Текст книги "Дом из кожи (СИ)"
Автор книги: Кирилл Деев
Жанр:
Языкознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– Вот, что в тебе не так, Эдди. Вечно ты куда-то торопишься. Подобные мгновения нужно смаковать. Думаешь, Сёстры обратили бы на нас внимание, если бы мы торопились? В мире тьма тьмущая жестоких и торопливых убийц.
– Я не могу ждать всю ночь.
– Так, вали.
– Блин, – бросил Эдди и вышел, хлопнув дверьми.
Паук рассмеялся, звук его смеха был похож на звук рвущейся бумаги.
– Знаешь, когда он попадет в Земли, он очень неприятно удивится. Они уничтожат его. Он считает, что набрался ума и опыта, убив несколько жалких шлюх. На самом деле, он просто ребенок, потерявшийся в лесу.
– Пожалуйста, – выдохнул Гулливер. – Отпусти меня. Он ничего не узнает. Я ничего не скажу. Я не...
Паук молча протер лезвие краем плаща.
– Без меня этот пацан был бы мелким никчемным убийцей. Впрочем, он ещё научится.
Гулливер начал ползти к двери.
– Когда его примут, – продолжал Паук, – он запоет по-другому.
Гулливер потянулся к дверной ручке. Паук подошел к нему и оттащил обратно.
– Умирать не так уж и плохо, Гулливер. Уверен, тебе, даже, понравится. Смерть освобождает от излишеств жизни. – Кончиками пальцев он коснулся лезвия. – Только сейчас я, по-настоящему, понимаю, насколько же глупы живые. Торопятся куда-то, копят деньги, обустраивают свои жалкие мелкие жизни, которые мгновенно рушатся от одного дыхания смерти. Пустая трата времени. Думаю, ты поймешь. В своё время.
Гулливер начал рыдать. Из глаз текли слёзы, из ран лилась кровь. Он весь истекал отчаянием и безнадегой. Пауку, даже, стало его немного жаль.
– Всё пройдет быстро и гуманно, – пообещал он. – Но, сначала, поболтаем. Полагаю, ты заслуживаешь знать, что мы натворили и что собираемся, мелкий ты пидор.
***
Эдди вернулся примерно через час. Всё это время он просидел в баре чуть дальше по улице. От алкоголя он расслабился и снова ощутил себя человеком. Иногда вся эта работа, подготовка, жутко выматывали. Он вошел в логово Паука и чуть не врезался в Гулливера.
– Пожалуйста, – пробормотал тот.
Эдди не обратил на него внимания.
– Я сказал, закончить с ним.
– Я решил иначе.
Эдди закурил и сел на пол.
– Я рискую свободой, притащив этого гандона сюда, а он тебе даже не нужен?
– Я этого не говорил. Просто, нужно повременить.
– Позови, когда надумаешь, – взорвался Эдди. – Отныне, сам занимайся этой блядской охотой. Достал уже.
– Хватит дуться, – сказал Паук.
– Это я дуюсь?
– Ты.
Эдди вздохнул.
– Нужно было оставить тебя в морге.
Гулливер попытался подползти к нему. От потери крови он побледнел, а его голос ослаб от бесконечных просьб и плача.
– Ты не понимаешь, чем мы тут заняты, Эдди. Твои жалобы только усложняют ситуацию. Наша цель – попасть в Земли, а не прожить беззаботную, полную наслаждений жизнь, – Паук говорил тоном раздраженного родителя. – Всё, что мы делаем – опасно, всё связано с риском. Но это ненадолго. Делай, что должен и перестань ныть, как обиженный ребенок.
– Пошел на хуй.
– Знаешь, что тебе нужно? – спросил Паук. – Умереть. Смерть освободит тебя от никчемных переживаний и желаний. Ты будешь видеть только то, что, действительно, важно.
Эдди рассмеялся.
– Хочешь, чтобы я превратился в вонючий гниющий труп, как ты? Прятался в темноте, жрал покойников? Подумай получше.
Паук взглянул на него пустыми безжизненными глазами.
– Ты видишь только фасад, – в нём начал закипать гнев. – Тело – это только оболочка, дружок. Когда попадем туда, найду себе другое.
– Ага, точно.
Паук разразился мертвецким смехом. Он исказил его изуродованное лицо, отобразив на нем истинный ужас. Мышцы и хрящи скрипели и бугрились под иссохшей кожей.
– Может, и ты найдешь.
– Давай, уже.
– В своё время.
Гулливер начал стонать. На него обращали внимания не больше, чем на скулящего пса.
– Лучше бы оно того стоило, – прошептал Эдди.
– Стоит.
– Я приведу ещё одну шлюху, может, двух, а потом, всё. Это уже начинает утомлять.
Послышался странный, почти гипнотизирующий звук, похожий на треск электрических разрядов. В соседней комнате зажегся яркий фосфоресцирующий свет. Затем до них донесся плач и истерические крики. Оба прекрасно поняли, что это значило.
– Утомлять? – спросила Хаггис Сардоникус голосом, похожим на скрежет хирургической пилы по кости. Она ступила в комнату, окруженная ледяным воздухом и вихрями черного пепла. – Утомлять, говоришь? Ты слышала, Сестра?
Хаггис Умбиликус осталась безучастной. Она (оно) висела в воздухе, опухший мешок плоти, сотканный из дюжины почерневших шкур, скрипящих, подобно скрежету ногтей по стеклу. Из её гниющей пасти при каждом выдохе вылетали сотни жирных мух. Единственный белесый глаз таращился на всех из-под грязных, измазанных человеческим жиром, рыжих волос. Её тело постоянно находилось в движении, кружась в каком-то безумном ритме.
Если у неё и было какое-то мнение о происходящем, она его не высказала.
Эдди бросило в ледяной пот.
– Я не это хотел сказать. Я имел в виду...
Хаггис Сардоникус подошла к нему, вонь испарений её тела окружила его, словно удушающий газ. Его член встал и яростно требовал пустить его в дело. Не было смысла отрицать, она обладала каким-то зловещим очарованием. Оно шло от самой её кожи, создавая целый вихрь ощущений, от желанных до отталкивающих. Эдди понимал, что она чувствовала его возбуждение, но её соблазняла только смерть, а он к этому был, пока, не готов. Физически, она приняла некую промежуточную форму, когда не была ни необъятно толстой, ни тощей, как скелет. Она стояла перед ним, сладострастно дыша, поры её кожи открывались и закрывались, будто маленькие рты. Её грудь была большой и круглой, она блестела от смазки, из черных, острых сосков капало молоко. Даже одного взгляда на них оказалось достаточно, чтобы он задрожал от желания. Ему захотелось сунуть между них член и трахать их так, до тех пор, пока молоко не превратится в масло.
Казалось, она прочла его мысли. В её глазах загорелся огонь желания, зубы закусили толстые красные губы. Длинными розовыми пальцами она коснулась влажной пульсирующей вагины. Она была похожа на сочный раскрытый фрукт, из которого тек черный сок. Ему захотелось коснуться её губами, облизать.
– Я понимаю твоё нетерпение, – сказала она ему. Она взяла его за руку, прикосновение её ладони было холодным, хотя, сами пальцы источали пар. Она прижала его дрожащую руку к своей груди и какое-то время держала так. Её липкая плоть, казалось, высасывала из его руки всё тепло. Её сосок под его трясущимися пальцами был очень гладким и твердым, как камень.
– Конец близок, – по-матерински тепло сказала она. – Мы почти удовлетворились тем, что вы делаете. Но заканчивать ещё рано.
Он попытался убрать руку, но она, будто, прилипла к ней. Её плоть стала вязкой, как воск и рука, буквально, в ней тонула.
– Нет, – пообещал он. – Мы сделаем всё, как надо.
Она отпустила его.
– Очень хорошо.
– Как скоро? – спросил Паук.
Сардоникус кивнула.
– Очень.
– С нами хочет пойти одна женщина, – сказал Эдди.
– Имя?
– Лиза Локмер.
– Незнакомо.
Эдди потер ледяную руку о бедро, пытаясь согреть её.
– Она не сделала ничего, чтобы привлечь ваше внимание. Она...
–...невинна? – закончила за него Сестра Сардоникус. В её голосе звучало какое-то пугающее желание.
– Да, но она очень нетерпелива.
– Почему бы нет? Посмотрим, как она развлекается. – Она взглянула на дрожащего Гулливера. – А, вы решили вернуть его нам. Как мило. Он такой очаровашка.
Она подошла к нему. Только потеря крови и слабость не позволили ему отпрянуть от ужаса увиденного. Сестра Сардоникус встала перед ним, широко расставив ноги, так, чтобы он мог видеть её голодную вагину. Поначалу, до нег донесся запах жасмина, роз и орхидей. От этого он стал вялым и расслабленным, но, затем, пришел запах гниения и разложения. Увидев, что между её ног зиял провал, вокруг которого росли какие-то яйца, он закричал. Она прижала его лицо к себе. Его всего облепили мухи, рот наполнился гнилой кровью.
К этому моменту, он уже окончательно сошел с ума, равнодушный ко всему.
Он смотрел на её вагину, похожую на ярко-красный рубин. Она всё увеличивалась в размерах, заполняя красным всё вокруг, пока из неё вдруг, не вылезли зубы и голова Гулливера не оказалась расколота, словно орех. Тут же, к телу бросилась Сестра Умбиликус и принялась засасывать его плоть, очищая кости добела.
Вскоре, Сёстры исчезли.
Пока Паук собирал кости, Эдди ощутил, что его желание Сестры Сардоникус куда-то пропало.
***
– Кассандра.
Я здесь, Эдди, подумала она, и буду, пока есть ты. Я буду присматривать за тобой и оберегать тебя, пока всё не закончится.
– Не слышал, как ты вошла.
Ей захотелось рассмеяться. Мертвые передвигаются очень тихо. Бедный, милый, сумасшедший Эдди. Убийство, вторжение в чужое обезумевшее сознание, и его самого когда-нибудь сведет с ума окончательно. Бедный, жалкий, потерявшийся человечек.
– Рад, что ты пришла, – сказал он. – Я чувствую... себя в безопасности, когда ты рядом. Наверное, от меня подобное слышать, весьма, странно. – Он стоял напротив большого зеркала, касаясь пальцами поверхности.
– Разумеется, это не так. Наши жизни связаны.
– Правда?
Ты, даже, не знаешь, насколько, подумала она, сидя на диване.
– Где Паук?
– В своей норе.
– Бедняга.
– Жалеешь его?
– Да. – Жалею его, как жалею тебя и твои извращенные желания, хотелось ей сказать. Но я не встану у тебя на пути. То, куда ты собираешься отправиться и есть твоя конечная цель. И, да поможет тебе бог.
– Он похож на тебя, наверное.
– В некотором смысле.
– Где ты была?
– Там, здесь. Скучал по мне?
– Как и всегда.
– Расскажи, что происходит, Эдди.
– Ты о чём?
– Ты знаешь, о чём.
Он ухмыльнулся.
– Сегодня приходили Сёстры. Скоро всё кончится.
– Ты хочешь именно этого?
– Конечно, – бросил он. – Что ещё мне остается? Я упорно трудился и сделал очень много, чтобы отказываться. Это моя судьба.
– Наверное.
– Выбора нет. Если останусь, что меня ждет? Меня выследят и закроют в психушке на всю жизнь.
– Всегда есть смерть.
– Ты о чём?
– Если ты мертв, никто не будет на тебя охотиться.
– Самоубийство?
– Почему нет? Смерть освобождает.
– Я не могу убить себя.
– Я могу.
– Убить меня?
Она рассмеялась.
– Не драматизируй. Смерть есть смерть, как к ней ни относись. Я сделаю с тобой то же, что ты сделал со мной.
– Нет.
– Боишься?
– Нет.
– Думаю, боишься. Не надо. Я была там, я покажу тебе.
– Не обсуждается.
Плохо, подумала она. Смерть освобождает сознание и тело от всех болезней.
– Дело твоё.
– Я направляюсь в Земли.
Она улыбнулась, выказывая радость за его выбор. Только, его не было. Эдди не заметил, он был во власти своих амбиций. И безумия.
– Ради отца, – сказал он.
Да поможет тебе бог, подумала она.
Письма из ада – 8.
Дорогой Эдди.
Думаю, это моё последнее письмо. Я расскажу всё, что хотела и мы забудем об этом.
Из-за убийства того копа на нас ополчилась половина штата. Впрочем, нечто подобное я и предполагала. Проблема наших правоохранительных органов в том, что им недостает организации и координации с другими службами. Если бы всё обстояло чуточку иначе, нас бы уже давно выследили и взяли.
Хвала господу, что это не так .
Нам было, куда пойти.
Помнишь, куда мы двинулись потом?
Мы проехали до конца грязной проселочной дороги и дальше пошли пешком . Вместе, держась за руки, мы шли через лес. Через поля и заросли. Занялся рассвет и дождь почти прекратился.
– Куда дальше? – спросил ты.
Я повела нас на вершину холма. Трава там была желтая и пожухлая. Я прильнула к тебе и поцеловала. Я видела любовь в твоих глазах. А ты видел её в моих. Там рядом была каменная ограда, и мы перебрались через неё. В воздухе витала прохлада. Над нами нависало черное небо, по которому плыли беременные дождем толстые тучи. Вдали грохотал гром.
Идеально.
Мы попали на кладбище.
Не помню, как оно называлось. Я бывала там не раз, но так и не удосужилась узнать название. На нём похоронена моя семья. Там, под слоем черной сырой земли, они ждут меня. Мне, даже, показалось, что я слышу их плач. Я привела тебя на самый старый край кладбища, туда, где были самые древние могилы, самые густые кусты, самые старые скрюченные деревья. По дороге ты подобрал букет увядших цветов и отдал его мне. Я так люблю тебя.
Я привела тебя в своё убежище.
Оно так заросло, что нам пришлось, буквально прорубаться, сквозь кусты. Дверь была открыта. Она всегда открыта. Раньше, давным-давно, в детстве, я приходила сюда, чтобы подумать. Ещё до того, как начались неприятности. Я помню этот момент, будто он случился вчера.
Наше любовное гнёздышко.
Внутри было холодно. Нас встретил сухой октябрьский ветер. Ты держал меня за руку. Моё сердце принадлежало тебе. Пол устилали желтые листья, они шуршали под нашими ногами.
– Сюда? – спросил ты.
– Да, – ответила я.
Я начала смеяться и не могла остановиться.
Ты дрожал.
Когда ты закрыл за нами дверь, раздался скрежещущий звук, который для нас был сладкой убаюкивающей музыкой. В нишах в стенах стояли бронзовые погребальные урны. Это место создано для нас. В углу валялись какие-то палки, ты разломал их и развел костер. Его пламя играло оттенками желтого и оранжевого. На стенах плясали огромные уродливые тени. Мы занимались любовью среди мертвецов, спали. Повсюду стояли букеты высохших цветов, ты собирал их в ладони и подбрасывал в воздух. Они медленно опадали на моё обнаженное тело.
Я была твоей. Ты был моим.
Я знаю, ты простил мне то, что было дальше.
Во тьме нашего склепа я перерезала тебе горло бритвой. Ты умер очень быстро. Боли почти не было. Этот прекрасный миг навсегда остался с нами, этим октябрьским вечером. Я пролежала рядом с тобой весь день, пока холодный ветер не засыпал нас палыми листьями и сухими цветами. Пока пауки не сплели вокруг нас паутину, а мертвые не обратились в прах. Чуть позже на небе взошла большая полная оранжевая луна. Почти такая же огромная, как твои большие мертвые глаза.
Наступила ночь, а я всё ещё была рядом с тобой. Я никуда не ушла. В этом месте, полном мертвенного очарования и холодного траура моё сердце будет биться вечно. Оно будет гореть, подобно свече.
Я всё ещё слышу ветер, гром вдали, слышу, как кладбищенские крысы шуршат в стенах. Мы всегда будем вместе, здесь.
Прощай, Эдди. Прощай, моё тёмное сердце.
Мой крик будет длиться вечно.
Твоя Черри.
Хроники общества храмовников – 9.
Прошло 3 месяца с тех пор, как Зеро запер Стэдлера в комнате и начал разрушать его разум, разбирать его и раскладывать на части. Наконец, дверь открылась и он вошел в помещение.
– Ну, как ты, малыш?
Кто это? Друг?
Зеро отстегнул цепь и Стэдлер отполз в угол, сжавшись в комок.
– Не нужно меня бояться, малыш, – сказал Зеро. – Я твой друг. Я пришел помочь.
Стэдлер взглянул на него. Кругом воняло его собственными испражнениями. А теперь ещё и повсюду горел свет.
– Скажи, как тебя зовут?
Стэдлер помотал головой. Он не помнил. Он помнил только имя человека, который рассказывал историю своей жизни. Он помнил каждую деталь его биографии. Но, ведь, это была не его жизнь, правда?
– Смотри, что у меня есть, малыш.
Он посмотрел. Это была монета. Красивая блестящая серебряная монета. Она сияла в лучах ламп.
– Посмотри, малыш. Красиво, да? Какой красивый свет. Нет, не отворачивайся. Это игра, понимаешь? Смотри на неё. Светится. Сияет. Милая монетка.
Стэдлер смотрел на неё и восхищался её красотой. В её отраженном свете он видел множество вещей. Какая интересная игра. Он даже не заметил, как закрылись его глаза.
– Слышишь меня, малыш?
– Да.
– Хочешь знать, кто ты?
– Да.
– Хорошо. Только, сначала, тебе придется вспомнить голос. Готов?
– Да.
Зеро закурил и принялся приводить в действие финальную часть своего эксперимента.
Маленькая лгунья.
Когда Лиза проснулась следующим утром, Фенн уже был у неё. Она открыла глаза и увидела его, сидящим в кресле и смотрящим прямо на неё. Каким-то образом, она догадалась, что он здесь. За весь вчерашний день он ни разу не вышел на связь, было бы логично, что сегодня он явится прямо с утра. Он и явился.
– Хорошо спала? – спросил он.
– Нормально.
В памяти тут же всплыла встреча с Эдди, и её разум тут же покрылся туманом. Она натянула простынь до самого подбородка, так, что Фенн, возможно и не разглядел синяки на её теле. Она очень надеялась, что не заметил. Если заметил, врать смысла не было никакого.
– Вчера был занят, – пояснил он. – Нужно было позвонить, но времени совсем не было.
– Не нужно оправдываться. Я тебе не хозяйка.
Он закурил, в его глазах промелькнул гнев. Было ли это просто раздражение или что-то его снедало? Как только он захочет рассказать, она узнает, не раньше. Она понимала это по собственному опыту.
– Вчера выяснилось кое-что необычное.
– О.
Он кивнул.
– Во всём этом расследовании и так полно всякой херни, но эта – главная. Не знаю, даже, смеяться или плакать, или руки на себя наложить.
– Рассказывай.
Он выглядел бледным, глаза блестели.
– Помнишь, я рассказывал о могильщике по кличке Рыба?
– Да. Он исчез вместе с неизвестной.
– Мы его нашли, – Фенн мрачно улыбнулся. – Нашли его машину, брошенной в парке. Он был в багажнике, порезан на куски и расфасован по разным мешкам. Вот и всё, что от него осталось. Мило, да? – он усмехнулся. – Но есть и хорошие новости. На руле нашлась кровь и отпечатки. Угадай, чьи.
– Эдди?
– Нет. Неизвестной.
Лиза ждала завершения, но его не последовало.
– Это ошибка.
– Нет ошибки. Я вчера с этим весь день провозился. Я прилип к экспертам, как муха к куче дерьма. Они всё проверяли, потом перепроверяли, и ещё раз перепроверяли. Никаких ошибок. Это, точно, её отпечатки. Если бы я верил, что мертвые умеют воскресать, то решил бы, что она убила его, расчленила и забрала его машину.
– Бред какой-то.
Он снова рассмеялся.
– Скажи лучше, что в этом деле не бред. Его труп обглодан, Лиза. Кто-то его жрал. Причем, неплохо, так, обглодал.
Лизу начало тошнить. Это уже слишком. Эдди Зеро. Черри Хилл. Доктор Кровь-и-Кости, вернувшийся из потустороннего измерения. А тут ещё и эта Джейн Доу шляется по улицам, как какой-то зомби. Она ни капельки в это не верила, но понимала, что очень скоро поверит.
– Должно же быть какое-то разумное объяснение.
Он не ответил и решил сменить тему:
– Чем вчера занималась?
– Ничем, особо.
– Чем же?
– Это официальный вопрос?
– Может быть.
Она села на кровати. Левая рука покалывала после сна.
– Ничем я не занималась, ясно? Весь день здесь просидела.
– Не было ничего необычного?
Ей захотелось плюнуть ему в лицо.
– Не было, – отрывисто бросила она.
Казалось, её ответ его не удовлетворил. Он смотрел на неё с подозрением, не как на возлюбленную, а как на подозреваемую. Он не сводил с неё взгляд. Даже, когда она не смотрела на него, закрыв глаза или отведя их в сторону, он продолжал внимательно её изучать. Она чувствовала, как он, буквально, прожигал её взглядом.
– У тебя проблемы, я знаю, – произнес он. – Я люблю тебя, Лиза. Скажи, что случилось.
Она помотала головой.
– Вы не любите меня, мистер Фенн. Вы спали со мной, вам нравится моё лицо, моё тело... но не я. Вы, даже, не знаете, кто я и что я. Нельзя любить того, кого не знаешь. Это нелогично.
Он смотрел на неё, то ли с удивлением, то ли с гневом.
– С каких, это, пор о сердечных делах говорят с позиции логики? – спросил он. Его лицо, ещё недавно излучавшее сострадание и понимание, превратилось в ледяную маску. – Не нужно было мне этого говорить. Я впустую потратил время. Больше ты этого от меня не услышишь.
Лиза мгновенно потеплела.
– Мистер Фенн. Джим. Я...
– Ничего не хочу слышать.
Лиза замолчала и запахнула халат. Она почувствовала себя ребенком, которого ругали.
Фенн закурил ещё одну сигарету.
– Ладно, к черту тонкости, поговорим о деле, доктор.
Её ждало что-то ужасное. Лиза ощутила холод и отчаяние.
– Из-за своих симпатий к тебе или, из-за обычной подозрительности, но я наблюдал за тобой. Нет, никто за тобой не следил. Пока, не следил. Однако персонал отеля с радостью поделился со мной информацией о тех, кто приходил к тебе и уходил, – он замолчал, затушил сигарету и вперился в неё пристальным взглядом. Она чувствовала себя приколотым к доске насекомым. – До сегодняшнего дня, ничего интересного не было. А утром ночной администратор сообщил, что вчера от тебя ушел какой-то мужчина. Он не помнил, чтобы он входил, и спросил, кто он. Однако мужчина сообщил, что беспокоиться не о чем, он просто твой друг.
У Лизы перехватило дыхание.
– Знаешь, – сказал он, – я просто тупой коп. Я не учился по 13 лет в колледже, как ты, но я, довольно, умелый паренек. Я подумал: кто бы это мог быть? Сначала, я решил, что это Гулливер, но описания администратора не совпали с его внешностью. Поэтому, я решил, была, не была, и показал ему фотку Эдди Зеро. И, знаешь, что? Он его опознал.
Такого развития событий Лиза не ожидала. Её, буквально, поймали за руку, в голову не приходило ничего внятного, соврать, совершенно, не получалось. Её раздражало злобное циничное выражение его лица. Наверное, так он смотрит на подозреваемых. Она подумала, что, наверное, именно так выглядела в его глазах.
– Можешь начинать рассказывать. Я слушаю.
Она почувствовала, как по спине побежала ледяная капля пота.
– Что рассказывать?
– Не надо тут тупую овцу изображать, док. Правду рассказывай. Живо.
Лиза посмотрела ему прямо в глаза.
– Хорошо. Он был у меня. Доволен?
– Очень. Зачем он приходил?
– Хотел знать, зачем я его преследую.
Фенн рассмеялся.
– Ой, да, ладно. Наш Эдди – смышленый пацан. Он прекрасно знает, зачем ты за ним гоняешься. Говори правду. Это как-то связано с твоей злоебучей книгой? Типа, интервью, или что? Говори.
– Я уже сказала, чего он хотел.
Он хотел того же, чего и ты.
– Ты же врешь, правда?
– Думай, что хочешь, – бросила она. – Я сказала тебе, зачем он приходил. Верить или нет – дело твоё.
Он снова засмеялся.
– По-твоему, это забавно?
– Нет, ты забавная. Ты самая херовая лгунья, с которыми я имел дело за всё время службы. – Какое-то время он продолжал смеяться, но, вдруг, замолчал, и в комнате воцарилась мрачная тишина. – Впрочем, ты права, док. Я тебя совсем не знаю. Может, я и любил тебя, но ошибался. Никто не любит лжецов. Особенно тех, кто выгораживает убийцу.
– Никого я не выгораживаю.
– Знаешь, если бы ты сказала мне правду, ну или внесла ясность, я бы тебя уважал. Не нужно меня любить, будь моим другом, будь честна со мной. Я только этого прошу.
Лиза ничего не ответила.
– Ладно, – вздохнул он. – Зайдем с другой стороны. Администратор тот – молодой паренёк. Он очень сознательный и охотно пошел на сотрудничество. Но я заметил, что он что-то скрывал. Поэтому я слегка надавил, и он, в итоге, рассказал мне об ещё одном твоем посетителе.
Лиза только и могла, что ждать развязки.
– Он рассказал, что к тебе приходила очень красивая, очень сексуальная дама. Её звали Черри. Черри Хилл. Есть, что сказать по этому поводу?
– Не много. Да, она приходила и сказала, чтобы я прекратила искать Эдди. Это правда. Потом она просто ушла.
– Не верю я тебе, доктор. Не знаю, во что ты там въебалась, но я это выясню. Обещаю. Черри Хилл – психопатка. Как и Эдди Зеро. У них есть что-то общее. Сомс сказал, что мне нужно начать с неё. И ты знаешь, что у них общего. Прояви благоразумие, расскажи.
– Не знаю.
Он тряхнул головой.
– Ну, конечно, не знаешь. Твоё имя постоянно всплывает в этом деле, док. Ты работала в дурдоме с Эдди, а потом на зоне с Черри. И тут, вдруг, они оба приходят к тебе в гости. Я, может, и тупой коп, но, мне кажется, ты скрываешь от меня какой-то очень большой секрет.
Лиза открыла, было, рот, но, тут же, снова закрыла.
– Тебе пиздец, док. Реальный пиздец.
– Да ну?
– Стоит мне только рассказать начальству обо всём этом, как тебе тут же предъявят обвинение в соучастии в нескольких убийствах. До кучи, тебе впаяют обвинение в подстрекательстве и укрывательстве преступника. И как только я им всё расскажу, за тобой начнут следить. Твоя жизнь перестанет тебе принадлежать.
– А ты расскажешь? – спросила она.
– В своё время. Даю тебе день обдумать своё враньё. Вечером вернусь за правдой. Если не получу её, закрою тебя, и надолго. Можешь потом, сидя в камере, врать, сколько душе угодно. Это понятно?
– Да, – ответила она.
– О, – обернулся он уже в дверях. – И из города не уезжай. В твоих интересах остаться.
– Меня в чём-то уже обвиняют? – с нескрываемым сарказмом поинтересовалась она.
– Пока, нет. Но всё может измениться в одно мгновение. – Он ушел, она слышала, как хлопнула дверь. Её ложь и уловки сыграли с ней злую шутку. Видимо, она это заслужила. Времени на планирование и раздумья уже не осталось. Нужно что-то делать. Она достала книжку Зеро и принялась читать, надеясь, что на неё снизойдет вдохновение.
Хроники общества храмовников – 10.
Стэдлер бесцельно разгуливал по улицам.
Добрый человек помыл его, дал одежду и отправил в большой мир. Город был очень красив. Он блистал огнями, гремел музыкой, повсюду было много-много разных лиц. Многие хотели помочь ему, но он не позволял этого. Ему не нужна была помощь. Не сегодня. Не в этом, прекрасном шумном городе. Ему тут нравилось. Он даже подумал посетить каждую улицу, разведать каждый уголок, но не стал.
Он не знал, кто он.
Не знал, где он.
Не знал, даже, что он.
Но добрый человек сказал не беспокоиться. Скоро он узнает. Когда всё встанет на свои места, он всё вспомнит. Добрый человек сказал, что вложил в его голову особое слово и, когда он услышит его, то воспоминания сами вернутся к нему.
Но кому до этого было дело?
Гулять по городу было так хорошо.
Так много всего интересного.
Как-то он шел по улице и заметил, что за ним ехала машина. Он остановился и улыбнулся. Из машины вышел человек. Он был большой и сильный и носил красивую форму синего цвета. Только, он не улыбался. У него на куртке был кусок металла. Блестящий и серебристый. Он мигал различными огоньками. На мгновение Стэдлер что-то вспомнил, что-то о блестящих огоньках...
– Как тебя зовут, дружок? – спросил мужчина.
– Я не помню.
На лице человека, по-прежнему, не было ни тени улыбки.
– Зовут тебя как?
– У меня нет имени. Пока...
Человек схватил его и швырнул на машину. Он был очень зол, силен и... жесток. Стэдлер, даже, не знал значения этого слова... "жестокий". Странное слово.
– Знаешь, – сказал мужчина. – Достало уже. Я уже, блядь, 30 лет в рядах и только тем и занимаюсь, что ловлю хиппарей, психов и уродов.
Этот человек был очень плохой. Пинками он расставил ноги Стэдлера в стороны, а руки поставил на капот машины.
– Имя своё назови, – потребовал он.
Стэдлеру захотелось заплакать. Этот человек злился из-за того, что у него должно было быть имя, но почему-то не было. Неужели, людям так важны имена?
– Урод ебаный, – сказал мужчина и принялся обыскивать одежду Стэдлера. Вскоре, он что-то нашел.
– Твой бумажник или украл у кого?
– Я... я не знаю.
Мужчина сплюнул на тротуар.
– Чёрт, – процедил он. – Поглядим. – Одной рукой он осматривал бумажник, а другую держал на плече Стэдлера.
– Не знаю я своего имени. Не знаю, – раз за разом повторял Стэдлер, из глаз его текли слёзы.
Мужчина пихнул его на машину и вложил бумажник обратно в карман.
– Ну, я выяснил, кто ты, браток. Ты, похоже, обдолбался в хлам, тебя нужно привести в чувство. Знаю я тут одно местечко, неподалеку.
– Кто я? Кто же я?! – воскликнул Стэдлер.
Мужчина знал, кто он, но не сказал. Я хочу знать, кто я, подумал Стэдлер. Мне нужно знать. Если бы он сказал особое слово, всё было бы в порядке.
– Скажите же, – обернулся он к мужчине. – Пожалуйста, скажите, кто я.
Тот вздохнул и Стэдлер услышал только одно слово:
– Фенн.
Теперь он вспомнил.
Откровения Доктора Кровь-и-Кости – 5.
Я зна ю , что такое ад.
Потому что адом был этот город.
Я помню каждый его грязный вонючий уголок. А ещё я знаю о боли, смерти и тьме. Как город смотрел своим огромным слепым глазом на ежедневно творимые на его улицах зверства, так смотрел и я. Я помню юных девушек, умолявших сохранить им жизнь. Они просили меня о пощаде, но обретали лишь горе. В Землях у города не было названия. Он был лишь одним из множества отражений моего или какого-то чужого мира. Он был настолько уродлив, что не мог существовать в нормальной реальности, поэтому оказался здесь. Я слышал, как его именовали Безымянным или Запретным Городом, но у него было истинное название. Сохранилась его история. Несмотря, даже, на то, что некоторые считали, будто, его никогда не существовало. Судя по архитектуре, могу предположить, что когда-то он находился в центральной Европе четыреста или пятьсот лет назад. Но, что за катастрофа перенесла его сюда, я так и не понял.
Это и неважно.
Город был здесь и он стал моим домом. Мы понимали друг друга. Мы оба страдали от черных злых душ и развращенной морали. Мы были сплетены воедино, в некоем своеобразном танце тьмы, словно паразит и носитель, словно любовники в вихре агонии и бесчеловечности. Я убивал невинных ради забавы, дабы скрасить вечную скуку и город заметил меня. Я так и не понял, откуда брались невинные. Время от времени, они оказывались здесь, дабы подпитывать горящее пламя Земель. Я решил, что этим объяснялись пропавшие без вести в моем мире, или исчезновение целых народов.
В Землях меня знали, как Доктора Бритву. Вероятно, другие мои звания трудно адекватно передать. Своё прозвище я получил из-за своего орудия: опасной бритвы, отлично подходящей, чтобы резать глотки. Происхождение слова «доктор» так и осталось для меня невыясненным. Мне это нравилось. Когда меня спрашивали, я говорил, что я патологоанатом. И это было не так уж далеко от истины.
В городе я занимался тем, что старательно переписывал и разбирал формулы и символы. Сделать это было не так уж просто, учитывая их безумную своеобразную логику. В Землях, казалось, прошли недели, но, на самом деле, несколько лет промелькнули и исчезли, как песок сквозь детские пальцы. Я был близок к решению, но полученные мною формулы и уравнения не поддавались формальной логике. Однако с помощью математического анализа и дифференциальных вычислений у меня начало получаться. Каждый новый день приближал меня к спасению из этого кошмара.
Когда я был всего в шаге от решения, о моих увлечениях узнали. Выбраться пытались многие, но, внезапно, среди них оказался человек, практически решивший загадку тысячелетий. Когда они явились украсть мои труды, я уже ушел . Винить в этом стоило только меня самого. Слишком многие видели мои расчеты, слишком многих я просил о помощи. Помощь я получил, но вместе с ней, всем стало известно, что я нашел ключ к спасению. Полагаю, такое часто бывает, когда делишься чем-то со случайными людьми. Но они так и не узнали, что я провел несколько лет за расчетами. Я бы им не позволил. Пока они боролись и уничтожали друг друга, я шел к своей цели.
