Текст книги "Тонкие грани (СИ)"

Автор книги: Кирико Кири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– О Томми. Он, ну ты типа знаешь… э-э-э… я хочу поговорить о Томми. Я типа не доверяю тебе, но он же эм… вёл дела с тобой? И… рассказал одну такую хуйню…

– У нас не матерятся, Джек. Но я поняла тебя. Пройдём.

– Э-э-э… извини… эм… а куда идём?

– Присядем, – спокойно ответила Нинг. Когда они прошли в что-то типа столовой, – Джек так и описывал всё: что-то типа, – она кивнула на стол. – Я сделаю чай.

– Зачем?

– Ты хотел поговорить о чём-то?

– Да, но я сюда не чай пить пришёл!

– Поговорим за чаем.

– Нет, погоди, какой нахер чай…

– Без ругательств, Джек.

– …я пришёл побазарить насчёт Томми! – нахмурился он, после чего добавил. – А какой, кстати, чай?

– Обычный, Джек. Мы не богатые люди.

– Ладно, давай чай. Но потом поговорим!

Уже после того, как Нинг приготовила чай, они сел друг напротив друга.

– Итак, что ты хо…

– Какой мерзкий чай! – возмутился Джек. И отпил ещё. – Не, ну реально гадость! – и ещё отпил. – Пить невозможно! – и отпил ещё. – Бля, у вас чё, в чайнике кто-то сдох?

– Ты хотел поговорить о Томасе или о том, какой у нас ужасный чай?

– О Томми, конечно, но чай реально говно, – ответил он и залпом выпил всю кружку. – Ну и мерзость… Вас боги за такое не карают? Так чай испоганить? Вы его в носке завариваете?

– Я учту твои пожелания при следующей нашей встрече, – вздохнула Нинг, с нежеланием признаваясь самой себе, что этот человек уже утомил её. Как Томас с ним работал – вопрос на миллион. – Но мне хотелось бы вернуться к теме вопроса, который ты хотел задать.

– Э-э-э… да… типа… ну…

– Он тебе кое-что рассказал, как я поняла, – помогла ему собраться с мыслями Нинг.

– Да… Да, точно, он кое-что рассказал мне.

– И что именно? – получалось так, что это она вытягивает из него ответы, хотя нужно что-то именно Джеку. Нинг это начало даже немного раздражать, однако уже опытная в подобном вида она не подавала.

– Ты же знаешь, что приключилась с Томми? Его слегка… обработало взрывом, и он теперь не сильно отличается от овоща.

– Смерть при жизни.

– Да, типа этого… Там… – Джек вздохнул. – Короче, я плохо разбираюсь в этом, но со слов врачей, кажется, его так неплохо прибило. Если его восстановить с помощью импульса или прочей чуши, его личность… бля, короче так, мы вытащили в своё время Соню из капсулы, знаешь же?

– Да, я знаю, – кивнула она.

– Так вот, Томми смотрится сейчас именно так. Пустой, как пробка, и… хуй знает… что будет потом. Мне сказали, что даже если восстановить с импульсом лечения, та часть мозга, что типа будет отвечать за его «Я», как бы уже и не будет отвечать. Импульс не может восстановить всё полностью, потому часть будет утеряна. А по тому, что они говорят, потеряется огромная часть. Он будет просто как пустая оболочка, которая жрёт и срёт. И то даже не сам. Поэтому я хотел спросить сначала – у вас есть ещё шприцы с жидкостью для регенерации? Ну, чтоб восстановить всё без потерь?

Нинг покачала головой.

– Сожалею, Джек. Они редки, а те, что были, уже использованы.

– Это было бы слишком просто, – вздохнул он. – Я даже предполагал это, поэтому с другой стороны попробуем. Томми рассказывал, что у вас есть штучка одна…

– Я знаю, о чём ты, – перебила его Нинг, сразу догадавшись, о чём пойдёт речь. – И я сразу скажу – нет.

– Чьорт, ты даже не дослушала!

– Потому что я знаю, о чём ты, Джек. Это так не работает.

– А ты пробовала?

– Нет, но… – запнулась Нинг.

– Тогда чё возмущаешься? Попробуем! Он говорил, что его уже пытались обработать, но там что-то типа… ну он же был, верно? А тут вообще овощ!

– Нет, Джек, – вздохнула Нинг. – Мне жаль…

– Да тебе срать! – зло рявкнул Джек, после чего поджал губы и отвернулся. – Вам всем срать. Вы как куски говна в проруби, болтаетесь, считаете, что все вокруг говно, но сами… Я прошу лишь помочь попробовать. А вдруг?

– Но даже если вдруг, то Томас, тот самый Томас будет мёртв, – попыталась указать ему на явный просчёт она.

– Он и так мёртв, – пробормотал Джек. – Не будет никакого Томми уже. Но даже так, ну типа… будет же всё равно он, но другой, верно? А хули если другой Томми, но всё равно он типа? Я просто хочу попробовать… поэтому я предлагаю тебе заплатить.

– Мне не нужны деньги, Джек, – покачала головой Нинг.

– Соня, – тут же ответил он. – Помощь в обмен на Соню.

– Ты… ты предлагаешь отдать мне Софию за помощь? – удивилась она.

– Даже если не получится, я не заберу её. Она в любом случае осталась одна. Эйко я могу пристроить, да даже в нашу семью, но Соня будет одна.

– Я не возьму её, – ответила категорично Нинг.

Джек даже рот приоткрыл от удивления.

– Но… но почему?!

– Я дала слово Томасу, что не буду принимать её в ковен. Во-вторых, она не вещь, чтоб так распоряжаться ею.

– Но Томас сдох, ты сама сказала!

– Но сердце бьётся, – не согласилась она.

– Так ты мне предлагаешь его вообще завалить?! – возмутился он. – Бля, что за тупая попытка соскочить!? Забирай Соню и дай попробовать с этой хренью, которая пищит!

– А Томас был бы рад, что ты торгуешь Софией ради его жизни? – поинтересовалась Нинг.

– Да сдох Томми! – не выдержал Джек. Он отвернулся, несколько раз глубоко вдохнул, после чего вновь посмотрел на неё. – Помер Томми, а я пытаюсь спасти хоть что-то. Хули ты ломаешься? И куда мне Соню теперь? Её держал Томми, он знал, как с ней управиться. А как его не стало, так она сразу там всё вынесла. А у нас чё будет? То же самое?

– Я не буду её брать. Учить дальше, но не забирать.

– Тогда я выкину её на улицу. Как тебе? Или нет, я натравлю на ваши жопы, сказав, что это вы убили его! – тыкнул он в её сторону обвинительно. – Отказались помочь!

– У нас есть правила…

– Так нарушь их! Чё ломаться?! Бери Соню и дай мне эту хуйню, а лучше помоги мне с ней!

– Его мозг повреждён, Джек. Ты не можешь записать на разорванную на клочки бумагу что-нибудь, так как она разорвана.

– Но я могу склеить её! Есть целители, которые за большие бабки смогут кое-как собрать его. Да уже собирают. А он как овощ выглядит всё равно. Поэтому я хочу попробовать, – а потом он посмотрел ей в глаза и тихо добавил. – Пожалуйста. Как только его мозг соберут, как клочки бумаги, и склеят, попробуем, хорошо? Бери Соню. Это даже не плата, просто ей будет лучше с тобой, я видел, как ты обращаешься с ней. А у нас её все будут лишь ссаться при виде девчонки, если узнают правду, что типа ваще не ок. Да и не научится ничему она. Ей уж точно лучше среди своих. А я буду платить за неё сколько потребуется. Но помоги с Томми.

– Он не обрадовался бы насчёт Софии, Джек, – вздохнула Нинг.

– Но хотел бы, чтоб она была в безопасности. А он как бы теперь уже не при делах. И вряд ли станет при них. Но зная, что теперь некому с ней возиться, он бы согласился на ковен. Чтоб мелкая не оказалась одна.

– Джек, даже если мы попробуем, твой друг… его уже нет и не будеть.

– Попытка не пытка. Там Мария втирала всем, что каждый имеет шанс на вторую попытку. Так может и Томми имеет? Ну, мы говнюки, конечно, но он был лучшим из говнюков. Он же помер ещё не окончательно?

Нинг вздохнула и слабо улыбнулась.

– Удивительный ты человек, Джек. Томасу повезло с таким бестолковым и преданным другом в таком месте.

– Ну… э-э-э… спасибо? – смутился он. – Тогда… мы договорились? Попытаемся? Во имя всеобщего блага?

– Я поговорю со своей главой, Джек. Если она даст добро, будет и дождь.

Джек улыбнулся, однако в голове висел у него вопрос: а при чём тут дождь?

* * *

– Госпожа Лань, – низко поклонился Джек едва ли не в пол перед полненькой и хитрой, как змея, женщиной. Её подленькая улыбка и узкие глаза не нравились ему. Особенно глаза, она так хитро прищуривалась… или же это из-за того, что она азиатка?

– Я удивлена, что вы захотели со мной встретиться, мистер Гавранёк. Причём сами. Обычно…

– Да я в курсе, – отмахнулся он, перебив её. Янмэй кисло улыбнулась, но ничего не сказала. – Но мы же типа работали вместе. То есть мой босс… бывший босс работал с вами, и я подумал, что типа будет неплохо перезаключить контракты. Ну, мол, уже между нами. Чтоб… как… в бумагах, типа новый владелец – новый договор. Пройдёмте?

Сколько только что правил этикета нарушил Джек, одной Янмэй было известно, однако сейчас, когда к ней самой пришли и предложили сотрудничество, заострять на этом внимание было глупо. Человек не знаком с этикетом. Такое бывает, поэтому стоит просто смириться.

– Конечно. Могу ли я вас звать Джек?

– А я вас Янмэй?

– Конечно, – улыбнулась она.

– Тогда замётано! – подмигнул он, чем вызвал у неё ещё более широкую улыбку.

– Замётано, Джек.

– Только это, сначала я бы хотел обсудить кое-какие дела. Сразу.

– Что ж, если вы настаиваете. Но лучше бы…

– Сразу, – повторил он, и Янмэй вновь кисло улыбнулась. Да, ей было неприятно, когда кто-то ниже по статусу вот так говорит ей, что делать, но… и отказать было как некрасиво, так и невыгодно. Томас был щедрым человеком и жертвовал хорошие суммы. Терять такую клиентуру, благодаря которой возможны многие благотворительные проекты, было невыгодно.

– Что же, тогда пройдёмте в зал. А позже приглашаю вас на обед, раз уж вы пришли к нам в гости, Джек.

– Да, без проблей, Янмэй. И это, простите, если чё. Просто дело срочное есть, надо обсудить с вами, так как именно вы можете помочь с ним. Ну и… там по мелочи, если чё, разберёмся, верно?

– Конечно.

Оказавшись в зале, не дожидаясь, когда его пригласят сесть, Джек сразу плюхнулся на стул перед столом. Так ещё и кивнул Янмэй.

– Садитесь.

Она аж рот приоткрыла от… удивления? Возмущения? Ей в её же доме говорят, что делать. Причём таким тоном, будто это и не её дом. Но Янмэй всё же заняла место напротив юноши.

– Итак, – начал Джек первым. – Короч, Томас, мой бывший босс… Кстати, вы же знаете, что с ним произошло, верно?

– Да, я слышала. Мне очень жаль, и я хотела бы принести свои соболезнования. Если есть что-то, чем мы можем помочь…

– Конечно есть, – кивнул он. – Поэтому я и здесь. Договор по… э-э-э… как там… в ваши фонды…

– Пожертвования.

– Да, они. Оставим без изменений. Всё будет перечисляться и тип-топ нормально. Может повысим чё, посмотрим, короче. Но меня интересует немного другое. Томми разговаривал с вами по поводу пластических операций, верно?

– Да, он спрашивал насчёт протезов и лица, если вы об этом.

– Да, об этом. И это всё по тихой пройдёт, верно?

– Вы имеете ввиду конфиденциально? – уточнила Янмэй.

– Да. Чтоб без лишних глаз и ушей. Чтоб ни одна муха не знала о происходящем.

– Насчёт мух не гарантирую, – улыбнулась она, – но люди будут молчать. Я могу вас заверить в этом.

– Отлично, – кивнул Джек. – Потому что я хочу подделать личность. Не себе, Томми. Он ведь ещё жив, знаете же.

– Да, я слышала об этом. Могу даже предложить вам целителей…

– Не надо, мы уже наняли. Но они же как шрамы оставляют, верно? По сути, регенерация до шрамов, не более. А мне нужно, чтоб ему харю сменили полностью, – обвёл Джек рукой своё лицо.

– Я понимаю. Да, это возможно, Джек. Полностью новое лицо.

– Да. И вот, я хочу чтоб они сделали точную копию другого человека или по крайней мере похожего. С фотографии. Такое возможно? Смогут?

А вот здесь Янмэй задумалась.

– Вы должны понимать, что это не совсем законно, Джек. Если вы создайте копию…

– Насчёт этого не беспокойтесь. Я просто готовлю почву для Томми, вот и всё. Чтоб была живая история, как там говорят в телике. Понимаете?

– Я… кажется, понимаю вас, – кивнула она медленно.

– Отлично. Поэтому спрошу ещё раз, чтоб точно. Если я принесу фотографию человека, они смогут сделать его копию? По-тихому, чтоб об этом никто не узнал?

– Смогут, – кивнула Янмэй. – То же самое я сказала Томасу, Джек. Никаких свидетелей, кроме тех, кто будет это проводить. Никакого правительства и так далее. Только врач и медсёстры.

Джек улыбнулся.

– Вот и отлично. Тогда в скором будущем с вами свяжутся. А теперь… похаваем и обсудим ваши фонды? Может даже где-нить поднимем чё-нить. Надо же жертвовать деньги бедным, верно?

Эпилог

Свадьба – мечта многих девушек. Особенно свадьба аристократов, которую большинство представляет как чудесное событие из сказок. Кто из девушек не мечтал, что однажды прекрасный аристократ, наследник дома, нарушит устои и возьмёт её, именно её, единственную и неповторимую замуж? Белое пышное платье, красная дорожка под венец, муж и долгая счастливая жизнь.

Великий день в головах многих.

Но иногда едва ли не траурное событие.

Здесь, в поместье Оливарес тоже была прекрасная яркая свадьба, где все взоры устремлены на невесту Мария дель Кармен Альварес Сан Виллальба-и-Бланко – украшение этого дня. Одетая в прекрасное белое платье с голубым отливом. Пышный низ и аккуратный верх, закрывающий ей почти всё тело кроме кистей рук и головы. И натянутая улыбка, словно ей было больно физически, но кто-то приказал ей выглядеть счастливой.

Единственный раз, когда Мария почувствовала какое-то подобие счастья, был момент сведеня татуировок. Люди дома и приглашённые специалисты раз за разом пытались их свести или перекрасить в телесный цвет. И раз за разом Мария с улыбкой наблюдала, как все их старания идут прахом.

Татуировки они так и не свели.

– Не думай, что с этим мы не разберёмся, Мария, – спокойно сообщил он.

Мария не ответила. Теперь она молчала и постоянно плакала, на протяжении всего своего пребывания здесь. Она выглядела убитой и разрушенной, и казалось, что вот-вот шагнёт за край. И меньше всего Маркусу хотелось именно такого исхода событий. Столько усилий и ради чего? Ради того, чтоб Мария вскрылась на первой же брачной ночи?

«Женщины», – вздохнул про себя Маркус. Эмоции у них всегда на первом месте. С одной стороны, это плюс – легче управлять. Но с другой огромный минус – они непредсказуемы, не поддаются логике. Одни, потеряв весь свой род, выходят за муж за того, кто это сделал, сломленные и опустошённые. Они становятся безвольным и послушными. Им плевать. Другие, наоборот, закаляются. Но сдерживает их лишь страх за кого-то или что-то.

Сломлена Мария или затаила обиду? Он не мог пролезть к ней в голову, но логика подсказывала, что после потери семьи, а потом и любимого человека Мария была слишком опустошена. Через многое ей пришлось пройти, что хватило на подобное запаса прочности. Но он всё равно следил за ней. Ему не важно было, что будет дальше, главное дожить до свадьбы. К тому же сломать морально ещё не значило, что одержал вверх. Сломленный человек тоже слишком непредсказуем: он может навредить как себе, так и другим, так как ему плевать.

Но и здесь был выход – надо было заставить её надеяться. Нет сильнее поводка, чем сломленность и надежда. Сломленные люди становятся податливыми, а надежда, заветная мечта делает их послушными.

И контроль. Естественно контроль. И лучше всего с этим справится дамоклов меч над дорогим человеком. Когда знаешь, что твоё непослушание тут же будет наказано, начинаешь бояться. А потом привыкаешь к роли ведомого.

– Ты действительно так любишь его, что готова убиваться теперь всю оставшуюся жизнь? – негромко спросил её Маркус.

– Сердцу не прикажешь… – ответила негромко Мария.

– Да, не прикажешь, – согласился он. – Но разве эта жизнь лучше, чем та затхлая квартирка или пентхаус, построенный на крови?

– Как и наш дом? – негромко отозвалась она. – Мы же не лучше, верно? Всё на крови…

– Верно… – согласился он. – Я его не трону, Мария. Пока ты держишь слово, я его не трону, клянусь. Но… учитывая то, что ты пошла мне на встречу, я постараюсь помочь ему.

– Ты? Чем? – без особого любопытства спросила она.

– Мы род маленький, но не молодой. Имеет свои секреты. Глядишь, что-нибудь и найдём. Исцелим. Но при условии, что ты будешь делать что скажут.

– Это возможно? – глянула она на него с искоркой интереса.

– Всё возможно, – пожал Маркус плечами. – Я же смог как-то его выманить через его подругу… Фею, если не ошибаюсь. И если такое возможно, то и вернуть его возможно тоже.

– И… что ты хочешь от меня? – вот теперь Маркус видел в её глазах надежду. То, что нужно.

– Просто не делай глупостей. Улыбайся, строй из себя счастливую невесту, радуйся свадьбе и отдавайся мужу. И делай то, что положено делать молодой жене в чужом роде. А я клянусь, что буду искать, что вернёт твоего парня к нормально жизни.

Она молча взирала на него, но теперь кроме беспроглядной серости и апатии виднелись какие-то шевеления.

– Мы договорились? Твоя преданность взамен на его будущее? – спросил он. – Я клянусь выполнить своё слово.

Мария долго молчала. Долго ничего не говорила, а Маркус спокойно дожидался вердикта.

И Мария ответила:

– Да, Маркус. Я согласна.

Во второй раз.

И вот она – свадьба. Вот Мария поцеловала своего мужа, который немного дёргался и выглядел странно, слегка пуская слюну, после чего пошли по красной дорожке под общее поздравляю. Улыбка на её губах выглядела как гримаса боли.

В потом застолье. Все столы были сложены буквой «П», где во главе восседали жених и невеста. Мария за всё это время так и не сменила своей измученной улыбки, постоянно поднимая вместе со всеми бокал за бокалом. Время шло, гости ели. Это была семейная свадьба, все свои. Всё же приглашать смотреть на такого жениха, да и невесту других гостей из других домов было слишком постыдно. Дом должен показывать лишь силу и роскошь, а не слабы места.

А Мария сидела. Всё сидела и смотрела в тарелку пустым взглядом, иногда попивая из своего стакана и с трудом улыбаясь, когда кто-то обращался к ней.

Она была словно статуя. До поры, до времени…

А потом её губы начали растягиваться в улыбке. И не простой улыбке.

Счастливой. Доброй.

Фанатичной.

Взяв свой бокал, она медленно встала, продолжая так стоять, пока все присутствующие не смолкли, обратив на неё своё внимания. Мария, которая молчала всё это время с болью на лице, решила сказать тост. Половина из присутствующих примерно представляла, что произошло. Ещё более малая часть знала точно, что произошло. И именно эта малая часть нахмурилась, пристально глядя на Марию, которая изменилась до неузнаваемости.

Стала до чудовищности счастливой, будто действительно была рада свадьбе и была готова обнять весь мир.

– Я хотела бы произнести тост, дорогие гости, – улыбнулась она приветливо. Поймала настороженный взгляд Маркуса и подарила одну из самых тёплых улыбок, на которые была способна. – Сегодня, когда наши запасы еды достаточно опустошены, в винных погребах не осталось вина, – смех в зале, – а свет освещает наш чудесный день, будто сам бог благословляет все наши сегодняшние деяния, я хотела бы поблагодарить вас всех. Всю мою семью, весь мой дом. Мне жаль, что мои отец и мать не здесь и не увидят меня сейчас. Но с другой стороны, это даже и к лучшему. Хорошо, что они сейчас меня не видят, не видят свою дочь.

Гости озадачено переглянулись не до конца понимая, что происходит. Маркус пристально смотрел на Марию, раздумывая, как поступить – остановить или нет? А она… подмигнула ему. Это был словно сигнал к действию. Осторожно встав, Маркус направился к ней, кивнув нескольким своим людям.

А Мария продолжила как ни в чём не бывало.

– Я не достойна той чести что вы мне оказали. Все знают, что я натворила в прошлом, и я благодарна за то, что вы отправили мен в Сильверсайд ради того, чтоб спасти от мести. Вы спасли мне жизнь. И вы дали мне смысл жить дальше. Я была счастлива… счастлива там, но теперь я здесь. Но мы не будем грустить, верно? Я рада, что сегодня вы собрались все ради нашей свадьбы. Спасибо, что заботились обо мне. Спасибо, что дали мне то, что я имею. Вы действительно сделали многое для меня.

Послышался шум в зале. Застучали бокалы, тарелки, кто-то уронил столовые приборы. Шум поднялся, но так же быстро улёгся, а Мария обвела всех любящим взглядом.

– Вы поразительно добры оказались ко мне, явившись все сюда сами. Я рада, что не пришлось бегать за каждым из вас. И хорошо, что мои родители не видят меня. Вы были хорошим домом. Теми, кто отстаивал интересы друг друга, и готовы были умереть за своих. Но… не надо было переходить мне дорогу, – закончила она негромко.

Весь зал затих. Все, кто был…

Лежали на столе или рядом. Словно все одновременно уснули.

Мария с улыбкой обвела всех взглядом. Глянула на лежащего рядом своего мужа, который, кажется, захлёбывался в тарелке с супом, неудачно упав, после чего забралась на стол, случайно перевернув несколько тарелок и бокалов.

– Вы забыли, где свет, а где тьма. Вы предали меня, решили использовать в своих играх. И вы покусились на святое. На мою любовь. На мою часть души. Не вы привели меня обратно – я сама пришла назад. Пришла, чтоб изгнать из вас всех тьму. Я, не идеальна. Я не святая. Я лишь человек и во мне тоже есть тьма. Но я всё равно вижу, когда свет уходит из сердец людей. Так позвольте вернуть их в ваши сердца. Сегодня вам выпала честь встретиться с богом нашим, искупив все свои грехи в свете. И пусть тьма отступит от ваших сердце, когда вы наконец поймёте, что рушить чужое счастье ради своего есть грех.

С этими словами она срыгнула со стола на пол и медленно направилась к Маркусу, который лежал в паре метров от неё.

– Я знаю, что ты меня слышишь. Ведь ты просто парализован, как и все в этом зале, – она ласково пригладила на его голове волосы. – Знаешь, ты мне сказал, что если я буду делать глупости, то всегда найдётся тот, кто придёт к моему Томасу. Но я не позволю тебе тронуть мою любовь или как-либо угрожать ей. И я поняла, что лучше сделать так, чтоб никто к нему не пришёл. Ты поклялся мне, да, но… я не верю ни единому твоему слову, Маркус. Не верю, что ты ему поможешь. И я сюда пришла не сдаваться. Я сюда пришла убивать, – лучезарно улыбнулась она. – А там уже бог разберётся, в ком света много, а кто заслужил извечную тьму. Я была паршивой овцой, когда меня отсюда выгоняли, но вернули обратно вы настоящее чумное чудовище. Так позволь теперь мне осветить тебя, брат мой, чтоб бог принял тебя и все твои грехи сгорели в ярчайшем свете. Спи спокойно, я помолюсь за твою душу.

* * *

Мария медленно спускалась от дома по зелёному большому лугу вниз к огромной реке. Она купалась в лучах солнца, радуясь новому дню в её жизни. За её спиной полыхало поместье вместе со всеми, кто там был. Они ушли к богу, отчистились в свете, ярчайшем за всю их жизнь. Мария вновь предала огню, но на этот раз не врагов, но потерявшихся людей. Разве что детей вынесла из поместья перед этим – рано им ещё встречаться с богом. Скоро на дым приедут люди дома, но… будет слишком поздно. Огонь уже охватил первые этажи и резво перебирался вверх, стремясь поглотить весь дом. И с ним словно горела вся тьма, что тянула Марию на дно. Она ещё никогда не чувствовала себя такой свободной. Такой… чистой.

И ни охрана, никто не пришёл им на помощь. Ведь охрана тоже ест в общей столовой. И отравить всё и вся было лишь делом техники. Главное иметь желание, а способы всегда найдутся.

А Мария имела много желания. А ещё она любила. Маркус привык, что женщины в домах кротки и покорны, слова не скажут мужчине. Привык, что можно сломать любого, а потом подкупить. И Мария с радостью разыграла ему его же карту – неосторожность и самоуверенность.

Спустившись к берегу реки, Мария села в своём белоснежном платье на зелёный берег.

Она ждала не долго. Совсем недолго.

– Я же говорила, что не бросаю своих сучек, – раздался за её спиной похотливый голос. – Наша мстя свершилась?

– Да… спасибо тебе. Теперь я чувствую себя лучше чем когда это ни было, – негромко с улыбкой ответила Мария.

– Да неужели? А ты гадкая девчонка, знаешь ли?

– Я лишь обычная девушка с такой же тьмой в душе, как и у остальных, – ответила она и встала, обернувшись. – Но я младшая святая сестра не могла пройти мимо этих заблудших душ. Я помогла им увидеть свет.

Перед ней стояла Ишкуина в зелёном длинно летнем платье. Ничем не примечательном, но в то же время идущем ей.

– Ага, я вижу, – облизнула губы Ишкуина, после чего посмотрела на полыхающий дом. – Они прямо счастливы были. А знаешь, у тебя, пигалицы, есть яйца. Стальные прямо. Никогда бы не подумала, что ты пойдёшь на такое. Моё уважение, моя девочка.

– Они должны были принять свои грехи, потому и остались покорно в доме, чтоб очиститься, – блестя глазами ответила Мария. – Я помогла осознать им всё.

– Да ты поехала, подружка, – рассмеялась Ишкуина. – Тебе, детка, надо расслабиться.

– Успеется, – улыбнулась Мария, после чего погладила выпуклый из-под платья живот Ишкуины, который она поддерживала рукой. – Мы его осветим?

Ишкуина хитро прищурилась.

– За отлиз любой каприз, заинька, – ответила она ласково, на что Мария рассмеялась.

– Значит осветим.

– Ну посмотрим. А теперь шевели сиськами, моя сучка, раз уж я здесь. Нам надо заняться великими делами. Раз уж ты меня признала, теперь сама Ишкуина будет тебе благотворить. Этот дом станет нашим, – глаза Ишкуины недобро блеснули.

О да, ей будет где развернуться. Теперь, как в старые добрые времена, она вновь будет хранительницей своей семьи, будет облизывать своих детей и их детей, и детей их детей и так далее и тому подобное. Старые добрые времена возвращаются, когда она принадлежала к чему-то большему.

– Пора подниматься из шлюх в господа, верно говорю, моя детка?

– Да, Ишкуина, – слегка безумно улыбнулась Мария. – Осветим этот дом бесконечным светом.

Дом Оливарес ждали великие перемены.

* * *

Джек сидел в своём кабинете у себя в доме.

Он учился.

Томми однажды сказал, что никогда не поздно начать учиться. Ну что ж, значит и ему пора этим заняться.

Время шло, и Джек учился работать, осваивался в этом бизнесе. Продолжал дело по постройке торгового центра, стучал ОБС, когда то просило, платил нужным людям и спонсировал фонды. Он строил планы на будущее, искал полезных людей и связи, набирал свою армию и собирался создать ИВФ. Прямо как хотел Томми.

Жаль, он не увидит, как его мечты становятся реальностью.

Джек вздохнул и крутанулся на стуле, когда в комнату без стука вошла Кассандра с двумя детьми на руках.

– Мне нужна помощь, Джек.

– А? – посмотрел он на неё рассеяно.

– Поможешь мне с детьми? Достаточно сегодня с тебя работы, – она протянула ему Эйко, оставив себя их сына, Джека-младшего. – Идём, немного развеешься с семьёй.

Кассандра уже направилась к выходу, когда поняла, что за ней никто не идёт, и остановилась. Обернулась. Джек как сидел, так и сидел, задумчиво глядя на Эйко в руках, которая расстроенно пыталась схватит его за короткие волосы.

– Что такое, Джек? – прищурилась она. – Ты сегодня сам не свой.

– Мы смогли договориться на строительство того завода, помнишь?

– По переработке мусора, – кивнула она. – Это хорошая новость, разве нет? А ты выглядишь так, будто и не рад.

– Да знаю… – вздохнул он. – Я просто подумал… что… тот, кто планировал это всё… уже не сможет…

– Ты всё о Томасе? – мягко спросила Кассандра, сдержав вздох.

Она видела, что Джек слишком тяжело переживал его смерть. А ей… ей было всё равно, если говорить откровенно. Для Кассандры это было неотделимой частью такой жизни – да, грустно, но не более. Ведь в этом бизнесе она и сама потеряла своих детей. Так кому как не ей лучше остальных понимать всю его суть.

К тому же куда больше её волновал Джек.

– Ну… может…

– Мне кажется, что пора отпустить уже это, Джек. Такова эта жизнь. Есть риски и есть прибыль. Мы знаем, на что идём.

– Ты как он говоришь.

– Может, потому что Томас сказал правильную вещь?

Джек вздохнул. И всё равно было тоскливо. Он сделал всё, что мог для своего друга. Он договорился, нашёл людей, щедро заплатил, проконтролировал… и всё. То был максимум, что он мог предложить, и всё равно это казалось недостаточным. Нинг правильно ему сказала – тот Томми умер. Умер в машине при взрыве. Умер, как умирают большинство преступников – не своей смертью. А с ним погибла и целая история, целая эпоха Сильверсайда. Всё остальное – иллюзия, попытка склеить то, что уже разрушено и никогда не станет прежним.

Джек грустил, потому что чувствовал смерть Томми.

Но осталась ещё одна частичка той эпохи, которую Джек боялся потерять. Его взгляд остановился на Кассандре, удивительно хорошо выглядящей женщине, которая уже перепрыгнула полвека.

– Мы типа тоже можем так же закончить, верно? – негромко спросил Джек, пристально посмотрев на неё.

Кассандра вздохнула.

– Всё будет в порядке.

– Томми тоже так говорил. А ещё он говорил, что из этого бизнеса редко уходят своей смертью. Нам… надо разделить риски.

– Разделить риски? – не поняла Кассандра.

– Ну… кто-то должен остаться, – попытался объяснить Джек. – В смысле, остаться в нормальной жизни. Например, ты. Чтоб когда всё полетит к чертям, была та, кто присмотрит за нашими чудиками.

Ведь как получилось с Томми? У него никого не было. И только то, что Джек и Кассандра оказались рядом, спасло его наследие. Кому бы ушли его дети? Его деньги? Планы?

Та же Соня, что бы с ней стало? Джек не жалел о своём решении отдать её ведьмам и считал, что Томми бы поступил точно так же, если бы мог. Джек её боялся, не понимал, не знал, что с ней делать. А там ведьмы, такие же, как и она. Они знают, что делать, и смогу обучить её. Смогут её защитить. Там Соня не будет чувствовать себя белой вороной со своими способностями. Будет одной из, будет частью, не будет одинокой. А Эйко…

Джек посмотрел на рожицу маленькой подрастающей принцессы.

А у неё есть они. Но когда их не станет, кто позаботится о детях?

– Нам надо разделить риски… – пробормотал Джек. – Вот чему меня научил Томми – рано или поздно придётся за всё платить.

– Джек…

– Потому что я люблю тебя. И я… хочу знать, что с тобой и детьми всё будет в порядке, если что-то произойдёт.

Он взглянул на её удивлённое и смущённое лицо и усмехнулся. Да, теперь он знал, что надо делать.

Сохранить то, что имеешь.

– Ладно… – вздохнул Джек, вставая со стула. – Пойдём, помогу тебе. Кажись нашей Эйко надо менять подгузник.

* * *

Это был тёплый день на берегу моря. Здесь кричали чайки, солнце грело своими лучами, слабый ветерок нёс прохладу с моря, обдувая гуляющих по мощённой набережной людей. Бегали дети, весело крича, ходили люди в летних одеждах, о чём-то разговаривая. Сам море, блестя серебром в лучах солнца, уходило далеко за горизонт под бескрайним голубым небом.

Этот кусочек мира будто бы и не знал ни о каких проблемах, купаясь в атмосфере благополучия и счастья.

И здесь гуляли две девушки. В кремовых летних платьях, с широкополыми шляпами под тон основной одежде. Истинные аристократки, как сказали бы многие, и они бы не ошиблись – обе действительно принадлежали к роду аристократов. Одинаковые, как две капли воды.

Близняшки.

Единственным отличием между ними было то, что одна была на инвалидном кресле. Её спокойно катила другая.