Текст книги "Покорение горца (ЛП)"
Автор книги: Кинли Макгрегор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Как ему хотелось уложить ее прямо на траву и заниматься любовью всю ночь напролет!
Сейчас горец готов был убить Мак-Дугласа за ее отрезанные волосы. Мэгги решилась на это, чтобы не подвести Брейдена. Если бы только он вовремя узнал о ее намерении, чтобы остановить! Ни одна женщина не делала такого ради него.
Это была слишком большая жертва, которую негодяй вроде него не заслуживал.
Мак-Аллистер прошелся губами от рта до подбородка девушки, а затем ниже, к ее шее. Он вдыхал сладкий аромат ее кожи и пил тепло и лунный свет с ее плоти.
Мэгги обняла его, вызвав у него мучительный стон. Брейден поднял сзади край ее пледа и обнаружил, что под ним было.
Ничего.
Эта мысль довела его почти до безумия.
Он должен овладеть ею.
Сейчас. Немедленно.
Воин скомкал в кулаке край ее пледа и нежно лизнул впадинку у основания горла Мэгги. Он одновременно и почувствовал, и услышал стон, который она издала, запрокинув голову и страстно желая продолжения.
– Я не помешал? – голос Сина вторгся в наслаждение, испытываемое Брейденом, почти мгновенно погасив его.
Черт, до чего же он не вовремя!
Младший Мак-Аллистер неохотно поднял голову и увидел старшего брата, стоящего в тени. Брейден, сощурившись, пристально посмотрел на него, от всей души желая, чтобы тот за все годы, проведенные в сражениях, получше научился рассчитывать время.
Син невозмутимо, всего лишь с намеком на легкую улыбку, встретился с братом глазами и произнес:
– Если хочешь, я могу немного побродить вокруг церкви. Тебе хватит времени, чтобы закончить это дельце?
Выпустив плед, который скользнул обратно на бедра девушки, Брейден послал Сину насмешливый взгляд в ответ.
– Тебе, может, и хватило бы, но я предпочитаю удовлетворять своих женщин.
И тут же почувствовал, как напряглась в его руках Мэгги. Она отстранилась, проговорив:
– Уже темно. Нам лучше идти.
Брейден стиснул зубы, но, взглянув на Сина, вышедшего из тени в яркий круг лунного света, забыл про свой гнев в новом взрыве хохота.
Мэгги посмотрела на него с недоумением.
Мак-Аллистер-младший не в силах вымолвить ни слова, только указал на ноги брата, почти сиявшие белизной из-под пледа.
– Хочешь умереть? – бесстрастно спросил Син.
– Нет, – давясь смехом, произнес Брейден. – Ты свои ноги видел?
Вскидывая походную суму на плечо, старший Мак-Аллистер пробурчал:
– Да знаю я, что они белее голубиного хвоста. Если повезет, завтра солнце хорошенько покроет их волдырями. К тому времени, когда нам встретится хоть кто-то, кого это будет волновать, они будут почти нормального цвета.
Он кивнул в сторону Мэгги:
– Глядя на ее ноги, сомневаюсь, что кто-то обратит внимание на мои.
Эта мысль мгновенно отрезвила Брейдена.
– Да, я и сам об этом подумал, – вскинулся он. – Нам понадобится пара обуви побольше и что-то, что можно в нее подложить.
– Я всегда все планирую наперед, – сказал Син и протянул пару коричневых башмаков вместе с двумя изношенными пледами.
– Славный парень, – похвалил Брейден, передавая все это Мэгги и вновь поворачиваясь к брату. – Ты, должно быть, весьма полезен англичанам во всех этих осадах, которые они так любят.
– Я сам по себе, – отрезал тот и оглядел дворик. – А где же наши лошади?
– Мы пойдем пешком, – ответила Мэгги, усаживаясь на землю, чтобы переобуться. – Так мы будем привлекать меньше внимания.
Потрясение и ужас, отразившиеся на лице старшего Мак-Аллистера, выглядели комично.
– Пешком? – поперхнулся он. – Ты, девушка, собираешься меня прикончить?
Брейден засмеялся:
– Окажи мне услугу, братец: если мы повстречаемся с кем-то незнакомым, не раскрывай рта. Твой английский акцент выдаст тебя еще скорее, чем твои ноги.
Син сверкнул на него глазами:
– Больше ни слова о моих ногах. Уверен, к концу завтрашнего дня они будут устраивать даже тебя.
– Остается надеяться, – парировал Брейден. – Пока что вы двое можете смело соревноваться между собой: кто первый приведет нас на виселицу.
Син бросил заинтересованный взгляд на ноги их спутницы:
– Ну, если выбирать из нас двоих, я бы отдал предпочтение ее ногам.
– И я, – распутно улыбнувшись, Брейден тоже пробежал глазами по девичьим ножкам и подумал, скоро ли он сможет полностью насладиться ими.
Мэгги, густо покраснев, поднялась с земли:
– Прекратите, вы, двое! Хоть одну минуту в день мужчина может не думать об охоте за юбками?
– Ну конечно, – со смехом ответил Мак-Аллистер-младший. – В те полторы минуты, что мы тратим на еду.
Девушка покачала головой:
– А Локлан еще удивлялся, почему я выбрала именно такой способ, чтобы убедить его воинов.
Прежде чем Брейден успел ответить что-нибудь остроумное, на другом конце двора открылась дверь дормитория.
Мэгги тихо ахнула и быстро отступила в тень. Мужчины последовали ее примеру.
Пегин, даже не взглянув на них, прошагала через двор и вошла в церковный придел.
– Нас чуть не обнаружили, – прошептала Мэгги. – Лучше отправиться в путь, пока этого не случилось.
Брейден мрачно кивнул и направился к задней калитке, которой утром воспользовался Фергус.
Они быстро пересекли поросшую вереском пустошь позади церкви и вошли в густой лес, разделявший земли Мак-Аллистеров и Мак-Дугласов.
Путешественники шли быстро, не тратя время и силы на разговоры, чтобы как можно дальше оторваться от возможных преследователей. Лишь спустя два с половиной часа после того, как лесная чаща надежно укрыла их, Мэгги решилась заговорить со своими спутниками:
– Как вы думаете, есть у нас шансы уговорить Робби Мак-Дугласа отказаться от вражды?
– Ни одного, – ответили они почти в один голос.
Девушка нахмурилась:
– Почему же вы оба согласились пойти со мной?
Брейден бросил на нее мрачный взгляд. Он боялся этого вопроса. Понимая, что должен солгать, он все же не мог заставить себя быть нечестным с этой девчонкой. Мэгги была, возможно, единственной женщиной, которую он никогда не обманывал. Горцу не хотелось менять эту привычку, и он ответил:
– Потому что если твой план провалится, я знаю надежный способ остановить вражду раз и навсегда.
– И какой?
– Я намерен убить Робби Мак-Дугласа.
Девушка остановилась, как громом пораженная:
– Ты шутишь?
– Конечно, нет, – ответил воин. – Ты хочешь, чтобы эта усобица завершилась, а это единственная возможность, которую я знаю.
Слезы навернулись на глаза Мэгги. Как он мог?
Все это время она считала, что Брейден отправился вместе с ней, чтобы защищать ее.
«Глупая женщина! – кричало ее второе «я». – Тебе следовало знать, что он делает это не ради тебя. Ты всерьез думаешь, что его волнует, останешься ты жива или погибнешь?»
Но девушка не могла произнести такое вслух. Вместо этого она прошептала:
– А я-то думала, ты повел себя по-рыцарски. Ты же сказал, что не можешь отпустить меня одну.
– Послушай, Мэгги, – попытался объяснить воин. – Я позволил тебе пойти с нами только потому, что прекрасно понимаю: ты все равно увязалась бы вслед. Так я хотя бы могу приглядывать за тобой. Поверь, я хорошо изучил твой характер, пока ты взрослела на моих глазах.
– Я тоже многое узнала о тебе, Брейден Мак-Аллистер, и почти все, что узнавала, заставляло меня плакать. Но даже после всех жестоких разочарований я никогда не думала, что настанет день, когда ты докатишься до того, что станешь убийцей.
Эти слова уязвили горца, не собиравшегося подло убивать Мак-Дугласа. Это будет честный поединок. Но когда Брейден покинет земли Мак-Дугласов, вражда будет окончена. Так или иначе.
– Если ты слишком щепетильна для этого, женщина, тогда я советую тебе поспешить домой, где тишь да гладь.
Мэгги в раздражении повернулась к Сину:
– Ты не мог бы вразумить своего брата?
– Зачем? – ответил тот. – На сей раз я полностью с ним согласен. Я бы посчитал жизнь Мак-Дугласа просто пустяком в сравнении с жизнями членов моей семьи.
– Ты бы вот так просто подошел и перерезал ему горло? – ошеломленно спросила девушка.
Взгляд Сина погас и стал отсутствующим:
– Я делал вещи и похуже.
От тона, которым были произнесены эти слова, Брейдена передернуло – он слишком хорошо знал, что приходилось делать его брату. Он похлопал Сина по спине и тихо сказал:
– Мэгги, я собираюсь поступить глупо – дать тебе время поговорить с Робби Мак-Дугласом. Если у тебя получится уговорить его, больше кровопролития не будет. Если же нет…
Ее глаза потемнели от гнева.
– Спасибо за это дополнение, – с сарказмом, подражая манере речи Сина, произнесла девушка. – Дай-ка проверю, правильно ли я тебя поняла. На моих плечах лежит ответственность за жизни четырех моих братьев, нашего лэрда и твоего брата Ювина, а также надежды женщин обоих кланов. Теперь еще выяснилось, что и жизнь Робби Мак-Дугласа тоже зависит от меня. Я ничего не забыла?
– Есть кое-что еще, – сухо прибавил Син. – Если твой план провалится, возможно, ты будешь убита, как и мы с Брейденом. Если Мак-Дугласы убьют Брейдена, уверен, Локлан посвятит жизнь тому, чтобы истребить весь их род. Если погибну я, король Генрих, скорее всего, разозлится. А так как он очень любит меня и недолюбливает шотландцев, невозможно предсказать заранее, как он отомстит. Зная короля, могу сказать одно: будет несладко.
Брейден кашлянул:
– Здесь будет уместным пояснить, что Син – один из главных советников короля и его близкий друг.
Мэгги возвела глаза к небу.
– Матерь Божья, – выдохнула она. – Теперь я еще в ответе и за войну между двумя странами?
– Да, но только если завалишь дело.
– Отлично, тогда я не завалю его, – произнесла Мэгги, расправив плечи и углубляясь в лес.
И тихонько пробормотала себе под нос:
– Надеюсь.
______________________________
Примечания переводчика:
Здесь непереводимая игра слов: в оригинале английского текста Иэн называет Мэгги «fishwife» – «торговка рыбой», «грубая, крикливая женщина», а Мэгги переиначивает это слово в «fish's wife» – «жена рыбы» и отвечает, что она еще маленькая, чтобы выходить замуж и не любит рыбу.
Канер (Connor) – мужской англизированный вариант гэльского имени Conchobhar, буквально означающего "любитель охоты с гончими собаками".
Глава 8
Когда путники остановились на ночлег, высоко в небе уже висела полная луна. Ее холодный белый свет, просачиваясь под странными углами сквозь ветви деревьев и кустарника, ложился повсюду причудливыми пятнами. По подлеску стелился густой зловещий туман. Брейден глубоко вдохнул, наслаждаясь чистым воздухом с легким ароматом вереска и хвои.
Такая ночь – лучшее время для шаловливых проделок фей и других сказочных существ. Земным же созданиям грех не воспользоваться ею для тихих, безмятежных объятий.
В точно такую ночь Брейден однажды, много лет назад, до смерти напугал юную Мэгги.
Брейден улыбнулся своим воспоминаниям.
Они с Ангусом, в то время еще мальчишки, незаметно выскользнули из маленького домика, в котором жила семья Блэров, собравшись на поиск сокровищ дракона в пещере неподалеку. Но первое, что они обнаружили – рыжеволосую непоседу Мэгги, которой тогда было лет десять. Она увязалась за сорванцами, да еще пригрозила наябедничать, если те не возьмут ее с собой.
Не будь дураками, друзья для вида согласились, коли девчонка не будет отставать. Пока Ангус медленно вел ее за собой, Брейден побежал вперед, притворившись, что высматривает троллей и эльфов. Скрывшись из вида, он круто повернул, сделал круг по лесу и подкрался сзади к ничего не подозревающей Мэгги. В этот момент маленький отряд уже приближался к своей цели – логову дракона.
Брейден с криком толкнул девочку в спину. Та завопила, словно банши (37), резко лягнула шутника в пах и бросилась домой, визжа и размахивая руками над головой.
Боль от того удара Брейден не забыл до сих пор. Но до чего же забавно выглядела эта маленькая дуреха, бегущая по лесу и орущая, что за ней гонится дракон.
Интересно, помнит ли она тот случай? Если и помнит, то не показала вида. Когда они начали устраиваться на ночлег, девушка выглядела лишь усталой и измученной.
Молча путешественники расположились возле небольшого ручья на поляне, поросшей травой и вереском. Син отправился собирать хворост, а Брейден протянул Мэгги ее заплечный мешок. Она вынула вяленое мясо, сыр, мех с элем и приготовила для каждого немного еды, чтобы утолить голод.
Когда Син вернулся с собранным валежником, Брейден взялся разводить костер, пока старший брат палкой счищал налипшую грязь и мокрые листья с подошв своих черных кожаных сапог.
– Как вы думаете, далеко мы уже забрались? – спросила Мэгги и сунула в рот кусок сыра.
Син фыркнул:
– Так как мы топаем пешком, бьюсь об заклад, что прошли не больше половины лиги (38).
Брейден швырнул в него горсть сухих листьев:
– Можно поменьше пессимизма?
– Только ради леди я стараюсь вести себя прилично.
«Хуже всего, что тут братец не соврал, – подумал Брейден. – И упаси нас Бог, если он даст волю своим ядовитым насмешкам. Этот человек заставит и терпеливого Иова (39) кинуться с обрыва».
Решив не обращать внимания на старшего брата, Мак-Аллистер-младший ответил на вопрос Мэгги:
– Уверен, мы покрыли уже несколько лиг. Как долго ты добиралась до леди Мак-Дуглас в прошлый раз?
Немного поколебавшись, словно мысленно взвешивая что-то, девушка ответила:
– Четыре дня.
– Четыре дня? – разразился проклятиями Син. – Почему никто не сказал мне об этом до того, как мы отправились? Кто-нибудь из вас вообще слыхал о лошадях?
Брейден лишь покачал головой в ответ на эту вспышку гнева. Подбросив ветку в костер, он поднялся, пересел поближе к Мэгги и успокоил ее:
– Этот грубиян просто дразнит тебя.
– Черта с два! – продолжал бушевать Син. – Захоти Бог, чтобы люди передвигались только пешком, он не создал бы лошадей такими большими.
Сбитый с толку таким выводом, младший брат озадаченно посмотрел на старшего:
– Это же полная чушь.
– Не устань я так от ходьбы, придумал бы что-нибудь поумнее, – парировал Син.
– Прошу меня извинить, – вмешалась Мэгги. – Но вы двое всегда общаетесь в такой манере?
– По большей части да, – сказал Син, прежде чем Брейден успел отреагировать.
– Тогда умоляю вас прекратить. На сегодня с меня хватит.
Остаток легкой трапезы прошел в тишине.
Мэгги была благодарна спутникам за молчание. Не то чтобы ее раздражало их подтрунивание друг над другом. Вообще-то временами это звучало даже забавно.
Но она боялась, что один из спорщиков может разъяриться из-за подначек и наброситься на другого, как часто бывало с ее братьями. Сколько ужинов в их семье начинались с одного-двух добродушных толчков или пинков, а заканчивались настоящей схваткой, когда один из братьев терял самообладание и нападал на других.
И Син, и Брейден были достаточно крупными и опасными воинами и могли серьезно помять разозлившего их бедолагу. Если эти двое сцепятся друг с другом, вряд ли выплеснутое на них ведро воды поможет разнять драчунов, как это помогало охладить пыл ее братьев. Скорее всего, попробуй она окатить Мак-Аллистеров для их примирения, оба обернутся против нее. А это будет поистине устрашающе.
После того как скромный ужин из хлеба и сыра был закончен, Брейден сгреб угли в кучу, чтобы сохранить их горячими до утра, а Син заступил в ночной дозор на краю лагеря.
Девушка достала из походного мешка большой шерстяной плед желто-зеленой расцветки, расстелила его рядом с костром и улеглась.
К огромному ее недовольству Брейден опустился на это подобие ложа позади нее.
Совсем близко.
– Что ты делаешь? – удивилась Мэгги, повернувшись и взглянув на бесстыдника.
– Объединяю наше тепло, – бесцеремонно отозвался тот и прижался к ее спине.
– Мне и так тепло.
Еще бы! Из-за близости этого мужчины ее тело горело, словно охваченное огнем.
– Что, – поддразнил Брейден, – боишься меня?
– Нет, – честно призналась Мэгги. Не его она опасалась, а себя. И еще странных эмоций, вызываемых его присутствием.
– Я не обижу тебя, цветочек, – сказал он, пригладив прядь ее стриженых волос.
Mo chreach! Так приятно было чувствовать его руку. Сильные мужские пальцы творили грешные чудеса, лаская кожу ее головы.
Он нежно повернул ее обратно на правый бок, лицом к огню, а сам расположился прямо за ней. Хотя нахал не касался ее, их разделяло столь ничтожное расстояние, что явственно ощущалось тепло, исходящее от его тела.
– Просто закрой глаза и засыпай, – произнес он, и его дыхание шевельнуло волосы девушки.
Как будто она могла заснуть, вся трепеща от разливающегося внутри жара! Она никогда не чувствовала себя настолько живой. Сна не было ни в одном глазу.
Мэгги ощущала Брейдена каждой частичкой своего тела. Затылком – мягкое ритмичное мужское дыхание. Спиной – его тепло, проникающее буквально насквозь. А еще – и это было хуже всего – она чувствовала его сердцем, в котором поселилось ощущение безопасности, вера в осуществление несбыточной мечты.
При этой мысли у Мэгги перехватило дыхание.
Невзирая на жившую внутри долгие годы боль, ей захотелось насладиться нынешней ночью. Притвориться на один краткий миг, что этот красивый мужчина принадлежит ей, и они возлежат вместе, как влюбленные.
Отдавшись этой мысли, Мэгги попыталась расслабиться. Но это было так же невозможно сделать, как и заснуть.
Рассердившись на себя за глупые грезы, она подложила руку под голову и решительно закрыла глаза.
Через несколько минут рука затекла, потеряв чувствительность, чего нельзя было сказать об остальном теле, в котором все ощущения были до крайности обострены.
Не желая показывать Брейдену, насколько он взволновал ее, Мэгги скомкала край пледа и пристроила голову на это подобие подушки.
Теперь заболело плечо.
Ворочаясь и так и эдак, она пыталась устроиться поудобнее. Все бестолку.
Когда девушка уже смирилась с предстоящей бессонной ночью, горец вдруг коснулся ее руки и прошептал:
– Прислонись ко мне.
При этом он притянул ее ближе, прижав спиной к своей груди.
Она хотела возмутиться. Нет, она должна была возмутиться, но не смогла. Уж слишком ей было сейчас хорошо. Неохотно откинувшись на его грудь, Мэгги с удивлением поняла: так гораздо удобней!
Голова ее лежала теперь не на твердой земле, а на сильном мужском плече – лучшей из подушек, хоть тело Брейдена и напоминало сталь.
Смежив веки, Мэгги наслаждалась греховным ощущением объятий Брейдена и его пряного мужского запаха. Он буквально обволакивал ее своим присутствием, проникая в самую глубину души.
А сон по-прежнему к ней не шел.
И что еще хуже, было ясно, что Брейден прекрасно понимает, как она напряжена. Она чувствовала, что он смотрит на нее, хотя и упрямо держала глаза зажмуренными.
Девица посмелее не стала бы лежать, не шевелясь, в таких нежных объятиях мужчины своей мечты. Но Мэгги не знала, как себя вести.
Что ей это даст, если она заставит Брейдена увидеть в ней женщину? Или даже соблазнит переспать с ней. Она не желала быть еще одной юбкой в длинном списке его побед. Она мечтала стать для него единственной. Укротить вольный ветер. Коснуться его сердца, что до сих пор не удавалось ни одной из женщин.
Но это было невозможно.
Даже если бы она и осмелилась повести себя решительно, ее страшило оказаться отвергнутой. Как она будет смотреть ему в лицо, если он ее оттолкнет или, хуже того, высмеет ее жалкие попытки соблазнения?
«Что толку, Мэгги? – мысленно напомнила она себе. – Ты же помнишь, что произошло, когда ты пыталась произвести на него впечатление в прошлый раз?»
Память вернула ее к тому дню, когда ей исполнилось четырнадцать. В то утро, собираясь к обедне, она уделила особое внимание своему платью. Впервые в жизни она ощутила себя женщиной. И она знала, что Брейден тоже будет в церкви.
Тщательно одеваясь, она твердила себе, что сегодня он наконец обратит на нее внимание. Одного взгляда на ее пышный наряд будет достаточно, чтобы понять, что она теперь взрослая. Что она единственная женщина, которая ему нужна. Единственная, кого он будет любить.
В мечтах она уже нарисовала картину, как ее герой на глазах у всего клана опускается перед ней на одно колено и клянется в вечной любви. А все девчонки, что смеялись над ней, смотрят на них с завистью. А после вдвоем с любимым она ускачет прочь. И они будут жить долго и счастливо.
Уверенная в своем успехе, Мэгги тщательно уложила косы вокруг головы, надела лучшее платье своей матери и плед. Конечно, ей еще недоставало форм, и желтый киртл был великоват, но в ее глазах он был великолепен, и в нем она чувствовала себя красавицей. Она даже обула туфли на высоких каблуках, за которые отдала сапожнику целых две дюжины яиц.
Когда девушка, собравшись, вышла из дома, чтобы ехать в церковь, братья нахмурились, глядя на ее наряд, но ничего не сказали.
Да и не было нужды. Другие мальчишки из клана достаточно ей наговорили.
– Гляньте! – крикнул Дэйвис, когда, подъехав к церкви, Мэгги вышла из повозки. – Да это тощая пестрая курица с костлявой шеей, одетая в мешок из-под зерна на три размера больше!
Другие мальчишки тут же подхватили:
– Кудах-тах-тах! Кудах-тах-тах!
Воспоминания об этих насмешках даже спустя столько лет все еще отдавались болью в душе девушки.
Обидчики гнались за Мэгги с оскорблениями, пока она мчалась обратно к повозке. Там ее братья вступились за нее и обратили сорванцов в бегство. Но было уже поздно: прическа развалилась, и ее прекрасные волосы упали на плечи, каблук одной из туфелек был сломан, мамино платье испачкано, а плед порван.
Как же Мэгги ненавидела себя в тот момент! Ненавидела свою внешность и то, что рядом с ней не было матери, чтобы помочь стать очаровательнее, больше похожей на леди.
Единственной радостью того дня стало отсутствие Брейдена в церкви. По крайней мере, он не стал свидетелем ее унижения.
Нет, никогда ей не заинтересовать Брейдена. Особенно после того, как она лишилась единственного, что было в ней привлекательного – ее волос. Огорченно вздыхая, девушка боролась с подступившими слезами.
Брейден смотрел на Мэгги. Что-то ее угнетало. А его сердце всякий раз отзывалось болью на все выпадавшие ей в жизни страдания.
Она всегда была сильной. До сих пор горец помнил день, когда хоронили ее отца – самый холодный день той зимы. Ледяной ветер пронизывал до костей всех стоящих у могилы. Слезы плескались в глазах Мэгги, но ни одна не пролилась. Ангус был так потрясен смертью отца, что едва мог ходить. Именно Мэгги взяла тогда на себя заботу о братьях и доме.
Желая выразить свое сочувствие, Брейден в поисках девочки обогнул домик Блэров, где и обнаружил ее, скорчившуюся от горя. Но, увидев его, Мэгги мгновенно выпрямилась, вытерла глаза и взяла себя в руки с той силой воли, которая поражала в ней и по сей день.
Боже, до чего же тяжела была ее жизнь! Братья и большинство мальчишек немилосердно дразнили ее. Отец придирался ко всему, что она делала, чтобы его порадовать.
И после всего этого она осталась самой доброжелательной и щедрой из всех известных ему женщин.
Не отдавая себе отчета, горец протянул руку и нежно коснулся ее волос. Шелковые рыже-каштановые нити ласкали его пальцы и возбуждали жажду обладать ею.
«Ты хочешь именно ее, или тебе просто нужна женщина?» – мелькнуло в голове. Впервые в жизни он медлил.
Никогда ранее он не задумывался над такими вещами – не было нужды. Женщины всегда сами приходили к нему. Добивались его и предлагали свое тело без всяких оговорок.
Но Мэгги – другая. Она никогда его не преследовала. Наоборот, вела себя сдержанно, словно побаивалась.
Сегодня ночью это почему-то беспокоило Брейдена.
Наклонившись, горец вдохнул цветочный аромат ее волос, погружаясь в него, покоряясь ему. Мэгги была сладкой и успокаивающей, словно теплый летний ветерок.
Подчиняясь порыву, он провел ладонью по ее волосам, скользнул ниже, по руке, и еще теснее прижался к ней.
Мэгги распахнула глаза: «Он что?..»
Да, именно это он и делал: вдыхал запах ее волос, а его рука скользила уже по ее бедру.
В голове словно затеяли спор два разных человека: «Ему обязательно это делать?» – «Нет, женщина, и ты это прекрасно знаешь. Ты должна сперва выйти замуж за мужчину, прежде чем позволять ему нюхать и лапать себя». – «Но какое приятное чувство дарит его рука! Чудесно!» – «Мэгги!»
Разрываясь между желанием позволить Брейдену продолжать и пониманием, что это нехорошо, Мэгги кашлянула:
– Брейден, не мог бы ты вести себя прилично?
– Я именно это и делаю, – промурлыкал он ей на ухо .
«Видишь? Он сказал, что ведет себя хорошо», – возразило ее второе «я».
Но девушка ни на секунду не поверила ни ему, ни Брейдену.
– Нет, – заявила она вслух, удивляясь странному звучанию своего голоса. – Ты меня щупаешь.
– Ну разве что чуть-чуть.
Вот бесстыдник! Чуть-чуть, ну да!
Если его сейчас не остановить, невозможно предсказать, чем все закончится…
Впрочем, она точно знала, чем. И хотя сердцем она этого, возможно, и желала, но умом понимала последствия. Она не станет еще одной его победой! Что бы она к нему ни испытывала, использовать себя не позволит!
Желая лишь спастись от соблазна, заставив неисправимого бабника лежать спокойно, она крепко обхватила не в меру шаловливую мужскую руку и прижала к своему животу, прямо под грудью.
– А, хочешь, чтобы я погладил тебя здесь? – прошептал Брейден низким и хриплым голосом.
Он слегка приподнял руку и накрыл ладонью спеленатую грудь девушки. У Мэгги перехватило дыхание. Ее окатило волной острого желания. В глубине тела зародилась странная боль, и она с трудом сдержалась, чтобы не застонать.
– Брейден! – растерянно произнесла она. – Ты не должен этого делать!
– Нет? – переспросил он, зарываясь лицом в ее волосы.
Дыхание горца щекотало шею девушки. Мэгги зажмурилась. Как хорошо! Она вдруг так сильно захотела его поцелуя, что ей пришлось собрать волю в кулак, чтобы не обернуться в поисках его губ.
– Брейден, – сделала она еще одну попытку. – Если ты меня не отпустишь, клянусь, я лягу спать с Сином.
От этих слов он замер, а затем рассмеялся.
– Что в этом смешного? – нахмурилась она.
– Мой брат скорее оскопит себя, чем переспит с шотландской женщиной.
– Я совсем не это имела в виду, и ты это знаешь, – обиделась она, перекатываясь на спину и поднимая взгляд на его лицо, сияющее красивой улыбкой. – Ты просто ужасный! Нечестивый! Неисправимый!
Его улыбка стала еще шире, и Мэгги уловила темное желание в его глазах:
– Вообще-то, мне говорили, я очень даже неплох. Особенно, в том, что касается…
Мэгги прикрыла ему ладошкой рот, не дав договорить неприличную фразу:
– Ну хватит! Я не собираюсь отдаваться тебе здесь, в лесу, словно блудница. Я добродетельная, приличная девушка и намереваюсь такой и остаться.
А потом случилось нечто ужасное. Она вдруг осознала, что ее пальцы касаются тех самых мягких губ, что целовали ее. Она вспомнила, как это было. Блаженство. Его поцелуй дарил абсолютное блаженство.
Пораженная этой мыслью и тем, что ее сила воли слабеет, Мэгги убрала руку с уст Брейдена и сжала пальцы в кулак. Он пристально смотрел на нее, и на его скулах играли желваки. Горец опустил взгляд на ее губы, на его лице отразилась внутренняя борьба.
Наконец он со вздохом отодвинулся.
Мэгги облегченно выдохнула, когда он устроился в нескольких дюймах от нее.
– Расскажи мне, – произнес он тихо, – как ты проделала этот путь в первый раз в полном одиночестве?
Какой странный вопрос. С чего бы он…?
Мэгги остановилась, не додумав мысль до конца, так как заметила, что некая часть тела Брейдена увеличилась. Ее лицо запылало. Он пытается отвлечься, и ей лучше помочь ему в этом, если она не хочет ухудшить положение.
– Я путешествовала верхом, – ответила она, понизив голос, чтобы ее не услышал Син.
Брейден тихо засмеялся.
– Я ехала весь день, затем переночевала у родственников. Достигнув земель Мак-Дугласов, я придерживалась проезжих дорог и платила за постой.
– И это заняло четыре дня?
Мэгги покраснела, вспомнив, что сказала ранее о том, сколько времени ушло на ее первую поездку:
– Нет, я отсутствовала всего пару дней. Я просто предположила, что пешком нам придется добираться четыре дня. – Она бросила боязливый взгляд на Сина. – Я не хотела говорить твоему брату, каким способом путешествовала, чтобы не разозлить его еще больше.
– Ты умна не по годам.
Брейден слегка наклонился к собеседнице и снова пробежался пальцами по ее волосам:
– Ты знаешь, что твои волосы мягкие, словно шелк?
Только не снова! Если он продолжит в том же духе, она безвозвратно погибнет.
Мэгги закусила губу, наслаждаясь его комплиментом.
– Нет, – прошептала она. – Я не знаю, каков шелк на ощупь.
Его глаза опять потемнели, он наклонился еще ниже.
– Я хотел бы обернуть тебя в шелка, – прошептал горец у самого уха девушки, послав тысячи мурашек по ее спине. – Темно-зеленый цвет оттенил бы твою сливочную кожу и игру света в твоих волосах. Поверь, нет ничего более чувственного, чем эта роскошная ткань, скользящая по обнаженному телу.
– Брейден!
В его улыбке не было ни капли раскаяния.
Мэгги укоризненно покачала головой:
– Неужели ты не можешь прекратить это?
– Прекратить что?
– Флиртовать с каждой встречной женщиной.
– А кто говорит, что я флиртую?
– Я. Потому что знаю: окажись здесь Нера или Адена, ты бы уединился с одной из них, а обо мне даже не подумал.
Горец отпрянул, словно получил пощечину.
– Ну, Мэгги, даже не знаю, кого из нас ты только что больше обидела. Ты и вправду считаешь, что я бы мог…
Он замолчал, задумавшись над ее словами. И в этот миг он понял о себе кое-что, совсем ему не понравившееся.
Она была права. Он и сам сбился со счета, как часто, будучи с одной женщиной, он отвлекался на другую, более соблазнительную.
– Так что ты хотел сказать? – спросила Мэгги.
– Ничего, – ответил воин, вперив невидящий взгляд в темноту леса. Впервые в жизни он почувствовал себя виноватым за что-то, совершенное в прошлом.
Мэгги передвинулась с его груди обратно на жесткую землю. Наблюдая за ее попытками устроиться поудобнее, Брейден невольно подумал: а как бы он поступил, если бы здесь, с ними, была еще одна женщина. Более привлекательная. Начал бы он ухлестывать за ней при первой же возможности, не обращая внимания на Мэгги?
Действительно ли он настолько пустой, ветреный человек?
Он и сам не мог сказать, так это или нет, что было неприятнее всего.
Осел и негодяй – вот он кто. И впервые в жизни Брейден пожалел, что он такой, какой есть.
Почему бы ему не быть похожим на Локлана, постоянного и преданного. Или на Ювина? «Нет, только не на Ювина, – тут же подумал он. – Уж слишком от него разит монахом – такая жизнь не для меня. Но можно быть таким, как Син. Он учтивый и сдержанный, а женщины ему на шею вешаются почти так же, как мне».
Непроизвольно взгляд Брейдена вновь обратился к Мэгги, напряженно вытянувшейся под пледом. Она заслуживает гораздо большего, чем такой негодяй, как он. Ей нужен мужчина, который бы мог любить ее. Только ее одну.
