Текст книги "Мир приключений 1971 г."

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Роберт Льюис Стивенсон,Сергей Абрамов,Александр Абрамов,Александр Кулешов,Ариадна Громова,Борис Ляпунов,Ромэн Яров,Зиновий Юрьев,Валентин Иванов-Леонов,Владимир Фирсов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 57 страниц)

– А это слово очень хорошо кричится! – Славка набрал в легкие воздух, чтобы продемонстрировать, как кричится “аврал”, но тут же спохватился: – Ой, дядя Мирон еще спит!

– Да, кстати, дядя Мирон! – спохватился Кудрявцев. – С ним-то что делать?

– Разбудить! – предложил Костя. – И проинформировать.

– Да ну его! – поколебавшись, решил Кудрявцев. – Ему и простые-то вещи не всегда втолкуешь, у него особое устройство мозгов, информацию воспринимает весьма избирательно. А уж это все… нет, не берусь!

– Я объясню! – с восторгом вызвался Славка. – Ой, интересно будет!

– Да уж представляю… – Кудрявцев криво усмехнулся. – Ладно, поручаем это дело тебе.

– А я себе поручила обед приготовить, – сказала Лена, возникая на пороге. – И приготовлю! Из общих припасов!

– Лена, не дури! – сердито возразил Костя. – Славка, не пускай ее в кухню, слышишь!

– А я – в темных очках! Уже пробовала! – торжествующе заявила Лена, размахивая громадными круглыми очками. – И голова ничуть не кружится. Так, морально тяжело, но не слишком.

– Ну смотри! Если что, будешь там валяться до нашего прихода.

– Прямо – до вашего прихода! – обиделся Славка. – Что я, не вытащу?

– Ну, тогда на тебя вся надежда! – серьезно сказал Костя.

Неуверенно ступая по скользкой упругой траве, они пересекли поляну и вошли в прозрачную тень безмолвного леса.

Лес был действительно красив, только мало походил на лес. Деревья были разбросаны широко, но белоснежные перистые кроны все же смыкались. Золотистый свет, процеживаясь сквозь эти белые мягкие пластины, становился совсем призрачным, и казалось, что он не льется с высоты, а беззвучно и медленно сочится из розовых суставчатых колонн.

Не было ни подлеска, ни кустов, ни палой листвы; землю плотным пружинящим ковром укрывала все та же курчавая коричневая трава.

– Смотрите, ни тропинки нигде, ни следов никаких, – негромко сказал Костя: в этой застывшей тишине и говорить было трудно. – Хотя на этой траве следы вообще, по-моему, не остаются.

Кудрявцев сильно топнул ногой: трава тотчас выпрямилась, и вмятина от подошвы бесследно исчезла.

– Так куда же идти? – Костя растерянно огляделся. – И главное, как потом вернуться? Солнца нет, определиться не по чему. И на стволах никаких примет, не распознаешь, где юг, а где север.

– А если делать зарубки? – робко предложил Володя.

Кудрявцев извлек из кармана перочинный ножик и с сомнением поглядел на блестящее игрушечное лезвие.

– Ладно, попробуем, – сказал он, подойдя к ближайшему дереву. – Не люблю я деревья калечить, но…

Он вогнал острие в розовую гладкую поверхность. Но не успел выдернуть нож: тонкая, пронзительно свистящая струя ударила ему в лицо, он отшатнулся, закрыв руками глаза, чуть не упал. Костя поддержал его и, уклоняясь от красно-розовой струи, вырвал нож из дерева.

Свист немедленно прекратился, струя исчезла.

– Ф-фу-ты! – выдохнул Кудрявцев, осторожно отводя ладони. – Ничего, глаза целы.

– Ты смотри! – закричал Костя. – Вот это да!

Разрез на дереве уже заплыл, почти исчез. Осталась красная, быстро светлеющая полоска. Еще через секунду и она бесследно растворилась в розовой коре, и уже нельзя было угадать, где проходил разрез.

– Самооборона без оружия плюс самоизлечение без лекарств, – пробормотал Костя, с восторгом глядя на дерево. – Ах ты умница! – Он осторожно погладил розовую кору и изумился: – Да оно теплое! Греет!

Кудрявцев тоже приложил ладонь к стволу и ощутил тепло, вначале слабое, постепенно нарастающее. Они недоверчиво поглядели на свои нагретые, порозовевшие ладони.

– Ой, посмотрите! – прошептал Володя.

Он нагнулся, почти упираясь лбом в дерево, и жадно вглядывался.

Дерево сохранило отпечатки ладоней. Только отпечатки эти, рельефные, со всеми выпуклостями и линиями, были не на поверхности, а словно бы внутри и постепенно уплывали вглубь и вниз. Володя совсем прижался к коре лбом, обхватил ствол руками – и вдруг отскочил, тревожно ощупывая разгоревшееся лицо.

– Что? Греет? – тревожно и сочувственно спросил Костя.

– Понимаете… оно меня засосало… – сбивчиво объяснял Володя. – Оно вдруг сделалось такое… рыхлое… и лицо в него ушло… а под руками твердое… и душно стало…

– Гляди, вон оно, твое лицо! – сказал Костя.

Внутри дерева, у самой его поверхности, висело Володино лицо с закрытыми глазами. Еще через мгновение оно дрогнуло, будто оживая, и начало медленно уплывать в глубину ствола, постепенно снижаясь.

Володя, бледный, с полуоткрытым ртом, следил за этим плавным неотвратимым движением. Рядом с ним шумно дышал Ушаков. Кудрявцев, хмурясь, машинально тер лицо и руки носовым платком.

– Объемная фотография! – с изумлением сказал Костя, когда лицо исчезло. – Вы обратили внимание? Изображение формируется примерно за секунду. И близко от коры. А потом уходит в середину и вглубь… Под корой у них, должно быть, светочувствительный слой, жидкость какая-нибудь, что ли…

– Оно нагревается там, где к нему прикоснешься, – добавил Володя.

– Все это мне очень и очень не нравится! – заявил вдруг Кудрявцев.

– Почему? – удивился Костя. – Это же просто потрясающий феномен! Я даже примерно не могу сообразить, как это все получается – без ошибки, без обработки слоя, моментально…

– Мне это не нравится потому, – тихо и четко проговорил Кудрявцев, – что таких деревьев на Земле нет!

Костя открыл рот, но ничего не сказал. Володя судорожно вздохнул.

– Ну ладно… – хмуро пробормотал Кудрявцев. – Посмотрим еще… Пошли дальше?

Они молча двинулись дальше. Кудрявцев, досадливо морщась, жевал спичку. Костя хмыкал, прикидывая что-то в уме, а Володя с тоской глядел по сторонам, поражаясь однообразию леса: везде чисто, пусто, ни кустика, ни веточки, и везде вздымаются ровные розовые стволы, неотличимо похожие друг на друга.

– Какой-то он неживой, этот лес, – угрюмо проговорил Кудрявцев. – И действительно, заблудиться можно. Идем-идем, а все одно и то же, и конца не видно.

– Вот! – торжествующе сказал Костя, прищелкнув пальцами. – Я уже сообразил! Это у них вроде кожного зрения!

– То есть? – не понял Кудрявцев.

– Ну примерно так… – начал объяснять Костя. – У них, допустим, существует какая-то связь между корой и этой розовой жидкостью, что внутри. Когда прикладываешь руку – кора разогревается… скажем, за счет тепла, отдаваемого частью жидкости. Тогда в соответствующих местах жидкости происходит, наоборот, охлаждение… и она загустевает по той самой форме, которую приняла кора… То есть по форме предмета. Ну и получается модель…

– Очень возможно, – сказал Кудрявцев. – Только непонятно: зачем это им нужно?.. Зачем деревьям понадобилось зрение?.. Фокус-покус: зрячие деревья! К тому же близорукие… Видят только, если к ним вплотную подойти…

– Это как раз характерно для кожного зрения… – начал Ушаков.

Но тут Володя удивленно сказал: – Смотрите – дом!

Действительно, впереди, в просвете деревьев, открывалась поляна, в глубине которой стоял двухэтажный кирпичный дом.

– Но мы ведь шли прямо… – растерянно сказал Володя. – Не могли же мы так повернуть… на сто восемьдесят градусов…

– Значит, все-таки повернули, – сказал Кудрявцев.

– Нет, нет… что-то тут не то… – медленно бормотал Костя, оглядываясь по сторонам. – Ах, ну ладно! – Он наклонился и начал пучками вырывать траву. – Крепкая, чтоб ей!..

Он положил горсть сорванных стеблей на траву и, пятясь, отошел назад в лес и там выложил вторую горстку.

– Это вы так и будете выкладывать вехи всю дорогу? – иронически полюбопытствовал Кудрявцев.

– Что поделаешь! – сказал Костя, разгибаясь. – Я направление безошибочно чувствую. И я ручаюсь, что мы шли по прямой. Такую вешку можно увидеть метров за двадцать… Прошли мы с полкилометра, не больше, а я по прямой попробую вернуться… Пятьсот на двадцать… ну, двадцать пять вех придется уложить… за полчаса я управлюсь… А вы идите прямо к дому…

Как только Володя и Кудрявцев вышли на опушку, Славка замахал им из окон квартиры Ушаковых, а через минуту уже мчался навстречу, ловко скользя по траве.

– Нашли?! – кричал он на бегу. – Нашли что-нибудь?! Володя помотал головой и развел руками.

– А где Константин Алексеич? – возбужденно заорал Славка, подбежав вплотную. – А почему вы вернулись, если ничего не нашли?

– Эгей! – совсем близко прокричал Костя.

Мгновение спустя он вынырнул из леса, метрах в пятидесяти слева, и зашагал к ним, усталый, разгоряченный, но довольный.

– Шел по прямой, можете проверить! – доложил он.

– Мы, значит, шли по прямой вперед, вы – по прямой назад, а встретились почти в одном месте! – сказал Кудрявцев. – Так это же не прямая, а подкова получается…

– Оптическая иллюзия? – недоуменно спросил Володя.

– Понимаешь… тут дело сложнее… – Ушаков озабоченно потер кончик носа. – Смотри! Мы уходим от дома по прямой. Значит, дом остается у нас за спиной – и вдруг он же оказывается у нас перед глазами! Как это можно объяснить?

– Вы хотите сказать, – вслух раздумывал Кудрявцев, – что эта прямая только выглядит для нас как прямая, а в действительности она изогнута?

– По-видимому, да, – сказал Костя. – Что-то вроде туннеля в пространстве… подковообразного туннеля. Идешь по нему все прямо и прямо, а прихоишь туда же, откуда вышел…

– Изогнутое пространство?! – удивился Володя. – Я не понимаю… Неужели это возможно?

– Теоретически возможно, – сказал Костя. – Но только при наличии огромного тяготения. А мы-то вроде не прибавили в весе… В общем, непонятно…

Кудрявцев невесело усмехнулся.

– Ну и дела! – сказал он. – Куда мы с тобой попали, Славка? Пространство изогнутое, дом тоже изгибается так, что и вовсе пропадает, деревья с глазами…

– Где деревья с глазами?! Где?! – воодушевился Славка.

– Да нет, это я пошутил! – поспешно заявил Кудрявцев. – Ты, Славка, валяй обратно, на свой пост!

– А вы?

– Мы тоже скоро придем. Иди, иди, не задерживайся!

– Что ж, пройдемся по другому маршруту? – спросил Костя, глядя, как Славка лихо скользит по траве.

– А что нам остается? – буркнул Кудрявцев. – На крылечке сидеть?

Сначала они шагали настороженно и молча – ждали, что вот-вот опять впереди покажется дом.

– Мы уже километр прошли, – первым заговорил Володя. – Я по шагам считал.

– Возможно, здесь подкова длиннее… – неуверенно сказал Костя.

– А может, здесь ее вообще нет? – предположил Кудрявцев.

– Ну, это было бы совсем уже странно! – возразил Костя. – Что ж тогда выходит: не само пространство изогнуто, а имеются в нем какие-то туннели… или трещины?

– Трещины в пространстве – это звучит! – усмехаясь, сказал Кудрявцев. – Однако воображение у вас…

– О, смотрите! – закричал Володя.

Колоннада розовых стволов поредела. Впереди проступала поляна, залитая неподвижным золотистым сиянием. Они вышли из лесу и остановились.

– Вот вам и подкова! – медленно проговорил Кудрявцев. – Поляна-то другая!

Поляна несомненно была другая. Гораздо шире, просторней, и не круглая, а продолговатая. Никакого дома здесь не было. И через всю поляну тянулась невысокая ровная гряда, поросшая травой.

– По-моему, она искусственная, – заметил Кудрявцев. – Уж очень ровная, как по линеечке.

– Да, пожалуй что… – неуверенно поддакнул Костя. – Впрочем… Ну, пойдемте посмотрим.

Двигаться было как-то трудно. Им все казалось, что они лезут вверх по крутому склону, хотя под ногами была ровная травянистая поверхность. И вообще с грядой творилось что-то странное. Она словно под землю западала, сглаживалась, и чем ближе они подходили, тем труднее было ее распознать.

– Я не понимаю, куда же она девалась! – недоумевал Володя. – Мы все ее видели и…

Тут он внезапно остановился, откачнувшись назад.

– Стена! – выдохнул он. – Тут тоже степа! Как за домом!

– Да, действительно… – подтвердил Костя, упершись обеими руками в невидимую преграду. – Стена…

– Но здесь она не искажает ничего! – заметил Володя. – Вон, смотрите, лес нормально виден.

– Виден-то он виден, – вздыхая, сказал Костя, – а не нравится мне это…

– Да уж что тут может понравиться! – хмуро согласился Кудрявцев. – Он медленно двигался вдоль незримой стены, ощупывая ее ладонями. – А что это такое, по-вашему? Преграда? Силовое поле?

– Да, скорее всего… – пробормотал Костя. – Хотя, возможно…

– Что – возможно? – обернувшись к нему, спросил Кудрявцев.

– Ну, это я так, в порядке бреда… – смутился Костя. – Я подумал: а может, здесь пространство вообще кончается? Ну, замыкается на себя, заворачивается – и дальше, понятно, ходу нет!

– Мне все едино, что поле, что пространство, – меланхолически заметил Кудрявцев. – Разницы я особой не усматриваю. Факт тот, что дорога здесь наглухо перекрыта!

Он вытащил очередную спичку из коробки и, морщась, начал ее жевать.

– Ну как же нет разницы! – загорячился Володя. – Ведь если это поле – так его кто-то должен был создать! Понимаете?!

– Положим, это необязательно… – рассеянно пробормотал Костя.

– Ему обязательно! – ядовито отозвался Кудрявцев, бросая измусоленную спичку. – Вижу, что обязательно! Я вас вообще насквозь вижу, молодой человек, учтите! Вы как мой Славка: начитались фантастики и свято в нее верите. И значит, мечтаете о контакте с братьями по разуму! Ведь мечтаете?

– А вы считаете, что такой контакт невозможен? – густо покраснев, спросил Володя.

– А вы считаете, что возможен? – вежливо осведомился Кудрявцев. – За чем же дело стало? Вы думаете, эту невидимую стеночку построили они? Те самые, которые? Так возьмите да постучите покрепче в эту стенку! Глядишь, вам и откроют! “А, скажут, привет! Заходи, брат по разуму!”

– Виктор Павлович! – дрожащим голосом сказал Володя. – Зачем вы так? А если… если это и вправду братья по разуму?

Кудрявцев посмотрел на него с ироническим сочувствием.

– Наивный вы человек, Володя! Братья по разуму! А если они окажутся нам не братьями и вообще никакими не родственниками? Тогда что?

Словно в ответ ему послышался глухой тяжелый удар… еще один… еще…

– Что это такое? – обеспокоился Костя. – Близко где-то… Они постояли, прислушиваясь. Но вокруг снова была неподвижная тишина.

– Послушайте! – взмолился Володя. – Ну что мы тут топчемся, на этой поляне?! Ничего мы тут не узнаем! А там… вы же слышите! Возвращаться надо! В дом! Они нам, может быть, сигналы подают!

Кудрявцев саркастически ухмыльнулся.

– Володя, ты, в общем-то, не чересчур увлекайся! – вмешался Костя. – Оснований нету. Если б это действительно были… ну, братья по разуму, что ли… они бы первым делом постарались установить с нами контакт.

– Так они, может, и стараются! – закричал Володя. – Может, это мы их не понимаем!

– Слушай, как же так – не понимаем? – начал объяснять Костя. – Имеется ведь какая-то общая основа, математические символы, например как в “Линкосе”…

Кудрявцев нетерпеливо причмокнул и опять вытащил спичку.

– Ну, Костя, и вы туда же! Вообще хватит болтать! В одном я согласен с Володей – надо возвращаться! Не из-за каких-то сигналов, конечно, а просто… Ну, там ведь женщины да мальчишка, а мы понятия не имеем, как это все обернется… И эти удары… действительно…

– Нет, погодите, – сказал Костя. – Удары были вдалеке от дома. Я, конечно, тоже волнуюсь… за Ленку и вообще. Но, во-первых, там ваш дядя… Я понимаю, вы о нем невысокого мнения, но все же – человек пожилой, опытный… Потом, с чем же мы вернемся? Ничего ведь пока не поняли и что делать не сообразили… Слушайте, а чего вы так спичками увлекаетесь? Вкусно, что ли?

Кудрявцев смущенно усмехнулся:

– Да курить я бросил. Врач настоял: гипертония у меня. А спички отвлекают… Ладно, так я предлагаю компромиссное решение. Идти вдоль стены – это очень долго получится. Часа три-четыре минимум.

– Это вы как же подсчитали? – заинтересовался Костя.

– Если она идет вокруг всего дома на одинаковом расстоянии, то есть имеет радиус в один километр, – объяснил Кудрявцев, – значит, длина окружности получается километров шесть с лишним. Если вот так двигаться, как мы – боком, ощупывая стену, да еще по этой траве, – за час километра полтора-два пройдешь, не больше… Я предлагаю двинуться по диаметру. Если с противоположной стороны тоже окажется стена, тогда уж придется по всей окружности пройти. А пока мы заодно домой заглянем.

– И подзакусим! – одобрил Костя. – Правильно! Налево кругом!

Они повернулись и пошли обратно. Странное было ощущение: впереди ясно виден крутой спуск, и хотя ноги ступают на ровную поверхность, без малейшего наклона, невольно стараешься притормаживать, упираясь каблуками в скользкую неподатливую траву.

Наконец этот призрачный склон исчез.

– Ух ты! – испуганно сказал Володя, глянув назад. Кудрявцев и Костя обернулись. Сзади опять возникла ровная, как по линейке сделанная, травянистая гряда.

– Да-да… Ну потом посоображаем… – пробормотал Костя.

Они снова углубились в лес. Кудрявцев шел впереди. Он лучше других приноровился к коричневой траве – слегка шаркал подошвами и скользил, как на коньках.

Он первым и увидел серое облако. Остановился и замахал руками, подзывая спутников. Те подошли и тоже остановились, приглядываясь.

В розовом лесу зияла свежая рана. Деревья были повалены, выворочены с корнями, почва глубоко взрыхлена, словно по ней прошелся исполинский плуг. А в центре этой зоны разрушений неподвижно стояло серое облако. Серое и плотное, как осенний туман. Стволы деревьев исчезали, уходя в него.

– Вот это, надо полагать, мы и слышали там, на поляне, – сказал Кудрявцев. – Как деревья падали…

– Да, но почему они падали? Что здесь такое? – бормотал Костя, разглядывая побоище. – Слушайте, я поближе подойду! Должны же мы выяснить…

Не договорив, он шагнул вперед, перескочил через поваленный ствол и снова остановился, оглядываясь. Володя и Кудрявцев, поколебавшись, пробрались к нему.

Под ногами у них слабо шевелились, будто задыхаясь и корчась в агонии, развороченные пласты почвы, пепельно-серые, с маслянистым отблеском. Они были теплые – изнутри заметно теплее, чем сверху, на травянистой поверхности. Трава на них потеряла упругость и живой коричневый блеск, побурела, свернулась.

– У-ух, даже стоять неприятно, – тихонько сказал Кудрявцев, осторожно переминаясь с ноги на ногу. – Земля будто живая, а ты ее топчешь. И потом, этот запах… удушливый какой-то…

– Это трава пахнет, – объяснил Володя и почти шепотом добавил: – Когда умирает… Я вырвал пучок… утром, когда вышел…

– Верно! – подтвердил Костя. – Я когда вешки выкладывал из травы, тоже… Ох, братцы, поглядите-ка!

Невдалеке от них два дерева лежали крест-накрест, одно из них было вырвано с корнями. Володя и Кудрявцев подошли поближе.

Зрелище было странное и жутковатое. Корни, огромные, мощные, извивались, как удавы, свертывались спиралями, кольцами, вокруг них растекалась, медленно впитываясь в развороченную почву, красновато-розовая пузырящаяся влага.

– Они шевелятся… дышат! – с ужасом прошептал Володя. – А там… а там! Видите?!

Грифельно-серые корни были покрыты сетью розовых прожилок, и прожилки эти часто и беспорядочно подрагивали, пульсировали, то бледнея, то багровея. А в самом центре корневища, у основания ствола, откуда корни расходились, образуя нечто вроде купола, багровело морщинистое вздутие величиной с человеческую голову; оно тяжело взбухало и опадало, и в такт ему менялся цвет прожилок.

– Как сердце… – прошептал Володя. – Совсем как сердце…

Биение становилось все реже и слабее. Наконец багровый мешок, полускрытый корнями, беспорядочно заколыхался, затрепетал и затих. Сейчас же побледнели, почти слились со свинцовым фоном прожилки на корнях. Ствол дернулся, замер и тоже начал быстро сереть.

– Действительно: как сердце! – хмурясь, сказал Костя. – Но зачем дереву сердце? Это же бессмысленно… биологически, эволюционно бессмысленно! И что же, оно обслуживает только корпи?

– А фотографии?.. – начал было Володя.

– Осторожно! – крикнул вдруг Кудрявцев.

Володя испуганно оглянулся.

Над одним из поваленных деревьев поднялся белоснежный, мягко веющий лист, похожий на страусовое перо. Изогнувшись па длинном гибком черенке, он нависал над Володей и медленно пошевеливал своими длинными шелковистыми пушинками.

Володя, не сводя взгляда с этих невесомых белоснежных щупалец, отступил на два шага и чуть не упал, споткнувшись о ствол другого дерева. Лист рванулся за ним, но тут же замер на мгновение, потом взметнулся, затрепетал – и на людей обрушилась очень плотная волна сладковатого дурманящего запаха.

Они задохнулись, прижали ладони к лицам, пытаясь защититься от атаки, но запах сменился другим, свежим, с горьковатым мятным холодком, потом горечь усилилась, стала едкой, нестерпимой, ей на смену пришел тонкий цветочный запах, похожий на сирень, затем вдруг, без перехода ударила им в лица пряная жгучая волна, а под конец все это слилось, перемешалось, короткие всплески разных запахов набегали один на другой, душили, обжигали глаза и рот, дурманили сознание.

Сквозь слезы, застилавшие взгляд, сквозь удушье Володя все же ощутил легчайшие, почти невесомые касания на лбу, на шее, на руках, прикрывающих лицо, – словно паутинки бабьего лета, паря в воздухе, чуть приметно щекотали кожу. Он мотнул головой, провел ладонью по лбу и с усилием открыл слезящиеся глаза.

Лист, поднявшийся за спиной Володи, словно ощупывал его своими длинными пушинками, мягко прикасаясь к лицу, шее, рукам.

Володя хотел двинуться и не мог – его дурманили волны запахов, завораживали мягкие, осторожные касания бесчисленных снежно-белых щупалец. Он безвольно стоял, прижмурившись, плотно сомкнув губы, и, словно сквозь сои, слышал чьи-то глухие выкрики, чье-то тяжелое дыхание – а может, это было его дыхание, может, он что-то выкрикивал в полубреду?

– Володя, Володя! Да очнитесь вы! – крикнул ему в ухо Кудрявцев.

Володя медленно повернул к нему затуманенные, невидящие глаза. Кудрявцев схватил его за руку, потащил за собой по развороченной земле, мимо розовых стволов и трепещущих над ними белых султанов. Володя краем глаза успел увидеть, как Костя Ушаков, отбиваясь от опутавших его белых пушистых нитей, кинулся вслед за ними. Над всеми поваленными стволами вставали белые султаны на длинных черенках и слепо шарили в воздухе своими легкими, мягко изгибающимися нитями.

Метрах в пяти от прогалины люди остановились, чтобы отдышаться.

– Ну и ну! – ошеломленно сказал Костя. – Я думал, они нас прикончат этой своей парфюмерией.

– А чего они от нас хотели, эти взбесившиеся страусовые перья? – спросил Кудрявцев, тщательно вытирая лицо и руки носовым платком. – Нападали они, что ли? Или защищались? Я не понял.

– Я тоже не очень-то… – начал Костя, но запнулся, глянув на прогалину. – Все! Они умирают!

Над розовыми стволами все реже и беспорядочней взметывались белые султаны. Наконец последние два слабо дернулись, затрепетали и медленно опустились, распластавшись на земле. По стволам и корням деревьев пробежали короткие судороги. И сейчас же вслед за этим помутнела белизна листьев, погасло розовое свечение стволов: все подернулось свинцово-серым тусклым налетом. И хотя люди видели это впервые, они не сомневались, что это – смерть.

– Не знаю, конечно, – продолжал Костя, не отрывая взгляда от деревьев, – но только вряд ли они нападали. Они не рассчитаны на это… Ведь они сейчас случайно оказались у самой земли. Обычно они вон где… – Костя показал вверх, где на высоте трехэтажного дома веяли огромные белоснежные перья над розовыми стволами. – На кого им там нападать? Тут ведь ни птиц, ни насекомых…

– Мне действительно показалось, что они нас ощупывали… или, вернее, обнюхивали… – сказал Кудрявцев.

Костя задумчиво посмотрел на Кудрявцева.

– А вы знаете – похоже! Они мне правую руку гуще всего облепили. Может, потому, что я этой рукой траву рвал? Тогда что же – это их органы обоняния?

– Так ведь они и сами испускают запахи! – напомнил Володя.

Кудрявцев поежился.

– Деревья, у которых есть зрение и обоняние! Может, у них и разум есть?

– А что! – серьезно ответил Костя. – Это было бы только логично! Если они передают и принимают запахи и вдобавок видят, так должна же эта информация куда-то поступать, где-то перерабатываться, использоваться?

– Сердце-то у них есть, мы же видели! – подхватил Володя. – Наверно, и мозг есть…

– Можно предположить, – прищурившись и глядя вдаль, сказал Костя, – что корни у них – нечто вроде мозга. Помните: образы возникают у поверхности ствола, а потом уходят вглубь и вниз. Может, в корнях и нет разума в нашем понимании, но хранилищем информации они наверняка служат. У нас мозг запрятан в твердую черепную коробку, а у них надежней: в землю!

Володя вдруг лихорадочно заговорил:

– Дело даже не в мозге… не в разуме! Может быть, они не как люди… не на уровне людей то есть, а на уровне животных – ну, собак, лошадей! Но они живые! Они же на наших глазах умирали! И они чувствовали, что умирают! И хотели что-то нам сказать, а мы этого не поняли!

– Возможно… – подумав, согласился Кудрявцев. – Очень возможно! Сейчас и мне начинает так казаться… А вы какого мнения, Костя?

– Я тоже… – проговорил Костя, неотрывно глядя на прогалину. – Я согласен… вполне вероятно то есть! Но вот что? Что они хотели сказать… сигнализировать? И вообще – что здесь произошло? Почему они погибли? Мы же ничего не знаем!

– Не знаем, действительно… И что же вы предлагаете? – спросил Кудрявцев, жуя очередную спичку. – Я за то, чтобы действовать, как мы наметили: заглянуть домой, потом проверить, что делается на той стороне.

– Я, в общем, тоже. Но ведь кто знает: может, разгадка именно здесь, а мы уйдем и… Вот это серое облачко – оно наверняка имеет какую-то связь со всем этим. – Костя повел рукой вдоль прогалины. – И мне просто невтерпеж поглядеть, что оно такое…

– На обратном пути… – начал было Кудрявцев.

Но Костя уже перескочил через ствол дерева и зашагал по поляне, то и дело оступаясь и проваливаясь. Деревья лежали однообразно серые, мертвые и на его присутствие никак не реагировали.

– Что ж, пойдемте… – со вздохом сказал Кудрявцев Володе. – Если что, лучше нам всем вместе быть…

Они догнали Костю у самого центра прогалины. Им казалось, что серое облако еще впереди, но туман вокруг них постепенно сгущался, и сквозь него смутно розовели только самые ближние деревья, а вывороченные мертвые стволы были почти неотличимы от почвы.

– Вот там посветлее как будто, – сказал Кудрявцев, показывая направо: там что-то мутно светилось сквозь туманную пелену.

Они прошли еще два—три шага и очутились в непроглядной тьме.

– Держитесь друг за друга! – крикнул Кудрявцев. – Костя, погодите! Где вы? Володя! Идите сюда!

– Я тут! – отозвался Костя где-то поблизости. – Ничего не видно! Слушайте, у меня под ногами что-то твердое… вроде асфальта. И потом… – Он вдруг замолчал, а после паузы потрясенно вскрикнул: – Идите сюда! Скорее! На свет идите! На свет!

Кудрявцев пошарил в тумане, ухватил Володю за руку и двинулся направо, к бледному сиянию, которое постепенно разгоралось все ярче. Они ощутили под ногами твердую ровную поверхность, уверенней шагнули вперед, прямо в желтое, туманно светящееся пятно – и зажмурились от нестерпимо яркого света.

Первое, что они увидели, открыв глаза, было ослепительное солнце. Оно высоко стояло в удивительно синем небе с легкими пушистыми облачками.

Потом они увидели кудрявые зеленые холмы, полого спускающиеся к долине, где текла спокойная широкая река, ярко сверкая на солнце, и длинную ровную насыпь с плоским травянистым верхом, которая тянулась вдоль реки.

Пейзаж был явно земной и очень приветливый, привольный, просторный.

Они невольно оглянулись. Но позади не было ни серого тумана, ни странного леса, ни зловещей оранжевой пелены, низко нависшей над землей. Они стояли на неширокой асфальтированной дороге, которая шла по склонам холмов, повторяя их изгибы, и со всех сторон окружал их этот неизвестно откуда взявшийся спокойный солнечный мир. И они молча глядели на него, потрясенные, недоумевающие.

Что-то смутно тревожило их. Что-то необычное и, может быть, опасное чудилось им в этом тихом и ясном облике мира.

– Люди… Людей почему нет? – первым спросил Володя.

Действительно, безлюдье было полнейшее. Ни мостов, ни судов на реке, ни машин на дороге; и нигде ни следа человеческого жилья.

– Небо что-то очень яркое… и воздух такой уж чистый и прозрачный! – отозвался Кудрявцев. – Трудно даже поверить, что здесь живут люди…

– То есть как? – испугался Володя. – Вы о чем?..

– Да ни о чем, ничего я не знаю и не понимаю, как и вы. Костя, вы как думаете, куда это нас занесло?

– Ну… во-первых, это Земля… – лекторским тоном начал Костя.

– И на том спасибо! – вставил Кудрявцев. – А во-вторых?

– Во-вторых… нет, непонятно, где мы… Умеренный климат, река, долина, плодородная почва… видите, зелень какая буйная! А людей нет. Не представляю себе, где сейчас можно найти такое свободное пространство! Хоть бы одно завалящее строение!

– А если… если это не сейчас? – задохнувшись от внезапной догадки, сдавленным голосом спросил Володя. – Если мы… в прошлое попали?!

– Ну да! В прошлое! А это? – Костя стукнул подошвой об асфальт дороги. – Асфальтовое шоссе и такая вот пустота – две вещи несовместимые.

– Тише! Послушайте! – сказал Кудрявцев.

Где-то вдалеке возникло глухое низкое гуденье. Оно стремительно близилось, нарастало; наконец из-за поворота реки вылетела блестящая металлическая сигара, промчалась по гребню зеленой насыпи с немыслимой быстротой, описала пологую дугу в воздухе над рекой и исчезла за холмами на том берегу.

– Вот вам и люди! – пробормотал Кудрявцев, восхищенно глядя вслед исчезнувшей ракете. – Красотища какая!

– Ну, людей пока мы не видели, – уточнил Костя. – Но эта штука на воздушной подушке действительно впечатляет! Мне кажется…

Он не договорил. В просвете между холмами поднялась и медленно двинулась к ним по воздуху большая круглая площадка. На ней толпились дети – множество детей, лет десяти– двенадцати с виду. Они галдели, смеялись, звонко выкрикивали что-то непонятное, бегали туда-сюда по площадке.

– Да они же упадут! – ужаснулся Кудрявцев, глядя, как ребята наклоняются над краями площадки, как они носятся из конца в конец друг за другом, чудом задерживаясь на самом краешке ничем не огороженной площадки.

– У них там, видимо, силовое поле вместо ограждения, – сказал Костя. – Так что опасности нет.

Площадка плавно описала широкий круг в воздухе и проплыла прямо над их головами. Один из ребят перегнулся и повис над краем площадки под углом сорок пять градусов, поддерживаемый незримой опорой. Крупные белоснежные зубы сверкали на его кофейно-смуглом лице. Рядом с ним повис еще один, светловолосый, загорелый, засмеялся, крикнул что-то и, размахнувшись, швырнул вниз маленький синий шарик. Белозубый с кофейной кожей тоже швырнул шарик, только зеленый. Потом все закричали, засмеялись, замахали руками и начали швырять шарики. В воздухе эти шарики раскрывались, как цветы, и, планируя, вращаясь, спускались к земле.