Текст книги "Покорение горца (ЛП)"
Автор книги: Кинли Макгрегор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Рывком расправив смятую на груди рубашку, он посмотрел на Бриджит.
Мэгги заметила отразившуюся в его глазах минутную нерешительность, которая исчезла, как только женщина подняла на него свой заплаканный взгляд. Ее бледное лицо уродовал ярко-красный след от удара мужа.
Гнев схлынул с лица Фергуса, он встал рядом с женой на колени и выдавил из себя:
– Извини, bride (27). Я вовсе не хотел тебя так крепко приложить. Но и тебе нечего было напрашиваться на оплеуху.
Брейден взревел:
– Пошел прочь, Фергус! Сейчас же!
Пораженная его яростью, Мэгги проглотила образовавшийся от испуга комок в горле. Она чувствовала, что их с Бриджит защитник находится лишь на волосок от того, чтобы причинить бузотеру серьезный вред. Хотя, случись это, она бы сильно не возражала. Задир она всегда терпеть не могла. Такие люди, как Фергус, заслуживают того, чтобы их иногда поколачивали.
Да и все три спутника Брейдена, казалось, вот-вот были готовы наброситься на зачинщика скандала. Но именно Ювин шагнул вперед и поскорее, от греха подальше, вытолкал этого грубияна со двора.
Мэгги подождала, пока Ювин захлопнул за ним калитку и повернул обратно, а затем обратила лицо к Брейдену.
– Спасибо, – произнесла она, и в ее голосе отразилась вся глубина ее признательности.
Горец кивнул в ответ и вместе с Локланом подошел к Бриджит. Опустившись возле нее на колени, Брейден нежно коснулся ее распухшей покрасневшей щеки и поднял суровый взгляд на Мэгги:
– Сколько таких нападений уже было с тех пор, как вы это затеяли?
– Пять, – ответил за нее Локлан.
Горло Мэгги сжалось при воспоминании о том, скольким женщинам была причинена боль. С горечью в голосе она произнесла:
– Именно такие побои и побудили нас искать убежище у Отца Бе́ды (28). Мы надеялись, что наши мужчины дважды подумают, прежде чем снова набрасываться на нас с кулаками хотя бы здесь, на святой земле.
– Как будто это когда-либо останавливало животных, – произнес с издевкой англичанин.
Проигнорировав его слова, Брейден смерил Мэгги холодным взглядом и спросил:
– Ты хоть раз задумалась над тем, насколько глупо себя ведешь? – Голос его дрожал от едва сдерживаемого гнева: – Сколько еще женщин должны пострадать из-за твоего упрямства?
От таких обвинений Мэгги тоже вспыхнула: она не ребенок и не нуждается в чьих-то выговорах. Она знала, каковы будут последствия ее действий. Они все знали, на что шли. Каждая из тех, кто окружал их сейчас.
Даже будучи простыми женщинами, полностью зависящими от прихотей своих мужей, все они согласились, что это вынужденная мера для общего блага.
Мэгги гордо выпрямила спину, готовая смело дать отпор стоящим перед ней четырем воинам:
– Сейчас пострадает гораздо меньше женщин, чем погибнет потом мужчин, если вражда продолжится. Пусть лучше нас побьют, но наши сыновья, братья и отцы останутся живы
– Пусть, – эхом отозвались стоящие вокруг нее товарки.
Агнесс выступила из толпы вперед и встала перед Брейденом и Локланом.
– Мои синяки зажили всего за четыре дня, – сказала она, проведя рукой по своей щеке, на которой уже изгладились следы побоев. – Но сердце все еще горюет по моему младшенькому, который погиб три года назад от меча кого-то из Мак-Дугласов. И эта рана не исцелится никогда.
Локлан обвел женщин взглядом.
– Вам всё равно не под силу что-то изменить, – сказал он твердо.
– Разве? – возразила Мэгги. – Вы, мужчины, не можете нападать на Мак-Дугласов и убивать их, пока вынуждены каждый день приходить сюда, чтобы вести с нами переговоры. Да и не очень-то повоюешь с голодными желудками.
Все женщины снова согласно закивали после ее слов.
Брейден открыл было рот, чтобы возразить, но прежде чем он успел произнести хоть слово, Мэгги услышала еще один громкий крик, на этот раз это был возглас радости:
– Мой малыш!
Мужчины расступились, пропуская спешившую к Брейдену его мать Айлин.
Мэгги успела заметить выражение откровенной ненависти, появившееся на лице англичанина, едва он завидел эту миниатюрную брюнетку.
Никогда в жизни она не видела столько злобы, направленной на одного человека. Нахмурившись, она наблюдала, как этот незнакомец отступил назад и смешался с толпой, так чтобы Айлин не могла видеть его.
Младший из братьев Мак-Аллистеров крепко обнял мать:
– Ах, мама, как же я рад тебя видеть!
– Ты даже не представляешь, как я беспокоилась о тебе, – проворковала она в ответ, обхватила ладонями его лицо, сжала его щеки, а затем обвила его шею и расцеловала. – Я как раз только что молилась за тебя в церкви.
– Уверена, чтобы спасти его душу, потребуется немало молитв, – пробурчала Мэгги.
– Не говори так о моем мальчике, – пристыдила ее Айлин. – Ведь он такой хороший и красивый.
Красивый? С этим Мэгги поспорить не могла. Но хороший?
Хотя и против этого было сложно возразить. Однако, ему, конечно, не мешало бы быть чуть более постоянным и чуть менее волокитой. Уж с этим согласился бы любой.
– Ну да, – смягчилась девушка. – С его стороны было очень любезно помочь бедняжке Бриджит. Но, как вы видите, его помощь больше не нужна, так что…
– Матушка, – перебил ее Брейден. – Я тут подумал, что нашим женщинам требуется защитник.
У Мэгги от удивления отвисла нижняя челюсть. Она решила, что определенно ослышалась.
– Защитник? – наивно переспросила его мать, широко распахнув глаза.
– Он самый, – подтвердил Брейден, бросив многозначительный взгляд на предводительницу мятежниц. – Локлан сказал мне, что Бриджит – уже шестая женщина, подвергшаяся нападению. Вот я и подумал, что мне сто́ит остаться здесь и проследить, чтобы больше никто из женщин не пострадал до того момента, пока стороны не придут к соглашению.
Мэгги не могла поверить собственным ушам. Нет, она не ослышалась. Неужели он предложил именно это? За какую же дуру он ее принимает!
– Готова поспорить, что уж ты-то проследишь, – вскинулась девушка. – Скажите, мне тут одной кажется, что это предложение чересчур напоминает историю о волке, нанимающемся сторожить стадо овец?
– Да нет же, – возразила ей Айлин. – Это замечательная идея. Нам нужен мужчина, который был бы на нашей стороне, а если еще и Ювин согласится помочь… Ну разве Локлан сможет поспорить с этим?
Все головы повернулись в сторону вождя клана, который проворчал:
– Я бы очень даже мог с этим поспорить, но, судя по вашим лицам, я только зря потрачу время. Если Брейден хочет стать предателем, пусть так и будет. По крайней мере, не будет путаться у меня под ногами, жалуясь на мою стряпню и отсутствие женщин.
– Но мы не можем позволить этим двум мужчинам остаться здесь, – нашлась Мэгги. – Что на это скажет Отец Бе́да?
– Я думаю, что это благородный порыв, – произнес священник, присоединяясь к беседе. – Я не в силах защитить ни одну из вас, но если Брейден будет здесь с нами, возможно, другие мужчины дважды подумают, прежде чем решатся обидеть еще кого-то из женщин. Полагаю, его нам послал сам господь.
Хотя Мэгги была более склонна считать, что Брейдена, скорее, послал дьявол, чтобы строить козни, она не посмела возразить священнику.
– Видишь, – обратился к девушке обольстительный негодник. – У меня есть божественное одобрение.
– Очень в этом сомневаюсь, – не сдержавшись, съязвила Мэгги. – Но раз уж, похоже, я здесь единственная, кто видит тебя насквозь, мне не остается ничего другого, как уступить.
Она шагнула ближе и, понизив голос так, чтобы ее слышал только он, угрожающе произнесла:
– Только знай, Брейден Мак-Аллистер, мне хорошо известна твоя сущность. Если ты сделаешь хоть что-то, что приведет к нарушению клятвы, которую мы, женщины, дали друг другу о том, что не будем служить нуждам мужчин, пока не воцарится мир, то, клянусь, я…
– Что? Что ты со мной сделаешь? Сваришь в кипящем масле? – он улыбнулся, дразня ее ямочками на щеках.
О, он воистину был настоящим демоном. Очаровательным демоном с сияющими глазами, посланным, чтобы сделать ее жизнь несчастной.
Мэгги разозлилась:
– Я вовсе не так беспомощна, как ты думаешь.
– Абсолютно в этом уверен, – послал он ей еще одну ослепительную улыбку.
В ответ Мэгги только раздраженно закатила глаза. Она посмотрела мимо Брейдена на его мать и обратилась к ней:
– Ради всех нас, Айлин, приглядите за своим сыном, пока я позабочусь о Бриджит. И не забывайте: он не должен получать пищу, приготовленную нашими руками. Пусть сам добывает себе еду, как и другие мужчины.
– Как скажешь, Мэгги, – ответила Айлин. – Но разве это справедливо заставлять его страдать, когда он здесь только ради того, чтобы нам помогать?
Мэгги успела заметить, как при этих словах Брейден мгновенно напустил на свое лицо глуповато-смиренное выражение. Это окончательно рассеяло все ее сомнения относительно его намерений. Может, материнская любовь и слепа, но Мэгги-то видит этого мужчину насквозь!
– Справедливо или нет, но пищи от нас он не получит, – Мэгги обвела взглядом всех женщин, которые не спешили расходиться, беззастенчиво глазея на Брейдена, и многозначительно добавила. – И ни от кого другого тоже.
Женщины поспешно ретировались.
Брейден, выгнув бровь, смотрел вслед уходящей вместе с ними Мэгги. Девушка оказалась совсем не такой, как он ожидал. Вряд ли Брейден сумел бы сейчас подобрать приличные слова для того, чтобы описать впечатление, которое эта строптивица произвела на него. Но такая, как она, никогда ему прежде не встречалась.
Она вовсе не была умопомрачительной красоткой, превращающей мужчин в лебезящих рабов. Она больше напоминала фею, живущую среди людей. Ее темные, рыжевато-каштановые волосы не желали заплетаться в аккуратную косу вопреки попыткам их обладательницы, и вокруг лица вились выбившиеся кудряшки. Но это необычайно шло девушке. Ее бледная кожа была покрыта тысячами веснушек и напоминала сливки, посыпанные мускатным орехом.
А глаза…
В их темно-янтарной глубине горел пламенный дух. Перед взором Брейдена до сих пор стояла сцена, когда Мэгги храбро бросилась всем своим миниатюрным телом на огромного, неуклюжего Фергуса. Она даже не подумала о том, что удар этого гиганта мог сломать к черту ее нежную шейку.
И по какой-то необъяснимой причине Брейдену не нравилась мысль о том, что кто-то мог причинить этой девушке вред.
Прежде чем исчезнуть с другими женщинами, его мать торопливо прошептала ему:
– Я пойду раздобуду тебе еду.
Локлан тоже покинул церковный двор, перед уходом произнеся одними губами:
– Два дня.
Син последовал за ним и, проходя мимо Брейдена, наклонился и прошептал ему на ухо:
– Твоя четверть часа истекла, однако вместо того, чтобы выйти отсюда с женщиной, ты, кажется, здесь остаешься.
Брейден ухмыльнулся:
– Она оказалась на чуточку более крепким орешком, чем я думал.
– Всего лишь на чуточку? – фыркнул Син. – Признай, Брейден, что эта малютка раскусила тебя.
Брейден рассмеялся, понимая, что это правда. Да, она его раскусила. Она прекрасно поняла, что он играет с ней, и указала ему на это. Никогда прежде женщины так с ним не поступали: даже зная, что он играет с их чувствами, они в ответ вели с ним свою игру.
Но Мэгги была не такой.
Не то чтобы Брейдену это не понравилось. Если ему приходилось упорно добиваться женщину, это забавляло его и делало неминуемую победу еще слаще.
В конечном счете он восторжествует и над Мэгги. В этом записной повеса не сомневался.
– Кстати, – ткнул его в бок Ювин, – что ты там сначала говорил о том, что собираешься очаровать эту девицу? Не думаю, что ты выглядел очаровательно, когда орал на нее перед другими женщинами.
– Я вовсе не орал на нее, – огрызнулся Брейден.
– Да нет же, орал. Ты ей чуть башку к черту не снес своими словами.
Понимая, что ссориться с братом нет никакого толка, Брейден вздохнул:
– Ну хорошо, я попробую быть с ней подобрее при следующей встрече.
– Вот-вот, – хмыкнул Син, – ты уж постарайся.
Под его острым взглядом Мак-Аллистер-младший почувствовал себя как человек, попавший в заросли ежевики, в чье тело впилось множество колючек.
– Постараюсь, – ответил он сквозь стиснутые зубы.
Ладно, он будет с ней подобрее. А когда она все-таки начнет есть с его ладони, все его братья будут у него в долгу.
***
– Ты видела, как смотрел на тебя Брейден? – спросила Пегин у Мэгги после того как они покинули дормиторий (29), где оставили Бриджит.
– Да, – ответила Мэгги. – Как кот смотрит на мышь, когда хочет ее помучить, прежде чем съест.
Пегин непристойно фыркнула:
– Вряд ли. Этот мужчина влюблен в тебя.
– Этот мужчина влюблен во всё, что относится к женскому роду.
«Во всё, что угодно, кроме меня», – добавила она мысленно.
– Мэгги, – упрекнула ее Пегин. – Что на тебя нашло? Это так непохоже на тебя – проявлять такое немилосердие к кому-либо.
Мэгги, шедшая в этот момент по узкому коридору, резко остановилась, задумавшись. А ведь подруга права. Всю свою жизнь Мэгги была добра ко всем, кто встречался на ее пути. Даже ее братья признавали в ней способность улаживать мелкие споры, сохраняя рассудительность и хладнокровие.
Но Брейден всегда вызывал в ней какое-то странное волнение. Каждый раз, когда он приближался к ней, сердце Мэгги начинало сильно биться, руки начинали дрожать, а голова шла кру́гом. Лишь он один заставлял ее терять равновесие и ощущать себя кораблем, давшим крен.
И между тем Мак-Аллистер обращался с ней по-доброму, сохраняя почтительную дистанцию. Ни разу он не посмотрел на нее с вожделением.
Все эти годы она ждала, когда он, наконец, заметит в ней женщину. Она искала хоть какого-то знака, который укажет, что она перестала быть для него невидимкой. Но такого знака не было. Ни одного.
Вздохнув, Мэгги произнесла:
– Пегин, тебе когда-нибудь хотелось чего-нибудь очень-очень сильно, до самой глубины твоей души?
Пегин в раздумье наморщила лоб:
– Я не совсем поняла, что ты имеешь в виду.
Мэгги прислонилась к стене. Мысли ее путались. Давным-давно она отдала свое сердце человеку, который даже не думал о ней. На ее глазах он вырос из неопытного юноши в настоящего повесу, с которым нельзя было не считаться. Каждый раз, когда до Мэгги доходили рассказы об альковных подвигах Брейдена, от ее сердца откалывался еще один кусочек, ибо она понимала, что каждая новая завоеванная им женщина еще более отдаляет их друг от друга.
Спустя какое-то время Мэгги осознала, что она не в состоянии привлечь внимание Брейдена, как бы ни старалась. Ничего не помогало. Ни печенье, ни пирожки, которые она пекла специально для него в те дни, когда его ждали в гости в их доме. Ни даже дорогие духи, которые Ангус привез много лет назад из своего единственного путешествия в Ирландию. Они обладали прекрасным, сладким ароматом, и юная дочь Блэра, обрызгав себя этими духами, очень надеялась, что младший Мак-Аллистер обязательно обратит на них внимание. И он обратил: расчихался так, что из глаз его брызнули слезы.
В конце концов Мэгги была вынуждена признать, что ее любовь была совершенно безответной.
Для нее Брейден был всем: и луной, и солнцем, и самим воздухом, которым она дышала. А теперь он вернулся, осы́пал ее добрыми словами, касался своими замечательными руками.
Он целовал ее руку так, как ни одна добродетельная женщина ему бы не позволила. А Мэгги не нашла в себе сил его остановить.
Для нее это было исполнением заветной мечты.
Но для него это было всего лишь средством достижения цели.
Как бы девушка ни пыталась сама себя обмануть, воображая другое, она знала жестокую правду. Для повесы Мак-Аллистера она была просто еще одной победой, которую он мог бы добавить ко всем остальным, уже одержанным ранее. Или даже хуже, она была для него препятствием, которое необходимо было устранить, чтобы его братья могли продолжать вражду с Мак-Дугласами.
Брейден встретился сегодня с ней только потому, что так велел ему старший брат. По этому поводу у нее не было никаких иллюзий.
Тем не менее, Мэгги вовсе не была какой-то безделицей, которую можно забыть, позабавившись ею. Она была умной, одаренной женщиной, и не собиралась позволять ни одному мужчине использовать себя. Она не даст этому сердцееду обойти ее защиту и провалить ее миссию.
Глядя на Пегин, она пообещала себе, что никогда, ни при каких обстоятельствах не падет жертвой своего вероломного тела. Она может контролировать чувства. Она должна это делать!
– Я знаю Брейдена еще с тех пор, как мне минуло всего две зимы, – тихо произнесла девушка. – И ни разу за всё это время он не подарил мне больше внимания, чем мимолетный взгляд. Тебе не кажется странным, что он так внезапно проявил ко мне интерес?
– Нет, – ответила подруга. – Ты очень хорошенькая.
Ее собеседница горько усмехнулась:
– Именно поэтому мужчины за мной не ухаживают?
– Они не ухаживают за тобой из-за шести братьев. Разве ты не замечала, какие взгляды они бросают на каждого мужчину, который только осмеливается к тебе приблизиться?
Мэгги и раньше задумывалась над этим. Когда дело касалось ее, братья порой вели себя как настоящие деспоты. Она была младшей из семерых детей, и они стерегли ее, словно тираны, охраняющие свои сокровища.
И всё же это ничего не меняло.
– Брейдену нужно только одно, – уверенно сказала девушка.
– И что же это? – спросила Пегин, скрестив руки на груди.
– Вернуть нас в наши дома.
– Но разве мы сами не хотим того же? – возразила ее подруга.
– Вообще-то да, – терпеливо разъяснила Мэгги, – но мы хотим вернуться только после того, как наши мужчины положат конец этой вражде. Если Брейден добьется своего, мы возвратимся по домам, а кровопролитие продолжится.
Пегин покачала головой:
– Да нет же, он не будет так жесток с нами.
– Ты серьезно так думаешь? – Мэгги усмехнулась.
– Но его мать... – воскликнула Пегин.
– Она смотрит на свое дитя обожающими глазами и не замечает его истинных побуждений, – горько произнесла Мэгги.
– Что же нам тогда делать? – растерянно спросила Пегин.
На этот вопрос у Мэгги ответа не было. Она знала лишь одно: скорее Земля прейдет, чем она поддастся на сладкие речи и горячие взгляды Брейдена.
Ее сердце может быть неравнодушно к нему, но ее разум останется беспристрастным. Пока она не утратила способность рассуждать здраво, она не позволит этому мужчине управлять ею.
Она станет единственной женщиной в мире, которую никогда не тронут его чарующие взгляды. Если уж чему жизнь среди шести братьев и научила Мэгги, так это тому, как управляться с мужчиной.
О, этот негодник и понятия не имел, что ему еще предстоит.
– Что нам делать? – повторила Мэгги вопрос подруги. – Я скажу тебе. Теперь мы проследим, чтобы этот искуситель получил по заслугам. Если Брейден хочет остаться, пусть остается. Но я обещаю тебе: каждая минута здесь покажется ему адом.
______________________________
Примечания переводчика:
Фут – мера длины, равна приблизительно 30,5 см.
Дюйм – мера длины, равна приблизительно 2,5 см. Шесть футов и четыре дюйма – около 193 см.
Mo chreach! (букв. «моя погибель») – «Проклятье!», «Дьявольщина!» «Черт побери!» (гэльск.).
Здесь в оригинале гэльской фразы «негодяй с похотливыми глазами» игра слов: «balgair» имеет не только значение «негодяй», но и «мастиф» (порода собаки).
Шафрановый – желто-оранжевый с коричневым оттенком.
Огр – в кельтской мифологии сказочный великан-людоед, обладающий невероятной силой.
Здесь игра слов в гэльском языке: «Bride» – краткая форма от имени Бриджит, «bride» – «слизняк». Так как это слово в тексте написано с маленькой буквы, автор подчеркивает, что герой вкладывает в него именно второе, оскорбительное значение.
Очевидно, имя священника, использованное автором, перекликается с именем Бе́ды Достопочтенного – бенедиктинского монаха (ок. 672 или 673 – 735 г. н.э.) написавшего одну из первых историй Англии под названием «Церковная история народа англов», которая принесла ему славу «отца английской истории». Был прозван «достопочтенным» (лат. venerabilis) вскоре после своей смерти. В 1899 г. был канонизирован папой Львом XIII в качестве святого.
Дормиторий – спальное помещение монахов в католическом монастыре. В Средние века все монахи (монахини) спали в монастырях в общем спальном зале на полу, покрытом соломой. Только у некоторых аббатов (аббатисс) были собственные спальные комнаты. Позднее отдельные спальные помещения получили и монахи. С этого времени дормиторием стали называть ту часть монастыря, где находились кельи. Сначала дормитории разгораживали на отдельные спальные места – кельи – с помощью занавеса или деревянными стенами. Лишь в ХХ веке в большинстве монастырей появились настоящие отдельные комнаты.
Глава 4
Брейден, укрывшись в тени небольшой ниши в стене церкви, любовался Мэгги, только что вышедшей из женского дормитория и направлявшейся в его сторону.
После того как Мэгги ушла проведать Бриджит, Локлан вернулся в свой замок, а Ювин и Син отправились помогать Отцу Бе́де чинить протекающую над церковным нефом (30) крышу. Брейден остался в одиночестве.
Не теряя зря времени, он решил подкараулить свою добычу, которая оказалась к тому же таким лакомым кусочком: пламенным и исполненным страстей. Горцу даже захотелось облизнуться в чаянии того момента, когда Мэгги наконец сдастся на его милость. О, вот уж он насладится тогда этим сладким, горячим, норовистым угощением, созревшим для вкушения. Скорее бы ее отведать!
Легкий ветерок, гулявший по двору, ласкал непослушные завитки густых рыжевато-каштановых волос Мэгги. Брейдену не терпелось расплести эти мятежные кудри. Он жаждал запустить в них руки и расправить их тяжелую массу на ее белоснежных плечах. Он хотел увидеть, как эти длинные пряди ниспадают вдоль ее обнаженной спины до самых бедер, лаская их.
Горец почти физически ощущал запах солнца, исходящий от волос девушки, и тепло, которым они, рассыпавшись, окутают его, когда он прильнет в тесном объятии к ее обнаженному телу. Брейден представлял, как ее локоны, извиваясь, будут плясать над ним. Воображал, как его рука скользнет вниз и в игривой ласке погрузится в короткие рыжие кудряшки, скрывающие еще одно местечко на ее теле, которое он хотел хорошенько исследовать.
От этих мыслей повеса почувствовал напряжение в паху. Без сомнения, в постели Мэгги будет так же хороша, как и он. Такие вещи он, любитель плотских наслаждений, ощущал интуитивно, и сейчас его шестое чувство твердило ему, что это будет нечто захватывающее. О да, эта крошка сама оседлает его, и ее неистовые движения, даря неописуемое удовольствие, доведут его до известного финала.
Брейден улыбнулся в предвкушении, наблюдая за приближением предмета своего интереса.
Коричневый киртл Мэгги был простым и поношенным. Поверх него был накинут красно-черный плед. Но в ее походке сквозила такая гордость, такая уверенность в себе, что только глупец не обратил бы внимания на такую девушку.
И больше он таким глупцом не будет.
Когда Мэгги поравнялась с ним, горец окликнул ее.
– О Господи! – ахнула та, прижав руку к груди. – Ты меня напугал. Хочешь свести меня в могилу раньше срока?
– Нет, – ответил Брейден. – Я думал, ты меня заметила.
Девушка взглянула на него искоса, и в ее глазах отразилось подозрение.
Она недоверчиво хмыкнула:
– Заметила тебя, затаившегося в тени, словно порождение зла, охотящееся за душами добрых христиан? А! Не сомневаюсь, что ты поджидал здесь именно меня. И не смей делать вид, что это не так.
Брейден рассмеялся. Вот это проницательность! Как ей только удавалось видеть все его уловки насквозь?
Он пустил в ход улыбку с ямочками на щеках, перед которой не удалось устоять еще ни одной женщине:
– Раз ты меня так хорошо знаешь, тогда скажи, о чем я только что думал?
Мэгги слегка прищурилась и снова поразила его прозорливостью:
– Понятия не имею, но уверена, что в этих твоих размышлениях обязательно присутствовала женщина, лежащая на спине.
Ее прямота ошеломила Мак-Аллистера. Но всего лишь на секунду.
Забавно было встретить женщину, выражающую свои мысли так открыто.
Понизив голос на октаву, горец придвинулся к девушке так близко, что ощутил густой аромат полевых цветов, исходивший от ее волос, и произнес:
– Вовсе не на спине.
Он протянул руку и нежно обхватил ее подбородок большим и указательным пальцами. От этой ласки у нее должны были побежать приятные мурашки по всему телу. Судя по отсутствующему взгляду ее янтарных глаз, он мог бы поклясться, что добился желаемого результата, хотя Мэгги из всех сил старалась этого не показать.
– Я предпочитаю, чтобы женщины были со мной более резвыми, – добавил завзятый обольститель.
Глаза девушки потемнели, а губы приоткрылись – хоть и совсем чуть-чуть – в молчаливом приглашении.
Хороший поцелуй – вот что ей сейчас нужно. Поцелуи Брейдена заставляли женщин терять сознание в его объятиях и даже доводили до высшей точки наслаждения. Один хороший поцелуй – и всё это закончится. Женщины смогут вернуться по домам, а дочь Блэра…
Насчет этой маленькой надоеды у него были кое-какие планы. Брейден собирался с лихвой отплатить Мэгги за тот укус, нанесенный ему много лет назад. Но теперь он смаковал в своем воображении мысль о ее белоснежных зубках, вонзающихся в его кожу.
Мак-Аллистер наклонился к ее лицу, приоткрыв рот, чтобы почувствовать вкус ее дыхания.
Но когда он уже был уверен, что девушка готова принять его поцелуй, та вдруг отступила назад, широко раскрыла глаза и пронзила его холодным, безразличным взглядом.
– А сколько женщин? – совершенно неожиданно спросила Мэгги
Брейден моргнул. Суть ее вопроса не дошла до него, так как он еще не пришел в себя после ее внезапного отступления.
– Прости, не понял.
– Сколько резвых женщин ты предпочитаешь иметь за один раз? – уточнила девушка. – Судя по тому, что рассказала мне Мэг, когда ты последний раз приезжал домой, то одновременно забавлялся с ней и с ее сестрой.
Она покачала головой, словно выжившая из ума старая дева, отчитывающая ребенка:
– У тебя что, совсем нет стыда?
В ее взгляде сквозила боль, ошибиться было невозможно. Брейден нахмурился, тщетно пытаясь определить источник этой боли, а вслух спросил:
– С чего бы это Мэг рассказывать тебе такое?
– По той же самой причине, по которой, я думаю, ты делишься таким со своими братьями. По какому-то нечестивому разумению она гордится тем, что произошло между вами. Так гордится, что хвасталась этим не далее как вчера.
Мэгги подобрала свои юбки и шагнула мимо Брейдена:
– А теперь, если позволишь, мне надо вернуться к делам. Я не обязана бежать на случку, словно тупая овца, по зову таких, как ты.
У Брейдена от шока отвисла нижняя челюсть, и он произнес ту же фразу, которую твердил ей столько, сколько себя помнил:
– Святые праведники! Женщина, где ты набралась таких грязных слов? Что скажет на это Ангус?
Мэгги остановилась, сжав руками складки своей юбки, и снова повернулась к Брейдену. Бесконечная печаль омрачила ее взгляд. На мгновение, прежде чем девушка взяла себя в руки, в ее глазах сверкнули слезы.
Судорожно сглотнув, она произнесла внезапно охрипшим голосом:
– Он вряд ли что-то сможет сказать после того, как меч Мак-Дугласов навечно обезмолвил его два месяца назад.
Неожиданная новость ножом резанула Брейдена по сердцу и болью угнездилась в желудке. От этого ощущения у него на какое-то мгновение сбилось дыхание.
– Так Ангуса больше нет? – омертвело спросил он.
Мэгги кивнула, глядя на него блестящими от непролитых слез глазами.
– Не может быть, – выдохнул Брейден, голос его был исполнен неподдельного горя. – Он был таким внушительным мужчиной и воином. Как он мог погибнуть?
Одинокая слеза скатилась по правой щеке Мэгги. Девушка быстро смахнула ее. Облизнув губы, она произнесла:
– Ангус погиб так же, как и остальные. Из-за бессмысленной вражды, которая лучше бы никогда и не начиналась!
С тяжелым сердцем Брейден пытался примириться с тем, что услышал.
После смерти отца семейства Блэр старший сын Ангус, тогда еще шестнадцатилетний юноша, взял на себя заботу о Мэгги и ее братьях. Все члены клана, как могли, пытались помочь детям, оставшимся сиротами, но неизменно гордый парень отвергал все предложения помощи, отвечая на них: «Это моя семья, и я буду заботиться о ней сам. Мой долг – приглядывать за ними, и мне приятно это делать».
Ангус был его старым другом и одним из самых лучших воинов, известных Брейдену. Они упражнялись вместе в воинском искусстве бессчетное количество раз. И еще чаще они вместе бражничали и развлекались с женщинами.
Сколько Брейден помнил себя, Ангус Мак-Блэр всегда был для него как брат.
– Как он погиб?
– Он пал, защищая спину Иэна, – отозвалась девушка дрожащим голосом.
Брейден сделал глубокий вдох, чтобы заглушить испытываемые им муки. Иэн был братом-близнецом Мэгги. Эти двойняшки в детстве были настоящими сорванцами.
Перед глазами всплыло воспоминание: Ангус поймал Иэна, гнавшегося за маленькой Мэгги, чтобы ее помучить. Старший брат закидывает озорника на свое плечо и отчитывает его:
– Парень, если ты не научишься уважать свою маленькую сестренку, я спущу с тебя шкуру!
Ангус нередко стращал своего младшего братишку. Но гораздо чаще Брейден видел, как Ангус с любовью обнимал и Мэгги и Иэна.
– Я всегда буду рядом, маленькая Сорока (31). Я никому не позволю обидеть тебя. Пока я дышу, ты в безопасности, – только эти слова он, пожалуй, твердил чаще шутливых угроз.
– А что с Кейт? – спросил Брейден, имея в виду жену Ангуса и двух его ребятишек.
– Она кое-как перебивается, – отозвалась девушка. – Пока живет с детьми у своей матери. Теперь она не знает: то ли проклинать погибшего мужа, то ли молить Бога, чтобы всё, что случилось, оказалось лишь дурным сном.
Страдание, звучащее в голосе Мэгги, заставило Брейдена покачать головой: господи, какую же боль сейчас, наверное, испытывает бедняжка! Ангус был ее единственным защитником, лишь на него она всегда могла положиться.
Что же будет с ней теперь?
Большинство женщин были бы раздавлены грузом такой смертной тоски. Коли на то пошло, мало кто из мужчин выдержал бы такое. Как же Мэгги выстояла? Как она нашла в себе силы придумать такую затею, чтобы прекратить вражду, стоившую ее брату жизни?
Внезапно Брейден увидел эту девушку в совершенно новом свете, и его охватило глубокое уважение к ней.
– А Иэн?
– Он выжил, хотя и с трудом, – печаль в глазах Мэгги сменилась внезапно вспыхнувшим гневом. – Теперь этот дурак снова собирается в поход, чтобы отомстить за нашего брата.
Брейдену понятно было стремление Иэна к мести. Ему и самому ничто не доставило бы большего удовольствия, чем убийство того из сторонников Мак-Дугласов, который забрал жизнь его друга.
В это мгновение он понял, почему Мэгги так поступила, и воскликнул:
– Так вот к чему всё это! Ты здесь, чтобы защитить Иэна.
– Я здесь, чтобы защитить всех мужчин, которые еще живы. Если вам, мужчинам, позволить поступать по-своему, вы кончите как клан Мак-Нахтанов. В нем не осталось ни души мужского пола, если не считать мальчишек и дряхлых стариков.
