Текст книги "Пари куртизанки"

Автор книги: Клаудиа Дэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 26

Казалось, после этого уже никто не хотел его крови, даже Олдрет. Хоксуорт последовал за Крэнли прямо к отцу, который поначалу оказал «моряку» весьма холодный прием.

– Знаешь ли ты, почему я позволил тебе вести себя подобным образом в моем доме с моей дочерью? – спросил герцог в относительной тишине.

– Понятия не имею, – ответил Крэнли, чувствуя, как наконец начинают проявляться последствия драки. Синяк на левом глазу, разбитая губа и кровь на правой брови. И это только то, о чем ему было известно. Он осознавал, что в данное мгновение не похож на человека, достойного стать мужем Эми, но, с другой стороны, разве в этой потасовке не участвовали один или два герцога?

– Потому, дорогой мой, что я хотел для своей дочери лучшей доли, чем досталась ее матери.

Требовались объяснения, поскольку Крэнли все еще никак не мог прийти в себя. Боль сильнее давала себя знать.

– Кажется, да, – ответил он, не понимая ничего, но желая, чтобы все это поскорее закончилось.

– Крэнли, я герцог, – продолжал Олдрет, – Полагаю, вы сознаете, что это значит?

– А как же, – ответил он. В конце концов, его отец тоже был герцогом. Суть данного явления была ему хорошо знакома.

– Это значит, – Олдрет принялся отвечать на свой собственный вопрос, проигнорировав ответ Крэнли, – что я могу делать то, что хочу, получить то, чего хочу, и не делать того, чего не хочу. Знаете ли вы, что происходит в результате?

– Боюсь, что нет. – На этот раз Крэнли был уверен, что его ответ не имеет значения, поскольку Олдрет все равно продолжит свою речь. Лучше всего угождать ему, ведь ему нужна его дочь.

– Ровным счетом ничего! – Олдрет откинулся на спинку стула и вытянул ноги, почти дружески окидывая взглядом молодого лорда. Но того было нелегко одурачить. – Появляется привычка ничего не делать, ничего не чувствовать. – С этими словами Олдрет посмотрел на своего сына тяжелым взглядом. Молодой человек кашлянул.

– Ясно, – произнес Крэнли, чтобы заполнить паузу. Но он так ничего и не понял. Его отец вовсе не страдал от безделья. Он с головой ушел в политику, уделял много времени семье.

– Нет, я не имею в виду, что нарушаются какие-то общеизвестные правила. Ни в коем случае! С раннего возраста меня учили, что я должен удачно жениться, приобрести влиятельных друзей, не слишком опасных врагов, если у меня они вообще будут, чего я всеми силами старался избежать. Мой отец был чрезвычайно осторожным человеком.

– Я слышал о нем лишь хорошее, – произнес Крэнли. На самом деле он смутно помнил какие-то разговоры о том, что у герцога Олдрета были очень тонкие ноги и постоянная отрыжка после еды, но речь сейчас шла не об этом. Тот умер больше тридцати пяти лет назад. Для осторожного человека он прожил не слишком долгую жизнь.

– Дело в том, Крэнли, что я хотел совсем другой жизни для своих детей. – Он с трудом заставил себя сосредоточиться на словах Олдрета. – Поэтому и согласился на это не вполне достойное предприятие.

Слышать это было неприятно. Крэнли был почти уверен, что следующее высказывание герцога выставит его в неприглядном свете. Хотя он вполне заслуживал этого, однако каждый надеется сохранить достоинство, когда просит руки любимой женщины.

Олдрет бросил на него нетерпеливый взгляд и выпрямился. За окном наступили сумерки, и свет в комнате стал мягким, но слуги еще не зажгли свечей. Они с герцогом сидели в полумраке.

– Я хотел, чтобы моя дочь обрела счастье. Это звучит довольно банально, но так и есть. Я знал, что в глубине души она хочет выйти замуж за герцога. Но Амелия встретила вас, и казалось, что все решено. Однако все повернулось не так, не правда ли?

Крэнли был изумлен. Он не знал, что ответить, чтобы не выставить себя негодяем или глупцом. А может быть, сразу и тем и другим. Похоже, так оно и было.

– Сэр, вы абсолютно правы. – Он поднялся на ноги, демонстрируя полное внимание.

Олдрет с любопытством посмотрел на него:

– Все оказалось довольно запутанным. Многие считали, что вы хотите завоевать ее, но вы ведь ничего не предпринимали. Казалось, что она тоже заинтересована в вас, но… – Он пожал плечами. – Амелия нужна вам?

– Очень!

– Однако до сих пор вы не делали никаких серьезных попыток.

– Я хотел, чтобы ваша дочь получила то, что ей нужно. Герцога.

– Ей нужны были вы.

– Я так не думал, сэр.

– Но она целовалась с вами. – Олдрет сжал пальцы. – Или вы полагаете, что Амелия потаскушка?

– Вовсе нет!

– Тогда как вы считаете, почему она целовала вас при каждой встрече, в любом укромном уголке?

– Это не совсем так, – возразил Крэнли, но встретил ледяной взгляд Олдрета и запнулся. – Мы понятия не имели, что кто-нибудь догадывается об этом.

– Вот как? Вы решили, что моя дочь ведет себя подобным образом со всеми?

– Нет, что вы!

– Только с вами?

– Да, – машинально ответил Крэнли, хотя он никогда не задумывался об этом.

– И все же сделали вывод, что это ничего для нее не значит, что вы для нее не представляете никакого интереса, – заключил Олдрет.

– Я просто был в растерянности.

– Это вполне очевидно, не так ли? – Олдрет резко поднялся. – Вам повезло, что я так же плохо разбираюсь в подобного рода вещах, как и вы. Все это мне объяснила одна умная женщина. Они всегда крайне щепетильны в сердечных делах, что может порой утомлять, однако мы должны простить их за это, поскольку эти особы обычно весьма проницательны в своих наблюдениях. Как и в этом случае.

– Конечно, – ответил Крэнли, не вполне понимая, с чем соглашается, но ему показалось, что отношение к нему Олдрета несколько смягчилось. – Значит, вы дадите свое согласие?

– Естественно. Вы доказали свою порядочность, хотя и несколько оригинально. С помощью кулаков. Я полагал, что свадьба состоится еще несколько месяцев назад, и давно распорядился приготовить все. Мы даже обсудили детали с Хайдом, подписали все необходимые бумаги и договорились о финансовых вопросах к удовлетворению обеих сторон. Разумеется, вы захотите просмотреть все документы, но, полагаю, все устроит вас как нельзя лучше. Я вижу, ваш отец еще ничего не говорил вам.

Крэнли почувствовал, что побелел как полотно. Ему даже показалось, что он сейчас грохнется в обморок.

– Так речь, оказывается, шла обо мне? Не об Айвстоне?

– Какое отношение имеет ваш брат к моей дочери? Полагаю, она даже не целовалась с ним?

– Разумеется, нет, – быстро ответил Крэнли. Чем меньше он будет открывать рот, тем лучше. Пусть все остается как есть.

– Должен признать, все оказалось значительно сложнее, чем я полагал, но лишь потому, что вы оба невероятно упрямы. Однако ваше с Амелией стремление пожениться важнее всего, не так ли?

– Да, да, безусловно, – пробормотал Крэнли. – Это самое главное. Значит, мы договорились?

– А вы еще сомневаетесь? – Олдрет поднял брови.

– Нет, нет, что вы. – Крэнли ухмыльнулся, как идиот. Ему было все равно. Плевать на достоинство! Зачем оно ему, если у него есть Амелия? – Я хотел бы жениться на вашей дочери как можно скорее.

– Завтра? – уточнил Олдрет. – Я выхлопотал особую лицензию для Амелии, едва она обратилась за советом к леди Далби. Кажется, что все происходит гораздо быстрее, когда вмешивается эта дама, во всяком случае – по моему опыту. Вы согласны?

– Да, сэр. – Крэнли перевел дух. – «Да» – мой ответ на все вопросы.

Он едва ли заметил, что его кровь из раненой руки капает на ковер. Но Олдрет видел это и заключил, что молодой человек пострадал уже достаточно для того, чтобы завоевать расположение его дочери.

– Что, если он не согласится? – спросила Амелия у Софии. Гости тем временем разбрелись по всему дому.

Леди Далби стояла возле окна на противоположной стороне дома, выходящего на конюшни. Она повернулась к Амелии с выражением безмятежности на лице:

– Ваш отец? У него нет причин отказывать Крэнли, не так ли? Все было весьма тщательно организовано. Надеюсь, вам все еще нужен этот упрямец, потому что теперь он уж точно ваш.

– Еще бы! – Удивительно, что кто-то еще думает иначе.

– Тогда нет ничего плохого в том, что он будет в курсе дела, – улыбнулась София. – Вообще-то, если бы мы, женщины, чаще говорили о своих желаниях вслух, это только уменьшило бы путаницу в головах бедных, недалеких мужчин.

– Разумеется, Крэнли должен об этом знать, – произнесла Амелия. – Ведь я была, скажем так, очень заинтересована в нем с самого начала. – Она краснела лишь при одной мысли об этом.

– Когда же это произошло, милая? При первом взгляде или при первом поцелуе? – поинтересовалась София.

– При первом…

Она замолчала, возвращаясь назад к тому дню, той первой встрече в переполненной гостиной в Сэндворте. Девушка нервничала в предвкушении своего первого выхода в свет, желая произвести впечатление на отца своими утонченными манерами, великолепным гардеробом и умением вести беседу. Тот же вел себя как обычно, то есть, не обращая внимания на то, как она прелестна, оживленно разговаривал с гостями, едва узнавал собственных детей, когда они оказывались поблизости, и никак не показал своего удовольствия или восхищения ее образом совершенной леди. А ведь она так ждала его похвалы.

Тогда поблизости не было неженатых герцогов, не было лорда Айвстона, никого, к кому она могла бы проявить заинтересованность. Никого достаточно приемлемого для такой утонченной особы.

А потом она увидела Крэнли. Он вошел в гостиную вразвалку, как моряки сходят с корабля на берег. Прошел, едва кивнув другим гостям в знак приветствия, к окнам и принялся смотреть в сад, сложив свои сильные руки за спиной. Комната выходила окнами на запад, и солнце сияло в его каштановых волосах, карие глаза были похожи на растопленный мед, вот тогда он и пленил ее сердце.

Нет, все было не так просто. Не может быть, чтобы это оказалось столь буднично, обыденно.

Но Крэнли сразу привлек ее внимание и сумел его удержать.

Когда он поцеловал ее в галерее, то получил в награду её сердце, окончательно взяв его в плен.

Сложность была лишь в том, что он не предпринял ровным счетом ничего. Что ей оставалось делать? Как бы поступила любая другая женщина? Чахла бы, как Луиза по Даттону? Бросилась бы Крэнли на шею в надежде, что он по-настоящему оценит ее?

Ну уж нет!

Она была дочерью герцога и не собиралась выставлять себя на посмешище из-за любого мужчины, особенно из-за того, кто даже не стремился жениться на ней.

– С первого… – повторила она.

– Да говорите же, – поторопила ее София.

– Взгляда, – с печальной улыбкой ответила Амелия. Разве теперь это имело значение? Они с Крэнли поженятся. Точнее, уже почти поженились. Разумеется, отец это одобрил. – Я чувствую такое облегчение от того, что Крэнли наконец сделал предложение.

– После того как пришлось приложить немало сил, – весело сказала София. – Нелегко заставить мужчину решиться на это даже при самых благоприятных обстоятельствах, а в случае с Крэнли все было отнюдь не так просто. Ведь он собирался даже сбежать в далекие страны, только чтобы не видеть вас, дорогая. Очень сложно управлять мужчиной, который находится на другом конце света, но вы, конечно, знали об этом, для чего и был придуман список. И стали следовать своему плану. Каким же еще образом поставить мужчину в безвыходное положение, как не начав откровенно кокетничать с другими? А в нашем случае их был целый список.

Амелия в ужасе смотрела на Софию. Неужели та заранее понимала все? Знала, как заставить Крэнли сделать то, что от него требуется, а именно – назвать ее своей любимой, предложить руку и сердце?

– Зачем отрицать это, дорогая? У нас был прекрасный хитрый план, весьма продуманный с вашей стороны. И с моей, разумеется. К тому же разве все не закончилось прекрасно? – спросила София с лукавой улыбкой.

Амелия неуверенно улыбнулась в ответ. А затем рассмеялась. Это было не слишком подобающе, точнее – вовсе не подобающе, но девушка продолжала смеяться и даже обняла Софию в порыве неподдельной радости.

– Вот ты где, Эми, – произнес Крэнли, подходя к своей избраннице. Он положил руку на ее талию и нахмурился, глядя на леди Далби. Бедняга Крэнли! Этот моряк, наверное, никогда не поймет, как надо по-настоящему ухаживать за женщиной. – Олдрет согласен, чтобы мы поженились. Если это тебя устраивает, разумеется.

Конечно, Амелия испытала облегчение. Как же иначе? Но что-то в его тоне, во взгляде карих глаз беспокоило ее. «Если это тебя устраивает»? Это такой способ сделать предложение? Неужели он не может выражаться яснее? После двух лет, когда он так упорно добивался ее поцелуев, неужели все закончится буднично и деловито?

Амелия жаждала получить тигра, а не этого равнодушного человека с холодным взором.

Она вопросительно посмотрела на Софию.

Та ответила ей многозначительным взглядом.

Неукротимым, вот каким она желала видеть своего возлюбленного, и он станет таким. Может быть, даже слишком. Но всегда деятельным и ненасытным в страсти.

– Вы не хотите унести меня далеко-далеко, Крэнли? – прошептала она, потянув его за руку. – Завоюйте меня, сразитесь ради меня с пиратами, совершите какой-нибудь безумный поступок.

Крэнли искоса взглянул на девушку. Она выглядела как обычно – никаких признаков истерики заметно не было. Разумеется, такое дикое требование привело его в смятение, и он понадеялся, что это лишь шутка. Ведь Эми – мать его будущих детей и все такое прочее. Однако продолжал изучать ее, стараясь понять, чего же именно она хочет.

Унести ее? Завоевать? Сейчас, когда он только что взял главный приз, отвоевав Амелию у ее отца? Теперь все абсолютно законно, дело сделано… о чем ей еще неизвестно, поскольку никто не сообщил девушке об этом. Единственное, что им оставалось, – произнести свои клятвы у алтаря: формальная, но необходимая часть ритуала.

А она хотела, чтобы он унес ее? Зачем?

Ну что ж, надо попробовать! Он и сам представлял это не раз. Как и тактику завоевания Эми. Гораздо чаще, чем она думает.

– Где же ты хотела бы очутиться, дорогая? – Он склонился к ее уху.

– В опасном месте.

– Но не слишком далеко? – предположил Крэнли с ухмылкой. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему хотелось смеяться, когда его обуревала настоящая радость, радость победителя.

Но что все-таки она имела в виду, когда говорила про «опасное место»?

– Если мы будем и дальше терять время, ничего не произойдет. – Амелия явно теряла терпение.

– Чего именно?

– Завоевания, – прошептала она, опаляя его своим горячим дыханием, – неожиданного нападения, как вы всегда поступали. Только на этот раз я хочу намного больше.

– И насколько же?

– Посмотрим, Крэнли. – Девушка в упор посмотрела прямо ему в глаза – дразня, провоцируя и бросая вызов.

Этого было достаточно, чтобы он потерял голову.

– Идите в холл, – прошептал Крэнли, – я найду вас там.

– Вы не унесете меня прямо отсюда, мой дорогой? – Ее голос звучал почти разочарованно.

– Я бы сделал это, но боюсь, что мисс Прествик не одобрит нас. Она кажется девушкой весьма строгих правил.

– И абсолютно права. Как же еще Пенелопа сможет раздобыть себе герцога? – Глаза Амелии шаловливо заблестели. – Тогда встретимся в холле у лестничной площадки. Вы ведь поторопитесь, не так ли?

– Постараюсь. – Он учтиво поклонился ей и направился в гостиную. Сначала необходимо найти Олдрета и убедиться, что все необходимые документы подписаны, прежде чем коснуться его дочери. Возможно, Эми сейчас и беспечна, однако такого рода вещи весьма легко использовать против мужчины в будущем. Он был уверен в этом и не собирался рисковать.

– Какое счастье, что с этим наконец-то покончено! – еле слышно произнесла Молли, герцогиня Хайд, наблюдая, как Амелия направилась из гостиной в холл. Крэнли шел за ней едва ли не по пятам, спеша в библиотеку. – Полагаете, теперь все формальности соблюдены?

– Об этом начали беспокоиться заранее, – ответил ее муж. – Контракты подписаны давно. Олдрет не возражает. Крэнли должен быть счастлив.

– Думаю, вы правы. – Однако в голосе герцогини слышалось беспокойство. – Сколько же было суеты! Не представляю, как бы мы справились без помощи Софии. Это редкая удача. Амелия Кавершем попросила ее о помощи, хотя это и вызвало скандал. Но ничего – после появления первого же ребенка обо всем забудут. Кому интересно вспоминать давно утихшие страсти?

– Но некоторые люди помнят все, Молли!

Герцог никогда не имел склонности проявлять характер как на людях, так и в кругу семьи. Он был спокойным человеком, чем-то вроде тихой гавани для жены, что она так ценила в нем. Откровенно говоря, именно это качество привлекло ее к нему сразу и навсегда.

– Дорогой, ты прекрасно знаешь, что София никогда никому не скажет ни слова. Ей можно доверять.

– Мне все-таки кажется, что твоя подруга слишком коварна, – мягко возразил тот.

Молли рассмеялась:

– Женщина может совмещать много разных качеств, мой милый.

– Ты это постоянно подтверждаешь, Молли! – Он отхлебнул чаю, чтобы скрыть встрепенувшуюся нежность к жене.

– Неужели я все еще волную тебя как женщина? – Она с улыбкой взглянула на него снизу вверх. Ее муж был очень высоким, а она сама – миниатюрной; по многим причинам такая разница ей нравилась.

– Разве я скомпрометировал бы тебя, если бы это было не так? – ответил он. – Как же еще я мог быть уверенным, что твой отец разрешит мне жениться на тебе? Я сделал абсолютно все, что было необходимо.

– Ты полагал, что носить титул герцога и служить в гвардии его величества недостаточно?

– Я не собирался полагаться на удачу, учитывая к тому же опасность со стороны индейцев.

– И в чем же она заключалась?

– В твоей непредсказуемости, – решительно ответил он.

– Какой роскошный комплимент! Неужели столько лет спустя я все еще могу удивлять тебя?

– Еще как, дорогая!

– О, а вот и наш сын! Что он делает? – Она положила ладонь на руку мужа, заставляя его пройтись с ней к двери в холл. Там, скрытая в тени, стояла Амелия, нетерпеливо ожидавшая чего-то.

На мгновение родители Крэнли застыли, наблюдая за ними. Затем Молли нарушила молчание:

– Он так похож на тебя, милый! Мне кажется, что я вернулась назад – в тот осенний день в Конкорде.

– Десятое октября тысяча семьсот семьдесят второго, – прошептал он.

– Какой же ты романтик! – воскликнула Молли.

Герцог Хайд слегка покраснел. Он по-прежнему чувствовал себя влюбленным.

Глава 27

Крэнли спустился с девушкой на руках вниз по лестнице, мимо слуг, мимо конюхов, и отнес ее в конюшню. Трое мальчишек бросили уборку, чтобы поглазеть на молодую пару. Он грозно рявкнул, и их грязные башмаки – единственное, что Амелия видела, – мигом исчезли. Девушка надеялась, что далеко.

Крэнли слегка шепнул ее по попке, снял со своего плеча, причем девушка оскорбленно запротестовала, и бросил в ворох свежего сена.

– Ты хотела опасности? Я постараюсь предоставить ее тебе. – Он смотрел на нее сверху вниз, уперев руки в бедра. Девушка не могла не признать, что он выглядит в точности как моряк.

– Не обязательно было швырять меня! – Она извлекла колющийся пучок сена из корсажа.

– Неужели? Прошу прощения! – В его голосе не было ни капли сожаления. – Я старался быть дерзким. Должно быть, мне следует продолжать, не так ли?

С этими словами он опустился на сено у ее ног и обеими руками поднял ее юбки раньше, чем Амелия успела пнуть его в грудь. Но она все же сделала это. Он не обратил на это ни малейшего внимания.

– Крэнли! Что ты себе позволяешь?

– Совращаю тебя, разумеется, – ответил он. – Это происходит довольно быстро. Я думал, тебе известно об этом.

– Крэнли, остановись! Нельзя же так! – Она выставила вперед руки, словно пыталась оттолкнуть его, хотя никаких ее сил, разумеется, не хватило бы на это.

– Нет, Эми, я так не думаю. Идея твоего совращения в опасных обстоятельствах выглядит чрезвычайно привлекательной. Постарайся расслабиться и насладиться происходящим. Будь умницей!

И прежде чем она успела вымолвить хоть слово протеста, которое она, несомненно, собиралась произнести, он уже лежал на ней и целовал ее. Конечно, никто лучше Амелии не знал, насколько искусен этот мужчина. Его язык так увлеченно исследовал ее рот, а его руки делали такие вещи, о каких она и не догадывалась.

Казалось невероятным, что у него всего две руки. Как они успевали повсюду?

Он потянул ее корсаж, и тот треснул по швам.

Он рывком поднял ее юбки, и они разорвались.

Он ласкал ее лицо, он освободил ее груди и скользил ладонью вдоль ее подвязок.

Все одновременно. Невероятно, как это у него получалось?

Ну почему же она не в состоянии остановить его? Было просто невозможно противостоять ему. Он был настойчивым. Напористым. Дерзким. И очень целеустремленным, когда дело касалось ее соблазнения.

Именно это было итогом всех этих долгих месяцев ожидания: конечная точка, взрыв чувств, желаний и жажды, которую невозможно утолить.

Зачем на ней столько одежды? А на нем? Их разделяли горы ненужных предметов гардероба.

Кожа Амелии горела под его руками. Ее соски ныли, и она выгнулась, чтобы прикоснуться ими к его ладоням. Угадав ее желание, он сжал ее груди, словно точно знал, что с ними делать.

– Кажется, у тебя немало опыта, Крэнли, – выдохнула она прямо в его губы.

– В самом деле? – ответил он, вжимаясь своими бедрами в ее, сминая сено, свежий запах которого наполнял воздух вокруг них.

– Совратил много женщин, должно быть? – лукаво спросила она.

– Ты – первая, – ответил он, находя пальцами самый чувствительный уголок ее тела. Она застонала и теснее прижалась к нему.

– Звучит довольно сомнительно.

– Но правдиво, – прошептал он, касаясь губами ее груди, а руками… его руки были везде.

– Крэнли, – выдохнула она, – подожди… подожди.

– Не могу, Эми.

В его голосе девушка услышала опасные нотки. Она замирала от счастья.

Колено Крэнли оказалось между ее ногами, двигаясь вверх, заставляя их раздвинуться шире. Его руки бродили по ее груди, по животу, по складочкам внизу, по ее бедрам.

Это было удивительно!

Амелия потеряла всякую способность думать.

– Вот что такое совращение, – сказал он, проводя языком дорожку вниз. – Так что ты об этом думаешь?

– Теперь я поняла, – пролепетала она, сжимая пальцами его плечи и чувствуя, как напрягаются его мускулы, – как мы были глупы, что потеряли столько времени.

– Думаешь о том, чтобы наверстать, разве нет? – Она увидела, что он улыбается.

– Конечно. С тобой. – Девушка потянулась, чтобы положить ладонь на его зад. – Поторопись же, Крэнли, соврати меня окончательно, чтобы я потеряла голову.

Тогда он резко поднялся, развел в стороны ее колени и вошел в нее, не говоря больше ни слова. Что ей оставалось делать?

Разве что закричать.

Толпа у окон гостиной, выходящих на конюшни, услышала этот крик – весьма характерный.

Герцог Эденхем вздохнул:

– Не думал, что все так произойдет. Значит, двадцать фунтов. В следующий понедельник? Я пришлю своего человека с деньгами.

София Далби улыбнулась:

– Мне придется ждать дольше недели? А потом забирать деньги у какого-то грязного посыльного? Вы принесете их сами, Эденхем, причем завтра, будьте добры.

Тот покачал головой:

– А если я не буду добр?

– Тогда вы узнаете, почему я еще не проиграла ни одного пари. И знайте, я совершенно непреклонна, когда дело идет о плате.

– И не делаете никому исключения?

София пожала плечами:

– Никогда! Значит, я жду вас завтра? Около шести?

– Если со мной не будут проводить собеседований, я непременно приду.

– Ах, с этими глупостями давно покончено. Кому же может теперь понадобиться в мужья герцог?

Эденхем рассмеялся, как и София, поскольку данное замечание было весьма забавным. По крайней мере, так считала Пенелопа Прествик.

– Вот дьявол, я только что проиграл тридцать фунтов Софии Далби, – тихо произнес лорд Айвстон.

– Вы не думали, что ваш брат и Амелия поженятся, или что он скомпрометирует ее, или что он сделает это в конюшне? – с любопытством поинтересовался лорд Руан.

Они оба стояли у окна, глядя во двор, как и большинство гостей Олдрет-Хауса. В гостиной образовалась настоящая давка, что, впрочем, было неудивительно.

– Ну, – Айвстон слегка склонил голову и покачал ею, – я не рассчитывал, что Крэнли будет так нетерпелив и предпримет этот шаг сегодня. – Его голос стих, как будто выдавая его нежелание подвергать критике брата.

– Вы считаете, что Крэнли слишком торопится? – дипломатично подсказал Руан.

Айвстон кивнул, соглашаясь:

– Я полагал, что для этого потребуется больше времени, только и всего, Не представляю, как это вышло так быстро, после такого длительного периода ухаживания и борьбы с соперником.

Что тут возразишь? Руан не мог утверждать, что ему было известно о каких бы то ни было отношениях между леди Амелией и лордом Крэнли до событий в оранжерее, но теперь все стало совершенно очевидно. Кого-то могло ввести в заблуждение, что события развивались слишком медленно с самого начала. Особенно когда речь шла о целомудренной девушке. Стоит только подумать о том, что София не спешит отдаться ему, а ведь ее никак не назовешь чересчур благочестивой. Руан полагал, что к настоящему моменту ему следовало бы уже давно овладеть ею, однако графиня, при ее-то репутации, решила играть роль скромницы, чего лорд не мог понять. Он был привлекательным, опытным мужчиной. И был в состоянии доставить этой кокетке удовольствие.

Она играла с ним, как кошка с мышкой, и он не мог понять причины.

Руан думал о том, чтобы вызвать ревность Софии, появляясь с другими женщинами, но, поразмышляв над этим, решил, что такие уловки едва ли собьют ее с толку. Следует придумать что-нибудь поостроумнее. Чем больше эта женщина сопротивлялась, тем больше это интриговало его и придавало азарта.

Да, он отлично понимал, что скорее всего желание подразнить и было причиной ее отказа, но от этого его интерес не ослабевал, даже когда он обладал способностью здраво судить, чего сейчас не мог о себе сказать.

София сводила его с ума!

Но даже не в этом было дело. Его приводило в восторг, что его обводят вокруг пальца.

Удивительная женщина! Он просто обязан получить ее. И добьется этого. Он терпелив и педантичен. Более того, он был опытен не только в искусстве соблазнения, что должно было заинтересовать Софию. Руану хотелось думать, что эта женщина уже мучается, страдает по нему.

Лорд улыбнулся и бросил еще один взгляд в окно, на конюшни. Но думал он о Софии, а вовсе не об Амелии, которая, видно, больше не была целомудренной, судя по этому вскрику.

– Вот кому она отдала свою невинность, – со вздохом произнесла леди Джордан. – И к тому же ее избранник вовсе не герцог. Не понимаю, когда она успела свернуть с выбранного пути.

– Неужели? – удивился Джон Грей.

Они стояли в библиотеке, у единственного окна, выходящего на конюшни. Элинор сидела на одном из диванов, беседуя с сыновьями индейца, точнее – пытаясь вовлечь их в разговор. Герцог и герцогиня Хайд вели, без сомнения, очень приятную беседу с герцогом Олдретом и казались счастливыми от того, что их семьи породнятся. Лорд Далби стоял рядом, вежливо слушая.

Мэри взглянула на Джона. Тот все еще напоминал того мужчину, которого она встретила больше пятнадцати лет назад. Он тогда искал Софию, свою сестру. Они потеряли друг друга из виду, когда еще были детьми; правда, Мэри никогда не вникала в детали той истории. Она была слишком занята, стараясь соблазнить Джона. И надо сказать, ей это удалось. Ее брак оказался неудачным. У мужа было слабое здоровье, из-за чего они и направились на курорт, пытаясь восстановить его, но это не помогло, хотя денег была потрачена куча.

Все окончилось его смертью и долгами. Но зато у нее был Джон.

Она, попросту говоря, использовала его, но он простил ей все. Мэри иногда почти ненавидела его за это. Почти…

Джон путешествовал по континенту, пытаясь найти Софию. Спрашивал о ней и у Мэри, но та в ответ солгала. Она знала его сестру и терпеть ее не могла. За красоту, скандальную известность и успех. Обычная куртизанка, она не только заполучила графа Далби в мужья, но и герцога Олдрета в любовники для своей подруги, Зоэ Оврэ. А поскольку герцог был женат на сестре Мэри, простить такое было просто невозможно. Она была уличена в том, что скрыла знакомство с Софией, что использовала Джона для собственного удовольствия – чувственного, запретного удовольствия, но разве у нее не было на это права? У этой проходимки было все, причем без всяких на то причин. Обычная шлюха! Поэтому Мэри использовала брата Софии, чтобы получить то, что ей хотелось.

Куда же все пропало? Ее чувства, стремления? Она не могла найти ответа. И постепенно одна бутылка в день превратилась в две, затем в три, четыре, пять, а жизнь становилась все более горькой и холодной с каждым уходящим годом.

Джон, не найдя Софии, продолжил поиски, уехал и исчез из жизни Мэри. Что не смогла удержать она, его сестрица быстро прибрала к рукам.

– Я хотела спросить вас, Джон, но вы так быстро уехали из Маршфилд-Парка, – произнесла она. – Вам известно, кто настоящий отец Элинор?

– Мелверли, конечно. – Индеец повернулся к ней лицом и скрестил руки на груди.

– Вы полагаете, что это действительно так? В самом деле?

– А как же еще? Я не знаю, что вы имеете в виду, Мэри. Это непреложный факт.

Он лгал. И она знала это. Но поскольку и она не была с ним искренней, теперь у нее не было сил, чтобы заставить его сказать правду.

Леди Джордан вновь повернулась к окну и невидящим взглядом уставилась в темноту, видя там лишь прошлое.