Текст книги "Дом из кожи (СИ)"
Автор книги: Кирилл Деев
Жанр:
Языкознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Ты веришь в призраков?
Она задала этот вопрос Фенну и была абсолютно серьезна.
Веришь ли ты во что-то более страшное?
Место, где Эдди, его отец и Паук были желанными гостями?
Херня. Распространенная мания.
Она не понимала, во что теперь верит. Она лишь знала, что Паук считал Сестёр сверхъестественными существами и что Гулливер утверждал, что видел их. Она знала, что верит им обоим и процессе переставала верить самой себе и той реальности, которая её окружала.
Всё это сводило с ума.
Пора ещё раз повидаться с Пауком.
***
Организовать всё оказалось несложно. Фенн немного смутился, когда она ввязалась в это дело, но обрадовался, когда она снова решила пообщаться с заключенным-психопатом и разобраться в его безумии.
Они вновь оказались в допросной комнате.
– Ну? Что ещё? – поинтересовался Паук.
– Есть вопросы. Не знаю, даже, с чего начать.
Паук повращал глазами.
– Мыльная опера, – тихо сказал он. Его переодели в тюремную форму, смыли с лица грим, расплели косы и забрали украшения. Он оказался довольно молодым человеком с бледным лицом и длинными волосами, татуировок на его теле было больше, чем на бывалом моряке. У него был напряженный блестящий взгляд, как у готовой к прыжку бешеной собаки.
– Когда Гулливер увидел вас с Эдди той ночью, – начала она, – он сказал, что видел с вами кого-то ещё.
– Сестёр?
– Да.
– И что с ними? – он выглядел беззаботным.
Её это ошеломило. Паук совершенно спокойно признавал их существование, их присутствие тем вечером. Ей хотелось слышать совсем другое.
– Нужно, чтобы ты рассказал о них.
– А мне нужна сигарета.
– Здесь не курят, – напомнила она.
– Тогда задавайте свои вопросы кому-нибудь другому. Либо мне дадут пепельницу и курево, либо мы закончили.
Лиза снова попыталась объяснить, что здесь не курят, но Паук заупрямился. Он даже перестал обращать на неё внимание. Она снова и снова пыталась заговорить с ним, но он просто смотрел в стену.
Она сходила к Фенну и он одобрил его требования. Начальство, конечно, взбесится, но Фенн был готов пойти на это, и если взамен получит нужные ответы, Паук может насмерть закурить себе легкие.
Паук несколько раз затянулся и расслабился. Может, даже, слишком.
– Вы работали с Эдди в Колинге. Он вас ебал?
Лиза покраснела и помотала головой.
– У нас были отношения другого рода.
– Просто интересно. У него есть талант убедить женщину сделать то, что ему хочется. Они неспособны ему отказывать. Я смотрел, как он работает. Он флиртует, дразнит их, распаляет...
– Паук, не будем, пожалуйста, отвлекаться.
–... а когда они уже готовы сделать для него всё, он бросает их. Они, буквально, ползут за ним. Я видел, как они умоляли его воспользоваться ими.
Лиза заёрзала в кресле, вспоминая тот вечер, когда Эдди её чуть не изнасиловал. Только изнасилованием это не было. Она и представить не могла, что может захотеть кого-то так сильно, как захотела его тогда. Ей казалось, что она до сих пор ощущала, как головка его члена медленно, но уверенно входит в неё. Паук прав, у Эдди настоящий дар. Она, практически, умоляла трахнуть её. Чтобы вырваться из расставленной им ловушки потребовалось немало сил.
– Я жду, – сказал Паук.
Боже, она чувствовала жар по всему телу. Нужно сконцентрироваться. Нужно выбросить долбанного Эдди Зеро из головы. Она – профессионал, вот и нужно действовать, как профессионал.
– Расскажи о Сёстрах, – сказала она.
– А, – он пожал плечами. – Их происхождение трудно отследить. Я потратил несколько лет только на то, чтобы узнать об их существовании.
– Значит, говоришь, они не люди?
– Не в общепринятом смысле. Кажется, я сказал об этом ясно?
Лизе было нечего сказать. Если бы она не была психиатром, то, наверное, бы ушла. Безумие какое-то.
– Расскажи о них.
– Их иногда называют Мадоннами, – сказал он. – Кажется, маркиз Де Сад любил их так называть. Не очень понимаю, что это значит. К тому же, они не совсем сёстры в буквальном смысле. Только постольку поскольку. Одна из них выглядит довольно непрезентабельно. Как будто, её разорвали на части и быстро собрали заново. Я где-то читал, что она является той самой убитой женой Криппена.
– Криппена?
– Доктора Криппена. Вы, что, вообще криминологию не изучали? – он выглядел расстроенным.
– Изучала. Я знаю, кто такой доктор Криппен.
– Я слышал, что это она. В других источниках написано иное. Не думаю, что это важно. Вы так не считаете?
– Возможно.
– Всё, как и сказал Гулливер: одна большая, с огромными титьками, будто сошла со старой картины. Вторая вообще не похожа на человека, просто какое-то изодранное нечто.
Лизе это показалось занятным, потому что она не говорила, что ей рассказал Гулливер, но всё же он воспользовался именно его описанием.
– Они соединены друг с другом? – спросила она.
– Ага. Их, как будто, соединяет пуповина... наверное, поэтому их называют Сёстрами. Может, даже они вышли из одной утробы.
– Значит, если вы будете убивать определенным образом..?
– Ага, они явятся. Для них это вроде наживки. Сёстры открывают дорогу к Землям для ярких артистичных личностей. Они любят искусство, понимаете? И единственный вид искусства, который они принимают, это подобные зверства. Нож, по своей форме, лишь инструмент, но в определенных руках он может создавать шедевры. Всё просто. Впечатли их своими навыками и тебя пропустят.
Лиза ощутила пустоту внутри. Его безумие было таким ясным, таким реальным, оно заражало.
– А Земли?
– Всего лишь, очередная реальность. Не такая, как эта. Место, которое, едва ли, может представить себе человеческий разум. – Он замолчал, будто потерял мысль. – У меня не такие уж обширные научные познания. Знаю только самое необходимое. Земли описывают, как мир между мирами, некие нейтральные территории между различными измерениями. Какой-то тупичок вне измерений, уютный уголок альтернативной реальности.
– И Сёстры путешествуют оттуда сюда?
– Почему бы и нет? – спросил в ответ Паук. Он затушил сигарету и прикурил новую. – Но, вы, ведь, хотите спросить меня о чём-то другом? О каких-то более приземленных вещах.
А он наблюдательный, отметила про себя Лиза.
– Гулливер, сказал, что видел их. Если бы не он, я бы решила, что всё рассказанное ранее – плод твоего больного воображения.
Паук хихикнул.
– Значит, доверяете словам старого педрилы? Они существуют.
– Полиции нужно знать, являются ли эти Сёстры творениями из плоти и крови. Возможно ли, что у вас с Эдди были женщины-сообщницы?
– Это бред, – сказал ей Паук. – Нас только двое.
– Значит, ты настаиваешь, что Сёстры – существа сверхъестественного происхождения?
– Я не знаю, что такое сверхъестественное, доктор Локмер. Они существуют. У них есть плоть, но это не плоть в нашем понимании. Они, определенно, не призраки, но и не принадлежат нашему скучному миру.
– Понимаю.
Он громко рассмеялся.
– Нет, не понимаете. Вы считаете меня сумасшедшим, скорее всего, так и есть. Но я не ошибаюсь, – убеждал он. – У меня дома есть книги. В них вы можете прочитать о Сёстрах, о Землях, о многом другом, что неподвластно вашей науке. Они существуют вне зависимости от того, верите вы в них или нет.
– А кто ещё о них знал?
– Без счета.
Впервые в своей карьере она испугалась услышанного. Наваждения других людей раньше никогда её не тревожили. Но сейчас всё иначе. Паук во всё это верит. Как и Эдди, без сомнений. Об этом написаны книги. И Гулливер видел их собственными глазами.
– Ещё одно тело уже нашли? – спросил Паук. – Уверен, Эдди продолжит работу и без меня. Он очень упорный.
– Не слышала.
– Неважно. Скоро появятся и другие. Эдди трудолюбив и целеустремлен, как и его отец. Полагаю, сейчас он занят.
– Не сомневаюсь, – сказала Лиза. – Ещё один вопрос, если позволишь.
– В полный рост.
– Знаешь женщину по имени Черри Хилл?
– Нет. А вы?
– Она работает с вами?
– Сказал же, не знаю никакую Черри Хилл. Это кто, вообще?
– Неважно.
– Прощайте, герр Доктор, – сказал Паук. – Полагаю, больше мы не увидимся. – Он нахмурился. – Как там пелось в старой колыбельной? "Бегите в кроватку, детки. Пока не стало темно". Позвольте совет, док. Бегите. Валите отсюда к ебени матери. Вас это не касается, но, если продолжите разнюхивать, то окажетесь по другую сторону. И вам там не понравится.
Она прервала разговор и вышла.
Позади раздался голос Паука:
– Пока не стало темно.
Она выскочила за дверь, её трясло, крутило так, как никогда в жизни. Здесь что-то происходило. Что-то противоестественное, ужасное и её это пугало. Последнее, что она помнила, это, как теряет сознание и падает Фенну на руки.
Аппетит.
Тем же вечером Фенн и Лиза сидели в номере отеля и смотрели на заказанный в номер ужин. Бифштекс сочился розовым, запеченная картошка блестела маслом и сметаной, салат из свежих овощей, хлеб только из печки... и всё же, они едва прикоснулись к еде. Фенн сидел в отдалении и молчал. Лиза дрожала, и внутри и снаружи.
– Паук мертв? – в четвертый или пятый раз спросила она. – Поверить не могу. Значит, всё, что он говорил, было правдой?
Фенн кивнул.
– Вероятно, он всё спланировал заранее.
– Не только это. Та колыбельная, что он без конца повторял. Она не просто так. Я уверена. Нам её перед сном мама читала. "Бегите в кроватку, детки, пока не стемнело". Что она имела в виду, я понимаю. Но, что она значила для Паука?
– Мне кажется, ты слишком много об этом думаешь, – заметил Фенн.
– Может быть.
Спорить смысла нет, решила Лиза, потому что он абсолютно прав. Любой разумный человек пришел бы к этому выводу. Но она была, также, убеждена, что слова Паука очень важны. Должны быть. Каким-то совершенно безумным образом, который она никогда не смогла бы предвидеть, в них содержался некий итог всего, что он рассказал. Последняя строка.
– У парней, вроде Паука, очень раздутое эго, док. Он не мог просто так, взять и сдохнуть. Ему обязательно нужно было уйти, бросив на прощание какую-нибудь пафосную фразу, – сказал Фенн. – Ты лучше меня знаешь таких, как он.
– Расскажи, что случилось.
– Если б я мог. Ты последняя говорила с ним. Около часа он просидел в одиночестве. Когда к нему зашел Гейнс, он был уже мертв. Всё просто.
– В этом деле ничего не просто, – напомнила она.
Он кивнул.
– Вопрос прежний: как он это сделал? Как, блядь, человек мог одной рукой перерезать себе горло и спрятать бритву обратно?
– Бритва должна быть где-то там.
– Пока ничего не нашли.
– Он был абсолютно убежден, что Сёстры явятся за ним, – сказала она таким тоном, будто удивилась бы, если бы они не пришли.
– Тогда, нужно, как можно быстрее, унести его в морг.
– Считаешь, это всё брехня?
– А ты нет? – спросил Фенн. – Ты же не веришь во всю эту херню. Блин, ты же психиатр, ты всё это слышала сотню раз. Он просто очередной псих с больной фантазией.
Она кивнула, будто соглашаясь. Но согласна она с ним не была. Она крепко задумалась обо всём происходящем. Вся эта ситуация очень быстро стала какой-то безумной. Связь Эдди и Паука. Гулливер, видевший Сестёр. То, что она нашла в доме. Самоубийство Паука с помощью до сих пор не найденной бритвы. И, конечно, внезапное появление Черри Хилл. Всё это было не очень связано, но это и пугало... ей до сих пор не удавалось найти взаимосвязь между всеми этими событиями.
– Нужно сконцентрироваться на Эдди, – сказал Фенн.
– Пожалуй.
– Если Паук прав, Эдди продолжит убивать.
– Никаких сомнений. Мне, только, хотелось бы побольше узнать о Пауке. Чёрт, мы даже не знаем, кто он на самом деле.
Фенн пожевал губу.
– Вот, это, как раз, весьма необычно. Даже сегодня, со всей материально-технической базой и имеющимися данными, мы, до сих пор, не знаем, кто он такой.
– А как насчет его вещей? – спросила она. – Среди них есть что-нибудь, что могло бы помочь? Счёт, письмо, что угодно?
– Да, нихрена вообще. Кажется, Паук – это человек без прошлого. У него в доме полно барахла, но ничего полезного. Даже читательского билета, блядь, нету. Только книги. Блин, в этой дыре их, наверное, пара сотен.
– Что это за книги? – Ей захотелось взглянуть на них, но она не желала, чтобы Фенн об этом узнал.
– По ведовству, оккультизму. Исторические. Работы по криминологии. Религии, мистицизму. Какие-то написаны на иностранных языках, какие-то обернуты кожей. Мур разбирается в книгах. Он говорит, некоторые весьма ценные. – Фенн тряхнул головой, будто пытался осмыслить сказанное. – Но самое интересное, это книги по анатомии. У него их оказалось несколько. Определенно, он учился именно по ним. Мы нашли работы по хирургии, судебной патологии.
– Как у студента. Непонятно, как с этим связаны книги по оккультизму.
– Кто бы знал. Придется тебе это выяснить.
– Наверное.
Он отставил тарелку.
– Не могу есть. Весь на нервах.
Лиза согласилась с ним. Она взяла со стола бутылку вина и села с ней на диван. Они принялись пить его из обычных кружек и вскоре осущили бутылку до дна. Немного разговаривали. Говорить было, особо, не о чем.
Фенн сидел очень близко к ней и Лиза поняла, что сейчас будет. Когда он поцеловал её, она не стала возражать. Когда его руки обхватили её грудь, она их не одернула. Он делал всё, что хотел и только его робость вынудила её проявить инициативу.
– Со мной не обязательно быть нежным и аккуратным, – сказала она, расстегивая ему штаны и вынимая вставший член. Она взяла его в ладони, затем поместила в рот.
Лиза скинула блузку и стянула юбку.
– Выеби меня основательно и как следует, – объявила она ему. Он набросился на неё с тем голодным взглядом, какой она любила видеть в мужских глазах. Он щипал и лизал её соски.
– Кусай, – прошептала она. – Да... о, да...
Он жестко обхватил её за бедра и вошел без предупреждения, отчего её глаза закатились на лоб. Их языки сплелись, но лишь на мгновение. Ей хотелось видеть, хотелось посмотреть, как его член двигается в ней. Она опустила взгляд и начала трястись и стонать.
– Еби меня, – шептала она ему на ухо. – Еби так, будто ненавидишь.
Он послушался. Он врывался в неё, пока всё её тело не свело судорогой, ногти вцепились ему в спину, а зубами она впилась ему в плечо. Затем она толкнула его на спину и ртом помогла ему кончить самому. Когда всё завершилось, когда она почувствовала во рту его вкус, ей стало лучше.
Ей хотелось только одного – чтобы он ударил её.
Письма из ада – 5.
Дорогой Эдди.
Чудо и просветление.
Два состояния бытия.
Прошлой ночью я испытала их оба. Я постоянно боялась за тебя и восхищалась тобой. Когда тот ублюдок на парковке начал драться, ты мгновенно оказался рядом и огрел его бутылкой. Что это был за звук! Удар стекла по телу. Он оказался крепким парнем. С порезанным горлом, истекающий кровью, как свинья, он, всё же, сумел выдержать с десяток ударов по голове. Когда он, наконец, упал, его голова была похожа на гамбургер. Невероятно. Боже, как же яростно они цепляются за свои никчемные жизни.
Полагаю, не нужно было делать этого, когда ты запихивал его на заднее сиденье.
Я не собиралась отрезать ему голову. Иногда я не могу сопротивляться желанию нанести кому-нибудь вред, противостоять жажде крови. Я бы соврала, если бы сказала, что не понимаю, как смерть и кровь сводят меня с ума. Мне кажется, что , когда я отрезала ему голову, я кончила. Это было слишком.
Но, о чём я? О, да, о чуде и просветлении. Всё вышеупомянутое наполняло меня ощущением чуда. Что же касается просветления, то его я испытала, когда поняла наше предназначение. У нас была цель, до которой можно добраться только вместе. По отдельности, мы просто тонкие нити, но вместе образуем веревку. Мы становимся петлей, жаждущей свежих шей. И мы их нашли.
Твоя Черри.
Хроники общества храмовников – 5.
– Когда она в последний раз ела? – спросил Стэдлер.
Зеро нахмурился.
– Давно уже. Голодание – часть терапии. Еду она получает только тогда, когда недоедание начинает угрожать жизни.
Они смотрели на Джину с обратной стороны зеркала. Та выглядела ужасно: худая, истощенная, с пустыми глазами. Она скрючилась на полу в позе зародыша среди собственных экскрементов.
– Мерзость.
– Возможно, – отозвался Зеро. – Однако мы её сломали, разве нет? Её разум принадлежит нам, мы можем перестроить его, как нам угодно. Кем она станет, зависит от нас.
Граймс заметил:
– Наконец-то, что-то интересное.
– Она была сильна, – сказал Зеро. – Я и не думал, что будет так трудно. Но я справился. И, вот, что важно: мы поняли, что человеческий разум можно разрушить, можно очистить его память. Следующим шагом будет вернуть ей то, что она потеряла.
– Считаешь, справишься? – спросил Стэдлер.
– Более того, уверен в этом.
Стэдлер тряхнул головой и закурил.
– Разрушить разум способен любой садист. В этом ничего сложного.
– Вот, так, полностью? – удивился Граймс.
– Конечно. Зависит от меры насилия.
Зеро выглядел раздраженным.
– А ты, Стэдлер? Твой разум можно сломать?
– Конечно. Но на это уйдут годы.
– Уверен?
– Вполне.
Стэдлер не уловил обмен взглядами между остальными двумя. Если бы уловил, удалось бы избежать серьезных проблем.
Среди пропавших.
Первый брак Фенна продлился семь лет, второй менее трёх. Обоим чего-то не хватало. С чем-то он не справился. До сей поры. Обоим его бракам не хватало страсти, не хватало желания. Ему с обеими женами было, откровенно, скучно. Не было никаких сексуальных экспериментов. Только в темноте, в миссионерской позе. Очень быстро это сильно наскучило. Конечно, он понимал, что отношения основываются не только на сексе, но он являлся важной объединяющей частью. Отсутствие секса в жизни со временем разрушает и всё остальное.
Он и не думал, что с Лизой будут какие-то проблемы. О браке он, конечно, пока не думал, но настало время и он уже был готов к этому, зная, что она никогда не перестанет волновать его. Красивая, грациозная, умная снаружи... но внутри пряталось животное. О чём ещё мог мечтать мужчина?
Фенн сидел на столе, думал обо всём этом и улыбался. Даже, когда к нему подошел мрачный Гейнс, улыбка не исчезла с его лица.
– Плохие новости, – сообщил он.
– Что ещё?
– Обокрали дом Паука.
– Чего?
Гейнс пожал плечами.
– Кто-то вскрыл замки и порылся внутри.
Лицо Фенна осунулось.
– Что взяли?
– Книги. Не все, дюжину или около того. И всё, что было в холодильнике. Выгребли всё говно, что он там хранил.
– И всё?
Гейнс кивнул.
Фенн начал злиться.
– А их, разве, не изъяли для анализов?
– Собирались утром. Начальник сказал, что они пока не понадобятся, так, что мы и не парились.
– Господи боже, почему мне не сказали? Этот козёл с самого начала суёт нос в моё дело, а меня даже не озаботились уведомить?
– Блин, Джим, – извиняющимся тоном произнес Гейнс. – Я думал, ты знаешь. К тому же, в тех контейнерах была всякая дрянь, порошки, мусор.
Казалось, приятные мысли навсегда покинули голову Фенна.
– Блядь, – выдохнул он. – Блядь!
– Прости, Джим, я...
Фенн не мог поверить услышанному. Гейнс прекрасно знал, что важно всё, связанное с расследованием убийства. Чем он, вообще, думал? И зачем начальник департамента в это полез? Но он знал, конечно, зачем. Сайгерсен, начальник департамента, уже получил орудия убийств и признание Паука. Дело закрыто. Очередного маньяка убрали с улиц. Набранные дополнительные политические очки. Как только возьмут Эдди, всё будет представлено, как его личная заслуга.
Господи, эта система – полный бред.
Зазвонил мобильник, пришлось ответить.
– Да? – рявкнул он в трубку.
– Фенн? Это доктор Роже. У нас проблемы.
Что ещё, бля?
– Говорите.
– Паук исчез.
Фенн побледнел. Это уже слишком.
– Исчез?
– Пропал. Тело пропало.
– Святый боже, – выдохнул Фенн. – Что, блядь, за хуйня – пропало тело?
Роже медленно произнес:
– Прошлой ночью его положили в морозильник. Утром мы пришли, чтобы произвести вскрытие, а его нет.
Фенну захотелось закричать.
– Его, что, спиздили?
– Я просто констатирую факт. Тело исчезло.
–Но, как?
– Я не знаю. Скорее всего, это случилось ночью. Могу лишь предполагать. По воскресеньям ночью дежурят только два санитара.
– Значит, кто-то спиздил труп прямо из-под носа ваших сотрудников?
– Полагаю, да. Сомневаюсь, что он ушел сам.
– Ну, док, значит, нам пиздец. Пресса ещё не пронюхала об исчезновении Джейн Доу, но когда они узнают об исчезновении Паука... Сайгерсен нас без мази в жопу выебет. Настоятельно рекомендую вам найти труп.
Роже вздохнул.
– И с чего мне начать?
– Мне плевать, найдите труп.
Фенн повесил трубку. Сначала Джейн Доу, теперь Паук. Совпадение? Нихера подобного. За всем этим стоит Эдди Зеро.
Снова заболела голова.
И тут опять появился Гейнс.
– Нашли ещё одну, – сообщил он.
Откровения Доктора Кровь-и-Кости – 3.
То была ночь откровений.
Я снял проститутку, её имя, кажется, было Рахиль. Но это не важно. Даже не могу вспомнить, была ли она красивой или нет. Я привел её в дом. Почти всю работу я проводил там. Пивоварня мне надоела. Она спросила, почему я живу в столь заброшенном и холодном месте. Свой ответ я не помню , только вопрос, заданный нежными губами. Они заворожили меня.
Мне было чем заняться. Тот факт, что Сомс всё про меня знал, меня не тревожил. Этому жалкому червяку никогда не хватит смелости пойти в полицию.
Я был наедине с собой, со своей вселенной.
Я привел её на чердак, в мастерскую. Она не заметила ни пятен на полу, ни тяжелого солоноватого запаха смерти в воздухе. Я не позволил ей войти в ту комнату, где висели картины из кожи. Она видела только обещанные мною деньги. Ничего иного она не видела и не хотела. Даже висевшие на стенах блестящие инструменты не обеспокоили её. Она была очень мила. Она легла на расстеленное мной одеяло. Она закрыла глаза, даже не понимая, как я был восхищен её жертвой. Она никогда не узна ет о том удовольствии, которое она так самоотверженно подарила мне , о боли, которой был наполнен мой мозг. Она никогда не узнает о тех муках, в которых корчится душа художника и о том, что только она способна от них избавить.
Я перерезал ей горло и она тихо умерла.
Я терпеливо принялся за работу, осторожно срезая с неё кожу. Работа это непростая, но Стэдлеру и Граймсу на подобное не хватило бы духу. Я понимал, что был близок к завершению. На то, чтобы срезать всю кожу у меня ушло несколько часов. Закончив, я прибил её к остальным.
Тянуть время и наслаждаться моментом было нельзя. Я принялся работать ножами, они были кистями художника в моих руках. В процессе отделения мускулов, нервных окончаний, внутренних органов я возносился на новые высоты. Я удалил её глаза, затем язык. Я работал очень старательно, следуя собственным представлениям о разрушении и созидании.
Я заметил, что работать без Граймса и Стэдлера гораздо лучше, более впечатляюще. Их не было рядом, у каждого нашлись свои причины отсутствовать.
Как раз, ко времени завершения работы, незаметно наступило откровение. Я не просил о нем. Оно просто снизошло на меня и мир перестал быть прежним.
Под потолком появился пузырь света и лопнул, разлетевшись тысячей бриллиантовых искр. Несмотря на то, что шар лопнул, свет никуда не делся.
Я услышал нечто, похожее на тяжелый вздох, а затем налетел порыв горячего ветра. Потом я услышал крик, бормотание, будто какое-то животное пыталось зализать свои раны. И одновременно с этим, будто стекло хрустнуло под ногами. А затем опустилась мрачная неестественная тишина. Я замер со скальпелем в руке.
На стенах в моем доме висели дюжины зеркал. Я повесил их просто так, без видимой причины. На самом деле, мне нравилось смотреть на себя за работой. И в одном из зеркал я увидел лицо.
Оно вплотную прижалось к поверхности стекла, будто ребенок, заглядывающий в витрину.
И тут она вышла вперед.
Я не знал, ни кем она была, ни чего ей было нужно. Она была невероятно жирной, голой, её свисающая кожа блестела от масла или пота, которым сочились её поры. Её грудь была огромной, к соскам хотелось прильнуть губами. С них капало серое молоко. Стояло ужасное зловоние.
Кажется, я упал на пол. Ноги, буквально, подкосились. Я попытался что-нибудь сказать, но издавал лишь бессмысленную тарабарщину.
– Мило, – произнесла женщина, глядя на расчлененный труп. – Очень, очень мило.
Я заметил, что она была не столько жирной, сколько большой, всё её тело казалось чрезмерно увеличенным и изуродованным... будто отражение в зеркале в комнате смеха. Даже дыра между ног казалась такой огромной, что могла поглотить человека целиком. Она стояла передо мной, раздуваясь и сдуваясь при каждом вдохе, будто гигантский воздушный шар.
Когда она вдыхала, то превращалась в огромный пузырь. Когда выдыхала, то превращалась в тощее создание, с торчащими под бледной кожей костями, похожими на детали какого-то механизма. Всё это постоянно двигалось, отчего сходство с машиной только усиливалось. К тому же она без конца издавала какие-то жужжащие и скрежещущие звуки. Она была похожа на некий жуткий биомеханический аппарат. Пожирающее плоть устройство или плоть поглощающая механизмы, или всё вместе, формирующее неизвестный гибрид.
– Ты художник, – сказала она, пригвождая меня к месту таким голодным взглядом, какие я раньше мог видеть только у детей в беднейших странах. – Ты создаешь и уничтожаешь, ты строитель и разрушитель.
Я чуть не завопил от ужаса. Её голос был влажным, похожим на звук вскрываемой рыбы.
Она снова раздулась, и превратилась в нечто, с огромным ртом, из которого торчала дюжина красных языков, похожих на окровавленных червей. Глаза этой твари – стеклянные мутные шары – заплыли гноем. Из неё торчала сухая рука с длинными почерневшими ногтями, губы её были цвета кровососущих насекомых.
– Ты оказал нам честь. Великую честь.
Она тяжело шагнула вперед и я заметил, что когда-то её расчленили , а потом пересобрали. Работа была выполнена небрежно, необученными людьми. Она была похожа на мозаику, которую собирал озлобленный нетерпеливый ребенок, детали были подогнаны друг к другу неправильно. И двигалась она совершенно безумно.
В этот момент я заметил, что она была не одна.
Позади неё над полом пари ло , то, чуть, приподнимаясь, то опускаясь, ещё одно похожее на шар создание. Как описать увиденное? Большое, похожее на мешок нечто, сотканное из почерневших покрытых слизью кусков. На вершине этого мешка покоилась голова... или нечто похожее на голову. Она держалась на левом плече, будто шея её была сломана. Её пасть была похожа на миногу, а волосы походили на заросли кровавых червивых сорняков.
Ног у твари не было, насколько я заметил, торчало лишь несколько щупалец, которые изрыгали клубы серого пара. Сбоку торчала длинная желтая рука, с пальцами, похо жими на звериные когти. Дышала она, как и другая, раздуваясь и съеживаясь в процессе. При каждом вдохе швы, скреплявшие её кожу расходились и обнажалась красная плоть. И тут я увидел её лицо... нет, два лица, два скрепленных друг с другом бледных лика. Выглядели они, при этом, так, будто хотели разделиться. Словно, эта тварь пыталась их родить.
– Кто вы? – наконец, спросил я, когда вернулся дар речи. Впрочем, я знал их. Я читал о них в книгах. Это были Хаггис Сардоникус и Хаггис Умбиликус.
В этот момент я заметил, что обе они были связаны некоей пуповиной и являлись сестрами. Они обе были похожи на разобранные и вновь собранные тела.
– Мы – Сёстры, – сказала первая. – И мы заберем тебя отсюда.
– Куда?
– В место, столь же далёкое, сколь и близкое. Место, где таланты художника, вроде тебя, будут оценены по достоинству.
Я хотел пойти. Это и было моей целью, с самого начала.
– Расскажите об этом месте.
Она рассказала, но сначала, настояла, чтобы я закончил работу. Она стонала и дрожала от оргазма каждый раз, когда я касался ножом истерзанной шлюхи, разбирая её трясущимися пальцами. Её сестра истекала слизью.
– Идём, – сказала она, когда я закончил.
– Прямо сейчас?
– Конечно, – сказала она. – Но в это путешествие нельзя отправляться без подготовки. Тебе нельзя идти в нынешнем состоянии. Тебя нужно изменить.
И, как я готовил трупы для них, так и они готовили меня. Когда они содрали с меня кожу, я закричал. Однако это было только начало.
Выброшенные тела .
– Их нашел рыбак, – объяснял детектив Мур. – Вышел наловить сериолы, а поймал вот это. Когда пришли патрульные, то нашли ещё одно тело.
Они стояли на берегу Кэндлстик Пойнт. Туман окрасил небо цветом грязного шелка, с залива дул холодный ветер. Фенн ощущал его всем телом и дрожал.
– Пиздец денек, – продолжал Мур. – Похоже, Эдди прошлой ночью плотно поработал. Эта хрень никогда не кончится.
Фенн кивнул. Он подошел к лежавшему на земле телу и приподнял пластиковую накидку, которой оно было накрыто. Это была женщина, об этом можно было судить только потому, что Эдди сохранил её половые признаки. Об остальном сказать было труднее. Как обычно, она была аккуратно освежевана и расчленена. Кожи не было, как и большинства органов. Расправлялся ли он с ней здесь или где-то ещё, сказать также было трудно. Коронер сказал, что тело всю ночь провело в воде и рыбы уже немного его обкусали.
– И как спать по ночам после такой кровавой бани? – поинтересовался Мур. – Как детей из дома выпускать, не будучи уверенным, что увидишь их снова? – Он тряхнул головой и отошел в сторону, жуя противокислотные таблетки.
Фенну было нечего сказать. Внутри него уже ничего не осталось. Он ощущал только холод. Не осталось ничего, кроме осознания того, что Эдди Зеро – это только начало.
– Нужно с этим уже что-то делать, – сказал он Гейнсу. – У нас тут людей свежуют, как свиней, а мы сидим, языки в жопу засунули.
– Все делают всё, что могут, Джим. Ты же знаешь.
– Этого не достаточно.
И это правда. У них было имя и фото, но взять Эдди никак не удавалось.
Фенн поднялся вверх по берегу. Повсюду воняло дохлой рыбой и промышленными отходами. Роже уже заканчивал осмотр второго тела. Оно тоже было освежевано, вскрыто от паха до горла, большая часть внутренних органов была вынута и свалена в кучу рядом. Красный череп смотрел пустыми глазницами прямо на него. Фенн отвернулся.
– То же самое? – спросил он.
Роже помотал головой.
– Не совсем. В этот раз он изъял всю репродуктивную систему. Чистая работа. Работал хирург.
– У них это семейное.
Неподалеку остановилась машина, из которой вышла Лиза. На ней была надета коричневая кожаная юбка и куртка, к черным колготкам прилипли павшие листья. Волосы она связала на затылке и надела очки. Присутствующие мужчины уставились на её ноги. Она пошла вперед и Фенн двинулся к ней. В голове у него возникла картинка, как они бешено трахаются по-собачьи на заднем сидении машины.
Он подошел к ней.
– Не переживай, – сказал он, глядя ей в глаза. – Не на что там смотреть.
Она коснулась его руки.
– Мне нужно взглянуть.
Он хотел сказать "нет", но не смог. Один лишь взгляд ей в глаза завораживал его. Он отдал бы ей свою душу, стоило ей только попросить. В такие моменты красота Лизы пугала его. Она была холодной, как лёд. Холодной и бездушной.
