Текст книги "Завещание ночи. Переработанное издание"

Автор книги: Кирилл Бенедиктов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

И он двинулся к стеллажам. О, это была библиотека! Строгое царство книг в старинных шкафах; тусклое дерево, толстые стекла, черная бронза.

Там, среди трудов по истории всех стран и народов земли, размещались на трех полках книги по доколумбовым цивилизациям древней Америки.

– Это – ваше, молодой человек, – сказал он просто, указывая на старинный фолиант в потускневшем от времени золотом переплете. Поме де Айяла «Королевские хроники инков». Исключительно редкая книга с немного наивными иллюстрациями автора – монаха-иезуита индейского происхождения. Очень, очень дорогая.

И тут я понял, что все это действительно серьезно. Что ни за что на свете старый библиофил и собиратель не отдал бы жемчужину своей коллекции постороннему человеку. Ни за что на свете – кроме того, что могло бы представлять для него еще большую ценность.

– Нет, – я покачал головой. – Я не возьму эту книгу. И видя, что он начнет сейчас меня уговаривать, спросил:

– Вы действительно так боитесь, что Чаша попадет в руки Хромца? И старик ответил:

– Да. Очень.

Влип ты, Ким, подумал я устало. Что же теперь делать-то? Сзади что-то громко стукнуло. Я развернулся на пятках, автоматически принимая боксерскую стойку. В дверях стоял заспанный ДД.

– Все еще беседуете, дед? – он широко зевнул. – Знаете, который час? Полпятого. Я на кухне сидел-сидел, упал носом в чай, чуть не захлебнулся.

– Где Наташа? – спросил я. ДД пожал худыми плечами.

– Спит. Я уложил ее в своей комнате, Дарий охраняет покой ее ложа… Я скрипнул зубами. Пока старый сказочник пудрит мне мозги, молодой по-хозяйски укладывает мою девушку спать.

– Дмитрий, – сказал Роман Сергеевич, – шел бы ты тоже в объятья Морфея.

– Я-то пойду, – успокоил нас ДД. – Я, в отличие от некоторых, люблю и умею спать. Но предупреждаю – если вы не последуете моему примеру, завтра, то есть уже сегодня, вы ни на что уже годиться не будете.

Перед моим мысленным взором живо предстала картина: ДД укладывается спать рядом с Наташей. Я сказал:

– Роман Сергеевич, по-моему, Дима прав. Нам сейчас действительно следует хорошенько выспаться. Утро вечера мудренее… авось, и придумаем что-нибудь подходящее.

– Что ж, – Лопухин-старший выглядел слегка разочарованным, – завтра, так завтра. Хотя… боюсь, что времени у нас осталось не так много, сегодняшнее происшествие это подтверждает… Но в одном вы правы – в таком деле решения следует принимать всегда на светлую голову.

Я хлопнул отчаянно боровшегося с зевотой ДД по плечу.

– Пошли спать, трубадур.

ДД ссутулился еще больше и, шаркая длинными ногами, побрел в коридор. У самого порога он обернулся и спросил:

– Ну, я надеюсь, дед, ты все ему объяснил?

– Почти, – ответил я за Лопухина-старшего. И вдруг вспомнил, о чем собирался спросить старика по крайней мере весь последний час. – Да, Роман Сергеевич, вы так и не сказали, где уязвимое место Хромца?

– Завтра, завтра, молодой человек, – ехидно проговорил Лопухин. – Утро вечера мудренее, а сейчас вам следует хорошо выспаться.

СТРЕЛА МРАКА

Москва, Арбат, 1990-е

В комнате царил полумрак, но из щели между тяжелыми фиолетовыми портьерами бил тонкий луч солнца. Бил прямо по глазам. Я с трудом перенес тяжелую голову влево и убедился, что Наташи рядом нет.

Она обнаружилась на кухне, где ДД поил ее чаем с вареньем. При этом трубадур и менестрель читал моей даме сердца стихи (хорошо еще, не свои):

 
И дракон прочел, наклоняя
Взоры к смертному в первый раз:
«Есть, владыка, нить золотая,
Что связует тебя и нас.
Много лет я провел во мраке,
Постигая смысл бытия,
Видишь, знаю святые знаки,
Что хранит твоя чешуя.
 

 
Отблеск их от солнца до меди
Изучал я ночью и днем,
Я следил, как во сне ты бредил,
Переменным горя огнем.
И я знаю, что заповедней
Этих сфер, и крестов, и чаш,
Пробудившись в свой день последний,
Нам ты знанье свое отдашь».
 

Он сделал паузу, чтобы перехватить воздуха, и я продолжил, радуясь, что хоть что-то могу еще откопать в замусоренных кладовых моей памяти:

 
Зарожденъе, преображенъе
И ужасный конец миров
Ты за ревностное служенъе
От своих не скроешь жрецов.
 

Звякнула чашечка. Наташа и ДД одновременно повернули головы и уставились на меня, как на какое-нибудь кентервильское привидение. Боюсь, что выглядел я не лучше: опухшая со сна морда, мятая рубашка, щетина. Я поклонился и сказал:

– Доброе утро.

– Я и не знала, что ты любишь Гумилева, – проигнорировав мое приветствие, сказала Наташа. – Чаю хочешь?

– Хочу, – я выдвинул табурет и сел.

– Выспался? – ДД весело подмигнул Наташе. – Что снилось?

– Да так, – сказал я хмуро. – Цветомузыка всякая. Мне покрепче, пожалуйста.

– Сахар, варенье? – любезно осведомился ДД, пододвигая мне и то, и другое. При этом он опрокинул сахар в варенье и жизнерадостно заржал. – До чего же я неловок нынче утром, – объявил он и обмакнул в варенье свой левый манжет.

– Дима, ты невозможен, – пропела Наташа тоном, который мне совсем не понравился. – Замой рукав немедленно.

ДД, кряхтя, повиновался, после чего пострадавший манжет был заботливо завернут и застегнут на пуговицу. Я следил за этими семейными разборками с сардонической ухмылкой старого холостяка. Будь что будет, решил я, я остаюсь нем и бесстрастен, как скала.

– А где дедушка? – поинтересовался я минут через пять напряженного молчания. – Роман Сергеевич, я имею в виду? Спит еще?

– Ты представляешь, который час? – спросил ДД и, не дожидаясь моей реакции, ответил сам себе. – Полчетвертого.

При этих словах он снова почему-то расхохотался. Смех у него был хоть и не такой противный, как у старикана, но слуха тоже не ласкал.

– Не совсем понимаю, – сказал я вежливо. – Что может помешать немолодому человеку отдыхать после бессонной и наполненной событиями ночи до четырех часов дня?

ДД перестал смеяться и уронил ложечку на пол.

– Дед уже два часа как в редакции. У него там готовится к печати книжка о доисламских религиях Средней Азии, с утра ему позвонили и потребовали быть… Он спит по четыре часа в сутки уже двадцать лет.

– Не то, что некоторые, – в голосе Наташи был яд.

«И чего она все время привязывается ко мне?» – с неожиданной обидой подумал я, но вслух сказал:

– И когда он вернется? Мы, помнится, собирались обсудить план совместных действий…

Боже, подумал я, что я несу, какие совместные действия, нас же Крым ждет…

– Он должен позвонить, – ответствовал ДД. – Но, думаю, не раньше шести.

– В таком случае, может быть, я заскочу вечером? – настроение у меня как-то сразу улучшилось. – А сейчас мы, наверно, пойдем, да, Наташ? Надо же еще собраться…

Наташа повернула голову. По ее глазам я понял, что вчерашняя договоренность слегка подзабылась.

– Куда? – спросила она.

– Ну, Крым, – промямлил я, неизвестно почему смущаясь. – Ну, помнишь…

– Ах, это, – с облегчением сказала Наташа. – Я еще не решила.

– Ребята, какой Крым, – радостно встрял ДД. – Поехали на Валдай, там чудные места и совершенно пустынно… Будем, как Робинзоны…

Исключительно глупое предложение, учитывая то, что Наташа и так несколько месяцев не вылезала из палатки. Она сделала вид, что не расслышала, и лениво проговорила:

– Дима пригласил меня сегодня в музей народов Востока. Поедешь с нами? Ах, с нами, подумал я, внезапно успокаиваясь. Нет, ребята, с вами я никуда не поеду. Одним глотком допил чай и поднялся.

– Во сколько тебя ждать? – спросил я с жалкой улыбкой. Зеленые глаза равнодушно блеснули мне навстречу.

– Ну, ты ведь все равно заедешь вечером? Тогда и поговорим.

Дома я первым делом скинул с себя мокрую от пота майку и джинсы и залез под ледяной душ. Жутко заныло подреберье, в прокушенной руке тугими толчками запульсировала медленная боль.

Бормоча какие-то отрывочные ругательства в адрес обоих Лопухиных, лысого костолома и себя самого, я растерся жестким полотенцем, прошел в комнату и, усевшись на специальной циновке в углу, попытался заняться медитацией. Естественно, ничего не получилось, и от этого я разозлился еще больше. Перешел из комнаты в кухню и смешал себе коктейль «Красный лев».

Это довольно крепкая штука, и действовать она начинает почти сразу же, особенно если не тянуть ее через соломинку, а опрокидывать залпом, как сделал я. Быстренько соорудив второй коктейль, я выудил из холодильника случайно оказавшийся там апельсин, закусил и почувствовал себя много лучше. Затем перетащил бутылки, шейкер и лед в комнату, сунул в видеомагнитофон первую попавшуюся кассету и удобно устроился в кресле.

Оказалось, что я поставил «Самоволку» с Жан-Клодом Ван Даммом. Пока по экрану ползли титры, я приготовил себе третьего «льва» и прикинул, хватит ли у меня спиртного в баре, если, скажем, пить до утра.

Потом я представил себе ДД и Наташу, чинно прогуливающихся по пустынным залам музея, и неожиданно развеселился. Интересно, сколько Наташе понадобится времени, чтобы понять, что ДД – просто зануда и пустозвон?

На экране Ван Дамм красиво расправился с каким-то лос-анджелесским блатным и теперь принялся за толпу его дружков.

– Молодец, Жан-Клод! – сказал я, салютуя ему бокалом.

Мысли, как большие белые овцы, лениво бродили по зеленым пастбищам мозга. Одна овца, отбившаяся от стада, разбухла, превращаясь в бесформенный кусок ваты, а потом приняла вид прекрасной аметистовой чаши, наполненной темно-янтарной жидкостью. Я подумал, не выманить ли в самом деле у старика Лопухина секрет местонахождения Чаши и не продать ли этот секрет лысому Хромцу? В конце концов, не все ли равно, бил ли он меня под ребра или не бил? Мало ли кто меня бил в этой жизни… Зато золота из него при умелом обращении можно выжать столько, что хватит не только мне, но и моим пока еще не существующим потомкам. А за собаку и ребра рассчитаемся попозже… Тут мне почему-то стало страшно, вниз по позвоночнику прошла холодная волна. Я увидел черное небо без звезд, небо, в котором крутились, сталкиваясь с глухим треском, словно шары в бильярде, огромные каменные планеты, небо, в котором не осталось ни проблеска света, ни крупицы тепла, вздрогнул и очнулся.

– Нет, – сказал я вслух. – Нет, так не пойдет. Нечего ввязываться во все это дерьмо. Уеду в Крым, и хватит с меня…

Четвертый коктейль был просто необходим. Я выпил его залпом, как и первый, похрустел льдом и закусил пряником. На экране Ван Дамму крушила ребра патологическая личность по кличке Аттила. Я подумал о том, что, возможно, стоит позвонить крошке из салона БМВ, она бы сейчас, пожалуй, пришлась кстати.

Зазвонил городской телефон. Я снял трубку и сказал:

– Резиденция Красного Льва. В ответ ухо ожег голос ДД:

– Ким, приезжай, ради Бога, несчастье, Ким…

– С кем? – гаркнул я, выскакивая из кресла.

При этом споткнулся о телефонный шнур, упал и опрокинул столик.

– Черт, – огрызнулся я, пытаясь свободной рукой поставить вертикально бутылки – по счастью, уже почти опустевшие. – Что случилось, с кем?

– Дед, – почти простонал в трубку ДД. – Дед, Ким… Скорее, приезжай, пожалуйста…

– Через двадцать минут буду, – крикнул я и швырнул трубку на рычаг. – Несчастье, – тупо повторил я. – Несчастье…

Внезапно я ощутил, насколько все же пьян. Бросил взгляд на часы – было только девять вечера. Что же там могло произойти?

Выбегая из квартиры, я машинально сунул за пояс пистолет, и только во дворе сообразил, что если там произошел несчастный случай, то, возможно, будет и милиция, а значит, оружие лучше оставить дома. Но возвращаться не хотелось, и я решил, что ствол все же не помешает. Случаи, как говорил один фольклорный персонаж, разные бывают.

Такси я поймал сразу же, опустил стекло и попросил водилу ехать с максимальной скоростью. Четыре Красных Льва бродили в моей голове, время от времени издавая недовольное рычание.

Дверь в квартиру Лопухина была открыта, в прихожей мелькали белые пятна халатов. Пахло карболкой, бедой, страхом. Я прошел мимо двух врачей из реанимационной бригады, уклонился от летевшей навстречу медсестры и вошел в кабинет. Роман Сергеевич лежал на тахте, над ним склонился полный розовощекий врач. ДД, как нахохлившийся журавль, ходил в некотором отдалении, бросая на врача быстрые взгляды. Я подошел вплотную и взял его за рукав.

– Что с ним? – и, видя, что он не слышит меня, а может быть, даже и не видит, дернул за руку и встряхнул. – Что с ним, Дима?

– Инсульт, – пробормотал ДД. – Ты приехал, Ким, спасибо… Врачи говорят, инсульт…

– Отойдите и не мешайте, – сказал розовощекий неожиданно злым высоким голосом. – Немедленно.

ДД шагнул вглубь кабинета, увлекая меня за собой.

– Дед приехал из издательства, веселый такой, бодрый. Спросил, где ты… Я сказал, что ты заедешь вечером, он обрадовался, объяснил, что не сказал тебе чего-то самого важного… Потом мы поужинали, и он пошел к себе в кабинет… Сюда… А потом…

– Я сказал – выйдите из комнаты! – рявкнул врач, не оборачиваясь. Тут я понял, что ДД говорит очень громко, почти крича, будто боясь, что я не расслышу. При крике врача худое лицо его исказилось, и мне показалось, что он сейчас заплачет.

– Пошли, – сказал я.

Мы вышли в коридор. Мимо, толкая перед собой капельницу на колесиках, прошла одна из медсестер. Дверь в кабинет закрылась.

– Потом мы услышали шум, как будто что-то упало… Я крикнул: «Дед, это у тебя?», а он не ответил… Тогда мы прибежали и увидели, что он стоит на коленях около шкафа и пытается подняться… Знаешь, цепляется пальцами за полки, пальцы соскальзывают, а он все пытается встать… Наташа тут же вызвала «скорую», а я никак не мог понять, можно ли его уложить, – так и стоял с ним полчаса… Он все говорил что-то, но очень неразборчиво, а потом потерял сознание… Врач сказал – это инсульт, все обойдется, как ты думаешь, Ким?

– Да, конечно, – сказал я и потряс его за плечо. – Где Наташа?

– На кухне, – быстро ответил ДД. – Кипятит воду… Позвать?

– Нет… Постой здесь.

Я решительно открыл дверь кабинета и шагнул внутрь, столкнувшись с мягким животом розовощекого врача. Он вытеснил меня обратно в коридор и, обращаясь к бригаде, крикнул:

– Все, мужики, поехали!

– Все в порядке? – робко спросил ДД, вытягивая шею. Розовощекий мрачно посмотрел на него и сказал:

– Мы, во всяком случае, больше здесь не нужны… Я там написал все, что надо, бумага на столе…

– То есть? – ДД стал ощутимо ниже ростом. – Вы хотите сказать…

– Он умер, – отрывисто бросил розовощекий. – Романюк, прекрати копаться, поехали…

Я молча переводил взгляд с розовощекого на ДД. Вдруг ДД как-то по-заячьи взвизгнул и ринулся в кабинет.

– Дед! – кричал он. – Дед, не умирай, дед!!!

– Инсульт? – спросил я и взял розовощекого за отворот халата.

– Не знаю! – выкрикнул он, стараясь отцепить мои пальцы. – Скорее всего, инсульт плюс черепно-мозговая травма при падении… Позвонки, однако, не смещены… Я все написал в заключении, отпустите меня в конце концов.

Я разжал пальцы. Белые халаты суетились в прихожей, пахло аптекой и смертью. Я повернулся и вошел в темный кабинет.

Роман Сергеевич Лопухин лежал, высоко запрокинув седую голову, и руки его беспомощно свисали по обеим сторонам тахты. На туго обтянутом желтой сухой кожей лбу четко выделялось темно-фиолетовое, почти черное пятно, имевшее форму черепа с неестественно крупными овальными глазами.

– Стрела Мрака, – прошептал я.

ДД плакал, стоя на коленях перед тахтой. Его длинное нескладное тело как-то странно подергивалось, он елозил коленями по вощеному паркетному полу и прижимал к губам сухую ладонь старика.

– Дед, – всхлипывал он, – ну как же, дед, как же ты так, дед…

Я склонился над телом. Отпечаток черепа был совершенно отчетлив, он как бы выдавался из лобной кости, будто выдавленный изнутри каким-то тупым орудием.

– Стрела Мрака, – повторил я.

– Дед рассказал тебе, да? – всхлипнул ДД. – Он успел рассказать тебе про заклятие стрелы? Это Хромец, он решил все-таки покончить с дедом… Боже, Боже, ну почему… Дед… Ким… ты видишь, это Хромец, это его стрела, Ким…

– Вижу, – сказал я.

В эту минуту я поверил во все, что рассказал мне Роман Сергеевич. Я поверил в то, что лысому моему врагу действительно больше двух тысяч лет, и в то, что три реликвии, собранные вместе, действительно исполняют желания. В то, что все Итеру давно мертвы, а значит, тайна Чаши стала теперь тайной людей. И я сказал:

– Вставай, Димка.

Мне пришлось поддержать его, потому что он был близок к обмороку и шатался. Я вывел его в коридор и довел до кухни. Наташа курила, отвернувшись к темному окну, и видно было, что ей страшно.

– Ну что? – спросила она, не поворачиваясь. – Врачи ушли? Все нормально?

– Роман Сергеевич умер, Наташа, – сказал я, усаживая ДД на табурет. – Ничего нельзя было сделать.

Наташа вздрогнула, и я испугался, что она тоже хлопнется в обморок.

– Есть в этом доме коньяк или нет?! – закричал я громовым голосом. – Ты что, не видишь, он сейчас вырубится?

– В шкафчике, – дрожащим голосом пролепетал ДД.

– Достань, – велел я Наташе. – И стакан.

Я налил полстакана коньяку и влил в рот ДД. Он закашлялся, но проглотил.

– Теперь ты, – я протянул стакан Наташе.

– Я не люблю коньяк, – пробормотала она.

– Пей! – крикнул я.

Наташа опрокинула стакан залпом, будто всю жизнь только тем и занималась. Я пить не стал, рассудив, что мне и так хватит. Пока эти двое приходили в себя, я поставил на плиту чайник и сполоснул имевшуюся в мойке посуду. Дрожь в руках потихоньку проходила.

– Ну вот что, ребята, – сказал я, когда выражение глаз ДД стало более или менее осмысленным. – Боюсь, что все мы оказались в чрезвычайно неприятном положении.

– Ты удивительно тактичен, Ким, – заметила Наташа.

– Помолчи, – сказал я. – Дима, ты должен это понимать лучше всех нас. Ты рассказывал что-нибудь Наташе?

– Нет, – ДД помотал головой. – Ничего… Рассказывать мог только дед, у нас был уговор… Можно мне еще коньяка?

Я налил ему треть стакана, и он выпил, судорожно дернув при этом острым кадыком.

– Значит, всей полнотой информации обладаешь ты, я знаю кое-что, а Наташа – вообще ничего…

Тут мне пришло в голову, что Наташе бы лучше и не знать всей этой истории, и я сказал:

– По-моему, Наташе нужно ехать домой.

К моему немалому удивлению, ДД тут же согласился.

– Да, Наташа, тебе действительно лучше уехать… Я тебя отвезу… Наташа сказала:

– Никуда я не поеду. Лучше рассказывайте все, что знаете.

– Нет, – ответил я твердо.

Но Лопухин уже растаял под ее взглядом, из него уже можно было вить веревки, и он, избегая смотреть мне в глаза, проговорил:

– А может быть, и правда, лучше все ей рассказать? Подкаблучник хренов, подумал я.

– Это небезопасно для ее жизни. Тебе мало деда? ДД поднял на меня удивительно трезвые глаза.

– А тебе не кажется, что Хромцу все равно, знает она что-нибудь или нет? Она была здесь – этого достаточно.

Он был прав, и это было паскуднее всего. Я выругался.

– Ким… – вяло возмутилась Наташа.

– Ладно, – вздохнул я. – Приступай.

И ДД рассказал. Во второй раз история эта воспринималась как-то правдоподобнее, но Наташа слышала ее впервые, да и к тому же ей не пришлось столкнуться лицом к лицу с лысым костоломом.

– Ребята, это какая-то сказка, – заключила она. – По-моему, вы меня дурите. Ну-ка, рассказывайте все как есть на самом деле.

Я взбеленился.

– Ах, сказки?! Ну так пойди и посмотри, – заорал я, показывая на дверь. – Сходи, глянь, что там у его деда на лбу! Там череп, понимаешь, маленький такой черепок! Пойди да взгляни!

Наташа в ужасе посмотрела на меня, и я увидел, что в уголке ее левого глаза набухает слеза.

– Понимаешь, – я подсел к ней и обнял за плечи, – в это трудно, почти невозможно поверить. Так не бывает, да, я согласен, я сам не мог представить себе такое… Но когда вчера, здесь, я столкнулся с Тенью Хромца, когда я прошел сквозь нее, как сквозь сгусток тумана, а потом увидел этот отпечаток… на лбу… не остается ничего другого, кроме как принять это за истину, понимаешь?

– Ты… ты видел Тень Хромца? – клацая зубами, спросил ДД. – Здесь, у нас?

– Да, – огрызнулся я. – Здесь, у вас… В кабинете… Это на нее я бросился с кастетом и разбил стекло. А ты думал, я показывал твоему деду самурайский танец «Легче январского снега»?

ДД покраснел.

– Черт бы меня побрал, – сказал он в сердцах. – Я ведь даже забыл спросить у него утром, что же это было…

Он посмотрел на Наташу и покраснел еще больше. Убью скотину, подумал я.

– Это был Хромец, – объяснил я. – Точнее, его Тень. Он угрожал твоему деду, пугал его Стрелой Мрака. Перед этим он, видимо, очередной раз пытался договориться насчет Чаши, и твой дед ему отказал. Договорить он не успел, потому что я набросился на него, и…

– А что дед? – быстро спросил ДД. – Как он на это прореагировал? Я на мгновение задумался, вспоминая.

– Ну, он не испугался. Сказал, что живой он Хромцу нужен больше, чем мертвый. Но я не понял, что он имел в виду.

ДД длинными пальцами вытянул из Наташиной пачки сигарету, зажег и неумело затянулся.

– Это значило, что дед полагал, будто его жизнь – залог тайны Чаши. А Хромец решил по-другому. А из этого следуют два равновероятных вывода: либо он узнал, где находится Чаша, либо задумал вытрясти это из меня… Наверно, он полагает, что со мной это будет легче, чем с дедом.

Очень разумная мысль, кстати.

– А ты знаешь, где спрятана Чаша?

ДД кивнул. На короткий момент я ощутил прилив сатанинского торжества: тайна Чаши была у меня в руках, и я мог отдать ее лысому костолому хоть даром, отплатив ДД разом за все. Но потом я вспомнил запрокинутое лицо Романа Сергеевича, и все встало на свои места.

– Когда ты узнал об этом? – спросил я осторожно.

– Две недели назад… Я ведь тоже поначалу сомневался во всей этой истории, – ДД потыкал окурком в пепельницу. – А потом…

– Кто-нибудь еще в курсе дела?

– Нет, – ДД покачал головой. – Это совершенно точно. Теперь, после того, как дед… – плечи его вздрогнули.

– Прекрати! – приказал я.

– После того, как дед… в общем, теперь я единственный, кто знает. Наташа обняла его и погладила по голове.

– Димочка, ну, успокойся, пожалуйста… Не надо плакать, ладно?

– Я единственный, кто знает, где спрятан Грааль, – выговорил, наконец, ДД. Зубы его стучали. – И если Хромец убьет меня, ему придется долго искать Чашу вслепую.

Я встал и отошел к окну, стараясь не смотреть, как Наташа вытирает своим платочком его блестящие от слез щеки. Ненавижу плачущих мужиков.

– Твой дед по этому поводу говорил, что у Хромца перед нами есть одно большое преимущество. Он бессмертен, а значит, времени у него в запасе навалом. Он потратил две тысячи лет на поиски Черепа и Короны, и вряд ли с ним что-то случится, если он еще пару веков порыскает по Москве, разыскивая Чашу. С другой стороны, убив тебя, он уберет последнего свидетеля, который что-то достоверно знает о Граале. И в своих дальнейших изысканиях он, по крайней мере, не будет натыкаться на сопротивление. Или я не прав?

Некоторое время ДД жалобно сопел. Потом шмыгнул носом и сказал:

– Не знаю. Может быть…

– А по-моему, Ким прав, – неожиданно сказала Наташа. – Чем больше народу знает тайну, тем труднее этому вашему… Хромцу вести охоту в тишине. Если отдать Чашу куда-нибудь в Алмазный фонд, он, мне кажется, вообще до нее никогда не доберется.

– Ты думаешь, ему проще было выцарапать Череп из тайных святилищ инков? – спросил ДД. – Но у него действительно вечность в запасе, и он может дожидаться удобного момента… Нет, единственно верная тактика – спрятать Чашу так, чтобы он не нашел ее никогда.

– А это невозможно, ты же сам говорил! – Наташа даже отодвинулась вместе с табуреткой. – И потом, что ты предлагаешь, сидеть и ждать, пока он убьет тебя просто так, от злости?

Я бросил еще один взгляд во двор и, не заметив там ничего подозрительного, отошел от окна.

– Ребята, – сказал я. – На самом деле есть один-единственный способ. Твой дед, Дима, хотел завладеть Черепом, чтобы уничтожить его и разбить Триаду. Но и это не выход, потому что, имея в распоряжении вечность, можно либо найти еще один Череп, либо создать новый. Выход только один – Хромца нужно убить.

Моя короткая речь произвела впечатление. ДД отшатнулся и чуть не свалился с табурета, зеленые глаза Наташи потемнели.

– Да, – повторил я. – Убить. Я не знаю, что будет, если Хромец соберет все три сокровища, но твой дед, Дима, боялся этого и просил меня помочь ему не допустить такого исхода. Поэтому я полагаю, что мы должны быть готовы к защите Чаши с оружием в руках. И Хромец должен знать об этом.

– Чтобы перебить нас всех поодиночке, – мрачно заключил ДД.

– Мне надо знать, как насылается заклятие Стрелы, – сказал я. – Роман Сергеевич что-то объяснял мне про древних майя, но я мало что понял.

– Я знаю не больше твоего, Ким, – откликнулся ДД. – Там используется какая-то чисто магическая техника… по-моему, нужно изображение человека… ну, жертвы… или хотя бы фигурка… Потом концентрируется энергия, да, точно, дед говорил, что это требует больших затрат силы… Потом жертва отражается в глазницах, глаза загораются… и все, Стрела Мрака пущена.

– То есть это не оружие массового поражения, – уточнил я.

– Конечно, нет. Иначе конкистадоры погибли бы раньше, чем успели бы высадиться на побережье Юкатана… Это изысканное, избирательное оружие династической вражды.

– А изображение обязательно? – спросила Наташа. ДД потер переносицу.

– Не помню… Нет, правда, не помню. Дед ведь говорил… господи, ну почему я никогда его не слушал…

Опять начинается, подумал я.

– В таком случае, бояться нам нечего. Вряд ли он перебьет нас всех, зная, что мы в любой момент можем передать тайну Чаши еще кому-нибудь.

– Ким, – сказал ДД медленно, – я, честно говоря, очень сомневаюсь, что мы передадим тайну Чаши еще кому-либо. Извини меня, но я вынужден напомнить, что из нас троих единственный человек, знающий ее местоположение, – это я сам.

Он так вызывающе на меня смотрел, что мне стало смешно.

– Ладно, – сказал я. – Наташ, собирайся, поехали домой. ДД захлопал глазами.

– Я никогда не работаю на таких условиях, – пояснил я. – Мне всегда сообщают всю необходимую информацию.

– Работаешь? – переспросила Наташа. – Ким, ты о чем?

– О своей работе, – любезно пояснил я. – Ты, по-моему, всегда интересовалась, в чем заключается моя работа.

– Ты говорил, что занимаешься консалтингом!

– Вроде того. На самом деле Лопухины наняли меня для одного щекотливого мероприятия, связанного с Чашей. Вчера твой дед, – я кивнул ДД, – дал мне понять, что он хочет, чтобы я участвовал в игре на вашей стороне. Честно'говоря, я не горел желанием влезать в эту историю, но если уж я влез, то извольте давать мне всю информацию целиком. Ясно, Дмитрий Дмитриевич?

Возможно, ДД и попался бы на это, но Наташа опередила его.

– Не хочешь – уходи, – сказала она ледяным тоном. – Тоже мне, специалист…

«Интересно, что это с ней сегодня?» – успел подумать я, прежде чем осознал то, что я говорю. А произнес я следующее:

– А тебе я вообще советую заткнуться!

Никогда не разговаривал с ней в таком тоне. Это все Красный Лев виноват.

– Не смей кричать на женщину! – гаркнул ДД и встал.

– Да, – сказал я, сбавляя тон. – Только драки нам тут еще и не хватало. Извини, Наташа.

– Вообще мне кажется, это дело милиции, – неуверенно произнесла Наташа, испуганно поглядывая на меня. Может, надо было почаще на нее орать, подумал я вяло, вон как присмирела сразу… – Давайте им сообщим!

– Нам никто не поверит, – возразил ДД. – Это во-первых. А во-вторых, я не имею права доверять тайну Чаши посторонним людям.

– К тому же это бессмысленно, – добавил я, подумав. – У Хромца в запасе вечность, он вон при Берии в НКВД служил. Что ему мешает дослужиться до министра внутренних дел?

– Неужели нет никакого выхода? – тихо спросила Наташа. На этот раз я промолчал. ДД ответил за меня.

– Разве что Ким действительно его убьет.

– А ты сможешь? – Наташа смотрела на меня, как на марсианина.

– Не знаю, – буркнул я.

Не то, чтобы я сомневался, по силам ли мне перешагнуть психологический барьер – в конце концов, людей мне раньше убивать действительно не приходилось. Но наш враг был бессмертен. А убивать бессмертного – занятие незавидное.

– Дед говорил, что Хромца можно убить… Но нужно точно знать условие…

– Как раз этого он и не успел мне вчера объяснить, – сказал я мрачно.

– В текстах Итеру написано: «Нить его жизни порвется, если Змея укусит его в третий глаз», – торжественно провозгласил ДД.

Вот те на те, хрен в томате, подумал я. А я-то полагал, что Роман Сергеевич должен был сообщить мне нечто действительно важное…

– Интересно, что здесь имеется в виду. Мы что, должны запустить к нему в спальню пару гадюк? И потом, что это за третий глаз?

ДД постучал костяшкой согнутого пальца себе по лбу выше переносицы.

– В восточной традиции это центр особой ментальной силы и интуитивного прозрения, одна из семи чакр… Во всяком случае, расположен он вот здесь.

Я потер переносицу.

– Какой змее придет в голову жалить человека в такое неудобное место? Внезапно Наташа истерически расхохоталась.

– Ребята, вам не кажется, что мы все сошли с ума? Человек умер, а мы тут обсуждаем всякую муру!..

– Это не мура, Наташа, – сказал ДД строго и спокойно. – Из-за этого погиб мой дед.

Некоторое время мы молчали, ожидая, когда Наташа успокоится. Потом Лопухин сказал:

– Я не вполне уверен, что текст табличек надо толковать так буквально… Возможно, это метафора. Кстати, дед тоже так думал, хотя и говорил, что Хромец панически боится змей…

Внезапно он поднялся и вышел из кухни. Я рванулся было за ним, но вернулся и опустился перед Наташей на корточки.

– Я очень не хотел влезать в эту историю, малыш, – сказал я, гладя ее руку. – А тебя тем более не хотел впутывать. Эх, не надо нам было сюда приезжать…

– Наоборот, – возразила Наташа почти спокойным голосом. – Диме сейчас очень нужна наша помощь, он же совсем один остался… Ты поможешь ему, Ким?

– Постараюсь, – фыркнул я. – Если он не будет делать глупостей…

– Ким, – позвал ДД откуда-то из глубин квартиры. – Можно тебя на минуточку?

Я вопросительно поглядел на Наташу. Она слабо улыбнулась.

– Иди, конечно. Я посижу одна.

ДД я нашел не фазу. Все-таки количество комнат в его квартире было совершенно неприличным. Помещение, в котором он меня ждал, больше всего напоминало чулан – небольшое, довольно узкое, с многоэтажными полками, подпирающими потолок. На заваленном бумагами столе возвышался элегантный серый монитор «Оливетти». Под столом негромко урчал системный блок.

– Дед не любил работать на компьютере, – объяснил ДД, – и когда я привез это чудо техники из Италии, заставил установить его здесь, на выселках. Он так и не научился пользоваться интернетом, поэтому вся электронная корреспонденция деда проходила через меня.

Он потыкал пальцами в клавиши.

– Вот, – проговорил он удовлетворенно, – вот оно. Я нашел это письмо.