Текст книги "Цапля для коршуна (СИ)"
Автор книги: Кира Калинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Лена никогда не видела этих людей, но знала наверняка, что перед ней – Аспер Дювор, его сын Тобиас. И… Тоя? Лена глядела на них глазами Леннеи.
И похоже, это был не просто сон, не мрачная выдумка подсознания, навеянная событиями дня. Это были воспоминания.
Глава 16. Истинная сила
Лена снова допустила промашку, когда удивилась вслух, отчего они едут на прием не на родде, как вчера, а в карете, запряженной четверкой крепких откормленных лошадок соловой масти. Дион объяснил, что так надлежит по протоколу: к величеству – только конным транспортом. И тоже удивился – естественно, Лениной неосведомленности. Но на этот раз неудобных вопросов задавать не стал. Смотрел благосклонно. И не смотрел даже, а любовался – и очевидно не желал омрачать дивную картину раздумьями о мелких чудачествах «невесты».
Полюбоваться и правда было на что. Лена выбрала бордовое платье. То есть бордовое сверху и снизу, а в талии охряно-золотистое, с тонко размытым переходом от одного цвета к другому. Причем двухслойное. Основной слой – тяжелый шелк, поверх него – мелкое изящное кружево. Длинная юбка лежала красивыми складками, вырез лодочкой подчеркивал хрупкость плеч и нежность шеи. Довершали образ кулон с крупным камнем, бисерная сумочка, маленький веер и прическа в завитках и бусинах, над которой Лисси колдовала два часа. К концу экзекуции Лена начала понимать книжных барынь, имевших обычай таскать нерасторопных девок за косы.
Но раздражение улеглось, стоило выйти за порог. Под утро прошел дождь, на дворе похолодало. Воздух пах влагой, землей и садовой жизнью, Дион был мил и обходителен, а у кареты оказались распашные дверцы, через которые без особых ухищрений удалось пронести пышные юбки. В последний момент прибежала Лисси с собольей пелериной и убедила госпожу прикрыть плечи.
На конной тяге до столицы добирались вдвое дольше, чем на родде. Однако скучать не пришлось. Едва тронулись, Дион снял со своего мизинца черный перстень и надел Лене на палец, загадочно обронив, что двум птицам на одной ветке не место.
– Цапля, – пробормотала она, рассматривая тусклый серебряный рисунок. – Но почему?
– Это твое наследие. Мне довольно коршуна, – Дион коротко показал руку.
Лена успела заметить такой же перстень, только крупнее, и летящий терракотовый росчерк на черном камне.
– Но это значит, что ты…
Она не договорила, не решилась – слишком это было неожиданно. И Дион поспешил воспользоваться паузой, словно не хотел слышать, что Лена имела в виду:
– Князь Иэнны пожелал видеть меня своим представителем при дворе короля Лаэрта. Коршун – его знак.
– Но коршун был на гербе династии Айолов. В левом верхнем углу, если не ошибаюсь. Так князья Иэнны – наследники императорского трона?
Дион на миг опустил глаза и усмехнулся.
– Даже если так, какое это имеет значение сейчас?
Тяжелый, холодный перстень был слишком велик для тонкого пальчика Леннеи. Лена сделала себе мысленную пометку: следить, чтобы ценное украшение не потерялось.
Дорога предстояла долгая, и Лена придумала спросить, что изменилось в жизни приглашенных на прием вельмож, пока она прохлаждалась на подземном курорте. Полушутливые ответы не содержали ценной информации, но давали представление о людях, с которыми придется столкнутся. К примеру, замечание "Рэйд Блайн стал еще шире" наводило на мысль, что господина с этим именем следует высматривать среди толстяков. А пассаж "Рэйда Конбри похоронила мужа и просто расцвела" намекал, что дама, скорее всего, немолода, но еще способна кружить головы мужчинам. Хоть что-то. Лучше, чем отправляться на эти своеобразные смотрины совсем вслепую.
Лена слушала Диона и тихонько ежилась. Смотрины от слова "смотреть". На нее будут смотреть, ее будут изучать, оценивать, судить – за тем и позвали.
Догадка подтвердилась, едва они вошли в просторный белый зал. За высокими арочными окнами с фигурным переплетом догорал день, но внутри было празднично от колдовского света. Стены мерцали затейливой вязью морозных узоров, словно в разгар лета в центре Мельи воздвигся дворец из снега и льда; по инистому орнаменту бежали серебряные спирали. Тонкие колонны подпирали сводчатые потолки, затянутые витой искристой сетью. Все кругом было прекрасно и холодно. Фуршетные столы, фарфор, хрусталь, свечи, горящие тонким голубым огнем, мягкие диваны, избранное общество. Мужчины в костюмах сдержанных расцветок, дамы в пышных платьях.
При появлении Диона и Лены гости остались на местах – сидели, стояли, угощались винами и закусками, беседовали, но было явственное ощущение, что все они, как один, повернулись и разглядывают Лену. Скептически, надменно, едва ли не с презрением. На миг ей до паники захотелось выскочить в коридор, прыгнуть в карету, умчаться назад в Скир. Но поскольку сделать этого было нельзя…. Лена расправила плечи, улыбнулась и окинула зал неторопливым взглядом.
Не успел Дион подвести ее к ближайшему столу, как рядом материализовалась дама в голубовато-стальном туалете – пепельные волосы уложены короной, на лебединой шее колье из синих и белых камней. Никак сапфиры и бриллианты?
– Милый друг, какая дивная иллюзия, – бесцеремонно заявила она, вкладывая узкую белую ладонь Диону в руку. – Где вы ее раздобыли?
Он с усмешкой сжал тонкие пальцы, унизанные перстнями, склонил голову – очень условная имитация поцелуя. Милый друг?
– Не все ли равно? – улыбнулся беспечно. – Вам не нужны иллюзии, Иллирия, вы и так с каждым днем только хорошеете.
Дама рассмеялась низким воркующим смехом – будто горлица. И повернулась к Лене.
– Леннея, душенька, вас просто не узнать! Вы стали настоящей красавицей! – она взяла Лену за руки и отстранилась, рассматривая ее. – Чудесное платье! Не пойму, у кого сшито…
– Так-так, Герд! – хриплый баритон из-за спины избавил Лену от необходимости отвечать. – Вижу, вы решили похвастаться своей, кхм, подопечной…
Немолодой обладатель голоса плохо соответствовал своему богатому облачению. Ему словно бы все мешало, все сидело кое-как – и костюм из дорогой, сразу видно, ткани, и галстук с бриллиантовой заколкой, и драгоценные запонки на рукавах, и перстни на волосатых пальцах. Здоровый, потный дядька, с редкими, плохо прочесанными волосенками, зачем-то наряженный аристократом. И лицо сизое, как у завсегдатая пивного ларька. Вспомнилось: "Рэйд Коллей все так же груб, а за воротник закладывает больше прежнего".
Дион коснулся Лениного локтя.
– Леннея Дювор ин-Скир – моя невеста, если вы запамятовали…
Его голосом можно было морозить лед для коктейлей.
А ведь Диону тут несладко приходится, сообразила Лена. Паршивая овца в высокородном стаде. Бывший маг. Раб, как писала Леннея, – и вдруг со знатью наравне. Да они его живьем сожрать готовы. И заодно – девицу из опального рода, которая спокойно улыбается, стоя рядом, вместо того, чтобы рыдать, визжать и топать ногами.
– О, рэйд Каллей! Примите мое восхищение, – воскликнула Лена. Высокое собрание вдруг перестало ее пугать. Обычные люди со своими ужимками. В груди, как пузырьки шампанского, взыграл азарт. – У вас, как всегда, изысканные манеры. А цвет лица – девушкам на зависть!
Рэйд Каллей от шока начисто забыл светское обхождение.
– Что ты несешь, – выдохнул он, тараща красные глазки.
– Чепуху, конечно же! – Лена улыбнулась. – Как и подобает благородной деве.
Их пикировка привлекала внимание. Повернул голову от стола полный молодой мужчина в очках. Из-за спины Каллея с любопытством выглядывали две дамы под пятьдесят.
Рэйд побагровел, раскрыл рот, повел руками.
Это выглядело так неуклюже, что Иллирия Конбри, заливисто смеясь, хлопнула его по плечу веером.
– Ах, Норб! Вы, как медведь в лавке стекольщика, честное слово!
А Лена с тихим ужасом прислушалась к себе. Что происходит? Она же собиралась быть паинькой. Вежливо улыбаться и помалкивать. Именно так ведут себя сопливые девчонки среди взрослых солидных людей.
Неизвестно, что бы вышло дальше, но в этот момент в зале появился еще один человек.
Не было ни фанфар, ни гвардейцев, взявших на караул. Церемониймейстер не бил посохом о наборный паркет, возглашая громогласно: "Их величайшее величество, владыка всея Гадарии и прочая, прочая!" Ему даже никто не кланялся – видно, порядки на закрытых ассамблеях установлены демократические. Да и одет вошедший был чудаковато: свободные нежно-фиалковые брюки, розовый пиджак и бирюзовый галстук. Но Лена с полной ясностью поняла: этот фиалковый бугай с львиной гривой и есть король Лаэрт собственной венценосной персоной.
Дион наклонился к уху:
– Ты, оказывается, записная светская хищница… Только перед королем так не делай.
– Как? – шепнула Лена.
Но Лаэрт уже шел к ним, улыбаясь твердо очерченными полными губами. Шел, как ледокол, как танк. И хотя видимых разрушений вокруг не производил, людей не расталкивал, было чувство, что он сминает пространство перед собой – одним взглядом. И от этого Лене стало здорово не по себе.
– Друг мой! И – Леннея Дювор? – король налетел бураном, облапил за плечи сразу обоих, заполнил собой пространство, взгляд, мысли. Беспардонно облобызал руку – словно хищник лизнул жарким языком. Отступил на шаг. – Ну-ка дайте посмотреть на красавицу невесту. Хороша! Ай хороша! Не будь я обручен, сам женился бы!
Этакий развеселый балагур, только от него мурашки по загривку.
– Еще не поздно переменить намерения, – мурлыкнула из-под королевского локтя рэйда Конбри. Ловко ухватила Лену за руку, выставив на показ черный перстень на ее пальце. – Наследница цапли – чудесная пара для вашего величества. Зачем вам на троне дочка иэннского мага? Брак с Леннеей ин-Скир отменно поспособствует известным планам…
Каким еще планам? Вот лиса Алиса!
Лена быстро взглянула на Диона. Мелькнула мысль, что он все подстроил и хочет подсунуть Леннею королю. Но в серых глазах отчетливо полыхнул гнев. В следующую секунду лицо Диона превратилось в маску холодной невозмутимости – он умел обуздывать эмоции, и Лена была рада, что успела поймать момент. От облегчения даже голова закружилась.
Она вырвала руку из пальцев рэйды Конбри, намереваясь сказать интриганке пару ласковых, и вдруг заметила, что перстень ей впору. Не болтается, но и не давит, сидит так, будто подбирался точно под размер. Тонкий силуэт цапли на черном фоне тихонько светился.
Лену пробрала дрожь.
Да что же это?
Что вообще творится!
Волнение ударило в голову, и Лена выпалила в лицо коварной статс-даме, не думая о последствиях:
– Вам стоило поинтересоваться моим мнением, прежде чем подавать его величеству неподобающие идеи, рэйда Конбри!
Иллирия прекрасно владела собой, но Лена уловила тень растерянности на красивом лице.
– Прошу нас простить, – вмешался Дион, больно сжав Лене пальцы. – Рэйда Конбри напугала мою невесту.
– Я не напугана, а возмущена! – быстро заговорила Лена, глядя в тяжелое лицо Лаэрта. – Рэйда Конбри только что предложила вашему величеству нарушить свои обязательства. Но обязательства короля – это не обещание частного лица, а слово, данное от имени всей Гадарии. Его нельзя взять назад!
Повисла тишина. Придворные, всей гурьбой, cтолпились вокруг эпицентра скандала, вокруг короля. Казалось, они дышать перестали.
"Ну все, – отстраненно подумала Лена. – Палач и плаха".
Страшно почему-то не было.
И тут король расхохотался. Зычно, раскатисто, со вкусом, до слез, которые двумя картинными движениями смахнул с ресниц.
– Не бойтесь, красавица, я не отниму вас у вашего жениха!
Его глаза вспыхнули. Жидкий огонь затопил и радужку и белки. Казалось, под веками у Лаэрта кипит расплавленный металл.
Лена задохнулась. От ужаса, вызванного этим зрелищем, и от ощущения, что по ней проехал асфальтовый каток – со скоростью гоночного болида.
Лаэрт повернулся к Диону:
– Берегите ее, мой друг, это не девушка, а клад!
И все прошло. Глаза короля приобрели нормальный вид, в руке оказался бокал. Тем же зычным жизнерадостным тоном Лаэрт призвал выпить за чудесную пару и за свою невесту, несравненную княжну Алиаллу.
Обстановка разрядилась. Лаэрт заговорил с каким-то седым рэйдом. Иллирия Конбри испарилась, как дух.
Лена думала, Дион отчитает ее за своеволие, но "жених" был само спокойствие. Возможно, потому что кругом роились люди, жужжали и липли, будто мухи. Как же, Леннею Дювор одарил благосклонным вниманием сам августейший, надо и нам отметиться.
Дион попытался избавить "невесту" от навязчивого внимания. Увел в дальний конец зала, усадил на диван, принес легкое ягодное вино и тарелку с тарталетками, но вокруг сразу же образовалась компания.
Занятно. Одаренные, для которых дочь рэйда, по сути, классовый враг, смотрели на Лену с большей симпатией. А тут, что ни взгляд, то прицел снайперской винтовки.
Лысый толстяк, возможно тот самый рэйд Блайн, отвел Диона в сторону. На освободившееся место рядом с Леной сейчас же пристроилась дама средних лет и доверительно зашептала:
– Это просто невозможно! Чтобы король Гадарии взял в жены девку из Иэнны! Они же там все маги, все до одного!
– Правда? – Лена изобразила вежливое изумление.
– Даже князь! – сделав страшные глаза, уверила дама.
И пойми, кто она – просто безмозглая и бессовестная сплетница или язва похуже Иллирии. Пожалуй, второе, решила Лена, когда дама вдруг сузила глаза, в каждом зрачке по гадюке, в одном – гюрза, в другом – черная мамба.
– Древний род, – зашипела она, – чистая кровь, а дети кем будут?
– Одаренными? – ласково подсказала Лена. Ее разбирал смех. Настоящая Леннея при этаком прозрачном намеке наверняка хлопнулась бы в обморок. А Лена с удовольствием продолжила мысль: – Магами, способными на такое, что вам как наследнице древнего рода с чистой кровью и не снилось? Да и мне тоже, к сожалению. Хотя мои предки когда-то правили империей. Кто знает, что ждет потомков?
С этими словами она поднялась с дивана – и была подхвачена за талию могучей рукой. Бетонная тяжесть сдавила со всех сторон, мешая дышать, думать, смотреть. Королевский гомерический хохот гремел где-то далеко, хотя сам король был рядом, вел Лену по залу, полыхая огненным взглядом.
– Так вы видите своих детей на троне Гадарии? – Лаэрт отпустил ее, и сразу стало легче. – А внукам прочите императорский венец, не иначе?
– О, простите, ваше величество, – опомнилась Лена. – Я… вовсе не мечтаю захватить власть над Гадарией, поверьте!
Кокетливо улыбнуться ему было все равно что выжать штангу. Лена ощутила, как по спине течет струйка пота.
Лаэрт заговорщицки подмигнул:
– Ну-ну, прекрасная рэйди, не тушуйтесь. Мне нравится, как вы даете окорот нашим кумушкам.
Огонь ушел из его глаз. Гнет королевской воли стал терпимым, но не исчез совсем. Теперь Лена понимала Диона: любое слово, сказанное этому громогласному жизнелюбу в легкомысленном наряде, может стоить головы.
Но надо было попытаться. Узнать хоть что-то.
– Вы хотите соединить истинную силу с силой одаренных, я верно понимаю, ваше величество?
Король глядел на Лену с усмешкой, как на редкую бабочку, с которой непонятно, что делать – то ли рассмотреть поближе и отпустить, то ли высушить, насадить на иглу и положить под стекло. Просто так, для коллекции.
– Верно, моя красавица, – мурлыкнул он негромко.
– И что получится в результате?
– Величие, моя красавица, истинное величие.
Король забавлялся, но его ответы не были бессмыслицей.
Лена безотчетно покрутила черный перстень на пальце. В голове зажглась лампочка: безумная догадка, озарение. Империю всемогущих магов сокрушила орда дикарей, привыкших мочиться с седла. Их вели носители истинной силы, о которой до той поры никто не слышал. А что, если…
– Откуда пришла истинная сила? – спросила, и под ребрами стало горячо. – На самом деле, я хочу сказать. И…
Она вспомнила день, когда Дион, приведя ее в подземелье, к зеркалу, говорил о бесконечности.
– …есть ли жизнь за пределом сущего?
Вот же Герберт Уэллс! Ну почему нельзя сказать: "Что вы знаете о путешествиях в другие миры?"
Король опять рассмеялся, но уже скучливо.
– Сколько сложных вопросов в такой хорошенькой головке! О тайнах бытия вам лучше поговорить с надзирающим Веллетом. Это по его части. Вон он сидит, видите?
Король развернул Лену лицом к той части зала, где были обустроены места для приватного общения. Глубокие ниши, прикрытые серебряными портьерами, полукружья колонн, в объятьях которых прятались высокие диваны. Развернул – и мягко подтолкнул в спину:
– Вперед!
Глава 17. Когда белая цапля клюнет
Цапля на пальце светилась – тихим влажным светом, будто лунная дорожка на ночной воде. Лена повернула перстень рисунком внутрь. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь заметил. Машинально сделала несколько шагов в указанном направлении, подняла голову и наткнулась на пристальный взгляд.
Худощавый пожилой рэйд на диване между двумя колоннами.
Это ведь рэйд, а не тот самый Веллет? Главный надзирающий представлялся Лене кем-то вроде кардинала Ришелье – с бородкой и в красной сутане. Или не в красной, неважно. Главе местной инквизиции наверняка полагалось специальное облачение, непременно со знаками сана. А этот человек был в обычном сером костюме.
И нечего на нее пялиться.
Лена подошла к фуршетному столу, положила на тарелочку пирожное. Улыбнулась даме, которая советовала непременно попробовать "вон того изумительного бланманже", и прихватив высокий стакан с морсом, шагнула в сторону.
Упс!
Рэйд в сером костюме стоял рядом и выжидательно смотрел на нее. А может, и не рэйд. Впалые щеки, тонкие, желчно поджатые губы, сухой блеск в глубоко посаженных глазах. Вполне тянет на религиозного фанатика.
– Рэйди Дювор, – фанатик коротко нагнул голову. – Мы бы хотели с вами переговорить.
– Говорите, – Лена пожала плечами.
Мы, значит. Это ведь он не о себе, бесценном, с таким пиететом?
– Давайте пройдем в удобное место, – фанатик простер руку к тем самым диванам и нишам.
А ей это зачем? Лена хотела указать навязчивому господину дорогу в те края, куда даже Макар с телятами не хаживал, однако стало любопытно, что фанатику сотоварищи надо от рэйди Дювор. Плохого ей не сделают – тут все на виду, разве что наговорят гадостей. Но она не Леннея, ее нечем уязвить. И Лена позволила отвести себя к диванам, прихватив, впрочем, блюдце с пирожным и стакан с морсом. В крайнем случае сойдет за шоковое оружие – в лицо, например, плеснуть.
В алькове, наполовину скрытом серебряной портьерой, на низком мягком диване поджидала рэйда Конбри. Лена всерьез подумала развернуться и уйти не говоря ни слова, но дама сделала умоляющее лицо:
– Ах, Леннея, милая, простите меня, так неловко получилось! Я вовсе не хотела вас смущать. Поверьте, мы все переживаем за вас и хотим помочь. Присядьте, прошу.
Она указала на место рядом с собой. Точнехонько за портьерой. Случайность? Лена устроилась напротив, со стороны открытого проема – и зал хорошо просматривается, и саму видно.
Недовольный фанатик расположился на соседнем диване, и его зрачки на секунду занавесило медное пламя. Значит, все-таки надзирающий. Лене не понравилось его пристальное внимание. Как будто он пытался разглядеть в ней что-то дурное, в чем-то уличить.
– Бедное дитя! – теперь Иллирия была воплощенное сочувствие. – Примите наши соболезнования. Это чудовищно! Безумно жаль, что мы не смогли встретиться раньше. Вы столько пережили…
Лена не сразу поняла, о чем она говорит. Ах да! Отец и брат Леннеи. И жених. Какими бы гнидами они ни были, это все-таки ее семья. А годом раньше отравилась мать. Девчонке должно быть реально худо. Лена скорбно опустила голову и пробормотала: "Благодарю".
А рэйда щебетала не умолкая, сокрушалась о несчастной судьбе Леннеи, брала за руки, выражала участие, обещала дружбу и поддержку.
– Не бойтесь, – она понизила голос, – мы не оставим вас во власти безродного.
Это мадам о ком? О Дионе, что ли? А он этой выдре еще комплименты делал!
Не то чтобы Лена его защищала… Впрочем, да – защищала. Лучше он, чем эти снобы.
– Какой позор, – распалялась рйэда, – отдавать благородную девицу грязному чарушнику, наглому выскочке…
Ой-ой, как интересно! Лена-то думала, что словечко "чарушник" тут просторечное, уместное в устах малограмотного воришки, любителя серебряных ложек, а никак не великосветской дамы. Рука чесалась украсить холеное лицо рэйды хорошей порцией крема и бисквитных крошек. Но Лена не двигалась. И молчала. Не для того ее позвали, чтобы просто облить Диона помоями. К чему-то это словоблудие должно привести…
– Он не дотронется до вас, я обещаю, – журчал ручьем голос Иллирии.
А это вовсе смешно. Если "чарушник" такой наглый и грязный, что мешало ему "дотронуться" до Леннеи, как только он заполучил ее в свое распоряжение? Еще пять с лишним месяцев назад!
Надзирающий нетерпеливо кашлянул. И рэйда Конбри зачастила:
– Мы спасем вас! Выведем прямо отсюда, только доверьтесь нам…
– Я прикрою вас щитом невидимости, – перебил Веллет, ноздри его тонкого хрящеватого носа нервно подрагивали. – Но вы не должны делать резких движений.
Вот оно. Побег. Если бы ей предложили это всего три дня назад, она бы, возможно, задумалась, хотя ни змеюке Иллирии, ни пауку Веллету не верила ни на грош. Но сейчас, когда она больше не скована энтолем…
Лена открыла рот, собираясь объяснить, как этим двоим следует поступить со своим заманчивым предложением. И вдруг ощутила всплеск облегчения, пронзительного, как боль.
Все занавесила обморочная пелена. Какой-то частью себя Лена сознавала, как встает на ноги, как из рук у нее забирают тарелку с пирожным и стакан с морсом, как подхватывают под локти, бережно ведут, а в ушах звучит вкрадчивый гипнотизирующий голос Иллирии:
– И я нисколько не лукавила, говоря, что вы достойны трона. Наследница императорской крови… Вам не нужно быть чьей-то королевой, вы вправе единолично носить корону Гадарии…
Зал приемов истаял до смутного видения. Белый, сверкающий, торжественно-воздушный, он будто плыл среди облаков. Облака клубились под ногами, и Лена ждала, что упадет, но не падала.
Не следует человеку ходить по облакам, ей вообще не надо никуда идти.
Но решала не она, ноги двигались сами собой, а внутри все ликовало и пело от радости. То есть не все. Лена захлебывалась в чужом восторге, как тонущий в штормовом море. Щепка на волнах. Последняя искра. Проблеск сознания, который, она чувствовала, вот-вот погаснет…
Надо было что-то делать, срочно, сейчас же. Докричаться до Леннеи, объяснить, что эти двое не желают ей добра. Найти в себе силы…
Руку полоснуло болью. Лену будто подцепили на рыболовный крючок и выдернули из глубины на поверхность, из бредового сна в явь, за палец – всю, целиком, как большую рыбину.
Она вскрикнула. И разом ощутила себя: жгучие слезы в глазах, руку, горящую, словно от укуса осы, и – ура! – безраздельную власть над телом.
Но кажется, ее успели вывести из зала.
Беломраморным каскадом стекала вниз широкая лестница. Слева Лену поддерживала под локоть рэйда Конбри, справа – надзирающий Веллет. Его пальцы были жесткими, как сухие сучья. Из-под потолка на тонких серебряных нитях свисали молочные светильники – словно игрушечные луны. Чуть в стороне, у балюстрады, обсуждали что-то трое мужчин, еще двое стояли на ступенях ниже. Лена испугалась, что это подручные заговорщиков, но во взглядах, обращенных к ней, читались только удивление и растерянность. Как будто Лена и ее конвоиры вынырнули из воздуха. За спиной слышался шум, гомон голосов…
– Ой! – громко сказала Лена. – Мне надо припудрить носик!
Она изо всех сил рванулась назад. Клешня Веллета впилась ей в руку, распарывая кожу острыми ногтями, но сейчас же ослабела – скандала на публике надзирающий не хотел. Как и рэйда Конбри. Ее рука соскользнула почти без сопротивления.
Лена развернулась и через распахнутые двери влетела обратно в зал приемов.
Раскрыла ладонь – взглянуть на укушенный палец. И поняла, что никакой это не укус. Это цапля! Тонкий рисунок горел голубовато-белым огнем. Отчетливо выделялся острый клюв. Как жало… Лена стиснула руку в кулак и подняла глаза, высматривая Диона.
Он разговаривал с невысоким лысоватым мужчиной – вроде бы заинтересованно, но сам так и рыскал взглядом по залу. Заметил Лену, раскланялся с собеседником и поспешил к ней. Нет, с виду он шел вальяжно, будто прогуливался, и вполне убедительно притворялся беззаботным светским львом, но было ясно, что он зол.
Вот только сцен ей сейчас не хватало.
Лена подошла к нему сама – прямо, без маневров, – взяла под руку. В ответ на тихое яростное "Где ты была?" не удержалась, фыркнула:
– Я тоже рада тебя видеть, Дион. Когда мы сможем уехать из этого милого гадюшника?
Карета неторопливо катила по вечернему городу. Дион лечил Лене ссадины, оставленные ногтями надзирающего, а она рассказывала, что случилось. Не все, конечно, и не совсем так, как было. Не объяснишь же, что в голове, будто осколок зеркала Снежной Королевы, сидит тень прежней владелицы тела и выкидывает фортели в самый неподходящий момент. И про цаплю не объяснишь. Потому что про цаплю Лена сама ничего не понимала, а теперь и вовсе сомневалась – было или пригрезилось. В жиденьком свете потолочной лампы узор на перстне едва угадывался. Обыкновенная побрякушка, никаких чудес.
В общем, Лена сказала, что устав барахтаться в бассейне с крокодилами, вышла на лестницу – передохнуть. Там доброхоты ее и подловили…
– Главный надзирающий Веллет? – переспросил Дион, нахмурившись. – Ему-то это зачем?
Сегодня они сразу же сели рядом. Закончив с лечением, Дион укутал Лену собольей пелериной – и не убрал руку с плеча. Она не стала противиться. После инцидента на приеме так было спокойнее.
На ум пришла мысль:
– Скажи… Король хочет возродить империю, я правильно поняла?
Дион бросил на Лену косой взгляд.
– Не возродить. Построить заново.
– И сколько стран он собирается для этого покорить?
– Сколько сможет.
– Но это же война. Большая война. Ты одобряешь?
Дион вздохнул тихо, почти неслышно, но Лена почувствовала плечом, как раздалась и опала его грудная клетка, и от этого чуть шевельнулась рука поверх меховой пелерины. Едва ощутимые движения, безмолвный разговор для двоих. Давно она не испытывала такой близости с другим человеком… Глаза защипало, от негодования остались рожки да ножки.
Но Дион не уловил перемены.
– Леннея, я не прошу тебя понять, – проговорил устало. – Давай не будем спорить о том, что случится еще очень нескоро.
– Да все я понимаю, – она тоже вздохнула. Интересно, он заметил? – Хочешь освободить одаренных Тумона, Орании и… – что еще было на той карте? – И Шеккии. Ты просто подумай, сколько погибнет людей – и магов в том числе. Их первыми на убой пошлют. Для чего еще королю понадобилось ломать систему? Не из сострадания же.
Рука на плече напряглась, и Лена качнула головой:
– Ладно, забудь.
Девица-аристократка так не скажет. Но что за толк в игре "Найди десять отличий", если Дион допускает любые предположения, кроме верного? А главное, он прав. Какое ей дело до планов Лаэрта? Это не ее мир. Она здесь временно.
Лампа под потолком только называлась лампой – больше теней, чем света. Интимный сумрак, недвусмысленные объятья и долгая дорога впереди. Надо как-то выпутываться из этой ситуации.
Лена села прямо.
– Я сейчас задам странный вопрос. – Лаэрт отмахнулся от нее, но Дион должен сказать: – Откуда на самом деле взялись носители истинной силы? Где их родина?
– Зачем тебе? – такого он явно не ожидал.
– Просто ответь, пожалуйста. Можешь?
– Я знаю то же, что знают все. Подножие вулкана Кумгар, великая река Даргана. Извержение и потоп – явления божественной воли. Тебе же в детстве рассказывали. Жертвенная гибель первых жрецов, разрушение святилищ. Исход истинно верующих…
То есть никаких доказательств не осталось? Удобно.
– Хочешь услышать какую-нибудь необычную трактовку? – Дион усмехнулся. – Недавно меня пытались убедить, что истинные пришли из иного мира.
– А ты не веришь? – сердце у Лены подпрыгнуло и заколотилось часто-часто. – Что, если так и есть?
Она даже дышать перестала. Сейчас…
– Леннея, – Дион явно старался, чтобы его слова не звучали чересчур снисходительно. – Нет никаких иных миров. Наш мир – единственный. И даже обитель духов, в которую якобы удалились древние боги – это просто вымысел.
– А сами истинные тоже считают это вымыслом?
Она хотела уточнить: "Другие миры". Но стекляшка-колючка в одно мгновение перекрыла гортань. Лена судорожно закашлялась, пытаясь прочистить горло, из глаз брызнули слезы.
– Леннея? – Дион развернул ее к себе. – Что с тобой?
– Просто… устала, – невпопад ответила Лена.
Неважно. Главное, снова можно дышать.
Вот же проклятая цензура! Так плохо еще ни разу не было.
Лена бессильно прислонилась к плечу Диона и почувствовала, как он аккуратно гладит ее по волосам и спине.
– Я замучил тебя, да? Два дня подряд на людях, столько волнений. Мне следовало подумать…
Он считал "невесту" нежной фиалкой и, наверное, был прав. Но Лена уже пришла в себя. Подняла голову – и оказалась с Дионом лицом к лицу. Так близко, что его дыхание с винными нотками касалось щеки. Длинные пальцы невесомо скользнули по Лениному подбородку. Она вздрогнула – и его улыбка сейчас же замерзла.
Пришлось объяснить:
– У тебя руки холодные.
– Руки? – переспросил он с тихим смешком.
А потом наклонился и поцеловал. Осторожно, явно боясь испугать свою маленькую рэйди. Заглянул в лицо – и мягким, но уверенным движением притянул к себе…
– Ты обещал, – сказала Лена прямо в его раскрытые губы.
И губы замерли. Ночные тени собрались в глазах Диона. Показалось, что сейчас он просто прижмет ее к спинке дивана, и в глубине души – нет, не в глубине, почти на поверхности – она ничего не имела против. Молчание, повисшее между ними, было душным и горячим, как воздух в тропических джунглях…
– Я не король Гадарии, – произнес Дион глухим голосом, – но слово сдержу. Если ты этого хочешь.
Он не двигался и не отводил взгляда, будто чуял ее сомнения, затягивал зрачками-магнитами в темный омут. Так просто было податься навстречу, распробовать вкус его губ, забыть обо всем. Просто, естественно… И неправильно. Хотя бы потому, что он по-прежнему видел в ней Леннею. А когда через день-другой приведет местных мозгоправов и поймет, как ошибся… Да он возненавидит ее за этот невольный обман!
Лена опустила ресницы и медленно отстранилась.
Что он теперь сделает – оскорбится, нагрубит? Она была готова к любой демонстрации недовольства. Однако Дион лишь сел ровнее, снова обнял ее за плечи. И даже обиженным не казался.
– Ехать еще долго. Поспи.
– Ты тоже, – сказала она.
– Хорошо, – и опять в голосе тень усмешки. Легкой, как щекотка гагачьим перышком.
Она и правда подремала, бессовестно используя плечо Диона в качестве подушки. Ему ведь это нравится, верно?
