Текст книги "Праведные клятвы (ЛП)"

Автор книги: Киа Кэррингтон-Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 11

Хани

Несколько недель я не вижу Доусона, и меня это вполне устраивает. Хотя часть меня каждый день ждёт, что он войдёт в дверь. Но это оставляет горький привкус, ведь в последний раз он пришёл сюда с поразительно красивой женщиной. И мне было слишком неловко, чтобы спросить у Крю, его ли это девушка. Потому что тогда это прозвучало бы так, будто меня интересует Доусон, а он не должен меня интересовать.

Нет! Серьезно… он мне не интересен.

По крайней мере, до того момента, пока я не начала закрывать магазин, а к тротуару подъехала машина. Я сразу её узнаю. Пытаясь запереть входную дверь, я вижу, как он снимает солнцезащитные очки и надевает их на макушку, медленно подходя ко мне. Сердце начинает биться быстрее, и я на мгновение задумываюсь: не захлопнуть ли дверь у него перед носом и не спрятаться ли внутри?

Наверное, это не самая лучшая идея. Он ведь всё-таки мой начальник.

Марко отталкивается от столба, на который облокачивался. Это то самое место, где он ждёт меня каждый день, потому что наотрез отказывается позволить мне ходить на работу и с работы в одиночку.

Доусон поднимает руку, останавливая его.

– У меня здесь дело с моей сотрудницей, и если ты вмешаешься, я сочту это как незаконное вторжение.

– Ты не можешь так с ним разговаривать, – возмущённо говорю я. Как он смеет говорить с Марко таким тоном? Но затем поворачиваюсь к Марко и добавляю, – Доусон не причинит мне вреда, Марко.

– Твоему отцу он не нравится. Поэтому я ему не доверяю, – заявляет Марко. И я знаю, что он сделает всё, чтобы защитить меня, если потребуется.

Доусон излучает ту самую энергию абсолютного безразличия, но что-то здесь не так. Он выглядит напряжённым и немного растерянным.

– Со мной всё будет в порядке, Марко. Просто подожди здесь ещё немного, пожалуйста.

Марко не прислоняется обратно к столбу, но остаётся на месте, настороженный.

Я отступаю в сторону, чтобы позволить Доусону войти. Он проходит мимо, и я улавливаю тонкий запах его парфюма. Пахнет он хорошо. По-настоящему хорошо. Но я улавливаю едва заметный запах виски. Он не пьян, но явно выпил.

Закрыв за ним дверь, я поворачиваю ключ в замке, чтобы случайные запоздавшие покупатели не подумали, что магазин всё ещё открыт. Он внимательно смотрит на меня. В полумраке магазина он бесшумно пробирается между стеллажами и направляется к задней комнате. Я иду за ним, тяжело вздохнув, чувствуя себя преданным и послушным работником. Но, с другой стороны, он ведь мой начальник, и я должна делать то, что он говорит.

Когда я наконец захожу в кабинет Аланы, он уже ждёт меня, прислонившись к столу и внимательно наблюдая за мной.

– Хани, – говорит Доусон с той самой улыбкой, при виде которой у женщин подкашиваются колени и разбиваются сердца.

Я не могу сдержать судорожный глоток, рассматривая его. Он настолько внушителен, что заполняет собой почти всё пространство в этом маленьком кабинете. И я знаю, что внушителен он не только в росте. Перестань об этом думать.

– Доусон, – говорю я, скрестив руки на груди, всё ещё злясь на него за то, как он разговаривал с Марко. Хорошо хоть, он не назвал его цепным псом или что-то в этом духе. За все эти годы Марко как только не называли из-за его преданности в роли моей тени и охранника. Но, полагаю, кто-то вроде Доусона уважает эту роль, понимая, что мой отец заставил Марко подписать этот пожизненный контракт, чтобы защитить меня.

– На днях ко мне заходил Крю, – говорит он.

– И что? – отвечаю я, недоумевая, какое это может иметь отношение ко мне.

Его взгляд не отрывается от меня. Но та резкость, с которой он вошёл, кажется, постепенно исчезает. Мало-помалу я замечаю, как напряжение покидает его. Интересно, осознаёт ли он, что у него есть свои собственные сигналы? Или, возможно, раньше никто не присматривался к нему так внимательно.

– Ты спрашивала обо мне? – произносит Доусон.

– Нет, – лгу я.

– Хм… – Он отталкивается от стола и делает шаг в мою сторону. Хочу отступить назад, но не делаю этого и остаюсь на месте. Я выросла среди влиятельных мужчин и знаю, что нельзя показывать слабость. Но с Доусоном всё по-другому. Это не страх, это искушение, а оно куда сильнее.

Я уже однажды поддалась на его игру. Остановившись, он становится прямо на меня.

– Ты спрашивала обо мне, – снова утверждает он.

– Я… – замолкаю.

– Если солжёшь, я сниму одежду.

Мой мозг словно отключается.

– Что прости?

– За каждую твою ложь – я буду снимать с себя по одному предмету одежды, – говорит он с игривой улыбкой.

– Я не вру, – отвечаю я, но он уже тянется к своему пиджаку. Он снимает его и бросает на пол. Я ошеломлённо оглядываюсь, не веря, что он действительно это делает. В магазине никого нет, но я не могу не думать о камерах, хотя знаю, что в этой комнате их нет. Что бы подумали люди? Я останавливаюсь на этой мысли. Я же обещала себе перестать беспокоиться о том, что думают другие.

Но это…

… не нормально, правда?

Черт! Как же приятно находиться в его завораживающем присутствии. Я могла бы вдыхать его аромат весь день.

– Ты носишь что-нибудь из этого магазина? – спрашивает Доусон.

– Да, – выдыхаю я, не в силах оторвать от него взгляд. Могу только представить, что скрывается под его идеально сидящей белой рубашкой на пуговицах. Он наверняка просто дразнит меня, как тогда, когда он оставил меня одну.

На самом деле, я обожаю продукцию этого магазина – материал потрясающе ощущается на коже. Но теперь я думаю, каково было бы чувствовать его прикосновения вместо этой ткани.

– Хорошо. – Он делает паузу. – Теперь покажи мне.

Жаркий румянец мгновенно заливает мои щеки, и я резко качаю головой.

Я не могу снова остаться одной, охваченной этим жаром и смущением. Я помню, какой катастрофой обернулся последний раз. Могу ли я рискнуть повторить это с ним? Особенно учитывая, что теперь он мой начальник.

– Если мне не изменяет память, раньше ты была не против упасть на колени. Или предпочитаешь, чтобы я снял ещё что-то? – Доусон задаёт вопрос, касаясь своего пояса.

– Нет, – отвечаю я, и ощущаю привкус лжи на языке.

– Ложь. – Он расстёгивает ремень и держит его конец в руках. – Покажи мне, – требует он, кивнув на моё платье.

– Нет.

– Покажи, – снова говорит он, приближаясь ко мне, держа ремень в руке, будто невзначай. Я даже не замечаю, как начинаю отступать назад.

– М-мне нужно уйти, – заикаюсь я.

– Ложь, – он поднимает руку к пуговицам на рубашке. Чёрт, неужели это действительно происходит? И я не могу оторвать взгляд, зачарованная, как его пальцы расстёгивают каждую пуговицу. Это ошибка, плохая идея. Но, конечно же, он не бросит меня снова, как в прошлый раз, если он сам раздевается прямо передо мной.

Боже.

– Я не могу это сделать, – настаиваю я и машу рукой между нами. – Это неправильно.

– Почему? – спрашивает он, продолжая расстёгивать пуговицы. – Мы взрослые люди, которые согласны на это, и в этом нет ничего плохого. Кому-то это даже может показаться приятной фантазией – переспать с начальником.

Я нервно смеюсь, и он, кажется, удивлён этим. Ведь то, что он мой начальник – не главная моя проблема.

– У тебя кто-то есть.

– У меня никого нет, – спокойно отвечает он.

– Красивая брюнетка, с которой ты приходил на днях. Кошатница. – Мне ненавистно, что он заставляет меня разжёвывать это, потому что я чувствую себя глупо, но не собираюсь быть запасным вариантом.

Понимание отражается на его лице.

– Хочешь, чтобы я разорвал контракт с ней, чтобы мы могли трахнуться?

– Контракт? – Каждый раз, когда я разговариваю с этим человеком, я становлюсь всё более запутанной.

Честно говоря, это заставляет меня чувствовать себя наивной и глупой.

– Да, контракт. Ты – единственный человек, у которого я ещё не попросил его подписать, – признаётся он. И хотя я понятия не имею, что это вообще значит, кажется, его это удивляет даже больше, чем меня в данный момент. – Но нам стоит его подписать.

– Подписать контракт? – фыркаю я. – Я больше никогда в жизни не соглашусь ни на один контракт. Последний чуть не заставил меня выйти замуж за мужа моей сестры.

Его рубашка теперь полностью расстёгнута и свободно висит, пока он смотрит на меня. Я не могу удержаться и даю своему взгляду скользнуть по его телу. Кажется, я вижу часть татуировки на его груди. Загорелая кожа светится под лампами. Это что, восемь кубиков? У него такие рельефы и линии, каких я никогда не видела у других мужчин. А я думала, что его член – это уже что-то впечатляющее. Не стоило ожидать ничего меньшего. И теперь все мои мысли снова заняты его членом.

Член.

Член.

Член.

Черт! Я опять вернулась к этому.

– Тебе нужно уйти.

– Нет. – Он опускается на колени и похлопывает себя по плечу. – Забрось ногу и подними платье.

Я должна бы бежать отсюда, как можно дальше, но моё дыхание сбивается, становится прерывистым. Этот мужчина совершенно не вписывается в мой привычный мир. В его действиях нет логики, но его властный тон заставляет меня дрожать.

Он хочет меня.

И я хочу его.

Но не могу отделаться от мысли, что дело не только в этом. Он ведёт себя не так, как обычно. Что-то его тревожит. И я хочу стать для него тем самым отвлечением.

Но мне нужно точно понять, во что я ввязываюсь, когда дело касается Доусона.

ГЛАВА 12

Доусон

– Встань, – говорит она, покачав головой и отступая назад. – Пожалуйста, встань и оденься.

– Не могу сказать, что меня раньше отвергали женщины, – отвечаю, вставая, но не спешу застёгивать рубашку или отпускать ремень. Я не знаю почему, но после того, как разослал запросы и поговорил с множеством людей после разговора с Крю, я пришёл сюда. К ней.

И я этого не понимаю. Но впервые за долгое время я действую импульсивно – как с татуировкой – и каждый раз это связано с ней. Мне нужно избавиться от этой одержимости.

– Я тебя не отвергаю, – говорит она, обняв себя руками. Я знаю, что она хочет этого так же сильно, как и я. Я вижу все признаки. – Но я не хочу делать это здесь.

– Значит, ты предпочла бы пойти в отель?

– Почему у тебя контракт с той женщиной? – спрашивает она, опустив руки на талию. Неуверенно. Я полагаю, мало кто замечает в этой уверенной, красивой женщине неуверенность.

– У меня контракты со всеми, с кем я сплю. Почти каждый в моей жизни связан со мной каким-то договором.

– Даже семья? – поднимает она бровь.

– Да, даже семья, – я стараюсь скрыть тот резкий тон, который неизменно появляется, когда речь заходит о моей ебаной семейке. Он всегда звучит слишком грубо.

– Почему?

Я не понимаю, почему её это волнует или зачем ей это знать. Я редко говорю об этом, и уж точно никогда не вдаюсь в подробности. Но, будучи дочерью Риччи, она должна понимать эту часть.

– Потому что все чего-то хотят от меня. И если я могу предотвратить это, я сделаю всё, что в моих силах.

Я предполагаю, что её отец смотрит на жизнь точно так же. Пусть у нас разные бизнесы, но результат один и тот же. Мужчины вроде нас остаются на вершине не просто так – ведь нарушить контракт равносильно смертному приговору.

Она кивает, поняв мои слова, и проходит мимо. Её взгляд прикован к моему животу, и часть меня жаждет, чтобы она провела ногтями по моей коже, просто чтобы дать мне что-то… физическое. Я никогда не был в ситуации, когда мне отказывали в прикосновениях. Наоборот, слишком многие касались того, что не имели права трогать.

Но она? Я хочу её прикосновения.

Блядь, я даже пришёл сюда сегодня вечером именно за этим.

Хани открывает шкафчик, достаёт сумочку и направляется к двери, возле которой стою я. Её взгляд скользит по мне снова, и она прикусывает нижнюю губу. Кажется, она даже не осознаёт, что делает это. Затем её почти серебристые глаза встречаются с моими. Пиздец, она не имеет права быть такой красивой.

Она наклоняется, и я не могу удержаться от того, чтобы оценить её соблазнительную фигуру. Эта женщина сводит меня с ума. Она протягивает мне мой пиджак, который валялся на полу.

– Я голодна. Тебе стоит меня накормить, – говорит она.

Я беру пиджак и ошеломлённо несколько раз моргаю. Меня никогда раньше не отвергали. И, блядский боже, я точно знаю, что мне нужна разрядка, ведь этот маленький «горшочек меда» сводил меня с ума последние недели. Она выключает свет и направляется к двери кабинета, ожидая меня.

– Куда?

– Ну, я уже знаю, что хочу съесть, – отвечаю я с похотливой улыбкой, застёгивая рубашку. Всё пошло не так, как я ожидал. И всё же это меня почти забавляет.

– Что? – спрашивает она.

Эта женщина искренне невинна, это я знаю точно. Но насколько?

Блядь! Сломаю ли я её? Хочу ли я сломать её?

– Тебя, но ты только что сказала «нет». – Её взгляд опускается на пол, и щеки заливаются краской. – Так что, думаю, еда подойдёт… пока что.

Я надеваю ремень и застёгиваю его, затем снова надеваю пиджак.

– И как ты думаешь, твой телохранитель воспримет твоё свидание со мной?

Она замирает, услышав мои слова.

– Это не свидание. Разве два друга не могут поужинать вместе?

– Я тебе не друг, Хани, – почти рычу я. Я не завожу друзей. Крю – скорее исключение, и то условное.

– Пока что, – говорит она с улыбкой, которая мгновенно освещает всю комнату.

Она вообще понимает, что у неё есть такая способность? Что, несмотря на весь тот груз дерьма, который я притащил с собой сегодня, эта чёртова улыбка сметает всё напряжение с меня. И я ненавижу это. Ненавижу, насколько она эффективна. Она как ебаное яркое солнце на фоне моей тьмы и грехов.

Её отец имеет все основания остерегаться меня. И всё же, я хочу эгоистично насладиться этим светом, хоть на одну ночь.

Телохранитель, конечно, проблема.

– Иди сюда, – приказываю я и протягиваю руку.

Хани смотрит на меня настороженно, но медленно делает шаг вперёд. Её руки мягкие и маленькие по сравнению с моими. Я сжимаю её ладонь и с благодарностью провожу большим пальцем по её костяшкам.

– Давай выйдем через чёрный ход и прогуляемся вместо того, чтобы ехать на моей машине. Посмотрим, сколько времени понадобится твоему телохранителю, чтобы тебя найти.

Она надувает губы.

– Я не хочу, чтобы у Марко были проблемы.

Вот она – хорошая девочка, всегда слушается. Но в ней есть нечто большее.

Я чувствую её желание вырваться на свободу. Разве не поэтому она приехала в Нью-Йорк? Без контрактов, без правил?

Я наклоняюсь ближе и шепчу соблазнительно:

– Разве тебе не хочется хоть раз нарушить правила?

Это безрассудно, но я чувствую, что эта девушка никогда не сбегала из дома, не гуляла допоздна и не выходила за рамки своей роли. И теперь она жаждет этого.

Её взгляд встречается с моим, и я понимаю, что попал в точку.

Нью-Йорк огромен, и я знаю, что Марко в конце концов её найдёт. Но я не могу не испытывать удовлетворение от мысли, что это разозлит её отца. Возможно, я немного играю с огнём, но ведь именно он задушил её своим контролем. А со мной она всегда будет в безопасности.

Хани прикусывает нижнюю губу, и на её лице появляется небольшая, неуверенная улыбка. Я не ошибся, придя сюда. Она оказалась идеальным отвлечением. Обычно я не ищу отвлечений, особенно когда ситуация настолько серьёзная, но мне нужно было увидеть её. И это определённо оказалось не тем, что я ожидал.

– Есть предложения, куда пойти? – спрашиваю.

– Я съем что угодно. Я сегодня пропустила обед. Мы были так заняты, что я ничего не успела взять. Выбирай сам, – отвечает она, и я беру с одной из вешалок кожаную куртку из нашей коллекции «Доминатрикс» в её размере и протягиваю ей. Знаю, что сегодня ночью будет холодно.

Она смотрит на куртку, затем останавливается как вкопанная, пока я веду её к ванной.

– Что? – спрашиваю я.

Она заворачивается в куртку и отбрасывает волосы за воротник.

– У нас нет чёрного хода.

Я смеюсь – настоящий, искренний смех вырывается, когда она только сейчас это осознаёт, а я тем временем открываю дверь ванной и направляюсь к задней части комнаты. Поднимаюсь на красный кожаный диван и приоткрываю окно.

Её глаза расширяются.

– Ты хочешь, чтобы я выпрыгнула в окно? – фыркает она.

– Подойди, – приказываю я. Слышу, как она бормочет, что это просто нелепо и она наверняка что-то себе повредит. – Я помогу тебе.

Я беру её за руку и тащу на диван, затем обхватываю её талию. В момент, когда я касаюсь её, она замирает и задерживает дыхание, а наши взгляды встречаются. Мой член едва заметно дёргается, когда напряжение между нами усиливается, и я поднимаю её достаточно высоко, чтобы она смогла перекинуть ногу через подоконник.

– Это так глупо, – шипит она себе под нос. – Чувствую себя чёртовым подростком.

Она осторожно выскальзывает наружу, а я следую за ней, выпрыгивая в окно. Мой отполированный ботинок скользит по гравию, и я замираю. Она тихо смеётся над моим неуклюжим приземлением.

– Ты когда-нибудь делала что-то подобное в подростковом возрасте? – спрашиваю я. Не знаю, почему меня это волнует, но любопытство берёт верх. Я предполагаю, что знаю про её воспитание, но, как никто другой, понимаю, что то, что на поверхности, не всегда истина.

Я снова поднимаю её, и она тянется, чтобы закрыть окно снаружи. Замок защёлкивается.

– Однажды, – отвечает она, когда я ставлю её на землю. – Но Марко поймал меня, прежде чем я успела покинуть территорию.

Я ухмыляюсь.

– Ты просто выбрала не того человека для побега.

Схватив её за руку, я веду нас вниз по узкому переулку. Она молчит, не произнося ни слова.

Через несколько кварталов мы оказываемся в самом сердце Нью-Йорка, неподалёку от Таймс-сквер. Здесь Марко вряд ли найдёт нас в ближайшее время. Интересно, понял ли он уже, что мы не выйдем через дверь.

– Почему ты думаешь, что можешь просто так заявиться, и я сразу соглашусь делать с тобой что угодно? – спрашивает Хани.

Я обвиваю её плечи рукой и притягиваю к себе, когда кто-то едва не толкает её. Она пахнет цветами и сладостью, и мне приятно осознавать, что она пользуется одним из ароматов из моего магазина.

На вопрос Хани легко ответить.

– Ты хочешь меня, я хочу тебя. Это притяжение было очевидно с самого первого момента нашей встречи.

С того самого момента, как Крю познакомил меня с младшей сестрой Риччи, которая должна была заменить Райю, я это почувствовал.

– Да, – говорит она. – Но…

– Никаких «но». Даже если бы ты вышла замуж за Крю, я бы всё равно нашёл способ быть с тобой.

И я действительно верю в эти слова. Чёрт, это могло бы развязать войну. Но с того момента, как я впервые увидел Хани, я знал, что так или иначе добьюсь её, чтобы избавиться от этой одержимости, даже ценой дружбы с Крю. И это не имеет никакого смысла. Я – человек контрактов, дисциплины. Но Хани? Из-за неё я брожу по Таймс-сквер, прячусь и скрываюсь ради ужина.

Почти нерешительно она говорит:

– Ты не сможешь меня заполучить. Ты же понимаешь это, верно?

Я поворачиваюсь к ней, приподнимая бровь.

– Ты в этом так уверена?

Её щеки снова заливаются краской, но в этот раз она не отводит взгляд.

– Я допустила ошибку на свадьбе своей сестры.

– Похоже, мы оба тогда оступились, но пострадал в итоге я, – замечаю я.

– Я не хотела этого.

– Нет? Ты уверена? Я никогда не говорил, что мне это не понравилось.

Она резко выдыхает.

– Что? Это у тебя какой-то фетиш или что-то в этом роде?

– Ты осуждаешь меня за это?

– Что? Нет, конечно нет. – Она быстро качает головой, явно обеспокоенная тем, что могла меня обидеть. Такая невинная.

И я не могу перестать думать о том, как можно было бы развратить её – открыть её сознание для моего мира. Но это почти противоречит всем тем ограничениям и границам, которые я сам для себя установил.

– Надеюсь, нет. Учитывая, что мой бизнес – это секс.

Мы останавливаемся у старого витринного окна. Прошло уже лет десять с тех пор, как я был здесь в последний раз. Я даже не уверен, что это заведение всё ещё работает.

– Где мы?

– Лучшая пицца в Нью-Йорке, – отвечаю я.

– Ты знаешь, что я из Италии, да? У нас лучшая пицца.

– Ну если ты так говоришь, Хани.

ГЛАВА 13

Хани

– Тебе не обязательно провожать меня до двери, – говорю я.

– Знаю, – отвечает Доусон, заходя вместе со мной в лифт. Я нажимаю кнопку своего этажа, и двери закрываются.

Ужин был хорош. Неожиданный, но хороший.

Доусон определённо выделялся – его одежда словно кричала: «Я привык только к изысканным ужинам». Поэтому наблюдать за тем, как он держит огромный кусок пиццы и невзначай задаёт мне вопросы, было странно. Он ни разу не дал мне возможности задать ему вопросы в ответ. И после того, как мы съели по два куска, я поняла – он делал это намеренно.

Доусон знает как контролировать разговор, обстановку, и черт… вероятнее всего он знает как контролировать людей. Но это не было неприятно. Просто странный поворот событий, особенно учитывая, что два часа назад я думала, что приду домой и приготовлю ризотто.

– Пицца всё равно лучше у нас, в Италии, – заявляю я, доставая ключи и идя по коридору.

– Как скажешь, Хани.

Я улыбаюсь, покачивая головой. Меня немного нервирует перспектива пригласить его в свою квартиру. Если он попросится зайти, это ведь значит, что он хочет чего-то большего, да? Чаще всего, если я провожу с мужчиной больше нескольких минут, это заканчивается тем, что я занимаюсь с ним оральным сексом. А Доусон всю ночь был предельно честен в том, чего он хочет.

Я укрепляю свою решимость.

Если моя девственность больше не играет роли, то можно покончить с этим, и я больше не буду об этом думать, не буду ждать брака. Я могу использовать Доусона, чтобы освободиться от этих цепей. Это не будет проблемой, ведь меня явно к нему тянет.

– Вот мое жилье, – нервно произношу я, пытаясь сосредоточиться на замке, не зная, останется ли он или уйдёт.

– Проведи мне экскурсию, – спокойно говорит он.

Сердце бешено колотится, когда я оборачиваюсь к нему. Я хочу Доусона, но не хочу казаться слишком доступной. Опасно ли ввязываться в отношения с ним? Я всё ещё так мало знаю о нём.

Прикусываю нижнюю губу.

– Послушай, ты не можешь повторять то, что сделал в прошлый раз. Никаких стриптизов и попыток соблазнить меня. Если ты войдёшь, не пытайся ничего предпринять.

– Учтено, – спокойно отвечает он. Жду, что он что-то добавит или возразит, но он молчит.

Неужели это значит, что я ему больше не интересна?

Не знаю, что чувствую по этому поводу. Ненавижу, как мой разум скачет от одной мысли к другой. Уверена, что это ненормально для двадцатисемилетней женщины. Но я просто не понимаю, как всё это работает. Это наводит меня на мысль о том вопросе, который я хотела задать последние несколько дней.

Я глубоко вздыхаю и выпрямляюсь, закрывая за ним дверь.

– Хочу тебя кое о чем спросить, – говорю я. Включаю свет, и он мельком оглядывает квартиру, прежде чем снова остановить на мне взгляд.

– Ты сказала: без секса.

Я закатываю глаза.

– Не слишком ли самонадеянно? – шучу я, кладя ключи на кухонный стол и доставая несколько ингредиентов. Мне нужно чем-то занять руки.

Доусон продолжает рассматривать мелочи, которые я купила за последнюю неделю, и берёт в руки только те вещи, которые я добавила в уже обставленную квартиру. Возможно, очевидно, что они здесь чужие.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спрашиваю я.

Доусон качает головой.

Ладно. Я начинаю готовить салат на завтрашний обед.

– Но я все еще хочу тебя кое о чем спросить, – говорю, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

– О чем? – спрашивает он, усаживаясь с другой стороны кухонного острова и наблюдая за тем, как я режу овощи для салата.

– Ты продаёшь девственниц? – выпаливаю я, не поднимая глаз, пока режу лук.

Он молчит. Я осмеливаюсь бросить на него быстрый взгляд. Он явно не в восторге от того, что я знаю, и я надеюсь, что не нарушила его доверие к Крю и Райе или что-то в этом роде.

– Да, – отвечает он с явной неохотой.

Я выдыхаю. По крайней мере, он не избегает этого разговора.

– Почему? – спрашиваю я.

– Ты можешь смотреть на меня, когда задаёшь такие вопросы, – говорит он.

Я поднимаю взгляд на него, нож завис над луком. Мне хочется отвернуться, ведь я чувствую себя глупо из-за такого вопроса, но в выражении лица Доусона нет осуждения. Напряжение тут же покидает меня.

– Потому что мужчины платят большие деньги за то, что сложно купить, – отвечает он.

– Среди них ведь нет несовершеннолетних, да? – Я не особо много знаю об этом бизнесе, но здесь я провожу черту недопустимости. И если Доусон – такой человек…

– Никогда. Ни в коем блять случае. Все наши женщины и мужчины – взрослые, дееспособные люди, которые дают согласие.

– Хорошо. – Я киваю и возвращаюсь к нарезке лука.

– Почему ты спросила?

Я прикусываю нижнюю губу и сгребаю лук в миску.

– Сколько женщина получает за свою часть услуги?

Он молчит, изучающе смотря на меня, а я отвожу взгляд, ожидая ответа. Притворяюсь занятой, роясь в шкафу в поисках масла.

– Почему ты меня об этом спрашиваешь? Ты что, записываешь наш разговор? – подозрительно осматривается он.

Я резко поворачиваюсь к нему, чуть не уронив бутылку с маслом.

– Что? Нет!

Он выглядит слегка развеселённым моей реакцией.

– Вот поэтому я заставляю людей подписывать соглашения о неразглашении и контракты.

Ладно, теперь я начинаю понимать его подход, ведь это не совсем легально.

Может, Доусон – это тот ответ, который я искала.

– Мне просто любопытно, – добавляю я. – Сколько?

– Все получают свыше миллиона. Самая высокая сумма была десять миллионов.

Мои глаза расширяются.

Ахуеть.

Это деньги, которые меняют жизнь.

Не поймите меня неправильно, у моего отца есть деньги. И однажды я унаследую их часть, больше, чем то пособие, которое я уже получаю, но я хочу зарабатывать сама. С тех пор как я в Америке и наблюдаю за успехом Райи в её карьере, я понимаю, что, если что-то случится, она будет в безопасности и сможет позаботиться о себе. А я не могу сказать того же о себе.

Я ставлю масло на стол.

– Есть причина, по которой я сказала тебе «нет» раньше.

– Раньше? – переспрашивает он, явно не понимая.

– Да, когда ты хотел заняться сексом.

– Я хотел полакомиться тобой, но да, после этого я собирался тебя трахнуть.

– Да, так что, эм… – Как это сказать? Я никогда не признавалась в этом парню. Единственный человек, которому я об этом рассказала – это Райя.

– Ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя? – спрашивает Доусон, наклоняясь ближе через стол. – Извини, но твоё тело говорит об обратном. Ты каждый раз неосознанно тянешься ко мне.

Я вдруг осознаю, что делаю именно это. Блядь. И немного отстраняюсь.

– Дело не в том, что ты меня не привлекаешь. И если бы нас не прервали на свадьбе моей сестры, я, возможно, зашла бы дальше, чем думала.

– Что ты имеешь в виду?

Я отворачиваюсь, доставая бальзамический уксус и моцареллу. Не могу смотреть ему в глаза, когда собираюсь это сказать.

– Я девственница, – признаюсь я. Жду, что он что-то скажет. Но, когда не слышу ничего, оборачиваюсь и вижу, что он просто смотрит на меня. – Доусон?

– Это какая-то дурацкая шутка? – холодно спрашивает он.

– Дурацкая шутка? – едва выдыхаю я.

– Я не трахаю девственниц, я их продаю.

– Что ж, почти трахнул, – говорю я, чувствуя, как во мне поднимается злость.

– Слава тебе нахуй, что не трахнул, – огрызается он, вставая и направляясь к двери.

– Подожди, Доусон, – зову его, но он не оборачивается.

Открыв дверь, он сталкивается с явно разъярённым Марко, который уже стоит на пороге.

– Мне не нравится, что ты увел дочь мистера Риччи без защиты, – процедил Марко сквозь зубы.

Доусон проигнорировал его и просто прошёл мимо, оставив меня стоять и гадать какого хрена только что произошло?