Текст книги "Дом из кожи (СИ)"

Но к тому времени это меня уже не интересовало.

Моё сердце захватила любовь стали и камня. Таким и был город. Я любил его и хотел быть его орудием.

И я был.

У города были мечты , и я их разделял. И мы слились, плоть и бетон, мысль и безнадежность.

Мы были любовниками, носителем и паразитом, берущим и отнимающим.

Мы были едины.

Эдди среди теней .

Следующие шесть недель после смерти Кассандры Эдди был занят. Он искал и расспрашивал и тени всегда были рядом, прячась среди аллей по тёмным углам, и подкидывая ему детали мозаики.

Но подсказки эти были смутными, всегда ужасными, он хватался за них, как голодающий хватался за кусок черствого хлеба.

Неизвестно как, но полиция нашла тело Кассандры. Газеты без конца обсуждали это дело, рассматривая его со всех возможных ракурсов. Они считали, что на охоту вышел очередной безумный маньяк. Прошла неделя, затем две, убийств больше не было, дискуссия затихла, и новость отодвинулась на задворки полос. Убийство двухнедельной давности, каким жестоким оно бы ни было, быстро меркло перед лицом свежих преступлений.

Но всё же, это убийство и его таинственные обстоятельства – неизвестная жертва, неизвестный преступник – занимали воображение некоторой части общества. Они с уверенностью утверждали, что убийца снова даст о себе знать. До Эдди доходили разные пересуды, когда он бывал в кофейнях и барах. Люди рассуждали о личности убийцы, предыдущих преступлениях и новых зверствах, которые полиция почему-то скрывала. Кто-то даже предположил, что это Доктор Кровь-и-Кости вернулся, чтобы утолить свой зверский голод. Эдди осознал, что общественность, в большинстве своём, любила произошедшие преступления. Страшные истории никогда не выйдут из моды и, чем они кровавее, тем лучше.

И пока ходили эти байки, пока росла усталость от них, Эдди бродил по ночному городу в поисках следов отца и тени следовали за ним. Поиск этот был неорганизованным, но Эдди решил довериться чувствам. Эти чувства и тени заводили его во всё более тёмные и мрачные уголки города.

Он ходил по самым опасным районам – Бейвью, Тендерлоин, Маркет-Стрит, Западная окраина, Чайнатаун – все эти места преображались с наступлением ночи, вскрывая глубочайшие, самые отвратные стороны Сан-Франциско. В самом низу, на городском кладбище, город выглядел как залитый пестицидами лес, отравленные до самых корней черным ядом джунгли, высохшие деревья и пни, окруженные громоздкими зданиями и гниющими лачугами. И повсюду он спрашивал: знал ли кто-нибудь Уильяма Зеро или слышал ли о нём хоть что-нибудь? Большинство отвечало отрицательно, меньшинство говорило, что имя им знакомо. Было ли это какое-то личное знание или всего лишь воспоминание о былых преступлениях, сказать было трудно.

Эдди продолжал поиски и с каждым днем становился всё мрачнее.

В притоне на бульваре Гири он встретил человека по имени Гулливер. Когда-то он был евангелистским проповедником, но погряз во грехе. При этом он, кажется, был счастлив. После нескольких стопок виски, Эдди спросил его о самом важном.

– Зеро? – переспросил Гулливер, задумавшись.

– Да.

– Уильям Зеро?

– Именно.

Гулливер выглядел задумчивым.

– Почему мне это имя так знакомо? Кажется, я знаю кого-то под таким именем. Кто-то из прихожан? Или это было после?

Эдди терпеливо ждал.

– Не могу вспомнить.

– Может, вы читали о нём?

– Зеро... может... не уверен.

– Недавно о нём писали газеты.

– О, кажется, вспомнил. Политик, да? Вы удивитесь, как много общественных деятелей приходят сюда повеселиться. Член совета какой-то?

– Нет, вы о ком-то другом. Этот Зеро не был никем из них.

– Вы уверены? Мне кажется, он был одним из помощников мэра. Имел бзик на кружевном белье и бутылках с горячей водой, кажется.

– Нет, это не он.

Гулливер пожал плечами.

– Простите. Ничем не могу помочь.

Эдди впал в депрессию. Может, всё это был какой-то безумный квест, а сам он, действительно, сошел с ума, как и говорили врачи. В своё время он творил разные ужасные жестокие вещи. Но, до Кассандры, ещё никого никогда не убивал.

– Что думаете по поводу того убийства? Гадкое дело.

Гадкое? Ну, наверное. Для тех, кто не понимает.

– Наверное.

– Исполосовали беззащитную девушку, как скотину. Крови в теле не обнаружили. Какой-то ёбнутый вампир, – Гулливер сделал большой глоток джина с тоником. – Удивительно. Народ, что живет здесь... привык сосать отнюдь не кровь.

Эдди улыбнулся.

– Мы, кажется, говорили о Зеро. Зачем он вам?

– Он мой отец. Пропал в этом городе много лет назад.

– Сожалею. Ребенку нужен отец. Не сказал бы, что мой как-то повлиял на меня. – Гулливер рассмеялся. – Я вам рассказывал, что он тоже был проповедником? Очень пуританским. У меня с этим проблемы. Не любил я этого.

– Не думаю, что найду его.

– Никогда не сдавайтесь, – сказал Гулливер и положил руку ему на плечо. – Надежда всегда остается.

– Конечно.

– Если хотите его найти, вам нужно сделать то же, что делают копы, когда кого-то ищут. Нужно стать им. Вам нужно думать как он, действовать, как он и тогда, вы узнаете, куда он ушел и почему. Всё просто.

Эдди наклонился к нему, его глаза были черными и пустыми.

Гулливер убрал руку.

– Простите. Не имел в виду ничего такого. Просто дружественный жест.

Эдди ухмыльнулся и скользнул взглядом по солнечным очкам на столе.

– Пришел бы я сюда, если бы подобное меня хоть немного беспокоило?

Гулливер пожал плечами и отхлебнул из стакана. На экране телевизора показывали, как парочка транссексуалов разыгрывала сценки из "Ромео и Джульеты", мгновенно меняясь ролями и по щелчку пальцев сменяя пол. Это выглядело бы забавно, если бы не было столь отвратительно.

– По поводу вашего отца. Как он попал на страницы газет?

– Убил несколько человек.

– Ужас какой. Просто убил?

– Общественность считает, что он совершил их с особой жестокостью.

Гулливер улыбнулся. Он не был уверен, нравился ли ему Эдди или нет.

– Знаю одного парня, который в курсе всей этой херни. Просто знакомый. Странный парень. Может он сможет вам помочь.

– Когда я смогу с ним встретиться.

Гулливер посмотрел на часы.

– Солнце скоро сядет и он поднимется. Можем прогуляться до него, если хотите.

– Тогда, идем.

Гулливер допил джин и они вышли.

***

Они прошли несколько кварталов, держась за руки. На этом настоял Эдди. Гулливер был вдохновлен мыслью пройтись по улице с таким симпатичным парнем, как Эдди. Но сейчас это отошло на второй план. Несмотря на таинственный мрачный внешний вид и щуплое телосложение, этот Эдди нес в себе угрозу. Его окружала аура опасности, тихого и смертоносного отчаяния.

Они шли по пустым улицам, игнорируя сумасшедших бездомных, которые швыряли им вслед бутылки и грязно ругались. Из тьмы до них доносились крики, стоны и проклятья. Беременная шлюха предложила им провести время с ней. Из-за дверей высовывались лица. На верандах и ступенях сидели люди и вмазывались наркотой. Они прошли мимо человека, который мочился прямо на тротуар.

– Когда дойдем до места, будете сами по себе, – сказал Гулливер. – Вы мне нравитесь, но этот человек – Паук его зовут – просто безумный урод. Чокнутый.

– Просто укажите, куда идти, – ответил Эдди. Он выглядел встревоженным.

Гулливер хотел сказать ему, чтобы он остерегался Паука, но понял, что они были одного поля ягоды. Ему это не понравилось.

Они свернули на аллею и Гулливер остановился у обшарпанной, изрисованной граффити двери.

– Здесь, – сказал он, тихонько постучав. Он дернул ручку, дверь была открыта.

– Логово паука, – хохотнул Эдди.

Гулливер попытался улыбнуться. Эдди такой привлекательный. У него такие длинные черные волосы и почти женственные черты лица. Мило. Кожа чистая, губы полные. В зеркальных солнечных очках, мотоциклетной куртке и черных джинсах он казался Гулливеру таким таинственным и желанным.

– Эдди, – сказал Гулливер. – Паук... он сумасшедший. Он может быть опасен.

– Не переживайте.

– Я не смогу вам помочь.

– Шшшш, – прошипел Эдди. – Всё в порядке.

– Но...

– Вы мешаете.

Гулливер понимал, что это так. Он чувствовал, как его обволакивает нечто мистическое, какая-то дьявольская химия появилась в воздухе, которая свела вместе Паука и Эдди в этом городе, как ингредиенты взрывчатки, к которым осталось добавить фитиль. Эдди держал его за руки. Чувствуя его длинные тонкие, почти женские пальцы, он ненадолго успокоился. Такие красивые, такие тонкие, такие мягкие.

Когда Эдди вошел внутрь, Гулливер закрыл за ним дверь и снова затрясся. Затем он, сломя голову бросился прочь, надеясь скрыться прежде, чем взрыв разнесет весь район.

***

Эдди оказался в длинном темном коридоре, вдоль которого тянулись двери. Он слышал движение, но не мог определить, где именно. Затем послышался голос.

– Боль, – произнес этот голос. – О, боже... боль...

Эдди пошел на звук вдоль по коридору и вошел в комнату. Под потолком висела одинокая лампа. Повсюду стояли свечи, но горело всего несколько. В углу стояла койка, на полу валялся мусор вперемежку с книгами. Посреди комнаты на коленях стоял человек. Он был одет в черное пальто на голое тело. У него были длинные черные волосы, заплетенные в многочисленные косички. На руках надеты кольца, браслеты, а шея тонула во множестве цепочек.

Эдди подошел к нему.

– Меня послал Гулливер, – сказал он, надеясь, что это сойдет за объяснение.

Человек взглянул на него. Из уголков его рта текла кровь. Тело было покрыто татуировками. В руке он держал бритву, которой надрезал дёсны и сплюнул на пол сгусток крови.

– Ты Паук? – Эдди не отступал. – Гулливер сказал, что он будет здесь.

– Кто такой этот, блядь, Гулливер? – спросил человек. Кажется, во рту у него не хватало зуба. – Не знаю никакого Гулливера.

Эдди сказал:

– Гулливер. Мы познакомились с ним в "Макси".

– А, этот. А ты кто? Один из его педрил?

– Нет, я ищу кое-какую информацию.

– Здесь её нет, – он закашлялся и выплюнул очередной сгусток крови. – Люди, вроде тебя, постоянно что-то ищут. Ты кто? Коп? Под прикрытием или, правда, пидор?

– Ты Паук или нет?

– Да. У тебя дурь есть, пидор? Что-нибудь для боли.

– Нет ничего, – последнюю дозу он отдал Кассандре. Ему это казалось чем-то вроде прощального подарка.

– Блин. И какой с тебя толк?

– Я пришел за ответами.

– И? Я кто, по-твоему? Библиотекарь, бля?

– Гулливер сказал, ты кое-что знаешь. Что можешь мне помочь.

Паук тряхнул головой.

– Ничего я не знаю. Ты кто, вообще?

– Эдди.

– Эдди? Я думал у вас, пидоров, более изысканные имена.

– Без понятия.

– Я так и думал. Значит, ты приперся сюда за какой-то информацией и не принес дури? – Паук рассмеялся. – Хуесос!

Эдди рассматривал его. То, что стояло перед ним, было всего лишь жалким мазохистом. Но, в нём было что-то, что приведет к большему.

– У меня есть деньги, если надо, – ответил Эдди.

– Деньги, – Паук сплюнул. – Говори, что нужно.

– Я ищу отца. Гулливер сказал, ты знал его.

– У него есть имя?

– Уильям Зеро.

Глаза Паука увеличились. Он подполз к Эдди и ухватил его за ноги.

– Доктор. Ты сын доктора?

– Именно. Что ты о нём знаешь?

– Я знаю, что он сделал, что планировал сделать, – говорил Паук. – Он тут, своего рода, легенда. Но, уверен, ты в курсе. Пресса сделала из него чудовище, очередного серийного убийцу, который убивал только потому, что был безумен. Но это не так.

Эдди помог ему встать на ноги.

– А в чём же дело?

– Ты, его сын, ещё спрашиваешь? – Паук тряхнул головой и рукавом пальто стер с губ кровь.

– Он ушел, когда я был ещё ребенком, – пояснил Эдди. – О нём я знаю только из книг, статей и от матери. Не очень надежные источники, должен сказать.

– Плохо. Есть курить? Хотя бы сигарета?

Эдди протянул ему пачку. Паук вытащил сигарету трясущимися руками. Он был очень впечатлен встречей с сыном доктора, а это, само по себе, что-то да значило. Он подарил Эдди надежду. Может, его поиски не были столь уж безумной затеей, как он уже начал привыкать думать. Может, Паук знал, куда делся его отец и как до него добраться. С другой стороны, Паук мог оказаться очередным безобидным психом.

– Расскажи всё, что знаешь.

Паук кивнул.

– Для начала, ты должен понять, твой отец не был просто маньяком, купавшимся в крови. В его действиях имелся смысл. У меня это заняло немало времени, но, кажется, я всё понял.

– И в чём же этот смысл?

– Он пытался сбежать от угнетающей скуки этой реальности. Он хотел попасть туда, где не было никаких ограничений.

– Нет таких мест.

– Да ну? Когда-то я тоже так думал. Но ошибался. Видишь все эти книги? Это не какое-то легкое чтиво, это учебники. Все эти книги и сотни других, дали мне ключ к разгадке. В них описаны места по ту сторону реальности, места в которых бывает то, чего никогда не встретишь здесь.

Эдди присел на кровать.

– К чему ты ведешь?

– Я говорю о том, куда ушел твой отец. Разве ты не за этим пришел?

– За этим.

– Тогда, слушай, – Паук закурил ещё одну сигарету, затем вынул из шкафа бутылку виски и открыл её. – Твой отец читал такие же книги. Он, наверное, нашел упоминание об этом месте у де Сада или Кроули, неважно. Он узнал о нём, у него много названий, но обычно его зовут Землями. Место, куда попасть могут очень немногие. Средоточие красоты и ужаса. Особенное место.

Эдди решил, что Паук сошел с ума. Но он слушал. Что он терял, в конце концов?

– Продолжай, – сказал он.

– Ни в одной книге не упомянуто, как добраться туда, нужно было искать свою дорогу. Многие пытались, их имена тебе могут показаться знакомыми – Кисс, де Сад, Жиль де Ре... сотни. Говорят, у Потрошителя получилось...

– Убийцы и садисты, – вставил Эдди.

– Да, возможно. Такими они вошли в историю. Но, возможно, что было и что-то ещё. Возможно, они пытались выбраться отсюда и единственным билетом туда, было раскрыть свою извращенную натуру.

– Хочешь сказать, что для того, чтобы туда попасть, нужно убивать, пытать и насиловать?

Паук хлопнул в ладоши.

– Да! Именно так. Нужно произвести впечатление своими талантами. Эти сущности любят искусство, а единственно полотно, которое они принимают – это человеческое тело. Я кое-что о них читал. Их зовут Сестрами. Они пропустят тебя, если тебе удастся впечатлить их своим талантом, навыками, воображением.

Это безумие, сосуд первозданного безумия, Эдди с радостью отхлебнул из него, оно ударило ему в голову и ему, как и Пауку захотелось в него провалиться. Убийство – это искусство, говорил он. Любой дурак может взять кисть, обмакнуть её в краску и намалевать бессмысленную мазню, равно как, любой дурак может взять нож или ружьё и убить другого человека. И то и другое, суть, проявления животного начала. Но только истинный ремесленник, одаренный художник, гений созидания способен создать картину или труп, от которого замирает дыхание.

– Это больше, чем банальная поножовщина, Эдди. Это искусство и только достойные способны творить. Ван Гог использовал кисть, а Потрошитель нож.

Эдди слушал, потихоньку смоля сигарету.

– Значит, это искусство и есть ключ?

– Да!

– И куда с его помощью можно попасть? В другое измерение? Альтернативную вселенную?

– Да, вроде того.

– И туда ушел отец? В эти Земли?

– Да!

Эдди прикусил губу.

– И откуда ты всё это знаешь?

– На самом деле, это предположение. Но я много об этом читал. Я знаю, что делал он со своими товарищами. Как по мне, все их дела указывают в одно место.

– В Земли?

– Именно.

Эдди не знал, что думать. У него не было ничего, а теперь появилось хоть что-то. Существовало ли это место на самом деле? В его голове царила материалистическая картина мира и отринуть её было слишком трудно.

– Ты знаешь, что нужно делать, чтобы попасть туда? – спросил он. – Можешь рассказать?

– Постараюсь, – ответил Паук. Он достал кожаный чемодан и открыл его. Внутри находился набор хирурга, или мясника... или художника. Всё, от скальпелей до пил для костей. Всё блестело. Всё было тщательно протерто и наточено.

– Я покажу.

Началось.

Хроники общества храмовников – 2.

– Вот и снова мы, – воскликнул Граймс. – Братья по эмоциям.

– Как и на прошлой неделе.

Они собирались в доме Зеро, выпивали и беседовали. Они называли его Домом Зеркал, потому что Зеро все его стены завешал зеркалами. О причинах этого он не распространялся. В доме было много места, немного мебели, кровати на верхнем этаже и сотни книг, описывавших все возможные психические отклонения. Зеро жил здесь один. Это было просто место встречи. Своего рода, клуб.

Зеро наполнил бокалы.

– Как я и сказал, – пробормотал Граймс, – вот и снова мы.

Стэдлер отпил из бокала.

– И чем сегодня будем развлекаться?

– Да, чем? – спросил Зеро.

Иногда эти двое его сильно беспокоили. Они общались на каком-то потустороннем уровне, куда нельзя было пробиться. Это была игра из слов, тонких намеков, подмигиваний, кивков, которыми они обменивались друг с другом, оставляя его в недоумении. Казалось, у них был какой-то тайный план, а Стэдлер навсегда останется для них чужаком.

У Зеро, определенно, что-то было на уме. Однако спрашивать напрямую означало получить в ответ недовольные взгляды. Поэтому Стэдлеру пришлось смиренно ждать, пока они соизволят поделиться планами на вечер. По личному опыту он знал, что это единственная возможность.

– Я иногда задумываюсь, – начал Зеро. – Что выбивает из колеи человеческий разум. Какие факторы на это влияют.

– Да, – согласился Граймс. – Замечательная концепция.

Стэдлер промолчал. Ему хотелось понять, к чему это приведет, прежде чем открыть рот. В отличие от Граймса, он никогда не восхищался Зеро. Стэдлер никогда не был подхалимом.

– Ты когда-нибудь задумывался об этом? – спросил у него Зеро.

– Конечно, я частенько о чём-нибудь задумываюсь, – ответил Стэдлер, глядя в пустоту. – Зависит от личности, разве не очевидно? То, что кого-то сводит с ума, меня только смешит и наоборот.

– Как всегда, кратко, друг мой, – сказал Зеро. – Полагаю, ты попал в самую суть. У всех нас есть страхи. Тайные детские кошмары во взрослой жизни становятся навязчивой паранойей. Суть в том, что нужно найти их. Мне кажется, мы до конца не понимаем сами себя. А даже если бы понимали, смогли бы принять себя такими, какие мы есть? Сама мысль о подобной силе может оказаться ужасной.

– А чего ты боишься, Зеро? – спросил Стэдлер.

– Смерти, конечно. Разве не этого мы все боимся?

– Это универсальный страх, – заметил Граймс. – Конец физического существования. Ничто. Что может быть страшнее?

Стэдлер усмехнулся.

– Само собой.

– А чего ты боишься, Стэдлер? – спросил Зеро. – Расскажи нам.

– Скуки. Это единственное, что преследует меня всю жизнь. Чистая скука. Всё остальное даже не близко.

– Серьезно? – Зеро, конечно же, ему не поверил.

– Серьезно. Не пытайся залезть мне в голову. Тебе не понравится то, что внутри.

Зеро улыбнулся.

– Полагаю, только два предмета достойны нашего изучения, господа. Это страх и смерть.

Они с Граймсом обменялись таинственными взглядами.

Стэдлер прикурил сигарету.

– Поясни.

– Что пояснить? – переспросил Зеро в обычной для себя уклончивой манере.

– По-моему, всё понятно, – влез Граймс.

– А мне не очень. Чем вы собираетесь заняться? Пугать народ? Убивать?

– Тебе будет скучно?

– Да, – подхватил Граймс. – Тебе будет скучно?

Стэдлер медленно затянулся.

– В общем-то, нет.

Зеро по-кошачьи оскалился. Он тщательно выбирал соучастников своих преступлений и был рад, что они пойдут за ним туда, куда он укажет. Стэдлер увидел на его лице заинтересованное, даже похотливое выражение и задумался, куда этот путь приведет.

– Мы собираемся отнять жизнь? – спросил Граймс.

– Да, – ответил Зеро. – Как ещё изучить смерть?

– А что насчет страха? – спросил Стэдлер. – Как, позвольте спросить, мы собираемся его изучать?

– Есть способы. Позвольте поделиться соображениями, – сказал Зеро. – Как я уже говорил, меня всегда интересовали факторы, которые сводят человека с ума. Я говорю не о страхах или каких-то психозах. Я о том, что полностью разрушает человеческую психику, полностью уничтожает личность. Очищает ото всей шелухи, грубо говоря. Низводит личность до примитивного уровня, когда она перестаёт испытывать что-либо помимо ужаса. Вот тогда, – он перешел на шепот, – мы сможем переписать эту личность. Перестроить её психику.

– Не совсем понимаю, – признал Стэдлер.

– Всё просто. Перестроить структуру личности через страх, оголить разум, откатить его до состояния новорожденного.

– Именно, – согласился Граймс.

– И для чего?

– Для просветления и удовольствия, если захочется. Из перепрограммирования личности и подавления воли мы извлечем удовольствие. А просветление заключается в том, что мы, наконец, поймем природу страха.

– И как мы это сделаем?

– Для начала, найдем добровольца.

– Кого?

– На улице их полно, – сказал Граймс.

– Тогда, пойдем, поищем.

Это было началом конца.

Фактор Зеро

– Мне кажется, вы считаете меня сумасшедшей, мистер Фенн.

Фенн улыбнулся, но улыбка эта была нехорошей. Доктор Локмер не шутила, но, он считал, что все психиатры, в конце концов, не в себе. Они ничем не отличались от психов, за которыми присматривали. Может, кт-то назвал бы его циником, но он предпочитал считать себя реалистом. 10 лет работы в "убойном" отделе кого угодно сделают реалистом.

– Вы профессионал, доктор Локмер. Я всегда ценил профессионализм. По своей работе я частенько общался с врачами. Мы можем быть полезны друг другу.

Лиза кивнула, чувствуя, что, на самом деле, он считал иначе.

– Может показаться странным, что я прошу вас найти человека, который лишь способен совершить преступление. Всё это очень... смутно, понимаете? Человека, которого я ищу, может вообще не быть в городе.

– Может, вы мне всё расскажете и позволите решать самому.

– Фенн, – сказала она. – Это что-то ирландское?

– Ага, боюсь, что так, – он рассмеялся, но смешного в этом было мало.

Она выглядела довольной.

– Ирландский коп.