Текст книги "Цапля для коршуна (СИ)"

Автор книги: Кира Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 23. Истина в огне

Ателье госпожи Альмар, то есть, пардон, салон мод, занимало часть первого этажа в самом обыкновенном здании. Нет, здание было высоким, монументальным, на полквартала, и очень респектабельным – примерно такие строили в начале двадцатого века где-нибудь в Париже. В стенах даже ощущались токи магических узоров, которые наверняка придавали ему некие интересные свойства – например, сохраняли идеальную чистоту бело-золотой маркизы над входом в ателье. Но заглянуть в здание-цветок или здание-юбку было бы интереснее.

Дион куртуазно сопроводил Лену внутрь, отдал на растерзание хозяйке-змее и тут же откланялся, ляпнув напоследок: "Не торопитесь. Возможно, вам захочется заказать что-нибудь еще". Едва покинув родду, он снова перешел на "вы". И кажется, опять перепутал Лену с Леннеей.

– Как я рада вас видеть, дорогая рэйди Дювор! – воскликнула змея, сияя такой искренней улыбкой, что Лене стало не по себе.

Не может человек так притворяться – фальшь все равно будет видна. Может, госпожу Альмар заколдовали?

Приемный зал выглядел, как фойе дорогой гостиницы – полированный гранит, отблески огней, много зелени, мягкие диваны и ни одного платья. Госпожа Альмар не торговала готовой одеждой и не завлекала клиентов, демонстрируя товар лицом. Обстановка намекала, что Лена оказалась в заведении для избранной публики, привыкшей получать лучшее из возможного.

И этой мадам От Кутюр пришлось лично ехать за город, чтобы обсудить фасон платья с библиотекаршей, которая не носила ничего дороже джинсов "Монтана"? Ну, почти ничего.

Зато в своих владениях госпожа Альмар была само радушие. Даже лично проводила важную клиентку в примерочную. Две девушки-помощницы помогли переодеться в собранное на живую нитку платье. Лена потрогала нежное кружево.

– По-моему, криво пришито, – не удержалась от мелкой мести.

– О, не волнуйтесь, мы все поправим! – сейчас же заверила госпожа Альмар.

Надо же. Лена готовилась к бою, но хозяйка салона просто обезоруживала любезностью. Даже сомнение взяло: может, в прошлый раз Лена что-то не так поняла и гадюка на самом деле безобидный ужик?

Примерка закончилась быстро, и госпожа Альмар предложила Лене познакомиться с новой коллекцией сезона. Манекены с платьями в салоне все-таки имелись и умели дефилировать по подиуму не хуже живых девушек-моделей. Под шоу подали чай с лесными ягодами и маленькие шоколадные завитки. Из вежливости Лена съела один – вкусно. Сделала глоток чая, тоже весьма недурственного. Но мучило иррациональное опасение, что увлекаться не стоит. Вдруг змея Альмар успела сцедить в чашку свой яд?

Парад одноногих и безголовых "красавиц" в вечерних нарядах навевал жуть и… сон. Лена широко зевнула, не успев прикрыть рот рукой, и попросила сделать перерыв. Заказывать она ничего не собиралась, пусть госпожа Альмар не рассчитывает на щедрость рэйда Герда. Он планировал смотаться в контору и заскочить за "невестой" через час-полтора. Значит, придется подождать.

Лена не спеша пролистала несколько местных журналов мод, в том числе один свадебный – и что мешало змее в прошлый раз привезти его с собой?

Глаза слипались.

Странно. В последние дни Лена неплохо высыпалась.

Пытаясь встряхнуться, она послонялась по комнате, рассматривая летние пейзажи на стенах и растения в кадках. Вышла в коридор, заглянула в пару приоткрытых дверей. За одной виднелись рулоны тканей на полках, за другой – манекены с готовыми платьями. На том, что с краю – с золотыми перьями – была прицеплена бумажка с надписью "р. Конбри".

"Р" – это "река", нет?

Лена отступила от двери, подняла голову. И столкнулась взглядом со знакомой изящной блондинкой, замершей в конце коридора. Мида, кажется? Глаза девушки расширились, губы приоткрылись, она оглянулась через плечо и на носочках торопливо засеменила к Лене. А стоило Лене сделать шаг назад, воскликнула громким умоляющим шепотом:

– Рэйди Дювор! Пожалуйста!

Лена остановилась. Непохоже, чтобы пассия Диона собиралась выцарапать ей глаза – если, конечно, Лена верно истолковала взгляды, которые модистка бросала на хозяина замка Скир, в комплекте с медовым волосом на его плече. Сейчас она уже ни в чем не была уверена. Но настроение все равно испортилось.

– Рэйди Дювор, – зачастила девушка, приблизившись. – Госпожа Альмар вызвала главного надзирающего. Идемте, я выведу вас через черный ход!

Лена сама не поняла, почему ей поверила. Просто в сознании, будто кусочки головоломки, сложились воедино бумажка с надписью "р. Конбри", слова "главный надзирающий", приторная любезность змеи и внезапная сонливость после глотка чая.

Мида стремительно провела Лену по полутемным коридорам с простыми белеными стенами, отперла одну створку широкой двустворчатой двери. Дневной свет ударил в глаза, расплескался у ног бледной лужицей.

Изящная фигурка модистки застыла в ярком прямоугольнике, голова повернулась туда-сюда, проверяя, нет ли опасности.

Девушка поманила Лену за собой, и они ступили на узкий тротуар в переулке между двумя каменными громадами. Переулок тек под уклон серо-голубой асфальтовой речкой. Слева, чуть ниже, у таких же двойных дверей в здании напротив, стоял конный фургон, возле него копошились грузчики.

Мида махнула рукой вправо, туда, где над крышами белым пятном в синеве горело солнце.

– Пройдете до перекрестка, там налево до белого здания с цветами на балконах, потом направо, и сразу будет кондитерская "Сладкая Милли". Спросите Вильму, это моя подруга. Скажете ей, пусть спрячет вас в подсобке, – все это Мида выдала скороговоркой. На миг замешкалась, вскинула на Лену отчаянные глаза. – А я… я передам рэйду Герду, где вас искать. Скорее, не медлите!

Но сама тут же схватила за руку, не пуская, заговорила горячо:

– Он приезжал ко мне три дня назад, посреди ночи… Привез подарок, колье такое, что просто чудо. Я думала – останется. Иначе зачем – посреди ночи? А он посмотрел на меня, покачал головой. И ушел. Любит он вас, рэйди! Вы не думайте…

Так. И что на это можно ответить? Лена молча смотрела на девушку. А та вдруг потянула ее обратно к дверям: внизу, в створе улочки, на хорошей скорости прошуршала шинами черная родда.

Мида подтолкнула Лену в спину:

– Бегите, рэйди, бегите!

И Лена припустила вверх по мостовой, радуясь, что успела хоть немного потренировать слабенькое тело Леннеи.

Любит, как же!

Все, что могло быть между ней и Дионом, умерло, не родившись. Он и Леннею-то вряд ли любит по-настоящему. Так, лелеет в душе выдумку. Принцессу Грезу. А сам модисточкам побрякушки таскает. И сколько их у него?

Бедная Мида. Должно быть, только о Дионе и думала – поэтому и хлынуло из нее не ко времени…

Лена оглянулась: никого не видно. Вспомнила полный ужаса шепот Дотти: "Истинный… за мной". И доверившись интуиции, вопреки всем наставлениям Диона, сдернула с руки энтоль. Удобны все-таки эти платья с карманами в боковых швах юбки. Тонкий браслетик в таком незаметен. Нет у нее никакого дара, а значит, и энтоль не нужен…

Лена завернула за угол. Белое здание с лепниной, карнизами и малиновыми, желтыми, красными петуньями за тонкими ажурными решетками само притягивало взгляд. Она успела подумать, что это не балконы, а пресловутые французские окна. И где кондитерская?

Под ноги упала тень, с шорохом и взвизгом надвинулось что-то большое, черное. Родда! Затормозила с разворотом. В распахнувшейся дверце показались желтое вытянутое лицо и костлявая рука, торчащая из черного рукава, будто ветка с сухими растопыренными сучьями.

Лена волчком развернулась на каблуках, но сучья вцепились в волосы и дернули. Больно до слез! Она барахталась, пытаясь ухватиться за дверцу, за края проема, однако пальцы соскользнули, ее втащили внутрь. Лена упала навзничь на пол родды и увидела над собой глаза надзирающего Веллета, залитые расплавленной медью.

Сердце от ужаса забыло, как биться. В живот уперся тяжелый башмак, не давая подняться, суковатая клешня стиснула запястье.

– Где перстень?

– Как вы смеете!

Лена попыталась сыграть оскорбленную аристократку, но вместо возмущения получился жалкий всхлип.

Веллет рванул ее руку вверх с такой силой, что едва не вывихнул плечо. А внутренности, казалось, плющились и лопались под его каблуком.

– Где перстень, маленькая тварь!

– Дома, – простонала Лена.

Или куда там Дион его дел.

– Ладно, – пробормотал надзирающий сам себе, неожиданно успокаиваясь. – Это мы уладим…

Лена приподняла голову, осматриваясь. Черные кожаные сидения, темно-серая обивка, окна плотно зашторены. Лампа, мышиный глаз, под потолком сочилась грязно-желтым светом, и в зловещих сумерках надзирающий, худой, бледный, с резкими чертами лица, казался кощеем из страшной сказки. Хозяином чертогов смерти.

Он сказал: "Уладим…"

– Так это вы пытались выкрасть перстень из замка две недели назад? – осенило Лену.

Тусклые блики играли на стекле зеркальца, лежащего рядом с надзирающим. Зачем такому человеку зеркало под рукой?..

Веллет поморщился:

– Мы? Мы не успели! Какой-то жадный прохвост нас опередил.

Надзирающий наконец убрал ногу с Лениного живота. Но только для того, чтобы податься вперед, сцапать за плечи и впиться в душу адским взглядом. В темном салоне родды его глаза пылали почти так же ярко, как глаза Лаэрта. Лене казалось, что голову сжимает железная рука, норовя проломить виски и переносицу.

В ушах нарастал шум, лицо Веллета стало отдаляться, уплывая в зыбкую темноту.

– Может, вы дадите мне сесть, – прошептала Лена, борясь с обмороком.

– Не раньше, чем пойму, что в тебе такого, – прошипел Веллет ей в лицо. – Это не дар, нет. Что-то другое. Но я узнаю… я все из тебя вытрясу!

Надо было что-то делать, призвать силу, которая помогла снять браслет, или молнию с небес, или лаву из-под земли, разволноваться, разозлиться, чтобы узоры родды дали сбой. Но Лена могла только беспомощно хрипеть в жестких клешнях надзирающего, чувствуя, как пылающая медь прожигает дыру в ее разуме…

А потом родда остановилась.

Приехали?

Родда рывком остановилась, распахнула дверцы – и все завертелось. Огни, мрак, снова огни, тени, голоса, спазм в груди, кровавые круги перед глазами… Свет и воздух – океан света и воздуха.

Лену поставили на ноги, и она очутилась под открытым небом. Вокруг толпились мужчины в темной одежде, подозрительно похожей на форму, и в каждом ощущалось брожение дара. Слева – глухая стена, справа – фигурная решетка городского парка, светлая зелень кленов. В отдалении – сразу три родды носами друг к другу.

И надзирающий Веллет. Несколько помятый и, кажется, в оковах. Как еще назвать еле видимое светящееся кольцо, которое охватывало его на уровне пояса, прижимая руки к бокам?

Худощавый мужчина с проседью в кудрявых волосах что-то говорил.

– …возмутительное похищение благородной рэйди! – осознала Лена конец фразы.

Интересно, происхождение написано у нее на лбу?

Веллет высокомерно скривил губы:

– Похищение? Что за вздор, господин Шело! Рэйди Дювор попросила подвезти ее, и я, разумеется, не смог отказать. Посему либо вы находитесь во власти жестокого заблуждения, либо действуете злонамеренно, и тогда вам придется держать ответ перед лицом Истины!

Лена открыла рот, намереваясь объявить, что Веллет нагло врет, но ее опередили.

Четверо мужчин возникли за спиной надзирающего, словно призраки – прямо из воздуха. Лена готова была поклясться, что секунду назад там никого не было! Эти четверо ничем не отличались от остальных. Кроме сущей малости – вместо дара в них кипела и билась плазменными спикулами истинная сила.

Надо же. Лена не ожидала, что способна чувствовать такие вещи.

Веллет задергался, пытаясь обернуться, но шея отказалась ему служить, и голос, похоже, изменил. Надзирающий только таращил глаза и, как рыба, разевал рот.

– Именем Истины и по воле несущего Ее, – зазвучали в унисон четыре монотонных голоса, – ты, Веллет Туро, изгоняешься из лона Воды, исторгаешься из сердца Огня, живительный свет Истины да не прольется на тебя…

Вроде бы эти четверо ничего не делали, но от них дохнуло жаром, повеяло холодом, Веллет выгнулся, словно в приступе острой боли, и затих. Его глаза стали пустыми. В них больше не играло медное пламя, они казались просто незрячими.

Сковывающее кольцо исчезло. Двое истинных взяли Веллета под локти и повели к черной родде, стоящей чуть в стороне от других. А двое остались, и их внимание обратилось на Лену. Один, крупный, плечистый, чем-то напоминал короля Лаэрта, другой, тощий и костлявый, мог быть братом Веллета. Старшим, пожалуй. Поседевшим и полысевшим, высушенным жизнью до состояния воблы к пиву.

– Рэйди Дювор, расскажите нам, что произошло, – обратился Сушеный Брат к Лене учтивым тоном. И вдруг подался вперед, ноздри его хищно дрогнули, глаза полыхнули знакомой медью. – Я что-то чувствую…

– У нее дар, – подсказал маг, который поддерживал Лену слева.

Хорошо, что энтоль лежал в правом кармане. Левый маг не заметил ее легкого движения – рука скользнула в прорезь в складках юбки, браслет сомкнулся на запястье сам собой. Правый маг, может, что-то и почувствовал. Но – промолчал.

– Именно так, – подтвердил господин Шело.

Тот самый Айдель Шело? Он хранил невозмутимость и бросил на Левого лишь короткий невыразительный взгляд. Но не приходилось сомневаться, что не к месту болтливого мага ждет хорошая взбучка. И поделом. Только Лене это уже не поможет.

Надзирающие сделали стойку, как борзые на зайца.

– Да-ар, – с удовольствием изрек похожий на Лаэрта здоровяк.

А Сушеный Брат наклонился к Лениной щеке, потянув носом, будто рассчитывал этот самый дар унюхать.

Лена высвободилась из державших ее рук и ткнула ему в лицо браслетом.

– Я под опекой рэйда Диона Герда.

– Владетельная метка присутствует, – подтвердил Шело без промедления, но абсолютно незаинтересованным тоном.

– В отличие от печати верности, – во взгляде Сушеного Брата все ярче разгорался медный огонь. – Давно у вас проявился дар, рэйди Дювор?

– На днях, – промямлила Лена, спешно выводя из комы свою внутреннюю блондинку.

Блондинка отреагировала молниеносно, как десантник на команду "К бою!". Сей же миг захлопала ресницами, изображая полнейшую растерянность:

– Так он все-таки есть – дар? А я не верила. Когда Дион сказал мне надеть энтоль, я думала, это шутка. Правда, он красивый? – Лена вытянула руку, демонстрируя браслет надзирающим и магам. – Так идет под платье! Вы отвезите меня, пожалуйста, назад в салон госпожи Альмар. Дион там ждет…

Лена послала отчаянный взгляд Айделю Шело. Ну! Помоги! Ты же его друг.

Но Шело смотрел на Лену как на пустое место.

– Очередная присяга в конце месяца, – объявил Сушеный Брат. – Согласно шестому дополнению к королевскому эдикту "Об освобождении", носитель вновь открывшегося дара, независимо от возраста и пола, должен находиться под компетентным надзором вплоть до приведения к присяге и зачисления в ваше учебное заведение, господин Шело.

Главмаг согласно наклонил голову, и у Лены похолодело под ложечкой.

– Да-да, – не сдавалась блондинка. – Дион тоже говорил, что берет меня под компетентный надзор. Так ведь можно, правда?

Еще один умоляющий взгляд в сторону Айделя Шело.

– Одаренным полагается находиться под опекой Надзора Истинной силы, – сухо откликнулся придворный маг.

На Ленином свободном запястье сомкнулся широкий браслет из мутного полупрозрачного материала, похожего на исцарапанный плексиглас. Кисть руки потеряла чувствительность, только пальцы чуть-чуть покалывало. И дара Лена больше не ощущала – ни своего, ни чужого.

Здоровяк крепко взял ее за локоть и потянул к черной родде.

Лена оглянулась:

– Передайте Диону Герду, что меня забрали надзирающие!

Она обежала взглядом лица королевских магов, стараясь хоть на миг заглянуть каждому в глаза. Пусть Айдель Шело оказался мерзким гоблином, может, в ком-то из его подчиненных проснется совесть или хотя бы чувство солидарности?

По небу бежали дымчатые облака, ветер гладил Лене щеки, шевелил выбившиеся из прически локоны, играл листвой кленов в парке, неся живой бодрящий запах. Мелькнула мысль: последний глоток свободы.

Ее посадили в родду, ни дать ни взять «черный ворон», напротив Веллета, неестественно прямого и застывшего, как мертвец в стадии окоченения. Потухшие глаза экс-надзирающего глядели в никуда. Лена нарочно следила: за всю поездку, а длилась она минут двадцать, Веллет ни разу не моргнул.

Остановилась родда в каменном дворе, окруженном глухими стенами, у крыльца тяжеловесного здания, облицованного темно-серым туфом. Лену долго вели по гулким коридорам и черным лестницам с неудобными высокими ступенями. Чем дальше, тем сильнее у нее дрожали ноги, тело покрылось холодным потом, во рту был вкус железа.

Наконец ее втолкнули в длинный мрачный зал без окон, громоздкий и подавляющий. Полуколонны, ниши в стенах, возвышения, каменный бассейн и массивные скамьи – сплошь прямые рубленые линии.

Лица женщин, в руки которых Сушеный Брат отдал Лену, были под стать обстановке – крупные, грубые, будто выбитые зубилом. При одном взгляде на них Лену до костей пробрало холодом. Невысокие, кряжистые, в темных многослойных одеждах, с глазами навыкате, такими же безжизненными, как у Веллета, женщины содрали с нее одежду, вымыли жесткими мочалками в ледяной воде, пару раз окунув с головой. Обрядили в коричневый балахон чуть ниже колен, повязали грубый платок и босой втолкнули в клетушку с голой лежанкой у стены.

Лена пробовала сопротивляться, протестовать, спорить, задавать вопросы. В ответ – ни слова, ни звука. Даже выражение на лицах не менялись. Ни гнева, ни раздражения, ни злорадства – ничего! Словно големы. Или зомби. Руки у женщин были сильные, пальцы – жесткие, хваткие. Пришлось подчиниться.

Лена не знала, сколько времени провела во мраке, стуча зубами на каменной скамье. Показалось, суток трое, не меньше. Она промерзла насквозь, голова раскалывалась, глаза под отяжелевшими веками горели, но заснуть не хватало нервов. Желудок подвело от голода, страшно хотелось пить и в туалет. Никаких удобств, хотя бы самых первобытных, в каморке не было.

К счастью, дверь открылась раньше, чем у Лены иссякло терпение.

Она шла за своими тюремщицами, не чуя заледеневших ног. Сперва ее сопроводили в уборную с очком в каменном полу, заставили умыться над тазом, потом дали крупный деревянный гребень – расчесать волосы и полкружки затхлой воды – попить.

На этом ненавязчивый сервис себя исчерпал.

Четыре женщины-зомби окружили Лену и через половину здания отконвоировали в большое квадратное помещение, подозрительно похожее на зал для жертвоприношений. С уже знакомым рубленым интерьером и открытым огнем в низкой каменной чаше, тоже квадратной.

У чаши ждали трое – Сушеный Брат, Здоровяк и еще один надзирающий помоложе, которого Лена не рассмотрела. Взгляд плавал, отказываясь фокусироваться, каждый шаг босыми ступнями по ледяному камню отдавался тяжкой болью в затылке. Сознание туманилось, даже страшно уже не было.

До тех пор, пока ее не поставили на колени в воду, едва прикрывающую дно мелкого каменного бассейна, прямо напротив пламени в чаше. Пламя мелко трепетало от неосязаемых сквозняков, тянулось вверх, образуя рваный овал, который смахивал на лицо – огненное лицо с глазами и ртом. Может, в кружку воды подсыпали галлюциноген?

Сушеный Брат протяжным речитативом затянул что-то о свете Истины, проницающем мрак обмана, лицемерия, зла и коварства, и Лена поняла, что не может отвести взгляд от огненного лика. Спичечные головки зрачков смотрели ей в душу, и душа билась в незримых силках белой сияющей птицей, а вокруг все пылало, превращаясь в уголья. Лена ждала, что и легкие крылья вот-вот займутся по краям – потом птица вспыхнет и сгорит дотла.

Интересно, мелькнула отрешенная мысль, что сделают надзирающие, когда узнают, что перед ними пришелица из другого мира?

Птица-душа билась среди огненных волн, ее тонкий силуэт подернулся светлой каймой, становясь все прозрачней.

Вдруг тень легла на опаленные жаром крылья, а пламя водворилось на место – в чашу. Перед Леной щитом развернулась серебристая завеса, словно распыленная в воздухе пленка амальгамы. На ней прочертился темный человеческий силуэт, заслонив птицу от медного взгляда Сушеного Брата.

Лена снова начала чувствовать реальность: ледяную воду, в которой сидела, боль в коленях, ломоту в спине. По ту строну пламени слышались торопливые шаги, приглушенный шепоток…

Ее подняли – в онемевшие ноги тут же вонзались тысячи иголочек – и скорее отволокли, чем отвели куда-то вниз, в комнатушку, смахивающую на спортивную раздевалку. Заставили натянуть серое мешковатое платье – прямо на голое тело, обуть грубые, не по размеру, туфли. За это время Лена достаточно пришла в себя и до входной двери доковыляла без посторонней помощи.

За дверью лил дождь. Каменный двор блестел влагой и чернел пятнами грязи, мутная лужа под самым крыльцом шла пузырями, как кожа мурашками. Но хмурый день показался Лене невыразимо прекрасным, а сырой воздух – упоительно свежим. В водяной дымке блестела мокрым лаком знакомая родда, перед ней стоял угрюмый Дион в длинном дождевике с капюшоном.

В одно мгновение он оказался рядом, укутал Лену таким же дождевиком и подхватил на руки. А через две минуты они уже сидели в теплом сухом салоне родды на уютном диване с синей обивкой. У Диона нашелся дифен, способный высушить влажную одежду, и что-то вроде термоса в кожаной оплетке, в котором плескался горячий липовый чай. Лена сходу ополовинила термос, прислонила ноющий затылок к мягкой спинке и подумала, что наверняка ужасно выглядит.

– Это был ты? – прошептала она, удивляясь, как трудно ворочается во рту язык и плохо слушаются губы. – Тень на серебристой пленке.

– Тень на пленке? – Дион, должно быть, решил, что Лена бредит.

– Неважно. Забудь, – она попыталась пригладить волосы. – Почему меня отпустили?

– Я был у короля и говорил с Иэнной. Княжна убедила Лаэрта отдать тебя под мой присмотр. При условии, что он поставит тебе печать. После свадьбы, – Дион обнял Лену за плечи и, морщась, словно от зубной боли, прибавил: – Прости. Я не должен был оставлять тебя одну.

Лена на миг провалилась в темноту и с усилием вернулась обратно. Пробормотала:

– Ладно. Все равно бы они до меня добрались. Сколько прошло времени?

– Почти двое суток.

Всего-то? Она думала – больше. Надо было о многом спросить, но темнота манила, и сопротивляться ее зову не было сил.

– Слушай, я там не спала. Так что сейчас отключусь. Доедем, разбудишь, ладно?

Она уронила голову Диону на плечо и перестала удерживать уплывающее сознание.

Сон навалился бетонной плитой. Лена тонула в огненном море, но было почему-то не горячо, а холодно, очень холодно. Над медными волнами порхала цапля, и Лена знала, что жива, пока та ускользает от щупалец пламени. В черноте над морем явился огненный лик, разинул рот, норовя проглотить цаплю. Рот вырос до размеров вселенной…

Лена проснулась задыхаясь. В своей спальне. То есть в спальне Леннеи, поправилась машинально. За окном серели мягкие сумерки. Лена прикрыла глаза, чувствуя, как успокаивается сердце. Было до жути приятно лежать на шелковистых, пахнущих свежестью простынях, в тонкой рубашке под мягким одеялом. И плевать, кто ее переодевал и кто нес на руках из родды – так аккуратно, что она не проснулась… Хотя нет, не плевать. Но ему знать об этом совершенно не за чем. Лена слабо улыбнулась и снова провалилась в сон. На этот раз – до утра.

Утром были ванна, и Лисси, и лекарь, и завтрак, и приличная одежда, и человеческая прическа. Кто бы мог подумать, что Лена с радостью наденет на себя чулки и нижние юбки! Все это было знаком возвращения к нормальной жизни.

Лицо Леннеи в зеркале выглядело осунувшимся и бледным до прозрачности, в глазах стояло неприятное затравленное выражение. И сколько Лена ни старалась, уверенности в ее взгляде не прибавилось. В душе тоже. Забудь, твердила она себе. Все кошмары – в прошлом. Ты справилась.

Но впереди ждала присяга Лаэрту. А потом… Что потом?

От этого вопроса накатывала ледяная волна и каждая мышца в теле сжималась.

Дион появился к вечеру, оглядел Лену и заметно помрачнел. Должно быть, винил себя за ее жалкий вид. За ужином в синей столовой подробно расспросил, как с ней обращались, и помрачнел еще больше.

– Надзирающие строги с одаренными, но не настолько. Тебя хотели сломать.

Перед экзекуцией в зале с огненной чашей?

Значит, такое не с каждым проделывают.

Подали десерт – взбитые сливки с малиной. Лена повертела в пальцах длинную ложечку.

– Почему у меня чувство, что все было подстроено?

Дион отвел взгляд.

– Даже Свету Истины нужен повод, чтобы отдать под арест главу надзирающих.

Свет Истины – это Лаэрт, сообразила Лена, припомнив: король в Гадарии больше, чем король.

– Тебя использовали как приманку, чтобы взять Веллета с поличным. Честно говоря, я до последнего не верил, что он примкнул к заговору. Веллет всегда и во всем поддерживал короля. Но Лаэртом недовольны не только рэйды. Дав права одаренным, он ограничил власть надзирающих, и часть из них пришла к мысли, что Свет Истины не должен носить корону. Марионетка на троне, за которым стоят рэйды, маги в энтолях и Веллет во главе всех истинных – такой заговорщики видели Гадарию. Но Лаэрт сыграл на честолюбии Франа Коллара, заместителя Веллета. У Надзора теперь новый глава. А эдикт дополнен негласной поправкой, по которой надзирающим вменяется в обязанность поиск, регистрация и подготовка одаренных к присяге.

Пока Дион говорил, у Лены в голове вертелся один вопрос: ты знал?

Леннеей он, может, и не пожертвовал бы. Но отдать в когти Веллета иномирянку, занявшую ее место, – другое дело, верно?

– Айдель пытался оспорить эту поправку, но Лаэрт был зол, как сам льгош, и пригрозил надеть энотли на королевских магов. А тебя отпустил только по просьбе княжны Алиаллы.

– Издержки монархии, – пробормотала Лена.

Дион блеснул глазом, но ничего не сказал.

– Что будет с Веллетом? – зачем-то поинтересовалась она. – Вид у него был, как у тех женщин – просто неживой.

– Его отлучили от истинной силы. Говорят, это неприятно. Возможно, даже более неприятно, чем потерять дар. А женщины… – Дион помолчал, странно взглянув на Лену. – Обычно у истинных рождаются сыновья. Дочери – это отклонение от нормы, уродство, если угодно. Считается, что женщины не способны вместить в себя истинную силу, их просто выжигает изнутри. Не остается ни разума, ни голоса, ни воли. Все, что они могут, это выполнять приказы, подпитанные истинной силой. Из них получаются хорошие надсмотрщицы. В том числе потому, что они нечувствительны к магии.

Лена на миг прикрыла глаза. Да что же у них тут все не как у людей!

– Это истинные придумали, что женщины-одаренные могут быть только целительницами? – догадалась она.

Дион неопределенно качнул головой.

– Во времена империи магами были и мужчины и женщины, в хрониках сохранились упоминания о мужчинах-целителях. В Иэнне, насколько я знаю, женщины тоже практикуют магию.

Лена закусила губу. С каких пор ей стало страшно обидеть Диона? Притворяться ласковой кошечкой больше незачем, можно быть собой.

Она задержала дыхание, будто перед прыжком с трамплина:

– Извини, что спрашиваю… Ты в курсе, что твоя подруга Мида меня сдала?

Мысль пришла еще в застенке надзирающих. Приятно видеть в людях хорошее. Думать, что модистка помогла рэйди Дювор ради счастья любимого мужчины – как она это счастье понимала. Но похищение явно было продумано от и до. Веллет собирался тихо вынести уснувшую Лену через черный ход. Змея Альмар наверняка поставила условие: помогу, но чтобы без скандала. Увидела, что снотворный чай остался не выпитым, связалась с надзирающим по зеркалу-сонику, и в действие вступил план Б: спровадить рэйди Дювор на улицу, в заранее согласованное место – дабы не тащить, брыкающуюся и визжащую, через весь салон.

Вот почему медовая Мида сначала твердила "скорей", а потом задержала и принялась изливать душу. Ждала, когда мимо просвистит черная родда – как сигнал… Слишком точно Веллет перехватил Лену на безлюдном перекрестке. А кафе там и в помине не было.

Миду понять можно: законопатят надзирающие рэйди Дювор в кутузку – и нет соперницы.

Но Агата Кристи с ней, с Мидой!

Хуже, если ее попросил об услуге сам Дион – во исполнение воли драгоценного монарха. Вряд ли он хотел, чтобы Лену действительно законопатили. Думал, возьмут Веллета за ушко, а "невесту" отпустят…

На этом ход Лениной мысли прервался. Потому что Дион нахмурился неверяще и потребовал подробностей. Не ожидал? Нет, правда? Задал пару вопросов и задумался с таким угрожающе-мрачным видом, что Лена поежилась.

– Ладно, брось. Девчонке наверняка не оставили выбора.

Хотела ли Мида выбирать, другой вопрос.

Дион поднял на Лену взгляд, тяжелый и глубоко расстроенный. Стало стыдно. Его, конечно, не морили в темном каземате, но выглядел он усталым и наверняка почти не спал, пытаясь вытащить ее.

Чего ради? Не потому же, что в ответе за ту, кого приручил. То есть ту, на которую надел энтоль – хоть потом и снял. Рискнул королевской милостью, своим положением рэйда. Не из-за чужачки, это точно.

Дион вдруг усмехнулся:

– Девчонке, говоришь?

Лена вернула ему усмешку, гоня от себя еще один вопрос, абсолютно идиотский: за кого Дион переживал сильнее – за Миду сейчас или за Леннею вчера? Для нее самой – что в лоб, что по лбу.

На его лицо вновь легла тень.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я позволил бы использовать тебя, как наживку? Даже по настоянию Лаэрта.

Лена сделала вид, что такая мысль ей и в голову не приходила.

Кажется, оба выдохнули одновременно. И она решила, что верит ему. Может, потому что ей просто необходимо кому-то верить. Или потому что для него это важно – чтобы она верила. Она, а не Леннея.

Тогда он не откажется кое-что объяснить…

– Почему маги чувствовали во мне дар, а истинные нет? И Веллет, и этот, как его – Коллар? – видели что-то еще. Ты ведь знаешь, что, правда? И перстень тут не причем. Это тайна? Почему ты мне не говоришь?..

Дион моргнул, слегка обескураженный Лениным напором.

– Я не был уверен. Да и сейчас… В Иэнне мне сказали, что грань между мирами способны преодолеть только свет и мысль. А потом напомнили легенду о том, что носители истинной силы пришли к нам из другого мира.

После этих слов у Лены появилось нехорошее предчувствие. Она задержала дыхание, дожидаясь продолжения.

Ужин был давно съеден. Они с Дионом сидели в романтическом полумраке и смотрели друг на друга с видом путешественников в утлой лодочке, которую подхватил горный поток и несет к водопаду.

– У меня возникли подозрения, – сказал Дион. – И я поделился ими с княжной Алиаллой. Говорить пришлось намеками, не знаю, верно ли мы поняли друг друга. Но если предположить, что да…