Текст книги "Покорение горца (ЛП)"

Автор книги: Кинли Макгрегор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Даже Син где-то запропал, оставив Брейдена гадать, уж не нашел ли наконец его брат шотландскую девушку по своему вкусу. А здесь определенно было из кого выбрать.

Плохо, что впервые в жизни все эти красотки оставили его абсолютно равнодушным.

Брейден выругался.

– Она превратила меня в чертова евнуха, – пробормотал он и допил оставшийся в кружке эль.

И тут ему вспомнились слова Мэгги: «Ты предпочитаешь глинтвейн».

Еще раз ругнувшись, он поставил кружку на стол. Как эта девчонка ухитрилась пробраться в его тщательно охраняемое сердце? Как она это сделала?

Вновь и вновь он ощущал ее рядом с собой. Слышал ее шепот, чувствовал ее дыхание на своей коже. Закрыв глаза, он наслаждался воспоминаниями.

А затем опять чертыхнулся.

Он изгонит ее из своих мыслей. Решено.

– Брейден?

Услышав голос Мэгги, раздавшийся из-за спины, он чуть не подпрыгнул на стуле от неожиданности.

Обернувшись, горец увидел ее, стоящую в тени.

– Я думал, ты уже будешь в постели к этому часу.

– Я не могу уснуть, – сказала Мэгги,

Она подошла ближе, встала напротив Брейдена, повернулась к нему лицом и уперлась ягодицами в край столешницы.

Горец уставился в кружку. Он боялся, что если взглянет в эти глубокие янтарные глаза, они увлекут его, заставив забыть о том, что он должен – а точнее, не должен – делать с Мэгги.

– Что у тебя на уме? – спросил он бесстрастно, хотя внутри все кипело.

– Я думала над тем, что ты мне когда-то сказал.

Она сделала паузу, и когда стало ясно, что она не собирается заканчивать свою мысль, Брейден совершил ошибку, взглянув на собеседницу.

Его сердце кольнула боль из-за растерянности и печали, которые он увидел в ее глазах. Сдвинув брови, Мэгги смотрела в пол рядом со стулом.

– И что я сказал? – напомнил ей горец, несмотря на то, что голос в его голове твердил: лучше не касаться этой темы.

Мэгги подняла глаза, сверля его взглядом:

– Ты сказал, что хотел бы завести семью. Ты говорил это серьезно?

Нутро скрутило. Так вот что у нее на уме! Теперь она добивается, чтобы он женился на ней. А он не может этого сделать. Он не должен.

– Послушай, ты не подумай, что…

– Я и не думаю о браке с тобой, – резко оборвала она его. – Тебе нужна не такая, как я, и мы оба это знаем. Я просто хотела узнать, действительно ли ты говорил то, что думаешь. Ты хочешь детей?

Брейден не мог взять в толк, с чего бы Мэгги спрашивать о таком.

Перед глазами невольно возник образ ребенка. Девочки с такими же, как у ее матери, вьющимися рыжеватыми волосами и отцовскими яркими глазами орехового цвета. Он так ясно увидел ее и услышал, как она на бегу заливается нежным смехом, что можно было подумать – малышка реальна.

И хуже этого видения был неожиданно возникший в душе́ порыв сделать этого ребенка явью.

  – Нет! – взревел он, желая выкинуть эту мысль из головы как можно быстрее.

  Мэгги побледнела.

– Понятно, – сказала она тихо, а затем, оттолкнувшись от столешницы, двинулась прочь от стола. И от Брейдена.

Горец потянулся, схватил ее за руку, удерживая рядом с собой:

– Мэгги, подожди, я не это имел в виду.

– Именно это, – возразила она, вырывая руку из его хватки. – Я достаточно ясно расслышала, каким пылким было твое отрицание.

– Оно не имело отношения к твоему вопросу.

– Тогда к чему?

Брейден открыл было рот, чтобы ответить, и быстро закрыл его, клацнув челюстями. Он не посмел сказать правду. Ее бы еще сильнее ранило то, как сильно обеспокоила его мысль о них двоих, навечно соединившихся в ребенке.

Он никогда бы не причинил ей такую боль.

– Я… – он мучительно пытался придумать что-нибудь. Такое, что пощадит ее чувства, но не будет полной ложью.

Но в голову ничего не шло. Он должен либо открыть Мэгги истину, либо соврать. И вот впервые в жизни он ей солгал:

– Нет, я не хочу детей.

– Почему?

Снова перед глазами возник образ маленькой девочки, протягивающей к нему ручки.

  Зажмурившись, Брейден выпалил довод, которым когда-то давно урезонивал Локлана:

– Они грязные и плохо пахнут.

Мэгги уставилась на него, открыв рот:

– Они же дети. Осмелюсь заметить, ты тоже не был особым чистюлей в таком возрасте.

– Но я ни разу никого не укусил.

Ее щеки загорелись жаром, а взгляд стал сердитым:

– Жаль, что я не вонзила в тебя зубы посильнее.

Мэгги снова попыталась уйти.

Не раздумывая, Брейден поймал ее за руку и потянул назад:

– Не уходи рассерженной на меня.

– Назови хоть одну причину, почему бы мне так не поступить.

Он попытался придумать хоть одну. Но не сумел. На самом деле все, что он мог сейчас – лишь глазеть на ее влажные губы, вспоминая их вкус.

Бессознательно протянув руки, он обхватил ее лицо.

Гнев исчез из ее глаз. Они потемнели, обретя глубокий карий цвет:

– Брейден…

Мэгги не смогла закончить фразу. Он притянул девушку к себе и завладел ее губами.

До чего же ему нравилось ощущать ее вкус! Он чувствовал ее дыхание на своем языке. Он наслаждался ее сладким, женственным ароматом.

Она изменила его так, как никакая другая женщина. Сделала его благородным. Заботливым. Добрым.

  Разглядела в нем качества, о наличии которых он даже не знал. Хуже того, ему хотелось быть именно тем мужчиной, какого она в нем видела.

– Мэгги, – прошептал он, притягивая ее к себе на колени.

Она знала, что должна бороться с Брейденом. Возможно, ей даже следует возненавидеть его. Но она не могла. Несмотря на его ошибки и прошлое, она все же его любила. И всегда будет любить.

Поэтому она однажды уже уступила его притягательной силе. Позволила увлечь и овладеть ею там, где ему захотелось.

А сейчас он опять был ей нужен, и она хотела его больше, чем когда-либо.

Горец провел руками по ее спине под рубашкой, массируя и поглаживая кожу. По телу пробежала приятная дрожь. Мэгги, покусывая его губы, углубила поцелуй, борясь с растущим возбуждением своего тела, жаждущего этого мужчину.

Брейден встал, держа девушку на весу, положил ее навзничь на стол и начал распускать завязки ее рубашки, обжигая прикосновениями. Даря сладкую муку, он высвободил и обхватил рукой правую грудь застонавшей от удовольствия Мэгги, одновременно лаская языком ее шею. Затем он наклонил голову и втянул в рот вершину груди, вызвав у возлюбленной еще один стон и небывалый пожар во всем теле.

  Горец прервал свою изысканную пытку.

– Скажи, чего ты хочешь? – спросил он глубоким и хриплым от желания голосом.

– Тебя, – прошептала Мэгги, потянувшись к нему. – Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.

От этой просьбы Брейдена охватила дрожь возбуждения. Не в силах лишить удовольствия их обоих, он поднял свой плед и одним толчком вошел в свою партнершу до самого предела. Любовники одновременно застонали.

Глядя на открытую грудь извивающейся на столе Мэгги, горец наклонил голову и завладел губами возлюбленной, еще глубже вонзаясь в ее тело. А она, обхватив его шею руками, подавалась навстречу каждому рывку. Они двигались быстро и резко, с желанием, взращенным за годы взаимной жажды.

Брейден всю жизнь ждал женщину, которая смогла бы разглядеть в нем нечто большее, чем просто смазливое лицо или набитый карман. В глазах Мэгги он был человеком с такими же, как у нее, чувствами и нуждами.

И в этот миг он осознал самое ужасное: он действительно ее любит.

Абсолютно, всецело и безоговорочно.

Она единственная, кто сумел овладеть его упрямым сердцем. И, наполнив горца смятением и изумлением, эта мысль вошла в его ум так же, как он сейчас входил в эту девчонку. Святые заступники! Теперь она действительно одержала над ним верх!

И тут Мэгги выгнулась в его руках дугой, застыла на мгновение, а затем задрожала от наступающего освобождения.

Брейден ускорил темп и быстро достиг своего уголка рая, выплескиваясь глубоко внутри нее.

Мэгги лежала на столе, и удовольствие еще пульсировало в ее теле. Не размыкая ног, которыми обвивала любимого, она села и потянулась к его губам.

Его поцелуй был глубоким и страстным. И, к удивлению, она почувствовала, что его естество снова начинает наливаться твердостью.

– Я еще не закончил с тобой, – прошептал горец у ее горла. – Скажи, что останешься со мной нынче ночью.

– Останусь.

Брейден вышел из нее, подхватил на руки и поднялся по лестнице в свою комнату.

Закрыв пяткой дверь, он, не опуская свою ношу, приблизился к кровати, нежно уложил девушку на меховое покрывало и снял с нее одежду.

Мэгги встала на колени и быстро освободила его от пледа, рубашки и башмаков. Горца освещал лишь свет от огня в камине, но и этого было достаточно, чтобы она с наслаждением заметила, как сильно он ее хочет.

– Ты такой красивый, – улыбнувшись, сказала она и провела рукой по гладкой мускулистой груди воина. По его телу пробежала сладкая дрожь.

– А ты, мой цветочек, так прекрасна!

– Какой же ты лжец, – усмехнулась она в ответ.

Брейден покачал головой, опрокинул возлюбленную спиной на тюфяк и наклонился, чтобы приласкать ее грудь. Мэгги заворожено смотрела, как отблески огня играют на его смуглой коже, ощущая, как вновь глубоко внутри начинает разгораться пламя. И она, и ее тело жаждали прикосновений этого мужчины.

Его руки пробежали, едва касаясь, по ее талии и бедрам, а язык медленно, осторожно обвел вершину ее правой груди.

У Мэгги закружилась голова.

– Нравится?

– Да, – выдохнула она.

Сердце переполняли любовь и преданность, а в это время руки горца двинулись ниже, к центру ее тела и умело приласкали чувствительную плоть между ее ног.

– А это?

Мэгги утратила дар речи. Все что она сейчас могла – лишь выгибаться навстречу его прикосновению в стремлении ощущать эти удивительные пальцы, погружавшиеся в нее снова и снова.

  Брейден рассмеялся, затем опустил голову, и его рот пришел на смену пальцам.

Мэгги протянула руки и зарылась ими в волосы любимого, пока тот пытал ее полнейшим блаженством.

Он обхватил руками ее ягодицы и приподнял ее бедра так, чтобы добраться до самых потайных уголков. Она, помогая ему, уперлась ступнями в тюфяк и приподнялась навстречу ищущему, погружающемуся в нее языку.

Все ее тело сотрясалось от наслаждения, ее окатывали волны дрожи. Наконец, Мэгги поняла, что больше не в силах выноси́ть эту сладкую пытку. Она отодвинулась от Брейдена и села. Он посмотрел на нее удивленно.

– Теперь моя очередь, – сказала она, желая подарить ему то же удовольствие, какое он дал ей, наклонилась вперед и встала на четвереньки.

Горец восторженно улыбнулся.

О, как живописно она сейчас выглядела в его постели с вьющимися вокруг лица короткими рыжеватыми волосами!

Мэгги перекатила Брейдена на спину, но вместо того, чтобы оседлать, осталась сидеть справа от него. Взяв его руку, она поднесла ее к своему рту и, погладив, прошептала:

– У тебя такие замечательные руки! Сильные и смуглые.

Затем она взяла его указательный палец в рот, лизнула самый кончик и начала его покусывать. Брейден в экстазе втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

С изумлением глядя, как Мэгги перебирает один палец за другим, каждому даря сладострастное внимание зубами и языком, горец протянул свободную руку и обхватил одну грудь возлюбленной.

Девушка застонала и выпустила его руку, которую ласкала. Брейден быстро накрыл ею второе полушарие. Мэгги улыбнулась ему и положила ладони поверх его рук.

Этот вид восхитил Мак-Аллистера. Но еще бо́льшим удовольствием для него было видеть ее глаза, темные и соблазнительные, наблюдающие, как он рассматривает ее.

Она выглядела захватывающе. Дарила ему себя, не стесняясь и не сдерживаясь. Такого он еще не видел. И ему хотелось еще большего.

Брейден потянулся к ней.

Мэгги схватила его за руку и цокнула языком:

– Мне что, связать тебя?

Он похотливо улыбнулся:

– Ты это сделаешь?

Она рассмеялась:

– А ты этого хочешь?

– Должен сказать, со мной такого прежде не бывало. Это может оказаться интересным.

Она лукаво изогнула бровь:

– Доверишься мне?

– Только если пообещаешь развязать меня, когда закончишь.

В глазах Мэгги вспыхнул озорной огонек. Прежде чем горец успел передумать, она выдернула шнурки из их рубашек и начала привязывать его запястья к столбикам изголовья кровати.

Брейден поверить не мог, что согласился на такое. И все же было в этом что-то необычно чувственное – ощущать себя полностью уязвимым перед этой девушкой. Никогда и ни с кем он таким раньше не был.

Мускулы на его руках слегка напряглись, когда она уселась рядом, рассматривая любимого, чья смуглая кожа резко выделялась на белых льняных простынях.

– Собираешься просто глазеть на меня? – спросил он.

– Пока что да.

Потому что он выглядел потрясающе: голый, разгоряченный, извивающийся на постели, с длинными темными волосами, разметавшимися по подушкам.

Мэгги жаждала исследовать много разных местечек на его теле: и крепкую шею, и сокращающиеся в такт дыханию мускулы на животе, но решила начать с бедер.

О да, эти сильные, смуглые ноги показались ей самой восхитительной частью. Они, ну и еще ягодицы… Она улыбнулась и мысленно пообещала себе, что изучит Брейдена всего, прежде чем кончится эта ночь.

Передвинувшись вниз и разместившись между его раскинутых ног, Мэгги легонько провела по ним пальцами снизу вверх, нежно проскользив по коже ногтями.

Брейден заскрежетал зубами и, опустив глаза, увидел, как она наклонила голову и стала покусывать внутреннюю поверхность его бедра.

Боли он не чувствовал. Только невообразимое удовольствие. Никогда он не ощущал чего-то более возбуждающего, чем ее язык, исполняющий нежный танец на его теле, и ее руки, изучающие его.

Засмеявшись, Мэгги подняла взгляд.

– М-м-м, – произнесла она задумчиво, – куда бы мне отправиться дальше? – и начала чертить пальцем небольшие круги на его бедре.

– А куда бы ты хотела?

Она прикусила губу, словно раздумывая, затем быстрым движением легла сбоку и провела пальцем по контуру его уха:

– Может, сюда?

– Да, – выдохнул он, чувствуя, как по жилам потек огонь.

Она наклонилась и нежно коснулась его уха языком.

Брейден непроизвольно дернулся и, стиснув челюсти, втянул воздух. Его плоть мгновенно вернулась к жизни, подскочив и став еще более твердой, чем прежде.

Мэгги пропутешествовала губами от его уха вниз, к челюсти, затем впилась поцелуем в шею. Брейден задергался в удерживающих его путах.

– Я хочу коснуться тебя, – произнес он прерывающимся от желания голосом.

– Где?

– Везде.

– Извини, любимый, тебе придется подождать, – снова рассмеялась она и, оседлав его, проскользила лоном по его телу от груди вниз, к талии.

– Ты меня убиваешь! – прорычал горец, уже едва справляясь с желанием коснуться возлюбленной.

Прозвучавшее в его голосе отчаяние вызвало у Мэгги озорную улыбку.

Она чувствовала, как сокращаются мускулы его живота под ее бедрами. Ее обжигал голод в его глазах.

Резко приподняв чресла, Брейден перебросил ее к себе на грудь.

– Поцелуй меня, цветочек, – потребовал он.

Она так и сделала. Обняв за шею, притянула его голову к своей, их губы встретились, и она поцеловала его изо всех сил.

О, какой замечательный вкус был у этого поцелуя! Чем глубже он становился, тем больше твердела плоть горца у обнаженного бедра Мэгги.

– Ты ненасытен, – сказала она, отрываясь от его уст и опуская взгляд на возбужденное естество, возвышающееся над его телом.

– Не представляешь, насколько, – отозвался он задыхающимся голосом.

Решив, что уже достаточно помучила этого сластолюбца, Мэгги повернулась и положила руку на его окаменевшую плоть. Брейден содрогнулся.

– Нравится?

– Да.

Она пробежала пальчиками по его набухшему мужскому достоинству, нежно играя с ним, а другой рукой провела по небольшой дорожке из волос, идущей от пупка к паху. Горец снова втянул воздух сквозь зубы и зарычал, еще больше извиваясь.

Мэгги наслаждалась своей властью над ним.

А он не мог ни о чем думать под ее взглядом. Любовь и желание, отражающиеся на ее лице, обжигали до глубины грешной души. И когда он уже решил, что не в силах выноси́ть это дольше, она наконец над ним сжалилась.

С горящими глазами она приподнялась и опустилась на его возбужденную плоть.

Когда тугая теснота ее тела вновь обхватила Брейдена, он зарычал, откинув голову назад и, приподняв бедра, устремился вглубь.

Чувствуя, как, соприкасаясь, скользят их тела, видя неистовые движения Мэгги, слыша ее возбужденные стоны, горец думал о том, что не ощущал ничего подобного раньше.

Не в силах далее терпеть свои путы, не дающие дотронуться до возлюбленной, он попытался их разорвать. Ему надо почувствовать ее под своей рукой. Он должен это сделать!

Мэгги, должно быть, решила, что с нее тоже достаточно этой забавы, потому что, сделав еще один утоляющий плотский голод рывок, она развязала запястья Брейдена, тут же севшего в постели с торжествующим ревом.

  – Теперь ты моя, – сказал он игриво.

– Я всегда была твоей, – прошептала она.

Не раздумывая над этими словами, горец прижал Мэгги спиной к тюфяку, раздвинул ее бедра коленями и снова ворвался в ее рай.

Она царапала ногтями его спину, а он, пронзая ее, входил и выходил, все быстрее и быстрее, пока не начало казаться, что сейчас он утратит рассудок.

Она крепко обхватила его ногами и руками, а затем откинула голову и в нахлынувшем экстазе выкрикнула его имя.

Брейден, рассмеялся, продолжая двигаться, а Мэгги обнимала его все с той же силой.

– Вот так, – шепнул он ей на ухо. – Не разжимай объятий.

Потому что он на самом деле не хотел опускать ее от себя.

Когда наступило собственное освобождение, оно сотрясло его с ног до головы.

Все еще оставаясь внутри нее, Брейден лежал, слушал ее дыхание у своего уха, чувствовал ее грудь, сплющившуюся о его торс и думал о том, что никогда не встречал женщины, равной Мэгги. И впервые в жизни ему не хотелось покидать ее. Если бы только мог, он бы стал частичкой ее сердца и остался в нем навсегда.

Неописуемое умиротворение охватило горца. Тело было полностью удовлетворено, и все же ему хотелось овладеть Мэгги вновь.

Это было самое странное, самое пугающее чувство, с которым он когда-либо сталкивался.

Что же в ней было такое? Она была волшебна!

Перекатившись на бок, он притянул ее к себе. Она свернулась клубочком у его правого бока, положив голову ему на плечо и закинув на него руку.

Так они пролежали много часов, не разговаривая, лишь наслаждаясь близостью, благодарные судьбе за время, проведенное в объятиях друг друга, страшась того, что может принести завтрашний день.

Уже под утро Мэгги заснула.

Брейден так и не сомкнул глаз, прижимая ее к себе и слушая ее дыхание. Это был такой чудесный звук!

– Мэгги, – прошептал он ей на ухо, зная, что должен оставить ее, когда этот день подойдет к концу.

«Почему?» – возмутился рассудок.

«У меня нет выбора!» – возразил он сам себе.

Эта девушка властвовала над ним, как никто другой. Ее прикосновение делало его слабым. Перед ней он был беззащитен. Глубоко внутри он осознавал, что отдаст все, что бы она ни попросила.

Он не мог такого допустить.

Нет. Он должен сделать так, чтобы их роман завершился еще до конца этого дня.

Проведя губами по лбу Мэгги, Брейден несколько мгновений впитывал, запоминал ее вкус и запах. Он закрыл глаза и позволил этим ощущениям охватить его, решив, что сохранит это воспоминание до конца своей жизни.

Оно будет преследовать его вечно.

– Прощай, моя любовь, – прошептал он.

______________________________

Примечания переводчика:

Донжон (франц. donjon) – главная, отдельно стоящая внутри крепостных стен, башня феодального за́мка (в отличие от башен на за́мковых стенах) – как бы крепость внутри крепости, часто четырёхугольная или круглая, из камня или дерева. Служила последним убежищем при прорыве неприятеля во двор за́мка. Часто там располагались различные важные помещения – оружейные, главный колодец, склады продовольствия, подвал, кухня с кладовой. Зал (столовая, общее помещение) с большим камином занимал целый этаж.

Глава 18

Мэгги проснулась от тихого похрапывания Брейдена.

Не торопясь вставать с постели, она лежала, прижавшись к боку возлюбленного, пока не вспомнила о бедном Канере, дожидающемся в ее комнате.

Испугавшись, что мальчик может посчитать себя брошенным, Мэгги вскочила, оделась, окинула на прощание взглядом горца, спящего обнаженным под меховым покрывалом, и торопливо покинула комнату.

На кухне она собрала яблок, хлеба и чашку молока для Канера.

Она знала, что должна была прошлой ночью рассказать Брейдену о его сыне. Но момент показался ей неподходящим. Особенно после ответа горца на вопрос о детях.

Нет, ей придется подождать, пока он не будет готов обзавестись ими. Канеру не нужно знать, что его отцу ненавистна сама мысль о собственном отпрыске. Мальчик и так уже натерпелся. Она не станет добавлять боли его израненной душе.

И все же внутренний голос изводил ее, требуя все рассказать: отец имеет право знать о сыне.

Прижав еду к груди, Мэгги заставила себя отвлечься от таких мыслей, чтобы не разрыдаться, и решила, что не будет горевать из-за того, что предстояло сделать.

Брейден пойдет собственным путем, а она…

Она позаботится о Канере. Мальчик будет с ней счастлив. Гораздо счастливее, чем мог бы быть со своими дядями и отцом. В конце концов, братья Мак-Аллистеры – холостяки, мало что знающие о детях. Больше всего Канер нуждается в материнской ласке.

Раз она не  может отдать свою любовь Брейдену, то с лихвой одарит ею его ребенка.

Она вернулась в свою комнату, подошла к постели, и в этот момент Канер зашевелился, а затем, еще не до конца проснувшись, испуганно отпрянул.

– Я подою коров, – захныкал он и поднял руку над головой, словно защищаясь от удара.

– Это всего лишь я, – мягко сказала Мэгги, поставив еду и молоко на столик. – И здесь нет коров, которых надо доить.

Он опустил руку и моргнул, словно не веря своим глазам.

– Я принесла это для тебя, – девушка протянула ему ломоть хлеба.

Мальчик начал уплетать кусок так быстро, что она испугалась, как бы он не подавился.

– Не спеши, парень, а то заболеешь.

Он замер, но лишь на минуту – и снова набросился на краюху. Затем потянулся за молоком и яблоками.

Улыбаясь при виде такой прыти, Мэгги потрепала его по волосам:

– Я хочу, чтобы ты знал: я скоро должна встретиться с Мак-Дугласом, но как только…

– Нет! – выдохнул Канер с набитым яблоками ртом. С трудом проглотив их, он уставился на собеседницу широко распахнутыми, полными ужаса глазами:

– Ты не можешь так поступить. Он убьет тебя!

– Все в порядке, – успокоила Мэгги, желая, чтобы эти слова могли утешить ее саму. – Он не причинит мне вреда.

– Еще как причинит!

– Нет, – снова уверила она, надеясь, что так и будет. – Я могу за себя постоять. Но я хочу, чтобы ты оставался здесь до моего возвращения. Сможешь это сделать?

Мальчик кивнул и, судя по взгляду каре-зеленых глаз, снова замкнулся в себе.

– Но ты ведь вернешься?

– Да, – ответила Мэгги, надеясь, что это не окажется обманом, и, с неохотой покинув Канера, снова отправилась к его отцу.

По дороге она вспомнила, что сегодня именно тот день, когда Ювин должен освободить Локлана. Оставалось только надеяться, что лэрд и ее братья все еще целы и невредимы.

Чтобы разбудить любимого, Мэгги нежно потормошила его, прошептав:

– Брейден!

Затем, убрав разметавшиеся волосы с его плеч, она нежно поцеловала его в шею, покрытую у самого затылка крошечными волосками, и легонько прикусила кожу зубами:

– Уже утро.

Горец застонал и пошевелился, обнажив смуглое бедро жадному взгляду Мэгги:

– Сейчас не может быть утро, – пробормотал он. – Я только что заснул.

  Она засмеялась и подняла меховое одеяло, восхищаясь видом обнаженной спины этого красавца. Перед ее глазами снова встали картины прошлой ночи: бесстыдный, полностью отдавшийся ей Брейден полуприкрытыми глазами смотрит, как она двигается на нем. Она снова почувствовала на своей коже его теплое дыхание, а на своих бедрах сильные, подгоняющие ее руки.

Даже сейчас ее тело хотело этого мужчину.

И это именно тогда, когда она едва заставила себя сосредоточиться на предстоящей задаче и на тех, кто ждал внизу.

– Уже утро, – повторила она, – и нам предстоит встреча с лэрдом.

Горец снова застонал и перекатился на спину, открыв ее взору совершенное мужское тело.

– Чудесно, – сказал он, потерев руками лицо. –Давай же предстанем перед нашим Создателем.

Щеки Мэгги ярко вспыхнули, когда она ясно разглядела в утреннем свете его эрекцию.

Брейден рассмеялся, заметив, на чем задержался ее взгляд:

– Что я могу сказать? Ты преследуешь меня даже во сне.

Он сел в постели и притянул ее к себе:

– Не желаешь…

Внезапный стук прервал его.

– Брейден? – окликнул его Син из-за двери.

– Уже встал, – крикнул горец брату, а затем пробормотал себе под нос. – И, боюсь, так и будет стоять, если ты не перестанешь колотить в эту чертову дверь.

– Мы тебя ждем, – не отступал Син.

– Встретимся внизу.

Мэгги застенчиво улыбнулась:

– Нас ждут.

По лицу Брейдена было видно: тот едва удержался от насмешливого замечания. Ворча себе под нос, он неохотно вылез из постели.

Мэгги помогла ему одеться, и затем они, рука об руку, начали спускаться по лестнице.

Она знала, что должна рассказать ему о Канере прежде, чем они покинут за́мок, но почему-то не могла этого сделать. Мальчика уже достаточно отвергали. Она отвезет его к себе домой, а через несколько месяцев или даже лет, когда Брейден будет готов к этому, она все ему расскажет.

Когда они достигли нижних ступеней, то увидели собравшихся в большом зале женщин. Хотя их было много, стояла такая тишина, что Мэгги слышала только стук сердца в груди.

Син поднялся из-за стола, за которым завтракал, и встретил их в дверях:

– Кенна уже на месте. Я удостоверился, что ей там будет удобно до конца дня.

– Думаешь, это сработает? – спросил Брейден у брата.

Тот пожал плечами:

– Почему бы нет? Не думал, что мы зайдем так далеко. Полагаю, через час мы узнаем наверняка.

 Брейден посмотрел на Мэгги и крепче сжал ее руку:

– Да, узнаем.

И тут Мэгги заметила в его взгляде неуверенность. Но она мелькнула лишь на мгновение, и тут же исчезла. Больше не сказав ни слова, горец вывел соратницу из зала.

Снаружи у подножия лестницы во внутреннем дворе за́мка (57), их дожидалась Агнесс.

– Вы готовы, миледи? – спросил ее Брейден.

Окинув его проницательным и лукавым взглядом, мать лэрда кивнула:

– Мы все готовы. И помоги Бог моему мальчонке, если он не поведет себя, как до́лжно. Может, я и старая, но у меня хватит сил отшлепать Робби по заду, если сын посрамит мое воспитание.

Мэгги улыбнулась, хотя ее от страха выворачивало наизнанку.

Троица направилась к воротам крепости. На ходу Мэгги перекрестилась и шепотом помолилась об удаче.

Женщины, охранявшие стену, начали медленно поворачивать во́рот, поднимающий решетку на воротах (58).

Среди мужчин воцарилась внезапная тишина, когда они увидели ползущую вверх решетку.

– Чтоб я в аду побирался, – выругался Робби Мак-Дуглас, не веря своим глазам. Он двинулся навстречу визитерам из за́мка, чтобы встретить их на входе в лагерь.

Недоверчиво улыбаясь, лэрд протянул Брейдену руку. Тот быстро схватил ее и затряс:

– Как ты это сделал, парень?

Горец пожал плечами:

– Это было нетрудно.

– Не может быть! – воскликнул Робби.

Встретившись взглядом со своей матерью, он поискал глазами за их спинами:

– А где Кенна?

– Она ушла, – опережая Брейдена, выдала Агнесс заготовленную ими ложь.

Робби воспринял новость, как король, узнавший, что его лишили трона. Улыбка сползла с его губ, и лицо молодого лэрда налилось кровью, а глаза наполнились яростью.

– Что? – взревел он. – Что ты хочешь этим сказать? Куда она ушла?

Агнесс подбоченилась перед сыном и цокнула языком:

– Она больше не в силах была выноси́ть твое нытье про Изобейл. И кто может ее за это винить? Удивляюсь, что она так долго тебя терпела.

Мак-Дуглас уставился на всех троих так, словно не мог решить, кого из них первым разрубить надвое. Исходивший от него гнев ощущался почти физически. Он напрягся всем телом:

– Когда она исчезла?

– Прошлой ночью, – ответила его мать. – Придя будить ее утром, я нашла вот это.

Она протянула сложенный лист пергамента, заготовленный накануне.

Робби прочел его, держа в трясущися руках, а затем с яростным ругательством повернулся к своим людям.

– Обыщите за́мок, – приказал он. – Я хочу убедиться, что это не еще одна из уловок Кенны.

– Это не уловка, – твердо произнесла его мать. – Она бросила твою жалкую шкуру.

И тогда Мэгги улыбнулась, увидев на лице лэрда то, что они хотели увидеть – боль, беспокойство, чувство потери. Сознавал он это или нет, но ему действительно было дело до своей жены.

– Седлайте лошадей, – закричал Робби своим людям.

– Зачем? – спросил Брейден. – Если она тебя не волнует…

Мак-Дуглас выпучил глаза:

– Почему вы не остановили ее?

– Она сказала, что ты даже не будешь по ней скучать, – ответил Брейден теми же словами, которыми Кенна отговаривала их от этой затеи. – И что ты не замечал ее, потому что твои глаза застил образ Изобейл инген Кайд.

Робби вздрогнул, словно его ударили.

– Я хочу вернуть мою Кенну! –   голос его дрожал от отчаяния. – И я не прекращу поиски, пока не найду ее.

Один из молодых людей подвел оседланную лошадь. Когда лэрд собрался вскочить на нее, Брейден его остановил:

– В этом нет необходимости.

Прежде чем горец смог что-либо объяснить, воздух задрожал от крика.

Мэгги обернулась и увидела, как из одного из небольших строений во дворе за́мка валит дым. Еще целая секунда ушла на то, чтобы сообразить, что́ горит.

Сарай, в котором спряталась Кенна.

У Мэгги сдавило горло. Словно в кошмаре она смотрела, как огонь уничтожает постройку.

– Брейден! – закричала она, но тот уже бежал к за́мку.

– Боже милостивый, – выдохнула Агнесс. – Кенна!

– Кенна? – удивился Мак-Дуглас.

– Она там, внутри, – выкрикнула Мэгги и помчалась к горящему сараю. Робби ринулся вслед за ней.

Брейден уже собрался броситься внутрь горящей постройки, но один из мужчин оттащил его назад и прокричал сквозь рев пожара:

– Слишком поздно! В таком пламени она не могла уцелеть.

Мэгги в ужасе смотрела на красные и оранжевые языки огня, закручивающиеся над крышей и взвивающиеся в утреннее лазоревое небо. Она не могла поверить своим глазам.

Как это случилось?

«О Боже, о Боже, о Боже», – вертелось у нее в голове среди ужаса и боли.

Кенна погибла!

И это целиком ее, Мэгги, вина. Это был ее план. Ее глупый, отвратительный план. Из-за него теперь бедная Кенна мертва.

– Где мой брат? – спросил Брейден.

Испуганно прикрыв рот руками, Мэгги повернулась и посмотрела на спутника, обшаривающего взглядом толпу в поисках Сина.

Молодая женщина, стоявшая рядом, покачала головой:

– Англичанин вбежал внутрь, чтобы спасти госпожу, как только начался пожар.

Она отвернулась, глаза ее наполнились мукой и печалью:

– Он не вышел обратно.

У Мэгги ослабели колени, и на мгновение стало нечем дышать.