Текст книги "Айсберг"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Было уже четыре, когда они причалили к пристани Файри.

Причал был пуст, ни начальника пристани, ни охранника. Но Питт и Сандекер не обманывались. Они знали, что, как только «Гримси» обогнул гаванский мол, за каждым их движением начали следить.

Перед тем как вслед за Сандекером и Тиди покинуть маленький баркас, Питт написал записку:

ПРОСТИТЕ ЗА БЕСПОРЯДОК. НА НАС ОБРУШИЛСЯ ШТОРМ. ПРИШЛИТЕ НАМ СЧЕТ ЗА РЕМОНТ.

И подписался: «Адмирал Джеймс Сандекер».

Через двадцать минут они были в консульстве.

Молодые дипломаты, успешно сыгравшие роль рыбаков, на пять минут опередили их и уже заперли макеты в сейф. Сандекер тепло поблагодарил их и обещал возместить акваланг, который Питту пришлось выбросить.

Питт быстро принял душ, переоделся и на такси поехал в аэропорт Кефлавик.

Черное такси «вольво» вскоре оставило позади живописные бездымные кварталы города и по узкой асфальтовой дороге вдоль берега направилось к аэропорту Кефлавик, ревя мотором. Справа расстилался Атлантический океан, сейчас голубой, как воды Эгейского моря близ греческих островов. Ветер дул с океана, Питт видел идущую в гавань маленькую флотилию рыбацких лодок, раскачивающихся на волнах. Справа мелькала зелень лугов, пестревших пасущимся скотом и знаменитыми исландскими долгогривыми пони.

Глядя на мелькание прекрасных пейзажей, Питт думал о викингах – грязных, много пьющих, драчливых мужиках, грабивших все прибрежные города на морях, где плавали; впоследствии в легендах, передававшихся из столетия в столетие, их безгранично романтизировали и приукрашивали. Они высадились в Исландии, процветали тут, а потом исчезли. Но на острове, где закаленные люди в бурю и в туман ловят рыбу, которая кормит их и держит на себе экономику страны, традиции северян не были забыты.

К реальности Питта вернул голос таксиста. Они въехали в аэропорт.

– К главному терминалу, сэр?

– Нет, к гаражам обслуживания.

Шофер ненадолго задумался.

– Простите, сэр. Эти гаражи на краю поля, за пассажирскими терминалами. Туда можно проехать только с пропуском.

Что-то в выговоре шофера заинтересовало Питта. Потом он понял. Несомненный акцент американского Среднего Запада.

– Давайте все же попробуем, ладно?

Шофер пожал плечами и подъехал к выходу на летное поле, где из простого белого караульного помещения к ним вышел высокий, худой седовласый мужчина. Он в дружеском приветствии поднес пальцы к козырьку форменной фуражки. Питт опустил окно, высунулся и показал летное удостоверение.

– Майор Дирк Питт, – официальным тоном рявкнул он, представляясь. – По срочному поручению американского правительства. Я должен найти гараж, в котором можно спешно, вне графика произвести ремонт самолета.

Охранник, нагнувшись, посмотрел на него и, улыбаясь, пожал плечами.

Шофер вышел из кабины и сказал:

– Он не понимает по-английски, майор. Позвольте перевести.

Не дожидаясь разрешения, он взял охранника под руку и повел от машины к воротам; он тянул за собой охранника, дружелюбно жестикулировал и при этом разражался потоками исландских слов. Питт впервые внимательно посмотрел на своего добровольного помощника.

Среднего роста, чуть ниже шести футов, не старше двадцати семи лет, волосы цвета соломы и светлая кожа, какая обычно бывает у людей с такими волосами. Если бы Питт встретил его на улице, то решил бы, что это помощник менеджера, три года назад окончивший университет и трудящийся в банке своего тестя.

Наконец мужчины со смехом пожали друг другу руки и разошлись. Шофер снова сел за руль и подмигнул Питту, когда все еще улыбающийся охранник открыл ворота и пропустил их.

Питт сказал:

– Кажется, у вас неплохо получается с охранниками.

– Профессия обязывает. Грош цена тому таксисту, который не может уговорить охранника или полицейского пропустить его за ворота или через перегороженную улицу.

– Вы определенно овладели этим умением.

– Я по-прежнему работаю над этим… Какой-нибудь конкретный ангар? Их несколько, у каждой главной авиакомпании свой.

– Мне нужно общее обслуживание… место, где обслуживают транзитные самолеты, летящие не по расписанию.

Солнечные лучи отражались от белой подъездной дороги, заставляя Питта морщиться. Он достал из нагрудного кармана темные очки и надел их. Несколько больших самолетов стояли ровными рядами, демонстрируя эмблемы и Цвета американских и британских авиакомпаний. Под двигателями работало множество механиков; они же со шлангами в руках ходили под крыльями.

На другой стороне поля, в двух милях, Питт видел самолет Военно-воздушных сил США, несомненно проходящий ту же процедуру.

– Приехали, – объявил шофер. – Позвольте предложить свои услуги в качестве переводчика.

– Не нужно. Не выключайте счетчик. Я вернусь через несколько минут.

Питт вышел и через боковую дверь прошел в ангар – гигантское пустынное сооружение, занимавшее почти два акра. На полу, как немногие зрители в пустом зале, стояли пять небольших частных самолетов. Но внимание Питта привлек шестой. Старый трехмоторный «форд», известный как «Жестяной гусь». Гофрированный алюминиевый корпус, покрывающий брюхо и три мотора: один прямо на носу перед кабиной, другие два подвешены на паутине тросов и распорок. С непривычки трудно было представить себе, что эта конструкция способна летать, даже просто оторвать колеса от земли. Но прежние пилоты-пионеры клялись именем этой машины. Для них это была крылатая сукина дочь. Питт похлопал самолет по борту – ему хотелось бы когда-нибудь испытать его в воздухе; потом прошел к помещениям в конце ангара.

Открыв дверь, он оказался в помещении, которое представляло собой нечто среднее между раздевалкой и комнатой отдыха; Питт поморщился от ударивших в нос тяжелых, острых запахов пота, сигаретного дыма и кофе. Если не считать кофе, все напоминало атмосферу школьного спортивного зала. Питт несколько секунд стоял, глядя на пятерых у европейского вида кофейника; все смеялись над только что рассказанным анекдотом. В белых комбинезонах, безупречно чистых у одних, украшенных полосами масла у других. Питт с улыбкой направился к ним.

– Прошу прощения, джентльмены, кто-нибудь из вас говорит по-английски?

Лохматый длинноволосый механик, сидевший возле самого кофейника, поднял голову и протянул:

– Да, я говорю по-американски, если это подходит.

– Подойдет, – рассмеялся Питт. – Я ищу человека с инициалами S. C. Он, вероятно, специалист по гидравлике.

Механик подозрительно посмотрел на него.

– А кто еще ищет?

Питт заставил себя дружелюбно улыбнуться и снова достал удостоверение.

– Питт, майор Дирк Питт.

Целых пять секунд механик сидел неподвижно и бесстрастно, только глаза чуть расширились от удивления. Потом беспомощно воздел руки и опустил вдоль тела.

– Да, есть ваш человек, майор. Я знал, что слишком долго это счастье продолжаться не может.

Выговор оклахомской глубинки.

Настала очередь Питта делать бесстрастное лицо.

– Какое именно «счастье»?

– Да эти подработки, – удрученно ответил тот. – Работы над гидравликой для коммерческих авиалиний в свободное время. – Он печально смотрел на чашку кофе. – Я знал, что в Военно-воздушных силах это запрещено, но уж слишком хорошие деньги. Кто бы их упустил?

Питт посмотрел на него.

– Не знаю никаких приказов, которые запрещали бы вольнонаемному или даже офицеру заработать пару долларов, если он не на службе.

– Да приказы по Военно-воздушным силам тут ни при чем, майор. Распоряжение полиции Кефлавикской базы, отданное полковником Найджелом, который командует тут на поле. Он считает, что мы должны заниматься только военными самолетами и нечего помогать гражданским. Наверно, выслуживается перед шишками из Пентагона. Но вас бы не было здесь, если бы вы не знали всего этого.

– Довольно, – резко сказал Питт. Он посмотрел направо, налево, потом снова на механика ВВС. Взгляд его неожиданно стал холодным. – Когда говорите со старшим по званию, рядовой, надо вставать.

– Я не обязан целовать вам задницу, майор. Вы не в форме и…

Питту потребовалось две секунды, чтобы схватить стул, на котором сидел механик, за ножки, одним гибким движением уложить механика на спину и поставить ногу ему на горло. Остальные механики несколько секунд ошеломленно молчали. Потом опомнились и начали угрожающе окружать Питта.

– Отзови приятелей, или шею сломаю, – сказал Питт, с улыбкой глядя в полные страха глаза.

Механик, не в силах говорить – подошва Питта пережала ему дыхательное горло, – принялся бешено махать обеими руками. Остальные остановились и попятились – не столько из-за жестов товарища, сколько от ледяной улыбки Питта.

– Молодцы, – похвалил Питт. Он повернулся, посмотрел на беспомощного механика и чуть приподнял ногу, давая ему возможность говорить. – А теперь имя, звание и личный номер. Слушаю.

– Сэм… Сэм Кешман, – выдавил тот. – Сержант Военно-воздушных сил. Номер 1938568.

– Не так уж это и трудно, а, Сэм?

Питт наклонился и помог Кешману встать.

– Простите, сэр. Я подумал, что раз уж вы отдаете меня под суд…

– Плохо думаете, – прервал его Питт. – В следующий раз держите рот на замке. Вы признали себя виновным еще до предъявления обвинения.

– Вы меня не накажете?

– Начнем с того, что мне абсолютно все равно, подрабатываете вы или нет. Я не состою в штате Кефлавикской базы ВВС, и поэтому мне нет никакого дела до полицейских распоряжений этого вашего полковника Найджела. Поэтому не мне вас наказывать. Я просто хочу получить ответы на несколько простых вопросов. – Питт посмотрел Кешману в глаза и тепло улыбнулся. – Как насчет этого? Поможете?

На лице Кешмана было выражение искреннего восхищения и страха.

– Милостивый Христос, как бы я хотел служить под началом такого офицера. – Он протянул руку. – Спрашивайте, майор.

Питт ответил на рукопожатие.

– Первый вопрос: выцарапываете ли вы свои инициалы на оборудовании, которое ремонтируете?

– Да, можно сказать, это моя визитная карточка. Я хорошо работаю и горжусь этим. Если я ремонтирую гидравлическую систему самолета, и она возвращается ко мне с неполадками, я сразу понимаю, где неполадки. Мне это сберегает много времени.

– Приходилось заниматься носовым оборудованием двенадцатиместного английского реактивного самолета?

Кешман ненадолго задумался.

– Да, с месяц назад. Один из новых самолетов делового класса с двумя турбинами «Улисс». Дьявольская машина.

– Черный?

– Не видел. Было темно, час тридцать ночи, когда я получил вызов. – Он покачал головой. – Но черным самолет не был. Почти точно.

– Что-нибудь особенное про этот ремонт не вспомните?

Кешман рассмеялся.

– Разве что двух придурков, которые летели на этом самолете. – Он протянул чашку, предлагая Питту кофе. Тот покачал головой. – Короче, эти парни страшно торопились. Все время стояли над душой и понукали. Бесили. Похоже, у них где-то была жесткая посадка, и они посадили гидравлический затвор на цилиндре амортизатора. Им еще повезло, что нашлась замена в ангаре «БОАК».

– Внутрь заглядывали?

– Дьявол, нет. Они так охраняли вход, что можно было подумать, у них сам президент на борту.

– Есть хоть какое-то представление, откуда они прилетели и куда направлялись?

– Никакого, неразговорчивые были, сволочи. Говорили только о ремонте. Но рейс был, должно быть, местный. Они не дозаправлялись. Из Исландии на «Лорелее» без полных баков далеко не улетишь.

– Пилот должен был подписать документ на обслуживание.

– Нет, отказался. Сказал, что опаздывает и подпишет в следующий раз. Но заплатил. Вдвое больше, чем стоила работа. – Кешман помолчал, пытаясь прочесть что-нибудь в лице стоявшего перед ним человека, но оно было непроницаемым, как лицо гранитной статуи. – А что за вопросы, майор? Не поделитесь?

– Можно, – медленно ответил Питт. – Несколько дней назад «Лорелея» разбилась, и для опознания осталась только носовая часть. Я пытаюсь найти следы самолета, вот и все.

– Разве сообщали о крушении?

– Если бы не сообщали, меня бы здесь не было.

– Я знал, что-то в этих парнях было не так. Поэтому сам заполнил отчет об обслуживании.

Питт подался вперед, вглядываясь в глаза Кешмана.

– Что толку в отчете, если вы не можете опознать самолет?

Кешман хитро улыбнулся.

– Я, может, и деревенщина, но мамаша меня не сегодня утром родила. – Он встал и кивком указал на боковую дверь. – Майор, я вам сберегу целый день.

Он провел Питта в маленький тускло освещенный кабинет, где стояли стол, украшенный пятью десятками сигаретных ожогов, два столь же обшарпанных стула и огромный металлический шкаф, в котором хранят папки. Кешман прошел прямо к шкафу, выдвинул один из ящиков, порылся в нем, нашел то, что искал, и протянул Питту папку со следами грязных пальцев.

– Я не шутил, майор, когда говорил, что было слишком темно, чтобы разглядеть номера на оборудовании. Насколько я могу судить, самолета никогда не касались ни кисть, ни распылитель краски. Алюминиевый корпус блестел, словно только что с завода.

Питт раскрыл папку и просмотрел отчет об обслуживании. Почерк Кешмана оставлял желать лучшего, но в графе «Идентификационные данные самолета» было написано «Лорелея Марк VIII – В1608».

– Это все благодаря англичанину-инспектору с завода, где их собирают, – ответил Кешман, присевший на угол стола. – Я заменил изоляцию на носу, а потом взял фонарик и проверил основные взлетно-посадочные устройства – на случай повреждений или протечек. И пожалуйста, прямо под правой распоркой. Зеленый ярлычок с надписью, что взлетно-посадочные устройства этого самолета были осмотрены и признаны исправными главным инспектором Кларенсом Девонширом из «Лорелея эйркрафт лимитед».

И на том же ярлычке был напечатан серийный номер самолета.

Питт бросил папку на стол.

– Сержант Кешман! – рявкнул он.

Удивленный резким тоном, Кешман вытянулся по стойке смирно.

– Сэр?

– Ваша часть?

– Восемьдесят седьмая воздушно-транспортная эскадрилья, сэр.

– Отлично. – На лице Питта появилась широкая улыбка; он хлопнул Кешмана по плечу. – Вы совершенно правы, Сэм. Сберегли мне целый день.

– Хотел бы сказать то же самое о себе, – вздохнул Кешман, явно испытывая облегчение, – но за последние десять минут вы меня дважды перепугали до смерти. Зачем вам понадобилась моя часть?

– Чтобы знать, куда послать «Джек Дэниелс». Я понял, что вы любите виски.

Кешман удивился.

– Клянусь богом, майор, вы человечище! Знаете?

– Стараюсь, – ответил Питт, думая, как будет объяснять, почему в счет включена бутылка дорогого виски. Ничего, пусть скряга Санденкер не обижается, сведения того стоили. Это слово – скряга [17]17
  По-английски слова «скряга» и «винт» звучат похоже.


[Закрыть]– задержалось в сознании и заставило кое-что вспомнить. Питт сунул руку в карман.

– Кстати, вы это раньше видели?

Он протянул Кешману отвертку, найденную в черной «Лорелее».

– Ну и ну, вы только посмотрите! Можете не верить, майор, но это моя отвертка. Купил ее по каталогу фирмы инструментов в Чикаго. Она единственная такая на всем острове. Где вы ее взяли?

– В обломках самолета.

– Вот куда она исчезла, – сердито сказал сержант. – Эти мерзавцы украли ее. Так и знал, что у них дурное на уме. Скажите мне, когда суд, и я буду счастливей свиньи в навозе, когда буду давать против них показания.

– Не тратьте времени на подготовку речи. Ваши друзья никогда не предстанут перед судом.

– Погибли при крушении?

Это было скорее утверждение, чем вопрос.

Питт кивнул.

– За свои преступления они не заплатят, но к чему беспокоиться? Когда расплата придет, она придет. Вот и все.

– Сэм, как философ вы не хуже, чем как гидравлик.

Питт снова пожал Кешману руку.

– До свидания и спасибо. Благодарен за помощь.

– Рад был помочь, майор. Оставьте отвертку себе на память. Я уже заказал новую, так что эта мне не понадобится.

– Еще раз спасибо.

Питт снова спрятал отвертку в карман и вышел из кабинета.

В такси Питт расслабился, достал сигарету, зажал в губах, но не стал прикуривать. Попытка отыскать серийный номер загадочного черного самолета была стрельбой наугад, но оправдалась как нельзя лучше. Он вообще не ожидал, что найдет что-нибудь. Глядя в окно на пролетающие мимо пастбища, Питт ничего не видел: он думал, удастся ли теперь привязать самолет непосредственно к Рондхейму. Эта мысль по-прежнему занимала его, когда он вдруг заметил, что картина местности изменилась. С полей исчезли скот и пони, холмы превратились в гладкую, ровную тундру. Питт повернулся и посмотрел в другое окно. Моря на прежнем месте не оказалось; теперь оно виднелось позади и вскоре медленно исчезло за горизонтом. Питт наклонился к переднему сиденью.

– У вас свидание с дочерью фермера, или вы едете кружным путем, чтобы накрутить счетчик?

Шофер нажал на тормоз, машина пошла медленнее и остановилась на обочине.

– Ключевое слово, майор, секретность. Я сделал небольшой крюк, чтобы мы могли побол…

Голос шофера затих, и не без причины: Питт сунул водителю в ухо острие отвертки.

– Не снимайте руки с руля и ведите свою колымагу назад в Рейкьявик, – спокойно велел Питт, – иначе ваше правое ухо соединится с левым.

В зеркало заднего обзора Питт внимательно наблюдал за лицом шофера, изучал голубые глаза, зная, что в них отразится любая попытка к сопротивлению. Ни тени выражения на мальчишеском лице, ни тени страха. Медленно, очень медленно лицо в зеркале расплылось в улыбке, перешедшей в искренний смех.

– Майор Питт, вы очень подозрительны.

– Если за три дня тебя трижды пытаются убить, поневоле станешь подозрительным.

Смех неожиданно прекратился, густые брови сошлись над переносицей.

– Три попытки? Я знаю только о двух…

Питт оборвал его, на восьмую дюйма засунув отвертку глубже в ухо.

– Вам повезло, дружище. Я мог бы заставить вас рассказать о вашем боссе и его операциях, но допросы в стиле КГБ не по мне. А теперь, допустим, вместо Рейкьявика вы тихо-мирно отвезете меня на базу в Кефлавике, но только теперь на ту сторону поля, где расположена база США; там вы присоединитесь к своим приятелям и поиграете в шарады с агентами ЦРУ. Они вам понравятся: умеют превратить увядающий цветок в украшение вечеринки.

– Это было бы неловко.

– А это уж ваши трудности.

В зеркале заднего обзора снова появилась улыбка.

– Не совсем, майор. Было бы любопытно посмотреть на вас, когда выяснится, что вы привели на допрос агента ЦРУ.

Рука с отверткой не дрогнула.

– Убого, – сказал Питт. – От первокурсника, пойманного в туалете за курением травки, я бы ожидал более убедительной истории.

– Адмирал Сандекер предупреждал, что с вами нелегко общаться.

Дверца была полуоткрыта; Питт воспользовался возможностью и прикрыл ее.

– Когда вы разговаривали с адмиралом?

– В его кабинете в НПМА через десять минут после того, как коммандер Коски доложил по радио, что вы с доктором Ханневеллом благополучно приземлились. Точнее, высадились на палубу «Катавабы».

Дверца осталась полуоткрытой. Ответ шофера соответствовал тому, что знал Питт: после прилета Сандекера в Исландию ЦРУ с ним не связывалось. Питт осмотрелся по сторонам. Ни следа жизни, ни следа засады, ни возможных сообщников. Он начал успокаиваться, спохватился и сжал отвертку с такой силой, что заболели пальцы.

– Хорошо, будьте моим гостем, – небрежно сказал Питт. – Но очень советую сидеть спокойно и не дергаться.

– Ни-ни, майор. Вы только успокойтесь и снимите с меня шапку.

– Снять с вас шапку? – не понимая, повторил Питт.

Он помешкал, потом свободной левой рукой медленно снял шапку с головы шофера.

– Приклеено изнутри, – шофер говорил негромко, но его слова звучали как приказ. – Там «Кольт-Дерринджер» двадцать пятого калибра. Возьмите его и уберите проклятую отвертку из моего уха.

По-прежнему одной рукой Питт раскрыл казенник «Дерринджера», провел пальцем по капсюлям маленьких патронов, убеждаясь, что пистолет заряжен, закрыл казенник и взвел курок.

– Пока все хорошо. Теперь выйдите из машины и держите руки так, чтобы я мог их видеть.

Он убрал отвертку из уха шофера.

Шофер вышел, встал перед машиной и небрежно оперся на бампер. Поднял правую руку и, морщась, принялся массировать ухо.

– Хитрый прием, майор. В книгах я такого не встречал.

– Читайте больше, – ответил Питт. – Задолго до того, как мы с вами родились, в войнах городских банд так пробивали через ухо мозг ни о чем не подозревающей жертвы.

– Вряд ли я забуду такой болезненный урок.

Питт вышел из машины, распахнул настежь дверцу и остановился за ней, как за щитом; его пистолет был наведен в сердце шоферу.

– Вы сказали, что говорили с адмиралом Сандекером в Вашингтоне. Опишите его. Рост, цвет волос, манеры, обстановка кабинета – все, что можете.

Шофера не пришлось уламывать. Он говорил несколько минут и закончил упоминанием нескольких любимых жаргонных слов Сандекера.

– У вас отличная память.

– Фотографическая, майор. Мое описание адмирала Сандекера легко могло быть заимствовано из досье. Возьмем в качестве примера ваше собственное досье. Майор Дирк Эрик Питт. Родился ровно тридцать два года четыре месяца и двенадцать дней назад в больнице Хогга в Ньюпорт-Бич, штат Калифорния. Имя матери Барбара, имя отца Джордж Питт, он сенатор от вашего родного штата. – Шофер говорил монотонно, словно читал по памяти вызубренное наизусть. Конечно, так и было. – Нет смысла перечислять три колодки ваших наград, которые вы никогда не носите, или рассказывать о вашей репутации. Если хотите, могу дать вам полный отчет о ваших действиях с того момента, как вы покинули Вашингтон.

Питт махнул пистолетом.

– Достаточно. Конечно, вы произвели на меня впечатление, мистер…

– Лилли. Джером Пи Лилли Четвертый. Я ваш связной.

– Джером Пи… – Питт изо всех сил старался не рассмеяться, но ничего не вышло. – Вы, должно быть, шутите…

Лилли сделал беспомощный жест.

– Смейтесь сколько хотите, майор, но в Сент-Луисе Лилли уже четвертое столетие очень уважаемая семья.

Питт ненадолго задумался. Потом сообразил.

– Пиво Лилли. Конечно, это оно и есть. Пиво Лилли. Какой там у вас девиз? Варим для гурманов.

– Оправдавшая себя реклама, – сказал Лилли. – Полагаю, вы один из наших довольных покупателей.

– Нет. Я предпочитаю «Будвайзер».

– Вижу, с вами очень трудно иметь дело, – простонал Лилли.

– На самом деле не так уж трудно. – Питт поставил пистолет на предохранитель и вернул его Лилли. – Вот прошу. Плохой парень не может рассказать такую историю.

Лилли поиграл пистолетом.

– Вы правильно поступили, майор. Я говорил правду.

– Далеко же вы ушли от пивоварни. Или это другая история?

– Очень скучная и долгая. Может, как-нибудь в другой раз. Расскажу свою биографию за стаканом папиной продукции. – Он спокойно, словно ничего особенного в этом не было, спрятал пистолет за подкладкой шапки. – Вы упомянули третье покушение на свою жизнь.

– Кто хвастал, что может представить подробное, час за часом, описание моих действий с вылета из Вашингтона? Вот вы и расскажите.

– Совершенства не бывает, майор. Сегодня я потерял вас на два часа.

Питт мысленно посчитал.

– Где вы были примерно в полдень?

– На южном берегу острова.

– И что вы там делали?

Лилли повернулся и бесстрастно посмотрел на пустые поля.

– Сегодня ровно в десять минут двенадцатого я перерезал ножом горло человеку.

– Значит, за «Гримси» наблюдали двое?

– «Гримси»? А, конечно – это ваш старый баркас. Да, я совершенно случайно наткнулся на второго парня. Когда вы с адмиралом и мисс Ройял повернули на юго-восток, я догадался, что вы бросите якорь в районе вашего с доктором Ханневеллом крушения. Я пересек полуостров, но приехал слишком поздно – ваше старое корыто оказалось быстрей, чем я думал. Вы уже писали бурю, а адмирал Сандекер прикидывался Айзеком Уолтоном. [18]18
  Айзек Уолтон (1593–1683) – английский писатель и рыболов.


[Закрыть]Все казались такими довольными, что совершенно меня обманули.

– Но не вашего конкурента. У него бинокль оказался мощнее.

Лилли покачал головой.

– Это был телескоп. На треножнике, с увеличением в сто семьдесят пять раз.

– Значит, я действительно увидел блеск отражающего зеркала.

– Если солнце под правильным углом, блеск виден очень далеко.

Питт помолчал, закуривая сигарету.

– Говорите, вы его убили?

– Да, неудачно получилось, но он не оставил мне выбора. – Лилли наклонился над капотом «вольво» и провел рукой по лбу, очевидно, не слишком взволнованный. – Он… не знаю, как его звали, у него с собой не было никаких документов… он как раз говорил по рации, когда я вышел из-за камня и буквально наткнулся на него. И он и я все внимание уделяли вашему судну. Он меня не ждал, и я не ждал его. Должен сказать, что он начал действовать первым, не раздумывая. Достал из рукава складной нож – весьма старомодный, честно говоря, – и набросился на меня. – Лилли беспомощно пожал плечами. – Бедняга пытался бить ножом, а не резать… значит, не профессионал. Мне надо было бы захватить его живым и допросить, но я слишком увлекся и обратил его нож против него самого.

– Жаль, что вы не сделали этого на пять минут раньше, – сказал Питт.

– Почему?

– Он успел передать наши координаты, и его приятели явились убить нас.

Лилли вопросительно посмотрел на Питта.

– Зачем? Чтобы украсть несколько рисунков и ведро рыбы?

– Нечто гораздо более важное. Реактивный самолет.

– Знаю. Ваш загадочный черный самолет. Когда я догадался, куда вы направляетесь, мне пришло в голову, что вы станете его искать, но в вашем отчете не упоминалось точно…

Питт перебил с обманчивым дружелюбием.

– Я точно знаю, что после вылета из Вашингтона адмирал Сандекер не связывался ни с вами, ни с вашим управлением. Только мы с ним знаем, что было в моем отчете… – Питт неожиданно замолчал, вспоминая. – И еще…

– И еще секретарша, которая перепечатала его в консульстве, – с улыбкой закончил Лилли. – Поздравляю, майор, отчет отлично написан. – Лилли не стал объяснять, как секретарша консульства передала ему отчет, а Питт не потрудился расспросить. – Но скажите, майор, как вы собирались отыскивать затонувший самолет с мольбертом и удочкой?

– Ответ знала ваша жертва. Этот тип увидел в телескоп пузыри моего дыхания.

Лилли прищурился.

– У вас было снаряжение для ныряния? – спросил он. – Но откуда? Я наблюдал, как вы вышли из гавани. У вас с собой ничего не было. Я наблюдал за вами с берега: ни вы, ни адмирал не покидали палубу больше чем на три минуты. Когда надвинулся туман, я потерял вас из виду.

– У ЦРУ нет монополии на хитрые импровизированные планы, – сказал Питт, улыбаясь. – Давайте устроимся поудобней в машине, и я расскажу вам о еще одном безмятежном дачном дне из жизни Дирка Питта.

Сидя на заднем сиденье и положив ноги на переднее, Питт рассказал Лилли, что произошло со времени отхода «Гримси» от причала Файри и до возвращения. И то, что точно знал, и то, что предполагал, – все, за исключением одной трудноуловимой мысли, которая все время царапала его сознание, – мысли относительно Кирсти Файри.