Текст книги "Тонкие грани (СИ)"

Автор книги: Кирико Кири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Глава 249

Когда я подъезжал к больнице, на глаза попадалось всё больше и больше машин нашего картеля. Я бы даже сказал, что их было удивительно много. Сколько уже человек у нас? Пять сотен? Шесть? Больше? Надо будет уточнить это у Сэндмэна. Как бы там ни было, возникни у Брюсселя желание напасть на нас, здесь пробиться ему бы вряд ли удалось сразу – слишком много шума и ненужного внимания со стороны как людей, так и властей.

Что касается этой провокации, это была не попытка победить противника, нанести большой урон или подорвать его структуру. Совсем нет, это обычное запугивание. Ударить посильнее, чтобы противник тебя заметил, и побольнее, чтоб испугался. Его тактика мне напоминала мою собственную в Ханкске. Я точно так же бил по объектам клана, не имея цели его уничтожить. Лишь запугать, показать, что мне под силу разрушить его и что легче согласиться, чем пытаться сопротивляться с последующим туманным будущим.

Значит, у нас ещё есть время, Брюссель ждёт нашего первого шага. Это значит, что мы можем ударить по его складам, причём по самым левым, которые не причинят ему особого урона. Иначе говоря, чтоб наши атаки вызвали у него разве что улыбку и мысль: это всё, на что они способны? А ещё нужно подключить ведьм, но там тоже не всё гладко, и я боюсь, что они могут что-нибудь затребовать взамен… Но там мы уже и посмотрим по обстоятельствам.

Джек лежал в реанимации. Невозможно описать весь тот дух, что витал в этом отделении. Когда я вошёл внутрь, на меня словно навалилась какая-то безнадёжность с тоской: чистые белые коридоры в кафеле, запах лекарств и дезинфицирующих средств типа спирта или хлорки. Такой прохладный воздух, наполненный этими чисто больничными ароматами, никого, кто хоть раз сталкивался с этим, не оставит равнодушным. Здесь словно всегда витает дух границ жизни и смерти. А как заглянешь в палату, где лежат по четыре человека, подключённые к аппаратам, понимаешь, насколько хрупка твоя жизнь.

Джек лежал едва ли не в самом конце в палате с ещё тремя несчастными. Одной была какая-то девчонка, вторым старик и третьим мужчина, который был слегка похож на бомжа. А Джек… Джек выглядел никак. Его будто протащили по асфальту.

– Ему сделали переливание крови, но…

– Разве этого мало? – хмуро посмотрел я на лицо одного из самых верных своих товарищей, друзей, если так можно сказать.

– Боюсь, мистер Блэк, этого очень мало. Мы уже провели несколько операций, которые смогли лишь протянуть время его жизни.

– Это… взрыв? – я так и не узнал причину, по которой пострадал Джек.

– Да, мистер Блэк, взрыв. Множественные кровоизлияния в головной мозг. Обожжено около сорока процентов кожного покрова, множество рваных ран по всему телу. У него сломано три ребра, ещё восемь раздроблены. Правая рука и нога, скорее всего, будут ампутированы… если он доживёт до того момента. Тазовая кость, левая бедренная, левая плечевая, челюсть, ключицы – это всё сломано, и список ещё не полный. Повреждён позвоночник и спинной мозг. Скорее всего он не то что ходить, двигаться не сможет. Ему пробило печень, она едва ли отличается от каши, одно лёгкое изорвано в клочья.

– А трансплантаты? Должен же быть выход, – негромко спросил я.

– Боюсь, ему они уже не помогут.

– Но он жив! – указал я рукой на него. – Я видел, как людям после аварии ставят трансплантаты. Да даже когда они в таком состоянии, ставят!

– Боюсь, мистер Блэк, не в таком, – покачал он головой. – Сейчас любая операция его просто убьёт. Мы на свой страх и риск уже провели несколько, но лишь для того, чтобы продлить ему жизнь. Без них он бы не дожил до этой минуты. Установку трансплантатов он не переживёт, не переживёт его тело. Такие хирургические манипуляции проводятся при состоянии средней тяжести, может тяжёлой, и даже крайне тяжёлой, чтоб рискнуть всем и спасти жизнь. Но он в терминальном состоянии. Органы уже не работают, сердце едва справляется. Он уже не живёт сам, его поддерживает только аппаратура, – кивнул он на машины. – Даже если он выберется, то останется на всю жизнь инвалидом. В лучшем случае.

– Значит… без шансов? – пробормотал я.

– Мистер Блэк, мне очень жаль, но мы не можем провести подобную операцию. Это равносильно тому, что убить его.

– А целители? Вы не пробовали с их помощью его вытащить?

– Боюсь, что наши целители просто не имеют достаточно сил для подобного. Может в Верхнем городе есть, но никто не отпустит оттуда целителя в другую больницу.

– Почему?

– Почему сотрудникам не позволяют работать в двух компаниях, что являются конкурентами. Медицина тоже бизнес, мистер Блэк.

– Я понял, – вздохнул я. – Тогда можете идти, я немного посижу здесь, хорошо?

Конечно не хорошо. В реанимации не должно быть посторонних, особенно без присмотра, однако и ответить мне он ничего не мог. Я всё же наркобарон, и врач это прекрасно знал.

– Мне бы пять минут, пожалуйста, – вежливо, без нажимов, попросил я, и он вздохнул.

– Хорошо, пять минут, мистер Блэк, – и вышел, оставив меня с моим парнями.

– Вы тоже подождите за дверью, – махнул я головой, в сторону выхода, не оборачиваясь к ним.

– Как скажешь.

Я остался один. Не считая пиканья всевозможной аппаратуры и шума каких-то странных аппаратов, здесь было до жути тихо. Словно оказался в комнате последнего пребывания живых, зале ожидания перед отправкой на тот свет. Интересно, а что будет после смерти? Я никогда не задумывался об этом, если честно. Но возможно, что-то да есть, раз существуют такие чудеса в мире, как ведьмы, оборотни и вампиры с призраками.

– Привет, Джек… – негромко поздоровался я с ним, встав перед его кроватью. – Жаль, что мы встречаемся вот так, когда ты одной ногой на том свете.

Но я здесь не прощаться. Он реально хорошо мне служил, был самым верным и всегда поддерживал меня и мои интересы, иногда даже слишком усердствуя. Был верным товарищем, что в этом бизнесе редкость… И я собирался отплатить тем же. Для меня верность – не пустой звук.

Я достал из небольшой сумки шприц. Стеклянный, старый, с большой жутковатой иглой– Регулятор биологической активности «Р02». Он работает на клонах, а на людях? Работает ли он на людях?

Уже на тот момент я знал, что Ишкуина имела ввиду. Это был билет из лап неминуемой смерти. В этом флаконе хранилась сила, способная вытащить тебя из самого безнадёжного состояния. И если я отдаю её ему, то, значит, сам лишаю себя такой возможности. И…

Я вколол ему в тело шприц.

Кого это вообще волнует? Я поступаю так, как считаю нужным и правильным. Именно поэтому я выжил, что не оглядывался на остальных, поступая так, как чувствовал. К тому же, эта недогадалка Ишкуина же сказала быть верным себе и идти до конца. Так и поступлю.

Я не знал, как правильно вводить этот препарат, поэтому просто воткнул шприц ему в руку прямо в мышцу. Джек умрёт в любом случае, поэтому что так, что так, хуже ему уж точно не станет. А то, что я лишу себя такого шанса… раньше жил и не тужил. А держать на душе якорь и думать вечерами: «а если бы…», я не хотел.

Надавив на поршень, я наблюдал, как едва желтоватая жидкость быстро уходит в тело моего товарища. После вытащил шприц и спрятал его обратно. Присмотрелся к Джеку, но никаких изменений не заметил. Как пиликали приборы равномерно, так и пиликают, как гудели агрегаты, так и гудят.

Я вышел из палаты. Ждать, когда препарат подействует, да и подействует ли, смысла не было, всё равно ничего не изменю, но стоило сыграть в удивительную игру с Брюсселем, чтоб он окончательно завяз в собственном плане. Поэтому для начала я съездил в наш ангар, где готовили мусоровоз смерти. После прилёта, признаться по-честному, хотелось завалиться в кровать и поспать, там ещё и Соня с Эйко, которой уже почти год, но дела не ждали. Теперь надо было действовать быстро…

В ангаре работа не то что бы кипела, но и не стояла на месте.

Тот самый мусоровоз, что когда-то пылился в гараже Соломона, сейчас был частично разобран. Контейнер, в который сбрасывали мусор, был разрезан на листы и снят. Сейчас там красовалась платформа, на которую скорее всего поставят пушку. Кабина была опрокинута для доступа к двигателю, и сейчас там возились двое парней. В метрах десяти стояла пушка. С того момента, как я её видел в последний раз, она претерпела некоторые изменения. Колёса и противооткатные упоры с неё убрали, и остался, судя по всему, ствол, казённик да противооткатный механизм. Рядом с ней возилось ещё человек пять.

– Сэндмэн! – позвал я, когда подошёл ближе.

Он сразу приподнялся среди остальных. Другие глянули на меня, кивнули или поздоровались вслух, после чего вернулись обратно к оружию. Подойдя ко мне, первым протянул руку.

– Ты рано, Мясник, – заметил он.

– Ты же слышал, что случилось.

– Ещё бы не слышать, – его голос стал более сочувствующим. – Сочувствую по поводу Гурмана, Мясник. Хороший паренёк был, боевой.

– Он ещё жив, – напомнил я.

– Но… да, он ещё жив, – согласился Сэндмэн, но это выглядело как одолжение.

Видимо, уже все знали, в каком он состоянии, потому и считали его ходячим покойником. А мои слова, что он ещё жив, воспринимали скорее как… слепую надежду, когда всё и так ясно. Словно отчаявшаяся мать, которая ждёт своего сына спустя двадцать лет после войны. Я, конечно, не мать, но смысл абсолютно такой же.

– Ты по поводу грузовика? – решил он побыстрее перевести тему.

– Он когда будет готов? И это кто там у двигателя?

– Он не ездит, – покачал Сэндмэн головой. – Вернее, ездит, но не быстрее сорока километров в час. Этих парней прислал Скрипка, сказал, что они надёжные, будут молчать и смогу движок обратно собрать.

– Собрать обратно?

– В смысле, перебрать, – поправил себя Сэнмдмэн. – А готов… мы сейчас только установили на раму платформу, чтоб пушку поставить. Контейнер разрезали, потом просто сварим всё обратно поверх. Это займёт где-то… не знаю даже. Если срочно, то управимся буквально за день, за два. По-хорошему, три или четыре. Это если двигатель починят.

– Хорошо, – я боялся, что это может растянуться вообще на месяцы. – Если нужно двигатель новый купить, говори сейчас лучше, а не потом. Чтоб сразу.

– Да я думаю… нет, не надо, мы справимся, – наконец решил он.

– Ладно, как скажешь. Я хочу, чтоб ты потом вывез ребят, кто будет с ней орудовать, в лес. Пусть выпустят один или два снаряда. Для того, чтоб не было потом «ой, а как она стреляет». Так что понял, думаю, свой фронт работ. Постарайтесь побыстрее, чёрт знает, когда клюнет.

Клюнет Брюссель, и нам в лоб. Такое надо иметь сразу под рукой.

После этого я рванул к ведьмам. К ведьме. Единственной по сути, с которой у меня был контакт и которую я знал где искать.

В первые секунды, подойдя к двери, я немного помялся, словно собирался приглашать девушку на свидание. Не знаю, что на меня нашло, но, тряхнув головой, я постучался. Подождал минуту и ещё раз постучался. Дверь была словно в бункер, будто Нинг боялась, что сюда кто-то ворвётся. Или кто-то вырвется. На третий раз я наконец услышал долгожданные щелчки замком.

Дверь слегка приоткрылась, и оттуда высунулась милейшая мордашка… эм…

– А ты мальчик или девочка? – спросил я, не совсем понимая, кто передо мной. Потому что ребёнок лет шести выглядел так, что мог быть и мальчиком, и девочкой. И я просто затруднялся определить его принадлежность к полу.

– Я Зигфрид.

– Понятно, я к мисс Нинг.

– Тётя Нинг сейчас занята, – известил меня ребёнок.

– Я могу войти?

– А вы друг?

– Друг, – с самым ответственным видом кивнул я.

– Тогда можно… – он толкнул дверь, пропуская меня внутрь. – Точно друг?

– Честное слово, – приложил я ладонь к груди.

– Ну ла-а-адно…

Я вошёл во всё тот же обшарпанный коридор, закрыв за собой дверь. Малец сразу же умчался в глубины этого приюта, скрывшись за поворотом. Я, неспеша разувшись и сняв куртку, двинулся следом. Попал сначала в столовую, которая пустовала. Огляделся. Здесь было две двери – одна в коридор, где располагалась одна из комнат, в которой отлёживался; другая с противоположной стороны, откуда доносился настоящий детский ор.

Туда я и направился.

Приоткрыл дверь и сразу же впустил детский дружный ор. Это был довольно большой зал, видимо, часть стен была снесена, чтоб можно было увеличить площадь. На полу огромный ковёр, вдоль стен шкафы и тумбочки с игрушками, а по центру толпа детей примерно одного возраста, которая носится, бесится, кричит, играет и создаёт атмосферу детского сада. Примерно всем здесь было около шести-семи лет. Как раз того возраста и был паренёк, что открыл мне дверь. Здесь же между ними ходило аж две женщины, которых я не знал, что пытались уследить за всей детворой, иногда успокаивая слишком увлёкшихся.

Одна из них меня и заметила. Только на лице вместо удивления или заинтересованности мелькнул страх. Она что-то сказала другой, та бросила на меня взгляд, кивнула и быстрым шагом направилась ко мне.

– А вы как к нам попали? – немного удивлённо спросила она, подойдя ближе, но при этом сохраняя дистанцию.

– Мне открыл маленький мальчик. Зигфрид, – я решил сразу сдать парня. А то в следующий раз он может открыть дверь вообще какому-нибудь маньяку. – Я ищу мисс Нинг.

– Мисс Ан? – так у неё фамилия Ан. – Она выше, с теми, кто постарше. Я сообщу ей…

– Я сам поднимусь.

– Я сообщу ей, что вы пришли, – более настойчиво повторила она, при этом поглядывая на меня испуганно. – Подождите здесь, пожалуйста, в столовой.

– Ладно, хорошо, – не стал я спорить. Их дом – их правила.

Пришлось дожидаться Нинг в столовой. От нечего делать я разглядывал стены этого помещения. Практически все они были увешаны картинками разной степени профессионализма. Одни были раскрашены довольно мило, другие же, в свою очередь, выглядели как приход после употребления солей. Я сам не видел его, но по описанию наркоманов примерно так он и выглядел.

А ещё фотографии. Я даже подошёл поближе, чтоб получше рассмотреть их. Практически на всех были дети. Вот дети на море, вот дети празднуют новый год здесь, в столовой. Вот, как я понимаю, они то ли в парке, то ли в лесу. А вот фотография похода в кино. На некоторых мелькала и сама Нинг в непривычном для меня образе. Она улыбалась, обнимая детей, держала их за руки или на руках и выглядела как курица-наседка с цыплятами. Она попадалась нечасто, но там, где была, фотографии буквально источали заботу.

Так на одной из них она буквально погребена детьми, которые облепили её со всех сторон и ещё сверху залезли. Один из детей так вообще в рот её волосы засунул. А на другой она держит на руках маленькую девчонку, которой по самые уши нацепили ведьминскую шляпу. Причём ребёнок показался мне смутно знакомым по пристальному взгляду…

Так это разве не та странная девчонка, которая пялилась на меня тогда в подвале и потом при встрече с Фиестой в подворотне? Забавно, значит, той вообще всего ничего.

В общем, окидывая взглядом стену, я мог сказать, что Нинг, в принципе, наслаждается своей работой, которая превратилась в её жизнь. По крайней мере это видно по фотографиям, которые были развешаны.

– Глядя на них, словно заряжаешься позитивной энергией, – раздался её голос у меня за спиной. Через секунду и сама Нинг встала рядом со мной. – Когда всё плохо и кажется, что я просто зря теряю время и борюсь со стихией, просто прихожу сюда. Сразу понимаю, что даже несколько спасённых таких жизней стоят всех затраченных усилий.

– И много жизней спасла? – спросил я.

– Много ли у меня выпускников? Достаточно, Томас. Многие нашли свою профессию и живут своей жизнью.

– Тянут рутину, иначе говоря, – добавил я.

– Если для тебя обычная жизнь с семьёй и работой рутина, то да, так оно и есть.

Она окинула взглядом стену и коснулась одной из фотографий, на которой была девушка, совсем молодая, может лет шестнадцать. Тихий вздох.

– Но есть и те, кто шагнул на кривую дорожку. Наркомания, ранняя беременность… смерть в подворотне в попытках родить… Дуры… – она поморщилась, то ли брезгливо, то ли пытаясь скрыть свои эмоции.

– А ты пыталась помочь ей?

– Каждый выбирает свой путь, Томас, но… если бы она вернулась и попросила помощи, я бы никогда не отказала. Но никто не просит помощи.

Глава 250

Она молча разглядывала фотографии, думая о чём-то своём.

– Ну раз не просят, то и ты здесь бессильна, – пожал я плечами.

– Если бы кто-то из дорогих тебе людей умер, а ты бы знал, что обратись к тебе и ты бы смог помочь, но он не обратился, смог бы сам себе это сказать?

– Да, – не раздумывая, ответил и потом добавил. – Хотя было бы больно. Но вины бы я не чувствовал.

– А я чувствую вину. Значит, плохо вбивала в головы, что от наркотиков, – она посмотрела на меня и через секунду отвела взгляд, – люди гибнут.

– Ты знаешь, что я…

– Знаю, что ты не заставляешь. Но ты их распространяешь, поэтому люди буду винить тебя в первую очередь.

– Люди всегда ищут, на кого бы переложить ответственность за собственные поступки, – пожал я плечами. – Всегда легче найти виноватого, чем сказать, что это твоя вина.

– Да, перекладывать ответственность удобно. И неудобно принимать её на свой счёт, – Нинг бросила на меня взгляд. – Рада тебя видеть, Томас. Хочешь чай?

– Так ли рада?

– Родной же, – взъерошила она мне волосы. – Ты по делу, как я понимаю?

– Да, не до чая, боюсь, – кивнул я, глазами указав на стулья.

Мы сели у стола.

– Сразу к делу. Я по поводу Брюссели. В последнее время у нас возникли разногласия, которые перешли в активную фазу. Теперь вопрос стоит о том, кто останется, поэтому я хочу, чтоб ты поучаствовала в моём плане.

– Что от меня требуется? – сразу деловым тоном спросила она.

– Заманить его. Суть в том, что мы немного попадаемся, после чего я запрошу мир. Твоей задачей будет заманить его. Навешать лапши на уши и заманить на определённый участок, а там мы уже сами. Если потребуется, показать свою лояльность ему, я могу сбросить адреса мест, которые… занимают не последнее место для нас: склады и прочее. Жахнете, покажете, что на его стороне, и подтолкнёте его к месту, где нам нужно встретиться. Что скажешь?

– Хорошо, – только и ответила она. Я даже нахмурился немного.

– Тебе ничего не нужно?

– Нет, – таким же тоном ответила она.

– То есть ни условий, ни требований, ни выплат? – уточнил я. – Просто так возьмёшь и сыграешь в опасной партии?

– Для меня она не опасна.

– И ты просто соглашаешься? Ничего не просишь?

Меня можно понять, Нинг просто согласилась, ничего не затребовав взамен. А это как минимум подозрительно. Я надеялся разыграть Соню, как подло бы это ни звучало. Просто Соне действительно требуется учитель, чтоб она там ничего не натворила, а Нинг её очень хочет. Поэтому я бы одним выстрелом двух зайцев. А тут прямо как-то не по плану…

Вообще, ведьмы мне требовались для определённой цели. Брюссель наверняка запрятался где-то, и просто выцепить его будет сложно. Причём выцепить на территории Верхнего города, где его, по сути, вотчина. Поэтому план довольно предсказуемый – подъехать и бахнуть из пушки. Но найти его в городе, потом ещё удачно встать, чтоб можно было прицелиться и жахнуть, а после уехать – это будет довольно проблематично. Ладно, уезжать не обязательно – можно бросить мусоровоз прямо там, но вот подъехать на улицах, где постоянно пробки и дороги забиты, для выстрела, не говоря о том, чтоб найти его, будет сложно.

Поэтому план был прост как дважды два. Мы немного боремся, и я запрашиваю мир. Ведьмы повлияют как-нибудь на него, заставив его выбрать место встречи так, чтоб ему пришлось выехать на широкую дорогу, где у нас будет место для манёвра, после чего сообщат, где именно. Пусть наплетут, что там будет безопаснее и так далее. Мы же будем его там ждать. Подловим, выстрелим, умчимся.

Почему не воспользоваться тем же РПГ или пулемётом? Дело в том, что если у него есть сильный импульсник, а он у него есть точно, и может не один, то они поймают всё – от бронебойных пуль до ракеты из РПГ. А вот снаряд из стамиллиметровой пушки они не поймают – стопроцентная смерть для Брюсселя.

Вообще, возникает вопрос в этот момент, а почему он не пойдёт войной на меня или не наймёт киллера. Ответ в том, что вокруг меня тоже есть импульсники – это раз. Два – убийство меня или война будет означать резню или между картелями, или внутри моего картеля, которой он хочет избежать. А причина понятна – куда легче сначала присоединить меня, сделать частью себя, а потом уже убрать. А война… война – дело затратное и долгое, причём не факт, что потом удастся взять под контроль территорию.

А вот я не ищу лёгких путей. После его смерти будет нереальная грызня, и там уже будет ход Руссо, которому откроется куда больше славы от поимки наркобарона Верхнего города, чем Нижнего. В конце концов, Верхний город – лицо Сильверсайда.

И сейчас, когда я предлагаю Нинг участвовать в этой авантюре, она просто соглашается, хотя это опасно, а она не может не знать этого. И не требует ничего взамен, даже Соню, которую в любом случае я бы решил обучить контролировать себя.

Нинг, видя моё подозрение, вздохнула.

– Нет, я всё же хочу попросить тебя кое о чём.

– И что же? – мне показалось, что я почувствовал облегчение. Ситуация не выбивается из шаблона.

– Повзрослей, – пригладила она волосы на моей голове и встала. – Пойду, сделаю чая нам.

Мне так и хотелось спросить: «так что тебе нужно-то?!». Ну не может быть, чтоб на такое соглашались просто так. И проблема в том, что сейчас оптимальное время, чтобы требовать что-то, а она молчит как партизан. Но я подозреваю, что Нинг просто втирается в доверие. Пытается тем самым приблизиться, что она хочет только добра и ничего больше. Чем-то мне это напомнило Бурого, если честно.

Она вернулась обратно с небольшим подносом, на котором было две чашки и чайничек.

– Разговор по душам?

– Знаешь ведьмовские традиции?

– Немного. Малина рассказывала.

– Ты про Лялю?

– Кого? – не понял я.

– Ляля. Или она тебе не сказала? – едва заметно бровь Нинг приподнялась.

– Теперь я понимаю, почему она мне не сказала, – усмехнулся я.

– Точно так же над ней усмехаются и другие ведьмы, – улыбнулась Нинг, разливая чай. – Её это жутко выводит из себя.

– Ну, теперь ясно, почему она мне в первый раз не назвала своё имя, – хмыкнул я, отпивая осторожно чай. – И много детей ты приводишь?

– Сюда? Не всех, к сожалению, – покачала головой Нинг. – Все не поместятся.

– А где ты была, когда я пришёл?

– Сверху. Там старшая группа учится. Они ходят в школу, но некоторым нужен особый подход.

– Или ремня.

– Насилие ничего не решит, – не согласилась она. – К тому же, не всем знать математику или историю. Многие хорошие люди и помогают мне в работе. Например, те девушки – они были сами в прошлом сиротами, коих я здесь растила.

– Остались и пошли по твоим стопам?

– Некоторые, прочувствовав на себе гнёт улиц, хотят уберечь или хотя бы помочь другим.

– А зарплата?

– Мы платим зарплату из денег, что приходят с пожертвований. Много не получаем, конечно, – вздохнула она, окинув зал взглядом. – Всё уходит на оплату коммунальных платежей и еды. Еды в большей степени – это практически основная статья расходов.

– Ясно… Слушай, я ещё хотел поговорить по поводу моей девочки.

– Ты решил обучать её у нас.

– Не совсем. Ты будешь обучать её у нас. Контролировать свои силы. Ты вроде как предлагала, и я подумал, что это вполне разумно, чтоб не бросать всё на произвол судьбы.

– Она уже что-нибудь делала? Выбивающееся из нормы? – решила она уточнить.

– То, что она заморозила воду в трубах горячей воды во всём доме и соседних трубах, считается?

– Во всём доме? – нахмурилась она.

– Да, пришлось менять всё отопление, – кивнул я.

– Она очень сильна. Я бы сказала, что слишком сильна. Для своего возраста, естественно. Обладает универсальными направлениями?

– Лёд. Ещё иногда пускает световые шары из ладони, хотя что это, сказать я не могу.

– Магия. Она уже научилась управлять энергией вокруг себя, – пояснила Нинг, задумчиво глядя на стену за моей спиной. – Слишком сильна.

– Плохо?

– Ребёнок не сможет удержать рвущуюся из рук собаку. Сил может не хватить. Здесь так же. Она может не контролировать иногда силу. И как бы странно это ни звучало, всё потому что ей не хватит сил. У неё были бесконтрольные импульсы?

– Несколько раз. Понижала температуру, билась током, недавно сожгла машину в приступе… каком-то. Короче, она чувствует меня.

– Настроилась на тебя, – кивнула Нинг. – Для неё ты как отец, а ещё ты один из видов клонов, который может быть командиром. Она неосознанно настраивается на тебя. Будь мы сейчас под проектом, то ты бы управлял ей, как солдатом.

– То есть я могу ей управлять?

– Отдавать приказы, по идее. И она, по идее, должна их выполнять. Вряд ли ты будешь так делать, хотя твоя девочка может их слушаться. Но вот связь между вами… она скорее всего делает это не столько из-за ваших особенностей, сколько потому, что ты для неё родной человек. Она тянется к тебе.

– Это плохо? Или хорошо?

– Как знать, – пожала она плечами. – Как ты сам считаешь?

– Она может почувствовать что-нибудь и учудить, – я сразу вспомнил о том, как она сожгла грузовик. Такое хорошим никак не назвать. А раз она чувствует эмоции, в следующий раз, когда мне будет плохо, то что? Сожжёт весь дом сразу?

– Так что, Томас? Ты соглашаешься на наше обучение?

– Не обучение. Вернее, не полностью обучение. Просто чтоб она контролировала себя и не делала глупостей. Вот и всё. Я боюсь, что она как жахнет своей силой, так потом будем собирать весь город по кусочкам, и у меня плохие предчувствия по этому поводу.

– Хорошо, я поняла, – кивнула Нинг. – Когда я могу подойти? Желательно ближе к вечеру.

– Работа?

– Да, я, к сожалению, не могу оставить приют и детей даже ради этой девочки, – покачала она головой. – Поэтому, если можно, вечером.

– Ладно, я буду наблюдать за вами, если что. Или кто-то из моих ребят, которым я доверяю. А насчёт плана, который я начал тебе рассказывать…

Наша беседа продлилась ещё около часа. Всё это время я изредка поглядывал на телефон, ожидая звонка. Любого звонка, от плохих новостей с больницы до звонка Феи о том, что Ишкуина выполнила свою работу.

Но дождался я заветного звонка только ближе к вечеру. И он был от Феи.

– Она принесла. Я не знаю, его ли это или нет, но она принесла.

– Она пользовалась тем, что было необходимо? Ты ей же объясняла?

– Да. И она сказала, что сделала всё как положено, но сейчас не проверить. Ко всему прочему, она ещё та стерва, если честно. Не знаю, как ты с ней находил общий разговор.

– В любом случае, в холодильник всё и сюда. Пусть… вы ещё в городе?

– Да, товар подвезли, но судно запаздывает. Раньше завтрашнего вечера не уплывём точно.

– Он был недоволен?

В разговоре мы не называли ни города, ни имён – и так ясно, о ком речь. А тем, кто решит нас послушать, лишние палки в колёса – пусть сами догадываются, хотя город, откуда звонили, труда выяснить не составит.

– Нет, даже не вспомнил.

– Хорошо. Раз планы изменились, я пришлю человека забрать всё. Деньги прибудут вместе с судном, так что прямо там и расплатитесь.

– Хорошо. И ещё кое-что хотела бы уточнить. Мне эта… девушка сказала, что дома меня ждёт неприятный сюрприз… – Фея смолкла, предлагая мне продолжить.

– В виде работы, – не задумываясь, ответил я. – Много натворили без нас за эти несколько дней, поэтому она сказала правду про неприятный сюрприз.

– Всё в порядке?

– Увидишь, когда вернёшься, но пока ничего критического.

– Хорошо. Нам тебя ждать? – то есть отправляться сразу торговать или нет, имела она ввиду.

– Нет, пока без меня. Я присоединюсь, как смогу.

Сейчас всё моё внимание сконцентрировалось на Брюссели, так что отвлекаться на оружие сейчас не стоило.

Буквально на следующий день мы нанесли ответный удар. Я воспользовался планами Скрипки, однако выбрал самые незначительные и непривлекательные объекты.

– Мы могли бы ударить и по более крупным местам, – заметил он. – Это же плёвое дело! Раз-два, и готово!

– Мне не нужно разводить войну. Мне нужно заставить его действовать.

– Но так мы почти ничего ему не заденем!

– Значит, надо ничего не задеть, – холодно ответил я. – Поэтому этот склад и этот мы нет трогаем. Здесь накроем быстренько и уйдём. И ещё здесь всех под ноль и сжечь. Всё, что ближе к городу, не трогаем – за Верхний город нас могут покарать.

– А Нижний трогать, так всем плевать, – возмутился один из присутствующих. Его вроде Копной зовут из-за торчащей копны волос.

– Потому что это Нижний, – отозвался другой. – Считай, окраины цивилизованного мира. Спальные районы.

– Он прав, – кивнул я. – Что-то взрывать в Верхнем городе чревато. На небольшие перестрелки, если они пройдут тихо и быстро, и поджоги закроют глаза, но вот на взрывы и полномасштабные перестрелки, как в гангстерских фильмах или у нас на улицах, нас покарают. У нас здесь трущобы, где работает закон джунглей. У них же цивилизация, где работает просто закон. Поэтому будем брать только те, что на окраинах и которые не поднимут особого шума. Потом переключимся на те, что ближе к центру.

– Но на окраинах есть и более чёткие места, – заметил Левак. С ним мы ездили в Ханкск, насколько помню. Хороший боец.

– Я не хочу сильно ворошить и готовить его к войне. Пусть выглядит так, будто сил у нас и мозгов ни на что более не хватает. Спокойнее ему – легче нам.

Больше объяснять ничего им не пришлось.

Они просто взяли и выехали на дело, поддерживая связь со штабом. Не сказать, что мы добились каких-то грандиозных результатов, но хотя бы никого не потеряли. Зато у нас самих вспыхнуло два пункта, которые курировали дилеры. Могло быть три, но третью машину нападавших изрешетила охрана того места. И ещё одну машину выловили соколы, расстреляв всех, кто был внутри. Была попытка взять их живыми, но когда в тебя стреляют, сделать это сложно, а среди соколов сильных импульсников не имеется. Так что из трёх машин к Брюсселю вернулась всего одна.

Это было и хорошо, и плохо. С одной стороны, мы показали им, что имеем силы дать сдачи и контролируем свою территорию после произошедшего более тщательно. С другой, теперь Брюссель станет осторожнее, что нам не на руку.

Но главной новостью для меня стало то, что очнулся Джек.

Мне позвонил из больницы один из прикормленных врачей и сказал, что сегодня утром Джек пошёл на резкую поправку. С его слов, раны едва ли не сами начали затягиваться, кости срастаться, а органы восстанавливаться. Правда, при этом давление у него до сих пор низкое и дышит он только через ИВЛ, однако смерть от травм ему не грозит.

– А как же… не знаю, руки? Ожоги? Даже те же самые раны? Рубцы останутся или…

– Неизвестно. Ещё вечером он был в критическом состоянии и о какой-либо операции не могло идти и речи, а здесь мы даже не уверены, что она потребуется.