Текст книги "Пари куртизанки"
Автор книги: Клаудиа Дэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Глава 18
– Я больше никогда не смогу носить эту шаль. – Пенелопа Прествик лениво перетасовывала карты, сидя перед камином.
– Все равно она тебе никогда особенно не нравилась, – ответил ее брат Джордж. Он лежал на диване в их семейной гостиной, лениво изучая потолок.
– Она получила их всех, – заключила Пенелопа. – Всех. На свои собеседования.
– Тебе, дорогая, надо выставить эту шаль на аукцион. Заработала бы целое состояние, – проговорил Джордж, погруженный в собственные мысли.
– Ни за что не подумала бы, что герцог потерпит подобное обращение. Имей я такой титул, ни в коем случае бы не потерпела.
– Я думаю, а стоит ли продавать ее целиком? – Ее брат задумчиво сложил руки на груди. – Возможно, кусочками будет даже лучше. Скажем, по два фунта каждый?
– Когда эта особа сделает наконец свой выбор, проигравшие будут просто вынуждены с позором покинуть город из-за публичного отказа.
– Как ты думаешь, сколько мы получим денег?
– Ей придется выбрать одного. Любопытно, кого именно? Айвстон самый молодой и никогда не был женат. Это многое значит. А у Эденхема и Кэлборна уже есть наследники. Нет, она выберет Айвстона.
– Учитывая, каким образом была порвана эта шаль, возможно, стоит предложить купить ее у леди Амелии целиком – хотя вряд ли теперь это получится. Она сможет хорошо заплатить за такую улику. Тем более если собирается вскоре стать герцогиней. Ей может не понравиться, если эта шаль будет висеть в рамочке в чьей-нибудь библиотеке для всеобщего обозрения. Тебе стоит предложить ей это. Пусть выбирает.
– Что? – Пенелопа бросила карты на стол. – Конечно, она выберет. Об этом я и говорю.
– Ну и прекрасно, – протянул Джордж, поднимая голову от диванной подушки. – Я соглашаюсь с тобой, Пен. Она, разумеется так и поступит.
– Конечно, я о том и говорю. Амелия заставила всех мужчин в городе буквально выстроиться в очередь. Это очень постыдно.
Хитро взглянув на сестру, Джордж зажмурился:
– Зато как эффектно!
А что еще нужно лондонскому свету?
София изучала свеженапечатанный листок из магазина Ханны Хэмфри с Сент-Джеймс-стрит.
– Здорово, не правда ли?
– О чем ты? – уточнила Энн.
– Об Амелии, разумеется.
– София, я не понимаю. Каким образом этот бульварный листок поможет, леди Амелии найти мужа? Ни один мужчина не хочет, чтобы подобного рода вещи касались его будущей жены.
– Полагаю, именно так. – Смешок Софии прозвучал не слишком вежливо.
– Ведь ты не таишь зла на нее, не правда ли? Похоже, она милая девушка, невинная в лучшем смысле этого слова.
– Да, она производит такое впечатление, – любезно ответила София, рассматривая листок. На ее лице было написано выражение почти плотского удовлетворения.
– Послушай, скажи мне откровенно: ведь это не месть?
– Какая чушь! Не будь смешной, Энн. – Леди Далби как-то загадочно улыбнулась. – Ты за каждым деревом видишь индейца.
Такой ответ казался уклончивым.
…Амелия смотрела в окно второго этажа и чувствовала, как остатки ее уверенности разлетаются на куски, почти как красная шаль Пенелопы Прествик. Мужчины выстроились в очередь. Буквально. Все знали, что она сегодня будет дома, и очередь растянулась почти до самой Беркли-сквер, препятствуя движению.
Дом ее отца был, безусловно, внушительных размеров, однако дворецкий Йейтс оказался не готов к подобному наплыву посетителей и отказывался впускать их внутрь. Толпа росла. Очевидно, когда мужчина не может получить чего-либо, то предмет его желаний становится единственным, к чему он стремится. Девушка не могла понять этого. Но она была готова поспорить на свое платье, шаль и репутацию, что София Далби отлично все понимала. И именно на это была сделана ставка.
– Йейтс?
– Да, миледи, – ответил тот. Слуга выглядел обескураженным, и на его лбу даже выступил пот.
– Пошлите кого-нибудь к леди Далби. Пусть она придет сюда как можно скорее.
– Да, миледи, – ответил дворецкий. Казалось, он испытал явное облегчение. Мудрый человек.
– Но, милая, – произнесла София, едва ее впустили в дом под протестующие возгласы мужчин, – и что вас не устраивает? Джентльмены покорно стоят у ваших дверей, готовые исполнить любой каприз. Это же замечательно!
Амелия отнюдь не разделяла ее мнения.
Леди Далби, к счастью, явилась одна, за что Амелия была ей благодарна. Сейчас она бы не перенесла общества Энн Уоррен. Или тети Мэри. Хотя та не показывалась на глаза с самого бала у Прествиков. Девушка подозревала, что все мысли ее компаньонки заняты мистером Джоном Греем, братом Софии, поскольку, к своему удивлению, недавно узнала из уст самой тети, что несколько лет назад та находилась в довольно близких отношениях с ним.
Амелия была уверена, что, безусловно, они были самыми невинными и возвышенными. Как же иначе? Однако нечто все же связывало тетю Мэри с этим индейцем, и, хуже того, – тетя явно желала продолжения их связи. Единственная причина, по которой девушка не подозревала свою наставницу в пренебрежении ее обязанностями, заключалась в том, что мистер Грей в настоящее время находился в Маршфилд-Парке, поместье Далби. Амелия сделала единственный возможный вывод – тетя Мэри оставила ее из-за скандальных событий в доме Прествиков.
Именно тогда, когда девушка более всего нуждалась в компаньонке, она осталась наедине с Софией Далби.
Йейтс проводил гостью в библиотеку, расположенную в передней части дома, и они вместе принялись смотреть в окно: София – с восторгом, а Амелия – с ужасом.
– Я совсем не ожидала такого поворота событий, леди Далби, – огорченно произнесла она.
– Неужели? – весело спросила та. – Можно только мечтать, что вас будут преследовать все свободные мужчины в городе.
– Если бы дело обстояло именно так! – воскликнула Амелия, качая головой. – Вот этот джентльмен, например, вовсе не свободен, – добавила она. – Я встречала его на музыкальном вечере год назад, и он тогда был с супругой! Лорд Стилби или Стиллбоу, что-то вроде того.
– Вы уверены? – Брови Софии разочарованно приподнялись. – Возможно, его супруга умерла.
– Тогда он должен носить траур!
– Мужчины не способны подолгу горевать, – пояснила леди Далби. – Они быстро начинают скучать, оказавшись в одиночестве.
– Дело вовсе не в этом, – возразила Амелия. – Я хотела выйти замуж только за герцога. А все, кто здесь собрался, вовсе не являются знатными особами!
– Ну разумеется, дорогая, – согласилась София. – Вокруг не так уж много мужчин со столь высоким титулом. Но вы должны были ожидать, что ни один из них не сдастся прежде, чем ему предоставится возможность предстать на ваш суд.
– Конечно, я не ожидала подобного столпотворения. Герцоги, леди Далби, мне нужны только герцоги…
– Дорогая, запомните, – перебила ее София, – мужчин не так-то просто поделить на группы. Конечно, мы пытаемся это сделать, но сильный пол не выносит очевидного пренебрежения. Я полагала, вы понимаете это. Мужчины весьма неуступчивы в этом вопросе. Им просто необходимо испытать свои силы, побороться и победить всех. Каждому необходимо однажды почувствовать, что настал его день. Мне казалось, что я объяснила вам все это – жажду бороться, страсть к победе.
Да, все это звучало знакомо.
– Так, значит, эта толпа не имеет ничего общего с событиями на балу у Прествиков?
– Не будьте смешной, милая, – улыбнулась София. – Разумеется, имеет. Разве можно было ожидать чего-то иного, когда платье почти сорвали с вашего во всех отношениях прекрасного тела?
На это у Амелии не было ответа. Она была так поражена, что даже не покраснела.
– О, смотрите-ка, а вот и Крэнли! – София взглянула на нее. – Пробивает себе путь, насколько я вижу. Он настоящий скандалист. Я удивлена, что в оранжерее вам удалось сохранить в целости хотя бы нижнее белье. Оно ведь было на вас, дорогая?
– Разумеется!
– Я просто так спросила, – сказала леди Далби, не сводя глаз с улицы перед домом, где Крэнли, кажется, в самом деле пытался устроить свару. – Похоже, он пытается разогнать конкурентов, хотя его шансы невелики. Его превосходят числом.
Так оно и было. Крэнли, словно молодой сноровистый бычок, толкал, оттеснял и даже щипал всех, кто стоял на его пути к Олдрет-Хаусу. По самым скромным подсчетам, там собралось около тридцати мужчин. Но его, казалось, это не заботило.
Амелия почувствовала, как при виде Крэнли ее сердце учащенно забилось в груди.
Неужели он пробивает дорогу к ней? Казалось, что именно так и есть.
– Вы разрешите дворецкому впустить его, если он все-таки доберется до двери? – спросила София. – Ах, какой ловкий удар! – Ее голос прозвучал задумчиво. – Должна сказать, Крэнли умеет постоять за себя. Довольно привлекательная черта, вы не находите?
Разумеется, как же иначе.
– Только взгляните! – Леди Далби оживилась при виде развернувшейся внизу сцены. – Кажется, этот задира только что ударил Кэлборна в челюсть. Это не очень-то нравится герцогу, и его можно понять.
Амелия почувствовала себя виноватой, что стоит и наблюдает за тем, как Крэнли лупит всех, кто попадается на его пути, лишь для того, чтобы добраться до ее двери.
Он действительно настоящий скандалист. Но какой мужчина!
– Это Даттон только что нанес молодому лорду удар, в живот? – уточнила София. – Да, кажется, в самом деле он. – Она восторженно покачала головой. – Впрочем, с ним это постоянно случается. Ходит слух – разумеется, неподтвержденный, – что его больше не пустят в кофейный зал «Уайтса». Кажется, он часто проявляет жестокость по отношению к остальным посетителям. А мне он всегда казался таким симпатичным! – Она пожала плечами. – Однако я нахожу милыми большинство мужчин, а вы разве нет?
Амелия с трудом оторвала взгляд от Крэнли, который яростно дискутировал с Кэлборном, показывая в сторону Эденхема. Тот тоже здесь? Девушка не успела ответить леди Далби, как Пенрит помог Даттону подняться на ноги, однако вместо благодарности был награжден толчком, от которого упал на Эденхема. Герцог выглядел весьма недовольным. Неудивительно!
– Как, и Пенрит здесь? – воскликнула София. – Вы действительно имеете успех, леди Амелия. Мне казалось, у него начался роман с леди Пейнтон. Но кажется, вы совершенно затмили ее.
Амелия горделиво приосанилась. Совсем незаметно.
– Я хочу сказать, что я не сделала ничего, что подало бы повод так вести себя всем этим джентльменам. Не представляю, что на них нашло. Я лишь провела собеседование с Кэлборном. Вот и все.
Брови Софии удивленно и насмешливо приподнялись.
– Вы так считаете? Дорогая, передо мной можете не притворяться, ведь я сама была там. Разумеется, вы лишь побеседовали с ним, никто и не сомневается в этом, но все это началось именно из-за ваших слов. Если вы однажды честно и открыто поговорили с одним герцогом, полагаете, что остальные не захотят такого же отношения к ним? Они мужчины, милая, и не способны отступить и дать дорогу другому, так уж устроены. Борьба – их естественное поведение. Только взгляните на сына герцога Хайда, если вам еще нужны доказательства.
Девушка последовала совету. Воротник Крэнли был разорван, брюки испачканы в грязи. Возле левого глаза начинал проступать синяк, а на губе запеклась кровь. Однако казалось, что все это его ничуть не волнует. Напротив, он выглядел чрезвычайно возбужденным. Сильным. Полным жизни. Мужественным.
– У него весьма лихой вид, не так ли? – произнесла София, созерцая Крэнли. – Если бы я не была так близка с его матерью, было бы любопытно…
– Что именно? – не поняла Амелия.
София продолжила пристально изучать молодого человека, что изрядно раздражало Амелию.
– Нелегко объяснить это невинному созданию.
– Попытайтесь. – Амелия скрестила руки на груди.
– Мы с Молли добрые старые подруги, – ответила София, следя за Крэнли с жадным блеском в глазах, – но я все равно не могу справиться с любопытством узнать, каков в деле ее сын.
– Что вы имеете в виду? – Амелия явно растерялась.
Леди Далби захихикала:
– Постель, дорогая. Мне он напоминает тигра. Наверное, страстный, сильный. Возможно, немного жестокий. А это очень привлекает женщину, о чем, я надеюсь, вы вскоре сами узнаете.
Единственной причиной, по которой Амелия не дала пощечину Софии, было появление дворецкого, в это самое мгновение вошедшего в комнату.
– Миледи! Вы дома для графа Крэнли?
– Разумеется, да, – ответила Амелия, не сводя сердитых глаз со своей наставницы.
Та уютно расположилась на диване в томной позе.
– Мне стоит взять на себя обязанности компаньонки, дорогая? – спросила она. Это прозвучало как утверждение. Амелии стало совершенно ясно, что София останется надолго, скорее всего на все то время, пока здесь будет Крэнли.
Тот не заставил себя ждать и быстро вошел в библиотеку. Она сразу вспомнила слова Софии, не выходившие из головы. Тигр… Да, Крэнли очень напоминал этого хищника. Страстный в постели… Надо же! Было от чего покраснеть.
Однако Амелия на этот раз не вспыхнула румянцем. Кажется, последние события закалили ее.
Крэнли был весь покрыт пылью, его карие глаза горели, а в кулаке был зажат помятый листок.
– Вы видели это? – обратился он прямо к Амелии, не обращая внимания на Софию, что было очень характерно для него.
– Добрый день, лорд Крэнли, – сухо поздоровалась Амелия, пытаясь заставить его придерживаться правил этикета. Но диких зверей не так-то просто принудить к чему-либо!
Крэнли кивнул и ответил:
– Добрый день, леди Амелия, леди Далби.
– Лорд Крэнли, – вкрадчиво промолвила София, сияя темными глазами. – Каким крепким и мужественным вы выглядите! Боевые искусства, кажется, созданы специально для вас.
– Вы видели? – Он снова взглянул на Амелию. – Что происходит, в конце концов?
– Кстати, я появилась здесь прямо перед вашим приходом, – сказала София, хотя Крэнли, очевидно, обращался вовсе не к ней. Эта особа слишком самоуверенна! – Но разумеется, я видела достаточно того, что меня и развлекло, и впечатлило. Вы приятно удивили меня, дорогой лорд. Конечно, леди Амелия заслуживает всяческих похвал за то, что так дивно справляется.
– С чем именно? – фыркнул Крэнли. – Она просто сделала из себя посмешище и спровоцировала скандал, ее имя почти навсегда опозорено.
– Не преувеличивайте. – София пожала плечиком, рассматривая шов на своей перчатке. – По-моему, беспокоиться не о чем.
– Теперь никто не женится на ней. – Крэнли не спускал глаз с Амелии. Та могла лишь как завороженная смотреть на него в ответ. Он выглядел весьма привлекательно даже в синяках и грязи.
Тигр в постели… Что же конкретно под этим подразумевается?
– Никто не женится? – София усмехнулась. – Не смешите меня. Я могу назвать троих, кто готов сделать это сегодня же. Леди Амелия, – без перехода продолжила она, – не люблю быть навязчивой, однако не могли бы вы позвонить, чтобы нам принесли напитки? День весьма беспокойный. Неплохо было бы немного охладиться и остудить пыл. Согласны?
– Прошу прощения. Разумеется. – Амелия поспешила позвонить. – Чаю?
– Мадеры, – попросила София.
– Йейтс, принесите вино, – поспешно произнесла Амелия и повернулась к своим гостям.
Неужели действительно трое мужчин готовы на ней жениться немедленно?
– А что? Вполне возможная вещь, – ответил Крэнли. – Вам стоит увидеть вот это. – Он расправил листок, который сжимал в руке, и протянул его Софии.
Та едва взглянула.
– Я в курсе, дорогой. Великолепно выполненный рисунок с пояснительным текстом. Я купила себе один, как только открылся магазин. Его хозяин говорит, что все экземпляры разошлись стремительно. Удивительно, что что-то осталось.
– Ничего подобного, – ответил Крэнли. – Я вырвал этот экземпляр у Даттона.
Это объясняло тот удар в живот.
– Вы хотите сказать, что я стала объектом карикатуры? – Девушка замерла от ужаса.
– Да, милая! – восторженно ответила София. – Гиллрей набросал ее, и сегодня листки появились в магазине Хэмфри. Удачный ход, поскольку тот продает лишь качественные вещи, а художник славится точным выбором темы для своих рисунков. Я не могу припомнить ни одной девушки, на которую рисовали карикатуру в ее столь юном возрасте. Вы и в самом деле заставили говорить о себе весь город.
Амелия всей душой хотела бы упасть в обморок, но ее колени даже не дрогнули, только дыхание перехватило.
Карикатура… Разумеется, в свое время появлялись сатирические изображения герцогинь, самая известная – на герцогиню Девонширскую, однако ни с кем из них этого не случалось до того, как они становились титулованными особами. Это различие было крайне существенным.
Отец отправит дочь после этого в Кастильский монастырь. Интересно, там все еще постригают в монахини?
– Герцог Олдрет еще не в курсе? – спросил Крэнли у Софии, что прозвучало довольно глупо.
– Разве он не за городом? – парировала та, словно это что-то меняло. Да, отец отсутствовал сейчас, но рано или поздно он же вернется.
В это мгновение в дверь постучал Йейтс, внесший на подносе мадеру и несколько стаканов, явно больше трех. Когда Амелия вопросительно посмотрела на него, дворецкий пояснил:
– На случай, если примете кого-нибудь еще из ожидающих.
Очевидно, он был очень разумным, но отнюдь не практичным человеком.
– Как мудро вы об этом сказали, Йейтс! – улыбнулась София. – Полагаю, леди Амелия пригласит одного или двоих гостей.
София знает имя дворецкого Олдрета? Откуда, интересно?
– Она не сделает этого, – возразил Крэнли, принимаясь нервно мерить шагами комнату, словно зверь на привязи.
Амелии хотелось, чтобы он остановился наконец, поскольку манера ходьбы живо напоминала тигра. Ей хватало собственных фантазий о том, как он пробирается в ее спальню и грубо овладевает ею.
Амелия вздрогнула, подумав об этом, но вовсе не от отвращения.
– Почему нет? – София взглянула на Амелию. – Джентльмены уже почти штурмуют ворота. Они видели карикатуру, все до единого, и никого из них это не тревожит так, как лорда Крэнли. Почему, сэр? Объясните нам, пожалуйста.
– Я не собираюсь вступать с вами в дискуссию относительно этого, леди Далби, – напряженно ответил тот, и вены проступили на его шее.
– Неужели? – София изящно опустила свою темноволосую головку на голубые диванные подушки. – Как это похоже на вас, лорд Крэнли!
Он уставился на нее, сжав челюсти и грозно сверкая глазами.
– Я не видела рисунка, – в напряженной тишине произнесла Амелия, – но не возражала бы взглянуть на него. Вообще-то мне не хочется делать этого, но думаю, что я все-таки должна.
Крэнли оторвал взгляд от Софии и подошел к Амелии, стоявшей у подноса с мадерой. Не говоря ни слова и лишь взглядом предупреждая ее, он протянул ей свернутую бумажку. Та быстро расправила ее на крышке бюро.
Сколько раз она сама смеялась над карикатурами на представителей ее класса? Постоянно, если быть откровенной. Однако сейчас ей было не до веселья.
На рисунке была изображена оранжерея Прествиков. Амелию, которую художник нарисовал гораздо более чувственной, чем на самом деле, окружали горшки с розовыми кустами, причем художник нарочно уменьшил бутоны и увеличил шипы. Платье девушки было разорвано, тело выставлено напоказ, а лицо тем не менее сияло. Она выглядела довольной этим фактом и в целом довольно развратной.
С Крэнли дела обстояли еще хуже, если можно так выразиться. Он был изображен в виде розы. Лицо выглядывало из лепестков, а шипы заменяли руки. Этими руками он разрывал платье девушки. Ее счастливое лицо усиливало общее впечатление от карикатуры.
Ах да, и еще одна часть тела Крэнли была представлена в виде огромного шипа. Он высовывался из брюк и опасно тянулся к Амелии.
Под карикатурой было подписано: « Леди А. прокалывают».
– Разве не остроумно, леди Амелия? – нараспев произнесла София. – Удивительное сходство. Даже на герцогиню Девонширскую ни разу не рисовали карикатуры до того, как она стала знатной особой. Но вы этого добились с легкостью. Подумать только, чего вы достигнете, когда обретете титул!
Амелия медленно опустилась на стул у бюро, слыша доносящийся через окно шум уличной драки.
– Теперь я никогда не стану герцогиней, – прошептала она, все еще глядя на рисунок.
Почему художник изобразил ее такой довольной тем, что проделывал с ней лорд Крэнли? С чего он взял, что приличная девушка из достопочтенной семьи будет рада такому обращению?
Она подняла взгляд на Крэнли, который смотрел с такой готовностью защищать ее, что слова застряли у нее в горле.
– Почему это? – изумилась София. – Не будьте смешной, дорогая. Сейчас вы имеет гораздо больший успех, чем еще месяц назад. Только посмотрите в окно, если не верите мне.
Крэнли, не отводя взгляд от лица Амелии, медленно опустился рядом с ней на одно колено.
– Вы по-прежнему признаете лишь герцогов, Эми?
Почему он спросил? Неужели думает, что она и вправду так уж этого хочет? Разве еще не понял, что значили ее поцелуи? Что все остальные «соискатели» были просто пылью под ногами? Что все остальные мужчины не интересовали ее с тех пор, как Крэнли поселился в ее сердце?
А он встал, обнял ее и поцеловал.
София была забыта.
Карикатура была забыта.
Драка на Беркли-сквер была забыта.
Имел значение лишь Крэнли, его губы, его жар, его прикосновения. Он вытеснил из нее все опасения, все страхи, пока не остались в этом мире лишь они одни. Потому что все, в чем она нуждалась, было сосредоточено здесь, сейчас, в нем.
Амелия чувствовала его губы – открытые, горячие и ищущие. Она ответила на поцелуй, и их языки встретились, словно давние любовники, истосковавшиеся друг по другу.
Она положила ладони ему на грудь, у основания шеи, и сразу почувствовала его силу.
Его губы двинулись вниз, и она откинула голову назад, позволяя ему целовать свою шею, ощущая кожей его горячее дыхание, чувствуя, как его запах обволакивает ее.
А потом дверь в библиотеку открылась, впуская холодный воздух и возвращая к суровой действительности.
– Амелия! – прогремел голос ее отца. – Немедленно приди в себя!
Она вздрогнула и оттолкнула Крэнли. Тот даже не пошевелился. Со своим обычным мрачным и решительным выражением он обернулся к Олдрету:
– Я только что попросил леди Амелию выйти за меня замуж. Она согласилась. Дадите ли вы свое согласие?
– Вероятно, придется, – сухо ответил герцог. – Необходимо специальное разрешение?
Что он имеет в виду? Что она может быть беременна? Амелии захотелось спрятаться куда-нибудь от реальной действительности.
– Не обязательно, однако я предпочел бы получить его, если вы сможете это устроить.
Каким образом Крэнли удалось не стушеваться, обращаясь к ее отцу? Все терялись перед ним. Пожалуй, кроме Софии. Да, а что она здесь делает?
Эта дама уютно распростерлась на диване, откинув голову на подушки так, что ее гибкая шея соблазнительно выгнулась. Глаза Софии были закрыты, она ровно дышала. Неужели задремала?
– Я могу это сделать. – Олдрет окинул взглядом комнату. – Где леди Джордан? И почему леди Далби здесь?
– Ах! – произнесла та, словно ее разбудило звучание собственного имени. – Не следует пить мадеру! Моя голова слишком слаба для этого крепкого вина. Ваша светлость. – Она встала, но совершенно не казалась смущенной, впрочем, как и всегда. – Вы так скоро вернулись из Франции? Неужели Париж не пришелся вам по вкусу?
При взгляде на Софию сердитые бледно-голубые глаза Олдрета немного потеплели. Она снисходительно улыбнулась ему в ответ. Амелии было крайне любопытно, каким образом этой женщине удалось добиться подобного бесстрашного отношения к мужчинам, в особенности к тем, кто вгонял всех в трепет.
– Леди Далби, – произнес ее отец обманчиво мягко, – как случилось, что вы исполняете обязанности компаньонки моей дочери? Не могу утверждать, что я от этого в восторге.
– Почему же? – София подошла к Олдрету. Как она осмелилась? Кто в здравом уме решится на это, когда его глаза так опасно блестят? – Разве вы не были у входной двери, ваша светлость? Ваша дочь может выбрать любого из этих джентльменов. Разве не это является целью сезона в нашем городе? А поскольку это уже третий сезон Амелии, я полагаю, что мысль о ее замужестве должна показаться вам весьма привлекательной.
– Она выйдет за меня. Все уже устроено, – ответил Крэнли с не слишком счастливым видом.
Амелия ощутила непонятную досаду.
– Разве? – произнесла София. – Должно быть, я что-то пропустила. Лорд Крэнли действительно сделал вам предложение, дорогая?
Леди Далби томно улыбнулась. Крэнли и Олдрет тут же уставились на женщину. И тот и другой выглядели несколько враждебно. А вот София – совсем наоборот. Она мило улыбалась Амелии, слегка кивая головой в знак одобрения.
– Пока нет, – наконец ответила та. – Не сделал.
Крэнли дернулся и выругался. Олдрет последовал его примеру. Амелия обнаружила, что это нисколько ее не пугает. Напротив, даже бодрит.
– Что ж, тогда нам стоит распахнуть двери дома вашего отца и впустить наконец всех этих джентльменов, – произнесла София, поправляя волосы.
– Мы не собираемся делать этого, леди Далби, полагаю, нет никакой нужды объяснять вам это, – пробурчал герцог.
– Почему же нет, ваша светлость? Ведь вы, я полагаю, желаете, чтобы ваша дочь вышла замуж.
– Она непременно сделает это! – рявкнул Олдрет. – И выйдет за того, кто скомпрометировал ее.
– Вы полагаете, что дело обстояло именно так? Я находилась в комнате все время, и лорд Крэнли ничего лишнего себе не позволил.
– Вы так думаете? Он целовал мою дочь, когда я вошел! – Олдрет повысил голос.
– Девушку нельзя скомпрометировать единственным поцелуем, ваша светлость. Для того чтобы заставить ее выйти замуж, требуется гораздо больше. – Казалось, Софию ничуть не напугал его грозный вид. – Разве не так?
По какой-то причине эти слова заставили герцога промолчать, повернуться к окну и посмотреть на столпившихся перед домом мужчин.
– А что с ее платьем? Что с карикатурой Гиллрея? – спросил Крэнли таким же резким, как у герцога, голосом.
– Только вы, дорогой, знаете всю правду. – София опустила глаза. – Платье леди Амелии разорвали шипы розовых кустов, не так ли?
– Но карикатура… – не сдавался он.
– Разумеется, художник зарабатывает на жизнь, как может, – ответила она, тоже подходя к окну. – Если он исказил тот факт, что платье леди Амелии вполне невинным образом порвалось, и тем заработал свои несколько фунтов, разве стоит принимать это во внимание? В самом деле, неужели она должна выходить замуж только из-за карикатуры?
Это и в самом деле звучало абсурдно. Почему Амалия должна обращать внимание на какие-то гнусные рисунки? Смешно. Ведь она дочь герцога!
– Вы ставите все с ног на голову, – произнес Крэнли, нервно меряя шагами комнату. – Всегда вносите сумятицу, чтобы добиться своего.
– Разве? – с невинным видом ответила София, хотя блеск в ее глазах говорил совсем о другом. – Я тут совершенно ни при чем. Но вы, лорд Крэнли, заинтересованное лицо. Особенно судя по вашему поведению в течение последних минут, а также учитывая тот факт, что вы… пригласили леди Амелию в оранжерею… Что ж, кто-то, очевидно, все-таки дал Гиллрею повод для карикатуры.
Олдрет отвернулся от окна и смерил молодого человека ледяным взглядом.
– Это правда, – буркнул он.
– Может быть, – так же холодно ответил Крэнли, – но я не несу ответственности за это.
Герцог хмыкнул:
– Разумеется, доказать тут ничего нельзя.
Глаза Крэнли сузились, словно он собирался вызвать кого-нибудь из предполагаемых соперников на дуэль. София прервала воцарившееся было молчание.
– Ах, ваша светлость! – небрежно взмахнув рукой, промолвила леди Далби. – Для карикатур никогда не требовалось доказательств. Они годятся лишь для зала суда.
– Что вы имели в виду, миледи, когда упомянули, что лорд Крэнли пригласил леди Амелию в оранжерею? – грозно спросил Олдрет. – Каким образом они оказались там наедине?
– Вы можете спросить об этом меня, – заговорила Амелия, чувствуя раздражение оттого, что никто не считает нужным обращать на нее внимание, хотя речь шла именно о ней. – В конце концов, я находилась там. И должна знать, как попала туда.
Отец взглянул на нее взглядом, выражающим смесь высокомерия и любезности.
– И как же?
– Очевидно, просто вошла туда, – ответила она. – А в оранжерее цветы… были очень красивыми.
– Она сделала это, потому что я вынудил ее, – поправил девушку Крэнли, стоя рядом с ней. Это было довольно любезно с его стороны, просто по-рыцарски.
– Вы слишком много на себя берете, – возразила Амелия, не обращая внимания на суровый взгляд Олдрета, которым тот наградил Крэнли. – Меня нельзя заставить что-то делать насильно. – Это было похоже на дуэль, и она не хотела, чтобы кто-то был ранен, даже ее суровый отец.
Когда Крэнли и Олдрет посмотрели на Амелию с жалостью и недоверием, София снова заговорила:
– Она права. Раз уж вы вернулись в Лондон, Олдрет, то должны знать, что леди Амелия и я договорились о том, чтобы найти для нее достойного мужа. Ваша дочь, как и ее отец, весьма упорна и никогда не отступается от своих требований. Она знает, что ей нужно, и ничто не может сбить ее с толку.
Амелия заставила себя принять величественный вид, пока ее отец и Крэнли взирали на нее с оттенком опасения.
– Она уже отвергла герцога Кэлборна, и он крайне расстроен, ведь вы знаете, какой у него характер. Он просто не может поверить, что его списали со счетов. Но так уж произошло! Леди Амелия нашла у него существенные недостатки. И не изменит своего мнения лишь потому, что герцог желает этого. Ни за что, даже если тот будет валяться на пороге этого особняка.
– Ты отказала Кэлборну? – удивленно глядя на дочь, спросил Олдрет. На самом деле странным было уже то, что он вообще решился взглянуть на нее. Ведь проводить время с собственными детьми не доставляло ему большого удовольствия.
– Да. – Амелия не сводила глаз с Крэнли. А тот смотрел в другую сторону, болван. В самом деле, он крайне глуп, если не понимает, что она только что сделала.
– Разумеется, отказала, – сказала София. – Каждому должно быть очевидно, что ваша дочь не из тех, кто первому же встречному мужчине отдаст свое сердце. У нее свои требования, которых она упорно придерживается. Вы должны гордиться дочерью, Олдрет.
– Ну конечно, – ответил тот в замешательстве. – Но все же есть прецедент, и нельзя допустить, чтобы о ней сплетничали. Есть повод, и есть карикатура. И есть лорд Крэнли. – Герцог выглядел не слишком довольным этим обстоятельством, но он редко радовался чему-то.
– Разумеется, – ответил Крэнли. – Обо мне тоже не должно быть никаких грязных слухов.
– Дорогой, успокойтесь! – София повернулась спиной к окну. – Это все ваше нелепое предположение, основанное на мысли, что девушка скомпрометирована вами. Как мы выяснили, этого вовсе не произошло. Небрежно порванное шипами платье не может ее унизить. И разумеется, эти джентльмены внизу вовсе не считают ее опозоренной.
Крэнли выглядел так, словно хотел разбить что-нибудь, что окажется под рукой. О голову Софи, вероятнее всего. Однако леди Далби, как и ожидала Амелия, совершенно не волновало выражение бессильной ярости, написанное на его лице.
