Текст книги "Вечная жизнь"
Автор книги: Кейт Тирнан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
Глава 8
Не знаю, куда подевалась эта долбаная карта. Забыла, где поворот с шоссе на Бостон. Непривычный завтрак тяжелым кислотным комом лежал в желудке, и все это вместе до того меня достало, что я с визгом тормозов притормозила перед «Аптекой Макинтера» на главной улице первого попавшегося городка. Я не оговорилась – на Главной улице. Там была всего одна улица, она же главная. Боженька, забери меня отсюда!
В довесок к моим и без того издерганным нервам, по мере отдаления от Риверз Эдж ставшая уже привычной тревога из-за отсутствия нормального места для жизни начала стремительно превращаться в панику.
Что со мной творится? Что мне угрожает? За последние двадцать четыре часа мой психоз чуть-чуть поулегся, но теперь вернулся с новой силой – в мозгах выла тревожная сирена, требовавшая немедленно бежать и прятаться. Я машинально погладила пальцами шею, чтобы удостовериться, что шарф на месте.
В широком переулке между аптекой и соседним магазином под вывеской «Фермерские продукты от Эрла» курила группка подростков в готических черных шмотках. Одна из них, щуплая девчонка с ядовито-зелеными прядями в волосах и серебряным колечком в носу, решила поразвлечься за счет проезжей.
– Эй, тут нельзя парковаться, – крикнула она мне. – Это место для инвалидов!
Ее приятели заржали.
Не говоря ни слова, я наставила на нее указательный палец, изобразив выстрел, и прошествовала внутрь, сопровождаемая новым приступом гогота. При беглом осмотре в аптеке были обнаружены: стойка с дешевыми солнечными очками, прилавок с рыболовными снастями и допотопный морозильный шкаф с надписью «НАЖИВКА» на боку.
За прилавком стояла высокая тощая девушка, занятая расстановкой коробок со старомодными будильниками на полке. За поясом ее фартука торчала метелка для сбора пыли. Она обернулась, автоматически улыбаясь, но, увидев меня, мгновенно сникла.
– Чем я могу вам помочь?
– У вас есть карты? – грубо рявкнула я. – Типа Массачусетса или северо-востока.
– Конечно! – ответила она, выходя из-за прилавка. Снаружи донесся новый взрыв хохота, за которым последовал звон разбитого стекла.
Вздрогнув, девушка выглянула наружу, но тут же прикусила губу, явно не решаясь вступать в перепалку с местными малолетними правонарушителями. – Вот карта Массачусетса. А вот это – северо-атлантический район.
Девушка оказалась какая-то бесцветная, ее бледные пепельные волосы были почти того же оттенка, что и глаза, и даже кожа.
– Мериуизер! – раздался грубый мужской голос, заставивший девушку вздрогнуть.
– Я здесь, папа.
– Почему ты не за прилавком? – рявкнул мужчина, подходя к нам. Это оказался краснорожий детина с густыми черными волосами и длинными, давно вышедшими из моды, баками. Из-под закатанных рукавов рубашки торчали поросшие черным волосом руки, а еще на нем были самые настоящие красные подтяжки.
– Я просто показывала этой... девушке карты, – ответила девушка по имени Мериуизер. Очевидно, она относилась к отцу с опаской, а может быть, даже боялась его. Все может быть.
Смерив меня долгим оценивающим взглядом, отец Мериуизер нехотя признал, что я все-таки не из компании подонков, ошивающихся за дверьми его лавки.
– Что вы хотели?
Не сводя с него глаз, я взяла у Мериуизер обе карты и положила их на прилавок. Девушка перевернула карты и принялась пробивать их, забивая стоимость каждой от руки. Скользнув взглядом по стойке с энергетическими напитками, я добавила упаковку из четырех банок, а потом взяла еще несколько шоколадок.
– Хорошо, – еле слышно прошелестела Мериуизер. – Это все?
– Да. Большое спасибо за помощь, – громко сообщила я. – Вы мне очень помогли.
– Ой, – захлопала глазами блеклая Мериуизер. – Спасибо.
Ее отец громко хмыкнул и потопал в свою подсобку.
Слегка порозовевшая Мериуизер отсчитала мне сдачу и с грохотом задвинула ящик с деньгами.
– Спасибо, заходите к нам еще, – заученно проговорила она, а я подумала про себя: «Да никогда в жизни!»
Снаружи было солнечно и холодно, резкий ветер задувал под легкую кожаную куртку.
– Лучше переставьте свою машину, – снова крикнула девчонка. Я смерила ее таким убийственным взглядом, что она слегка растерялась и, нервно захихикав, отвернулась к своим друзьям.
– Пора бы поумнеть! – процедила я и, хлопнув дверцей машины, завелась. Девчонка удивленно посмотрела на меня и, пожав плечами, сердито дернула подбородком.
А я вдруг подумала, что мне самой давно надо бы последовать собственному совету. Но это вариант не для меня.
В каждом большом городе есть своя тусовка бессмертных. Если говорить о главных местах скопления наших, то тут все зависит от моды – допустим, несколько десятилетий подряд таким местом может быть Милан , а значит, там будет полно бессмертных с апартаментами и квартирами, так что можно будет не ломать голову куда пойти, чем заняться и с кем потусоваться. Потом Милан постепенно выходит из моды – не знаю почему, может по причине политического или экономического кризиса, из-за войны или какой-нибудь другой катастрофы. И тогда популярным станет другой город, скажем, Сан-Франциско. Но в любом крупном городе, а также в более мелких городах, существует относительно постоянная, пусть и небольшая, популяция бессмертных.
Как она образуется? Допустим, некоторым настолько нравится какой-то город, что они остаются гам на целые столетия. Такие консерваторы обычно ненавидят неизбежный прогресс и постоянно вздыхают о добрых старых временах, когда еще не было уличного освещения и прочих новшеств. При этом напрочь забывая о том, какими кошмарными были дороги до появления повсеместного уличного освещения, как часто людей грабили в темноте, и сколько времени занимал путь от одного места до другого. Придите в себя, люди! Может, вам и сантехника в помещении не нравится? Лично я считаю, что это жирный плюс современности.
Почти у всех бессмертных (за исключением меня, разумеется) есть свои любимые места или временные отрезки. Сейчас центр бессмертной жизни переместился в Лондон, однако я не сомневалась, что смогу найти старых друзей в Бостоне, и даже знала, где их искать.
Больше всего меня напрягало чувство опасности, твердившее, что мне нужно забиться в какую-нибудь щель и не высовываться. Это было глупое, непонятное и совершенно иррациональное чувство, поэтому я решила его проигнорировать. В Бостоне я смогу потусить со знакомыми и немного расслабиться, попутно соображая, куда ехать дальше. Я включила радио погромче и понеслась по девятому шоссе до пересечения с автомагистралью 1-90.
Мне казалось, что прошло не меньше двадцати лет с той ночи, когда я цедила джин в «Донжоне». Просто не верилось, что я могла быть такой беспечной – сколько там? – всего четыре дня тому назад. Теперь казалось, будто это была совсем другая жизнь и другая Настасья. Может быть, пришло время снова поменять имя, переделать биографию и свалить в другой город? Я была Настасьей почти тридцать лет. Давно пора стать кем-нибудь другим. Тем, кто не тусуется с Инки и Бозом.
Именно это ты пыталась сделать в Риверз Эдж.
В принципе, у меня большой опыт по игнорированию внутреннего голоса, поэтому я просто уселась поудобнее на барном табурете и сделала барменше знак повторить «отвертку». Она потребовала удостоверение личности – ну конечно, как обычно.
Чтобы избежать неприятностей, я стараюсь не выходить за рамки – согласно моему американскому паспорту, мне несколько месяцев назад исполнился двадцать один год. Конечно, было намного проще, когда спиртное разрешалось пить с восемнадцати, ведь на вид мне примерно столько. Ну ничего, постараюсь сойти за молодо выглядящую двадцатиоднолетнюю.
Я приехала в Бостон около полудня, остановилась в отеле и проспала до десяти вечера – до времени выхода в свет. Поразмыслив, я решила отправиться в «Клэнси» и нашла бар на том же месте, где он был десять лет назад. Разумеется, внутри все было переделано, и, надо сказать, переделка мне не понравилась. Я помнила этот бар темным, грязным, с ковром отвратительного оливкового цвета вокруг тесной паркетной танцплощадки. В крошечном закутке сидел никуда не годный диджей, который играл песни по заказу, если сесть к нему на колени. Иными словами, там было по-домашнему уютно и всегда полно бессмертных.
Теперь здесь появилось хорошее освещение, искусственно состаренный деревянный пол, а над танцполом возвышалась настоящая стойка диджея, где какой-то сопляк с хвостиком крутил настоящие виниловые диски. Что касается посетителей, ТО на первый взгляд их тут было поровну – половина обычных, половина бессмертных. Я увидела несколько знакомых лиц, но никто не бросился ко мне с распростертыми объятиями и не посылал воздушных поцелуев.
Кстати, надеюсь, вы поняли, что бессмертные гоже люди? Мы не пришельцы, посланные сюда, чтобы заселить и покорить землю. Мы совершенно такие же, как вы, просто... просто не умираем гак часто. Когда я была маленькой, отец рассказывал нам сказку о принцессе, которая была такая хорошая, что ей подарили дар бессмертия. Помню, я уже тогда усомнилась в том, что папа этому верит.
Разумеется, в различных бессмертных культурах существует множество самых разных мифов и теорий о нашем происхождении, но если взглянуть на них беспристрастно, то все сводится к одному – бац! Бессмертные появились. А остальное – уже детали. Дар это или проклятие, выпил ли первый бессмертный какой-то волшебной воды или съел волшебную еду – все неважно. Лично я думаю, что это могла быть какая-то непонятная стихийная мутация. Типа рака или дальтонизма.
Хотите посмеяться? До двадцати лет я даже не догадывалась о том, что бессмертна. Я знала, что выгляжу очень молодо, но помнила, что моя мама тоже казалась совсем юной. Короче, в то время я прислуживала в одном богатом доме в Рейкьявике. Хозяйка этого дома, Хельгар, сразу распознала во мне бессмертную и потихоньку открыла мне глаза.
Хельгар стала моей лучшей подругой, от нее я узнала гораздо больше, чем за предьщущие двадцать лет жизни.
Однажды мы с ней сидели в главной гостиной, выходившей на мощеную мостовую. Стояла зима, но снега не было, в огромном резном камине потрескивал и плясал огонь.
Хельгар сидела в кресле и, как подобает всякой почтенной даме, занималась рукоделием, вышивая цветы и кроликов на плотной ткани, которой суждено было стать подушечкой для коленопреклонений в местной церкви. Я научилась рукоделию еще в детстве, когда жила со своей семьей в нашем фамильном хрокаре. Это такой замок, если вы не таете. Только грубый, средневековый замок, совсем не похожий на изящные штучки типа Версаля или тому подобного.
Но сейчас я была служанкой, сидела на деревянном стуле и чесала шерсть.
– Я не знаю, откуда мы пошли, – говорила Хельгар, У нее был глубокий сильный голос, и говорила она очень хорошо. – Моя мать родилась в 1380 году, в Англии. Она до сих пор называет эту страну Аэнглией. Она говорила, что знавала людей из соседних мест, которые родились в год рождения нашего Бога.
Я вытаращила глаза.
– В любом случае, Сунна, совершенно очевидно, что бессмертные всегда были на свете, – продолжала Хельгар. Она перекусила нитку и вдела в иглу новую. – Это так же очевидно, как то, что всегда существовало зло, – благодушно добавила она. – Я думаю, что первые бессмертные, то есть аэфрелиффены, пришли из самого Эдема и были прямыми потомками Адама и Евы. В мире всегда гак – за светом следует тьма.
– Я ничего не поняла, – призналась я. – О каком зле вы говорите?
– Терава, – нараспев произнесла Хельгар. – Разве твои родители не говорили тебе об этом?
– Мои родители умерли, когда я была маленькой, – я низко опустила голову, почувствовав знакомую боль.
Хельгар до того растерялась, что уронила на колени снос вышивание.
– Умерли... Умерли? Оба?
Я прикусила губу, оглушенная стыдом за то, что оказалась дочерью бессмертных родителей, ухитрившихся умереть.
Изумление Хельгар было понятно – она прекрасно знала, каким образом могли умереть мои родители. Раз я была бессмертной, следовательно, мои отец и мать тоже принадлежали к аэффрелиффенам. И, тем не менее, они были мертвы. Оба. В этом у меня не было никаких сомнений. Ни малейших.
– Но что же все-таки такое терава? – снова спросила я.
Прошло еще несколько секунд, а потом Хельгар опустила глаза и ответила:
– Терава. Тьма. Бессмертные рождаются во тьме и живут во тьме. Мы бессильны это изменить. Зло живет внутри нас.
Все еще сильно взволнованная, она подняла свою вышивку и, даже не посмотрев на меня, снова принялась за работу. Узнав о моих родителях, она каким-то образом изменила отношение ко мне самой, словно я стала другой в ее глазах. Но я сделала вид, будто ничего не заметила.
– Что это за зло? – упрямо спросила я.
– Наша магия, – нехотя ответила Хельгар, и я поняла, что больше она мне ничего не скажет.
– Настасья!
Поспешно проглотив свою порцию, я поморгала и вспомнила, что с тех пор прошло четыреста лет, а я сижу в баре у Клэнси.
Кто-то наклонился и расцеловал меня в обе щеки – в левую, в правую и снова в левую. Когда девушка подняла голову, я увидела блестящие каштановые волосы, карие глаза и широченную улыбку.
– Аланна! – протянула я, стараясь включить энтузиазм. Потом поплотнее затянула шарф и улыбнулась.
– Дорогая! Вообще-то я теперь Беатрис. – Она уселась на соседний стул и чокнулась со мной своим бокалом. Аланна/Беатрис была относительно молода, не старше девяноста лет, поэтому вся лучилась энергией и энтузиазмом юности. У нее была потрясающая прическа, настоящий жемчуг в ушах, роскошный кашемировый джемпер леопардовой расцветки и обтягивающие черные брюки. Она выглядела сногсшибательно.
– Насти? Ты все еще Настасья? – Я кивнула. – Ах, Насти, я не видела тебя целую вечность! – Она одарила барменшу благодарной улыбкой и придвинула к ней чаевые. – Ну, что сказать, – снова повернулась она ко мне. – Ты выглядишь... – Тут она замялась и снова окинула меня взглядом.
Я ждала.
– Ты в порядке? – спросила она.
– В полном. – Уткнувшись в свой стакан, я сделала несколько огромных глотков коктейля, свежего и цитрусового вначале, но оставляющего мощное медицинское послевкусие в конце. – Чем занимаешься?
– Наслаждаюсь долговечностью современных чулок, – захихикала Аланна/Беатрис, решив не возвращаться к обсуждению моей внешности. – Прошлое лето провела в Венеции, там было замечательно, если не считать туристов. Наверное, будущим летом снова туда поеду.
У меня совершенно не было настроения расспрашивать ее о Венеции и давать советы по поводу лучших отелей, клубов и ресторанов. Мне нравилась Ал... Беатрис. Она всегда была веселой и радовалась всему на свете. И ей ужаааааасно нравилось быть бессмертной. Она считала, что это самое классное дело на свете – после изобретения кондиционеров, конечно. Короче, я всегда любила с ней общаться.
– Так забавно, что я тебя повстречала, – продолжала щебетать Беатрис, кивая барменше. – Тут как раз про тебя расспрашивали.
– В смысле? – напряглась я, почувствовав внезапный укол тревоги.
– Да какие-то типы спрашивали меня, не видела ли я тебя, ну я им сказала, что нет. – Мне «сайдкар», пожалуйста, – попросила Беатрис и снова повернулась ко мне. – Забавно, да? Такое совпадение! Ну конечно, это все Инки. Они с Бозом обзванивают всех кругом, разыскивая тебя. Что у вас произошло? Где они? Вы же всегда вместе, не разлей вода.
Я лихорадочно соображала.
– Да, чушь такая, – пролепетала я, смущенно улыбаясь. – Мы тут как-то болтали о том, что наши все про всех знают, а Инки возьми, да и скажи, что в нашем кругу просто невозможно исчезнуть так, чтобы тебя не нашли. Ну, ты понимаешь?
Беа отпила глоток и кивнула, не сводя с меня глаз.
Я театрально вздохнула.
– Короче, мы поспорили, что я смогу скрыться гак, что он меня ни за что не найдет. Глупо получилось, сама понимаю. Но теперь мне придется почти два месяца пробыть в бегах.
Беатрис звонко расхохоталась.
– Узнаю старину Инки! Но целых два месяца – это непросто. На что спорили?
Я поморщилась и сообщила, понизив голос:
– Если он меня найдет, то мне придется вытатуировать его имя у себя на заднице.
Беатрис запрокинула голову и громко захохотала, колотя ладошкой по барной стойке. Она так развеселилась, что чуть не поперхнулась своим коктейлем. Кажется, я попала в самую точку. Наш Инки всегда был затейником.
– Ой, мамочки, – простонала Беатрис, задыхаясь от хохота. – А если он тебя не найдет, то вытатуирует твое имя?
Я кивнула.
– В центре сердечка. Ты же знаешь, как долго у нас сходят татуировки.
Беатрис снова затряслась от хохота.
– Вот Круто! Нет, ребята, вы такие сумасшедшие! Значит, ты хочешь, чтобы я тебя не выдала?
Я попыталась изобразить умоляющий щенячий взгляд, но подозреваю, что моя гримаса больше напоминала оскал бешеной белки.
– Если не хочешь, чтобы моя изуродованная задница была на твоей совести.
Беатрис закашлялась от хохота.
– Ой, не могу! Нет, только не это! Этого я не вынесу! Буду молчать, как рыба.
Я с благодарностью улыбнулась, но внутри меня всю трясло от страха. Значит, Инки уже начал обзванивать народ в поисках меня. А ведь он никогда не был особо дружен с Беа – наверное, она одна из последних в его списке знакомых. Похоже, лучше бы мне и в самом деле куда-нибудь провалиться, да поглубже.
– Ты надолго в Бостоне? – спросила Беа. – Если останешься, то рискуешь столкнуться со многими нашими. Лично я проторчу тут до Рождества. Тут так чудесно зимой, столько снега...
– Нет, – перебила я. – Я тут всего на одну ночь. – Тут я выжала из себя еще одну улыбку. – Собираюсь присоединиться к пешему туру по горам Перу. Пусть Инки попробует разыскать меня там!
Кстати, не такая плохая мысль... Я заказала еще один коктейль, и приятное тепло разлилось по желудку, мягко расслабляя мои напряженные мышцы.
– Отличная идея! – радостно закивала Беа и изобразила, будто застегивает рот на молнию.
– Беа! – крикнул кто-то с другого конца бара, и Беатрис радостно обернулась.
– Ким!!
Чмок-чмок-чмок.
Стильная и утонченная блондинка Ким в семидесятые годы была топ-моделью – разумеется, под другим именем. Она чуть с ума не сошла, когда ей все-таки пришлось притвориться состарившейся и покинуть подиум. Но такова жизнь – лучше уйти, чем терпеть постоянные слухи и сплетни о перенесенных пластических операциях, причем с каждым годом эти намеки становились бы все более злорадными и язвительными.
– Привет, Ким, – улыбнулась я.
– Настасья! – промурлыкала она, целуя меня. – Детка, я едва тебя узнала. Когда ты подстриглась?
– Не знаю, – честно ответила я.
– И потом, этот черный цвет, – протянула она, окидывая меня критическим взглядом. – Нет, не годится. Слишком разительный контраст с цветом кожи.
– Ну да, я ведь скорее весна по цветовому типу, – как можно небрежнее ляпнула я.
– Нет! – покачала головой Ким. – Ни в коем случае. Ты классическая зима – бледнокожая, с темными глазами. Кстати, я когда-нибудь видела твой естественный цвет волос? – Ким хлебом не корми, дай только порассуждать обо всем этом – прически, цвет волос, шмотки и макияж.
– Эээ... Даже не знаю, – пробормотала я. – Да ладно, лучше скажи, как ты? Что новенького?
Беа быстро посвятила Ким в детали моего безумного спора с Инки, и Ким с улыбкой согласилась не выдавать меня. Ей тоже понравилась эта прекраааааасная затея. Потом Ким принялась рассказывать, что у нее новенького, и вскоре выяснилось, что новенького у нее вагон и маленькая тележка.
Именно то, чего я хотела, верно? Свет, шум, выпивка и люди, с которыми можно поболтать. Конечно, я даже представить себе не могла, что длинные щупальца Инки дотянутся до меня даже в Бостоне, но все-таки здесь было лучше, чем в холодном пустынном доме в Уэст Лоуинге.
Внезапно воспоминания об этом доме, ароматах кухни, смехе, шуршании сухих листьев под ногами и запахе чистой фланелевой рубашки стоявшего рядом со мной Рейна пронзили меня с такой силой, что я судорожно втянула в себя воздух.
–...ну я и подумала заглянуть к Клэнси, – закончила Ким.
– Ага, – кивнула я, вытаращив глаза, и залпом прикончив свой напиток.
Барменша молча пододвинула мне следующий, а я кивком поблагодарила и подтолкнула к ней десятку.
– Ким! – воскликнула Беа, осененная какой-то внезапной мыслью. – Покажи Настасье свой фокус!
– Э?
– Да ладно, – искренне смутилась Ким. – Это так, пустяк, было бы о чем говорить.
– Нет-нет, покажи непременно! – завелась Беа, посасывая через тонкую соломинку свой коктейль. – Это так круто, ты себе не представляешь! – Она обернулась ко мне. – Ким сама придумала эту штуку, просто прелесть что такое.
Ким, ты обязана ей показать. Вон, смотри, там Лео и Джастин. И Сьюзи. Они тоже с радостью посмотрят!
– Ну ладно, если ты настаиваешь, – Ким очаровательно покраснела и сползла со своего табурета.
Беа бросилась в зал и принялась собирать люки. Я отметила про себя, что выбирала она только бессмертных, но я никого из них не знала.
– Идем! – крикнула Беа, направляясь в глубь бара.
Теперь нас было уже девять человек, и Беа провела нас всех по темному коридору к расшатанной лестнице, ведущей наверх. И снова наверх. И еще раз наверх. Когда мы миновали четыре лестничных марша, Беа пихнула черную металлическую дверь, ведущую на крышу здания, откуда сразу же пахнуло холодным гудроном, древесным дымком и запахами кухни из соседнего ресторана.
Большая часть домов в этом районе шестиэтажные или даже ниже, это объясняется тем, что во времена их строительства накачать воду в расположенные на крышах цистерны можно было только до такой высоты. До сих пор на некоторых крышах можно видеть эти проржавевшие цистерны с полуразрушенными лесенками сбоку, гордо стоящие на трех опорах.
– Ну вот, – объявила Беа. – Сейчас увидите, что это за чудо! Но сначала все должны убрать свою выпивку и сигареты. Девяти человек нам хватит? – спросила она у Ким.
– Должно хватить. Давайте встанем в круг и возьмемся за руки! – Ким протянула руки.
Так, понятно: будем творить магию. Я почувствовала укол страха и волнения – сколько же лет я не была в кругу? Лет двести, не меньше. Я уже говорила вам, что с давних пор стараюсь держаться подальше от «большой» магии, а мои друзья были слишком ленивы для того, чтобы научиться всем необходимым трюкам. В те считанные разы, когда я рисковала попробовать что-нибудь кроме детских заклинаний, дело кончалось рвотой, мигренями и потерей сознания... Даже то смехотворное открывающее заклинание, которое я использовала для поиска Риверз Эдж, было для меня первым за многие-многие годы.
Я совсем не хотела снова заниматься этим, но все остальные, похоже, не испытывали ни малейших сомнений, и мне стало неловко отказываться. Может быть, мне тоже пора отбросить свое предубеждение против магии? Может, на этот раз все будет лучше. Может быть, я сама почувствую себя лучше...
А, была не была! Я кивнула, чувствуя прилив бесшабашной решимости, и сразу повеселела. Это как раз то, что мне нужно. Именно то, чего я не смогла получить в Риверз Эдж.
Шагнув вперед, я взяла за руки Беа и Сьюзи. Мы улыбнулись друг другу, и Беа пожала мне руку теперь я была не на шутку заинтригована, взволнована и счастлива, что участвую в чем-то интересном.
– Вы должны одолжить мне немножко своей силы, – пояснила Ким, и мы дружно закивали. – Дождитесь моего знака, а потом начинайте произносить заклинание. Но сначала я должна подготовиться.
Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. На крыше все смолкло, теперь слышны были только голоса и крики людей, шумевших пятью этажами ниже. Где-то вдалеке сигналили машины. Играла тихая музыка. Какая-то парочка ругалась в соседнем доме. Но здесь, наверху, все было тихо и спокойно.
Я стала дышать медленнее, а потом закрыла глаза. После того, как Хельгар свыклась с мыслью о смерти моих родителей, она объяснила мне, что наша магия похожа на большого черного змея, свернувшегося внутри каждого из нас. Она сказана, что когда мы произносим нужные слова, сила змея выходит через наш рот. Согласна, звучит отвратительно, но я до сих пор именно так себе это и представляю.
Я начала потихоньку собирать свои силы. Это не так просто, как напрячь мышцы. Больше похоже на концентрацию внимания, как во время йоги или медитации. Кстати, оба эти занятия кажутся мне скучными до визга.
Ким начала петь, и слова ее песни были такими же древними и темными, как слова всех известных мне заклинаний, только они происходили от другого корневого языка, возможно, романской группы.
В груди у меня начало пощипывать, и я сосредоточилась на том, чтобы вдыхать и выдыхать еще медленнее... раз, два, три, четыре. Ким пела, и постепенно ее заклинание начало ткаться вокруг нас, оплетая наши руки, соединяя нас воедино. Мои ладони потеплели от магии Беа и Сьюзи, в груди стало тесно.
Я всегда ненавидела ту часть магии, когда кажется, будто голова вот-вот лопнет от напряжения, ты не сможешь больше сделать ни единого вдоха, а если попробуешь позвать на помощь, то не выдавишь из себя даже писка. Но я знала, что этот момент всегда проходит, поэтому постаралась подавить панику и сосредоточиться на дыхании. Я чувствовала, как растет наша сила, чувствовала, как магия со всех сторон стекается к нам, подобно насекомым, бегущим из леса от бушующего там пожара.
Теперь я отчетливо поняла слова Ким: она призывала к себе нашу магию. Вздохнув, я тихонько запела:
Гефта, ала, минн каровтер. Павминн гефта, хил-гора силдер.
Для меня эти слова были лишены смысла, но я пропела их несколько раз вместе со всеми. Даже не припомню, когда я выучила эту присказку, передающую магическую силу заклинателю. Я использовала эти слова всего несколько раз в жизни, но, однажды выучив, их уже невозможно забыть.
Через несколько минут я услышала, как кто-то ахнул.
Открыв глаза, я увидела улыбающуюся Ким, стоявшую на фоне ночного неба, широко раскинув руки.
Сьюзи засмеялась и захлопала в ладоши, бросив мою руку, внезапно ставшую горячей, как огонь.
Теперь уже отовсюду слышались похвалы и шепот восторга. Признаться, я даже не ожидала, что маленький фокус Ким окажется настолько эффектным: ее шея и плечи были покрыты стайками певчих птиц, подобранных по цветовой гамме. Первой шла ярко-желтая полоса щеглов, нежно-серая опушка синичек взбегала вверх по рукам Ким, а крапивники пушистой коричневой накидкой укутывали ее плечи. Воздух потрескивал и дрожал от магии, при этом все птицы вели себя па редкость спокойно, только сонно моргали глазками и молчали. Иволги, пчелоеды, славки – все они сливались в роскошный пестрый узор, полный жизни, энергии и маленьких, быстро-быстро колотящихся сердечек.
Это было одно из самых прекрасных зрелищ, которые мне довелось видеть, но при этом меня не оставлял один простой вопрос: чего ради Ким проделала это? Как она до этого додумалась? Какой смысл в ее птичьем фокусе? Понятно, что всем нам время некуда девать, но все-таки...
– Разве не чудо? – прошептала Беа, кладя руки мне на плечи. – Мне кажется, это просто восторг!
– Да, это что-то. Чудесно.
Словно загипнотизированная, я не могла оторвать взгляд от бесчисленных черных глазок, тупо смотревших прямо перед собой, словно птицы были под кайфом.
У меня засосало под ложечкой, и я вдруг горько пожалела о том, что очутилась здесь и участвовала во всем этом. Очередная ошибка.
– Спасибо вам, спасибо, – говорила Ким, приседая в неглубоком реверансе. – Но я не могу удерживать их дольше, поэтому...
Она выдохнула и произнесла несколько слов, освобождая птиц от своего заклинания. Я стала ждать, когда они завертят головками, встрепенутся и, слегка ошарашенные, улетят в ночное небо.
Но когда первые из нас устремились к лестнице, я увидела, что птички устало закрыли глаза, склонив набок маленькие гладкие головки. А потом, одна за другой, они начали сваливаться со спины Ким и бесшумно сыпаться на крышу. Мертвые.
– Ни фига себе! – присвистнул Гарри. – Выходит, это были одноразовые птички?
Все засмеялись, а Ким грациозно пожала плечами.
– Искусство требует жертв.
Все гурьбой устремились к двери, и вскоре я осталась одна на крыше бостонского бара – с раскалывающейся от боли головой, мерзким привкусом перегара во рту и сотнями ярких певчих птичек, уже начавших остывать возле моих ног.
