Текст книги "Айсберг"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В десять утра они отыскали двенадцатый причал, и высокий, смуглый охранник Файри пропустил их за шлагбаум. Сандекер оделся во все старое, мятое, нахлобучил грязную шляпу с обвисшими полями, а с собой тащил ящик с рыболовными принадлежностями и удочку. Тиди была в брюках, в теплой вязаной кофте и в непромокаемом плаще. Под мышкой она несла мольберт, на плече сумку и обе руки глубоко засунула в карманы плаща. Охранник провел классический обыск, прощупав Питта, который, изящно виляя бедрами, шел последним.

Если Сандекер и Тиди выглядели и были одеты как рыбаки, то Питт смахивал на майскую королеву. [9]9
  Девочка-подросток, идущая впереди парада в майский праздник весны.


[Закрыть]На нем были красные замшевые туфли без застежек, многоцветные полосатые брюки (такие тесные, что с трудом натягивались и грозили лопнуть по швам) на вышитом поясе шириной в два дюйма и пурпурный свитер, украшенный у выреза желтым платком. Питт часто моргал глазами за круглыми очками в стальной оправе а ля Бенджамин Франклин, а на голове красовалась вязаная шапочка с кисточками. У охранника медленно отвисла челюсть.

– Привет, милый, – сказал Питт и застенчиво улыбнулся. – Наша лодка готова?

Охранник, разинув рот, глядел пустыми глазами, не в силах общаться с явившимся перед ним видением.

– Ну, ну, – сказал Питт. – Мисс Файри великодушно разрешила нам воспользоваться одной из ее лодок. Которой из них?

При этом он в упор смотрел на промежность охранника.

Охранник встрепенулся, словно его пнули, и изумление на его лице быстро сменилось отвращением. Ни слова не говоря, он повел их по причалу, через сто футов остановился и показал на сверкающий нарядный тридцатидвухфутовый катер «Крис крафт». [10]10
  Известная американская судостроительная фирма.


[Закрыть]

Питт прыгнул на палубу и исчез. Через несколько минут он вернулся на причал.

– Нет, нет, эта совсем не подойдет. Слишком мирская, слишком вычурная. Чтобы творить, нужна атмосфера. – Он посмотрел вдоль причала. – А что вот эта?

Охранник не успел ответить: Питт прошел по причалу и перепрыгнул на палубу сорокадвухфутового рыбацкого баркаса. Быстро осмотрел его и кивком показал на люк.

– Вот эта подойдет. У нее есть характер, грубая уникальность. Мы возьмем эту.

Охранник несколько мгновений колебался. Наконец он передернул плечами – что должно было означать, что он пожал ими, – кивнул и пошел назад, к входу на причал, время от времени оглядываясь на Питта и качая головой.

Когда он уже не мог их услышать, Тиди спросила:

– А почему эта старая грязная лохань? Почему не та красивая яхта?

– Дирк знает, что делает. – Сандекер поставил ящик и удочку на потертую деревянную банку и посмотрел на Питта. – Эхолот на нем есть?

– «Флеминг шесть-десять», лучший в своем классе. Обладает большой чувствительностью, хорош для обнаружения косяков рыбы. – Питт прошел по узкому коридору. – Прекрасный выбор. Позвольте показать вам машинное отделение, адмирал.

– Вы хотите сказать, что мы отказались от красивой яхты «Крис крафт» только потому, что на ней нет эхолота?

– Совершенно верно, – ответил Питт. – Эхолот – наша единственная надежда найти черный самолет.

Питт отвел Сандекера вниз, в машинное отделение. Затхлый воздух и острый запах нефти и трюмной воды заполнили их ноздри, заставив ахнуть после кристально-чистой атмосферы наверху. Но был и другой запах. Сандекер вопросительно посмотрел на Питта.

– Пары бензина?

Питт кивнул.

– Поглядите на двигатель.

Дизельный двигатель – наиболее эффективное средство приводить в движение небольшой корабль, особенно рыбацкий. Тяжелый, дающий мало оборотов в минуту, медлительный, но дешевый в работе и обслуживании и надежный, такой двигатель используется почти на всех судах, которые не рассчитывают на паруса. Однако этот баркас был устроен иначе. Рядом друг с другом, с осями винтов, уходящими в трюмную воду, здесь стояли два «Стерлинга» [11]11
  «Стерлинг спорт карз» – американская компания, специализирующаяся на производстве дорогих спортивных автомобилей.


[Закрыть]на 420 лошадиных сил каждый, дизельные двигатели, работающие на бензине. В полутьме машинного отделения они напоминали двух спящих великанов, ждущих только сигнала, чтобы с грохотом ожить.

– На кой черт такому корыту столько силы? – тихо спросил Сандекер.

– Если не ошибаюсь, – так же тихо ответил Питт, – этот охранник тупица.

– То есть?

– На полке в капитанской рубке я нашел вымпел с альбатросом.

Питт провел рукой по впускным коллекторам «Стерлингов»: такие чистые, что пройдут любую морскую инспекцию.

– Катер принадлежит Рондхейму, а не Файри.

Сандекер ненадолго задумался.

– Мисс Файри велела нам обратиться к ее начальнику пристани. По неведомой причине он отсутствовал, и причал оставался в распоряжении этого потрепанного субъекта с усами в табаке. Стоит подумать, не ловушка ли это.

– Не думаю, – сказал Питт. – Рондхейм, несомненно, не спустит с нас глаз, но мы не давали ему оснований для подозрений – пока не давали. Охранник просто ошибся. Он не получил специальных указаний и решил, что нам позволено брать любой катер, потому и показал нам самый красивый. Ничто не говорило, что мы выберем эту маленькую жемчужину.

– Но что этот корабль здесь делает? У Рондхейма хватает своих причалов.

– Какая разница, – с широкой улыбкой сказал Питт. – Ключи в зажигании, и я предлагаю уйти, прежде чем охранник спохватится.

Адмирала не нужно было уговаривать. Когда речь шла о сложных играх и изобретательных действиях во имя справедливости, он не заставлял себя ждать.

Поправив поношенную шляпу, он не теряя времени отдал своей команде первый приказ:

– Отдать швартовы, майор. Не терпится посмотреть, на что способны эти «Стерлинги».

Ровно через минуту охранник во весь дух бежал по причалу, размахивая руками. Питт, стоя на палубе, добродушно помахал ему, а Сандекер, счастливый, как ребенок, получивший новую игрушку, прибавил скорости и начал выводить катер из гавани Рейкьявика.

Судно называлось «Гримси»; из-за крошечной квадратной рулевой рубки, расположенной в пяти футах от кормы, казалось, будто он движется в сторону, противоположную той, какую подразумевал его строитель. Баркас был очень старый, не моложе старинного компаса, укрепленного у руля. Доски палубы из красного дерева были выглажены многими годами, но оставались прочными и надежными и к тому же сильно пахли морем. У причала судно с плоским дном и угловатым корпусом казалось старой неуклюжей лоханью, но, когда заработали могучие «Стерлинги», нос баркаса поднялся над водой, как морская чайка, поймавшая ветер. Судно радостно, без усилий и трудностей, устремилось вперед.

Сандекер чуть сбросил скорость и медленно, неторопливо повел «Гримси» по рейкьявикской гавани. Судя по улыбке, адмиралу чудилось, что он стоит на мостике боевого крейсера. Он вернулся в свою стихию и наслаждался каждой минутой. Заинтересованному наблюдателю его пассажиры показались бы обычными туристами на чартерном корабле: Тиди загорала и направляла на все интересное фотоаппарат, а Питт яростно рисовал на мольберте. Еще до выхода из гавани они подошли к рыбацкой лодке и купили два ведра сельди – приманку.

Потом, после оживленного разговора с рыбаками, вышли из гавани.

Как только они обогнули скалистый мыс, и их не стало видно из гавани, Сандекер увеличил скорость, постепенно доведя ее до тридцати узлов. Странно было видеть неуклюжий корпус, летящий над волнами, как гидроплан на «Голд Кап». [12]12
  Детройтские гонки гидропланов «Золотой кубок».


[Закрыть]Волны расступались перед увеличивающим скорость «Гримси», смыкаясь за кормой в бурлящий кильватерный след. Питт нашел карту берега и положил на столик рядом с Сандекером.

– Это примерно здесь. – Питт карандашом отметил место на карте. – Двадцать миль на юго-восток от Кефлавика.

Сандекер кивнул.

– Не больше полутора часов. При такой-то скорости. Ты только посмотри, дроссель еще два дюйма не дошел до предела.

– Погода превосходная. Надеюсь, она удержится.

– Облаков нет ни в одной стороне. В это время года у южной оконечности Исландии обычно тихо. Худшее, что нас может ждать, это туман. Он появляется во второй половине дня.

Питт сел, вытянул ноги и посмотрел на скалистый берег.

– По крайней мере можно не беспокоиться о горючем.

– Что говорят приборы?

– Баки полны на две трети.

Мозг Сандекера работал как берроузовский арифмометр. [13]13
  «Берроуз компани» – американская компания по производству оборудования для бизнеса.


[Закрыть]

– Для наших целей хватит. Нет смысла беречь горючее, тем более что платит по счету Рондхейм.

Довольный, он еще увеличил скорость.

«Гримси» опустил корму и полетел над волнистым синим морем, поднимая два гигантских облака брызг. Впрочем, Сандекер не всегда рассчитывал маневры. Тиди как раз поднималась по лестнице из камбуза, осторожно неся поднос с тремя чашками кофе, когда адмирал увеличил обороты. Неожиданный разгон застал ее врасплох, поднос взвился в воздух, а сама Тиди исчезла в камбузе, как будто ее сдернули туда невидимой рукой. Ни Питт, ни Сандекер не заметили этого водевильного падения.

Тридцать секунд спустя, гневно вскинув голову, Тиди снова появилась в рубке: ее волосы промокли, блузка была залита кофе.

– Адмирал Джеймс Сандекер! – визгливо, перекрывая гул двигателей, крикнула Тиди. – Когда вернемся в отель, добавьте к вашему счету стоимость новой блузки и похода в парикмахерскую.

Сандекер и Питт посмотрели на нее, потом, ничего не понимая, переглянулись.

– Я могла попасть в больницу, – продолжала Тиди. – Если хотите, чтобы я в этом плавании была буфетчицей, будьте повнимательнее.

С этими словами она повернулась и снова исчезла в камбузе.

Сандекер свел брови.

– Что это было?

Питт пожал плечами.

– Женщины редко объясняют свои поступки.

– Для менопаузы она слишком молода, – размышлял Сандекер. – Должно быть, у нее менструация.

Мысленно аплодируя ему, Питт сказал:

– Все равно это вам будет стоить новой блузки и похода к парикмахеру.

Тиди потребовалось десять минут, чтобы снова сварить кофе. Учитывая, под каким углом «Гримси» навис над водой, разрезая вершины волн, она проявила профессиональную ловкость, умудрившись в упрямой решимости добраться до рубки и не пролить ни капли из трех чашек.

Прихлебывая кофе и глядя, как темно-синяя вода расступается перед старым кораблем, Питт не сдержал улыбку.

Но потом он вспомнил о Ханневелле, о Файри, о Матаджике, об О’Рейли и перестал улыбаться.

Без улыбки он следил за тем, как перо эхолота выписывает зигзаги, рисуя поверхность морского дна. Дно находилось на глубине в сто тридцать футов. Питт не улыбался: где-то там, внизу, лежит самолет с мертвым экипажем, и он должен его найти. Если повезет, эхолот покажет неправильный выступ на дне.

Надеясь на лучшее, он отмечал расположение береговых утесов.

– Вы уверены в том, где искать? – спросил Сандекер.

– На двадцать процентов уверен, на восемьдесят – догадываюсь, – ответил Питт. – Будь у меня ориентир, «Улисс», я бы изменил соотношение в нашу пользу.

– Жаль, но вчера я не знал, что вы задумали. Официальный запрос о спасении был направлен через несколько часов после вашего крушения. Спасательная служба ВВС из Кефлавика подняла ваш «Улисс» из прибоя своим гигантским вертолетом. Надо отдать им должное – работают очень эффективно.

– Эта эффективность нам дорого обойдется, – сказал Питт.

Сандекер помолчал, внося изменения в курс.

– Проверили оборудование для погружений?

– Да, там все, о чем мы просили. Напомните, чтобы я угостил выпивкой этих госдеповских людей из консульства, когда вернемся. Переодеться рыбаками и продавать приманку всего через пару часов после того, как вас известили, – это нужно уметь. Всякий, кто наблюдал бы за этим в бинокль, решил бы, что встреча совершенно случайная. Они так незаметно переложили оборудование, пока вы торговались из-за приманки, что я и с десяти футов едва это заметил.

– Все равно мне это не нравится. Нырять опасно, а опасность – приближение смерти. Должен вам сказать, что я не склонен нарушать собственные приказы и позволять своим людям нырять без должной подготовки в неизвестных водах. – Сандекер переступил с ноги на ногу. Он поступал вопреки собственному мнению, в каждом его движении читалось недовольство. – Что вы надеетесь найти, кроме обломков самолета и разбухших тел? Откуда вы знаете, что нас не опередили?

– Существует определенная вероятность, что на телах есть опознавательные знаки, которые могли бы привести нас к человеку, стоявшему за этой загадкой. Одно это оправдывает попытку найти их останки. Но гораздо важнее самолет. Номера и опознавательные знаки на нем закрашены, на расстоянии можно было разглядеть только силуэт. Только этот самолет, адмирал, способен привести нас к убийце Ханневелла и Матаджика. Единственное, что нельзя покрыть черной краской, – это серийный номер двигателя под капотом на турбине. Если мы найдем самолет, и я отыщу номер, очень просто будет найти изготовителя и проследить путь двигателя к самолету и к его владельцу.

Питт помолчал, подстраивая эхолот.

– Ответ на ваш второй вопрос – опередить нас невозможно.

– Вы как будто слишком уверены в себе, – машинально сказал Сандекер. – Я ненавижу этого сукина сына, но должен признать, что мозги у него есть. Он уже должен был начать поиски пропавшего самолета.

– Верно, поиски с поверхности он мог начать, но на этот раз – впервые за все время – у нас преимущество. Никто не видел воздушный бой. Дети, которые нашли нас с Ханневеллом на берегу, сказали, что пошли посмотреть, только когда увидели в прибое «Улисс». А то, что нас не убили до того, как мы оказались в доме гостеприимного доктора, свидетельствует, что наземных наблюдателей не было. Итог: я единственный уцелевший, кто знает, где искать…

Питт неожиданно смолк, разглядывая линию на графике. Черная линия расширилась, превратившись в небольшое возвышение: песчаное морское дно неожиданно поднялось на восемь или десять футов.

– Думаю, мы его нашли, – спокойно сказал Питт. – Поворачивайте влево и пересеките наш кильватерный след, курс один-восемь-пять, адмирал.

Сандекер повернул руль и выполнил поворот на двести семьдесят градусов к югу, заставив «Гримси» мягко качнуться на волнах собственного следа. На этот раз перо дольше вычерчивало возвышение в десять футов, прежде чем вернуться к нулю.

– Глубина? – спросил Сандекер.

– Сто сорок пять футов, – ответил Питт.

– Судя по показаниям, мы только что прошли над ним от кончика одного крыла до кончика другого.

Несколько минут спустя «Гримси» остановился над указанным эхолотом возвышением. До берега была почти миля, под северным солнцем отчетливо виднелись черные отвесные утесы.

Поднялся легкий ветер, гладкая поверхность воды покрылась рябью. Легкое предупреждение, сигнал о приближении непогоды. Этот ветер заставил волосы на шее у Питта зашевелиться от мрачного предчувствия. Он впервые задумался о том, что найдет в глубине холодных атлантических вод.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Яркое, безоблачное голубое небо не задерживало солнечные лучи, и влажный неопреновый костюм Питта превратился в облегающий купальник: Питт проверял регулятор старого армейского акваланга «Дайверз Дипстар» с одним регуляторным шлангом. Он предпочел бы более современную модель, но просители не выбирают.

Можно считать, ему повезло: один из молодых работников консульства увлекался подводным плаванием, и снаряжение оказалось у него под рукой. Питт присоединил регулятор к баллону с кислородом. Таких баллонов у него было всего два. Хватит на пятнадцать минут, совсем немного для погружения на сто сорок футов. Единственное утешение: он будет на глубине так недолго, что можно не беспокоиться из-за декомпрессии.

Последним, что Питт увидел на палубе «Гримси», прежде чем сине-зеленая вода сомкнулась над его маской, были адмирал Сандекер, сонно сидящий с удочкой в руке, и Тиди, переодетая в экстравагантное одеяние Питта, с забранными в узел каштановыми волосами, энергично рисующая береговые утесы. Закрытый от взглядов с берега, Питт скользнул в воду за рубкой и превратился в часть морского безбрежья. Он был начеку. Без спутника погружение опасно и не допускает ошибок.

Потное тело соприкоснулось с ледяной водой, и от шока Питт едва не потерял сознание. Используя якорную цепь в качестве путеводной нити, он начал погружение, оставляя за собой цепочку пузырей, лениво поднимавшихся к поверхности.

По мере погружения свет убывал и видимость ухудшалась. Питт проверил два жизненно важных показателя. На указателе глубины было девяносто футов, а оранжевый циферблат подводных часов сообщил, что он под водой уже две минуты.

Постепенно показалось дно. Питт машинально трижды сглотнул, выравнивая давление на барабанные перепонки; его поразил цвет песка – угольно-черный. В отличие от большинства областей на Земле, где донный песок белый, вулканы Исландии покрыли дно ковром черных песчинок. Питт замедлил движение, зачарованный необычным черным цветом под покровом сине-зеленой воды. Видимость сорок футов – неплохо для такой глубины.

Он невольно развернулся на триста шестьдесят градусов. В поле зрения ничего не было. Питт поднял голову и увидел проплывающие смутные силуэты. Небольшая стая трески кормилась у дна своими любимыми рачками и крабами. Питт несколько мгновений наблюдал, как рыбы плывут над ним, чуть приплюснутые, окрашенные в темно-оливковый цвет с сотнями маленьких коричневых пятнышек. Жаль, адмирал ни одной не поймает, подумал Питт. Самая маленькая из них тянула не меньше чем на пятнадцать фунтов.

Питт начал, увеличивая круги, отходить от якорной цепи, ластом проводя черту в песке, чтобы обозначить свое продвижение. На глубине он частенько видел фантастические картины – зрительное восприятие искажалось, опасность становилась преувеличенно большой. На шестом круге он различил в голубой дымке смутные очертания. Быстро работая ластами, Питт поплыл в ту сторону. Через тридцать секунд его надежды умерли. Это была большая, неровная скала, торчавшая из дна, как остаток забытой крепости где-нибудь посреди пустыни.

Питт без усилия скользнул мимо сглаженных течениями боков скалы; он пытался восстановить контроль над меркнущим сознанием. Эхолот показывал не это, думал он. Слишком коническая вершина, чтобы сойти за фюзеляж самолета.

Самолет наверняка был где-то близко, но Питту пришлось открыть клапан запасного баллона, а это означало, что у него всего несколько минут до вынужденного подъема на поверхность.

Ему не потребовалось много времени, чтобы найти самолет. Тот лежал на брюхе, разломившись надвое – явное свидетельство силы удара. Питту становилось трудно дышать, пора было подниматься. Он пошире открыл клапан и устремился вверх. Питт поднимался в облаке пузырей, и водяной потолок над головой делался все ярче. На глубине тридцать футов Питт остановился и поискал киль «Гримси»: важно было выйти на поверхность с противоположной от берега стороны. Корабль, как жирная утка, лежал на воде, подобрав винты, как лапы, и чуть покачивался на волнах. Питт поискал солнце, чтобы определить направление. «Гримси» дрейфовал на якоре, развернувшись на сто восемьдесят градусов, так что теперь к берегу был обращен правый борт.

Питт поднялся на палубу с левого борта, положил баллоны и ползком добрался до рубки. Сандекер, не поднимая головы, медленно положил удочку на палубу, так же медленно прошел в рубку и остановился в дверях.

– Надеюсь, вам повезло больше, чем мне.

– Самолет лежит в ста пятидесяти футах с левого борта, – сказал Питт. – У меня не было времени искать внутри: не хватило воздуха.

– Лучше снимите костюм и выпейте кофе: у вас лицо синее, как фарфоровое блюдце.

– Пусть кофе остается горячим. Я успокоюсь, когда получу то, за чем мы пришли.

Питт двинулся к выходу.

Сандекер строго посмотрел на него.

– В следующие полчаса вы останетесь здесь. У нас еще полно времени. День только начался. Бессмысленно надрываться. Как любой ныряльщик, вы знаете, насколько опасно вторичное погружение. Два погружения на сто пятьдесят футов в течение получаса – определенно не миновать кессонной болезни. – Он помолчал и закончил: – Вы сами видели, как люди от боли выхаркивают куски собственных легких. Знаете таких, кого парализовало на всю жизнь. Даже если я загоню эту старую баржу, как лошадь, меньше чем за два часа не доставлю вас в Рейкьявик. Добавьте еще пять часов на перемещение в Лондон и к ближайшей декомпрессионной камере. Ни за что, мой друг. Спускайтесь вниз и отдохните. Я вам скажу, когда можно будет снова погружаться.

– Не буду спорить, адмирал, вы победили. – Питт расстегнул молнию на костюме. – Однако я думаю, мне разумней оставаться на палубе, чтобы все время видели нас троих.

– Кто нас увидит? Берег пуст, а с выхода из гавани мы не встретили ни одной лодки.

– Берег не пуст. За нами наблюдают.

Сандекер повернулся и через водное пространство посмотрел на береговые утесы.

– Может, я и старею, но мне еще не нужны очки. Будь я проклят, если вижу какой-нибудь отчетливый блеск.

– Справа, сразу за скалой, выступающей из воды.

– Ничего не вижу на таком расстоянии. – Адмирал посмотрел на скалу, указанную Питтом. – Если взять бинокль и посмотреть туда, получится так, словно я смотрю в замочную скважину и вижу там чей-то глаз. Вы уверены?

– Я видел отражение. На мгновение солнце отразилось от линз. Вероятно, бинокль.

– Пусть глазеют. Если спросят, почему на палубе только двое, Тиди мучилась внизу морской болезнью.

– Неплохое объяснение, – с улыбкой сказал Питт. – Пока между мной и Тиди в этом наряде нет разницы.

Сандекер рассмеялся.

– За милю даже в бинокль родная мать вас не различила бы.

– Не знаю, как воспринимать это.

Сандекер повернулся и посмотрел Питту в глаза, его губы дернулись в сухой усмешке.

– Не морочьтесь. Топайте вниз. Пора спать. Пришлю Тиди с чашкой кофе. И никаких штучек. Я знаю, каким эротичным становишься после трудного погружения.

Когда Сандекер разбудил Питта, в люке виднелся странный серо-желтый свет. Тот просыпался медленно, мозг пробуждался не сразу: краткий отдых подействовал сильнее, чем восьмичасовой сон. Питт почувствовал, что волнение уменьшилось. «Гримси» едва покачивался на пологих, длинных волнах. Ни намека на ветер. Воздух влажный и тяжелый.

– Погода меняется, адмирал?

– С юга накатился туман.

– Давно?

– Пятнадцать или двадцать минут назад.

– Быстро.

– Времени хватит… для быстрого погружения.

Несколько минут спустя Питт, уже облаченный в костюм, соскользнул за борт. Снова вниз, в мир, где нет ни звуков, ни ветра; вниз, в мир, где неизвестен воздух. Он выровнял давление в ушах и стал спускаться, сильно отталкиваясь ластами; затекшие мышцы болели, мозг еще не очнулся от сна.

Он плыл бесшумно, без усилий, словно подвешенный на проволоке, в меркнущих красках: темно-зеленый постепенно сменился мягким серым. Плыл без чувства направления, полагаясь только на чутье и немногие ориентиры на дне. И нашел.

Он осторожно приближался к самолету; сердце бухало, как большой оркестровый барабан; Питт по опыту знал, что, когда углубляешься в изуродованные обломки, каждое мгновение может таить смертельную опасность.

Он проплыл к рваному отверстию в фюзеляже, темневшему в восьми футах от крыльев в сторону хвоста, и его приветствовал морской окунь, совсем маленький, не больше шести дюймов длиной. Его оранжево-красные чешуйки резко выделялись на темном фоне и поблескивали в тусклом свете, как игрушки на рождественской елке. Окунь несколько мгновений смотрел на Питта глазами-бусинками, глубоко посаженными на колючей голове, потом заметался перед маской, когда Питт начал пробираться в самолет.

Как только его глаза привыкли к темноте, Дирк увидел груду сидений, сорванных с креплений в полу, и плавающие под потолком деревянные ящики. Вытолкнув два ящика в отверстие, Питт смотрел, как они поднимаются на поверхность.

Потом он увидел перчатку, в которой еще оставалась рука. Тело, от которого оторвало эту руку, было зажато между сиденьями в углу главного салона. Питт вытащил труп и обыскал. Должно быть, это был тот, кто через открытый люк стрелял из пулемета, решил Питт.

Голова представляла собой неприятное зрелище. Она превратилась в полужидкую массу, от центра красноватыми щупальцами отходили серое вещество мозга и обломки черепа и покачивались в течении. В карманах рваного черного комбинезона не нашлось ничего, кроме отвертки.

Питт сунул отвертку за пояс с балластом, потом отчасти проплыл, отчасти проскользнул в кабину пилота. Если не считать разбитого лобового стекла перед вторым пилотом, сердце самолета казалось пустым и невредимым. Но потом Питт взглянул на пузырьки своего дыхания, поднимавшиеся к потолку и извивающиеся змеей в поисках выхода. Пузырьки постепенно собирались в углу, окружая другой труп, всплывавший под давлением газов в разлагающемся теле.

На мертвом пилоте был такой же черный комбинезон. Быстрый обыск ничего не дал: карманы были пусты. Мимо Питта проплыл маленький окунь и начал клевать выпученный правый глаз пилота. Тяжело дыша, Питт оттолкнул тело с пути.

Он боролся с рвотным позывом, дожидаясь, пока выровняется дыхание.

Посмотрел на часы. Он провел под водой всего девять минут, а не девяносто, как подсказывало воображение. Оставалось мало времени. Питт быстро осмотрел маленькую кабину, поискал бортовой журнал, перечень проверок или справку о техобслуживании – хоть какой-нибудь письменный документ. Кабина надежно хранила свои тайны. Никаких записей. Нет даже наклейки, которую летчики прикрепляют к корпусу передатчика.

Когда он выбрался из самолета, у него было ощущение, словно он покидает материнскую утробу и заново рождается. Вода была темнее, чем когда он в нее погружался. Проверив хвостовой отсек, Питт перебрался к двигателю.

Безнадежное дело: правый двигатель почти целиком ушел в песок и ил. А вот с левым двигателем ему повезло. Он не только был доступен – в разбитый корпус легко можно было разглядывать капот самой турбины. Но судьба коварна: Питт отыскал место, где полагалось быть идентификационной пластине, но не нашел ее.

Остались только четыре небольших медных винта, когда-то удерживавшие эту пластину.

Питт в досаде ударил кулаком по капоту. Искать дальше бесполезно. Он знал, что все надписи и номера на инструментах, на электронном оборудовании и механических частях самолета заранее уничтожены.

Он молча проклял эту невероятную тщательность. Жутко было думать, что кто-то сумел предвидеть и предупредить все случайности. Несмотря на близкую к замерзанию воду, ручейки пота потекли по лицу под маской. Мозг Питта бесцельно напрягался, ставя проблемы и вопросы, но не способный найти решения. Не задумываясь, без осознанных усилий, Питт принялся следить за проделками маленького окуня. Рыба вплыла за ним в кабину и теперь кувыркалась около какого-то серебристого предмета у носа самолета. Питт почти тридцать секунд наблюдал за ней, не замечая ничего, кроме звука, с которым вырывались пузыри отработанного воздуха, прежде чем наконец отреагировал и узнал в длинном серебристом предмете гидравлический амортизатор нового колеса.

Он быстро подплыл и принялся внимательно разглядывать цилиндр. При крушении его оторвало от стойки и вместе с колесом и шиной выбросило из-под носа самолета. Все то же самое. Серийный номер производителя стерт с алюминиевого корпуса. Собираясь подняться на поверхность, Питт бросил последний взгляд вниз. И там, где цилиндр был вырван из стойки, разглядел небольшой знак – две грубых металлических буквы «С. К.». Достав отвертку из-за пояса, он вырезал рядом свои инициалы. Его «Д. П.» были той же глубины, что и «С. К.».

Ладно, больше нет смысла задерживаться, рассудил Питт.

Дышать становилось трудно: сигнал, что воздух кончается. Питт открыл резервный клапан и начал подъем. Окунь последовал за ним, но Питт повернулся и отогнал рыбку – та испуганно скрылась за гостеприимным камнем. Питт улыбнулся и кивнул. Веселому спутнику придется найти другого товарища для игр.

На глубине в пятьдесят футов Питт прогнул спину, глядя вверх, туда, где должна была быть поверхность, пытаясь определить, где «Гримси». Освещение казалось одинаковым по всем направлениям, и только поднимающиеся пузыри, которые он выдыхал, указывали дорогу в его родную стихию. Вокруг медленно светлело, но все равно было гораздо темнее, чем когда он покинул борт «Гримси». Питт в тревоге высунул голову из воды, и ее тут же окутал густой туман. Боже, подумал Питт, в этом супе невозможно найти корабль. А плыть к берегу – в лучшем случае иметь один шанс из четырех.

Питт снял баллоны с кислородом, привязал к уже снятому поясу с балластом и все вместе уронил на дно. Теперь плыть стало легко: резиновый костюм обеспечивает плавучесть.

Питт лежал молча, едва дыша, прислушиваясь к звукам в густом тумане. Вначале слышался лишь плеск воды о его тело. Но потом он уловил еле слышный голос… кто-то пел «Мой Бонни за океаном». [14]14
  Шотландская народная песня.


[Закрыть]Питт приложил ладони к ушам, усиливая звук, определяя направление.

Потом легко, экономя силы, поплыл в ту сторону и через пятьдесят футов остановился. Указывающий направление сигнал стал громче. Спустя пять минут Питт коснулся корпуса «Гримси» и поднялся на борт.

– Хорошо поплавал? – небрежно спросил Сандекер.

– Ни пользы, ни удовольствия. – Питт расстегнул костюм, явив густую поросль черных волос. Он улыбнулся адмиралу. – Забавно, но мне показалось, что я слышу туманный рог.

– Это был не туманный рог, а лучший баритон хора Аннаполиса 1939 года.

– Лучше вы никогда не пели, адмирал. – Питт посмотрел Сандекеру в глаза. – Спасибо.

Сандекер улыбнулся.

– Благодарите не меня, а Тиди. Ей пришлось это прослушать раз десять.

Из тумана материализовалась Тиди и обняла Питта.

– Слава Богу, вы в безопасности.

Она прижалась к нему, капли влаги стекали по ее лицу, волосы падали спутанными прядями-змеями.

– Приятно знать, что кто-то без меня скучал.

Она отодвинулась.

– Скучал? Мягко сказано. Мы с адмиралом Сандекером умирали от беспокойства.

– Говорите за себя, мисс Ройял, – строго сказал Сандекер.

– Вы меня ни на секунду не обманули, адмирал. Вы тревожились.

– Правильно сказать «был озабочен», – поправил Сандекер. – Если мои люди гибнут, я принимаю это как личное оскорбление. – Он посмотрел на Питта. – Нашли что-нибудь ценное?

– Два тела и больше почти ничего. Кто-то проделал огромную работу, уничтожив все идентификационные знаки. На всех частях оборудования и инструментах серийные номера стерты заранее, до падения. Я нашел только две буквы, вырезанные в металле гидравлического цилиндра переднего колеса шасси.

Он с благодарностью взял полотенце, которое принесла Тиби.

– Я отправил наверх ящики. Вы их получили?

– Это было нелегко, – ответил Сандекер. – Они появились на поверхности в сорока футах от нас. С двадцать первой попытки мне удалось зацепить их шестом и подвести к борту.

– Открыли? – спросил Питт.

– Да. В них миниатюрные модели зданий… вроде кукольных домиков.

Питт выпрямился.