов. Перлмуттер взял первый: отчет агента «Ллойда» А. Зубрина из Новороссийска, датированный апрелем семнадцатого года.

«Настоящим сообщаю, что сухогруз „Звезда Одессы“ водоизмещением десять тысяч тонн, вышедший из Одессы в Константинополь в феврале 1917 года, не прибыл в пункт назначения и считается пропавшим без вести. Информацию подтвердил агент Г. Боздаг из Константинополя. Из других черноморских портов сведений также не поступало. Судно принадлежит компании „Фоше“ из Марселя, которая обратилась за возмещением. Согласно данным последнего осмотра в июне 1916 года, сухогруз требовал срочного ремонта. Прошу разъяснений по поводу страховой выплаты».

Далее следовала переписка между агентом, центральным офисом в Лондоне и компанией-владельцем. Французы требовали выплаты в полном объеме, страховщики отказывали, ссылаясь на плачевное состояние судна. В итоге сошлись на трети первоначальной суммы – да и то с учетом стоимости груза.

Перлмуттер подошел к огромному – во всю стену – шкафу и вытащил потертый том бордового цвета. Листая реестр французских судовладельцев, он выяснил, что компания «Фоше» обанкротилась в двадцать втором году. Сент-Джулиан хмыкнул. Неудивительно – раз они так относились к своим судам. Он поставил книгу на место и взял второй документ, который прислала Босворт, – книжную рецензию из лондонской «Таймс» тридцатых годов.

Статья называлась «Морской волк раскрывает тайны Черного моря». Перлмуттер отложил ее и прочел сначала письмо Элизабет:

Дорогой Джулиан,

Надеюсь, статья вам пригодится. Ваше загадочное судно упоминается в аннотации к семейному архиву, завещанному библиотеке лордом Додсоном, который много лет служил в Министерстве иностранных дел. Речь идет о рукописи с воспоминаниями Додсона, однако семья изъяла ее из архива. «Звезда Одессы» также упоминается в книге «Жизнь в Черном море». Эта книга у нас есть, если потребуется, могу выслать ее «Федексом».

Перлмуттер отложил письмо и направился к полке, под завязку забитой книгами всех цветов и размеров. Пробежав пухлыми пальцами по корешкам, он вытащил небольшой томик в кожаном переплете с элегантной позолотой.

– То-то! – торжествующе воскликнул Сент-Джулиан.

Не беспокоясь больше о провалах в памяти, он нацарапал на листке: «Высылать не надо. Книга у меня есть. Спасибо» – и сунул его в факс. Сообщение помчалось через Атлантику, а Перлмуттер поудобнее устроился в кресле, поставил рядом стакан холодного чая с гибискусом, блюдце с крекерами и паштет из трюфелей, после чего погрузился в чтение.

Автором изданной в тридцать шестом году книги оказался русский капитан по фамилии Попов. Написано было бойко и весело, так что Перлмуттер то и дело улыбался рассказам о штормах и смерчах, пиратах и бандитах, о жуликоватых торговцах, жадных чиновниках и матросских бунтах.

Самая трогательная глава называлась «Русалочка». Попов тогда был капитаном сухогруза и перевозил лес. Однажды ночью марсовый увидел вдали вспышки и услышал раскаты грома, хотя небо было ясное. Решив, что кто-то попал в беду, Попов изменил курс.

«Через несколько минут мы прибыли на место. Море было затянуто масляной пленкой, над водой висел жирный черный дым. Кругом плавали обломки и – о ужас! – изуродованные обгоревшие тела. Несмотря на все мои уговоры, команда отказалась подбирать трупы: мол, это плохая примета, а люди все равно уже мертвы. Я приказал остановить двигатель, и мы стали слушать. Ни звука. Внезапно откуда-то донесся крик, похожий на птичий. Мы с моим верным помощником прыгнули в шлюпку и стали пробираться среди обломков, правя на звук. Представьте же себе наше изумление, когда свет фонаря выхватил из тьмы светлые локоны маленькой девочки. Она цеплялась за какой-то ящик и, появись мы хоть несколькими минутами позже, непременно замерзла бы в ледяной воде. Втащив девочку в шлюпку, мы смыли с ее лица масло. „Вылитая русалочка!“ – воскликнул мой помощник. При виде нашей очаровательной пассажирки матросы мигом прекратили возмущаться и принялись, как один, заботиться о малышке. Впоследствии выяснилось, что она недурно образована и свободно говорит по-французски. Девочка объяснила, что вместе с семьей плыла на „Звезде Одессы“. Своего собственного имени малышка сообщить не могла; вроде бы ее звали Марией. О своей прежней жизни и о гибели судна она не помнила ничего. Мои суровые морские волки просто обожали ее и называли „русалочкой“».

Прибыв в порт назначения, капитан доложил об инциденте, однако почему-то не стал сообщать властям про девочку. В послесловии к книге он объяснил это так:

«Моим любезным читателям наверняка интересно, что стало с русалочкой. Прошло уже много лет, и теперь я могу рассказать всю правду. Когда я вытащил из воды полумертвую малышку, я был женат уже пять лет – но моя красавица жена так ни разу и не понесла. Когда я вернулся на Кавказ, мы приняли Марию к себе в семью и не могли на нее нарадоваться. Жена умерла, Мария же выросла чудесной девушкой и вышла замуж – у нее тоже есть дети. А я на старости лет решил рассказать всем, какой удивительный дар принесло мне море после долгих невзгод и лишений».

Перлмуттер отложил книгу и взялся за заметку из «Таймс». Рецензент отозвался о книге сдержанно, зато поразившую его историю «русалочки» пересказал весьма подробно. Перлмуттер предположил, что кто-то из вездесущих сотрудников «Ллойда» наткнулся на упоминание о «Звезде Одессы» и приложил статью к страховому делу.

История русского капитана так потрясла Перлмуттера, что он даже забыл про еду, но теперь быстро наверстал упущенное, разом намазав на крекер паштета долларов на двадцать. Историк подошел к окну и, смакуя землистый аромат трюфелей, окончательно вернулся к реальности. Заинтересовавшись лордом Додсоном, Перлмуттер перечитал письмо Босворт. Интересно, почему его наследники изъяли архив из библиотеки?

Сент-Джулиан казался неуклюжим, однако привык действовать быстро. Он снял трубку, поговорил с парой лондонских знакомых и вскоре выяснил, что внук лорда Додсона – тоже лорд – живет в Котсуолде. Один из приятелей раздобыл и телефон – при условии, что его имя останется тайной, не то обедать Перлмуттеру до скончания дней в «Бургеркинге».

Он набрал номер и представился.

– Да, я лорд Додсон. Говорите, вы занимаетесь историей мореплавания? – чуть удивленно переспросил его собеседник с резковатым выговором британского аристократа.

– В поисках информации о судне «Звезда Одессы» я наткнулся на упоминание о мемуарах вашего отца. В библиотеке мне сказали, что эти материалы изъяты по требованию семьи, и я хотел поинтересоваться, не планируете ли вы все же вернуть их Гилдхоллу?

Повисла пауза, а потом Додсон ответил:

– Ни за что! Видите ли, мистер Перлман, часть записей – весьма личного свойства. – Его голос звучал взволнованно.

– С вашего позволения, лорд Додсон, моя фамилия Перлмуттер. Неужели исторические материалы никак нельзя отделить от личных?

– Извините, мистер Перлмуттер, – Додсон взял себя в руки, – дело в том, что все записи тесно взаимосвязаны. От этих мемуаров не будет никакой пользы – одни неприятности.

– Простите мою настойчивость, но, насколько мне известно, ваш дед завещал библиотеке все свои архивы без исключения.

– Верно, однако следует иметь в виду, что он был человеком исключительной честности. – Спохватившись – эта фраза ставит его самого в двусмысленное положение, – лорд Додсон добавил: – То есть отличался особой наивностью.

– Наивность не помешала занять важный пост в Министерстве иностранных дел.

Додсон нервно усмехнулся.

– В настойчивости американцам не откажешь. Вот что, мистер Перлмуттер, я не хочу показаться невежливым, но разговор закончен. Спасибо за звонок. Всего хорошего.

В трубке раздался длинный гудок. Перлмуттер недоуменно покачал головой. Странно. С чего бы старику так переживать из-за вполне безобидного вопроса? Что за старинная тайна до сих пор тревожит Додсона?

Он набрал номер Остина. Пусть Курт сам разбирается, отчего затонувшая восемьдесят лет назад «Звезда Одессы» не дает покоя английскому лорду.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю