Текст книги "Ужасы"

Автор книги: Клайв Баркер

Соавторы: Джозеф Хиллстром Кинг,Брайан Ламли,Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Дэвид Моррелл,Чайна Мьевиль,Стивен Джонс,Кэтлин Кирнан,Роберта Лэннес,Адам Нэвилл,Брайан Ходж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

– Рада услышать это, – смягчилась женщина.

– Какого черта вы сделали со мной? – попытался крикнуть Эрик, но голос прозвучал едва ли громче шепота.

– Хотите взглянуть на него? – поинтересовался мужской голос.

Женщина, чьи мысли были заняты другими, более насущными проблемами, а голос звучал так, словно она жует жвачку, задумчиво произнесла:

– Нет, не думаю. Не сейчас.

– Все же лучше осмотрите его. И отметьте в карточке, чтобы ни у кого не закралось подозрения, что вы пренебрегаете обязанностями.

– Конечно же, вы правы.

– Много времени не отнимет.

С гидравлическим вздохом кровать вместе с пациентом поплыла вниз. В поле зрения Эрика оказались верхушки стоящих по обе стороны от него кроватей. Обладатели мужского и женского голосов склонились над ним, и теперь Эрик смог их разглядеть. Он поднял руки настолько высоко, насколько это было возможно в его состоянии, и приветствовал их движениями пальцев; вышло похоже на то, как женщины сушат только что накрашенные лаком ногти.

Лысый мужчина с усами янтарного цвета сказал:

– Он был совершенно здоров, когда попал к нам. Но теперь, и это зафиксировано в медкарте, он уже прошел большую часть подготовительных процедур. Кто знает, может быть, ему найдется применение?

– Хорошо. Пока оставим его на этой стадии, – решила женщина, которая оказалась гораздо более привлекательной, чем, по мнению Эрика, она того заслуживала. – Кто следующий?

Кровать вознеслась в прежнее положение, внизу остался шелест бумаги. После краткой паузы мужчина произнес:

– Надо взглянуть на пациента из палаты Д-двенадцать.

– Что, проблемы?

– По-видимому, да. Мистер Джонетт один из первых обратился к нам самостоятельно, у него красная карточка, но сейчас он хочет получить доступ к своему банковскому счету.

– Ах вот как. Я подумаю об этом.

– Он ведь ваш пациент?

– Мой и доктора Мэллори. Мы ведем его вдвоем.

– Должно быть, вам очень приятно работать вместе, – сказал мужчина.

Эрик решил попытать счастья еще раз.

– А как же я? – попробовал крикнуть он, но вместо громкого возгласа вышел слабый стон. Такое чувство, что язык сморщился и ссохся, а рот превратился в громадную пещеру. – Я хочу есть. И пить. Пожалуйста.

– Доктор Стренгхейвер, неудивительно, что он голоден. Может, дадим ему немного питания, – предложил мужчина.

– Разрешаю, если вы считаете, что он того стоит. Но введите ему что-нибудь такое, что вы ему там колете, чтобы он вел себя тихо. Надо немного передохнуть и пожить спокойно.

Врачи отошли от кровати Эрика. Уже выходя из палаты, доктор Стренгхейвер спросила:

– Этот Джонетт. Я его несколько дней не видела. Как вы оцениваете его состояние? Как он продвигается?

– Очень хорошо, – ответил мужчина. – Как вам известно, случай чрезвычайно непростой. Просто замечательно сложный. Чудный пациент. Изумительный.

– Нет ли опасности частичного восстановления? Я немного обеспокоена. Во время последнего осмотра он выглядел несколько лучше, и я не нахожу этому объяснений.

– Нет. И сейчас вы в этом лично убедитесь. Просто временный сдвиг.

– Ах вот как. – Доктор Стренгхейвер была удовлетворена объяснениями.

Эрик попытался снова подать голос и взмолиться о помощи, но из горла вырвался лишь хрип, напоминающий предсмертное карканье ворона. Звук шагов врачей удалялся.

Через какое-то время кровать опустилась вновь. Над Эриком, слегка улыбаясь, склонилась молодая особа в медицинской форме салатного цвета. Улыбались только губы, а в глазах затаилась тревога, если не сказать хуже.

– Я – Кристабель из отдела ухода и комфорта, – представилась она. – Вы – счастливчик, сейчас я вас накормлю.

Пухлые девичьи руки кружили вокруг него, изменяя что-то в невидимых Эрику устройствах и его собственных частях тела. Он опять пытался заговорить и на этот раз издал столь жуткий звук, что и сам испугался, и девушку из отдела ухода всполошил.

– Что это, кашель? Или вы задыхаетесь?

Эрик умудрился еле заметно покачать головой. Он широко разинул рот и так приподнял правую руку, что смог пальцем указать на горло. И высунул совершенно сухой язык.

Кристабель непонимающе вскинула брови и тоже покачала головой.

– Гхххххааа!

Эрик схватил одну из колдовавших над его грудью рук и крепко сжал запястье девушки. Впился в ее глаза взглядом, изобразив самое трогательное выражение лица, вполне отдавая себе отчет в том, что на самом деле вид у него может быть весьма устрашающий. Постаравшись совладать с голосом, предпринял последнее усилие сложить непонятные звуки в членораздельное слово:

– Во-оы.

– Ах вот чего вы хотите. – Кристабель даже не сделала попытки вырвать руку. – Никаких инструкций относительно питья не получала. Мне поручили накормить вас и дать успокоительное, но о напитках не говорилось ни слова. – Свободной рукой девушка взяла планшет, прикрепленный в изножье кровати, просмотрела записи и даже показала ему. – Вот, можете сами убедиться. Тут сказано: никаких жидкостей.

Эрику показалось, что очертания стоящей рядом медсестры стали нечеткими, ее словно окутало легкое облачко тумана, и он понял: в глазах стоят слезы. Он смежил веки и отпустил запястье девушки.

Посланница отдела ухода и комфорта развернулась, пошла прочь и скрылась. Сразу после ее ухода Эрик почувствовал, как глубоко внутри шевельнулись семена теплого умиротворения, которые буквально пустили корни в его внутренностях, отсылая сытость и здоровье в каждую клеточку тела. Наконец-то слизистая оболочка рта хоть немного увлажнилась, и он заработал языком, пока рот не наполнился слюной. Эрик затих, расслабился и стал засыпать, скользнул за некий край и растворился в небытии. Или же небытие поглотило его.

На Эрика пристально смотрел уже знакомый человек – тот, который первым встретился ему под куполом.

– Итак, что нам известно о нем, Гендрикс? – спросила невидимая доктор Стренгхейвер, стоявшая в изголовье кровати.

Эрик выгнул шею назад, но подушка мешала, и ему не удалось увидеть женщину. Он видел лишь купол и верхушки высоких растений. С тех пор как он побывал тут в последний раз неведомо сколько дней назад, появилось много новых ярких бутонов. Сладкий и тяжелый, но отнюдь не неприятный запах, вероятно аромат распустившихся цветков, густым туманом висел в чистом теплом воздухе.

– Не так уж и мало, – ответил тот, кого доктор назвала Гендриксом. Под куполом метались грохочущие и одновременно странно приглушенные отзвуки громкого голоса доктора Стренгхейвер и высокого, пронзительного – мужского. – Эрик Джон Кондон ничего особенного собой не представляет. Имеет небольшой бизнес, занимается подержанными книгами, в основном из дома через Интернет. Ничего нелегального. И он сам, и его клиенты предпочитают оставаться анонимными. Только номера почтовых ящиков, и все. Умело налаживает весьма изобретательные неординарные финансовые отношения. Достаточно безопасен.

– Итак, по части бизнеса никаких тесных отношений. Ну а семья? Друзья?

– У него несколько давнишних друзей, в основном такие же беспутные, как и он сам, рассеянные по всей стране. Один из них здесь, наш пациент. Не совсем ясно, что между ними происходит. Думаю, Джонетта из палаты Д-двенадцать можно с большим успехом назвать нашим клиентом. Что касается семьи, мать Кондона умерла много лет назад, а умалишенный отец упрятан в сумасшедший дом в Солихалле.[61]61
  Солихалл – город в Великобритании, в графстве Западный Мидленд.


[Закрыть] Наш подопечный был женат, но детей нет. Жена бросила его и вместе со строителем-подрядчиком переехала в Австралию, в Брисбен, то есть укатила от Англии как можно дальше, так что скучать по нему явно не будет.

Ошеломительно красивая доктор Стренгхейвер обошла вокруг кровати, и теперь Эрик мог созерцать ее верхнюю часть вплоть до талии. Он видел, слышал и даже обонял запах женщины, а также понимал все не хуже, чем прежде, но ни на какие внешние раздражители реагировать не мог. Безмолвный, недвижимый и абсолютно спокойный, Эрик лежал на спине и отстраненно созерцал разворачивающееся вокруг него действо. Словно во сне. Но Эрик был уверен, что все происходит наяву.

Доктор Стренгхейвер прижимала к груди молодой лист из числа тех, что росли тут повсюду. Время от времени она рассеянно отрывала от него маленькие кусочки, разминала между пальцами и, положив в рот, медленно пережевывала.

– Так что ж, у него нет женщин? – уточнила она, протянув лист собеседнику.

Тот покачал головой, потому что уже достал из кармана часть точно такого же листа. Оторвал кусочек.

– По крайней мере пока наши расследования таковых не выявили. Что весьма странно, потому что в прошлом он заслужил репутацию местного Казановы, да и мужчина он привлекательный.

– Вам, Гендрикс, так кажется?

– Я имею в виду, он был привлекательным до того, как попал к нам. Я видел фотографии…

– Из прошлой жизни, – вставила доктор Стренгхейвер. – Ну а деньги?

Гендрикс сунул в рот очередной кусочек зеленого листа.

– Где-то должна быть некая сумма. – Он жевал и говорил одновременно. – Дела у него шли хорошо. Однако на банковском счете сумма незначительная.

– Ключи от дома в нашем распоряжении, верно?

– Дом уже обыскали. Конечно, есть само помещение, внутренняя обстановка, несколько ценных книг, хотя наш юридический отдел будет заниматься всем этим очень долго. Под матрасом он не прятал набитых деньгами мешков, если вы об этом.

– Печально. Может, стоит его перевернуть вверх тормашками и тряхнуть хорошенько. Посмотрим, что из этого выйдет.

Подумав недолго, Гендрикс сказал:

– Если ввести ему предполагаемую дозу тех медикаментов, которые вы собирались назначить, в его нынешнем состоянии это почти наверняка приведет к смертельному исходу.

– Я знаю, Гендрикс. В таком случае дадим ему немного оправиться. Отпустить восвояси его мы не можем, а если он остается тут, то должен расплатиться и попасть на мемориальную доску наших меценатов. К тому же сейчас он значительно продвинулся в направлении того, чтобы стать неизлечимо больным, а лечение стоит недешево. Группа специалистов по работе с населением сообщает, что в течение следующих недель к нам поступит много новых многообещающих клиентов. Койки в палатах будут на вес золота, не успеем мы и глазом моргнуть, и места для лоботрясов не останется. Такие, как он, ввалившиеся прямо с улицы, не значатся в нашем плане действий при чрезвычайных обстоятельствах.

– Может, стоит разработать дополнительный пункт?

Доктор Стренгхейвер оторвала от листа очередной кусочек, на этот раз побольше.

– Я потрясена тем, что вы готовы опустить руки, Гендрикс, – сказала она, – Я больше не уверена в том, что именно вы вправе работать с администрацией в части обеспечения безопасности на отделении. Быть может, вы взяли слишком много дежурств и вас гнетет чрезмерная ответственность.

– Думаю, самое время отведать лепестков только что открывшихся бутонов, – задумчиво произнес Гендрикс, мечтательно рассматривая верхушки буйных зарослей. – Один-два цветка как раз в нужной кондиции.

– Я присоединюсь к вам. – Доктор Стренгхейвер сменила гнев на милость. – Мое дежурство заканчивается через пять минут.

– Наконец-то привезли лестницу, которую мы заказывали.

– Да. Но у меня от высоты голова кружится. – Стренгхейвер хихикнула, и купол захихикал вслед за ней. – Лучше я подержу лестницу, а вы доберетесь до нужных цветков наверху.

– Прекрасно, договорились. – Гендрикс с энтузиазмом кивнул и хлопнул в ладоши, отчего под куполом заметались беспокойные звуки, медленно затихающие в набегающих волнах друг друга, – На сегодня осмотр закончен, – обратился он к кому-то, – Отвезите пациентов в палаты. Двоих, на кроватях без цветных карточек, – на утилизацию, конечно. Сначала увезите их. – Раздав указания, врач ткнул Эрика пальцем в грудь и взглянул на доктора Стренгхейвер. – А с этим что будем делать?

– Дадим зеленую карточку. Пусть его отвезут в какую-нибудь палату. Сократим медикаментозное лечение вдвое. Надо на него надавить.

Эрик видел, как она подмигнула Гендриксу, а тот расплылся в улыбке, кивнул и притворно-торжественно изрек:

– Я понял, что вы имеете в виду, доктор Стренгхейвер.

– Доброе утро, мистер Кондон. Как вы сегодня себя чувствуете?

Кристабель из отдела ухода и комфорта. Эрик помнил, что, когда он предавался созерцанию доктора Стренгхейвер и ее напарника, собиравших лепестки высоко под куполом, она пришла за ним и поспешно умчала прочь по бесконечным коридорам, прикатила в безликую палату, подключила к невесть знает чему и ушла. Хотя он все еще сохранил в памяти некое туманное воспоминание об общем смысле беседы между доктором Стренгхейвер и ее напарником и помнил несколько обрывков фраз, остальное исчезло, словно круги на воде озера от брошенного туда камня.

Эрик всерьез задумался о том, что бы ответить Кристабель по поводу своего самочувствия, но вскоре понял, что никакого ответа от него не ждут, к тому же разве мог он говорить? А если бы мог, тогда сказал бы, что он чувствует себя… можно сказать, странно. Он был напуган, страх поселился в груди, заглядывал в глаза и сообщал, что ничто в нем не функционирует нормально, все не так. Теперь он чувствовал себя разбитым, все тело ломило и сильно болело, к тому же сна – ни в одном глазу. Он совершенно очнулся от сна, абсолютно, так что внезапно почувствовал, что вот-вот закричит.

– А-а-а-а-х-х-х! – вскрикнул он, вскинулся, и верхняя часть тела приняла вертикальное положение – Эрик резко сел.

От резкого движения из вен выскочили иглы, из ранок потекла кровь. Из одной капельницы, закрепленной на стальном штативе рядом с кроватью, полилась, раскачиваясь взад и вперед, теплая сероватая жидкость и замочила матрас.

Тут привалило работы Кристабель из отдела ухода и комфорта, и она тут же бросилась убирать безобразие. Сначала приковала Эрика к кровати чем-то вроде захвата для рук, затем заставила вновь принять горизонтальное положение, в то же время свободной рукой вернув иглы капельниц на прежние места. Эрик изо всех сил сопротивлялся попыткам Кристабель опять подключить его к аппаратам, и поэтому ему пришлось лежать в луже теплой липкой жидкости, которая теперь стекала по его лицу. Но в теперешнем состоянии Эрик был намного слабее медсестры, она с легкостью пресекла все попытки вырваться. Создавалось такое впечатление, что весь штат отделения Сэмюеля Тейлора прекрасно обучен технике обезвреживания противника.

На какие-то действия Эрика сработал сигнал тревоги. Прошло несколько минут, но на помощь девушке из отдела ухода и комфорта никто не пришел, однако к этому времени она и сама прекрасно справилась. Наконец пациент был под контролем.

– А теперь ведите себя смирно и не доставляйте мне неприятностей! – Кристабель погрозила пальцем перед носом Эрика. – Станете безобразничать снова – пеняйте на себя. У вас всего лишь зеленая карточка. Не скажешь, что приоритет высок.

– Понятно. Простите. Но вы меня так неожиданно разбудили. – Эрику казалось, что голос идет откуда-то глубже из груди, чем обычно.

– Таковы правила на отделении СТ.

– Сколько дней я здесь?

– Ах, вы опять разговариваете! – заметила Кристабель. – Что-то раньше вас было не слышно. Голос ваш весьма необычен.

– На самом деле таким он стал недавно.

– У вас что-то с грудью. Разве вы швов не чувствуете?

– Я чувствую себя так, словно меня избили, не оставив живого места.

– Так все говорят, когда пройдут через это.

– Сколько я здесь? – повторил вопрос Эрик.

– Не знаю, имею ли я право говорить вам.

– Ну, послушайте, что в этом дурного?

– Дело не в этом.

– Тогда посмотрите, что написано на планшете в изножье кровати. Покажите мне, где сказано, что мне нельзя знать, сколько дней я нахожусь на отделении.

К вящему удивлению Эрика, Кристабель взяла клип-борд и внимательно прочла записи. И наконец ответила:

– Сегодня восьмой день. Вас они держали на испытательном сроке дольше, чем остальных пациентов.

– Испытательном сроке?

Кристабель исчезла и вскоре вернулась, толкая перед собой кровать вроде той, на которой лежал Эрик.

– Я собираюсь переложить вас на чистую постель, чтобы вы не мокли в луже, которая из-за вас натекла, – сообщила она. – Делать это я не обязана, поэтому помогите мне.

– Вы очень любезны, – поблагодарил он.

Когда Кристабель убрала грязные простыни и обмыла его, Эрик обнаружил, что он совершенно голый, только на область груди и живота наложены повязки и бинты. Еще его тело оказалось полностью безволосым.

– Я потерял в весе, – отметил он.

Кристабель, укрывавшая Эрика чистыми простынями, слегка смутилась:

– Ну да, вы кое-что потеряли. Отныне вы не тот человек, каким сюда пришли.

– Не тот?

– Нет. Вас основательно разобрали.

Эта фраза повергла Эрика в ужас, и тревога достигла своего максимума.

– Мне нужны мои вещи, – сказал он. – Одежда, бумажник, мобильный телефон. Мне необходимо позвонить.

– Все ваши личные вещи в сохранности и находятся в распоряжении отдела собственности, – ответила Кристабель. – Я пошла. Если вам еще что-нибудь понадобится, просто потяните за этот шнур и ждите. И не забывайте о том, что вы здесь не один. С вами в комнате находятся еще два господина. Думаю, они вам представятся, когда сочтут нужным.

Эрик оглянулся по сторонам. Тело одного "господина", скрытого простынями, скорее походило на остов изголодавшегося ребенка лет двенадцати с огромной лысой головой, повернутой к стенке. На второй – из-под груды неопрятных простынь торчали две длинные тощие ноги. Там, где должна была быть голова незнакомца, возвышалась подушка, которую придерживала на месте рука, тоже костлявая и длинная.

Уходя, Кристабель выключила свет, и теперь палата освещалась лишь крохотными тусклыми лампочками позади каждой кровати. Ближе придвинулись серые голые стены, и потолок опустился на фут или два – в этом Эрик был уверен. Снова навалилась вездесущая гнетущая тишина, наполнявшая, казалось, все отделение за исключением помещения с куполом. Безмолвие нарушало лишь учащенное тяжелое дыхание лысого, похожее на звук сминаемого пластикового стаканчика. Минут через пять, обнаружив, что в палате нет наушников ни для телевизора, ни для радио и отсутствуют какие-либо другие развлечения, помогающие скоротать время, Эрик решил попробовать пошевелиться. Неудивительно, что это оказалось болезненно, особенно когда он наклонялся вперед, напрягая грудь и живот. Но если держать спину прямо, то получалось свесить ноги с кровати и даже коснуться пола пальцами ног.

Сначала вставленные в вены обеих рук иглы капельниц не давали ему сильно отклониться от лежачего положения, но если Эрик тянулся обеими руками одновременно, то мог понемногу сползать ближе к краю постели, что он потихоньку и проделал, пока не встал на ноги, откинув вытянутые руки назад.

– Господь Всемогущий! – раздался возглас. – Это что такое ты вытворяешь?

Мужчина с неопрятной кровати убрал с головы подушку и, лежа на боку и упершись подбородком в согнутую руку, во все глаза смотрел на Эрика.

Даже в тусклом свете Эрик точно мог сказать, что видел этого человека прежде, хотя теперь он очень изменился. Он впился в мужчину мрачным взглядом, пока через несколько секунд наконец не понял, где и когда встречал его. Только сейчас этот человек очень похудел, и от этого стал гораздо заметнее сплющенный нос боксера-профессионала и шрам на лбу.

– Думаю, как бы выбраться отсюда, – наконец ответил Эрик.

Мужчина язвительно фыркнул:

– Вам не дадут выбраться отсюда. Это точно.

– Что, вы пробовали?

– Нет. Мне это тем более не удастся. Над моими ногами они потрудились на славу.

Эрик окинул взглядом собственные ноги:

– Мои вроде как в порядке.

– Похоже на то, что ноги – единственное, что у тебя в порядке. Ложись-ка обратно, пока не упал.

– Даже если я упаду и не смогу встать, то потяну за шнур и вызову медсестру.

– Никто не придет. Никому до тебя дела нет.

– Почему?

– В изножье твоей кровати на планшете прикреплена зеленая карточка.

– А, точно. Слышал про это. Низкий приоритет.

– Отсутствие приоритета, – поправил Эрика собеседник. – Я в той же самой категории. Мы с тобой оба оказались в списке на утилизацию. Решат, что мы можем на что-нибудь сгодиться, – оставят нас в живых на какое-то время, если мы будем хорошо себя вести. Ну а если не будем – тогда нам крышка.

Медленно и осторожно Эрик улегся на кровать.

– Да, ты правильно делал, что выступал против этого местечка, – проговорил он.

– А, так ты меня видел!

– Когда входил в больницу. Рядом с главным входом вы вместе с женщиной размахивали флагами. Дама попросила меня подписать ходатайство.

– Она моя жена. И тоже где-то здесь.

– Неужели они схватили вас прямо на улице?

– Они не настолько глупы. К сожалению, они не глупы вовсе. Нас пригласили обсудить наши возражения с доктором Стренгхейвер, одной дамой из здешнего руководства.

– А вы знали, что на самом деле здесь происходит?

– Нет, конечно. Каким образом?

Эрик задумался ненадолго, потом спросил:

– Вы с женой являетесь членами официальной группы протеста?

– Ты хочешь спросить, членами организации, которая могла бы заняться нашими поисками? Доктор Стренгхейвер тоже задала этот вопрос одним из первых. Но, увы, мы с Дженни представляли лишь самих себя. У нас даже организация официально не зарегистрирована, в ней нет больше членов. Когда доктор Стренгхейвер узнала об этом, сразу спросила, не хотим ли мы выпить по чашечке кофе. Мы простояли на улице с самого утра, поэтому согласились. На вкус кофе был обычный. Случилось все это три недели назад, и с тех пор я Дженни не видел. Хотя мне сказали, что она тоже здесь, и у меня нет причин не верить.

– Три недели! Не может быть! Я нахожусь здесь восемь дней, а вы с Дженни, должно быть, попали сюда сразу вслед за мной.

– Они вам сказали, что прошло восемь дней?

– Медсестра из отдела ухода и комфорта.

– Думаю, им нравится дурачить нас, – подытожил мужчина с носом боксера, тяжело перевернулся на спину и закрыл глаза. Почти тотчас же он захрапел.

Возможно, звуки храпа потревожили человека с другой кровати, поскольку он, не поворачивая головы, принялся сучить ручонками и тыкать в воздух маленьким кулачком, словно парировал удары невидимого противника, зависшего над ним прямо в воздухе. Бинты съехали, обнажив бледную кожу с пятнами цвета вареного омара. Вскоре он затих и вновь натянул одеяло на плечо, но время от времени опять принимался дергаться, словно что-то заставляло его царапать самого себя. Поскольку ничто в палате не могло привлечь его интереса, Эрик лежал и смотрел, как большеголовый мужчина с маленьким тельцем расчесывает зудящую кожу, натаскивает одеяло на себя и подтыкает под шею, потом снова принимается чесаться и добирается до груди. Одеяло сползло дюйма на три, когда задремавший было Эрик внезапно сел и широко распахнул глаза, потому что на секунду оттуда появилось нечто, что никак не могло быть человеком, если только он не прятал в простынях серую и очень волосатую руку.

Кто бы ни лежал в той кровати, он схватился за край одеяла и натянул до самой головы. Послышался негромкий, но настойчивый чирикающий звук. Человек принялся было вновь отчаянно чесаться, затих, и тогда из-под одеяла рядом с его ухом показалась маленькая остренькая темная головка, внимательно озиравшаяся вокруг. Зверек повернул усатую мордочку в сторону Эрика, почувствовавшего взгляд смурных черных бусинок глаз, хотя невозможно было определить наверняка, что привлекло внимание животного.

Эрик громко выругался и принялся жать на большую красную кнопку вызова медперсонала.

Мужчина, с которым Эрик недавно разговаривал, перестал храпеть, что-то залопотал, проснулся и отрывисто сказал что-то невразумительное. Окончательно придя в себя, он спросил:

– Что с тобой на этот раз? Если тебе больно, то я ничем не могу помочь.

– Дело совсем не во мне. – Эрик указал на третью кровать. – Там что-то такое…

Мужчина не ответил, лишь насмешливо смотрел на Эрика, который, как ему казалось, вел себя чрезвычайно эксцентрично.

– Какое-то животное, – стоял на своем Эрик. – Крыса – я уверен, что на той кровати именно крыса.

– А, вот и еще одна. Они пробираются из старой части больницы, из подвалов викторианского здания. Десять лет назад Совет на неделю закрыл здание и дал команду группе по дератизации вытравить их, но, стоило больнице открыться вновь, через несколько дней крысы были тут как тут как ни в чем не бывало. Они размножаются в подвалах, и, чтобы действительно разделаться с ними, придется выложить целое состояние: в нижних помещениях устроены склады, куда на протяжении ста пятидесяти лет сносят всякий хлам. Периодически руководство больницы пытается вывести крыс или, что случается гораздо чаще, всеми силами старается замять проблему и сделать вид, что крыс вовсе не существует, но они размножаются со страшной скоростью. Если бы пустить затраченные на отделение Сэмюеля Тейлора деньги на модернизацию подвалов и оборудование их новейшей складской системой, грызунам пришлось бы отступить. Вот, например, поэтому мы с женой так невзлюбили отделение СТ. И решили заявить свой протест во всеуслышание.

В голосе мужчины стремительно нарастал гнев, затихший вместе с последними словами.

Эрик вспомнил темно-коричневые "семена", которые заметил в горшках с растениями под куполом и положил в карман пиджака. Крысиное дерьмо! Видать, зверюгам пришлась по вкусу сочная зелень.

– Почему же никто не ставит капканы, не травит их? – поинтересовался он.

Казалось, вопрос позабавил мужчину, но смеха не последовало. Он лишь ответил:

– Ты здесь уже достаточно долго, не следует задавать столь глупые вопросы. Сомневаюсь, что здешним медикам есть дело до крыс. Ты мог бы заметить, что все они здесь немного… заняты.

Слушая соседа по палате, Эрик заметил, что крыса, испугавшаяся его крика и спрятавшаяся обратно под одеяло, показалась опять, на этот раз уже осмелев. Зверек поднял голову, беспечно взобрался на подушку, пробежал в конец кровати и уверенно, явно следуя проторенным путем, спустился на пол. Потом не спеша, лениво переваливаясь жирным тельцем на тонких черных лапках, прошествовал по сияющему полу и шмыгнул в маленькую щелку под дверью.

– Кости словно резиновые, – прокомментировал сосед Эрика. – К тому же умны. Везде пролезут.

– Не хотелось бы очутиться с такой зверюгой в одной постели.

– Не бойся, пока не сунутся. Ты еще порядком живой. И я тоже, тогда как вот он, – мужчина ткнул пальцем в укутанную фигуру на третьей кровати, – едва шевелится уже сколько дней, разве только паникует во сне, когда они к нему лезут. Крысы могут делать с бедолагой все, что угодно. Впрочем, как и любой другой. А ты их не бойся.

Однако следующие несколько часов Эрик провел настороже, широко раскрыв глаза, готовый заметить малейшее движение.

Голос доктора Стренгхейвер звучал совсем по-иному, он стал более хриплым, менее монотонным и механически верным. Очевидно, что-то взволновало доктора.

Она очень сдержанно и спокойно поговорила по мобильному телефону, но, как только закончила разговор, стало ясно, что ей просто необходимо дать выход охватившему ее глубокому волнению.

– Все изменилось, – отчеканила доктор, схватив коллегу – еще одного мужчину в белом халате, но гораздо выше предыдущего ассистента – за плечо и впившись в него темно-красными ноготками.

– Почему?

– Сейчас не могу вдаваться в подробности. Времени нет. Но случилось нечто серьезное, и наши спонсоры решили, что следует принять всех преуспевающих граждан, лично обратившихся к нам, гораздо раньше намеченного срока. А именно – сегодня.

– Но ведь не всех, конечно?

– Вероятно, начнем с красной и с синей категорий.

– Ага, с "денежных мешков".

– Верно. Сначала разместим их, а потом посмотрим, скольких из желтой категории мы сможем принять. Предполагается, что их будет слишком много, поэтому примем лучших. Статистический департамент как раз сейчас отбирает наиболее достойных. Но не это важно в данный момент, а то, что следует сделать все возможное, чтобы достойно встретить лавину сегодняшних пациентов.

– Благополучно примем и припрячем.

– Вот именно это важно.

– Значит, в воздухе запахло паленым.

– Да нет, профессор Морган, так уже продолжается довольно долго, но сейчас то, что прежде направляло огонь поверху, собирается попасть в цель и более не стрелять холостыми. Именно сегодня, как считает наша разведка.

– Пришло время и нам начать действовать.

– Точно. Здесь мы будем в безопасности, уединившись с нашими тщательно отобранными пациентами, с достаточными запасами всего необходимого для длительной осады.

– Если до этого дойдет.

Стренгхейвер вытащила из кармана скатанный в трубочку листок и несколько раз жадно откусила от него.

– Профессор Морган! – Теперь ее голос звенел восторгом. – Если бы вы только знали, как я надеюсь, что именно так и случится! Тогда у меня в руках окажется огромный материал для проведения исследований. Это станет кульминацией моей карьеры!

Когда доктор Стренгхейвер пять минут назад вошла в палату, Эрик закрыл глаза, уверенный в том, что при ней никакие грызуны не осмелятся появиться в палате и воспользоваться его неподвижностью. Чтобы не привлекать к себе внимания, он притворился спящим, но в этом не было необходимости, потому что, ответив на звонок, доктор воистину потеряла связь с действительностью и погрузилась в вымышленный мир собственных грез.

– Пойдемте же со мной, Морган, – кокетливо позвала Стренгхейвер. – Вы нужны мне. Весь штат отделения должен собраться под куполом. Я собираюсь раздать всем распоряжения.

Голоса доктора не было слышно, и Эрик открыл глаза. С торжествующим видом Стренгхейвер тянула профессора за руку, словно вытаскивала его на отмель после того, как спасла с тонущего корабля.

Как только голоса врачей затерялись вдали, бывший митингующий с соседней кровати спросил:

– Заметил, что они упомянули красные, синие и желтые карточки, а про зеленые ничего не сказали?

– Я тоже сразу обратил на это внимание, – ответил Эрик.

Перекинувшись этими фразами, оба исчерпали желание к общению на несколько часов.

Именно Эрик первым наконец прервал затянувшееся молчание:

– Да что, черт возьми, там происходит? – Он показал на третью кровать, где под одеялом ближе к изножью кровати творилось что-то невообразимое.

– Опять крыса, – спокойно ответил мужчина.

– Должно быть, преизрядного размера.

– Точно, – согласился сосед по палате. – Я и не знал, что бывают такие здоровенные. Что ты делаешь?

Эрик свесил ноги с кровати и уже доставал иглы капельниц из вен.

– Я собираюсь взглянуть на крысу. И посмотрю, не могу ли я чем-нибудь помочь бедняге.

– Ему уже не помочь, поверь мне. А если ты отсоединишь капельницы, то вскоре станешь похож на него и помрешь – лекарства поддерживают твою жизнь.

Справившись с иглами, Эрик встал и, покачиваясь, побрел прочь от своей кровати.