Текст книги "Айсберг"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Питт страдал еще полчаса, пока Рондхейм изумлял публику огромным поэтическим репертуаром. Наконец программа кончилась. Двери раскрылись, и толпа хлынула в главный зал; женщин пригласили на террасу, сплетничать и пить сладкие вина и ликеры, которые разносили слуги. Мужчины с сигарами и столетним бренди «Рош» собрались в комнате для трофеев.

В серебряном ящичке внесли сигары и предложили выбрать всем, кроме Питта. Его словно не замечали. После ритуала прикуривания: каждый подносил кончик сигары к огню свечи, разогревая табак до нужной температуры, – слуги начали разносить бренди, желто-коричневый напиток в экзотических бокалах. И опять Питт остался с пустыми руками.

Кроме себя и Рондхейма Питт насчитал тридцать два человека; они собрались у гигантского камина в глубине комнаты с трофеями. Любопытна была реакция гостей на присутствие Питта. Его вообще не замечали.

На краткий миг он вообразил себя бесплотным призраком, который только что прошел сквозь стену и ждет начала спиритического сеанса, дабы обнаружить свое присутствие. Так ему казалось. Он мог рисовать себе самые странные картины, но в тупом, круглом оружейном стволе, прижатом к его спине, ничего воображаемого не было.

Питт не стал смотреть, в чьей руке пистолет.

Особой разницы не было. Его сомнения развеял Рондхейм.

– Кирсти, – произнес он, глядя мимо Питта. – Ты рано. Я ждал тебя только через двадцать минут.

Фон Хуммель достал носовой платок, вытер лоб – пот смочил украшенную анаграммой ткань – и спросил:

– Позаботились ли о девушке, с которой он пришел?

– Мисс Ройял устроили очень удобно, – ответила Кирсти, глядя сквозь Питта. Что-то в ее тоне вызвало у него сомнение.

Рондхейм подошел и с видом заботливого отца забрал пистолет из руки Кирсти.

– Пистолет и красота несовместимы, – ворчливо произнес он. – Позволь мужчинам сторожить этого человека.

– А мне это по вкусу, – хрипло сказала она. – Я давно не держала в руках оружие.

– Не вижу причин откладывать дело, – сказал Джек Бойл. – У нас сложное расписание. Нужно немедленно продолжить.

– Время есть, – напряженно ответил Рондхейм.

Встал русский, невысокий коренастый мужчина с редеющими волосами, карими глазами, прихрамывающий, и посмотрел на Рондхейма.

– Мне кажется, вы должны нам кое-что объяснить, мистер Рондхейм. Почему с этим человеком, – он кивнул в сторону Питта, – обращаются как с преступником? Вы сказали мне и другим господам, что он газетчик и что разумнее будет не говорить чересчур свободно в его присутствии. Но вы четвертый или пятый раз за вечер называете его майором.

Рондхейм посмотрел на стоявшего перед ним человека, потом поставил стакан и нажал кнопку на телефоне.

– Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, товарищ Тамарецов, предлагаю вам оглянуться.

Русский, которого Рондхейм назвал Тамарецовым, оглянулся.

Все обернулись и посмотрели назад. Но не Питт – ему это было не нужно. Он смотрел прямо перед собой в зеркало и видел там несколько человек в черном, с бесстрастными лицами. Они неожиданно материализовались в противоположном конце комнаты, держа наготове автоматы.

Мужчина лет шестидесяти с лишним, с круглыми плечами, морщинистым лицом и глубоко посаженными проницательными глазами схватил Джеймса Келли за руку.

– Ты меня пригласил сюда, Джеймс. Думаю, ты знаешь, что здесь происходит.

– Знаю.

В глазах Келли ясно читалась тоска. Он отвернулся.

Медленно, очень медленно, почти незаметно, Келли, Рондхейм, фон Хуммель, Маркс и еще восемь человек собрались по одну сторону от камина. Остальные гости в недоумении оставались по другую сторону. Питт с тревогой заметил, что все автоматы нацелены на эту группу.

– Я жду, Джеймс, – властно сказал голубоглазый пожилой мужчина.

Келли мешкал, он печально взглянул на фон Хуммеля и Маркса. Он явно ждал. Остальные наконец кивнули, заверяя его в своей поддержке.

– Кто-нибудь из вас слышал о «Хермит лимитед»?

Тишина в комнате становилась напряженной. Никто не разговаривал, никто не отвечал. Питт хладнокровно рассчитывал шансы на спасение. И сдался, убедившись, что больше одного к пятидесяти не получается.

– «Хермит лимитед», – продолжал Келли, – компания международная, но вы не найдете ее акций на биржах, потому что управление ею резко отличается от управления любой другой знакомой вам компанией. У меня нет времени объяснять все подробности операции, так что позвольте сказать, что главная цель «Хермит» – контроль над всей Южной и Центральной Америкой.

– Это невозможно! – с отчетливым французским акцентом крикнул высокий черноволосый мужчина. – Совершенно немыслимо.

– Совершать невозможное – очень выгодный бизнес, – сказал Келли.

– То, что вы предлагаете, не бизнес, а политическое безумие.

Келли покачал головой.

– Возможно, это безумие, но о политической силе с эгоистическими и бесчеловечными побуждениями речи нет.

Он вглядывался в лица по ту сторону камина.

На всех читалось явное недоверие.

– Меня зовут Ф. Джеймс Келли, – негромко заговорил он. – За жизнь я сколотил состояние более чем в два миллиарда долларов.

Никто из присутствующих в этом не усомнился. Когда «Уолл-Стрит джорнел» перечисляет сотню самых богатых людей Земли, Джеймс Келли всегда в начале списка.

– Богатство связано с огромной ответственностью. От меня зависят средства к существованию двухсот тысяч человек, не меньше. Если завтра я потерплю финансовый крах, это вызовет спад, который будет ощутим на всей территории Соединенных Штатов, не говоря уже о других странах, чья экономика целиком зависит от моих дочерних компаний. Да, как подтвердят все эти джентльмены, богатство не гарантирует бессмертие. Мало кого из богатых вспоминают в книгах по истории.

Лицо Келли выражало нечто близкое к отвращению. Никто в комнате не произнес ни слова; все затаили дыхание. Наконец он продолжил:

– Два года назад я задумался о том, что оставлю, после того как уйду. Финансовую империю, которую станут рвать на части паразиты-компаньоны и адвокаты; они считают дни до моих похорон, чтобы разграбить оставленное. Поверьте, джентльмены, это были мысли, полные отчаяния. И вот я стал соображать: надо, чтобы мое состояние принесло пользу всему человечеству. Но как это сделать? Эндрю Карнеги строил библиотеки, Джон Д. Рокфеллер создавал фонды развития науки и образования.

Что было бы лучше всего для людей планеты, независимо от того, белые они, черные, желтые или коричневые? Если бы я прислушался к своим эмоциям, мне легко было бы завещать свои деньги «Крестоносцам против рака», «Красному Кресту», «Армии спасения» или любому из тысяч медицинских центров или университетов в стране.

Но достаточно ли этого? Все это казалось слишком простым.

И я выбрал другой путь – такой, который сотни лет будет сказываться на жизни миллионов людей.

– И использовали свое состояние, чтобы стать самоназначенным мессией нищих латиноамериканских стран? – спросил Питт.

Келли снисходительно улыбнулся Питту.

– Нет, вы ошибаетесь, майор?..

– Питт, – ворчливо подсказал Рондхейм. – Майор Дирк Питт.

Келли задумчиво посмотрел на Питта.

– Вы случайно не родственник сенатора Джорджа Питта?

– Его блудный сын, – признался Питт.

Келли несколько мгновений стоял неподвижно, как восковая статуя. Потом повернулся к Рондхейму, но увидел каменное лицо.

– Ваш отец – мой добрый друг, – сказал Келли.

– Был, – поправил его Питт.

Келли с трудом сохранил самообладание. Было очевидно, что этого человека глубоко тревожит совесть.

Он допил бренди, взял вторую порцию, собираясь с мыслями, и продолжал:

– У меня никогда не было намерения играть в бога. Путь, который я избрал, намечен средствами гораздо более расчетливыми и менее эмоциональными, чем человеческий ум.

– Компьютеры! – Это произнес пожилой знакомый Келли. – «Хермит лимитед» – проект, который ты загрузил в наши компьютеры почти два года назад. Я хорошо это помню, Джеймс. Ты на три месяца закрыл весь комплекс. Всем предоставили оплаченный отпуск – подобной щедрости ты никогда раньше не проявлял. Ты объяснил, что передал оборудование в аренду правительству для разработки совершенно секретной оборонной программы.

– Я уже тогда опасался, что ты разгадаешь наши намерения, Сэм.

Впервые за все время Келли назвал пожилого джентльмена по имени.

– Но системный анализ предложил единственное решение поставленной мной проблемы. Это решение вряд ли можно назвать революционным. У каждого правительства есть свои «мозговые центры».

Системы, созданные для расчета наших космических и лунных проектов, используют для обсчета чего угодно, от выявления ошибок в отчетах о преступности до проведения нестандартных хирургических операций. Запрограммировать компьютер на выбор страны или географической территории, готовых отдаться под чужую руку, которая создаст утопическую атмосферу, и метода достижения этой цели вовсе не так невозможно, как тебе кажется.

– Это чистая фантастика.

– Сегодня мы все имеем дело с фантастикой, – ответил Келли. – Задумайтесь, джентльмены. Из всех стран на Земле государства Латинской Америки больше всего уязвимы для внешнего влияния, в основном потому, что больше ста лет не сталкивались с вторжениями извне. Они были защищены стеной, построенной Соединенными Штатами и названной доктриной Монро.

– Американскому правительству не очень понравится ваша грандиозная схема, – сказал высокий одноглазый мужчина с седыми волосами и бровями.

– К тому времени как их агенты проникнут в организацию «Хермит лимитед», мы уже продемонстрируем свои достижения, – сказал Келли. – Соединенные Штаты не станут нас тревожить; более того, я предсказываю, что они дадут нам зеленую улицу и предоставят любую помощь, какая не вызовет международных осложнений.

– Я полагаю, вы действуете не в одиночку, – попробовал что-нибудь выяснить Питт.

– Конечно, – напряженно ответил Келли. – Убедившись, что в программе нет ошибок и ее вполне можно реализовать, я обратился к Марксу, фон Хуммелю, Бойлу и другим джентльменам, которых вы здесь видите, и которые располагают достаточными финансовыми возможностями для ее осуществления. Они думали так же, как я. Деньги следует использовать для общей пользы. Зачем умирать, оставив после себя только банковский счет или несколько корпораций – мир все равно вскоре забудет, кто их основал, растил и довел до финансовой зрелости. Мы встретились и создали «Хермит лимитед». Каждый из нас владеет одинаковым пакетом акций и имеет равный голос в совете директоров.

– Откуда вы знаете, что вашими сообщниками не овладеет алчность? – Питт слегка улыбнулся. – Они могут мошенничать в свою пользу.

– Компьютер отбирал очень разумно, – невозмутимо ответил Келли. – Посмотрите на нас. Все мы старше шестидесяти пяти лет. Все бездетны. Поэтому у нас нет наследников. Что нам дает алчность? Ответ прост. Ничего.

Русский недоверчиво покачал головой.

– Ваш план нелеп. Даже мое правительство никогда не станет рассматривать такие нелепые и опасные действия.

– Ни одно правительство не станет, – терпеливо объяснил Келли. – Но в том-то и отличие. Вы мыслите только в политических терминах. Государства или цивилизации в истории человечества гибли только в результате внутренних революций или внешнего вторжения. Я намерен написать новую главу, добившись невозможного строгим применением исключительно деловых правил.

– Не помню, чтобы в школах бизнеса убийство рассматривали как средство развития бизнеса, – заметил Питт, закуривая.

– Неприятная, но необходимая часть плана, – ответил Келли. – Методически, пожалуй, более подходит термин «устранение». – Он повернулся к русскому. – Ваши агенты КГБ должны тщательно изучать наследие исмаилитов, товарищ Тамарецов. Там очень подробно описываются методы, которыми пользовалась персидская секта фанатиков, примерно в 1090 году наводившая ужас на мусульманский мир. Как мрачное напоминание о себе они оставили миру слово «ассасин» – наемный убийца.

– Вы так же безумны, как они, – свирепо сказал француз.

– Если вы в это верите, – медленно ответил Келли, – вы очень наивны.

Француз недоумевающе посмотрел на него.

– Не понимаю. Как вы сможете…

– Как мы с партнерами сможем захватить целый континент? – закончил за него Келли. – В главном это элементарно. Проблема исключительно экономическая. Мы начнем в самой нищей стране, получим контроль над ее финансовыми ресурсами, скрытно устранив ключевых лидеров, и все выкупим.

– Ты впадаешь в лирику, Джеймс, – сказал старик. – Тебе следовало бы придумать что-нибудь получше.

– Гениальность в простоте, Сэм. Возьмем, например, Боливию – страну, жители которой близки к голодной смерти. Во многих случаях годовой доход семьи едва превышает двадцать долларов. Вся экономика опирается на медные шахты Перозы. Приберите к рукам шахты, и вы получите контроль над всей страной.

– Думаю, боливийская армия найдет что сказать о таком захвате, инспирированном извне, – заметил Питт, до краев наполняя свой стакан бренди.

– Вы совершенно правы, майор Питт. – Келли улыбнулся и резко добавил: – Но армиям нужно платить. У каждой армии есть своя цена, особенно у генералов. Если они отказываются продаваться, применяют обычное устранение. Опять-таки целиком по принципам бизнеса. Для создания более эффективной организации вы устраняете гниль и заменяете ее преданными, трудолюбивыми людьми. – Он помолчал, машинально поглаживая бороду. – После того как «Хермит лимитед» примет бразды правления, армия постепенно будет распущена. Почему бы и нет?

Она ведь только подтачивает экономику. Армию можно сравнить с убыточным предприятием. Очевидное решение – закрыть дверь и списать компанию в уплату налогов.

– А ты не забыл о людях, Джеймс? – Это спросил Сэм. – Неужели ты думаешь, что они будут стоять и смотреть, как вы переворачиваете их страну с ног на голову?

– Как у всякой развивающейся корпорации, у нас есть отделы рекламы и маркетинга. Как в случае любого товара, впервые предлагаемого на рынке, мы тщательно организуем кампанию продвижения этого товара. Люди видят и слышат только то, что преподносят средства массовой информации, к которым у них есть доступ. Первым нашим шагом станет покупка – на имя гражданина этой страны, разумеется, – всех возможных газет, радио– и телестанций.

Питт спросил:

– Полагаю, в вашей Шангри-Ла нет места свободной прессе?

– Свободная пресса – это наглая форма вседозволенности, – нетерпеливо сказал Келли. – Посмотрите, что она сделала с Соединенными Штатами. Печатать все грязное, скандальное, сенсационное – все, что угодно, лишь бы продать больше газет и заполучить больше платной рекламы. Так называемая свободная пресса лишила некогда свободный народ всякой нравственности, оставив в умах людей груду гнилого мусора.

– Конечно, американская пресса несовершенна, – согласился Питт. – Но она по крайней мере старается рассказывать правду о плутократах вроде вас.

И сразу замолчал, удивляясь собственному выступлению. Он чуть не вышел из образа. Если у него есть хоть малейшая надежда на бегство, то это – сохранять личину: нужно и дальше выдавать себя за гея.

– Боже, как я увлекся!

Нахмурившись, озадаченный Келли посмотрел на Рондхейма. И в ответ на свой безмолвный вопрос получил полное отвращения пожатие плечами.

Тишину нарушил старик по имени Сэм.

– Захватив одну страну, Джеймс, как ты намерен захватить остальные? Даже у твоих партнеров, как ты их называешь, не хватит капиталов, чтобы захапать целый континент.

– Верно, Сэм, даже наши объединенные ресурсы этого не позволят. Но мы можем превратить, например, Боливию в организованное, процветающее общество. Только представь: без коррумпированной администрации, с ограниченной, чисто символической армией, все сельское хозяйство и вся промышленность можно нацелить на улучшение жизни народа, потребителей. – Келли говорил все более нервно. – Опять деловой принцип: каждый грош вкладывать в рост. Никакой прибыли. А когда Боливия превратится в утопическое государство, которому будет завидовать население всего континента, мы одну за другой аннексируем соседние с ней страны.

– Бедные и голодные, затаив дыхание, ждут возможности оказаться в раю, – презрительно сказал француз. – Так, по-вашему?

– Вам кажется, что вы преувеличиваете, – равнодушно сказал Келли, – но на самом деле вы ближе к правде, чем сами считаете.

– Теория домино, порожденная благородными помыслами, – добавил Питт.

Келли кивнул.

– Именно благородными помыслами. А почему бы и нет? Западная цивилизация представляет собой историю постоянных перемен, вызванных благородными помыслами. Мы, бизнесмены, имеющие самое большое за последние двести лет влияние, получили возможность определить, произойдет ли новое замечательное возрождение или цивилизация так и останется лежать в мусорной яме и навсегда перестанет дышать. Тут я должен признаться, что я довольно отсталый человек. Я отверг множество доктрин, предложенных лучшими академическими умами. Я считаю, что организация всегда лучше хаоса. При достижении цели я предпочитаю прибыль потерям, строгие меры – мягкому убеждению. И абсолютно уверен, что правила бизнеса ценнее любых идеологий.

– В вашем великом замысле есть изъян, – заметил Питт, наливая себе новую порцию бренди. – Случайная погрешность может уничтожить всю работу.

Келли задумчиво посмотрел на Питта.

– Ваш мозг против самой передовой компьютерной техники? Оставьте, майор. Мы месяцами просчитывали любые возможности, любые отклонения и ошибки. Вы просто паясничаете.

– Неужели? – Питт, как воду, проглотил бренди и сказал Келли: – А что же Рондхейм и мисс Файри? Объясните. Они не соответствуют требованиям к руководителям «Хермит лимитед». Рондхейм на двадцать лет моложе, мисс Файри… ну, она вообще сильно отстает.

– Брат мисс Файри Кристиан, как и я, был идеалистом, он тоже стремился вырвать человечество из трясины бедности и несчастий. Его щедрые действия в Африке и в других местах, где он вел дела, позволили нам сделать для него исключение. В отличие от большинства твердолобых бизнесменов, он использовал свое богатство на общее благо. Когда он трагически погиб, мы, совет директоров «Хермит лимитед», – он поклонился сидящим рядом с ним мужчинам, – проголосовали за то, чтобы принять на его место мисс Файри.

– А Рондхейм?

– Счастливая случайность, на которую мы надеялись, но не рассчитывали. Дело не только в том, что его консервные заводы давали доступ к развитию рыбообрабатывающей промышленности всей Южной Америки, – маятник в пользу Рондхейма качнули его способности и огромные связи.

– Руководитель вашего отдела устранения? – мрачно сказал Питт. – Глава вашей частной секты исмаилитов?

Окружавшие Келли люди переглянулись и посмотрели на Питта. Смотрели молча, на лицах было любопытство. Фон Хуммель в пятидесятый раз отер платком лоб, а сэр Эрик Маркс провел рукой по губам и кивнул Келли; этот жест не остался незамеченным Питтом. Поправив шарф на талии, Питт прошел к столу и налил себе еще стакан «Рош» – на посошок: он понимал, что Рондхейм не даст ему выйти из дома через парадную дверь.

– Это ваше предположение? – спокойно спросил Келли.

– Вряд ли, – ответил Питт. – После трех покушений на твою жизнь начинаешь разбираться в таких вещах.

– Корабль на подводных крыльях! – свирепо рявкнул Рондхейм. – Вы знаете, что с ним случилось?

Питт сел и пригубил бренди. Если придется умереть, по крайней мере он до конца останется на сцене.

– Вы чрезвычайно неряшливо сработали, дорогой Оскар, или я должен сказать: покойный капитан вашего корабля? Видели бы вы его лицо в тот момент, когда на его корабле загорелся коктейль Молотова.

– Проклятый извращенец! – Голос Рондхейма дрожал от ярости. – Лживый педик!

– Брань на вороту не виснет, милый Оскар, – небрежно ответил Питт. – Думайте, что хотите. Одно несомненно. Из-за своей небрежности вы больше никогда не увидите ни корабль, ни его экипаж.

– Понимаете, что он делает? – Рондхейм шагнул в сторону Питта. – Он пытается настроить нас друг против друга.

– Довольно! – Глаза Келли были холодны, голос звучал властно. – Пожалуйста, продолжайте, майор.

– Вы очень любезны. – Питт допил бренди и налил еще. Какого черта, подумал он, можно притупить предстоящую боль. – Бедный Оскар провалил и вторую попытку. Не стану углубляться в печальные подробности, но двое его тупоумных убийц сейчас болтают по душам с сотрудниками Национального разведывательного агентства.

– Дьявольщина! – Келли повернулся к Рондхейму. – Это правда?

– Мои люди никогда не болтают. – Рондхейм свирепо посмотрел на Питта. – Им известно, что произойдет с их родней, если они начнут болтать. К тому же они ничего не знают.

– Будем надеяться, что вы правы, – тяжело сказал Келли. Он подошел к Питту и остановился, глядя на него. Его взгляд ничего не выражал, но это было тревожнее, чем любое проявление враждебности. – Игра зашла достаточно далеко, майор.

– Жаль. Я только начал разогреваться, дошел до самого интересного.

– В этом нет необходимости.

– Как не было ее и в том, чтобы убивать доктора Ханневелла, – сказал Питт. Голос его звучал неестественно спокойно. – Ужасная, ужасная ошибка, печальное недоразумение. Еще более печальное, если вспомнить, что добрый доктор был одной из самых важных фигур в «Хермит лимитед».