Текст книги "Праведные клятвы (ЛП)"
Автор книги: Киа Кэррингтон-Рассел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 18
Хани
Какой-то молодой парень стоит у моей двери.
– Сколько тебе лет? – спрашиваю я.
– Двадцать один, – отвечает он, всё ещё пытаясь сунуть мне деньги.
– Так зачем ты пытаешься дать мне это? – киваю на деньги.
– Вам остались должны после свидания. Он возвращает долг.
– Почему? – мои руки скрещены на груди.
– Пожалуйста, возьмите их, мисс. Я хочу пойти спать, – я снова смотрю на деньги.
– Забери их себе. Купи алкоголь и напейся, – говорю ему.
– Я зарабатываю достаточно, мне это не нужно.
– Хорошо, отдай тому, кто действительно нуждается. Там есть бездомный…
– Да, мы знаем. Вы часто носите ему еду.
– Напомни, как ты сказал, кто ты? – спрашиваю я. Никто этого не знает, кроме Марко. И я не готовлю еду специально для бездомного. Если что-то остается от моей еды, что происходит почти всегда, потому что я готовлю больше, чем могу съесть, я отдаю ему. Он всегда так вежлив со мной, когда я его вижу.
– Пожалуйста, возьмите, – он почти в отчаянии всовывает мне деньги.
И тут до меня доходит, кто этот парень.
– Ты был с ним, да? – спрашиваю я. – С Доусоном. Теперь я вспомнила. Ты сидел спиной ко мне, но это был ты в ресторане. Ты работаешь с ним?
Во мне закипает злость, потому что это унизительно. Мне не нужен Доусон с его ложными рыцарскими замашками, особенно когда он ясно дал понять, что ему на меня плевать.
– Да, но…
Я наклоняюсь ближе, и парень отступает, а я перебиваю его:
– Передай ему, чтобы он засунул их себе в задницу.
Захлопываю дверь у него перед носом.
Тишина.
– Тогда отдам бездомному, – раздаётся голос через дверь.
Ууух.
Через пару дней мой сбежавший кавалер присылает сообщение с извинениями за то, что сделал, и добавляет, что надеется, что я его не ненавижу.
Что за хуйня?
Я заблокировала его.
Сейчас я на работе. Мы закрываем магазин, чтобы закончить распаковывать новый товар.
Выуживаю из коробки комплект из жёлтого шёлка. Ооо, мне нравится. Нет, я в восторге. Прикладываю ткань к коже – идеальный контраст.
– Оох, мы такое любим! – восклицает Алана, мой менеджер, выходя с ещё одной коробкой.
– Клянусь, я скоро разорюсь на этом, Алана, – жалуюсь я. Я люблю все эти комплекты. Со скидкой или без, но у меня уже начались нездоровые отношения с нижним бельём, потому что оно заставляет меня чувствовать себя сексуальной.
– И новые игрушки, – добавляет Алана, вынимая из следующей коробки розовый вибратор. Она с восхищением смотрит на него, прежде чем вернуть обратно в коробку и снова взглянуть на меня. – До сих пор не могу поверить, что этот придурок заставил тебя заплатить за ужин, – фыркает она с недоверием.
Я вздыхаю.
– С онлайн-знакомствами всегда так? Нет, серьёзно. Может, мне остаться одинокой навсегда.
Алана смеётся и кидает мне коробку с вибратором.
– Тогда, может, тебе это пригодится.
Я переворачиваю коробку, разглядывая её с таким же интересом, как и Алана. Симпатично. И, честно говоря, у девушки никогда не бывает слишком много игрушек, верно?
– Запиши на мой счёт, – пою я, забирая коробку. И хотя мне это всё нравится, а у меня до сих пор были только дилдо и вибраторы, я начинаю задумываться, не упускаю ли я чего-то, когда дело касается мужчин. Ну, ведь это же практически одно и то же, правда? Большинство женщин даже говорят, что вибраторы лучше. Но потом я начинаю размышлять, может, сам человек делает опыт другим.
– Доусон спрашивал твой график работы, – вдруг замечает Алана, бросив взгляд в мою сторону. Когда я смотрю на неё, она снова возвращается к распаковке коробки. – Может, тебе есть что рассказать о твоих делах с боссом?
Ебаный Доусон… опять.
Я до сих пор слишком злюсь на него за то, как он вмешался в моё свидание, чтобы сказать хоть что-то хорошее, но пытаюсь:
– Он друг моей сестры и её мужа, – говорю я. Совершенно нет необходимости рассказывать ей, как я чуть не откусила его пенис. Ну, или что он приходил сюда, чтобы соблазнить меня, а я всё это время сидела и размышляла, стоит ли позволить ему это сделать. Или про татуировку. Да вообще про что-либо, потому что между нами ничего нет.
– Ладно, просто рабочие романы – это всегда сложно. Но я понимаю. Он горячий, – её глаза округляются, когда она это говорит. – Не говори моему мужу, что я так сказала, – она смеётся. – Кстати, если ты ничем не занята сегодня вечером, я и несколько моих друзей идем отмечать мой день рождения. Хочешь с нами?
Я вешаю на плечики жёлтый комплект. Он напоминает мне цвет мёда.
Я толком ни с кем не проводила время из коллег, да и заводить друзей в Нью-Йорке оказалось сложнее, чем я думала. Несмотря на то, что в городе живут миллионы людей, я мало с кем вижусь.
– Конечно, звучит весело. И если это твой день рождения, угощаю я.
– Нет-нет, мой муж подъедет позже. Пусть он угощает. Наша цель – набить счёт как можно выше до его прихода, а потом он платит и получает меня пьяную, безумную и сексуально возбужденную в качестве благодарности, – она подмигивает.

– Муж! – визжит Алана и обвивает руку вокруг привлекательного мужчины в идеально сидящем костюме. Они идеально подходят друг другу. Она – красивая и обаятельная. Он – привлекательный в стиле «бухгалтер-или-возможно-секретный-шпион». Хотя, может, это из-за очков.
– Привет, муж! – мы все хором приветствуем его.
Он качает головой, ставя на стол две огромные коктейльные чаши в виде аквариума.
– Я подумал, что если приду с этим, то буду встречен тепло, – говорит он. Алана благодарно целует его в щёку.
– Но вы, дамы, похоже, неплохо справились с моим счётом, да?
– Не надо было опаздывать на два часа, – поддразнивает одна из девушек, радостно подтягивая чаши поближе к нам.
Мы сидим в большой кабинке клуба. Место достаточно уединённое, но вокруг всё равно шумно, приходится кричать, чтобы услышать друг друга.
Я сказала Марко не следовать за мной и не вызывать подозрений. Он всё равно не оставит меня, и я знаю, что он где-то здесь. Но, впервые за долгое время, мне всё равно. Я хочу завести друзей. Хочу расслабиться. И, блядь, после моего ужасного свидания на этой неделе, я это заслужила.
– Эмит, я не думаю, что ты уже знаком с Хани Риччи. Она – наша новая сотрудница, – говорит Алана, представляя меня.
Эмит усаживается, а Алана устраивается у него на коленях. Он протягивает мне руку в знак приветствия.
– Риччи? – говорит он. – Что-то знакомое.
– Её сестра – тот знаменитый адвокат по уголовным делам, про которую всё время говорят в новостях, – вставляет одна из моих коллег, случайно расплескав на себя напиток.
– А, точно, – он пожимает мою руку.
К столу подходят трое мужчин с ещё одной порцией напитков в руках.
– Подвиньтесь, дамы, – говорит парень с короткими светлыми волосами.
Талия, моя коллега, наклоняется ко мне.
– Вечеринки с Аланой – лучшие. Её муж всегда приводит своих горячих коллег.
Ну, они и правда неплохие, даже симпатичные. Но мужчины не занимают мои мысли сегодня вечером. По крайней мере, пока нас всех не сдвигают так плотно друг к другу, что я оказываюсь зажатой между Талией и одним из них.
От него приятно пахнет и он хорошо одет. Я сжата между ними, пока Талия пытается завязать разговор, а я, в свою очередь, пытаюсь отодвинуться назад, прихватив с собой свой бокал с коктейлем, который потягиваю через соломинку.
Компания весёлая, но все это так отличается от вечеринок с друзьями дома. Хотя, если подумать, там всё было поверхностнее.
– Меня зовут Кит, – кричит он Талии, пытаясь перекричать громкую музыку, и при этом смотрит на меня. Его близость внезапно начинает беспокоить меня. Не то чтобы в плохом смысле, но его маленькие каштановые кудри и ямочки на щеках прямо-таки кричат: «милый парень для секса».
– Талия, давай танцевать! – одна из девушек теряет терпение и выволакивает её из кабинки.
– Хани, ты с нами? – спрашивает Талия.
Я качаю головой, сдерживая смех.
– Я пока недостаточно пьяна для этого.
Они пожимают плечами и убегают на танцпол.
– Это реально твоё имя? – спрашивает Кит, и я благодарна за освободившееся пространство между нами.
– Да, – отвечаю и делаю ещё один глоток. Неужели это очередной тип, который в итоге оставит меня со счётом? Меня не покидает раздражение на весь мужской род после этого ужасного уик-энда, и моё равнодушие, вероятно, заметно. Я думала, что это будет чисто девчачья вечеринка.
К столу подходит женщина с подносом шотов.
– И хочу ли я знать, кто заказал это? – ворчит Эмит. Но видно, что деньги его не беспокоят, когда он шутливо кусает Алану за шею.
Мне почти завидно. Они напоминают Крю и Райю, и я понимаю, что бывают здоровые отношения. Чёрт, даже счастливые браки.
Все берут по шоту и поднимают их. Они смотрят на меня в ожидании, и я сдаюсь. Черт с ним! Я пришла расслабиться, так что расслаблюсь. В американском стиле.
– За мою прекрасную жену. Снова двадцать один, – объявляет Эмит. Мы чокаемся шотами, и я замечаю взгляд Кита, устремленный на меня, прежде чем мы опрокидываем рюмки. Я проглатываю напиток, чувствуя лёгкое приятное опьянение.
Ну, в конце концов, может и он сойдёт, правда? Какая разница, кому я отдам свою девственность. Главное – избавиться от нее, ведь так?
– Так ты недавно в городе? – спрашивает Кит.
– Она приехала из Италии всего месяц назад, – отвечает за меня Алана. – И она просто лучшая!
Она подбадривает всех взять ещё по рюмке.
– Не знаю, буду ли я всё ещё «лучшей» на работе завтра, если вы продолжите угощать меня этими шотами, – шучу я. Но подчиняюсь и выпиваю ещё.
Кит протягивает мне руку.
– Теперь ты достаточно пьяна, чтобы пойти танцевать?
Я смотрю на него.
Что ж, он милый.
Да пошло всё!
Беру его за руку.
ГЛАВА 19
Доусон
– Так ты пытался трахнуть девственную сестру моей жены? – спрашивает Крю, откидываясь в кресле напротив меня за столом. Его внезапные визиты начинают становиться привычкой.
– Напомни, когда возвращается твой брат? – спрашиваю я, потому что он точно должен вернуться скоро. Мы с Крю хорошие друзья, даже очень хорошие. Он человек с влиянием, спору нет, но пока его правая рука занимается женой и новорожденным, я вынужден его развлекать в те дни, когда Райя задерживается на работе.
– Надеюсь, скоро. И не уходи от вопроса, потому что я получил кучу упрёков за тебя… даже не знаю… за то, что ты даже не трахнул её? – ворчит он.
Как мило, что я стал предметом семейных обсуждений, думаю я с горькой усмешкой.
– Она хорошая девушка, но не в моём вкусе.
Крю издаёт язвительный смешок.
– Что? – спрашиваю, сузив глаза.
– «Хорошая девушка». И что это вообще значит? Достаточно хорошая, чтобы ты хотел её трахнуть, или достаточно хорошая, чтобы ты думал, что не должен?
– Ни то, ни другое. – И то, и другое. И мне совсем не нравится, что Хани уже дважды становится темой наших обсуждений. Возможно, Крю действительно стал скучающим домохозяином, развлекающим себя сплетнями. Я усмехаюсь в стакан при этой мысли.
Я бы хотел делать с ней плохие вещи, но я не сплю с девственницами. Это было бы несправедливо по отношению к ней, потому что я хочу от неё только секса, а Хани, похоже, настроена на серьёзные отношения.
Я ведь, блядь, зарабатываю на жизнь, продавая секс.
Как девственница вписывается в это?
– Ну, насколько я слышал, ей явно нравится этот мир свиданий, и сегодня у неё третье свидание с одним и тем же парнем. Она, похоже, к нему неравнодушна – я слышал, как она говорила об этом Райе, – продолжает Крю.
Он точно превратился в сплетничающего домохозяина.
Меня это не должно волновать. Мне не должно быть дела до того, что Хани встречается с кем-то ещё, но почему-то мысль о том, что чьи-то руки будут по ней скользить, заставляет меня чувствовать себя неуютно.
– Почему ты только что выглядел злым? Для человека, которому похуй, ты очень плохо это скрываешь, – Крю смотрит на меня с любопытством.
– А зачем ты вообще здесь? – спрашиваю я.
– Мне скучно. Хочешь пойти и посмотреть, как я кого-то убью?
– Кого?
– Владельца магазина, который думает, что может постоянно откладывать плату и при этом болтать о нас всякую чушь с соседями.
– Разбирайся со своими проблемами сам.
– Разве что у тебя есть кто-то, кого ты хочешь, чтобы я убил. Я знаю, тебе не нравится пачкать руки, – ухмыляется он.
– Я могу сам справиться со своим дерьмом, – отвечаю я, и он кивает.
– Да, я видел доказательства в переулке. Ты отпустил того парня. Это было мило с твоей стороны.
И вдруг я понимаю, почему он провоцирует меня на тему Хани, потому что Крю никогда не делает что-то просто так.
– Как ты… – я качаю головой. – Это один из твоих баров.
Он кивает. Технически Крю им не владеет, но обеспечивает ему безопасность. Блядь. Есть ли в этом городе место, где он не имеет влияния?
– Владелец позвонил мне с фотографиями парня и сказал, что ему пришлось лично затащить его в скорую. Он спросил, могу ли я это уладить. И имел ввиду тебя, – он показывает на меня.
– Считай, что я улажен, – закатываю глаза.
– Хорошо. Потому что, как бы хорошо я к тебе ни относился, у нас с тобой много общего. Когда дело касается бизнеса, мы не позволяем никому, даже друзьям, проебывать наши дела.
Я молча киваю.
Он поднимается, собираясь уходить.
– И просто как друг… Мне кажется, этот парень может ей подходить. Так что решайся, пока она не сделала это за тебя, – бросает он.
Я откидываюсь на спинку кресла.
– Похоже, брак тебя размягчил.
Он пожимает плечами.
– Зато я честен. И уж точно не трус.
У меня нервно подёргивается челюсть, когда терпение достигает края. Крю больше ничего не говорит, просто уверенно выходит за дверь и закрывает её за собой.
Мы оба знаем, как плохо я веду себя с Хани. Так почему же он побуждает меня преследовать ее? Я чертовски уверен, что его жена будет недовольна. Но все всегда возвращается к Хани. И мысль о ней с другим парнем…
Я смотрю на документы на своем столе: контракт Дафны. Я отменил встречу, и она, похоже, не особо расстроилась из-за этого. Хотя, думаю выплата приличной суммы денег поможет ей смягчить удар. Она спросила, можем ли мы по-прежнему оставаться друзьями, даже если мы больше не трахаемся, и я согласился. На протяжении многих лет у нас с Дафной был контракт, и она была лояльна и невероятно хороша в спальне. И думаю, что она одинока. Наверное, как и все мы в некотором роде.
Но это не тот неотложный вопрос, который заставил меня расторгнуть ее контракт. Это все из-за одной маленькой сладости, о которой я не могу перестать думать ни на чертов день.
Я взял за правило не трахать девственниц, поэтому держался от нее подальше.
Но, блядь, когда дело касается ее, это все не имеет смысла.
ГЛАВА 20
Хани
Не уверена, что это правильное решение, но я собираюсь его принять. Кит, с которым я встречаюсь, был добр ко мне. Даже в ту первую ночь, когда я была пьяна, он проводил меня до такси, попросил мой номер и сказал, что свяжется для настоящего свидания. Ничего лишнего. И мне действительно кажется, что он мне нравится. Но у нас уже было три свидания, и теперь настало время.
Я долго думала о своей «проблеме». Думала, что с этим делать. И правильно ли я поступаю.
Но я больше не хочу, чтобы это висело надо мной. Я хочу сделать это для себя.
И приняла решение.
Алана прислала мне адрес офиса Доусона, где сейчас я стою, за его дверью. Уже поздно, и мне следовало бы быть дома в постели. Уверена, Марко именно так и думает. Но вместо этого я стою здесь, раздумывая, стоит ли постучать или просто войти. Как только я поднимаю руку, дверь открывается, и передо мной стоит незнакомый мужчина.
– Мисс Риччи, пожалуйста, проходите, – говорит он, отступая и жестом приглашая меня внутрь.
Сердце бешено колотится, но я решительно переступаю порог.
Офис оказался весьма уютным, с потрескивающим камином, даже в это время года. Вокруг расставлены белые диваны и маленькие столики, но никого нет, чтобы их занять. Даже стойка ресепшн выполнена из белого мрамора. Это совсем не то, чего я ожидала от офиса Доусона. Я думала, что это будет что-то вроде подземного логова на два уровня ниже какого-нибудь клуба – так я представляла большинство прибыльных бизнесов, связанных с мафией. Но офис Доусона скорее напоминает шикарный сигарный бар.
Мужчина ведёт меня в другую комнату в глубине офиса. Я иду за ним, и когда он открывает дверь, вижу, что Доусон сидит за столом. Он, кажется, ожидал меня и жестом предлагает сесть.
– Я лучше постою, – отвечаю, нервно перебирая руками. Доусон замечает это, но не комментирует. Мужчина, который проводил меня, выходит и закрывает за собой дверь. Я всё ещё не уверена, правильно ли поступаю. Прошло уже две недели с тех пор, как я видела его в последний раз, и он дал ясно понять, что моя «ситуация» его не привлекает. Но именно поэтому я здесь сегодня. Не ради него, а ради себя.
– Что привело тебя сюда? – лениво протягивает Доусон.
Я нервно сглатываю, чувствуя, как слова застревают где-то в горле, но решаюсь ответить.
– Я хочу попросить тебя кое о чем, – говорю я, внезапно обретая уверенность.
Это всего лишь Доусон. С ним я могу поговорить.
– Окей, говори.
Пиздец, сестра убьёт меня, если узнает.
– Я хочу, чтобы ты продал мою девственность, – заявляю я твёрдым голосом. Я давно обдумывала это решение. Не была уверена, как именно сказать Доусону, что хочу продать свою девственность, но сейчас, похоже, настал подходящий момент.
Я хочу переспать с Китом. Он меня привлекает, но я боюсь, что он начнёт ко мне иначе относиться, когда узнает, что я девственница. И я знаю, что есть один способ решить эту проблему и при этом заработать немного денег.
Он молча смотрит на меня, оставляя меня стоять в гнетущей тишине. Я знаю, что он не скажет Крю. Он умеет хранить секреты, но это не делает вопрос менее неприятным.
– И сколько ты возьмешь за это? Мне кажется женщины получают много денег, и хочу знать, какая у тебя комиссия.
– Ты хочешь знать мою комиссию? – переспросил он, откидываясь в кресле и ослепительно ухмыляясь, словно находя ситуацию забавной.
– Не издевайся надо мной, Доусон. Я серьёзно.
Он продолжает улыбаться, но в его взгляде появляется что-то более серьёзное.
– Почему ты не попросила меня сделать это? – спрашивает он с любопытством.
Я закатываю глаза. Не могу поверить, что Доусон вообще задает такой вопрос, поэтому говорю прямо:
– Потому что я знаю, что ты этого не сделаешь, а мне нужны деньги.
– У тебя есть деньги, Хани. Ты далеко не бедна.
– Хочу заработать свои деньги. И если я могу сделать это своим телом, я сделаю.
– Значит, ты хочешь продать себя тому, кто предложит больше всего?
– Да.
Он на мгновение замолкает, и это убивает меня. Блядь. Похоже я настолько непривлекательна, что он даже думает, что не сможет продать меня. Я нервно тереблю пальцы. Уверена, что выгляжу хорошо, но, может, этого недостаточно. А что, если он действительно рассмеется мне в лицо?
– Ладно, – просто говорит он. – Но есть клятвы, которые ты должна дать перед тем, как продать себя.
– Клятвы?
– Да. Ты обязуешься не говорить об этом, принять опыт с открытым сердцем и полностью довериться мне в том, что ты будешь в безопасности. Это твой выбор, и никто ничего у тебя не забирает. Ты отдаёшь это по собственной воле.
– А мужчина? – спрашиваю я. – Он даёт клятвы?
– Нет, он подписывает жёсткое соглашение о неразглашении. Это твоё тело, и если ты решишь обсудить, как потеряла девственность, это твоё дело. Однако женщина тоже подписывает договор о неразглашении, а также контракт, касающийся моей роли в продаже. Всё остальное остаётся на усмотрение женщины и покупателя.
Слова Доусона звучат сдержанно и профессионально, но в его глазах я чувствую тень заботы, хотя он и старается не выдать этого.
Я прикусываю нижнюю губу. Это всё гораздо сложнее, чем я думала. Может, стоило просто умолять Доусона, чтобы он сам избавил меня от этого. Я нахмуриваюсь. Да хуй с ним. Я не должна никого умолять.
– Ладно, я принимаю эти условия и готова дать клятвы.
– Праведные клятвы, – говорит Доусон, вставая. – Встань на колени передо мной.
Он обходит стол и кивает на пол.
– На колени.
– Ты серьёзно?
– Я отношусь к своему делу очень серьёзно, Хани. Это форма подготовки и подчинения. Если тебе некомфортно сейчас, не уверен, что ты сможешь справиться с тем, что будет дальше.
Я делаю, как он говорит, опускаясь на колени и склоняя голову.
– Боже, ты это как культ описываешь, – бормочу я.
Он поднимает мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Дикие голубые глаза.
– Ты сама пришла ко мне, – напоминает он.
Я выдыхаю, не удерживаясь от того, чтобы посмотреть на его пах. Лизнув губы, я раздражаюсь от того, как желание внезапно разливается теплом по телу.
– Ты прав, – соглашаюсь, не желая признаваться, что нервничаю. Я не думаю, что Доусон будет надо мной смеяться, но в комнате витает тонкое напряжение баланса между тем, что можно взять и что нужно отдать.
– Повторяй за мной, – говорит он. Я киваю, и он начинает.
– Я клянусь…
– Я клянусь…
– Никогда не говорить и не раскрывать информацию о цели моего присутствия здесь.
Я поднимаю взгляд и вижу, как он внимательно за мной наблюдает. Это означает, что никто из моей семьи тоже не узнает. Больше никакой «хорошей девочки» Риччи. Больше никаких указаний, что мне делать, потому что я, наконец, сделала что-то для себя. Я, наконец, освобожусь от этих оков.
– Я клянусь никогда не говорить и не раскрывать информацию о цели моего присутствия здесь, – повторяю я.
Он кивает и отступает назад, облокачиваясь на стол.
Я поднимаю взгляд на него.
– Можно встать?
– Не уверен. Мне нравится, когда ты на коленях. Хотя это вызывает у меня лёгкое ПТСР3, – ухмыляется он.
– Смешно, – сухо отзываюсь я, затем встаю.
Он смеётся, и это заставляет моё сердце колотиться быстрее. Блядь. Ненавижу, насколько сильно реагирую на этого мужчину. Всё это неправильно, особенно когда я не могу им обладать и точно не должна его хотеть.
– Итак, мы договорились? Ты продашь мою девственность?
– При условии, что меня не убьют раньше.
– Убьют? – переспрашиваю я. Ах, точно. Моя семья.
Мне точно придётся стать лучше в том, чтобы скрываться, чтобы Марко ничего не заподозрил и никогда не узнал об этом.
– Я никому не скажу, – обещаю я.
Я колеблюсь, прежде чем задать следующий вопрос, но хуй с ним, это ведь бизнес, верно?
– Как думаешь, сколько это может стоить?
Он продолжает изучать меня, его пальцы сжимаются так крепко, что костяшки белеют, прижимаясь к краю стола. Неужели он всегда такой нерешительный? Это ведь его специализация, не так ли?
– Разве ты не встречаешься с кем-то? Почему бы не попросить его лишить тебя девственности?
– Откуда ты… – я резко закрываю рот. Я привыкла, что такие влиятельные люди, как он, знают, что хотят.
Ненавижу, как он на меня смотрит. В его глазах мелькает жалость. Или это что-то другое? Но я не позволю ему больше мучить меня.
– Потому что я бы не хотела, чтобы он сбежал, как ты, – бросаю я в ответ.
Его выражение лица меняется.
– Я не испугался. Я просто не трахаю девственниц, Хани.
– Принято. Но кто-то заплатит, чтобы трахнуть меня, и тогда мне больше не придётся об этом беспокоиться. Все в выигрыше, так?
– Ты могла бы просто сделать это сама, – заявляет он.
Я замираю, удивлённая его дерзостью.
– Возьми вибратор, смажь его и вводи медленно. Тот розовый, который ты заказала в магазине, подойдёт, – он делает шаг вперёд, и я встречаю его взгляд. Мне надоело, что он думает, будто контролирует ситуацию и может играть со мной. Его пальцы легко скользят вниз по моему животу и останавливаются, когда его рука оказывается у меня между ног. Я резко вдыхаю, мои глаза расширяются.
Ненавижу его.
Ненавижу, что он думает, будто может иметь.
Ненавижу, как моё тело жаждет большего.
– Этого недостаточно, – говорю я, и мои слова звучат более дрожащими, чем мне хотелось бы. Всё внутри меня пылает, тепло разливается по телу.
Он снова приближается, и я чувствую его запах. Моё тело переходит в отчаянное состояние, и я пытаюсь выставить руку как барьер между нами. Но вместо того чтобы оттолкнуть его, моя рука скользит по его твёрдой груди через рубашку.
– Ты могла бы просто трахнуть незнакомца, – говорит он.
Я хочу его. Не незнакомца.
– Ты проверяешь всех этих людей, верно? Всех потенциальных покупателей? – моя рука спускается вниз, по прессу, который я знаю, скрывается под рубашкой, и останавливается на пряжке ремня. – Неужели меня отдадут какому-то грязному старому мужчине? – Какого хрена я делаю? Отступаю на шаг назад, пытаясь вернуть себе хоть каплю самоуважения.
Доусон выглядит так, будто ему не хватает воздуха в моём отсутствии. Он прочищает горло, словно и его охватило то же странное влечение, что и меня.
Я обхватываю себя руками. Доусон – табу. Я не собираюсь идти по этому пути. Снова.
– Хочешь установить возрастной лимит для тех, кто может участвовать в торгах? – спрашивает он.
– Да, очень хочу, – подтверждаю я. Не могу представить себя в постели с кем-то в возрасте моего отца. Каждый выбирает своё, но для меня – нет.
– Сделано, – говорит он, проходя к своему креслу. – Ещё вопросы или требования?
Я выдыхаю, будто впервые смогла вдохнуть с того момента, как вошла сюда.
– Нет.
– Хорошо. – Он нажимает несколько кнопок, и дверь открывается. Мужчина, который привёл меня раньше, появляется снова. – Лэнс отведёт тебя в фотостудию.
– Зачем? – спрашиваю я, чувствуя, как напряжение снова нарастает.
Он наклоняет голову в сторону и смотрит на меня.
– Ты надеешься, что кто-то купит тебя, сначала не увидев?
Вообще-то, я на это надеялась.
– Ответ: нет. Так что иди и переодевайся. Фотограф уже ждёт, – говорит он, отмахиваясь и больше не поднимая на меня глаз.
Ощущение, будто меня только что ударили плетью. Весь этот ментальный цирк с Доусоном должен закончиться. Как только я получу от него то, что хочу, смогу двигаться дальше и попытаться построить что-то нормальное с Китом.
Я выхожу вместе с Лэнсом, и нас ведут в белую комнату. Камеры, ряды знакомого нижнего белья. Ко мне подходит миниатюрная женщина, берет меня за руку и внимательно осматривает с разных сторон. Закончив, она отпускает мою руку и смотрит на меня.
– Белое. Невинное, – кивает она, затем указывает на бельё. – Иди и переодевайся. Волосы и макияж вон там, – она машет рукой, как бы отсылая меня, и вдруг по моему телу начинает разливаться нервное напряжение.
Я действительно это делаю?
Стоит ли мне это делать?
Но я поступаю так, как она велела.
Я не могу отступить.
Если отступлю, Доусон никогда не даст мне второй шанс. Я пообещала себе, что сделаю это ради себя. И если мне придётся вставать на колени и приносить какие-то долбаные клятвы ради этого, я сделаю это. Нервы – к чёрту.
Зайдя в заднюю комнату, женщина протягивает мне халат и говорит раздеться, а потом вернуться и сесть. Я делаю, как она просит, стараясь не показывать свою нервозность от происходящего. Если честно, я думала, что у меня будет время осмыслить это решение, а не бросаться в него с головой. Но, похоже, так работает Доусон. И, возможно, это его способ убедиться, что я не передумаю.
Одетая в халат, я сажусь в кресло, и две женщины начинают укладывать мои волосы и делать макияж. Одна из них расстёгивает халат и наносит мерцающий блеск на мою грудь. Чувствую себя обнажённой, что, видимо, и было задумано. Молчу, даже когда всё закончено, просто сижу, как окаменевшая.
Глядя на своё отражение в зеркале, я не могу не думать о том, что произошло в его офисе. То, что происходит между нами, полный пиздец. Я ненавижу его, но в то же время хочу. И я просто чувствую себя игрушкой йо-йо рядом с ним. Но знаю, что я не то, что он хочет. И я точно не собираюсь менять себя, чтобы соответствовать его желаниям. С этим покончено. Но, чёрт возьми, как же моё тело меня предаёт, когда он рядом.
Мне протягивают комплект белья и велят надеть его. Я делаю это, затем снова затягиваю халат вокруг себя, прежде чем фотограф выводит меня к камерам.
– Сними халат, – приказывает она.
Сначала я колеблюсь. Ну, серьёзно, я же провела немало времени в Европе, ходила на вечеринки, пляжи, на яхты, где я была практически в одном бикини. Но это другое. Намерение другое, и я должна найти способ сделать его своим.
Я делаю, как она говорит, слушая указания, как двигать телом и какую позу принимать. Она велит не улыбаться, приоткрыть рот, показывая лишь намёк на зубы. Я неловко пробую несколько поз, вспоминая молодость и давление матери, которая хотела, чтобы я пошла по её стопам и стала моделью, как она. Но это никогда не казалось мне правильным. Я всегда чувствовала себя не в своей тарелке под таким вниманием.
Однако на меня никто не будет делать ставки, если я не сделаю всё как надо. В этот момент в комнату входит Доусон, и я благодарна за то, что внимание переключается с меня на него. Фотограф смотрит на него в ожидании.
Мне хочется прикрыться. Доусон никогда не видел меня в таком виде. Но когда он подходит к фотографу, его взгляд ни разу не останавливается на мне.
Он просматривает фотографии, которые уже были сделаны, а затем, наконец, наши взгляды встречаются. Это наполняет меня трепетом и тёплым желанием. Я не чувствую осуждения с его стороны. Только желание. Или, может быть, это потому, что я хочу, чтобы Доусон желал меня.
И вот опять – это мозгоебство.
Он шепчет что-то фотографу на ухо и покидает комнату, медленно отводя от меня взгляд.
– На четвереньки, – командует фотограф.
Я медлю, наблюдая, как дверь закрывается за Доусоном.
Чёрт с ним! Я не хочу, чтобы меня видели как милую и невинную девочку. Просто девственницу. И если он хочет, чтобы я была на четвереньках, как какая-то хорошая девочка, то пусть пожалеет, что его нет в комнате.
Что-то внутри подсказывает, что это неправильно, что я не должна этого делать.
Я отгоняю эту мысль.
Я всё равно это сделаю.
