Текст книги "Цапля для коршуна (СИ)"
Автор книги: Кира Калинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Глава 4. Раб, который стал рэйдом
В ночи кабинет рэйда казался зловещим. Тьма дышала и двигалась, шелест дождя за окном напоминал змеиное шипение. Лена даже позволила себе мысль о магии страха, рассеянной в воздухе, чтобы отваживать охотников до чужого добра. Хотя отлично знала, что не по себе ей совсем по другой причине: впервые в жизни она ощущала себя настоящей воровкой. Одно дело брать еду и книги, и совсем другое – красть деньги.
Если удастся их найти. Если рэйд вообще держал деньги в кабинете. А где еще? В спальне? Потайной дверцы там не было, только глазок. Можно рискнуть и пробраться через дом – пока хозяин в отъезде и спальня пуста. Но внутри замка Лена не ориентировалась. Если наугад шнырять туда-сюда, заглядывая во все двери подряд, даже ночью можно нарваться на неприятности.
Первым делом Лена проверила шкатулку на письменном столе – какие-то документы – и выдвинула верхний ящик из правой тумбы. Сейф ей не нужен. Даже если найдет, взломать не сумеет. Но вряд ли рэйд прячет все деньги в сейфе. Наличные на мелкие расходы должны быть под рукой. А что для члена королевского совета – мелочь, для девушки в бегах может стать целым состоянием. Или хотя бы подспорьем на первое время. Драгоценности Леннеи она продаст потом, когда обживется, осмотрится и поймет, как в этом мире все устроено.
В верхнем ящике не было ничего, кроме стопки бумаги и писчих принадлежностей. Второй и третий оказались заперты. Но другого Лена и не ожидала. Для взлома прихватила с собой пару ножей и вилок, крепких, прочных – не чета тем, что остались на родной кухне. Лом, конечно, лучше, да где его взять? А что пропажа откроется… Один вор в доме уже похозяйничал, так почему не влезть другому? На Леннею сразу не подумают, а когда найдут подземное убежище, это будет уже неважно.
Лена неумело вклинила кончик ножа в щелку между ящиками, надавила… нож соскользнул. На благородном дереве цвета темного ореха (может, это и есть орех?) осталась маленькая ссадина. Жаль добротную вещь. Но спасибо, не по руке.
В принципе, замок ин-Скиров со всем, что внутри – наследство Леннеи, а Лена сейчас за нее. Имеет моральное право брать, что требуется. Да-да, и с чистой совестью придумывать себе оправдания. Любопытно, что тут в ходу – золотые монеты, бумажные ассигнации, раковины каури, шкурки соболя, зерна кофе или нечто такое, в чем человек из мира электронных платежей и пластиковых карт просто не сможет распознать деньги?
Лена подняла взгляд на книжный шкаф у стены, справа от которого чернел зев потайного хода. Еще одна причина, по которой ей хотелось попасть в кабинет рэйда. Если в библиотеке, собранной прежними владельцами, не было книг по магии, возможно, они найдутся тут, поближе к новому хозяину. Лена повела световым шаром вдоль кожаных корешков, невольно любуясь блеском витиеватых золотых надписей.
Внезапно за спиной послышался шорох.
Шар в ее руках подпрыгнул, свет расплескался по стеклянным дверцам, будто вода из чашки.
Пригрезилось?
Лена вросла в пол, став одним большим ухом. Правда, у уха было сердце – и оно колотилось, гоня по жилам леденящую жуть. Тишина камнем давила на плечи. Даже дождь за окном перестал и напольные часы по другую сторону шкафа онемели, словно в испуге.
Вот же Фобос и Деймос! Нет там никого! Надо просто обернуться и посмотреть…
– И правда неожиданность, – произнес мужской голос с усталой насмешкой. – Но приятная ли?..
От этого голоса Лена провалилась в черную дыру, где умирали звезды и скалились чудовища – и кабинет рэйда кружился, рассыпаясь на осколки, и звенел, не смолкая, вопль, полный звериного ужаса…
А Лена падала, падала – и упала. Больно ударившись грудью о плоское и твердое. Плетью по нервам стегнул окрик: "Прекрати истерику!"
Черная дыра закрылась, но ужас остался. Под щекой было сукно столешницы, чужие руки тисками сжимали локти, сзади давило мужское тело…
Добегалась.
– Только попробуй, гад! – Лена бессильно дернулась, хватаясь взглядом за нож, лежащий в двадцати сантиметрах от лица. Пока – взглядом.
Из-за спины ответили неприятным смешком.
Надо дождаться, когда он отпустит руки. А он отпустит, ему придется – хотя бы для того, чтобы задрать ей юбку…
Лену рывком поставили на ноги, развернули, и она уставилась прямо в изуродованное лицо рэйда Диона. Лоснилась содранная кожа, рубцы сочились сукровицей, черная кожаная накладка прикрывала отсутствующий глаз. Другой, целый, серо-стального цвета, глядел на Лену с холодной неприязнью:
– Успокоились?
Она тряхнула головой, пытаясь отбросить упавшую на глаза прядь волос.
– Отпустите меня.
Слова вышли сухими и хриплыми. Горло саднило. Это что, она криком сорвала голос?
Лена не надеялась, что рэйд выполнит ее требование. Но он убрал руки и даже отступил на пару шагов, внимательно рассматривая свою добычу.
– Свет.
Не меньше дюжины шаров вспыхнули разом, залив кабинет белым сиянием. Лена зажмурилась. Что с ней только что произошло? Испугалась, это понятно. Когда тебя застают в темноте за взломом чужого стола, причем застает человек, от которого ты скрываешься, немудрено удариться в панику. Но чтобы вот так потерять голову… потерять себя?
Она глядела на рэйда, не в силах унять дрожь, и внезапно поняла: это не ее страх. Вернее, не только ее. До сих пор тело Леннеи служило Лене как родное, но сейчас это тело за компанию с мозгом отреагировало на появление врага безобразным срывом, без церемоний отстранив новую хозяйку от управления.
Что, если Леннея вовсе не ушла в другой мир, а затаилась где-то в паутине синапсов и нервных волокон, готовая в любой момент перехватить контроль?
Эта мысль пугала больше, чем человек напротив.
– Значит, вы в самом деле прятались здесь. А я, признаться, не верил, – в голос рэйда вернулась насмешка. – Зашел, чтобы положить документы в сейф, а тут приятный сюрприз… Да, все-таки приятный.
Он скользнул по Лене взглядом.
– Кража с кухни три дня назад – ваших рук дело? Я велел поставить там ловушки. Вы знали? Поэтому сегодня вышли через кабинет. Или искали что-то? Книжку – почитать перед сном?
Ну да, он же застукал ее около шкафа.
– По магии, – сказала Лена на пробу. Вдруг удастся договориться.
По лицу рэйда стало ясно: ответ неверный. Он весь закаменел, губы поджались, единственный глаз опасно сузился. Будто… будто его жестоко оскорбили.
Лена невольно задержала дыхание. Происходящее до сих пор казалось не до конца реальным. Этот огромный элегантный кабинет, летний дождь, вновь забарабанивший в окно, человек с разбойничьей повязкой на глазу, который поймал ее, как бабочку в сачок.
– Нож, вилка, корзинка. – рэйд Дион обошел стол, беззаботно открывая Лене путь к потайному лазу, подхватил со стула кошелку, взятую, чтобы сложить краденое. Другой тары в убежище Леннеи не нашлось. – Хотели устроить пикник? А где закуски?
Развлекается, гад.
– Кстати, мне стоит вас обыскать. Вдруг вы прячете под юбкой стилет, а в лифе – яд?
Он приблизился с таким видом, будто намеревался привести угрозу в исполнение.
Лена не попятилась и не отвела глаз. Он мог сделать с ней, что угодно, когда она упиралась носом в стол, однако не стал. Значит, сейчас просто запугивал.
Она вздернула подбородок. Что в таких случаях говорят настоящие леди?
– Не прикасайтесь ко мне!
Ладони Диона тяжело легли на плечи. Лена запоздало подалась назад – но куда там. Интересно, хватит ли тонкой ручке Леннеи проворства и силы, чтобы съездить мерзавцу по драной роже? Лена решила проверить, но мужчина ловко перехватил ее запястье.
– И что теперь, маленькая рэйди? – спросил с издевкой. – Велите меня выпороть?
Лена решила, что ослышалась. Что это – старые обиды?..
– А-а, – процедила она, – так вы решили показать, кто теперь хозяин положения? Поздравляю, вы справились с девушкой. Гордитесь собой?
Ухмылка пропала с его лица – словно мел с доски стерли.
– Нет.
Рэйд отошел в центр комнаты, чтобы подобрать с пола тонкую синюю папку. Видно, бросил или выронил, когда кинулся ловить непрошеную гостью. Лена следила за ним, морщась, как от боли. Надо же было так глупо попасться! А он снова обогнул стол и открыл в стене дверцу, замаскированную под дубовую панель, не беспокоясь ни о том, что выдал Лене местоположение сейфа, ни о том, что повернулся к ней спиной.
Нельзя упускать такой момент. Нож под лопатку? Световым шаром по темени? Лена отлично понимала, что не сможет убить человека. Да и ни к чему. Ей нужно всего пять секунд. Три – чтобы на цыпочках добежать до потайного лаза. И еще две, чтобы нырнуть внутрь…
В последний момент Лену схватили за талию, втащили обратно в кабинет и прижали к стене.
– Куда же вы? – прорычал рэйд, его одноглазый взгляд дулом уперся ей в переносицу. – Негоже невесте уходить без свадебного подарка!
Больно сжав руку, он защелкнул на Ленином запястье тонкий браслет: кожа ощутила холод металла, но сверху лаково поблескивали пластины полированного малахита.
– Что это? – прошептала она, чувствуя, как напряженные мышцы сами собой расслабляются, а в голове появляется странная легкость.
– Угадайте, – мрачно усмехнулся рэйд, но видя ее растерянность, снизошел до объяснений: – Энтоль. Мой был черным. Для вас, Леннея, я подобрал отделку под цвет глаз.
Он больше не держал ее. Будто дразня возможностью бегства, отступил подальше.
– Хотите проверить, как действует? Подойдите ко мне!
Она сделала, как велено – ослушаться даже в голову не пришло.
– Расстегните верхнюю пуговицу.
Пальцы сами собой поднялись к горлу. Не было ощущения, что кто-то силой понуждает мышцы сокращаться или ломится в разум, дергая за ниточки воли – Лена делала то, что делала, потому что не могла иначе. И в то же время точно знала, что не хочет этого. Не хочет подчиняться.
– Теперь вторую, – приказал рэйд.
И Лена опять послушалась, ужасаясь сама себе.
– Довольно. Застегнитесь, – он говорил резко и сухо. – Как отпираются потайные двери?
– Надо сказать "Откройся".
– Где еще есть ходы?
– В библиотеке. В спальне…
– Моей или вашей?
– Моей, – отозвалась Лена.
Правильнее было сказать – Леннеи, но это требовало усилий, а совершать усилия не хотелось.
– Очень хорошо, – рэйд усмехнулся, – Да, я больше не маг, но изготовлять артефакты не разучился, а зарядку взял на себя мой секретарь. Он способный юноша и очень старательный. Могу заверить, слабых мест в этом энтоле нет.
Рэйд взглянул на Лену, словно ждал какой-то реакции.
– Зачем?.. – спросила она.
– Вы больше не сможете сбежать. Не причините вреда ни себе, ни мне, ни моим людям, а когда настанет время предстать перед лицом Истины и произнести брачные клятвы, вы скажете "да". Идемте, я провожу вас в новые покои. Смею надеяться, без потайных ходов.
Повинуясь его жесту, Лена направилась к дверям. Казалось, в животе у нее шевелятся змеи – целый клубок черных холодных змей.
– Послушайте… – вздохом слетело с губ.
В голове уже складывалась речь: "Я из другого мира, и нам с вами нечего делить. Если хотите, я буду притворяться вашей невестой, пока вы ее не вернете – мне не трудно. И браслет не нужен". Но слова почему-то не хотели выговариваться.
Дион остановился, вопросительно повернув к ней голову, и Лена тоже остановилась. Сердце билось так, словно она пробежала марафон, в висках бешено стучала кровь.
Нет, она все-таки скажет! Пусть он не поверит, пусть сочтет ее сумасшедшей… Все, что угодно, лучше, чем это слепое подчинение.
– Я не… – воздух в горле стал куском стекла, твердым и острым. – Не… не могу…
Темный коридор за дверями начал куда-то проваливаться.
– Что с вами, Леннея? – рэйд мягко поддержал ее под руки.
Стекло в горле обернулось льдинкой и растаяло.
– Голова закружилась, – прошептала Лена. – Наверное, от счастья.
Дион беззлобно хмыкнул. Значит, сарказм ей разрешен.
Как только Лена оставила попытки признаться в своем иномирном происхождении, ей сразу стало легче. Физически. Но в душе разлилась мертвящая тоска. Лена не замечала, что по щекам катятся слезы, пока рэйд не сказал:
– Не плачь, девочка, – и сочувствие в его голосе было хуже пощечины. – Никто из нас не свободен. Смирись, так будет проще.
Дион
Поспать этой ночью так и не удалось. Сначала, прихватив с собой Лютена и пару лакеев, он наскоро осмотрел потайные ходы, цепенея от мысли, что все это время каждое его слово могло стать достоянием чужих ушей, а дом был открыт для убийц, воров и лазутчиков.
Лютен оправдывался, твердя о родовой магии, которая слушается лишь хозяев, хотя это явно был не тот случай, и о необыкновенно сильных скрадывающих узорах, затмивших ему глаза. Восемнадцатилетний мальчишка – конечно, опыта не хватает. Но Дион ему верил. А это важнее мастерства.
Только Леннею в итоге едва не прошляпили. Пара умельцев, сопливый да калечный…
Казалось, в груди засел ржавый гвоздь. Как бы искусны ни были прежние маги ин-Скиров, Дион был уверен, что сумел бы учуять пустоты в стенах и разглядеть орнаменты прикрытия. Если бы Аспер Дювор не забрал с собой в могилу его дар.
Но у всего есть цена. Дион жив, а душа Дювора стынет в ледяной бездне льгоша. Убийцы заплатили по счетам. И это того стоило.
Все-таки жаль, думал Дион, что в свое время ему не пришло на ум поискать в замке секретные ходы – просто из любопытства. Здание старое, с историей, поблизости руины имперских времен. Он же играл среди этих руин с детьми слуг, спускался в дышащие тьмой и сыростью провалы, рискуя свернуть себе шею. Тогда его дар только просыпался. А потом в жизни не осталось места для мальчишеских фантазий…
Зато сейчас в голове кружился рой вопросов и самых немыслимых предположений. Кто и для чего так заботливо обустроил подземное пристанище? Что это за зеркало в обрывках узоров, которые поставили Лютена в тупик? Нет ли тут связи с исчезновением отца? А может, и с побегом деда…
Под утро они с Лютеном спустились в темницу ин-Скиров, в кое-то веки не пустовавшую, чтобы допросить прощелыгу, который подбил Ханно на кражу. Заурядный жулик, как и сказал Лютен. Не рыжий, не рябой, не хромой – черноволосый молодчик одних с Дионом лет. Кличка Уж. Кто бы мог подумать, что он в самом деле явится к дубу у пруда и полезет в дупло – будто нарочно для того, чтобы попасть в засаду.
Дифены с него содрали прямо на месте. Семь штук, и только два оказались действующими: для обмана защитных узоров и для сокрытия внешнего облика. На отвод глаз, как выразился сам вор. Остальное – пустышки, проданные из-под полы ведьмой-мошенницей. На удачу, на ловкость рук… Обычная дребедень для глупцов, путающих магию с суеверными бреднями.
Дион прошелся по камере, мрачной, но сухой и чистой, взглянул на маленькое зарешеченное окошко над головой и обернулся к секретарю, как раз успевшему растолкать узника:
– Печати проверил?
– Печати? У этого? – Лютен, похожий на черного нахохленного журавля, виновато кашлянул: – Не подумал, элдре.
И бросился исправлять ошибку.
Дион поглядел, как он суетится вокруг вора, и не выдержал:
– Ты что, рисуешь все десять проверочных узоров? Используй единую формулу Гейра.
Мальчишка закусил губу:
– Сложно очень – с недосыпу…
– Упражняться надо больше, – буркнул Дион.
Нужные узоры сложились в уме за пару секунд. Кинуть бы их на вора, как сеть… Он подавил вздох.
– Ладно. Делай, как знаешь.
Полчаса на проверку, еще четверть часа на взлом.
Вор не мог вырваться, только щурил глаза, кривил щербатый рот, нервно вихляя тонким гибким телом. В самом деле – Уж. Свет из окошка падал на узкое плутоватое лицо, без жалости выставляя на показ следы оспы на нездоровой коже желтовато-глиняного оттенка. Зрачки вора бегали, ресницы дрожали.
И этот человек подрядился выкрасть реликвию имперских времен?
Но печатей на нем было слишком много. Больше, чем Дион видел на ком-либо. И поддались они слишком легко…
– Все свежие, – пробормотал Лютен. – Вот интересная. Должна способствовать заживлению ножевых ран. А у этой странная формула… Если я правильно понимаю, стирает память. При некоторых условиях. Хорошо, не убивает…
Последняя печать, и вор оказался свободен. Передернул плечами, будто проверял, слушается ли тело, и загундосил в нагловато-жалобной манере, глотая слова:
– Э, эм-рэйды, за что Ужа убивать? Уж плохого не делал. Погулять вышел, воздухом подышать, птичек послушать. Нельзя, так нельзя. Извиняйте, не знал. Чего ж сразу в кутузку? Ты б, эм-рэйд, Ужа отпустил. Уж в долгу не останется…
Лютену в лицо бросилась кровь.
– Кто велел тебе выкрасть кольцо? – выкрикнул он.
– Кольцо? Какое кольцо? – оскалился вор. – Уж чужого не берет!
Лютен оглянулся, зло блестя глазами цвета ежевики.
– Разрешите поднажать, элдре?
Едва Дион кивнул, руки молодого мага взлетели, сплетая невидимые узоры. Вор застыл, отчаянно тараща влажные глаза. Дион прислонился спиной к холодной стене, скрестил руки на груди. Хотелось спать. Вору, кажется, тоже. Его лицо постепенно расслабилось, веки опустились.
– Ладно, Уж, – сказал Дион. – Давай рассказывай, из какой норы ты выполз?
Лютен поднажал еще малость, и парень запел. Битый час разливался соловьем – сдал своих подельников, скупщиков и постоянных клиентов со всеми потрохами. Только о заказчике, желавшем получить перстень ин-Клоттов, ничего путного не сказал.
Мол, однажды в кабаке Щучьего Зуба подошел к Ужу неприметный человечек, шепнул знакомое имя, посулил денежную работенку и сопроводил на тайную встречу.
– Что за человечек? Как звать?
Уж хихикнул.
– Чудная кличка. Невидимка. Прямо в масть ему. Ни рожи, ни кожи. В смысле, то ли живой, то ли привидение. Видать, амулет на нем, а может, зарок.
Амулетами Уж называл дифены, зароками – все печати без разбора.
Невидимка довел вора до остатков старой городской стены, вросших в землю по самые зубцы и окруженных Весенним парком, это Уж помнил. А дальше – провал. Смутные видения, похожие на обрывки сна: ночной пустырь, то ли родда, то ли фугат с призывно открытой дверцей, непроглядная темень внутри и холодная рука, вроде бы женская, которая вкладывала слова Ужу в голову. Только слова те он позабыл. И не мог объяснить, ни откуда узнал, где в доме хранится перстень с цаплей, ни каким образом раздобыл ключ к запирающим узорам. А ведь Лютен снял печать забвения…
Глава 5. Там, за туманами
Когда у Ужа закатились глаза, Дион отпустил секретаря досыпать, а сам вышел в сад, росистый и розовый от утренних лучей. В этом саду среди вишневых деревьев он, семнадцатилетний выпускник королевского училища, впервые увидел хозяйскую дочь. Она сидела на траве и плела венок из ромашек, окутанная облаком живой теплой силы, которая всегда окружала детей, растущих в любви и холе. Ей только-только исполнилось шесть. Он знал, что через год-другой сила поблекнет и развеется. «Каждый человек родится одаренным, – говорил отец. – Не каждый сохраняет дар».
Но в тот день перед ним была маленькая фея, повелительница трав, цветов, стрекоз и птичьих песен. Ее глаза, сумрачно-зеленые, как лесная чаща, становились то ярче, то темнее – словно тень облаков ложилась на хвою, а в ее волосах цвета лесных каштанов играло солнце. "Я Ленни, – сказала она, доверчиво улыбаясь. – А ты наш новый маг?" Он назвался в ответ и присел на корточки: "Какой красивый венок, маленькая рэйди. Вы сами его сплели? Да вы настоящая искусница! Не хватает только крошечной детали. Позволите мне?.."
Он слегка коснулся желтых ромашковых сердцевинок. На кончиках пальцев осталась пыльца, и каждая крупинка дразнила манящим запахом, каждая призывно трепетала, занимая свое место в невесомом магическом узоре. Над поляной закружились бабочки. Дион выбирал самых больших и красивых, бабочки подлетали к Леннее и садились на венок в ее руках – павлиний глаз, капустница, лимонница, махаон. А она, замерев в безмолвном восторге, смотрела во все глаза, сиявшие, как два изумруда. Этот миг Дион запомнил на всю жизнь.
Шесть лет спустя он захлебывался отчаянием, запертый в своей комнате прямым приказом Аспера Дювора. Леннея вбежала в дверь – и едва не расплакалась, увидев стену в красных потеках и его кулаки со сбитыми в кровь костяшками. "Дион! Ты что? Дион!" Он заставил себя коснуться ее ладошки – осторожно, будто некуда было спешить: "Я знаю, что прошу слишком многого, маленькая рэйди, такое зрелище не для ваших глаз, но умоляю, отнесите Тое этот дифен, чтобы она смогла продержаться до приезда лекаря". Принимая из его рук "ключ жизни", треугольную подвеску на кожаном шнурке, Леннея обещала сейчас же бежать в летний павильон, где осталась Тоя. Сочувствие в ее взгляде было искренним, он не мог ошибиться…
Позже, когда личный лекарь Дюворов констатировал смерть, а Дион, по приказу хозяина, собственными руками подделал улики, Леннея отводила глаза в сторону и надувала губки: "Подумаешь, задержалась немного. Что такого? Ну не обижайся, Дион! Все будет хорошо".
Ей было двенадцать. Она понимала: происходит что-то ужасно неправильное, но винила не близких людей, а девку-одаренную, опутавшую отца и брата своими темными чарами. И раз появился шанс, что девка исчезнет из их жизни… Так просто было отойти в сторону и немного подождать. Пусть случится то, что должно случиться – и всем опять станет хорошо.
Что ж, ее надежды оправдались. Аспер Дювор так и не взял в дом новую целительницу. В тот год Леннея просто излучала счастье, и нотка фальши звучала в нем совсем слабо. Пусть друг детства перестал улыбаться и сделался отстраненно вежлив – кто он ей, балованной дочке рэйда?
Но скоро Леннея начала поглядывать на Диона с недетским интересом. И в четырнадцать лет заставила себя поцеловать. Несмотря на все возражения, уговоры и угрозу отцовского гнева. Приказала. К тому времени он уже мог ослушаться. Но не мог позволить себе это показать.
К счастью, девочка еще не знала, что поцелуи бывают разными, и он просто коснулся губами ее мягкого рта, ощутив горьковатый вкус ромашки. Выпрямился – и встретил разочарованный взгляд. "Ничего особенного, – пробормотала Леннея, ни капли не смутившись. – А говорят, неземное блаженство…"
Узнав, что произошло, Аспер Дювор приказал его выпороть, в первый и последний раз за все время службы. Поднадзорный маг – ценная собственность. Дион обедал за хозяйским столом, вместе с лекарем, секретарем и гувернанткой, и получал хорошее жалование, а прислуга называла его "господин Герд".
Рэйд Дювор знал, что был не прав – но не дочь же ему пороть! Выплатил Диону щедрую премию. С дочерью обстоятельно поговорил. О чем, догадаться нетрудно: с того дня при встрече с Дионом Леннея брезгливо кривила губы и называла его рабом. Впрочем, как раз ее рабом Дион быть перестал – Дювор запретил ему исполнять приказы девочки.
Леннея менялась на глазах, все больше становясь такой же капризной, бессердечной и пустой, как ее мать, и такой же надменной, жестокой и вспыльчивой, как отец.
Дион не раз спрашивал себя: чего добивался Лаэрт, навязав ему дочь бывшего хозяина – помимо очевидных целей. Хотел, чтобы новому рэйду, вознесенному его же королевской милостью на вершину власти и богатства, жизнь медом не казалась? А то еще зарвется…
Под официальной опекой Диона Леннея провела всего три дня – зверьком, взбесившимся от ужаса и злобы. Затем вдруг исчезла. Чтобы появиться нынче ночью, будто из ниоткуда. Мятое платье, туфли на босу ногу, желтоватая бледность, тусклые волосы, незнакомое выражение глаз – и что-то еще, отчего сердце сбилось с ритма, а в голове взблеснула молния.
Потом – внезапный припадок, странный, страшный, когда она с воем сорвалась с места, грохнув об пол светильник, слепо налетела на стол и забилась, как в падучей. Пришлось ловить и держать, пока не пришла в себя.
Это было куда хуже, чем ее обычные истерики. Но все миновало, и девчонку словно подменили. Она даже обратилась к нему на "вы" – впервые в жизни.
Почти полгода добровольного заточения. Должно быть, за это время она о многом передумала. Повзрослела. Или попросту тронулась умом. Хорошо, что он подготовил энтоль и загодя положил в сейф…
Дион нахмурился, вспомнив напутствие князя. За три дня в Иэнне он так устал от намеков, уловок и давления чужой силы, что не придал значения сказанному. Но если князь знал наперед… Значит ли это, что и другие его слова имели смысл?
Диону живо вспомнилось, как рано утром он подлетал к стене плотного тумана, озаренного золотистыми и алыми красками. Свечение шло не от восходящего солнца за спиной – изнутри. Это зачаровывало и пугало.
По требованию иэннцев, он был один, без возницы, без свиты, без управляющего дифена, и чувствовал себя смертником. Маршрут фугату задали на той стороне, не оставив ездоку возможности не то что изменить направление, хотя бы в сторону отвернуть.
Значит, сейчас маги Иэнны поднимут завесу, или полет на этом закончится.
Фугат беззвучно вошел в ватную толщу, и все дифены Диона разом отказали. Он не видел, но отлично представил себе, как в тот же миг на стенах воздушного экипажа погасли магические узоры. Фугат со свистом ухнул вниз, и Диону показалось, что на одну долгую секунду он завис в воздухе, как будто тело утратило вес.
А потом и его и фугат мягко подхватила огромная невидимая рука и понесла сквозь зефирно-кремовую белизну в долгую тягучую неизвестность. Лилейный полог приподнялся, открыв взгляду блеск бирюзовых вод, желтый песок, пальмы – и снова упал. Вокруг разливалась сила, захлестывала с головой, заволакивала глаза, проникала в легкие, в поры, в кровь. А у Диона не осталось никакой защиты, кроме обычного человеческого здравомыслия и выучки, которая здесь, в Иэнне, недорого стоила.
Он знал, что моря в княжестве нет – это мираж, иллюзия. Нет парящих в воздухе островов, прикованных к земле длинными золотыми цепями, нет замков, стройных, как кипарисы, и легких, как кружево… Если он и вернется из этой поездки, никому не сможет рассказать, как на самом деле выглядит Иэнна.
Фугат опустился на вогнутую площадку, похожую на нижнюю створку огромной раковины. Верхняя была небом – близким, твердым, перламутровым. Дверца фугата растворилась, под ноги Диону бросилась дорожка цвета слоновой кости и повлекла его, будто лодочка, по залам и переходам, окутанным жемчужной дымкой.
Пахло жасмином и магнолией, в арках колыхались разноцветные занавеси и далеко над горами реяли коршуны, пол искрился водяным блеском, а в лучах солнца, струящихся из неразличимой выси, колокольчиками переливался девичий смех.
Из-за хрустальных колонн выплывали тени, шелестели бархатные голоса: "Следуйте за мной, ваша светлость…" – обращение к высокой особе, принятое во времена империи.
Наконец он оказался в темной зале, полной парящих в воздухе зеркал. Зеркала двигались по кругу, будто танцоры в хороводе, рассыпая по сторонам острые лучи, и каждое глядело на Диона его собственными глазами – два здоровых глаза на гладком, не тронутом порчей лице.
Он дотронулся до щеки. Маска пропала, пальцы ощутили живую, теплую кожу. Еще один обман. Издевка. Но у Диона не осталось сил разозлиться. Он с трудом держался на ногах, под веками плясали огненные искры, голова, сдавленная натиском чужой мощи, грозила расколоться, как кокос.
Если Лаэрт думал, что сможет обыграть Иэнну, да что там, хотя бы встать с ней вровень, то он хуже, чем дурак…
Среди лучей и бликов мелькнула высокая фигура и тут же отразилась в зеркалах – тьмой и светом, аметистовым венцом, коршуном в вышине и ликом без лица.
– От тебя смердит, мальчик, – голос вошел в мозг, минуя уши.
На дне души испуганно встрепенулась печать – оттиск клятвы верности, которую студенты дают королю при приеме в училище. Встрепенулась, заметалась в поисках укрытия и рассыпалась золой от небрежного щелчка.
Значит, вот ты каков, князь Иэнны. Вот что ты можешь…
– Вы решили начать переговоры с оскорбления посланника? – спросил Дион.
Тьма в зеркале всплеснула презрением.
– Как посланник ты мне неинтересен. Я просил прислать тебя, чтобы встретиться с правнуком.
– После того, как отказались от сына?
– Ты так же прямолинеен, как и он. Но в отличие от него, тебе это простительно.
– Мой отец мертв? – очень хотелось закрыть глаза. Поймать взгляд собеседника все равно не удастся.
– Смерть – это бегство. Твой отец – трус.
Стоило ли задавать вопросы, если все ответы будут такими?
Дион перешел к делу. Спросил напрямую, соблаговолит ли его высочество князь Иэнны отдать руку своей дочери владыке Гадарии. Достал из папки документы – официальное предложение, проект договора о мире – листы, вспорхнув голубками, растворились в воздухе. А в зеркалах явилась девушка, прекрасная и легкая, как солнечный свет, и столь же неуловимая.
– Спроси ее саму, – велел князь.
Ответом стал смех – тот самый, что преследовал Диона в переходах по пути в зеркальную залу.
– Ты носишь цаплю. Почему не коршуна? – прозвенело в голове. – На коршуна у тебя больше прав!
– Ты считаешь? – притворно удивился князь. – Об этом стоит подумать.
Больше от первого дня в памяти ничего не осталось. Сны были полны неясных и тревожных образов, неразборчивых голосов, путаных мыслей на грани озарения. Утром Дион проснулся больным и пьяным.
Князь принял его в самшитовой роще. Плотно сидящие кусты ограждали белую ротонду. Тонкие резные колонны поддерживали изящный купол, под ним, в центре мраморной площадки зеленел островок густой сочной травы в золотых блестках. Князь, представший сегодня рослым мужчиной в тяжелом багряном плаще, с седыми кудрями до плеч и белым маревом вместо лица, велел Диону разуться и встать на траву.
– Чувствуешь? Она еще здесь, ее благая воля оберегает нас.
Дион слышал эту легенду от отца: когда-то на земле жили маги и боги, и у каждого бога был свой храм, и вокруг каждого храма жил свой народ – в мире и радости. Устроив дела смертных, боги решили покинуть этот мир. Они уходили по одному, пока не осталась единственная богиня, привязанная к своим подданным больше всех.
– А потом пришли люди, – подхватил князь. – Двери в наш мир всегда стояли открытыми, как двери в храм. Но вслед за людьми пришли чужие, и сила их тоже была чуждой. Потому теперь и зовется истинной, – холодный смешок. – Чтобы прикрыть ложь. Подобно нашим богам, мы были слишком мягки, слишком беспечны и из хозяев стали рабами…
Дион позволил себе иронично поднять бровь.
– Знаю, тебя учили другому, – князь тряхнул кудрями. – У каждой правды, как у монеты, две стороны, и часто они отличаются как день и ночь. Ты вырос в чужой стране, но ты мой правнук…
– Я ублюдок, – Дион намеренно использовал грубое слово.
Князь рассмеялся.
– Если бы я женился всякий раз, как меня одолевала страсть, пришлось бы выстроить вокруг дворца еще один город – для моих жен и детей.
Дед и отец Диона тоже родились вне брака, хотя каждый из них всю жизнь хранил верность только одной женщине.
