Текст книги "Праведные клятвы (ЛП)"

Автор книги: Киа Кэррингтон-Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Что? Почему? – спрашиваю я, глядя на двери и видя там охранников.

– Это для защиты. Нельзя пронести камеры, и незваные люди не могут войти.

– И даже ты не можешь уйти?

– Даже я. Это правило придумали не просто так, Хани.

Я оглядываюсь вокруг, чувствуя себя в ловушке, пока люди вокруг нас общаются.

– Ты не говорил мне ничего из этого до того, как я вошла сюда, – шиплю я. – Я не буду стоять здесь и считаться твоей игрушкой всю ночь.

– Ты не моя игрушка, – серьезно говорит он, и его рука тянется к одному из локонов, обрамляющих мое лицо. Это странно интимно. – Хотя у меня здесь есть комната, в которую никому не разрешается входить и от которой ни у кого нет ключа.

Такое чувство, буто среди всех этих светских, красивых людей, есть только мы с Доусоном. Все остальные, не имеют значения. И, конечно, я приехала сюда не ради них. Я приехала ради него.

– Отведи меня туда.

Он не колеблется, прежде чем схватить меня за руку и начать идти.

ГЛАВА 37

Доусон

– Доусон.

Один из завсегдатаев, который уходил домой со всем эскортом, который когда-либо у меня был под рукой на подобных мероприятиях, хлопает меня по плечу, когда я пытаюсь сбежать с Хани. Хани вырывается из моих рук, но я снова тянусь, чтобы схватить ее. Мне плевать, что о ней думают эти люди. Они ее не знают, а я и не хочу, чтобы они ее знали. Я привел её сюда не ради них. Все дело было в ней и в том, сможет ли она принять эту часть моего мира.

И ей не нужно становиться невидимой, чтобы освободить для них место.

Она могла делать это на мероприятиях своего отца, но никогда не будет делать этого на моих.

Эта красивая женщина выше всех этих людей.

– О, Доусон, однажды ты присоединишься к нам. Пожалуйста, скажи, что присоединишься, – выпаливает миссис Лэддл. Она всегда предлагала мне это, фантазируя, что я присоединюсь к эскорту в ее уникальных сексуальных вкусах.

Быстро оценив ситуацию, Хани принимает мое прикосновение.

– Доусон, – повелительно говорит Хани позади меня, сжимая мою руку в своей.

– Ты что не знаешь правил? Невежливо перебивать кого-то, – огрызается миссис Лэддл на Хани.

– Простите, – говорит Хани, подходя ко мне. – Но что вы мне только что сказали?

Мне не нужно перебивать, потому что я вижу огонь в ее глазах.

Она злится, и это горячо.

– Ты слышала меня. Думаешь, только потому, что тебе удалось вцепиться своими коготками в него, у тебя больше прав и ты выше нас? – огрызается миссис Лэддл.

Я нахожу ситуацию почти смехотворной. Если бы эти люди знали, кем на самом деле была Хани и из какой семьи она родом…

Взгляд Хани сужается, и это тот же взгляд, который бросают ее отец и сестра, когда смотрят на кого-то сверху вниз.

– На вашем месте я бы прямо сейчас заткнулась, – предупреждает она.

– К счастью, я не ты. И я не подчиняюсь приказам маленьких девочек, – женщина задирает нос, а затем говорит во всеуслышание, – ты мерзкая шлюха.

Рука Хани отпускает мою, и прежде чем я успеваю ее остановить, ее кулак касается лица миссис Лэддл, и слышен хруст костей.

Я видел насилие гораздо хуже этого. Но от Хани я этого не ожидал. И она была чертовски быстрой и точной. Она отступает назад, приглаживая платье, следя за тем, чтобы все было на своем месте, как будто не она сама участвовала в этом только что.

Пожилая женщина лежит на полу, держась за кровоточащий нос, а несколько моих сотрудников помогают ей.

– Тебе нужен урок манер, сука, – говорит Хани и отворачивается, ее волосы развеваются, а затем движется в том направлении, куда мы направлялись.

Я уже слышу, как завтра Лесли читает мне лекцию о поведении Хани, но я никогда не буду извиняться за что, что делает Хани. Во всяком случае, я узнал, что мой милый горшочек с медом не так беспомощен, как я когда-то думал.

– Ты просто собираешься позволить ей это сделать? – вскрикивает Миссис Лэддл.

– Уверен, вы знаете, что мы не одобряем поведение или высказывания, критикующие наши услуги. Мы не любим термин – шлюха. – Я щелкаю пальцами и указываю на миссис Лэддл, и охрана спешит ее прогнать. – Но вечеринка продолжится, только среди друзей, – добавляю я.

Вокруг меня поднимается шепот, но мои сотрудники и эскорт быстро поднимают настроение улыбками и небольшими ласками. Это испытание, урок, быстро игнорируется.

Через несколько шагов я снова рядом с Хани.

– Я действительно ненавижу твою компанию, – говорит она. Я снова хватаю ее за руку и веду вверх по лестнице, но судя по тому, как она идет, можно подумать, что особняк принадлежит ей.

– Я уволю любого, кто тебе не понравится. – Ее глаза сужаются, когда я тянусь за ключом и вытаскиваю его. Отпирая дверь, она входит, положив руки на бедра, и начинает расхаживать.

– Все это я тоже ненавижу. – Она машет рукой в ​​сторону места, которое мы только что покинули.

Я чувствую, как дергаются мышцы моей челюсти. И я не могу ничего поделать, так как частично принимаю это на свой счет. На этих группах я построил свою империю.

– Ты бы попросила меня прекратить посещать подобные мероприятия? – спрашиваю я.

Она смотрит на меня и говорит:

– Что? Нет.

– Потому что я могу.

Я серьезно. Я могу отойти в сторону. Появляться только на определенных мероприятиях, а не на всех.

– Перестань пытаться меня смягчить, – кричит она, расстроенная. Мой член дергается, и я не знаю, почему я нахожу ее вспыльчивый характер таким очаровательным и соблазнительным.

– Работает? – спрашиваю я, подходя к кровати и садясь на нее. Когда она не отвечает, я спрашиваю: – Кто тебя научил так бить?

– Думаешь, Райя единственная, кто умеет драться? – Она фыркает. – Нас обоих с юных лет учили различным формам борьбы. Хотя все остальные мои драки заканчивались тем, что я и девушка, лежащая на земле, били друг друга.

– Кто выигрывал? – Я спрашиваю.

Она заправляет волосы за ухо.

– Конечно я.

ГЛАВА 38

Хани

Не уверена, что мне нравится, как он на меня смотрит. Ведь он смотрит не так, как обычно, и я чувствую, что в нем что-то изменилось. Не буду притворяться, что он всегда смотрел на меня без желания, но сейчас я знаю: это именно оно, и, возможно, даже больше.

Я остаюсь на месте, а Доусон сидит на краю кровати. Он словно говорит мне тысячу слов одним взглядом, и я не до конца понимаю, откуда во мне это знание. Так было всегда. Это словно неизбежность. Он снимает пиджак и кладет его рядом с собой, а потом похлопывает по кровати с другой стороны, приглашая меня присесть.

– Я пришла сюда не ради секса, – заявляю я.

– Нет, не для этого, – соглашается он. – Но мы все равно им займемся. – Он снова похлопывает по кровати.

Блядь, как же меня раздражает его самоуверенность. И моя собственная слабость тоже – ведь он прав, скорее всего, так и будет.

Я взмахиваю руками.

– Почему ты вообще привел меня на это мероприятие, Доусон?

Он тяжело выдыхает и внимательно смотрит на меня. Его проницательный взгляд не дает ни малейшего намека на ответ.

– Никогда не понимаю, о чем ты думаешь, – признаюсь я. А ведь я выросла среди мужчин, подобных ему.

Но Доусона мне хочется понять.

Мне нужно знать.

Мне нужно знать, что мной не просто пользуются.

Что я не единственная, кто уязвим в этой странной связи между нами.

– Я хотел увидеть, как ты поведешь себя в этой ситуации.

Я рассерженно фыркаю.

– Ты устроил это, чтобы испытать меня? Потому что я только что врезала по лицу одному из твоих клиентов.

– Это просто приятный бонус. Но нет, дело не в проверке. – Он словно подбирает слова, и это не в его стиле.

– Ради всего святого, Доусон. Говори, – требую я. – Скажи мне хоть что-то, наконец.

Он медлит, соединяя руки, и начинает.

– Я всегда, сколько себя помню, выражал привязанность через тело. Этот мир, в котором я живу, уже настолько стал частью меня во многих смыслах, Хани, а ты не отсюда.

Я обнимаю себя руками, чувствуя, как трещинка уязвимости наконец появляется на его броне. Этот могущественный человек наконец дает мне за что зацепиться.

– Я пытался бороться с этим притяжением к тебе. Но вот мы здесь. Я привел тебя сюда, потому что, честно говоря, думал, что ты сбежишь.

– Ты хочешь, чтобы я сбежала? – спрашиваю я, удивляясь.

– Это эгоистично, но в то же время я не могу тебя отпустить, – признается он. – Не отпущу, – поправляется, и темное, угрожающее выражение проступает на его лице. – Все это – часть моего уродства. И никогда в жизни мне не хотелось оправдываться или извиняться за это. Пока я не встретил тебя. Я не хороший человек, но хочу стать лучшей версией себя. Ради тебя.

Мои брови сходятся от непонимания. Такой момент слабости – последнее, чего я ожидала от Доусона. Но теперь всё становится на свои места – его постоянные отталкивания, притяжение и борьба. Те моменты, когда я думала, что с ним что-то не так. И это самая честная исповедь, которую я когда-либо слышала от мужчины. Даже мой отец никогда не осмелился бы раскрыть свои слабости передо мной.

Я медленно сажусь рядом с ним. Это что, его способ… получить одобрение? Может быть, даже принятие? Мужчина, которому не нужно ни одобрение, ни извинения, просит этого у меня? И это не просто кто-то. Это Доусон. Идеальный, безупречный Доусон. Он беспощаден. Но я осознаю, что теперь, для меня, возможно, он может быть чем-то большим.

Чувствую, как меня захлестывает тепло.

Я этого хочу. И он это знает.

Не могу притвориться, будто мне не нравится всё, что он делает. Мне нравится. Всё. И я задумываюсь, всегда ли ты должен чувствовать это к каждому, с кем оказываешься в постели. Опыт у меня небольшой, но к Доусону я всегда испытывала невероятное влечение. Это просто бессмысленно отрицать.

– Думаю, нам не стоит заниматься сексом, – говорю я, чувствуя, как он на мгновение оценивает смену темы.

– А я думаю, стоит. Я знаю, как доставить тебе удовольствие, – отвечает он.

– Там внизу полно людей, – говорю, махнув рукой в сторону двери. Но, обернувшись, я вижу, что он уже стоит рядом со мной. Он подхватывает меня на руки и перекладывает выше на кровать, так, чтобы я лежала на спине.

– Кого это волнует? Пусть слышат.

– О, имеешь ввиду, пусть слышат, как ты велишь мне плакать для тебя? – говорю, закатив глаза, когда он нависает надо мной. Его рука поднимается к моему лицу, на уровень глаз.

– Я обожаю этот момент. Когда я вижу пару слёз – я знаю, что ты на вершине наслаждения. Это так возбуждает… – Он замирает. – Сейчас я буду тебя раздевать.

– Ты первый, – говорю я.

Доусон кивает и отступает, не отводя от меня взгляда. Я смотрю, как он снимает каждый предмет одежды, пока не остается совершенно обнажённым.

– Твоя очередь, – говорит он.

Я сажусь на край кровати, поворачиваюсь к нему спиной и закидываю волосы на одно плечо, бросая взгляд через плечо. Он подходит ближе и медленно расстегивает молнию на моем платье, едва касаясь пальцами моей кожи по пути вниз. Спускает платье по моим бедрам, и оно падает на пол. Когда я оборачиваюсь, его взгляд по-прежнему прикован ко мне. На мне дорогой комплект белья из его магазина – медового цвета, который мне так понравился. Я надела его не ради Доусона. Я просто люблю красивые вещи и ощущение роскоши на коже.

– Красивая, – выдыхает он, проводя пальцами по моей груди, вызывая мурашки по всему телу.

Я стою, позволяя ему смотреть и прикасаться, а внутри меня всё кричит.

– Я хочу просто секса. Не нужно опускаться ниже. Я хочу понять, достаточно ли просто секса, – говорю я.

– Но я люблю пробовать тебя на вкус, – отвечает он.

– Сможешь попробовать меня после. – Улыбаюсь я, затем хватаю его руку и тяну ее между своих ног. Он тут же просовывает палец между губами моей киски.

– Трусики с доступом. – Он поднимает бровь, и я соблазнительно улыбаюсь. – Уже мокрая для меня, – рычит он, затем делает шаг вперед, пока задняя часть моих ног не касается кровати, и я падаю назад. Я поднимаюсь выше по матрасу, и он забирается на меня. Доусон наклоняется и кусает мой сосок сквозь кружево, прежде чем оторваться и проделать то же самое со вторым. Все это время его рука находится между моих ног, поглаживая меня вверх и вниз по клитору, затем внутрь и наружу.

Я толкаюсь бедрами и тянусь, чтобы схватить его член.

– Моя нуждающаяся девочка, – напевает он, когда я шире раздвигаю ноги и притягиваю его еще ближе. Он убирает пальцы, и его член дразняще скользит между моими складками. Становлюсь беспокойной и хочу, чтобы он больше двигался, чтобы вошел в меня поглубже. У меня есть непреодолимая потребность в том, чтобы он был внутри меня. Приподнимаю бедра и чувствую его кончик у своего входа.

– Ты уверена, что готова ко мне? – спрашивает он. Я двигаюсь, а он судорожно выдыхает, но остается на месте, только кончик входит в меня.

– Доусон, – рычу я.

– О, вот и она, – говорит он и ухмыляется. Затем наклоняется и кусает мою губу, медленно скользя в меня. Мое тело напрягается, и я потягиваюсь, обнимая его. Как только он полностью во мне, я открываю глаза и вижу, что он наблюдает за мной.

– Держи глаза открытыми, – требует Доусон.

В дверь стучат, но мы оба игнорируем это.

Я не утруждаю себя ответом, ведь он начинает двигаться. Он наклоняется обратно и целует меня.

Мне говорили, что многие женщины не могут кончить так, что им нужна стимуляция клитора. Но то, как он движется внутри меня, наши тела так близко, что я чувствую трение моего клитора.

И, черт возьми, это приятно.

Интересно, трахнул бы меня так хорошо какой-нибудь другой мужчина?

Или если мне действительно повезло с Доусоном, и никто другой никогда не сможет соответствовать тем стандартам, которые он установил.

Знаю, что это интрижка.

Но стараюсь принять настоящее.

Как это могло бы сработать между нами?

Отец уж точно не одобрит.

Он уже тогда, на свадьбе, невзлюбил Доусона, так с чего бы это изменилось сейчас?

А если бы он узнал, что тот заплатил приличную сумму, чтобы переспать со мной… Уверена, он нашел бы способ пустить пулю в голову Доусона и даже глазом не моргнул бы.

Резкий укус за грудь выводит меня из мыслей, и я вскрикиваю, мгновенно возвращаясь в реальность. Круглый след укуса отпечатался на груди, а Доусон смотрит на меня почти с нетерпением.

– Я недостаточно настойчив? – обиженно спрашивает он.

Я смеюсь.

– Ты серьезно блядь укусил меня!

Напряжение спадает, и он мягко целует место укуса.

– Теперь ты знаешь, как это ощущается.

Мои руки сжимают простыни, пока он продолжает двигаться во мне, и я напоминаю себе, что нельзя закрывать глаза. Но как только я чувствую, что близка к разрядке, он внезапно выходит. Я распахиваю глаза, даже не заметив, что зажмурилась, и ощущаю его губы на себе, как он дразнит меня языком и сразу вводит внутрь два пальца.

– Вот так… плачь для меня, – говорит он, а я уже выгибаюсь от удовольствия. Его губы движутся с идеальной скоростью, и я не успеваю заметить, как он убирает пальцы, прежде чем ощутить потерю его рта. Когда волна экстаза отступает, он снова входит в меня. Я вцепляюсь в его волосы, жадная до большего, чувствуя, как напряжение снова начинает нарастать.

На этот раз он трахает меня сильнее и быстрее. Я кричу его имя так громко, как только могу. А потом он тоже кончает.

Когда я смотрю на него, замечаю, как он впитывает каждый момент. Он выходит из меня и ложится рядом, его улыбка все еще играет на губах, а его член все еще полутвердый.

– Я бы мог делать это каждый день, – говорит Доусон.

– Если это всегда так хорошо, то я тоже, – честно отвечаю я. – Всегда ли секс приносит такие ощущения?

– Нет. Иногда бывает плохо, но не со мной.

– Значит, с другими…

Он не отвечает сразу, и когда я поворачиваюсь к нему, замечаю, что он смотрит в потолок.

– Не упоминай других мужчин, когда я только что трахнул тебя до бесчувствия, – бросает он.

– Не говори со мной так, если хочешь, чтобы это повторилось. Понял? – огрызаюсь я и приподнимаюсь.

Он тянет меня обратно, целуя в шею.

– Прости.

– Хм… – я отвечаю только этим звуком.

– Прости меня.

И я прощаю, потому что он тут же показывает, как искренне ему жаль.

ГЛАВА 39

Доусон

Улыбаюсь, глядя на фото, которое Хани прислала всего час назад. На нем она поливает медом свою грудь. Я сдвигаю затвердевший член в более удобное положение. Блядь, она даже не догадывается, насколько красива. А её вспыльчивость, которую я увидел прошлой ночью… мой член дергается. Её безупречная маска дала трещину, и я наслаждался этим скрытым ураганом.

Я хотел узнать, что Хани думает о вчерашнем мероприятии, но получил гораздо больше, чем просто её одобрение или оценку. Было непросто разойтись, когда у меня появились дела.

В дверь стучит Лесли и заходит в кабинет. Заметив мою улыбку, она останавливается и оглядывается вокруг, затем снова смотрит на меня.

– Ты только что улыбался телефону?

Я кладу телефон на стол экраном вниз.

– Получил хорошие новости.

– Как мило, – протягивает она с легкой насмешкой. – Как прошло мероприятие прошлой ночью?

– Как и ожидалось. С утра поток запросов на обслуживание не прекращается.

Она кивает и кидает несколько фотографий на стол.

– Слышала, что миссис Лэддл сломала нос и попала в черный список.

Я не могу удержать улыбку. Вижу, что Лесли пытается на меня разозлиться, но тоже улыбается.

– Надо отдать должное нашей маленькой пчелке… Я не думала, что у неё хватит духу. Зато нам больше не придется иметь дело с этой старой каргой.

Я поднимаю фотографии, пока Лесли усаживается напротив, и просматриваю их. На снимках – кадры с камер наблюдения тех, кто был на территории вчера вечером. Все – приглашенные гости. Это значит, что наш загадочный нарушитель был достаточно умен, чтобы не появляться на самой территории.

– А что насчет уличных камер? – спрашиваю я.

– Генри занимается этим сейчас. Говорит, долго не займет. Думаешь, он купился?

– Уверен, что да.

ГЛАВА 40

Хани

Доусон пригласил меня к себе домой. Я была удивлена, когда получила это сообщение. Я не ожидала этого и не ответила взаимностью на фотографию его члена. Смотрю на экран, наклонив голову, кусаю губу. У меня есть подруги, которые терпеть не могут такие фото, но, видимо, им просто никогда не присылали правильного.

Скоро надо выходить, но подкрадывается соблазн воспользоваться вибратором. Смотрю на верхний ящик комода задумчиво. В конце концов, у меня есть целый час, так что почему бы и нет?

Но как только я решаюсь, в комнату врывается сестра с победным видом. Быстро закрываю экран телефона.

– Ага! Я знала, что ты ее стащила, – говорит она, держа в руках одну из своих футболок.

– Ты не можешь просто решить, что это твоя вещь только потому, что она черная, Райя, – возражаю я. Черный – это, по сути, единственный цвет, который она носит.

Она бросает на меня суровый взгляд, и я отвожу глаза, прикусив щеку. Хотя, честно говоря, эта футболка действительно её.

– Ты уверена, что правильно поступаешь? – спрашивает она, пока я наношу помаду. У неё выходной, и она пришла поболтать и, разумеется, расспросить меня о Доусоне, прежде чем они с Крю отправятся в запоздалое свадебное путешествие.

– О чем ты? – отвечаю, притворяясь, будто не понимаю.

– Я знаю, что ты идешь к нему.

Улыбаюсь, глядя в зеркало.

– Откуда такая уверенность?

– Хани, ты всегда переживаешь о том, что думают родители. Это в твоей натуре. Наш отец приезжает завтра. Как ты объяснишь ему, что встречаешься с тем, кого он не любит?

– Никак. Я просто не скажу ему, – пожимаю плечами.

– Если он увидит вас вместе, то сам всё поймёт. Он умный человек.

– Я знаю. Просто ему нужно лучше узнать Доусона.

– Ты всегда была папиной принцессой, Хани, и остаешься ею. Я бунтовала, а ты всегда была послушной. Ему будет сложно это принять, и мы с Крю будем в отъезде, так что рассчитывать на поддержку не придется.

– Я и не нуждаюсь в поддержке.

Она кашляет, произнося "чушь" вполголоса.

Я закатываю глаза.

– Если ты так говоришь.

Она заходит в ванную и обнимает меня сзади. Это приятно, ведь она не часто проявляет физическую ласку.

– Просто будь осторожна, ладно? Я понимаю, что всё это волнительно, и секс – это весело, но только потому, что с ним он хороший, не значит, что с кем-то другим не будет так же, – говорит она, и я чувствую, как мои щеки заливаются румянцем.

Доусон – единственный, с кем я когда-либо обсуждала тему секса всерьез. С ним мне комфортно говорить обо всем этом, и, возможно, это звучит странно, но с кем ещё мне обсуждать такие вещи, если не с человеком, который занимается этим профессионально? Он слушает меня без осуждения, даже несмотря на то, что я сплю с ним.

– Я поднимусь наверх. Звони, если что понадобится, – говорит она.

– Оо, я скоро поднимусь за противнем, пока ты не ушла. У меня всего один.

Райя закатывает глаза.

– Разве у тебя не должно быть миллиона противней?

– Нет, у меня только те, что я стащила из твоей кухни. И вообще, я женщина с ограниченным бюджетом.

Она качает головой и уходит, пока я подкрашиваю ресницы.

Не уверена, идти к нему пораньше или попозже, но меня распирает любопытство увидеть его дом. Доусон бывал у меня несколько раз, а я ни разу не видела, как он живет.

Откладываю тушь. Это не убирает тревогу из-за приезда родителей в Нью-Йорк. Я только начала строить новую жизнь, а они, скорее всего, попробуют убедить меня вернуться в Италию. И если Доусон объявится, когда мой отец здесь… Мне страшно подумать, что отец может устроить. Вероятность, что он попытается его застрелить, весьма высока, ведь он уже не одобряет Доусона, даже не зная, чем тот занимается. А если бы знал… вряд ли бы это улучшило ситуацию. Впрочем, подозреваю, что отец уже собрал на него досье и прекрасно осведомлен, кто он такой.

Я люблю своего отца, он всегда хорошо относился к нам с сестрой и маме, но это не меняет его натуры. Недолго я оставалась в неведении – вскоре после того, как Райя уехала в Нью-Йорк, я, тринадцатилетняя девчонка, наткнулась на отца за нашим сараем. У него был пистолет, а у ног лежало тело. С того момента я поняла, насколько Марко защищал меня от этой стороны отца и его бизнеса. Я слышала о его делах, но видеть всё своими глазами оказалось совершенно другим.

Это был мой первый взгляд на тёмную часть моего отца. Он – убийца.

С тех пор я всегда представляла, что если у меня когда-нибудь появится парень или я потеряю девственность, то однажды зайду за тот сарай и увижу там нового мужчину, но на этот раз это будет кто-то, с кем я встречаюсь.

Входная дверь открывается.

– Хани, – слышу голос Райи, пока застегиваю ремешки на туфлях. Выхожу в коридор и вижу, что она стоит там с нашими родителями. – Смотри, отец решил устроить сюрприз и приехал пораньше. Какая удача, правда? – Она берет меня за руку и подтягивает к себе.

Отец окидывает меня взглядом с ног до головы и спрашивает:

– Собираешься куда-то?

– Мы как раз только вернулись. Она собиралась переодеться, но вы появились. Встретились в лифте. Ну как насчет тайминга, – болтает Райя. Она обнимает отца, и я вижу, что она специально дает мне время прийти в себя от неожиданности. Мама заключает меня в объятия, и хотя у нас с Райей разные матери, моя всегда принимала ее как родную дочь.

– Хани, ты выглядишь великолепно, – говорит мама. – Просто светишься. Это случайно не из-за какого-нибудь счастливчика?

Улыбка у меня на лице натянутая. Ожидаемо, мама сразу перешла к сути.

– Да, что насчет этого, Хани? – подначивает Райя, улыбаясь.

Я снова улыбаюсь, крепко обнимая отца. Вижу, что он внимательно осматривает квартиру, не упуская ни единой детали.

– Проходите, вы голодны? Я могу что-нибудь приготовить.

– Мы бы с удовольствием поели, но хотели пригласить вас обеих выйти вместе с нами, если это возможно, – говорит отец. И я замечаю, что маленькое пространство моей квартиры ему явно не по душе.

– Конечно. Я поднимусь и скажу Крю. У нас еще есть несколько часов до вылета, – говорит Райя, целуя отца в щеку и оставляя меня наедине с ним.

– Здесь мило, – комментирует отец, и я знаю, что это не совсем правда, но он старается. Я просто киваю, не зная, что сказать. Нужно написать Доусону, потому что очевидно, что теперь я не смогу поехать к нему.

– Я сейчас вернусь, чуть подправлю макияж, раз уж мы снова идем на улицу, – говорю им и направляюсь в свою комнату.

Взяв телефон, я нахожу его имя в списке контактов.

Я: Не смогу приехать. Планы изменились. Может в другой раз?

Он отвечает почти мгновенно.

Доусон: Я приготовил свой любимый десерт.

И следом присылает фото бутылки с медом. Я прикрываю рот рукой, сдерживая смех, который все равно прорывается. Отвечать на это не вижу смысла.

Я не планирую бросить свою семью сразу после их приезда. Но часть меня всё-таки пытается найти способ, как бы это сделать.