Текст книги "Вечная жизнь"
Автор книги: Кейт Тирнан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Глава 21
Если большую часть жизни прожить хамелеоном, постоянно и радикально меняя свою внешность, то трудно перестать вздрагивать, видя в зеркале свое настоящее лицо.
На протяжении этих лет я перепробовала все оттенки волос от белого до черного, включая синий, зеленый и фиолетовый, а также все варианты длины – от короткого ежика до длинных локонов. Я была худой, как спица, и приятно упитанной, толстой и беременной, тощей и изможденной. Была белокожей северянкой, месяцами не видевшей солнца, п загорелой, как каштан, смуглянкой, обожженной экваториальным солнцем, пропитавшим мою кожу до самых костей.
Теперь я выглядела именно так, как должна была вы глядеть выросшая девочка, которой я когда-то была. Это было странно, непривычно и тревожно, я чувствовала себя выставленной напоказ и совершенно беззащитной. Утром я надела несколько свитеров, обмотала шею пушистым шарфом и повязала волосы косынкой, что, как ни смешно, лишь усилило мое сходство с той, кем я была когда-то. Крестьянкой. Собравшись с духом, я спустилась вниз. В то утро я должна была накрывать на стол к завтраку.
На кухне я быстро поздоровалась с Дайсуко и Чарльзом, которые готовили завтрак.
Про себя я отметила, что кухня выглядела чистенькой и аккуратной, хотя ребята готовили еду на тринадцать человек. Как им это удавалось? Они оба были изящными и элегантными, и от них всегда исходило какое-то внутренне спокойствие. А вот, скажем, Бринн вечно переворачивала все вверх дном на кухне, и Лоренцо тоже... Они оба были яркими, красивыми и невероятно притягательными. Рейн был аккуратным, а Нелл – неряхой. Мы с Джесом были одинаково неорганизованными, и я уверена, что это сходство немало всех удивляло.
Но я опять отвлеклась. Схватив поднос с посудой, я со всех ног бросилась в столовую, где все еще стояли предрассветные сумерки. Внутри у меня все дрожало, я была взвинчена до предела, даже не помню, когда со мной в последний раз бывало такое. После завтрака я собиралась на работу и уже заранее решила улучить свободную минутку и ненадолго запереться в служебном туалете с коробкой краски для волос. Скажем, каштановой. На этот раз.
Дверь в кухню распахнулась, и вошел Солис с охапкой срезанных веток. Я молча кивнула ему, не поднимая глаз. Он поставил на середину стола высокую вазу и принялся расставлять в ней ветки, устраивая икебану в три фута высотой.
– Принудительное цветение, – пробормотал он, поглаживая тонкими пальцами кору. – Никакой магии, достаточно просто принести ветки в тепло. Но правильно ли заставлять их идти против своей природы?
Казалось, Солис разговаривал сам с собой, не глядя на меня, и я очень надеялась, что этот вопрос не предполагает ответа. Признаться, я не способна размышлять на темы экзистенциальной философии до того, как выпью первую чашку кофе.
Бесшумно двигаясь вокруг стола, я раскладывала около каждого места великолепные, тяжелые столовые приборы Ривер, изготовленные не позже начала 80-х годов XIX века.
– Так как ты думаешь, Настасья? – спросил он, пригвождая меня к месту, как энтомолог, прикалывающий мотылька к бархатной подушечке. – Считаешь ли ты абсолютно неприемлемым заставлять вещи и сущности идти против своей природы? Или иногда в этом нет ничего плохого, как в случае с этими ветками? Кстати, с какого они растения?
Я помолчала, глядя на букет в вазе. Первым делом нужно выиграть немного времени. Так, что тут у нас? Ветки не очень грубые, кора светлая. Значит, скорее всего, срезаны с куста, а не с дерева. Причем, расцветает этот кустарник очень рано, поскольку зима еще не наступила, а его уже можно заставить зацвести.
Попробуем наугад.
– Форсайтия?
Солис улыбнулся, а я почувствовала глупую радость, как цирковой тюлень во время удачного представления.
– А теперь ответь на вторую часть вопроса. Правильно ли заставлять вещи идти против своей природы?
У меня упало сердце. Важный Обучающий Момент подкрался незаметно, как раз тогда, когда я ослабила оборону. Вопрос был задан как бы между делом, но отвечать на него предстояло всерьез. Самые разные ответы, один нелепее другого, зашевелились в моем страдающем от недостатка кофеина мозгу.
– Это как дрессировка собак? – сделала я первую попытку.
Солис терпеливо улыбнулся. Что может быть хуже терпеливых улыбок?
– В природе собак заложено стремление работать. Они были одомашнены так давно, что готовность и даже потребность в дрессировке стала для них естественной. Таким образом, дрессируя собаку, человек работает в согласии с ее природой, а не действует против нее. Я же говорю о том, чтобы заставить эти почки распуститься раньше срока для нашего удовольствия. Разумеется, это только один пример. Взять, скажем, строительство дамбы на реке. Или содержание узника в одиночном заключении. Люди, по природе своей, существа социальные. Они не созданы для одиночества.
Дайсука тихо вошел в столовую и поставил на стол корзинку с выпечкой. Бросив взгляд на мои волосы, он улыбнулся и так же бесшумно ушел обратно на кухню.
Я не могла сосредоточиться. Я чувствовала себя неуютно и неприятно, и мне ужасно хотелось поскорее сбежать отсюда, чтобы снова стать другой. С утра я даже не накрасилась. Наверное, выгляжу бледной, как стакан молока.
– Не знаю, – с шумом выдохнула я. – Может быть.
Я ожидала, что Солис предложит мне поразмышлять над этим вопросом или попросить у кого-нибудь помощи в поиске ответа, но он ничего этого не сделал.
Он лишь снова легонько погладил ветки и сказал:
– Я тоже не знаю ответ. – Солис обернулся ко мне. – Твоя природа, – мягко сказал он, – в том, чтобы выглядеть именно так. Сейчас ты такая, какая ты есть, и ты выглядишь вот так. Пожалуйста, постарайся это принять. Вспомни, как сказал Гектор Эйзенберг: «Женское лицо, нагое и неприкрашенное, прекрасно, как луна, и столь же загадочно».
Я молча смотрела на него и чувствовала, как у меня мурашки бегут по всему телу.
Тем временем люди начали собираться и рассаживаться за столом, и наши дежурные внесли новые подносы с едой.
– Прошу тебя, не меняйся больше, – сказал Солис так тихо, что только я одна могла его услышать. – Продолжай становиться собой.
С этими словами он отошел от меня и, взяв тарелку, встал в очередь за завтраком.
– Мое лицо вовсе не похоже на книгу, – процедила я ему в спину и увидела, как уголки его губ слегка приподнялись.
Мне хотелось выбежать из столовой и просидеть в своей комнате, пока не настанет время ехать в город, но я заставила себя встать в очередь за Лоренцо.
Вид у него был заспанный, глаза полузакрыты – наверное, засиделся вчера допоздна.
– Джорно, белла, – пробормотал он, обдав меня запахом крема после бритья с ароматом пачулей.
Стоявший за мной Чарльз взял тарелку.
– Та-ак, – протянул он с ирландским акцентом, который умудрялся вложить даже в единственное короткое слово. Рыжий и веснушчатый, он выглядел как ходячая реклама Ирландии. – Обесцветилась, да?
– Нет, – ответила я, и тут страшный грохот заставил нас всех вздрогнуть.
Дружно повернув головы, мы увидели стоявшего в дверях Рейна. Вид у него был такой, словно его только что пырнули ножом. В руках он держал охапку дров для камина, которые теперь рассыпались по всему полу.
Рейн смотрел прямо на меня, и на лице его был написан ужас. Он был белый, как мел, золотистые глаза расширены. Он тряс головой и бессвязно повторял:
– Нет. Нет. Нет!
Внезапно он понял, что все, онемев, смотрят на него. Он посмотрел на упавшие дрова, снова перевел взгляд на меня, а потом повернулся и, не говоря ни слова, вышел из столовой. Через мгновение мы услышали, как хлопнула задняя дверь кухни.
– Что ты с ним сделала? – взвизгнула Нелл, отбрасывая салфетку, чтобы бежать за Рейном. Но Ривер остановила ее, взяв за руку.
– Я сама пойду, – тихо сказала она.
– Нет! —сердито огрызнулась Нелл, выдергивая руку. – Мы с ним друзья! Я знаю, что делать.
Ривер медленно покачала головой.
– Пожалуйста, сядь на свое место, Нелл. Я схожу за Рейном.
Нелл открыла было рот, чтобы заспорить, но натолкнулась на взгляд Ривер.
– Я могу сходить, – растеряв всю свою уверенность, пробормотала она.
– Закончи свой завтрак, – велела Ривер, выходя следом за Рейном.
Чтобы отвести душу, Нелл бросила на меня испепеляющий взгляд и с отвращением покачала головой. Потом, злобно шипя себе под нос, она села на свое место и подобрала отброшенную салфетку.
Теперь все за столом смотрели на меня.
Я беспомощно втянула голову в плечи, не понимая, что происходит. Рейчел попросила Анну передать блюдо, и постепенно все начали вести себя, как обычно. Джес и Бринн быстро подобрали дрова и аккуратно сложили их в ящик, стоявший возле камина. Я чувствовала, что Эшер и Солис не спускают с меня глаз, но машинально положила себе на тарелку немного еды и села на краешек скамейки рядом с Джесом, который ворчливо пожелал мне доброго утра.
Я что-то промямлила в ответ, продолжая лихорадочно обдумывать случившееся.
Мои белобрысые волосы, почти мелового оттенка, были обычным делом на севере, тем более, в моей семье и в нашей деревне. Неужели Рейн узнал этот цвет, понял его значение?
С минуту я лихорадочно обдумывала эту мысль, а потом поняла, что я просто дура. На протяжении всех этих недель Рейн имел прекрасную возможность вдоволь налюбоваться цветом моих отрастающих корней. Вряд ли он мог предположить, что я каждую ночь маниакально осветляю расширяющуюся полосу на макушке!
Но тогда что это было?
К сожалению, мне пришлось уехать на работу, так и не узнав ответ на этот вопрос. Рейн и Ривер не вернулись к завтраку, поэтому, в конце концов, я села в свою видавшую виды машину и покатила в город.
Сосредоточусь на работе. Буду жить настоящим, здесь и сейчас. А о Рейне подумаю позже.
Старик Макинтер неодобрительно посмотрел на мои волосы, но ничего не сказал.
– Пришла новая партия женских товаров, – рявкнул он. – Принимайтесь за дело и расставьте их в вашем «специальном отделе», – он смерил меня сердитым взглядом и протопал прочь. Я криво усмехнулась про себя. В числе новшеств, введенных нами с Мериуизер, было устройство отдельной секции для так называемых «женских» товаров. В процессе обустройства мы опытным путем установили, что лучший способ заставить старого Мака оставить нас в покое, это сунуть ему под нос коробку тампонов «Котекс» и спросить цену.
Я поволокла тяжелые пластиковые ящики в наш «спецотдел», предвкушая, как расскажу эту историю Мериуизер.
Ближе к обеду я почувствовала, что кто-то стоит у меня за спиной, и подняла голову.
Притворно нахмурившись, я строго спросила Дрей:
– Почему ты не в школе?
В ответ она тоже скорчила гримасу.
– Я уже закончила.
Разогнув спину, я с наслаждением потянулась и побросала пустые картонные коробки обратно в ящик.
– А вот и нет, врушка. Тебе никак не больше шестнадцати!
– Семнадцать. А тебе какое дело? Ты, между прочим, тоже не в школе, а ведь тебе сколько – тоже семнадцать? Восемнадцать?
На этот раз она насупилась по-настоящему и, опустив глаза, я увидела, что она держит в руках тесты на беременность.
Перехватив мой взгляд, она воинственно вздернула подбородок.
– Какой из них дешевле? Я мрачно сверила цены.
– Вот этот, – ответила я и, подумав, прибавила: – Туалет вон там. Иди и проверь.
Она отшатнулась, готовая огрызнуться, но потом заколебалась.
– Иди, – повторила я. – Лучше проверить прямо сейчас, пока я тут, чем дома, одной.
На какую-то долю секунды мне удалось увидеть, как сквозь трещину в фасаде крутой девочки промелькнуло лицо испуганного ребенка. Страх победил, и Дрей, схватив тест, удалилась в общественную уборную, обязательную для каждой аптеки, но никогда не использовавшуюся по назначению. Угадайте, в чьи обязанности входило поддерживать это заведение в чистоте и порядке? Угадали.
Через какое-то время Дрей вышла обратно.
– А они точные?
– Боюсь, что да, – кивнула я.
Она с шумом выдохнула и протянула мне полоску. Результат отрицательный.
– Сколько я должна?
– Восемь семьдесят девять плюс налог, – сказала я, направляясь к кассе. – Слушай, у меня есть идея. Почему бы тебе не купить пачку презервативов? Тогда не придется снова проходить через все это. Насколько я помню, веселого тут мало.
Она сощурила глаза.
– Нет, спасибо. Вот дура!
– Они у нас разных цветов, – продолжала обольщать я. Но Дрей упрямо мотала головой.
Около кассы я подняла с пола коробку, потрясла и швырнула в мусор.
– Кстати, я кажется видела женскую клинику на дороге, которая пересекает Двадцать седьмую магистраль. Заметила, когда проезжала мимо.
Дрей пожала плечами. Она чуть не прыгала от облегчения, но старалась не подавать виду.
– Да?
Я пробила чек. Взяла у Дрей десятку и стала набирать сдачу.
– Вот, держи. Так вот, там есть женская клиника. Они подберут тебе таблетки подешевле. Честное слово. И заодно проверят, чтобы убедиться, все ли с тобой в порядке, хотя я не сомневаюсь, что ты выбираешь себе парней только самого высшего качества, – я закатила глаза к потолку.
Забавно было наблюдать, как она обдумывает полученную информацию.
– Да тут пешком можно дойти, – скучающим тоном заметила я, разглядывая свои ногти. – Кстати, они иногда продают разные препараты по сниженным ценам, так что сможешь поживиться.
Дрей снова пожала плечами, но я видела, что эта мысль уже прочно обосновалась у нее в голове. Направившись к двери, она на секунду задержалась у стойки и бросила:
– Кстати, потрясный цвет волос. Развратный такой.
Она стрельнула на меня глазами, чтобы убедиться, что я оценила ее шутку, а я показала ей язык. Хихикая, она вышла на улицу.
Ну, вот и ежедневная мицва в копилку. Знакомьтесь, мать Настасья – спасительница юных дев.
В тот вечер я вернулась домой поздно, уже в темноте. Теперь я каждый день вставала до рассвета и приезжала после заката, так что дневной свет видела только в витрине Макинтера.
Честно сказать, это было паршиво. До ужина оставалось еще несколько минут, и поскольку меня каким-то чудом избавили от всех дежурств, я сняла ботинки и в одних чулках стала подниматься по лестнице. То есть, в одних носках, разумеется.
Войдя в коридор, я поплелась от одного темного окна к другому, направляясь в свою комнату с той нерассуждающей уверенностью, с какой наши коровы возвращаются домой ко времени дойки.
Все так же машинально я остановилась возле своей двери и взялась за ручку. И вдруг замерла. Почему? Обернувшись, я посмотрела в обе стороны коридора – никого. Тем не менее, я чувствовала что-то странное, необычное.
Моя дверь была закрыта, над ней не стояла бадья с водой, готовая обрушиться мне на голову, кругом не было ровным счетом ничего подозрительного. Все выглядело совершенно нормально, и здравый рассудок убеждал меня в том, что и внутри все тоже должно быть нормально. И все-таки меня не оставляло отчетливое ощущение опасности, и я не могла заставить себя открыть дверь.
Тогда я пошла и позвала Ривер.
Глава 22
– Хмм, – произнесла Ривер, глядя на мою дверь. Внизу уже заканчивали приготовления к ужину. В животе у меня громко урчало от голода. Я чувствовала себя глупой клушей и паникершей.
– Там ничего нет, я уверена, – виновато пробормотала я. – Наверное, я все это выдумала.
– Нет, – сказала Ривер. – Ты не выдумала.
– Но я ничего не вижу.
Она посмотрела на меня.
– Но ты что-то почувствовала. Нечто такое, что не позволило тебе войти.
Это звучало глупо, но я кивнула. Может быть, это все нервы? В последнее время я чего только не боялась (Инки, Рейна, темноты, самой себя, своего прошлого), поэтому нет ничего удивительного, что мне стала повсюду мерещиться опасность!
Ривер достала из кармана красивую серебряную коробочку с охотничьей сценкой, отчеканенной на крышке. Я уже давно отметила ее любовь к серебру, наверное, она собирала его на протяжении веков. Внутри коробочки оказалась тонкая, серо-зеленая пудра и крошечная серебряная ложечка.
– Кокаин протух? – сострила я.
Покачав головой, Ривер зачерпнула ложечкой немного порошка. Пошептав над ним, она поднесла ложку к губам и подула. Порошок облачком понесся к двери, так что я едва успела отскочить в сторону, затаив дыхание. На двери начали проступать символы. Порошок высветил их, и теперь от них исходило слабое серебристое сияние. Я узнала несколько рун, но остальные знаки были мне неизвестны.
– Что это такое? – спросила я. Ривер внимательно изучала знаки.
– Знаки. Заклинания, – она присела, трогая символы пальцем.
– Для чего?
– Они не очень сильные, – сказала Ривер, снова выпрямляясь. – И не смертельные. Их нанесли для того, чтобы навлечь на тебя разные неприятности – например, чтобы ты упала и сломала лодыжку, или потеряла ключи, или сожгла что-нибудь на кухне. Иными словами, досадные мелочи. – Она склонила голову набок, что-то обдумывая. – Хмм...
– Значит, это я их почувствовала? Эти... заклинания? И они бы сработали, если бы я вошла?
Кто мог это сделать? Ривер сказала, что поставит магическую защиту вокруг этого места, чтобы Инки не мог меня найти. Впрочем, мне с трудом верилось, что он знает такие заклинания. Кто остается? Рейн? Нелл? Вообще-то, она дико обозлилась на меня сегодня утром, когда Рейн сбежал из столовой. Ривер кивнула.
– Они подействовали бы на первого, кто вошел бы в эту дверь. И все-таки мне трудно поверить, что ты могла их почувствовать, уж очень они слабые. – Она помолчала, задумчиво глядя на дверь. – Мне кажется, нам стоит пригласить Эшера.
Словно по сигналу, мы услышали шаги на лестнице, и вскоре в коридоре появился Эшер.
– Нужна моя помощь? – спросил он.
Ривер быстро объяснила ему суть дела. Увидев знаки, Эшер нахмурился, и на лице его отразилось удивление, но он удивился еще сильнее, когда Ривер сказала ему, что я почувствовала это заклинание.
Некоторое время он стоял молча, задумчиво сдвинув темные брови. Потом погладил свою короткую бородку и поднял глаза.
– Там внутри есть что-то еще. Это что-то она и почувствовала.
– Что-то внутри? – переспросила я. – Тигр или типа того? Что там? Это же моя комната!
– Хорошо. Раз так, давай аннулируем это, – Ривер вдруг стала энергичной и очень серьезной.
– Что там внутри? – взвизгнула я. Там был мой амулет!
– Другие заклинания, – ответил Эшер. – Гораздо более темные. И сильные.
Признаюсь честно, я не гений. В целом, я довольно умна и не могу пожаловаться на недостаток здравого смысла, честно служившего мне все эти годы. Но выше головы не прыгнешь.
Стыдно признаться, но только в тот момент до меня, наконец, дошло, что кто-то сделал мне что-то плохое, намеренно. Это были уже не символы на двери. Внутри меня ждало что-то намного более страшное. Кто-то хотел мне зла. Меня снова заколотило от страха, преследовавшего меня с того самого дня, как я покинула Лондон. Может быть, какой-то незнакомец пробрался в мою комнату? Но я понимала, что это было невозможно. Значит, остаются свои, те, кто был в доме. Может быть, Нелл? Похоже, я каким-то образом встала на пути кратчайшей линии между ней и Рейном. Или это кто-то еще? Чудесно.
Тем временем Ривер и Эшер осмотрели соседние двери. Там все было чисто.
– Потом сделаем полную очистку, – сказала Ривер. – Но сначала нужно избавиться от этого.
– Магическим дустом? – еле слышно пошутила я.
Ривер улыбнулась. Она вообще выглядела до безумия нормально.
– Типа того.
Зато у Анны, пришедшей звать нас к ужину, чуть глаза не выскочили из орбит, когда Эшер рассказал ей, в чем дело. Несколько мгновений она молча стояла, переводя изумленный взгляд с меня на Ривер с Эшером и обратно.
– Хммм.
Это было все, что она сказала. Потом повернулась и спустилась вниз.
Ривер и Эшер произнесли заклинание, аннулировавшее чары, наложенные на мою комнату. Они стояли, упершись друг в друга лбами, бормоча какие-то слова. Иногда хором, иногда по отдельности.
Это заняло несколько минут. За это время я поняла, что они уже долгие годы, если не десятилетия, творят магию вдвоем. Не знаю, как долго они были вместе. Ривер казалась старше Эшера, но мне было трудно сказать, насколько. Ривер была самой старой бессмертной среди всех, кого я видела, и о ком слышала. Интересно, она одна такая? Нет, конечно же нет, она же сама говорила, что у нее есть старший брат, король их магического дома. Значит, должны быть и другие.
Наконец, мелодичное пение Ривер и Эшер смолкло, они медленно открыли глаза и отошли друг от друга.
– Кажется, готово, – сказал Эшер. – Это была довольно мерзкая штука.
– Какая? – спросила я, когда Ривер потянулась к дверной ручке.
Эшер пожал плечами и следом за Ривер вошел в мою комнату. Признаюсь, я замешкалась, решив убедиться, что медвежий капкан не защелкнется у них на лодыжках, с потолка не посыплются пауки, мои спасители не вспыхнут ярким пламенем и тому подобное. Через какое-то время я с опаской просунула голову в дверь.
– Все в порядке, – сказал Эшер. – Можешь входить.
– Вы уверены? – Боже, когда я успела превратиться в такую размазню?
«С тех пор, как стала задумываться над тем, что с тобой происходит», – ответил голосок у меня в голове, но я велела ему заткнуться. Как обычно.
В моей комнате Ривер нанесла еще одну порцию порошка на внутреннюю сторону двери. Она тоже оказалась покрыта быстро тающими символами. Эшер шарил руками под моим матрасом, перевернул подушку, опустился на четвереньки и заглянул под кровать. Черт, когда я последний раз там подметала?
Никогда. Стыд какой.
– Ага, – сказал он и, сунув руку под кровать, вытащил небольшую кожаную сумочку. Мы с Ривер бросились к нему.
– Никаких автографов? – спросил голос от двери. Обернувшись, я увидела Солиса. Его ореховые глаза хищно блестели на молодом лице.
– Не знаю, – нахмурилась Ривер.
Солис вошел в комнату.
– Не знаешь?
– Какие еще автографы? – спросила я, но они не обратили на меня внимания.
Эшер открыл кожаную сумочку и осторожно высыпал ее содержимое на кровать. Там была куча иголок, булавки, крошечный стеклянный флакончик с какой-то красновато-бурой жидкостью, и блестящий темный камешек, похожий на кусок металла.
«Гематит», – вспомнила я, мысленно потрепав себя по плечу.
– Это что, розыгрыш? – спросила я, заглядывая через плечо Солиса.
– Нет, – ответил Эшер. – Это не розыгрыш.
– В чем дело? – на этот раз я слегка повысила голос.
Солис посмотрел на меня, потом отошел от кровати и закрыл дверь в мою комнату. Открыв ладонь, он наставил ее на дверь и прошептал какие-то незнакомые мне слова. Затем все трое дружно, как на уроке хореографии, повернулись ко мне.
– Что? – перепугалась я. – Это не я. Я ничего не делала.
– Мы знаем, – сказала Ривер. – Скажи, ты знала кого-нибудь из здешних обитателей до того, как приехала сюда? Кроме меня, конечно. Ты узнала здесь кого-нибудь?
– Нет. – Вообще-то, Рейн с первого взгляда показался мне знакомым, а потом я увидела его в облике Злого Берсеркера. Но я была абсолютно уверена, что не встречала его до того, как приехала сюда.
Сосредоточившись, я прокрутила в памяти все остальные лица, пытаясь представить их в разных обличиях, но результат был все тот же – никого из них я никогда не видела раньше.
– Нет, кажется, никого не узнала. А что?
Ривер хмуро посмотрела мне в глаза.
– Кто-то здесь хочет твоей смерти.
Я окунула кусок хлеба в остатки подливки на дне тарелки. Четверо наставников и я ужинали за опустевшим столом. Из кухни доносились голоса Джеса, Нелл и Лоренцо, убиравшихся и мывших посуду. Лоренцо пел арию из «Тоски», у него вообще был очень красивый голос.
– Что случилось с Рейном этим утром? – спросила я.
За ужином его тоже не было, поэтому я невольно стала задаваться вопросом, не мог ли он иметь какое-то отношение к моей заколдованной комнате. Вопреки всему, я так не думала, но в глубине души знала, что его утреннее потрясение было связано именно со мной.
– Ты внезапно показалась ему знакомой, – искренне ответила Ривер. – Цвет твоих волос, то, как ты стояла – все пробудило в нем мучительные воспоминания, – она невесело усмехнулась. – Совсем как у тебя. Ты уверена, что не знала его раньше?
– Нет, правда, – ответила я. – Понимаете, я ведь... очень долгое время общалась с одними и теми же людьми. Не думаю, чтобы я встречала кого-то из здешних раньше. Вот только...
– Что? – быстро спросила Рйвер.
Я замялась, но потом решилась.
– Ну... Во время того круга, у меня было... не видение, а воспоминание. Я вспомнила одно происшествие, случившееся со мной очень давно. Очень-очень давно, до 1600 года. В этом воспоминании я увидела одного человека, очень похожего на Рейна. И этот человек, он... Я чудом от него спаслась. Он был захватчиком. Одним из тех мародеров, которые приезжали зимой.
Ох, это оказалось совсем непросто. До сих пор я никогда никому не рассказывала об этом. Четыреста лет назад я похоронила это воспоминание вместе с кучей других ужасных событий моей жизни, которые теперь всплывали на поверхность моего сознания.
Ривер, не отрываясь, смотрела на меня, а я поспешно опустила глаза и бросила в тарелку еще один кусочек хлеба.
– Но ведь Рейну всего двести шестьдесят семь лет, – пролепетала я. – Поэтому, это не мог быть он. Просто тот человек был очень на него похож. Такое бывает, вы же понимаете... Или это просто шуточки подсознания, которое помещает лицо Рейна в мои воспоминания. Но, в любом случае, это было очень... странно.
Некоторое время учителя молчали, и у меня возникло неприятное ощущение, будто они переглядываются поверх моей макушки.
– Кто-нибудь здесь испытывает к тебе недобрые чувства? Вспомни, может быть, ты кого-то обидела, рассердила? – юное лицо Солиса теперь выглядело не на шутку встревоженным.
– Нет, насколько мне кажется, – ответила я. – То есть, не думаю, что я могла кого-то до такой степени разозлить. Мне кажется, Нелл терпеть меня не может, но это все на уровне разборок между девочками, вы ведь понимаете? – Внезапно меня осенила неожиданная мысль. – Хотя Рейн сказал мне убираться отсюда в первый же день, как я тут появилась.
– Он сказал тебе убираться? – темные брови Ривер грациозно изогнулись.
Черт, когда я научусь держать свой язык на привязи? Теперь я чувствовала себя не только клушей и размазней, но еще и ябедой впридачу. Кажется, я двигаюсь от успеха к успеху.
– Это было в самый первый день. Никто тогда не думал, что я тут останусь. Ну, вы ведь понимаете, у меня полностью отсутствует аура успешности, так кто мог знать, чем все закончится.
Ривер улыбнулась мне.
– К тому же, вопрос до сих пор остается открытым. – Мне показалось, что так будет честно. Я не хотела, чтобы они были разочарованы или расстроены, если меня вдруг отчислят их числа спасенных, и я вылечу в геенну огненную.
– В любом случае, Рейн посвятил себя добру, он постоянно обуздывает себя и, вообще весь такой правильный. Устроив эту гадость, он сразу потерял бы все свои кармические очки. Правильно? – Я посмотрела на Ривер, потом на остальных. Они медленно, задумчиво кивнули. – Кстати, а что все-таки значило «никакого автографа»? – поинтересовалась я.
– Со временем ты поймешь, что магия – материя очень индивидуальная, почти интимная, – ответила Анна. – Каждый человек делает ее по-своему. Как мы уже говорили на занятиях, каждый сам выбирает, какие заклинания ему использовать, какие символы и руны применять, С какими элементами работать, а также, что ему ближе – заклятия луны, солнца, ветра или воды. Иными словами, каждый человек разрабатывает те варианты, которые ему ближе, в которых он легче достигает успеха. Достаточно несколько раз совершить с человеком заклинание, как потом ты с легкостью сможешь узнать его почерк. Сотворенная им магия будет нести отпечаток его личности, его вибрации.
– Некоторые люди вплетают в свои чары автограф, – сказал Эшер. – Одни делают это потому, что гордятся своим мастерством, другие делают это для того, чтобы послать предупреждение. Таким образом, их имя становится частью заклинания.
– А на том колдовстве имени не осталось? – спросила я, но тут же сама догадалась: – Ну да, конечно, это было бы глупо.
– Злоумышленник не оставил своего имени, – проговорил Солис. – Однако это колдовство выглядит намеренно запутанным. Оно явно создано одним человеком, но подано так, будто это сделал кто-то другой. На всем этом лежит отпечаток какого-то обмана, мошенничества.
Несколько мгновений я молча смотрела на него. О Боже, все оказалось еще сложнее, чем я могла себе представить. Мне в этом никогда не разобраться!
– Кто-то мог сделать такое?
– Да, – сказала Ривер.
– И это колдовство должно было меня...убить?
– Да, скорее всего, – снова подтвердила она. – Что вообще-то глупо, поскольку ты бессмертная. Разумеется, это было бы не так откровенно, как настоящее убийство. Скажем, ты бы заболела пневмонией и умерла. Или с тобой произошел бы несчастный случай со смертельным исходом. Или тебя бы убили во время ограбления. Иными словами, это должно было выглядеть как непредумышленное убийство. Будь на твоем месте обычный человек, он был бы стопроцентно мертв. Но на тебя, на всех нас, эти чары подействовали бы иным образом. Это колдовство должно было навлечь на тебя тьму. Оно не убило бы тебя – ты отлично знаешь, насколько это сложно сделать, но ты стала бы настоящим магнитом для тьмы. Ты могла бы, например, обезуметь от страха или впасть в безвыходную депрессию. Я уже давно не видела ничего подобного – очень-очень давно.
– И еще этот предмет у тебя под кроватью, – вставил Эшер. – Темная магия.
– Швейный набор?
Эшер хотел улыбнуться, но у него ничего не получилось.
– Он оказывал бы на тебя сильнейшее воздействие все время, пока ты лежала бы на кровати.
Мой бедный желудок снова завязался в узел.
Я снова вспомнила, как подошла к двери и вдруг застыла. Мне показалось, будто холодная, темная тень поджидает меня в комнате. Тень, готовая схватить меня, поглотить, так что никто больше никогда меня не увидит. Неужели это мог быть Рейн? Нет – несмотря ни на что, я не могла представить, что он способен на такое. Но кто тогда? Нелл? Да, она была та еще стерва, но разве она могла настолько меня ненавидеть? И кстати, насколько она сильна в магии? Может, кто-нибудь еще? Но кто? От всех этих мыслей у меня только голова разболелась.
– Может быть, мне здесь не место, – устало проговорила я. – То есть, мы все знаем, что так оно и есть. А это просто еще одно подтверждение.
– Как раз напротив, – возразила Ривер. – Для меня это еще одно подтверждение того, что ты должна остаться здесь.
Солис, Эшер и Анна кивнули, хотя я заметила, как Солис бросил быстрый взгляд на Ривер.
– Я согласна, – сказала Анна. – Это как раз то, о чем мы с вами говорили, – обернулась она к остальным учителям. – Она наделена невероятно большой силой, причем, силой древней и могущественной. Ее нужно научить понимать эту силу, обуздывать ее и использовать во благо. Иначе она будет вечно под угрозой.
