Текст книги "Пари куртизанки"

Автор книги: Клаудиа Дэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

– Похоже, она все-таки решила принять их, – заметила София со своего поста у окна. – Как умно с ее стороны!

Стоящий рядом Олдрет посмотрел на нее искоса.

– Ведь вы не причините моей дочери вреда, София? – мягко спросил он, и в его голубых глазах одновременно читались цинизм и уязвимость.

– Такое мог сказать вам только этот гнусный Уэстлин. Неужели вы думаете, что я способна обидеть невинную девушку? – Возмущению леди Далби, казалось, не было предела.

Остальные присутствующие, то есть семьи Олдрета и Софии, держались поодаль, тихо беседуя в противоположном углу гостиной. Даже Хоксуорт стоял на собственных ногах, а не валялся на диване – поистине редкое зрелище!

Герцог едва заметно кивнул, не сводя глаз с ее лица. Он порядком состарился за те двадцать лет, что они были знакомы, как, впрочем, наверное, и она сама.

– Олдрет, я ведь давным-давно простила вас, – продолжила София, изучая его профиль, в нем еще можно было различить волевые черты. – Тот вечер в театре, когда Зоэ нашла покровителя в вашем лице, заставил меня забыть обо всех трениях, что у нас случались.

– Вы так рады, что ваша подруга стала моей любовницей? – тихо уточнил Олдрет.

София укоризненно покачала головой:

– Не рассчитывайте, что сможете обмануть меня, мой милый Олдрет. Какой-нибудь обыватель может думать о ней что угодно, но мы-то с вами знаем, что Зоэ стала вашим спасением. И вы любите ее именно за это.

В ответ герцог лишь фыркнул, но его глаза улыбались, хотя губы оставались крепко сжатыми.

– Уэстлин был уверен, что мое отсутствие было необходимо вам, чтобы строить козни против моей семьи, моего дома, моего наследника.

– В некоторых вопросах этот тип поистине непоколебим. Невероятно, как такой старый опытный человек может так часто заблуждаться, – откликнулась София.

– Вы ненавидите его, – произнес Олдрет, пристально вглядываясь в ее лицо.

– Ну разумеется, мой дорогой. Однако меня утешает мысль о том, что Каро замужем за его наследником.

– А не оказываете ли вы плохую услугу собственной дочери, выдавая ее за Эшдона?

– Они отлично подходят друг другу. Она любит его. А он отвечает ей взаимностью.

Олдрет кивнул, почти успокоившись:

– Вы уверены, что после всей этой истории Амелия выйдет замуж за достойного человека?

– И любящего, дорогой мой, – ответила она. – В этом можете довериться мне.

– Многие за это назвали бы меня глупцом, София. – В его голубых глазах засверкали лукавые искорки.

– Под «всеми» вы подразумеваете лорда Уэстлина, – заметила София. – А что думает Зоэ?

– Ваша подруга доверяет вам почти так же, как мне.

– О, даже больше, я полагаю, – с улыбкой отозвалась она. – Между нами нет контрактов, предписывающих ту или иную степень ответственности.

Лицо Олдрета посуровело.

– Это из-за Джейми.

София успокаивающе коснулась его руки:

– Ведь так и должен поступать человек чести, ваша светлость.

– Ваш брат, я полагаю, полностью соответствует этому понятию. Если бы мистер Грей был с вами двадцать лет назад, когда вы только приехали в Лондон, то вряд ли кто-то посмел бы причинить вам вред, София. Ведь он не тот человек, которого стоит провоцировать, не так ли?

– Вы правы, – ответила она, раскрывая веер, чтобы скрыть возбуждение, которое вызвали воспоминания. А ведь она давно не позволяла им овладеть собой. – Если бы Джон был рядом… Но он находился в лесах Канады, а я – здесь. Чтобы найти друг друга, нам пришлось преодолеть годы и континенты. Мир велик, Олдрет. Мир очень велик.

– Да, так и есть, – просто ответил он. – На нас смотрят, София, и им всем интересно, что же нас связывает.

– Джон может догадаться, – ответила она, – но все остальные скорее всего подумают, что я пытаюсь вас соблазнить.

Герцог склонил голову и улыбнулся.

– Зоэ захочет получить мою голову на блюде.

– А я сама дам ножи в руки. – София подмигнула ему.

– Любопытно, что они так долго обсуждают? – произнес Далби, наблюдая, как его мать с Олдретом оживленно беседуют.

– Они знакомы много лет, – тихо ответил Джон Грей. – У них множество общих воспоминаний.

– Звучит весьма приятно, – сказал Далби.

– Разве? – спросил Джон.

– А разве не так? – Хоксуорт посмотрел на отца, который выглядел очень спокойным. Странно! Олдрет всегда казался возбужденным, во всяком случае, в собственном доме.

– Что вам известно, Джон? – спросил Далби у дяди.

Тот взглянул на племянника с каменным равнодушием. Младший сын Джона, Мэтью Грей, усмехнулся. Далби нахмурился и предпочел оставить этот разговор неоконченным.

– Я не знал, что отец знаком с леди Далби, – удивленно произнес Хоксуорт. Часы, проведенные в обществе краснокожих родственников Далби, научили его, что большинство тем, которые в обществе показались бы безобидными, были для них абсолютно неприемлемы. Он не был знаком с другими ирокезами, чтобы сравнивать, и не стремился к этому. В конце концов, родственники Софии могли быть особенными людьми.

Ему было приятно так думать!

Брат Софии, Джон Грей, выглядел именно так, как, по его понятиям, и должен выглядеть американский индеец. Он отличался грубыми чертами лица, темной кожей и краткостью высказываний. Если выражаться точнее, этот человек выглядел даже опасным. И его поведение ничем не нарушало этого впечатления.

Старший сын Джона, Джордж Грей, был известен тем, что довольно откровенно преследовал кузину Хоксуорта, Луизу. Говорили даже, что Луиза не вышла бы замуж так скоро, если бы не надоедливость этого индейца. Однако Хоукс не был согласен с этим. Она сама позволила скомпрометировать себя, Джордж Грей не имел ничего общего с этой историей. Он был самым разговорчивым среди троих сыновей Джона. Этот ирокез считал английские порядки необычными, порой и смешными, и не стеснялся говорить об этом.

Среднего сына, Майкла, почему-то называли «младшим». Он почти все время молчал, однако отличался наблюдательностью и сильно напоминал Далби, разве что граф имел большую склонность к разговорам.

У младшего, Мэтью, были яркие голубые глаза и очень темная кожа. Это было первое, что бросалось в глаза. Но если приглядеться, то можно было заметить, что тот часто скучал – если только не гонялся за дичью. За то короткое время, которое Хоукс провел с братьями в полях, он успел поразиться тому, насколько они искусны в охоте.

– Сын многого может не знать об отце. – Таков был ответ Джона Грея.

– Или о матери? – уточнил Далби.

– В течение жизни создается история, – глубокомысленно произнес индеец. – У Софии и вашего отца она своя.

– Понятия не имел об этом, – покачал головой Хоксуорт. – Правда, я не так уж часто вижу отца.

Джон кивнул, но вовсе не одобрительно.

– Мужчина всегда хочет, чтобы рядом были сыновья.

Это прозвучало нелепо, поскольку Олдрету явно были безразличны все, кроме его французской любовницы. Она была рядом с ним столько лет, сколько Хоукс себя помнил.

– У моей матери тоже имеется своя история с мужчинами, – сказал Далби. Его интонацию нельзя было назвать добросердечной.

– Вы очень молоды, Марк, – ответил Джон, используя сокращенный вариант имени племянника, – и еще так мало знаете.

Это было не самым вежливым замечанием, но Хоукс уже понял, что не стоит ожидать любезностей, когда беседуешь с индейцем.

– Вполне достаточно, – буркнул Далби.

– Но не то, что действительно важно. – Эта фраза, прозвучавшая как упрек, положила конец разговору. Из вестибюля послышались мужские голоса, предвещающие смену темы.

– Вот и они! – Глаза Джорджа Грея весело заблестели.

Странно! В сложившейся ситуации не было ничего веселого. Ведь дочь герцога стала мишенью для насмешек, если не сказать хуже.

Прежде чем Хоукс успел ответить, дверь в библиотеку отворилась и вошла Амелия, которая, по правде говоря, выглядела несколько растерянной, в сопровождении дюжины мужчин. Такое количество поклонников могло испугать даже самую смелую девушку, которой она и была. Правда, раньше.

Похоже, она запуталась.

Глава 20

Амелия не представляла, каким образом распутать этот клубок. Крэнли был рядом, бранясь, по своему обыкновению, а ее окружало столько герцогов, графов и лордов, что она не знала, как с ними справиться.

Ей ведь нужен только один муж. Что же делать со всеми остальными претендентами на ее руку? Выгнать на улицу? Но она хотела держать их подальше от глаз Гиллрея, который, как девушка успела заметить, маячил на углу площади, торопливо что-то набрасывая в альбоме. Вполне возможно, что еще одна едкая карикатура появится в результате этой непонятной ситуации.

Как ее благие намерения привели к этому кошмару?

Ее взгляд упал на Софию, с улыбкой стоящую рядом с ее отцом. Леди Далби самозабвенно флиртовала с ним. Это выглядело почти неприлично, но все равно лучше, чем смотреть, как эта дама кокетничает с Крэнли.

Мужчины поклонились, дамы сделали реверансы, а лакеи под руководством Йейтса внесли бокалы и напитки. В Олдрет-Хаусе выдался нелегкий день. Однако герцог не выглядел расстроенным, что было совершенно непонятно. Отчасти это можно было объяснить тем, что София ходила за ним будто привязанная. Но что же еще случилось? Возможно ли, чтобы отец настолько радовался перспективе поскорее выдать дочь замуж?

Непохоже, чтобы дела обстояли именно так, хотя карикатура, несомненно, ускорила события.

– Если бы вы покинули бал Прествиков вовремя, ничего этого бы не было. – Крэнли кипел от негодования.

– В разорванном платье? Как вы себе это представляете? – фыркнула она.

– Я имел в виду ваш первый визит в оранжерею, – пояснил тот. – Когда затолкал вас в розовый куст.

– Вы забываетесь! Я бы никому не позволила вести себя подобным образом, лорд Крэнли!

– Правильно ли я расслышал вас? – деликатно поинтересовался лорд Пенрит, если только можно назвать вежливым вторжение в их беседу. – Лорд Крэнли действительно не толкал вас в розовый куст?

– Разумеется, нет, – сказала Амелия! – Я сама немного оступилась и запуталась в шипах.

– Бедняжка! – посочувствовал лорд Даттон.

Любой предположил бы, что уж ему-то и вправду следовало бы пойти домой или в крайнем случае в «Уайтс». Тот факт, что этот мужчина появился в доме Олдрета в одежде, покрытой уличной грязью, демонстрировал его невероятную самонадеянность. Девушке никогда не нравился этот человек. Теперь она точно знала почему.

– Лорд Даттон, – начала она, ощущая одновременно обиду и усталость, – полагаю, вам лучше было бы покинуть наш дом и привести себя в порядок. Вы выглядите несколько… утомленным.

Герцог Эденхем усмехнулся:

– Полагаю, леди Амелия, что вам меньше всех подобает, – синяк, поставленный Крэнли, на глазах становился пунцовым, – использовать этот эпитет.

Герцог Кэлборн смущенно кашлянул.

Амелия всей кожей ощущала присутствие рядом Крэнли, исходящие от него волны гнева. Они потопили ее раздражение и стыд, наполняя чем-то сильным, жарким и успокаивающим. С ним всегда было так. Этот бунтарь всегда будил в ней что-то, казавшееся девушке низменным и не совсем приличным, но вместе с тем дарившее свободу и бесстрашие.

На мгновение голубые глаза Даттона вспыхнули, но в следующее мгновение погасли; он поклонился и вышел, не сказав ни слова. У Амелии вырвался вздох облегчения и разочарования. У нее в гостиной был бы лишний повод для беспокойства, если бы не поведение Крэнли.

– Не могу понять, что творится с Даттоном в последнее время, – произнес Пенрит. – Когда-то у него была хорошая репутация.

– И все еще есть, – отозвался Крэнли. – Хотя, возможно, не такая, как ему хотелось бы.

Амелия едва не расхохоталась.

– Лично меня совсем не интересует этот тип, – сообщил Кэлборн. – Однако чрезвычайно радует возможность подняться хотя бы на строчку выше в списке леди Амелии.

– Ты вне игры, Кэл, – сказал герцог Эденхем. – Научись жить с этим. Но мне еще предстоит собеседование. Ведь я есть в вашем списке, леди Амелия? Прошу вас, не говорите, что исключили меня из него, даже не оценив по достоинству.

Он был весьма красив, а его титул очень, очень знатен. Но нельзя забывать, что герцог потерял уже трех жен, которые славились чрезмерной уступчивостью и порядочностью. Но ведь Крэнли все еще не попросил ее руки как подобает. Он сделал почти все, но поскольку Эденхем так настаивал на собеседовании, и это, несомненно, приводило молодого лорда в ярость, то…

– Зачем вам собеседование? – едко произнес Кэлборн, отвлекая ее от собственных мыслей. – У вас ведь есть двое детей. Вы обеспечены наследником.

– Как и вы, Кэл, – парировал Эденхем. Затем перевел взгляд красивых темно-карих глаз на Амелию. – Мужчине нужна жена не только ради продолжения рода.

– Неужели? – подал голос Крэнли. – А для чего же еще?

– Ради порядка, который она привносит в дом, и ради ее приятной компании. – Эденхем не сводил взгляда с девушки.

– Которая опять же быстро приводит к появлению малюток, – добавил Кэлборн. – Забудьте его, леди Амелия. Обратите свое внимание на меня.

– Прошу запомнить: оно полностью принадлежит мне. – Судя по голосу, Крэнли был в гневе. Однако все равно девушка почувствовала трепет во всем теле. Волна желания пробежала по ее спине и спустилась к бедрам.

– Если вы так действительно считаете, Крэнли, – громко произнес лорд Райтби, – то очевидно, что требования к кандидатам ее списка значительно снизились. А раз так, то я тоже желаю пройти собеседование. Не будете ли вы так любезны предоставить эту возможность мне, леди Амелия? Я весьма уважаемый человек, обладаю прекрасным здоровьем и владею замечательным поместьем в Линкольншире.

– Я видел его, – тут же вставил Пенрит. – Полагаю, оно слишком мало для вас, леди Амелия. Да и кто захочет жить в такой глуши?

– Почему вас это интересует, Пенрит? – грубовато спросил Кэлборн. Поскольку он был герцогом, никто не считал его тон обидным. – Вы тоже рассчитываете на место в этом известном списке джентльменов?

Разве можно назвать его так? Непонятно, во что он превратился, этот список? Амелия бросила взгляд на Софию, которая вела оживленную беседу со своим братом. Они не смотрели на девушку, но почему-то это ее не утешило.

– Вовсе нет, – ответил Пенрит. – Моя мать заявила, что я еще слишком молод для женитьбы, в чем я с ней полностью согласен. Я участвую лишь как третья сторона, что-то вроде арбитра. Надеюсь, это не обижает вас, леди Амелия? – спросил он, глядя на нее своими любопытными зелеными глазами.

– Нет, я… – начала она, не зная, какой ответ будет достаточно вежливым. Но Крэнли, как и ожидалось, оборвал ее на полуслове.

– Это обижает меня, – ответил он, вскользь касаясь плеча девушки. Ей следовало отодвинуться, однако она не пошевелилась. – Нет никакого списка. Нет никакого состязания, касающегося леди Амелии.

– Разумеется, есть, Крэнли, – произнес Айвстон из-за их спин. Он стряхнул с себя пыль и теперь выглядел довольно прилично. Крэнли же, казалось, больше не сердится на него. Любопытно, такое часто происходит между братьями? Они что, лупят друг друга в качестве разминки? С другой стороны, ей довольно часто хотелось ударить Хоксуорта, когда тот слишком действовал ей на нервы. – Всем известно о списке. Нельзя отрицать этого. Как и того, что каждый мужчина в этом городе хочет состоять в нем.

– Это просто смешно! – прорычал Крэнли.

Айвстон пожал плечами:

– Возможно, но ведь леди Амелия сама составила список предполагаемых мужей, чего многие дамы не делают. Поэтому совершенно ясно, что чрезвычайно почетно быть в нем. Скажем, я весьма польщен этим обстоятельством.

И этот, прекрасно воспитанный мужчина, закончив объяснения относительно положения вещей, учтиво поклонился девушке.

– Вы все несете чушь, – произнес Крэнли громко, так что присутствующие в библиотеке прервали беседу и посмотрели в их сторону. – Нет никакой чести в том, чтобы быть включенным туда! Как нет, повторяю, и самого списка.

Райтби недоуменно повернулся к Кэлборну:

– Насколько я понимаю, лорд Крэнли не в списке. Если эта бумага все еще существует.

Тот покачал головой и пренебрежительно пожал плечами.

– Неужели? – вежливо спросил Айвстон. – Честно сказать, для меня невыносима мысль о том, что мой брат оценен так низко. Может быть, вы найдете возможность включить его в список, леди Амелия?

Крэнли выглядел так, словно вот-вот лопнет от ярости. Видеть его настолько оскорбленным было забавно. Разумеется, он заслуживал подобного после гнусного поведения в оранжерее.

– Я не уверена, что лорд Крэнли хочет оказаться там, лорд Айвстон. – Она постаралась вложить в эту фразу столько очарования, сколько смогла. Ради такого случая стоило постараться.

– Почему бы нет? – Кэлборн поднял брови.

– Этого не может быть, – добавил Эденхем. – Все мужчины, обладающие благородным происхождением и весом в обществе, мечтают, чтобы эти достойные качества были оценены.

– Но не женщиной, составляющей список мужчин, которых она считает подходящими для замужества, – с жаром произнес Крэнли.

– Как же мне тогда следовало поступить? – ответила она с таким же пылом, чего, безусловно, не следовало делать в присутствии этих милых джентльменов, однако не могла отказаться от возможности дать этому нахалу достойный отпор. – По вашему мнению, я, вероятно, должна сдаться первому же мужчине, который застанет меня одну в укромном углу и тут же начнет целовать?

Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что ее горячность была излишней.

– Если вы будете не против, – тут же парировал Крэнли.

Айвстон прочистил горло в мертвой тишине. Оскорбление было слишком весомым. Амелия, не обращая никакого внимания ни на него, ни на кого из присутствующих, набросилась на наглеца:

– Лучше спросить, требуется ли подобному мужчине, чтобы девушка из хорошей семьи, получившая отличное воспитание, вообще оставалась одна, лорд Крэнли. Уж этот тип не упустит своего шанса, где бы он ни предоставился, не правда ли?

– Ловит этот шанс, когда может, Амелия! – прорычал он. – А что же сказать о девушке, которая, независимо от того, что она говорит о своих многочисленных достоинствах, позволяет мужчине так фривольно вести себя? Когда наживка столь заманчива, любой может попасться. – В его глазах засверкали льдинки. – Даже самый стойкий джентльмен!

– Но вы забываете, дорогой лорд Крэнли, что если подобное и имело место, любой порядочный мужчина должен предложить девушке руку и сердце, не так ли? И учтите, что я все равно выйду замуж. И очень удачно, уверяю вас.

– За кого-нибудь из вашего списка, – тихо произнес Айвстон, разорвав окутавшую их паутину все еще не высказанных слов. Амелия слегка вздрогнула. Крэнли не пошевелился, но перевел взгляд на брата.

– Но только не за тебя! – громко сказал он. Это прозвучало почти как угроза.

– Ты прав, – отозвался тот. На этот раз вздрогнул Крэнли. – После нашего собеседования леди Амелия решила, что мы не подходим друг другу.

– Почему же, интересно? – спросил Крэнли, пристально уставившись на нее. Под его обвиняющим взглядом девушка невольно съежилась: она совершенно теряла способность сосредоточиться на том, чтобы казаться очаровательной и милой.

– Потому, лорд Крэнли, – ответила она, – что это так и есть. Вы думали, я так просто поддамся тому, кто первый обратит на меня свое благосклонное внимание?

Крэнли саркастически приподнял бровь.

– Леди Амелия, уверяю вас, никто так не думает! – возразил Кэлборн.

Она против своей воли улыбнулась:

– В конце концов, у меня есть определенные требования.

– Итак, давайте все-таки вернемся к списку, – предложил Айвстон. – Леди Амелия, прошу вас добавить туда и Крэнли. Уверяю вас, это только ради чести семьи. Как можно допустить, чтобы мой брат был исключен из него? Это даже хуже, чем если бы его больше никогда не принимали в «Уайтсе».

– Черт побери, Айвстон! – пробормотал Крэнли, упрямо покачав головой. – Не подначивай ее. Эта предприимчивая особа и так достаточно глубоко увязла.

– Лорд Айвстон, – произнесла она, полностью игнорируя Крэнли, что, безусловно, выводило того из себя, – вы понимаете всю сложность моей ситуации. Ваш брат… ужасно ведет себя, и, что еще хуже, он рад этому. Что вы посоветуете мне делать в подобной ситуации?

Вероятно, это был не самый лучший способ выразить свою мысль, поскольку Крэнли вдруг наградил девушку таким взглядом, что ее сердце остановилось. А потом заколотилось в груди как сумасшедшее. Не сказав ни слова, тот взял Амелию за руку и повел прочь из комнаты, в знак извинения кивнув по пути ее отцу. А потом почти втащил ее в соседнюю с библиотекой гостиную. Она была огромной, но оставалась нежилой, что делало ее еще более опасной. Девушке было отлично известно, что лорд Крэнли способен на многое, оказавшись с девушкой один на один.

– Значит, я не подхожу вам, Эми, не так ли? – Его голос прозвучал хриплым шепотом. – Лишь потому, что я стану герцогом, только если умрут мой отец и старший брат? Неужели этого я должен желать, чтобы получить вас? Неужели на это вы меня толкаете?

– Нет! – воскликнула Амелия, вырывая у него свою руку. Он позволил ей это. – И не притворяйтесь, Крэнли. Вам следовало знать о моих планах с самого начала, а вы только и делали, что тискали и целовали меня в потаенных уголках. Я хочу замуж!

– За герцога, – сказал он. Его лицо выглядело мертвенно-бледным из-за света, льющегося из окон, выходящих на северную сторону.

– А почему бы нет, Крэнли? – Она упрямо вздернула подбородок.

– Ваш отец, несомненно, желал бы для вас этого, – проговорил он.

– Я вижу его слишком редко, чтобы знать, чего хочет он, Крэнли, – ответила она. – Мне самой пришлось решать за себя. Что еще мне оставалось делать?

– А что делать мне, Амелия? Что же будет с моими планами?

– Ах да, вы же собираетесь уплыть далеко-далеко, – прошептала она. – Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я вынуждена все взять в свои руки?

– Я вижу только тебя, Эми, – сказал он нежно. – Только тебя. Если у меня когда-то были другие планы, я совсем забыл о них.

И он поцеловал ее. Мягко, нежно коснувшись уголка ее рта, линии подбородка. Девушка приподняла голову, отдаваясь в его власть. Она всегда так делала, с самого первого поцелуя и до этого, возможно, последнего. И говорила себе каждый раз: этот момент, украденный и тайный, может оказаться последним, когда он касается ее, когда она чувствует его дыхание.

Крэнли взялся за концы шали, так что та соскользнула с плеч Амелии, и потянул ее вниз, пока она не остановилась на бедрах девушки. А потом потянул шаль к себе, заставив ее тело прижаться к своему, целуя ее в шею, пока все мысли не исчезли из головы Амелии.

– Я хочу тебя, Эми, – выдохнул он прямо в то место, где под кожей пульсировала кровь. – И ты должна желать меня больше, чем любого другого мужчину.

Она покачала головой: это было единственное, что можно сделать. Амелия не сопротивлялась Крэнли. Она понимала, что это мгновение больше никогда не повторится. Девушка больше не сможет переносить неопределенность их положения. Крэнли как будто рядом, но он не принадлежит ей.

– Поцелуй меня, – прошептала она, мечтая, чтобы он заглушил все то, что звучало в ее голове, всю ту жажду и желание, охватывавшие ее, стоило только ей взглянуть в его огромные карие глаза.

И Крэнли послушался. Его губы двинулись вверх по ее шее, а руки ласкали ее, как никогда прежде. Он никогда по-настоящему не касался ее, даже во время поцелуев, разве что вскользь. Даже теперь только ее шаль соединяла их, а не его сильные мускулистые руки, не их крепкое объятие.

Она любила эти руки, хотя старалась не признаваться в этом даже самой себе. Ей так хотелось, чтобы они сжали ее крепко, до боли, чтобы она забыла обо всем на свете. Но Крэнли касался ее лишь губами, а этого было так мало! Разве можно по-настоящему соблазнить женщину только робкими ласками? Два года назад, до их первого поцелуя, она была так глупа, что верила в это. Теперь же точно знала: поцелуи мужчины могут пытать и дразнить, но для того, чтобы потерять голову, нужно было почувствовать его силу, страсть, даже грубость.

Крэнли поклялся ей, что никогда не скомпрометирует ее. Он слишком благороден для этого и слишком уважает ее. Амелия поверила ему и оказалась права: он сдержал слово.

Возможно, ей надо было самой быть смелее? Но это не пристало невинной девушке.

Если он не женится на ней, она вынуждена будет выйти замуж за кого-нибудь еще. Возможно, за герцога, почему бы нет? Разве это теперь имеет значение? Если она не может получить Крэнли, ей все равно! Она не станет больше ждать, хватит, и так потеряла два года! Пусть Крэнли плывет себе куда хочет, а она пойдет к алтарю с достойным мужчиной. Правда, непонятно, как она сможет жить без этого упрямца? Без его ласк, поцелуев?

Когда Амелия думала о замужестве с герцогом, то никогда не задумывалась о плотской стороне отношений. Ей вполне хватало поцелуев Крэнли. Расставшись с ним, она забудет о них. Станет герцогиней, родит детей, но будет ли она счастлива? Девушка не знала ответа на этот вопрос.

– Прикоснись ко мне, – прошептала она прямо в его губы, тесно прижимаясь грудью. – Пожалуйста!

– Не могу, ты ведь не хочешь выйти за меня, – ответил он, нежно покусывая мочку ее уха.

– Но ты же целуешь меня.

– А вот от этого я не в силах отказаться, – хрипло пробормотал он.

– Тогда мне самой придется остановить тебя.

Крэнли туго стянул концы ее шали, так что ее грудь плотно прижалась к его. Ее соски заныли в сладкой муке, а груди налились и потяжелели. Она так жаждала его прикосновений!

– А ты сможешь сделать это? – спросил он. – Если нет, то я за себя не ручаюсь. Ты уже должна знать это, Эми. Только ты одна можешь остановить меня.

Но она никогда не сделает этого.

Звук шагов по натертому полу остановил обоих. Крэнли выпустил из рук шаль, и та упала голубым озерцом на паркет. Крэнли не пошевелился. Девушка не знала, сможет ли она сдвинуться с места. Ее колени дрожали, а дыхание сбилось. Она сделала полшага назад и обернулась к окнам, тянувшимся вдоль северной стены. Таким образом, они не были застигнуты врасплох, когда Хоукс распахнул тяжелую дверь.

– Тетя Мэри и Элинор здесь, Эми, – сообщил брат. – Не желаешь ли поприветствовать их?

– Да, разумеется. Я уже иду.

Она последовала за Хоуксом, а Крэнли – за ней. В библиотеке теперь было еще более многолюдно, чем прежде.

В глубине комнаты стояли тетя Мэри и Элинор. Тетя выглядела возмущенной, Элинор – заинтригованной. Не стоило ожидать ничего хорошего, когда кузина находилась в таком состоянии. Ее родственницы делали вид, что оживленно беседуют с Софией, которая, казалось, была рада их видеть, и с герцогом Эденхемом, всем своим видом выражавшим явную заинтересованность.

Леди Далби без тени смущения обратилась к девушке:

– Дорогая леди Амелия. Вы уже вернулись. Как мило! Но где ваша прелестная шаль? Уцелела на этот раз, я надеюсь. Это было бы удивительным совпадением и показало лорда Крэнли не в лучшем свете.

Разумеется, после этих слов все в гостиной замолчали и обернулись к ней, включая отца. Шали не было на плечах Амелии, поскольку она осталась лежать на полу гостиной, потому что обладательница шали опять не смогла противиться поцелуям Крэнли и в его присутствии теряла способность следить за тем, где в данную минуту находится тот или иной предмет ее одежды. Поскольку все уставились на нее, Амелия не могла произнести ни слова, однако Крэнли решительно вышел вперед, чтобы прояснить ситуацию.

– Леди Амелия и я только что беседовали в гостиной, и я убедил ее послать шаль мисс Прествик. В качестве подарка. Как замену той красной шали, которую нечаянно порвали шипы роз. Она согласилась, что это прекрасное решение, и…

– И я, – продолжила Амелия, – сказала Йейтсу, чтобы тот упаковал ее и сразу же послал кого-нибудь к Прествикам. Поскольку лучше всего сделать это как можно скорее.

Когда дворецкий, изумленно взиравший на нее у дверей библиотеки, вышел, стало очевидно, что никто не говорил с ним перед этим. Положение усугубилось после появления из гостиной молодого индейца, Майкла Грея, казавшегося самым безобидным среди братьев, с голубой шалью, повязанной вокруг шеи. Возможно, в другой ситуации это могло показаться смешным, но теперь всем присутствующим стало ясно, что каждое слово Амелии было ложью. Никто эту злополучную шаль никуда не упаковывал.

Это было просто ужасно!

– Как разумно с вашей стороны, лорд Крэнли, – ласково произнесла София, – позаботиться сразу и о мисс Прествик, и о репутации леди Амелии в обществе. Хотя, возможно, немного поздно думать об этом? Вам не кажется?

– Прошу прощения? – Тот нахмурился.

– Не стоит, лорд Крэнли, – ответила леди Далби. – Хотя, возможно, вам надо извиниться перед леди Амелией. Если бы несомненная чистота ее репутации не была всем известна, девушка могла бы оказаться в весьма неприятной ситуации. Но, поскольку она всегда была вне подозрений на протяжении целых двух сезонов, никто не посмеет усомниться в ее весьма невинных объяснениях, не так ли?

Амелия ощутила, как ее легкие сжались, а сердце едва не выпрыгнуло из груди при этом оскорблении, ибо как еще можно было назвать эти слова? Неужели никто не посмел заподозрить ее в том, что она может привлечь мужчину настолько, что тот захочет ее скомпрометировать? Но ведь это столько раз делал Крэнли! Она даже вела подсчет. Сорок три свидания с многочисленными поцелуями на тридцати одном из них – разве этого мало? Она была уверена, что не каждая девушка в городе могла похвастать таким успехом у мужчин. Ведь Луиза была скомпрометирована одной-единственной ошибкой за один-единственный вечер. Они с Блейксом просто дилетанты, если честно. Тот факт, что их с Крэнли поцелуи не вызвали ни малейших подозрений, был только ее заслугой.

Однако реплики Софии заставили ее ощутить стыд.

– Как и в моих словах тоже, – добавила тетя Мэри, что было совершенно неуместно, поскольку она была худшей из возможных компаньонок.

То, что репутация Амелии не была испорчена ни два года назад, ни сейчас, было достигнуто лишь стараниями девушки поддерживать ее и стремлением лорда Крэнли оградить дочь герцога от падения, что было весьма благородно с его стороны. Это очевидно. Хотя его поведение за последние несколько дней было более чем недопустимым…

– Но, дорогая, – произнесла София, накрыв ладонью руку Мэри, чему та отнюдь не обрадовалась, – это не совсем верно, не так ли? Леди Луиза под вашим присмотром довольно скоро оказалась в весьма неприятной ситуации, хотя, к счастью, все хорошо закончилось. Разумеется, очевиден вывод, что леди Амелия сама по себе настолько вне подозрений, что даже ее отец не обратил ни малейшего внимания на карикатуру Гиллрея. Все дело в преувеличениях, к которым часто прибегают художники. Вы согласны, что портреты леди Гамильтон авторства Ромни подтверждают это? Эта особа совсем не была такой прелестной, как изображают ее портреты, но разве достигнешь цели иначе, чем преувеличивая достоинства? Потому стоит полностью игнорировать этот вывод, Поскольку целью художника являлся лишь заработок. В чем тот, несомненно, преуспел, поскольку его рисунки раскупили за час, как мне известно.