Текст книги "Цапля для коршуна (СИ)"
Автор книги: Кира Калинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
Глава 9. Сидеть! Молчать! Стоять! Бояться!
Новый день начался мирно. После зарядки и завтрака Лена забавлялась с детектором ядов, пытаясь понять, как черная капля на цепочке исчезает, словно бы вбираясь в ткань рукава или в голую кожу руки, и выныривает обратно, стоит потереть в нужном месте. Получилось где-то раз на двадцать пятый – движение ладонью чуть наискосок, в меру быстрое, но аккуратное, при этом надо видеть пресловутый дифен внутри себя, точно зная, чего ты от него хочешь: чтобы спрятался или чтобы появился. Магия, надо же!.. А использовать может любой человек.
Попутно Лена обдумывала план действий. Хватит уже биться, как бабочка о стекло, в надежде на чудо. Главная цель – возвращение домой – пока недостижима. Подбираться к ней, судя по всему, предстоит долго и нелегко. А значит, изображать Леннею все-таки придется. Вчера Дион Герд, владыка ее жизни и судьбы, говорил неприятные вещи, которые можно считать предупреждением, а можно – угрозой. Однако при этом усердно демонстрировал заботу и доброжелательность. Значит, надо сделать ответный шаг: быть милой, сговорчивой, рассудительной. Не очаровывать ни в коем разе. Расположить к себе, завоевать доверие. Но не позволить себя одурачить!
Пока настоящая роль Герда в судьбе Леннеи неясна. Он предал хозяев, возможно даже подставил, в итоге спровадив на эшафот, а сам вознесся из грязи в князи. За заслуги, так сказать, перед царем, то бишь королем, и отечеством. А вчера делал вид, что беря сиротку, его же милостью, в жены, он ей буквально жизнь спасает.
Лена скривилась. Она не любила хитрить и обманывать. Если Дион и правда пытается наладить с Леннеей добрые отношения, а не играет, как кот с мышью, вести себя с ним по-человечески будет нетрудно. Если же нет… Ладно, в отличие от Леннеи, она непредвзята. Стоит ввязаться в бой, а там посмотрим.
После обеда явилась Лисси с сообщением, что господин Тальби готов сопровождать рэйди на прогулку. Лена сделала вид, что ни капли не удивлена, тем более, что загадочный господин Тальби это почти наверняка… Точно! У дверей апартаментов переминался с ноги на ногу Лютен, худой, голенастый и явно смущенный.
Глубокий поклон, неловкое объяснение, что он тут не сам по себе, а от имени и по поручению, и если рэйди изволит, можно сейчас же пойти в сад… Просто сэр Самуэль Харрис в юности.
"Трое в лодке" Лютен, бесспорно, не читал, а тем более не смотрел, поэтому хмыкнула Лена исключительно про себя. Но юноша будто услышал. Сердито блеснул черными глазами и, покраснев, отставил в сторону согнутый локоть. Держись, мол, а то потеряешься. И вообще, шаг влево, шаг вправо…
Лена подавила злость. Не стоило обижать мальчика. Наоборот, с ближайшим помощником рэйда имело смысл подружиться. Пришлось нацепить на лицо улыбку и занять положение баржи на буксире.
Буксир оказался резвым. Во мгновение ока проволок Лену по коридорам и лестницам, позволив перевести дух только внизу, в вестибюле – беломраморном, словно замороженном. Картинный взмах рукой, и массивные входные двери распахнулись, впустив в снежное царство теплый послеполуденный свет и свежее дуновение свободы.
Лена вынудила спутника остановиться на крыльце, чтобы полюбоваться видом на широкую парадную аллею, цветники, фонтаны и пышную зелень, обнимающую эту красоту со всех сторон. Следом выскочила запыхавшаяся Лисси с каким-то барахлом в руках. Летний зонт, корзинка и что-то из одежды.
– Жакет, рэйди! На улице ветрено!
На улице лето, и солнце печет, а на Лене и так шерстяное платье. Хотя в замке жарко не было. Кстати, замок оказался дворцом, а не крепостью – только нижний этаж облицован диким камнем, и явно не из соображений фортификации. Выше – большие окна, фигурные балконы, лепные карнизы. По бокам от входа – колонны и статуи.
Лютен наконец вспомнил, что они собирались гулять, а не бегать.
– Куда желаете пойти, – осведомился шершавым баском, – в розарий, к пруду или, может, к Аметистовому гроту?
– К гроту, – решила Лена.
Интригующее название. Хотелось взглянуть, что это такое.
Лютен повел доверенную ему рэйди по мощеной дорожке налево от крыльца, пытаясь завязать светскую беседу.
– Чем вы занимались днем?
"Сидела у окошка, вышивала крестиком", – мысленно съязвила Лена, а вслух поведала, что у нее теперь есть дифен, подаренный рэйдом Гердом. Хороший повод потолковать о магии и о Дионе.
– Вам не стоит бояться ядов, рэйди, – снисходительно улыбнулся юноша. – Ваши покои защищены ото всех возможных угроз, я сам накладывал узоры.
– Ото всех? И от падения метеорита? – спросила Лена с самым озабоченным видом. Не удержалась.
Ответом стало оторопелое молчание.
– Я пошутила! – она игриво рассмеялась. – Скажите, Лютен… я ведь могу вас так называть? Сколько у вас дифенов?
Режим "блондинка" в действии. Оказывается, противная штука. И перед блондинками совестно. Вечно им достается – на пару с британскими учеными.
– Три, – ответил Лютен.
– А у рэйда Герда?
– Не знаю точно, – юноша задумался. – Штук двадцать, наверное.
– Ой, а почему так много? А у вас так мало?
– Потому что я маг и полагаюсь на свой дар. А рэйд Герд… – Лютен запнулся. – Дифены нужны ему для управления магическими предметами, для защиты от разных опасностей, тех же ядов, для поддержания сил и здоровья…
– Потому что он не маг, – осторожно закончила Лена. – Послушайте, Лютен, я понимаю, это деликатный предмет, но раз уж мы с рэйдом должны пожениться, мне важно знать… Его я спросить не могу, ему ведь будет неприятно. Так может, ты мне объяснишь? Я ничего не понимаю в магии. Нет, я знаю, что был импульс, но… как это произошло? Почему он потерял дар?
Про глаз она спрашивать не стала. Пока не стала. И так было чувство, что шла по минному полю – среди птичьего пения и кустов акации, вдыхая запах цветов и нагретой солнцем листвы. Что на самом деле знала и чего не знала Леннея, и могла ли она обсуждать эту скользкую тему?
Лютен остановился, Лена на всякий случай убрала руку с его локтя и сделала шаг в сторону, заметив, что Лисси идет за ними. Видимо на случай, если рэйди головку напечет. Или незамужней девице благородных кровей невместо гулять наедине с посторонним мужчиной?
Лютен насупил брови, но все же ответил:
– Это случилось при аресте заговорщиков, во время их тайной сходки. Когда рэйд Дювор увидел рэйда Герда на стороне королевских ликторов… – глаза из-под черных бровей взглянули на Лену то ли с опаской, то ли с подозрением. – Я попробую объяснить. Когда на вас энтоль и вам отдают команду, вы в принципе не можете ослушаться, но все равно подчиняетесь осознанно. Вы же слышите и понимаете, что вам приказывают. Именно поэтому рэйд Герд сумел в конце концов вскрыть узоры принуждения. Но есть две немые команды – "Убей" и "Умри". Они подаются мысленно в чрезвычайных случаях. Тот, кто на это решается, должен потом обосновать свой поступок перед его величеством. Но рэйду Дювору было нечего терять, и он отдал рэйду Герду приказ убить себя. То есть создать узор "Огненное копье" и направить себе в глаз, чтобы выжечь мозг. В последний момент рэйд Герд осознал, что делает, и сумел ослабить импульс. Но ущерб был нанесен, дар рэйда Герда выгорел. Глаз он тоже потерял. Это вы хотели услышать, рэйди? – закончил юноша резко, буравя Лену горящим взглядом.
Вот так история. Лене стало очень и очень не по себе.
– Спасибо, что рассказал, – произнесла она серьезно.
Но этом следовало остановиться. Но один вопрос занимал Лену с того момента, как она увидела изувеченное лицо рэйда. Почему оно не заживает? В медицине Лена смыслила мало. Может, для ожога, тем более магического, это нормально. Но у них же есть серебряные "змейки", способные за секунду заживлять ссадины на руке. Неужели этим чудо-артефактам не хватило пяти с лишним месяцев, чтобы справиться с последствиями пресловутого "Огненного копья"? За полгода любая поверхностная рана затянется сама. Так почему лицо рэйда выглядело так, будто его кошки драли?
– А… – начала Лена, пытаясь сформулировать вопроc потактичнее.
– Обо всем остальном вам лучше спросить самого рэйда Герда, – отрезал Лютен.
– Ты, конечно, прав, – заверила Лена и, глубоко вздохнув, возвела свою внутреннюю блондинку в десятую степень: – Но представь себя на моем месте. Вообрази, что родители подобрали тебе невесту. Дочь важного человека. Или сестру…
Мальчик отчетливо насупился. Ага, не нравится?
– Объяснили, что если не женишься, тебе будет очень и очень плохо. В общем, деваться некуда. Однако у невесты есть тайны и странности, которые тебя смущают. Например, кажется, что девушка не совсем здорова. Ты же не будешь приставать с расспросами к ней самой, это неприлично, ты постараешься выяснить правду у кого-нибудь другого.
Только сейчас Лена заметила, что уже в который раз обратилась к секретарю Герда на "ты". Может, поэтому он и злится? Глаза – черные щелки, прыщавые щеки горят лихорадочным румянцем. У них же тут этикет, условности, светское обхождение, а Лена с ним запросто – молоденький же совсем. Она мило улыбнулась и поспешила исправить свою оплошность:
– Я никого не хочу обидеть, поймите меня правильно. Но брак – это серьезно, и если с вашей невестой что-то не так, лучше узнать об этом заранее, правда? Просто для того, чтобы…
Закончить мысль она не успела. Лютен вдруг страшно побагровел и, брызнув слюной, гаркнул:
– Молчать! Не смейте оскорблять рэйда! Вы, капризная, жестокая дура!.. – он осекся. – Я вам запрещаю!
Вот как так? Она же изо всех сил старалась выражаться обтекаемо, обрисовала чисто гипотетическую ситуацию и вообще Диона Герда не упоминала. Немного увлеклась, это верно, не приняла паренька всерьез.
Лена открыла рот, желая извиниться и уверить, что не имела в виду ничего плохого, но… внезапно это показалось неважным и ненужным.
– Все, прогулка окончена! – выпалил Лютен. – Возвращаемся!
И схватив Лену за локоть, поволок в сторону дворца. А она даже возразить не могла и лишь торопливо перебирала ногами, подстраиваясь под стремительный шаг молодого мага. Мысли все время возвращались к моменту, когда Лютен заорал на нее, из его рта полетела слюна, и показалось, что брызги превращаются в красные искры, а искры свиваются в спираль. Она еще подумала про дифены и яды. Но Лютен не гадюка, чтобы брызгать отравой.
Юноша протащил ее по лестницам, втолкнул в комнату:
– Сидите здесь! – и захлопнул перед Леной дверь.
А она подошла к столу, села на угодливо подскочивший стул и уставилась в пространство, понимая, что капитально влипла. Она не могла встать даже для того, чтобы сходить в уборную.
Когда за окном стало смеркаться, Лисси подала ужин и подивились молчаливости рэйди. Лена знаками попросила принести бумагу и карандаш, готовая, если служанка не поймет, писать соусом на салфетке.
Служанка поняла. Первым делом Лена нацарапала вопрос: "Рэйд дома?" Читала она на гадарийском без затруднений, а вот письмо все-таки давалось тяжело. Пальцы как будто не понимали, как надо двигаться, чтобы получить нужные символы.
Поняв, что рэйди не может говорить по магическим причинам, Лисси всполошилась и предложила позвать… да, да – господина Тальби. Потому что рэйд Герд еще не вернулся из Мельи. Лена попросила передать Диону записку, когда объявится, даже если это произойдет среди ночи.
Но он так и не пришел.
Лена положила голову на руки и закрыла глаза.
Блондинка из нее не получилась. Мата Хари – тоже. Вернее, получилась исключительно в том смысле, что как и знаменитую шпионку, ее раскрыли и покарали. До расстрела не дошло, но все еще впереди. Ах да, план "быть милой" тоже с треском провалился. Как и попытка не принимать происходящее всерьез.
И все-таки интересно, отчего мальчишка взбеленился. Решил, что она намекает на дурную болезнь? Вот честно, даже в голову не пришло. Да и не похоже. Она ни капли не врач, но книжки читала.
Хотя постой, рэйд сказал, Леннея разбила парню голову. Время прошло, обида осталась?
А если… Лена нервно хихикнула. Дион и Лютен. Нет, а что такого? Сразу понятно, почему рэйд с легкостью отказался от притязаний на хорошенькую "невесту": ему это великодушие ничего не стоило. А Лютен просто ревнует. И в то же время боится выдать себя. Кто знает, насколько у них тут с этим строго…
Как, на ваш взгляд, поступит Дион, узнав, что произошло?
Дион
Айдель Шело любил солнце. Его кабинет занимал целый этаж наверху угловой башни старого дворца, отданного под королевское училище магии. Небо обнимало башню со всех сторон, свет простреливал насквозь – казалось, что просторный круглый зал парит в воздухе. От частокола окон по каменному полу стелились сияющие полосы, сходясь к воображаемой оси в центре, будто спицы колеса. Вдоль стен под окнами в длинных низких ящиках летом и зимой цвел жасмин – маленькая прихоть сильнейшего мага Гадарии.
Тонкий цветочный аромат смешивался с мятными духом из фарфоровой баночки на краю огромного лабораторного стола, загроможденного книгами, бумагами, глиняными плошками, колбами, тиглями, большими и маленькими зеркалами, предназначенными для оптико-магических опытов, мотками проволоки, великтовыми заготовками для дифенов и других артефактов, щипцами, кусачками, молотками и прочими инструментами.
Дион взял баночку в руки, провел пальцем по ободку вокруг отверстия, но к желеобразной массе внутри не притронулся.
– Никакого подвоха, – сказал Айдель. – Мы проверяли даже методом Клейта.
Он сидел на углу стола – профессорская мантия расстегнута, черные волосы с проседью растрепаны, как у непутевого студента.
– Но сам понимаешь, с Иэнной нам не тягаться.
Дион кивнул. В странах Леоры магия возрождалась в муках – на руинах разрушенных академий и пожарищах сожженных библиотек. А для одаренных Иэнны имперская традиция не прерывалась ни на день. Сколько было забыто, сколько пришлось открывать и изобретать заново – пока маги княжества, опираясь на знания предков, уверенно двигались вперед. Казалось, за стеной тумана само время шло быстрее: Иэнна обогнала остальной мир на века, если не на тысячу лет. Дион закупорил баночку, достал из черного бархатного футляра драгоценного паучка, покрутил в пальцах. Если князь вложил в свой подарок шип с ядом или смертоносное заклятье, способное снести Гадарию с лица земли, вся профессура училища вместе взятая не доищется до правды.
Встав перед зеркалом, Дион осторожно приложил паучка к повязке на глазу и похолодел: тонкие лапки дрогнули, впиваясь в плотную кожаную накладку. Было чувство, что полдюжины острых жал сейчас пройдут насквозь, вонзятся в плоть, в мозг. Но паучок затих, притворившись обычным украшением, и вдруг исчез из виду вместе с повязкой, а из глубины зеркального коридора на Диона взглянул человек из прошлого – два глаза, две брови, здоровое и, что скрывать, привлекательное лицо.
В отличие от иллюзии, созданной князем в Иэнне, обманывать осязание паучок не умел. Дион провел пальцами по повязке и поморщился, задев корявый рубец на щеке. Потом отступил на шаг, хмуро вглядываясь в свое фальшивое отражение.
– Надеешься завоевать ее сердце? – мягко спросил Айдель.
Дион усмехнулся.
– Надеюсь, что не буду ей противен… Когда-нибудь.
Он считал свое увечье гораздо меньшим несчастьем, чем потерю дара. Но не мог не признать хотя бы перед собой: его задевало, когда люди вздрагивали и отворачивались, встречаясь с ним взглядом, или напротив, таращились с алчным любопытством, – и задевало сильно. Впрочем, он научился извлекать из этого пользу: выбитого из колеи человека легче склонить к уступке, а наглец, встретив уверенность вместо смущения, быстро стушуется. Так стоило ли что-то менять?
Дион двумя пальцами взял паучка за бока, паучок поджал лапки и остался у Диона в руке, успев отразиться в зеркале вместе с глазной повязкой и обезображенной щекой. Маску Дион носил только в присутствии дам и короля.
– Когда мужчина настойчив и терпелив, женщина обречена покориться, – глубокомысленно изрек Айдель.
Дион хмыкнул:
– Ты бы хотел покорности от своей Маруты?
Двадцать пять лет назад юная дочка шальдеронского пекаря сбежала из дома, чтобы связать свою жизнь с одаренным, была рядом, пока он поднимался от рядового ликтора до главного придворного мага и начальника училища, родила ему пятерых детей. И лишь после королевского эдикта смогла наконец выйти за Айделя замуж.
– Иной раз еще как! – засмеялся ее супруг перед Истиной и людьми.
Элдре Диона.
Они были близки, как отец и сын, но некоторые вещи Дион предпочитал с Айделем не обсуждать. Например, разбитое зеркало в подземелье замка ин-Скиров, с рамой, в которую зачем-то встроены камни стихий. Во времена империи их использовали для нагнетания энергии или в качестве узловых точек при построении узоров общего действия. Зачем камни в зеркале? Для работы с отражением?.. Скажем, при примерке в модном салоне. Леннея могла обнаружить зеркало случайно и просто развлекаться. Не осознавая или не понимая того, что делает. Поэтому ей нечего сказать? Или она ни при чем, и есть кто-то другой?
А набор знаков прелюбопытный. Стремление к переменам, переход в бесконечность. Так и хочется предположить что-нибудь фантастическое. Вроде… дверей в обитель духов? Но символьная магия отмерла не одно столетие назад, а иные миры посещали только герои старых имперских сказок. Да и Леннея определенно не дух. Дион усмехнулся про себя. Украдкой бросил взгляд на элдре. Чутье кричало, что о странностях девчонки лучше помалкивать…
Десять лет назад старик Бодуэн назначил Айделя придворным магом, сняв с него энтоль. А значит, элдре привязывало к трону нечто более крепкое, чем студенческая присяга. И еще. Айдель, казалось, знал, что Дион кое о чем умалчивает, – и одобрял это…
– Кстати, о женской покорности, – веселье пропало из голоса придворного мага. – Не хочешь подвергнуть свою маленькую рэйди глубокому допросу?
– Нет!
Слово сорвалось с губ, как камешек из-под подошвы на крутом склоне. С треском отскочило и понеслось вниз.
За горячность, за резкий тон стало неловко, и Дион добавил с полуулыбкой:
– Ни к чему. Энтоль научит ее благоразумию. А дальше – посмотрим…
Залезть к ней в голову, как к воришке Ужу? Дион вспомнил его закатившиеся глаза и повторил про себя: "Нет". Один раз Леннея уже пережила глубокий допрос – после ареста отца и брата, и это лишило ее остатков душевного равновесия. Но тогда речь шла об убийстве короля. Сейчас нет причин подозревать ее в чем-то настолько страшном. Есть вопросы. Много вопросов. Жгучее любопытство, точащее душу. Он просто с ума сходит, пытаясь понять, что с ней произошло. Но это не повод… Рано или поздно все откроется. Незачем спешить. Он хочет расположить ее к себе, приручить, если угодно, а не сломать.
– Как знаешь, – Айдель усмехнулся. – Кстати, Лаэрт поделился со мной бутылкой легейского из своих погребов. Откупорим?
Дион осознал, что бездумно поглаживает перстень ин-Клоттов – в который раз за эти дни. Прикосновение к цапле отозвалось мыслями о Леннее, неясными беспокойством и едва уловимым теплым холодком в груди. Невозможное сочетание – тепло и холод, но иначе описать свои ощущения Дион не мог.
Намеренно тронул другой перстень, княжеский подарок. Скользнул пальцем по зернистому рисунку, очерчивая силуэт коршуна, и прислушался к себе. Тепло, одно тепло, без холода. Мягкий всплеск воздуха, далекий шорох крыльев, и где-то на самой грани восприятия – пьянящее обещание свободы, недосягаемой, как само небо.
Приманка. Насмешка. Вечный соблазн.
Следовало снять перстень, засунуть подальше, и пусть его украдут вместо цапли – это только к лучшему…
Айдель соскочил со стола и направился к тяжелому, отделанному бронзой шкафу, в котором держал ядовитые химикаты и дорогое вино, на ходу рассказывая, что рэйда Веллис наконец назвала сумму выкупа за Нельгара.
Десять тысяч керм. Баснословные деньги.
Но и маг ей достался непростой. Талантливый конструктор и изобретатель, возможно гений. Дион слышал лишь о некоторых его разработках, а их были десятки – и это к двадцати пяти годам! Новые фугаты, вдвое быстрее и грузоподъемнее прежних, дешевые и практичные наземные экипажи, способные заменить капризные родды, автономные леветирующие светильники повышенной мощности, усилители для производственных генераторов энергии – все это пригодилось бы не только ведомству дорог, мостов и воздушных путей. А проект установки по перемещению материальных предметов обещал настоящий переворот в области транспорта. Но хозяйка запрещала Нельгару заниматься серьезным делом, заставляя клепать игрушки для увеселения своих многочисленных гостей, и лишь изредка продавала недоработанные изобретения – от собственного имени, разумеется.
– Мы уже объявили сбор денег. Поучаствуешь?
Дион достал чековую книжку и подошел к письменному столу, чтобы взять перо.
– Половину, не больше! – предупредил Айдель. – Ты не можешь выкупить всех.
– Почему же? – Дион зло усмехнулся и вырвал подписанный чек. – Пусть золото ин-Скиров послужит благому делу.
Они выпили по бокалу, споря о том, на что лучше потратить золото ин-Скиров, потом Дион вернулся в ведомство и, как всегда, с головой увяз в бумагах. Только сейчас он начал более-менее разбираться в нюансах организации транспортного сообщения – и потихоньку исправлять ошибки, совершенные в первые месяцы. Тогда он действовал, опираясь лишь на здравый смысл и советы плутоватых доброхотов. Понимал, что его водят за нос, но не мог сообразить, в чем и как.
Пришло время по одному убирать ненадежных людей, выдвигая на их место способных и, хотелось верить, честных.
Две недели назад удалось наконец спровадить в отставку заведующего отделом мостов. Господин Кольбо был человеком рэйда Миллена и через подставных лиц отдавал высокородному патрону все заказы на строительство и ремонт. Выяснить это было лишь половиной дела: если убрать продажного чиновника просто так, рэйд Миллен и его друзья в совете расценят это как объявление войны, а к войне Дион пока не готов. Господина Кольбо подвела банальная жадность – он подворовывал у своего покровителя, и Дион дал тому это понять. Теперь следовало ждать ответного хода…
Когда свет солнца за окном сменился огнями фонарей, он поехал на улицу Шарманщиков, поднялся в мансарду четырехэтажного синего дома, позволил легким женским рукам стянуть с плеч сюртук и увлечь себя на свежие простыни. Кожа Миды пахла цветочным мылом, губы были сладкими и податливым. Как всегда – вот уже без малого четыре года. Мида встречала лаской и поднадзорного мага с энтолем на руке, и богача с изуродованным лицом под маской. Просто принимала Диона таким, какой он есть.
Жаль, не его одного. Мансардную квартирку в синем доме на улице Шарманщиков время от времени посещали еще двое нежадных господ. Сейчас Дион мог купить этот дом и его жильцов с потрохами, но не видел смысла что-то менять. Мида, очевидно, – тоже. Он дал ей достаточно денег, чтобы бросить все и безбедно зажить где-нибудь в Киланте. Однако Мида не хотела бросать все. Службу у госпожи Альмар, доход от нежадных господ – и Диона, пока он заинтересован в их связи…
– Значит, ты больше не придешь? – спросила девушка, уткнувшись носом ему под мышку. Дион погладил светлые волосы, улыбнулся.
– Приду. Куда я денусь? Но после свадьбы придется некоторое время соблюдать приличия.
Уличные фонари наполняли комнатку белесым мертвенным светом. Виден был стол у пыльного окна, чашки, из которых они пили травяной чай с медом, старый резной буфет с приотворенной дверцей, комод, накрытый вязаной салфеткой. Дион опустил веко, представляя, что он в замке, а теплое гибкое тело в его объятьях принадлежит другой девушке. Пусть это невозможно. Даже если он последует совету Айделя и настоит на своих правах, Леннея не станет так же ласково и доверчиво льнуть к нему. Никогда.
Странно все-таки. Полгода назад он и женщину в ней не видел. Фарфоровая кукла в холодных глянцевых бликах. Как все могло измениться за пару дней?
Утром, уходя, он привычно оставил на комоде веер банкнот помельче, чтобы не пришлось разменивать. Жаль, не подумал о прощальном подарке. Но время до свадьбы есть. Может, стоит заглянуть на улицу Шарманщиков еще раз?
Через час Дион был в замке. На лестнице его перехватил Берт. Камердинер винил себя за то, что не доглядел за племянником, и был полон рвения.
– Эм-рэйд, вам записка. Лисси вчера принесла, хотела передать лично, но вас все не было. Волновалась очень.
– Лисси? – встревожился Дион. – Что-то с рэйди Дювор?
– Не знаю, эм-рэйд, – смутился Берт. – Лисси сказала, она не говорит.
Не говорит? Что еще за тайны?
Он развернул листок, поданный на маленьком серебряном подносе, и прочел нацарапанное чужим корявым почерком: "Зайдите ко мне! Пожалуйста!! Скорее!!!"
В голове закрутились самые безумные предположения. Что еще выкинула эта девчонка?..
Он коротко стукнул в дверь и сразу же вошел, наплевав на приличия. Леннея спала сидя за столом, но едва он ступил в комнату, вскинула голову и развернулась к нему всем корпусом, держа перед грудью лист бумаги с надписью крупными буквами: "Ваш Лютен – скотина! Прикажите мне говорить!"
