Текст книги "Цапля для коршуна (СИ)"
Автор книги: Кира Калинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Но была ли это действительно свобода? По сути, Лаэрт отнял магов у знати и присвоил себе. И он точно не лучше тех, кто готовился снести ему голову.
Лена прикусила губу. Все запуталось. Больше не было хорошо и плохо, правильно и неправильно.
– Ему тоже есть, что тебе предъявить, – сказала она Леннее. – Он ведь нравился тебе, признай. Ты злилась на него именно за это – за то, что он сын мага, а не рэйда, но ты все равно думала о нем. Так ведь?
Однако Леннея не слушала и не слышала.
– Ты испачкала меня магическим даром, – горячо шептала она, припав к стеклу. – Пытала меня раскаленным прутом. Ты отдала меня убийце и насильнику…
– Дион не… – начала Лена.
Девушка в зеркале исчезла. Линт Герд оборвал связь.
Ну да, какой смысл спорить о том, что все равно не изменить?
Лена обернулась к отцу Диона, потерла виски.
– Я не понимаю, – пробормотала она растерянно. – Леннея чувствует все, что происходит со мной? Даже присягу… Но это не было так уж больно. Не настолько, чтобы назвать пыткой.
– Ты не поняла? – Линт занял в зеркале место Леннеи. – Прислушайся к себе. В тебе нет печати верности королю. Я пробудил Леннею в нужный момент, и печать досталась ей. Твоя сущность чиста и свободна. Ты можешь даже убить Лаэрта, если захочешь.
– Так в этом ваш план? Убить короля?
Он принужденно рассмеялся.
– Ты слишком выбита из равновесия, иначе не говорила бы таких глупостей. Сама подумай. Если бы госпожа хотела смерти короля Лаэрта, ей надо было лишь чуть-чуть помочь заговорщикам.
Вскоре Линт скрылся с глаз, а Лена осталась наедине со своими невеселыми мыслями – о Леннее, о себе, о Дионе. О том, что все они пешки в игре правителей Иэнны.
Глава 31. Цапля расправляет крылья
Дион вернулся поздно вечером, измученный и какой-то потерянный. Обнял Лену, нежно поцеловал в губы.
– Как ты?
– Жива-здорова. Жду тебя, – она постаралась придать голосу бодрости, даже улыбнулась. – Что было на совете?
Дион потянул ее с собой на диван, с тяжелым вздохом откинулся на спинку.
– Лаэрт хотел, чтобы мы в полном составе поставили подписи под решением о казни всех задержанных. Без разбирательств и суда.
– И ты согласился?
Во взгляде Диона мелькнула невеселая усмешка. "Думаешь, я чудовище?" – говорил этот взгляд.
– Я сказал, что акция устрашения – не то, что нужно Гадарии накануне королевской свадьбы. Никому не хочется марать руки в крови, так что меня поддержали почти единогласно. Лаэрт долго бушевал, но в конце концов признал разумность этого довода. Приговор отложили до завершения свадебных торжеств.
– Может, Алиалла убедит его проявить милосердие?
– Если захочет, – пробормотал Дион и вдруг уткнулся лбом Лене в плечо.
У нее сердце дрогнуло.
Чтоб им всем в болоте утонуть – королям, князьям и княжеским дочкам с их грязными играми! Чтоб им жабами стать. Сидеть на кочках, глотать мух, громко квакать – и не портить жизнь людям.
Она погладила "мужа" по кудрявящимся волосам.
– Иди ко мне.
Дион благодарно пристроил голову у Лены на коленях, поймал ее ладонь и прижал к губам, глядя снизу вверх потеплевшим взглядом.
– Ты нужна мне. Только ты, больше никто.
Она пробежала пальцами по его щеке – левой, такой же здоровой, как правая. Чудо, которое не укладывалось в голове… Но факт налицо. Точнее, на лице. Хоть что-то хорошее.
Однако вслед за признанием Диона в Ленины мысли угрем прошмыгнула Леннея. Что бы ни было в прошлом, дочь Дювора сполна расплатилась за все…
– Я тоже хотел бы ей помочь, поверь, – отозвался Дион. – Но тебя на нее не променяю.
Он помолчал.
– Мне кажется, я ждал тебя всю жизнь.
В груди ныло от этих слов, от его взгляда, полного нежности, и Лена не знала, чего хочет больше, целовать Диона или плакать.
– Как Айдель? – спросила, меняя тему. – Есть новости?
– Я просил Алиаллу помочь ему. Она настаивает на твоем присутствии. Думаю, для нее это просто предлог увидеться с тобой во дворце.
– О'кей, – сказала Лена.
– Что?
– Ладно, я согласна. Ученица хочет навестить учителя. Вполне правдоподобно.
Все, что угодно, лишь бы не вариться в собственном соку, мучаясь угрызениями совести и занимаясь самоуничижением. Может, иэннская интриганка наконец скажет, чего хочет. Это ведь случится рано или поздно. Так пусть лучше рано, то есть сейчас, когда Лене совсем не страшно.
Лаэрт подловил их с Дионом в дверях покоев, отведенных Айделю.
– Прекрасно выглядите, мой друг, – цепкий взгляд задержался на гладком лице Диона, затем, словно порыв горячего ветра, метнулся к Лене.
– Прелестная рэйда, примите мое восхищение!
Король галантно склонился к ее руке, легко коснулся губами пальцев – ни намека на хамский напор, который он демонстрировал в фугате по дороге в храм. Выпрямляясь, добавил знакомым игривым тоном:
– Хотите испытать свой целительский дар, милая цапелька?
Однако на этот раз Лаэрту не удалось предстать беспечным светским фатом, которого он любил играть на публике. И не только из-за алчных ноток в голосе, проскользнувших под конец. Едва король замолчал, его полные губы непримиримо сжались, от крыльев носа к углам рта легли суровые тени, а на дне тлеющих медью глаз проступило что-то такое, от чего у Лены подвело живот.
Статный седой лакей в алой ливрее с золотым позументом терпеливо придерживал створку высокой двери. Лена переступила порог, но Диона Лаэрт подхватил под руку, не давая последовать за женой.
– Оставим дам одних. Надо кое-что обсудить.
"Он заодно с Алиаллой?" – мелькнула паническая мысль, и дверь за Леной затворилась.
Узкий холл с диванами и круглыми настенными зеркалами открывался в просторную комнату, оформленную в спокойных теплых тонах. Шоколадные портьеры с неброским рисунком, на бежевых стенах в полоску гравюры с изображением трав и кореньев, светлые ковры на дубовом паркете, столы и шкафчики и в тон, кресла с фигурными спинками обиты атласом цвета кофе с молоком.
За окном моросило, но воздух в комнате мягко светился, словно каждую его молекулу спрыснули золотом. Дион говорил, дворец построен так, чтобы в королевском крыле было солнечно даже в самый пасмурный день. Вязь узоров внутри стен была до того тонкой, что Лена почти не чувствовала магической пульсации.
Айдель лежал на широкой кровати, до подмышек укрытый простыней. Рядом на изящном канапе сидела Алиалла. Она и во плоти выглядела, как картинка из журнала. В огромных глазах, будто в ночных озерах, влажно искрилась бриллиантовая пыль созвездий, ресницы взлетали черным бальным веером. Идеальный овал лица, тонкий прямой нос, высокие скулы, красиво очерченный, в меру полный рот, легкий румянец на щеках, кожа ровная, тонкая, как папиросная бумага, и матово-бархатистая, как шкурка персика.
Сегодня княжна оделась по моде Гадарии – в коралловое платье и маленький жакетик, и это ей невероятно шло. Узкий золотой поясок подчеркивал осиную талию, даже пышная прическа с раковинами и розовым жемчугом, больше под стать морской царевне, неожиданно укладывалась в образ.
– За нами следят, – деловито сообщила Алиалла. – Но не бойся. Они увидят и услышат только то, что им следует видеть и слышать.
Лена подошла ближе, и княжна грациозно подвинулась, давая ей место.
Придворный маг выглядел именно так, как и следовало ожидать, то есть натурально походил на покойника, причем не первой свежести. Однако пятна на его желтовато-пепельной коже не были признаками разложения. Многочисленные раны стягивала масса, похожая на затвердевшую эпоксидную смолу, выходы истинной силы приобрели вид ржавчины.
– Истинная сила не дает ему умереть. Но она же препятствует исцелению, – объяснила княжна.
– И вы не можете ему помочь?
Вообще-то Лена не ожидала, что они и правда займутся Айделем.
Мага было жаль. Такой могущественный, циничный, самоуверенный – и вот, лежит сломанной марионеткой в обрывках опаленных нитей. А с кукловода как с гуся вода. Сварганит себе другой щит, прикроется чьей-то жизнью – до следующего покушения…
– Могу, наверное, – Алиалла задумчиво смотрела на раненого. – Но это потребует слишком больших усилий. А вот ты способна вернуть его к жизни без затруднений.
Она шутит? Профессионалы не справились, а суперменша Лена щелкнет пальцами, и пациент восстанет со смертного одра?
Внутри все кипело, и она поднялась на ноги, сделав вид, что хочет поближе рассмотреть Айделя. Сидеть бок о бок с Алиаллой, как с доброй подружкой, было выше ее сил.
Лицо мага застыло восковой маской, грудь, поросшая кудрявыми черными волосами, не вздымалась, сколько Лена ни приглядывалась. Жаль, не было с собой зеркальца, чтобы поднести к носу.
– Он жив, – заверила княжна. – Пока жив.
Чуть дальше у стены стояло кресло: высокая спинка, гнутые ножки, удобные подлокотники. И ощущение тайной магической жизни. То, что надо. Набросив на кресло лассо узора, Лена зачарованно смотрела, как громоздкий предмет мебели ковыляет по мягкому кремовому ковру, переваливаясь, словно раскормленный гусак.
– Может, во мне и есть целительский дар, – сказала она, – но пользоваться им я не умею. И всего раз видела, как это делают другие. Почему вы думаете, что от меня будет польза?
Лена велела креслу встать по другую сторону кровати, обошла изножье, украшенное резным орнаментом, и села напротив Алиаллы.
– Дар не поможет, – заявила княжна. – Нужна истинная сила.
– Но вы же сказали, что межмировая энергия убивает его.
Лена была рада, что нашлась альтернатива названию "истинная сила". Претензия банды медноглазых на истину в последней инстанции ей очень не нравилась.
Алиалла неторопливо кивнула.
– Энергия, которую несут в себе Лаэрт и его сподвижники, – да. Их сила призвана разрушать, убивать и подчинять. Призвана – в буквальном смысле слова. Твоя энергия – другая. Разве ты не чувствуешь?
Космические глаза княжны смотрели выжидательно. В их бездонной глубине рождались звезды и танцевали галактики, и среди разбегающихся огней закручивалась спираль времени… Лена отвела взгляд, прислушалась к себе – к плеску белого сияющего моря. В нем тоже жил огонь – буйный, своевольный, горячий. Но без убийственной тяжести, которая ощущалась в истинных, вызывая в воображении поток льющейся из мартена плавки.
Хорошо. Допустим, Алиалла права.
– И что мне делать?
– Просто выпусти свою цаплю. А я направлю и помогу.
Лена погладила перстень, мысленно убирая заслоны, ограждающие ее внутренний свет. Белая птица встрепенулась, вытянула шею к лежащему человеку – и отпрянула, в смятении забив крыльями.
В памяти у Лены сразу всплыло: Аметистовый грот, кровоточащая щека Диона, ее собственные дрожащие пальцы, испачканные густой мерцающей мазью. Жалость до спазма в груди, и малодушное желание отвернуться, и жгучий стыд, и боязнь навредить…
"Не бойся, – обратилась Лена к силе внутри себя. – Это только на вид страшно. Только прикоснись, и страх пройдет. Ты же хочешь ему помочь?"
Птица переступила с ноги на ногу, посылая Лене свои эмоции. Нерешительность. Испуг. Чувство вины.
"Тебе нравится его энергия, правда? Та, которую дал король. Она все еще там, под этими корками. Просто надо до нее добраться…"
Цапля расправила крылья, сделала шажок, робко потянулась клювом. Ее силуэт заколебался и потек струйками лунного света – каждая струйка безошибочно находила путь к одному из ржавых наростов на коже раненого.
Княжна слегка подалась вперед – с Айделя слетела простыня, Ленины белые струйки распустились на волокна, из них в один миг соткалась кисейная сеть и осела на бесчувственное тело.
– Пять минут, – сказала Алиалла напряженным голосом. – Подождем.
Они молча смотрели, как лунная кисея вздыхает и шевелится, будто живая, а ржавые кляксы под ней плывут и размываются, тонкими нитями вплетаясь в светящуюся паутину, сливаясь с ней в единое полотно. Вдруг полотно вспыхнуло, рассыпалось веселыми разноцветными огоньками, превратив Айделя в новогоднюю елку.
Лена покосилась на княжну. Вот такой праздничный салют, это хорошо или плохо? Алиалла перехватила ее взгляд, чуть заметно кивнула и снова воззрилась на Айделя. Густое сплетение узоров на глазах тускнело, истончалось, впитываясь в его обнаженную кожу. Потребовалось больше времени, минут десять, прежде чем погасла последняя искорка и на теле мага не осталось ни огней, ни медно-ржавых клякс, ни ран. Теперь Лена видела, как свободно вздымается и опадает его грудь.
Простыня взлетела с пола и укрыла Айделя по пояс.
Цапля вернулась к Лене и опять слилась с морем света, спокойная, умиротворенная… Сытая. Вот самое подходящее слово.
– Теперь ты понимаешь? – с торжеством спросила княжна. – Разве это не прекрасно?
Да, прекрасно. И нет, Лена не понимала. Правда, в голову пришла мысль:
– А Диону можно помочь таким способом?
– Ты уже помогла, – розовые губы княжны дрогнули в улыбке. – Он стал почти красавцем.
– Я имею в виду, можно ли вырастить ему новый глаз?
Сказала – и поняла, как неправдоподобно это звучит. Но только что у нее на виду человек фактически вернулся с того света. Так почему бы нет?
– Мужчины-коршуны горды, – усмехнулась княжна. – А гордость сродни лености и слабости. Если коршун не способен одолеть гору, он поворачивается к ней спиной вместо того, чтобы пойти в обход. Твой муж – такой же. Но ты можешь дать ему подсказку. Если поймешь, какую.
Под конец этой глубокомысленной тирады Алиалла лукаво улыбнулась, демонстрируя ровные белоснежные зубки, достойные украшать собой рекламу зубной пасты посреди оскароносного фильма.
– Нравится играть людьми? – неприязненно спросила Лена.
Улыбка княжны перешла в усмешку.
– С годами, милая девочка, в жизни остается все меньше радостей. Единственный выход – научиться радовать себя самой. Человеческие реакции на провокацию бывают весьма забавны. Ты поймешь это, когда доживешь до моих лет.
– И сколько вам лет?
– Тысяча? Пять тысяч? Не все ли равно!
Лене захотелось выдрать жемчуга из ее волос. А заодно поискать там паучка-иллюзиониста. Может, под личиной неземной красавицы скрываются кикимора болотная? Или просто прожженная тетка лет пятидесяти, одуревшая от вкуса власти, богатства и магии.
– То есть весь этот цирк с фальшивым обменом душ затеян, чтобы вы могли развлечься?
Княжна поджала губы.
– Хватит лелеять свою обиду. Смотри на меня как на союзника. Тебе же не нравится то, что происходит в Гадарии. Не по душе планы Лаэрта, делишки истинных. Я здесь для того, чтобы это изменить, и скоро мне понадобится твоя помощь.
Она забралась на канапе с ногами, грациозным движением расправила юбку и оперлась локтем на гнутое изголовье, приняв позу расслабленной кошки.
– Знаешь, как в нашем мире появилась истинная сила? Маги-отступники, бежавшие в дикий край у подножия Икегирских гор, призвали ее из-за пределов мира, чтобы сравняться в могуществе с ушедшими богами и занять их место. Среди жителей чужих измерений они выбирали сильных и жестоких мужчин, не заботясь о соответствии сущностей и вместилищ, и подселяли их в слабые тела, не наделенные даром, в надежде, что так пришельцев будет проще контролировать. Они не учли, что энергия, омывающая миры, представляет собой чистую силу, и сила это велика настолько, насколько тверда воля того, кто увлек ее за собой.
Алиалла говорила как по писаному. Возможно, цитировала иэннский учебник истории для младших классов или сборник легенд.
– Обуздать энергию междумирья так же трудно, как усмирить лесной пожар. Многие отступники погибли, остальные покорились чужакам. А те поняли, что иметь в своем подчинении магов – это путь к власти. Они объединили варварские племена и начали завоевание цивилизованного мира. Но отступники слишком мало знали о природе мировых сил, а те, кто назвал себя истинными, – еще меньше. Они, по сути, уроды, неполноценные существа, не сознающие своей ущербности. Незавершенности. Они понятия не имеют, как себе помочь. Сырая сила принадлежит хаосу. Магический дар организует хаос и преобразует в порядок. Таковы законы нашего мира и их следует соблюдать. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, но…
Алиалла резко оборвала себя и прислушалась.
– За тобой идут, – она посмотрела на дверь. – Продолжим разговор позже. А пока обдумай, что я сказала. И держись подальше от Лаэрта. Он не должен почуять твою силу.
Лена не успела ответить.
Дверь открылась, на пороге замерла девушка, одетая так же помпезно, как лакей-привратник. Поклонилась сначала княжне, затем Лене.
– Ваше высочество, рэйда… Рэйда Герд, вас просят к его величеству.
Лена последовала за служанкой в светлый коридор, украшенный лепниной и фресками, и в тот момент, когда дверь в покои раненого закрылась, ей почудилось, как тихий голос Алиаллы произнес:
– Теперь ты мой, Айдель Шело.
Глава 32. Найти выход
Вечером Лена и Дион снова расположились на диване. На этот раз Лена лежала головой у Диона на коленях, неприлично закинув ногу на ногу. Все равно никто не видел. К тому же, на ней был новый серо-синий брючный костюм, заказанный в «розовом» магазине.
Брюки по-прежнему давали удобство и уверенность в себе, но Лена обнаружила, что больше ничего не имеет против чулок, нижних юбок с проволочными кольцами и прочей дамской дребедени, которую раньше на дух не переносила. И ей нравилось думать, что этот маленький нюанс отличает ее от настоящей Лены Кавериной, живущей свою настоящую жизнь в единственно возможном из миров.
Дион рассказал, как Лаэрт отвел его в свой кабинет, чтобы продемонстрировать ожерелье из белого золота, кроваво-огненных рубинов и алмазов – искристых, как слеза, в которой заключено солнце. А затем спросил, уместно ли преподнести такой подарок божественной Алиалле. Все-таки Дион был в Иэнне, видел княжну в привычной обстановке и мог судить о ее пристрастиях. А главное, имел свежий опыт по завоеванию строптивой невесты.
– Знал бы он, как я тебя завоевывал, – неловко усмехнулся Дион.
– Это ты о милом браслетике под цвет глаз? – уколола Лена. – Или о том, как решил, что я привлекательна, ты чертовски привлекателен, а жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на выполнение никому не нужных обещаний?
Цитату Дион, естественно, не узнал, зато намек понял, ненадолго прервав разговор к обоюдному удовольствию. Только крик в Лениной голове звучал все громче – и ослабел, лишь когда они перестали целоваться.
Она старалась не слушать. Не слышать. Теперь они сидели, прильнув друг к другу, и Лена сосредоточилась на уютных объятьях Диона, на его рассказе и эмоциях. Злость на короля. Беспокойство за нее, Лену…
Покончив с обсуждением способов покорения женских сердец, Лаэрт провернул финт: затащил Диона на совещание, втянул в дискуссию, а сам быстренько смылся. Чтобы наедине расспросить Лену о княжне и об Айделе.
– Я сказала, что кажется, у ее высочества скоро будут хорошие новости, – поделилась Лена. – Пусть Алиалла выкручивается, как хочет.
О том, как Лаэрт испытующе глядел ей в глаза, будто хотел в чем-то уличить, она рассказывать не стала. Взгляд к делу не пришьешь. А Диону лишнее волнение. Он и так сорвался с заседания почти сразу за королем, а когда ему сказали, что Лена только что уехала в Скир, раздобыл транспорт и кинулся вдогонку – убедиться, что с ней точно все в порядке.
Лене не нравилось, как выглядела левая щека "мужа". Еще днем кожа была гладкой, а сейчас под пальцами ощущались подозрительные шероховатости. Щекотные колючки вечерней щетины не в счет.
Дион накрыл Ленину руку своей.
– Что-то не так?
Расстраивать его не хотелось. Если он сам пока не заметил…
В глубине души Лена не верила в постельное исцеление. Во влияние стресса на энергетический баланс организма, пожалуй, могла поверить. В то, что выброс гормонов запустил нужные реакции. Пресловутые эфироны пришли в движение и сложились в лечебный узор. Но почему этот узор нельзя просто нарисовать, как любой другой?
– Ты третий день не снимаешь повязку, – нашлась Лена.
– Снимаю, когда хожу умываться.
– На пять минут? Ты хоть понимаешь, что это вредно?
– Правда? – Дион сделал вид, что задумался. – Думаешь, повязка мне мешает?
– Еще как мешает, – уверенно подтвердила Лена.
– Возможно… Надо проверить, – его глаз заблестел смешливыми искорками. Руки, обнимавшие Лену за пояс, пришли в движение. – Нет, не мешает. А если вот так… – горячие губы прихватили мочку уха. – Надо же. Тоже не мешает…
Лена блаженно зажмурилась.
– Думаешь меня подкупить? Размечтался! Не снимешь, будешь сегодня спать у себя.
– Не буду, – мурлыкнул Дион ей в ухо.
– Значит, я уйду в твою спальню и запрусь на ключ.
В конце концов повязка была снята, и они оказались в постели. На запавшем веке вполне здорового вида было заметно небольшое покраснение, но Лена надеялась, что к утру оно исчезнет. Еще ей очень хотелось, чтобы м-энергия снова разлилась половодьем, вымыв из души все тревоги, сомнения, горечь и чувство потерянности, а главное, заглушив несмолкающий крик в голове.
Но белая птица, утомленная и довольная, сладко спала на дне сияющего моря, спрятав голову под крыло.
Ночью обошлось без гиперреактивных взлетов к центру галактики, и это было лучше, чем в прошлый раз, потому что они любили друг друга по-человечески, без навязанной магией экзальтации, просто горячо и нежно. В изнеможении прижимая голову Диона к своему плечу, Лена чувствовала себя почти счастливой. Почти… Потому что третья лишняя никуда не делась, а далекий надрывный крик перешел в истерические рыдания.
Чуть погодя Лена прищурилась и снова увидела Диона стеклянным и огненным. Паразит в его голове походил на корабли "теней" из "Вавилона-5". Ячеистый спрут, облитый мазутом, дышал и ворочался, черные щупальца сокращались, вытягивая из Диона жизнь. Лене даже послышался визг, с которым экранные монстры прорезали космическое пространство.
Когда она рассказала, что видит, Дион заметил:
– Целительницы говорили то же самое.
– А они говорили, – спросила Лена, – что эти щупальца связаны с какими-то… не знаю, как назвать… усиками, что ли? Рыжеватыми такими. У тебя в груди холодное кострище, только зола в нем не черная и не седая, а медная. Из нее, как из взрыхленной почвы, тянутся тонкие побеги и очень хитро срастаются со щупальцами паразита.
Дион внимательно слушал.
– Тут вообще странно, – рассказывала она. – Пожарище старое. Его ветром размело, дождем размыло, и травка насквозь проросла, но потом эту травку стал кто-то выдергивать, а золу снова в кучу сгребать. И эти усики. Такое чувство, что там раньше целые лианы были, но потом высохли и превратились в труху. Труха осела на деревьях, то есть на живых тканях, и по ней можно понять, где они тянулись. Теперь по проторенной дорожке вьются молодые отростки. Я, кажется, могу их спалить, но боюсь сделать хуже. Они врастают тебе в сердце, в легкие, в сосуды. А их подозрительная связь с паразитом… Знаешь, что я думаю?
– Что? – эхом спросил Дион, глядя на Лену, будто под гипнозом.
– Все дело в королевской печати. Это такой базовый код, – Лена прикусила губу, подыскивая понятную для Диона аналогию. – Ну, или такая емкая формула, в которой заложены основы магических узоров на все случаи жизни. То есть на все случаи, когда маг может проявить непослушание. Неприкосновенность короля – это на поверхности. А глубже… Я бы хотела взглянуть свежим взглядом на мага с энтолем. Почти уверена, что энтоль тоже окажется связан с печатью. Да, он неплохо работает и сам по себе, в этом я убедилась, но энтоль и печать дополняют друг друга, как два замка на одной двери. А с "немыми" приказами, думаю, связь вообще прямая. Ты взломал один замок, то есть подчинил энтоль, но приказ все равно сработал. Внутри тебя сидит заклинание-убийца, и именно печать не дает ему разрушиться. Самое плохое, что ее нельзя просто взять и снести к льгошевой бабушке. В Иэнне попробовали, и с приступами стало только хуже. Кстати, руки у тебя остывают, потому что на них след "Огненного копья". Смертельный узор сложился в твоих ладонях, и приступ начинается именно с них…
Лена запнулась. Она сама не до конца понимала то, что пыталась объяснить. Если все ее догадки вообще не были одним большим заблуждением.
Лена запнулась. Она сама не до конца понимала то, что пыталась объяснить. Если все ее догадки вообще не были одним большим заблуждением.
– И еще мне кажется, сквозь эту черную гадость что-то светится.
Фосфорные блики на нефтяной шкуре паразита больше напоминали отблески на воде, чем внутреннее свечение, но ей пришла безумная мысль, что это сияет, просясь на свободу, дар Диона. Мысль была до жути хороша, и Лена почти поверила, что это правда.
– Ты ведь чувствуешь чужую силу, а этого не может быть, если в тебе самом не осталось магии.
– Какая же ты все-таки фантазерка, – он грустно улыбнулся. Потом приподнялся, взял с ночного столика перстень с коршуном, покрутил в пальцах, хотел надеть, но передумал и положил обратно. – Знаешь, когда я ношу его, порой меня посещает обманчивое чувство, будто дар все еще со мной, просто чем-то скрыт. Почти как в детстве, когда во мне должна была вот-вот пробудиться магия. Я ощущал ее, как свет солнца сквозь опущенные веки, как пение птиц за окном… Но это иллюзия. Изощренная издевка.
– Или намек.
"Ты можешь дать ему подсказку", – сказала Алиалла.
Лена внутренне застыла.
Неужели все эти прозрения и умозаключения вложены ей в голову чужой волей?
Верить не хотелось. Лена лихорадочно искала внутри себя зацепку, которая могла натолкнуть на нужные выводы. И… нашла.
Недавно она перечитывала знакомый учебник.
– Дар – это соединение силы разума и силы природы, – прикрыв глаза, медленно процитировала Лена. – Дар безграничен, и лишь сознание человека ставит ему преграды. Чем меньше преград внутри нас, тем больше наши возможности. Тот, кто разрушит последнюю преграду, станет всесильным.
Она посмотрела на Диона.
– Тебе не надо рушить все преграды. Только одну.
Вместо ответа он притянул ее к себе и поцеловал. Едва ли от восторга перед внезапно открывшимся блистательными перспективами. Просто не хотел спорить, не хотел, чтобы Лена прочла безысходность в его взгляде.
Мужчины-коршуны горды…
Утром на Диона было любо-дорого посмотреть. Кожа гладкая и здоровая, краснота с века сошла. И руки третий день оставались теплыми. Вид такой цветущий, что повязка на глазу казалась фикцией.
Сначала Лена порадовалась, решив, что эффект от целительского дара накапливается, как от таблеток. Потом вспомнила, о чем говорила Дотти: от секса с целительницей у мужчин повышается тонус. А еще – появляется зависимость. Сама она никаких отрицательных ощущений не испытывала. И почему-то была уверена, что не испытает. Возможно, дело в том, что на ней не было энтоля и Дион не приказывал: "Исцели меня!" Но что будет с ним дальше?
Паниковать рано. Наверняка вопрос изучен и есть способы избежать неприятных последствий. Может, в случае полной взаимности их и не бывает… Но мысль, что Дион может подсесть на нее, как на наркотик, показалась до крайности отталкивающей. Тем более, Лена чувствовала, что скоро начнет ему отказывать. Придется. Если она не придумает, как полюбовно расстаться с Леннеей.
Первую попытку Лена предприняла уже через пару часов.
Дион улетел на службу, пообещав заскочить во дворец – справиться о здоровье Айделя и намекнуть княжне, что сказав А, неплохо бы сказать и Б. А Лена попросила Линта Герда устроить еще один сеанс связи со своей… гм, соседкой по чердаку?
Хорошо, что успела сесть. Потому что вид дочери Аспера Дювора оглушил не хуже удара по голове.
Девушка полулежала у края рамы, привалившись плечом и затылком к несуществующей стене. Если позавчера она выглядела смертельно больной, то сейчас, казалось, побывала в пыточном застенке. Всклокоченные волосы, спекшиеся губы, синяки на исхудалом лице, распухшие пальцы с черными ногтями – словно по ним били молотком.
Лена понимала, что внешнее в данном случае отражает внутреннее. Но это не успокаивало. Наоборот, приводило в ужас.
Почувствовав чужое присутствие, Леннея подняла голову – и сразу же отвернулась, даже глаза закрыла. Но ее короткий взгляд прожег Лене душу. Так смотрит на палача измученная жертва, не ждущая милосердия.
– Слушай, – ком в горле мешал говорить. – Я не желаю тебе зла. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Сейчас предлагаю временное решение… – Лена задержала дыхание и, не давая себя шанса передумать, выдала: – Будем владеть телом по очереди. Сегодня ты, завтра я. Да, выход так себе. Но все-таки…
Она знала: Диону это не понравится. Его отцу уже не нравится – вон как вскинулся. Но отвечать перед своей совестью ей одной.
Леннея с трудом разлепила влажные ресницы. Теперь в ее глазах была тяжелая ненависть.
– Ничего и никогда я не буду с тобой делить. Ты меня растоптала. Уйди из моей головы. Или умри.
Вот и поговорили.
После этого Лена целый час гуляла по саду, пытаясь заполнить мозг картинами солнечного дня – теплые блики в листве, цветущие глоксинии, искристые струи фонтанов, разноцветные бабочки. Помогло лишь отчасти. Да еще Линт все время крутился рядом, зудя в ухо:
– Вы ведь понимаете, что спасти ее невозможно. Не мучьте себя.
– А что бы вы делали на моем месте? – огрызнулась Лена. – Если бы у вас в голове без конца плакал, скажем… да хотя бы Берт, камердинер вашего сына?
– Я бы заставил его замолчать. Навсегда. И это было бы актом милосердия.
– То есть вы знаете, как убить вторую личность? Тогда наверняка подскажете, каким образом я могла бы передавать Леннее контроль над телом. На случай, если она все-таки согласится.
Вообще-то об этом стоило подумать до того, как Лена сделала своему альтер эго заманчивое предложение. Но не суть.
– Не подскажу, – отрезал призрак.
– Так может, мне выполнить ее просьбу – умереть самой?
– Вы не сделаете этого, – усмехнулся Линт, паря среди ветвей глицинии едва различимой тенью.
– Почему?
– Вы любите жизнь, Елена. Вы боретесь, а не сдаетесь.
– А с вашей госпожой можно бороться? Откуда я знаю, что в конце своей хитроумной операции она не планирует меня убить? Может, поэтому и не торопится раскрыть карты? Исцеление Айделя – это ведь было не просто так, да? В чем смысл? Демонстрация, тест, проверка? Может быть, урок?..
– Всего понемногу, – ушел от ответа Линт.
Неопределенность сводила с ума, и в тот же вечер Лена попросила Диона:
– Завтра завези меня во дворец. Найду Алиаллу и не отстану, пока она не скажет, чего добивается.
Боялась, что "муж" станет ее отговаривать. Но он мрачно кивнул:
– Пойдем к ней вместе. Одну я тебя не отпущу.
– Тебе же на службу надо.
– Успеется.
Лена даже не думала, что испытает такое облегчение. Она считала, что готова встретиться лицом к лицу и с Аллиалой, и с Лаэртом, если понадобится. Но… как же приятно сознавать, что Дион будет рядом!
За ужином произошел тревожный инцидент. На столе, накрытом крахмальной скатертью, горели свечи, обычные, не магические. Подрагивали язычки пламени, приятный аромат воска смешивался с запахами пищи. Лена впервые в жизни ела лангуста – жареного на открытом огне, в маринаде из оливкового масла, лимонного сока, меда и аджики.
